Текст книги "Династия Рейкхеллов"
Автор книги: Майкл Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Джудит Рейкхелл-Уокер взяла себе за правило, по примеру своей матери, быть с мужем за завтраком, прежде чем он уходил на верфь. Дети, отправляющиеся в школу часом позже, еще только просыпались, так что они с Брэдом могли поговорить наедине. Она дорожила этим временем и получала удовольствие, сидя за столом напротив него с чашкой чая, пока он поглощал плотный завтрак, с которого начинался его день.
Однако этим утром Джудит была погружена в свои мысли и отвечала рассеянно каждый раз, когда к ней обращался муж.
Брэд доел отварную рыбу и стал внимательно смотреть на жену, пока служанка подавала бифштекс с яйцами.
– Что случилось? – спросил он.
– Да нет, ничего. – Джудит через силу улыбнулась.
– У тебя опять круги под глазами, так что полагаю, ты плохо спала.
– Не очень хорошо.
– У тебя никогда не было проблем со сном. Тебе нужно сходить к доктору Грейвсу. По крайней мере, он может дать тебе какие-то порошки, которые помогут тебе лучше спать.
– Мне нет необходимости обращаться к врачу. Я знаю, почему я не сплю. – Она сказала больше, чем намеревалась, и попыталась отступить.
Брэд посмотрел на нее, поднял бровь и стал ждать дальше.
– Я беспокоюсь о Джонатане, – неохотно призналась она.
Он хмыкнул.
– Не могу представить почему. У него есть все, что только можно было бы пожелать. Полное партнерство в деле, репутация всемирно известного кораблестроителя, а заказов на клиперы больше, чем он может построить, хотя он и тратит непозволительно много времени на свой особый клипер, который, с моей точки зрения, непрактичен.
Джудит любила своего мужа и, значит, доверяла ему безгранично. Она не знала о его жгучей ненависти к шурину и, благодаря мудрости отца, ничего не узнала о его попытках навредить Джонатану и дискредитировать его.
Она уже давно несла бремя тайны своего брата и испытывала желание поделиться этой тайной с единственным человеком, который, она знала, никогда не предаст ее.
– Брэд, – сказала она осторожно. – Я хочу сказать тебе кое-что, но это не должно пойти дальше.
Он напрягся и попытался скрыть свою реакцию.
– Что-то о Джонатане?
Она кивнула.
– Джонни признался мне много месяцев назад. Он никогда не должен узнать, что я повторила тебе хотя бы одно слово, и уж само собой разумеется, что никто никогда не должен узнать об этом.
– Конечно, – сказал Брэд успокаивающим тоном. – Я никогда не подводил тебя за все годы, что мы женаты, но если ты считаешь необходимым, чтобы я дал клятву…
– Вряд ли это необходимо. – Этот человек был ее мужем, отцом ее детей, и ей не подобало сомневаться в нем. Без дальнейшего промедления Джудит подробно рассказала ему о разговоре с Джонатаном.
– Он все еще любит эту китаянку? – спросил Брэд, когда она закончила.
– Да, и я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что он никогда не разлюбит ее.
– А как же тогда Луиза?
– В этом-то и заключается его проблема. Джонни считает, что она не любит его, так же как и он ее. Я-то считаю, что он ошибается и что Луизе он далеко не безразличен. У него сложились замечательные отношения с Джулианом, но с Луизой они никогда не будут близки.
– Никогда – это очень долго. – Несмотря на то что внутри у него все клокотало, Брэд сумел ответить сдержанно.
– Мой брат отдал свое сердце Лайцзе-лу Сун, так же как я отдала тебе свое, Брэд. Рейкхеллы связывают себя обязательствами на всю жизнь.
– Не представляю, чем ты можешь ему помочь.
– Я тоже не знаю, разве что выслушать с сочувствием. Он строит этот новый великолепный клипер для нее, понимаешь, и когда он отправит клипер ей как знак его любви, он напишет и объяснит, почему ему пришлось жениться на Луизе сразу в день его возвращения из Китая.
