Текст книги "Династия Рейкхеллов"

Автор книги: Майкл Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

Луиза молчала, позволяя беседе вращаться вокруг нее. Она дождалась, когда ее родители и Уокеры ушли, и только тогда вновь спросила Джеримайю:

– Папа Рейкхелл, ведь возможно, что мы никогда больше не увидим Джонатана?

– Я не считаю это вероятным, но вообще все возможно, когда человек выходит в море.

– Я не могу не волноваться, – сказала она.

Ее пессимизм раздражал Джеримайю, но он старался быть добрым к ней.

– Это вполне естественно.

– О, я волнуюсь не за себя, – сказала Луиза и не заметила удивленного взгляда Джеримайи при столь явном выражении безразличия. – Я думаю о Джулиане. Если что-то случится с Джонатаном, наш сын никогда не станет законнорожденным.

– В таком случае нам придется сделать так, чтобы никто никогда не узнал правды. – Тон Джеримайи был категоричным. – Гораздо важнее то, что он – Рейкхелл и когда вырастет, займет свое законное место в компании. Он здоровый малыш, смышленый, и я ни минуты не сомневаюсь, что он станет достойным украшением компании.

Компания! Компания! Джеримайя был так же поглощен своей компанией, как и его сын. Они думали о деле день и ночь, и их волновала только их драгоценная династия. Джеримайю совершенно не волновало, что она может остаться на всю жизнь с клеймом незамужней матери. Она нуждалась в сочувствии, но это могла дать ей только ее мать, которая сокрушалась вместе с ней.

Луизе казалось, что она несет на своих плечах непосильное бремя, и она жалобно вздохнула.

Сам того не желая, Джеримайя почувствовал еще большее раздражение. Он вдруг подумал, что Луиза совершенно не походила на традиционных жен Рейкхеллов, полных энергии и уверенности. Прожив с этой девушкой под одной крышей много месяцев, он теперь понимал, почему Джонатан хотел порвать помолвку.

Но сейчас было уже слишком поздно. Джулиан, представитель следующего поколения, должен быть защищен любой ценой.

Конечно, достаточно легко можно было убедить Луизу, что будут приняты все меры, чтобы никогда не стало известным, что она и Джонатан не были женаты, но в душе Джеримайя волновался. Безусловно, его сын уже должен был вернуться. А если он не появится, то немыслимо, как порядочному человеку решиться подделать брачное свидетельство или убедить столь же порядочного священника подтвердить его законность. Джеримайя знал, что, как и всем остальным, ему придется проявить терпение.

Однако теперь ему больше не хотелось оставаться рядом с этой мрачной молодой женщиной.

– Увидимся за ужином, – сказал он. – У меня много важной работы в конторе.

Лишь когда он почти уже дошел до верфи, он вдруг понял, что избегает общества Луизы. Ему было жаль сына, который будет жить с такой обузой всю жизнь, но сейчас было уже слишком поздно сокрушаться по поводу такого неприятного обстоятельства. Джулиан – это будущее Рейкхеллов, и его благополучие должно быть поставлено во главу угла.

Сэр Алан Бойнтон днем почти всегда обедал в своем клубе, а поскольку очень многие члены клуба были одновременно и его важными заказчиками, для него не составляло труда сочетать приятное с полезным. Он редко появлялся дома в полдень, но когда однажды он неожиданно появился дома в это время, леди Бойнтон достойно справилась с ситуацией, продемонстрировав свои недюжинные способности.

После краткого разговора с поваром было решено подать суп из бычьих хвостов и ячменной крупы, бараньи отбивные с картофелем и двумя овощными гарнирами, малиновый бисквит и как завершение – сардины, запеченные на тостах. Убедившись, что ее муж не останется голодным после того, как поглотит этот обед, считая его, кстати, самым легким принятием пищи за весь день, Джессика присоединилась к мужу в небольшой гостиной, прилегающей к их спальне.

Сжимавший зубами незажженную трубку, сэр Алан выглядел расстроенным.

Его жена привыкла говорить без обиняков в неприятных ситуациях.

– В чем дело? – спросила она, войдя в комнату.

– Я бы сейчас с удовольствием совершил убийство.

– Ты уже наметил конкретные жертвы?

– Наш любимый сыночек и драгоценный племянник.

– Боже! – Джессика не торопилась, предпочитая сделать выводы после того, как узнает об их предполагаемых грехах.

– Пока они там развлекаются на Востоке и одному Богу известно, чем они там занимаются – хотя у меня есть некоторые подозрения, – они поставили меня в страшно неловкое положение. У меня было чертовски трудное утро.