Так, значит, Джонатан и Луиза не были женаты до того дня! Последнее звено головоломки стало на место, и в душе Брэд ликовал. Спешно закончив завтрак, он встал, подошел к жене и поцеловал ее.
– Не стоит из-за этого терять сон, – сказал он. – Независимо от того, что писатели-романтики пишут на протяжении сотен лет, я очень сомневаюсь, что кто-либо когда-нибудь умирал от разбитого сердца.
Надев в прихожей пальто, цилиндр из бобра и взяв папку с бумагами, которые он принес домой из конторы накануне вечером, Брэд вышел к ожидавшей его карете. В отличие от родни его жены он любил ездить в контору с шиком.
Его мысли по-прежнему были заняты тем, что рассказала жена, и вместо того чтобы отправиться сразу в контору, он приказал кучеру высадить его у входа на верфь. Ему самому до конца не ясна была причина такого поступка, пока, пройдя мимо стапелей, где строились новые корабли, он не заметил клипер, которому Джонатан столь щедро отдавал свое время и заботу.
Как ни ненавистна была ему эта мысль, но Брэд был вынужден признать, что это был самый впечатляющий корабль, который ему когда-либо приходилось видеть, даже в его незавершенном виде. Примерно в два раза больше ранее построенных клиперов, он имел грузоподъемность почти в две тысячи тонн. Его трюмы также были значительно больше, чем у других клиперов, благодаря необычному новшеству – закругленному дну, что составляло одну из особенностей этого судна, и, по расчетам Джонатана, корабль мог взять на борт две трети груза, который считался нормальным для шхуны такого же тоннажа.
Но это было только начало. На его главной палубе было восемь кают для пассажиров, которые Джонатан собирался украсить медной отделкой и другими новшествами, ранее не виданными на кораблях. Палубы были сделаны из тикового дерева, импортированного из Вест-Индии, а кают-компания должна была обогреваться двумя печами, одна на угле, а другая – дровами. Это был самый шикарный из всех кораблей, которые когда-либо сооружались на верфях Рейкхеллов, и Джонатан использовал свои личные средства на его строительство, отказавшись тратить деньги компании.
Теперь, когда Джудит все рассказала Брэду, причины можно было легко понять. Название корабля уже было прикреплено по обе стороны носа – «Лайцзе-лу».
Брэд кисло улыбнулся, поняв, что корабль назван в честь китайской женщины Джонатана.
Даже фигура на носу корабля, голова и плечи азиатской девушки, были выполнены по точным указаниям Джонатана, и он провел много часов с художником, выполнявшим эту работу.
«Этот человек чертовски глуп», – подумал Брэд.
Этот факт, однако, не имел никакого значения. Информация, которую Брэд вытянул из жены, могла оказаться полезной. С тех самых пор, как Джонатан вернулся с Востока, его зять безуспешно пытался найти слабинку в его броне, и его любовь – или что он там чувствовал к той китаянке – делала его уязвимым.
Каким-нибудь образом эту слабинку можно будет использовать против Джонатана. Брэд пока точно не знал, как он этим воспользуется, но он и не торопился. Подготовив и осуществив тщательный план, ему удастся помешать восходящей звезде Джонатана, а самому – возвыситься. Он повеселел, чего с ним не случалось уже много месяцев, и, напевая что-то под нос, направился упругой походкой к конторе.
Клипер «Элизабет» был таким же превосходным судном, как и все, построенные Джонатаном, но Чарльз Бойнтон потерял всякую надежду побить рекорд скорости, установленный его кузеном при плавании из Кантона в Нью-Лондон. Слишком многое отвлекало его от этой задачи.
Главная причина заключалась в его маленьком сыне. Каждый день Чарльз брал Дэвида с собой на мостик, на час или два, и ребенка просто завораживали паруса, величавое движение корабля в водах Южно-Китайского моря.
– У моего парня, – гордо повторял Чарльз своим помощникам и боцману, – море в крови. Став взрослым, он будет командовать собственным кораблем.
На самом деле он надеялся, что Дэвид пойдет даже дальше. В конечном счете он и Джулиан Рейкхелл будут прямыми наследниками семейной династии, и ребенка необходимо тщательно готовить к будущему. Это означало, что он должен расти в атмосфере любви и спокойствия, посещать самые лучшие школы, и с раннего детства его необходимо знакомить со всеми тайнами моря, точно так же, как знакомились с ними Чарльз и Джонатан.
Чарльз понимал, что, вернувшись в Англию, ему каким-то образом необходимо будет предпринять меры для того, чтобы Дэвид стал его законным сыном и был официально объявлен его наследником. Для этого, безусловно, понадобится совет и помощь юриста, но Чарльз был готов сделать все, что необходимо. Его продолжала беспокоить реакция отца, но пока он был в море, ничего нельзя было сделать, и он пытался прогнать мысли об этой будущей неприятности.
Не прошло еще и двух дней после выхода из Кантона, как Ву-лин стала жертвой морской болезни, и следующие семьдесят два часа была прикована к койке в единственной пассажирской каюте на клипере. Чарльзу пришлось взять сына в свою каюту на три дня и три ночи, и необходимость заставила его узнать многое о том, как надо ухаживать за ребенком, как его кормить. Он был благодарен своему боцману, отцу пятерых детей, который помогал, не считаясь со временем.
Поправившись, Ву-лин освоилась в новой обстановке, и вздохнувший с облегчением Чарльз смог снова вернуть Дэвида под ее опеку. Тем не менее он продолжал проводить с сыном как можно больше свободного времени, и почти всегда в его мыслях была Элис Вонг.
Перед самым отплытием из Кантона Ло Фан передал ему сверток. Чарльз не открывал его, пока не поднялся на корабль, и был поражен, обнаружив в пакете дешевое издание Библии короля Якова, а на чистой странице в начале книги размашистым, как бы детским почерком было написано имя Элис. Это была единственная память о матери его сына, женщине, которая отдала свою жизнь, чтобы он мог жить. Чарльз не был набожным, но теперь каждый вечер, при свете масляной лампы, стал перелистывать Библию. Он сбережет книгу, и когда Дэвид станет старше, он подарит ее мальчику.
Несмотря на то что пришлось многое изменить в его личном распорядке, Чарльз привел «Элизабет» к свободной стоянке на верфи «Рейкхелл-Бойнтон» на сто одиннадцатый день выхода из Китая.
– Хотя это и не моя заслуга, – сказал капитан своим помощникам, – клипер прошел довольно прилично.
Если Джеримайя и был как-то озадачен или расстроен тем, что его племянник вернулся с крохой сыном и китайской няней-подростком, он не показал этого.
– Ты, конечно, остановишься у нас, – сказал он.
За обедом Чарльз рассказал историю гибели Элис и как он обнаружил сына, оставшегося после нее. Джонатан был полон сочувствия.
– Я разговаривал с Ву-лин, и она страшно обрадовалась, что в этой далекой стране нашелся кто-то говорящий довольно бегло на кантонском диалекте. Она говорит, что сумела немного освоить английский во время плавания.
– Она молодец, – сказал Чарльз с улыбкой.
Луиза держалась скованно, и когда заговорила, ее голос был полон неодобрения.
– Мы не возражаем против того, чтобы эта девушка пожила здесь, – сказала она тоном, говорившим как раз об обратном. – Но я полагаю, что ты отправишь ее обратно в Кантон следующим же клипером, Чарльз, и наймешь американскую няню, чтобы взять ее с собой в Англию.
Чарльз покачал головой:
– Ву-лин – единственное, что связывает Дэвида с прошлым, – сказал он, – и я даже и не мыслю отнять ее у него. А пока я благодарю всех вас за оказанное ей гостеприимство, а также за то, что вы приняли Дэвида как члена семьи.
Луиза фыркнула так, что услышали все, но воздержалась от высказываний.
Джонатан на секунду взглянул на нее. Возможно, она вспомнила период, когда Джулиан еще был незаконнорожденным. Каковы бы ни были ее чувства, он хотел совершенно ясно обозначить ситуацию.
– Дэвид твой сын, – сказал он, – так что он член нашей семьи. – Его тон исключал возможность споров.