Она увидела, что он не преувеличивает и действительно расстроен, но продолжала воздерживаться от высказывания своего мнения.

– Сначала, – сказал сэр Алан, – двое из наших директоров насели на меня, а потом меня посетил лорд Винсент.

– Дадли Винсент, – сказала Джессика коротко, – надутый осел.

– Допустим. Но он еще и крупнейший независимый британский импортер чая. И цель его сегодняшнего визита заключалась в том, чтобы довести до моего сведения тот факт, что спрос на китайский чай – в отличие от индийского – растет в Англии астрономическими темпами.

– Рада слышать это. Но почему возросший спрос на китайский чай побуждает тебя уничтожить Чарльза и Джонатана?

– Потому что, – заявил теряющий терпение сэр Алан, – они сидят в этом Китае, вместо того чтобы воспользоваться плодами революции, которую они сами и вызвали своими подвигами.

Джессика налила в стакан виски и воды и передала ему.

– Пока я тебя что-то не понимаю, но надеюсь, что ты объяснишь.

Он попытался обуздать свой гнев.

– Как ты знаешь, «Летучий дракон» вызвал сенсацию, когда достиг Китая за столь короткое время. Сейчас в кофейнях ходят слухи, что он устанавливает и другие рекорды, плавая между Кантоном и такими местами, как Джакарта и Формоза. Детали достаточно расплывчаты, но за подлинность достижений ручаюсь.

– Я могу выражать лишь свое мнение, – сказала Джессика, – но я страшно горжусь Чарльзом и Джонатаном.

– Проклятье! Да я тоже горжусь, только это не имеет никакого отношения к делу. Спрос на клиперы сейчас просто фантастический. Каждый владелец торгового флота хочет заполучить клипер. Американские судостроители не намерены удовлетворить этот спрос. Они будут чертовски глупы, если не сделают этого. Несколько клиперов уже строится в Соединенных Штатах. Наши судостроители, как всегда, осторожничают, так что у них даже еще нет чертежей на чертежных досках. Если бы Чарльз и Джонатан наконец вернулись к цивилизации – где и есть их место, – то они бы монополизировали рынок.

Его жена оставалась невозмутимой, хотя и не осмелилась улыбнуться.

– Я не вижу причин для тревоги. Можешь быть уверен, что даже с честолюбивыми планами Джеримайи относительно строительства Джонатан получит больше заказов на клиперы, чем сможет выполнить.

– Он столкнется с жестокой конкуренцией. Лорд Винсент совершенно ясно дал мне понять, что он готов заключить контракт на доставку китайского чая исключительно с компанией Рейкхеллов и Бойнтонов, но только при условии, что я назову ему точную дату начала перевозок нашим флотом клиперов. А у нас нет флота и не будет, пока Джонатан не построит корабли, а Чарльз не подготовит команды. Мне даже стыдно признать, что «Летучий дракон» является личной собственностью наших ребят и совсем не принадлежит нашему флоту.

Джессика посмотрела на него, пока он потягивал свой напиток.

– Сколько времени потребуется этим компаниям в Америке на строительство их клиперов?

Сэр Алан пожал плечами:

– Они все еще работают над проектами, так что пройдет, по меньшей мере, год, пока они спустят свои клиперы на воду. А если точнее, то, пожалуй, месяцев восемнадцать.

– Ну вот видишь! – заявила его жена. – Когда мы были в Нью-Лондоне, помнишь, Джеримайя говорил, снова и снова, что уверен в том, что Джонатан сможет выпускать по восемь клиперов в год.

– О, я не сомневаюсь в его способностях, особенно после того, чего он достиг с «Летучим драконом», – сэр Алан вновь попытался совладать со своими эмоциями. – Но ведь ничто не может помешать ему и Чарльзу остаться в Китае на неопределенный срок и подрядиться к китайским торговцам.

Джессика покачала головой:

– Ты же читал письмо Джонатана к отцу. Он писал, что они могут пробыть в Китае год, но не дольше. Они будут дома раньше, чем ты думаешь.

– Надеюсь, что ты права, – сказал ее муж, – но я не могу рассчитывать на них и, конечно, не могу позволить себе неоправданный риск. Я вынужден, против моей воли, заказать, по меньшей мере, два клипера у других американских судостроителей.

Джессика посмотрела на него тяжелым взглядом, и в глазах у нее появился упрямый блеск.

– Ты не сделаешь ничего подобного. Став партнером моего брата, ты не можешь заказывать строительство кораблей нигде, кроме его верфи. Ты станешь всеобщим посмешищем.