Когда они вышли из-за стола, Джеримайя взял племянника за руку:
– Не сомневаюсь, что ты много думал о том, как сообщить отцу о существовании Дэвида и добиться его признания.
– Я только об этом и думал, дядя Джеримайя. Я лишь могу сказать вам, что если мне придется, то я буду жить своим домом.
– У тебя есть еще несколько недель для раздумий. Мы не ожидали прибытия «Элизабет», так что потребуется время, чтобы подготовить груз, прежде чем ты отплывешь в Англию. – Зная, что Чарльз и Джонатан хотят поговорить о Востоке, он оставил их, а Луиза еще раньше поднялась наверх.
Когда кузены шли в библиотеку, они услышали громкий смех из детской, где Джулиан и Дэвид явно уже почти познакомились, а разница в год им вовсе не помешала. Кузены улыбнулись друг другу, вспомнив, насколько близки они были в детстве.
Улыбка Джонатана быстро погасла, когда он закрыл за собой дверь библиотеки.
– Ты видел Лайцзе-лу в Кантоне? – нетерпеливо спросил он.
– Я жил в доме Суна по причинам, которые я объясню позже. Она мне просто была послана свыше, подготовив все для того, чтобы я мог взять с собой сына. Я видел ее каждый день, пока жил там. В день моего отплытия она просила передать тебе, что шлет тебе всю свою любовь и считает месяцы до твоего возвращения к ней.
Джонатан закрыл руками осунувшееся лицо.
Чарльз и сочувствовал ему, и испытывал неловкость.
– Сун Чжао здоров, а Сара Эплгейт совершенно не изменилась.
Джонатан кивнул и, резко поднявшись, прошел к окну и устремил свой взор на спокойные воды устья Темзы.
– Давай я тебе расскажу о путешествии в хронологической последовательности, – сказал Чарльз и намеренно начал смешную историю о своем посещении Толстого Голландца в Джакарте. – Он был так доволен тем, что мы сдержали свое слово и доставили ему клипер, что попытался подарить – мне молодую рабыню по имени Молинда с острова Бали. Вообще-то поразительная девушка. Я знал, что она будет хороша в постели, но не ожидал, что она еще и бегло говорит на нескольких иностранных языках и что у нее такой острый ум. Если у меня сейчас проблемы, то представляешь, насколько все было бы хуже, если бы я привез с собой еще и ее!
Джонатан хмыкнул и вновь сел.
Чарльз подробно рассказал об их делах с Толстым Голландцем, затем стал говорить о Кантоне, начав с высказанного адмиралом сэром Уильямом Эликзандером предупреждения о том, что напряженность между чужестранцами и китайцами стремительно растет.
– Я так и понял, когда ты рассказывал нам об убийстве Элис, но не хотел вдаваться в подробности в присутствии папы и Луизы, – сказал Джонатан. – У тебя есть какие-нибудь сообщения по поводу того, кто мог убить ее?
Чарльз покачал головой:
– Это мог быть кто-то, нанятый Оуэном Брюсом. Я видел его лишь один раз, в день прибытия, и когда он посмотрел на меня, уже один этот взгляд мог бы убить. Но это мог бы быть и кто угодно другой. Скажем, белый человек, которому не нравились мои отношения с Элис. Или китаец, у которого были аналогичные причины.
– Положение настолько плохо?
– Хуже некуда, – ответил Чарльз. – Новый наместник полон решимости искоренить доставку опиума, что само по себе похвально. Но он чересчур наступает на интересы Запада, и зреет что-то очень неприятное. Это чувствуется, как только сойдешь на берег. Ни один белый не может пойти куда-нибудь в Кантон без усиленной охраны, и что-нибудь серьезное наверняка произойдет, это всего лишь вопрос времени.
– А что думает Сун Чжао?
– Он страшно обеспокоен, Джонни. Он очень старался не критиковать нового наместника, но мне было ясно, чо Лин не прислушивается к его совету действовать постепенно.
– Ты говоришь, что возможна война, – сказал Джонатан.
– Более чем возможна. Я считаю ее неизбежной. – Не желая причинять ему лишние страдания, Чарльз воздержался от упоминания о том, что Чжао испытывал облегчение от мысли, что его дочь поедет жить в Америку и ей не будет грозить опасность в Кантоне.
Джонатан побледнел.
– Бог мой, я расплачиваюсь за свои грехи, – сказал он. – Я ничего не могу сделать для Лайцзе-лу. Или для ее отца и мисс Сары. Я связан по рукам и ногам, а во рту у меня кляп. И мне не выбраться отсюда. Ни один китайский палач не смог бы придумать более изощренной пытки. Я думаю, что медленно схожу с ума.
Он выглядел ужасно: слишком похудел, под глазами темные круги. Чарльз прекрасно понимал, что его новости о положении на Востоке лягут на плечи кузена еще более тяжким бременем, поэтому он резко изменил тему и начал рассказывать о его деловых контактах с Сун Чжао.
Джонатан слушал, время от времени прерывая его рассказ, а когда Чарльз закончил, он спросил с грустью:
– Как выглядит Лайцзе-лу?
– Я думаю, мы достаточно поговорили о ней на сегодня, – твердо сказал Чарльз.
– Ты, конечно, прав, но я должен рассказать тебе, чем я занимаюсь. Я только что закончил строительство клипера из клиперов, который я назвал в ее честь. – Он стал восторженно рассказывать о «Лайцзе-лу». – Я отправлю его в качестве подарка Лайцзе-лу. Это единственный оставшийся у меня способ выразить ей всю мою любовь. Вместе с кораблем я отправлю письмо, которое я так долго откладываю, и в нем расскажу, почему я никогда не смогу вернуться к ней.
– Ты говоришь, что только что закончил этот корабль?
– Еще не прибыли фасонные части для пассажирских кают. Они делаются по моему специальному заказу. Но корабль уже готов к испытанию в море.
– Ты сам проведешь испытания?
– У меня не лежит к этому душа, – сказал Джонатан.
– Ради былых времен, почему бы тебе, Эдмунду Баркеру и мне не провести их?
– Кстати, Эдди сейчас здесь, – медленно сказал Джонатан. – Ничего не доставит мне большей радости, чем ваше согласие вдвоем испытать корабль за три-четыре дня. Но сам я воздержусь. Я… у меня слишком много работы здесь, на верфи, где сейчас строятся другие корабли, и все они требуют моего внимания.
Чарльз понимал, что Джонатан уже принял решение, и его не переубедить, хотя он и чувствовал, что даже короткое плавание поможет его кузену ослабить невыносимое напряжение, по крайней мере на какое-то время. Так что, если Эдмунд Баркер изъявит желание, а Чарльз был уверен, что так и будет, они сами проведут испытание нового клипера.
– Как Эдди и Руфь? – спросил он небрежно, не желая показать, что его по-прежнему влечет к этой женщине. Ему приходилось напоминать себе, что она – жена друга и коллеги, и он не мог признаться, даже Джонатану, что он часто думает о ней.
– Они теперь одни в том огромном мире, поскольку отец Руфи несколько месяцев назад ушел на пенсию и уехал жить со своей старшей дочерью и ее мужем в Южную Каролину, – сказал Джонатан. – Я думаю, Эдди хотел бы продать дом и купить что-то поменьше, но Руфь очень привязана к нему.
Они вместе пошли на верфь, и пока Чарльз руководил разгрузкой «Элизабет», Джонатан вернулся к своей работе, осматривая каждый строящийся клипер и ухитряясь каким-то образом не упускать из виду ни один из них, хотя он и уделял значительную часть своего времени строительству «Лайцзе-лу».
Новости Чарльза обеспокоили его гораздо больше, чем он был готов признать. Если отношения между Срединным царством и странами Запада становились критическими, несомненно возникает опасность и для Лайцзе-лу, ее отца и Сары Эплгейт. Но он не мог себе позволить уговорить их бежать в какое-то более безопасное место на борту нового клипера. Учитывая то, что он не мог жениться на Лайцзе-лу, уже одно предложение об этом было бы наглостью. Да и кроме того, он достаточно хорошо знал Сун Чжао, чтобы понять, что торговец не оставит свой пост из чувства долга, пока страна в опасности.
Безысходность ситуации давила на Джонатана. Он достиг профессионального успеха намного большего, чем представлял себе возможным в тот далекий день, когда впервые увидел «Энн Макким» и решил посвятить всю свою жизнь строительству клиперов и плаванию на них. Он завоевал признание в Соединенных Штатах, Великобритании и Европе как ведущий специалист в строительстве этих своевольных изящных кораблей и получил больше заказов, чем мог выполнить. Торговый флот компании «Рейкхелл – Бойнтон» рос, а их клиперы приносили поразительные доходы. Он уже стал достойным преемником в длинной веренице Рейкхеллов, живших до него.
Но он утратил вкус к жизни. Он прилагал все усилия, чтобы воспитать Джулиана в семейных традициях, но в остальном его жизнь была унылой. Он и Луиза выполняли свои обязанности, но их отношения были лишены глубины, и было просто невозможно поверить, что они когда-либо смогут сблизиться.
Мысли о Лайцзе-лу не оставляли его. Он знал, что будет думать о ней до своего последнего часа; он не мог примириться с тем, что потерял ее. Возвращение кузена с Востока вновь открыло раны, которые никак не заживали; он понимал, что ему нужно научиться жить со своим горем, но не знал как.
На следующее утро Чарльз решил нанести визит Баркерам, чтобы обсудить испытание нового клипера. Но у него были и другие мотивы, и он взял с собой Дэвида. Малыш с радостью пристроился у него на плече.
Эдмунд вышел открыть дверь и, тепло приветствуя своего старого друга, не удивился, увидав ребенка.
– Новости быстро становятся известны в городке такого масштаба, – сказал он. – Дэвид, ты похож на своего отца и на свою мать, так что тебе повезло. Если у тебя есть мужество твоей матери и ум твоего отца, тебе больше ничего не понадобится в этом мире.
Руфь спустилась в гостиную вскоре после того, как мужчины и мальчик пришли туда. Прекрасно выглядевшая в новом платье, которое она сшила из шелка, привезенного ей Эдмундом из Франции, она услышала голос Чарльза, и ей не терпелось вновь увидеть его. Но она забыла обо всем, когда увидела малыша, полуевразийца, оставшегося без матери, которого Рейкхеллы и Бойнтоны будут воспитывать так, как воспитывали всех сыновей.
Инстинктивно опустившись на колени, она протянула руки. Дэвид откликнулся на этот жест без колебаний и заковылял к ней, с готовностью дав обнять себя.
Чарльз подумал, что Руфь никогда не выглядела более прекрасной.
Некоторое время Руфь, все еще держа ребенка, вежливо слушала, как мужчины обсуждают предстоящие испытания, но их разговор наскучил ей, и она повела Дэвида на кухню, чтобы дать ему стакан молока и имбирное печенье, которое она испекла утром.
Дэвид ел второе печенье, весело разбрасывая крошки, когда Руфь вернулась к ним в гостиную.
– Я все время думаю о том, нельзя ли каким-то образом узаконить моего сына, прежде чем я повезу его в Англию, – сказал Чарльз.
– Я не юрист, но мне это кажется несложным делом, – ответила сообразительная Руфь. – Усынови его официально. В это время года в суде мало дел, так что судье потребуется не больше одного-двух дней, чтобы дать разрешение. Затем отнеси ребенка к преподобному Кроувелу, который обязательно окрестит его.
– Конечно, – сказал Чарльз. – Именно это я и сделаю. При условии, что вы двое окажете мне и Дэвиду честь, став его крестными родителями.
Совет Руфи оказался здравым. Юрист, занимавшийся правовыми аспектами компании «Рейкхелл – Бойнтон», подготовил необходимые для усыновления бумаги.
– Этот шаг в принципе и не обязателен, поскольку вы являетесь отцом ребенка, – сказал он, – но он даст ответ на все вопросы, которые могут возникнуть в будущем.
На следующий день Чарльз посетил суд, и очень быстро окружной судья Нью-Лондона подписал документы.
В этот же день после обеда небольшая группа направилась в англиканскую церковь, где преподобный Кроувел крестил Дэвида. На церемонии присутствовали Джеримайя и Джонатан, взявший с собой сына, а Джудит привела обоих своих детей. Джонатан просил и Луизу пойти с ними, но в последний момент у нее разболелась голова, и ей пришлось остаться в постели.
Во время обряда крещения с Дэвидом были Руфь и Эдмунд, ставшие его крестными родителями.
Затем все вернулись на обед в дом Рейкхеллов, и к тому времени головная боль Луизы прошла, так что она смогла выйти к столу. Чарльз подозревал, что она намеренно отказалась присутствовать в церкви, потому что не одобряла ни его, ни его сына. Но ему было безразлично ее мнение. Жена Джонатана становилась все более замкнутой и угрюмой женщиной, и, насколько возможно, Чарльз старался избегать ее.
Два дня спустя «Лайцзе-лу» был спущен на воду без лишнего шума, и начались лихорадочные приготовления к его испытаниям в море. Джонатан освободил Оливера от других обязанностей, чтобы он мог выполнять обязанности боцмана на корабле, и еще в состав команды были введены два новых помощника, которые имели опыт плавания на клипере.
– Мы бросим монету, Эдди, чтобы определить, кто из нас будет капитаном, а кто – первым помощником, – сказал Чарльз.
– Мы не будем делать ничего подобного, – ответил Эдмунд. – Твой пост выше, и я был твоим помощником много раз. Я не согласился бы на более низкий пост, даже временно, ни для кого, кроме тебя и Джонни, и буду рад провести это плавание под твоим командованием.
Джонатан подобрал экипаж для испытания. Все моряки имели опыт плавания на клиперах, и наконец, «Лайцзе-лу» был готов к отплытию, имея на борту экипаж из тридцати одного человека.
Испытания считались обычным делом, так что не было никаких толп при отплытии «Лайцзе-лу. Только Джонатан пришел на причал, и когда он стоял одинокий, грустный, Чарльз сказал:
– Еще не поздно передумать, Джонни. Иди с нами и прими командование.
Не желая признать, что ему нестерпимо больно плыть на корабле, в который он вложил всю свою любовь к китаянке, на которой он никогда не женится и которую даже никогда не увидит, Джонатан покачал головой.
– Я еду с отцом в Нью-Йорк на несколько дней. Мы там проводим несколько встреч с торговцами, которые пользуются услугами наших клиперов. – Он не добавил, что специально организовал эти встречи, чтобы занять себя, пока его новое судно первый раз будет в море.
Чарльза позвали на корабль, и он присоединился к Эдмунду на мостике. Были отданы приказы, затем Оливер передал их экипажу, и величавый корабль медленно вышел в устье.
Джонатан все еще стоял на причале, внимательно следя за каждым движением клипера, но тяжесть момента давила на него, и плечи его поникли.
Этот момент должен был стать волнующим для его двух друзей на мостике, но они чувствовали одиночество Джонатана, и это лишало их радости. Они отдавали привычные команды механически, и лишь когда одинокая фигура на пирсе исчезла из вида, они заставили себя не думать о нем и обратили все внимание на ожидавшие их дела.
Брэдфорд Уокер сказал себе, что ему повезло. Джеримайя и Джонатан отправились в Нью-Йорк, Чарльз был в море, а Луиза осталась одна с ребенком и слугами в доме Рейкхеллов. Брэд вряд ли смог бы найти более подходящее время для спокойного конфиденциального разговора с Луизой.
Много недель он думал о том, что рассказала ему Джудит о чувствах ее брата, и сейчас пришло время нанести удар. Джонатан пал духом, страшно исхудал и выглядел как человек на грани срыва. Для того чтобы уничтожить Джонатана, сейчас было достаточно лишь слегка толкнуть его, и Брэд был готов подтолкнуть его к краю пропасти. Если бы Луиза сейчас накинулась на него и у него возникли бы серьезные неприятности, бремя могло бы оказаться чересчур тяжелым даже для Джонатана.
Несомненно, он ничего не терял, идя к Луизе, а напротив, выигрывал. В ней наверняка больше характера, чем она показывает, и единственным риском для него было то, что она может назвать имя человека, выдавшего ее мужа. Ну так что же, он должен был рискнуть.
Брэд ушел с верфи на час раньше обычного и не забыл отпустить кучера, когда вышел из кареты у дома Рейкхеллов.
Луиза, только что вернувшаяся после своего обычного визита к матери и планировавшая пообедать с родителями, потому что Джонатана не было дома, немного удивилась, увидя Брэда. Но она радушно приветствовала его и провела в гостиную. Он всегда ей нравился, потому что в отличие от Рейкхеллов иногда говорил не только о судостроении и перевозках.
Он отказался от предложенного ею чая или кофе. Теперь, когда он был уже здесь, перед ней, он предпочел бы выпить рома из Вест-Индии, но не хотел вернуться домой к Джудит с запахом спиртного.
– Я уже давно хочу поговорить с тобой, – сказал он, сделав многозначительную паузу, – поговорить наедине.
Луиза не ответила, а выражение ее лица оставалось спокойным.
– Знаешь, ведь мы с тобой в одинаковом положении, – сказал Брэд с располагающей улыбкой. – Быть замужем за Рейкхеллом – значит, быть замужем за всем кланом, так сказать.
Она слегка улыбнулась.
– Я знаю, что ты имеешь в виду, Брэд. Их энергия иногда утомляет.
– Я думал не совсем об этом. Меня иногда беспокоит эта их позиция, что голос крови не заглушить. Рейкхеллы горой стоят друг за друга, но это не касается других и, к сожалению, нас с тобой.
– О, я не думаю, что их клановость так сильна, – слабо запротестовала Луиза.
– Не хотелось бы тебе противоречить, но это именно так. И именно поэтому я и пришел.
Она беспокойно посмотрела на него, ясно показав, что любое, даже легчайшее нарушение ее покоя она рассматривает как угрозу.
– Прежде чем я приступлю к делу, – сказал Брэд серьезно, – я должен просить тебя считать эту беседу абсолютно конфиденциальной. Я не хотел бы, чтобы кто-то из Рейкхеллов знал, что мы разговаривали.
– Это настолько серьезно?
– Это действительно серьезно. Особенно для тебя. – Он помедлил, чтобы до нее дошло значение его слов. Он видел, что она уже заинтригована, даже несколько встревожена, и смог вздохнуть чуть свободней, потому что почувствовал, что контролирует ситуацию.
– Что же может касаться меня? – удивленно спросила Луиза.
– Ты даешь мне обещание? – спросил он вместо ответа. – Я не хочу, чтобы между мной и Джудит возникли неприятности из-за того, что я пришел к тебе.
– Я даю тебе обещание, что никогда не скажу ни слова Джонатану. Или его сестре, или папе Рейкхеллу.
– Хорошо. – Брэд наклонился вперед, приняв грустный вид. – Я долго и мучительно раздумывал, Луиза. Я хотел прийти к тебе с тем, что мне известно, особенно с тех пор, как я заметил, что Рейкхеллы сплачивают ряды и хранят молчание. Но мне не хотелось расстраивать тебя. Но как видишь, все же мне пришлось прийти. Потому что моя совесть просто не позволила бы мне закрыть на это глаза. Как это сделали Рейкхеллы.
– Да что же…
– Говоря прямо, и я надеюсь, что ты простишь мне эту прямоту, – сказал Брэд, – ваш брак с Джонатаном не был самым счастливым браком в мире.
– О, мы ладим достаточно хорошо, – ответила она едва слышным голосом.
– Я видел вас вдвоем, по меньшей мере, один или два раза в неделю, – упорно продолжал Брэд. – И помимо вашей общей заботы о Джулиане, мне показалось, что у вас очень мало общего.
Он выражал свои мысли даже яснее, чем предполагала Луиза.
– Некоторым бракам нужно время, чтобы укрепиться и расцвести, как часто говорит мне моя мать, – пробормотала она.
– Теоретически твоя мать права, – заявил Брэд, совсем осмелев. – Я должен сказать, что в некоторых случаях супруги действительно начинают больше ценить друг друга. Но этого не произойдет в вашем браке.