– Не думаю. Каждый владелец судов знает, что дело есть дело. Джонатан и Чарльз заставили меня изменить мнение, когда я не верил в клиперы, но это не означает, что я должен позволить конкурентам обогнать меня.

– Как владелец акций обеих ветвей компании, – сказала Джессика, – я могла бы потребовать собрания совета директоров, прежде чем ты сделаешь столь решительный шаг. Конечно, уйдет слишком много времени на организацию подобного собрания, поэтому я сделаю тебе выгодное предложение. Дорогой мой, предлагаю тебе пари. Джонатан будет первым, кто построит клиперы и спустит их на воду, а Чарльз первым осуществит на них перевозки из Англии. Если я проиграю, я отдам тебе свои акции в обеих ветвях компании безоговорочно.

– А если ты выиграешь?

Джессика задумалась на секунду.

– А, придумала. Дорогой мой, в таком случае я хочу получить доход за первый год работы первых двух клиперов, которые построит Джонатан и на которых Чарльз будет работать для тебя. Тоже безоговорочно. Я буду распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению – потрачу, пущу на ветер, отложу или вложу куда-нибудь.

Ее муж улыбнулся, гнев его тут же растаял.

– И сколько я должен ждать, пока ребята вернутся из Китая и займутся делом?

– Еще четыре месяца, не больше.

– Дорогая моя, – сказал сэр Алан, – я принимаю твое пари. – Он встал и быстро поцеловал ее в щеку. – Не спуститься ли нам к обеду?

– Присядь еще на минуту. Поскольку ты уж пришел, то мне нужно обсудить с тобой еще одну проблему.

Он посмотрел на часы, затем вновь подошел к креслу.

– Сегодня утром, когда Бриджит убирала спальню Элизабет, она попросила меня прийти туда. Под подушкой она нашла письмо.

– О?

– Длинное-длинное письмо, которое писала Элизабет, любовное письмо.

Сэр Алан рассвирепел:

– Кому?

– Джонатану.

– Молю Бога, чтобы у нее хватило ума не отправить его, – сказал он со смешком.

Джессике было не до смеха.

– О, она не отправит его. Я кое-что разнюхала, что простительно матери, когда ребенок даже еще и не подросток, и нашла целую пачку подобных писем. Она начала писать их еще несколько лет назад.

– Я не вижу причин для тревоги. Это всего лишь грезы маленькой девочки.

– Да, конечно, грезы, но не маленькой девочки. Она быстро взрослеет.

Сэр Алан рассмеялся:

– Наша сирена не представляет никакой угрозы Джонатану. У него жена и ребенок.

– Меня волнует не это. Элизабет действует последовательно, слишком последовательно. Насколько я знаю, это романтическое наваждение длится уже четыре года.

– Джонатан на пятнадцать лет старше Элизабет, – сказал сэр Алан. – Я совершенно уверен, что он думает о ней лишь как о маленькой кузине, если вообще думает.

– Мы с тобой знаем это, а она нет. Она усиленно подчеркивает в своем письме, а я признаюсь, что прочитала его полностью, что между ними нет кровного родства.

– Дорогая моя, – сказал сэр Алан, – ты напрасно волнуешься. – Через год-два молодые кавалеры начнут ухаживать за Элизабет, и когда у нее проснется естественный интерес к ним, она забудет об этом наваждении, как ты выражаешься.

– Надеюсь, что ты прав, – сказала Джессика. – Ненормально, когда девочка так всецело предается безумной мечте, да еще столь долго.

* * *

«Летучий дракон» был вычищен и покрашен заново, запасные паруса распакованы, и началась погрузка провианта для обратного пути в Соединенные Штаты. В дни, предшествовавшие отплытию, Джонатан каждое утро приходил на причал из дома Суна. Он сам наблюдал за погрузкой ящиков с зеленым чаем. Этот груз был подготовлен Сун Чжао согласно их предварительной договоренности. Каждый вечер Джонатан возвращался в имение в дальней части Кантона, и каждую ночь он и Лайцзе-лу ухитрялись проводить вместе.

Как-то вечером, сойдя на берег, он увидел направлявшегося к нему Оуэна Брюса. Одна его щека была изуродована лилово-синим шрамом, и он шел, сильно прихрамывая и опираясь на трость с золотым набалдашником. У Джонатана не было никакого желания говорить с ним, но он не хотел, чтобы у шотландца создалось впечатление, что он его боится, поэтому он остановился и подождал его.

Брюс не стал тратить время на любезности:

– Рейкхелл, у нас с тобой есть незаконченное дело.

– Вы ошибаетесь, сэр, – последовал спокойный ответ. – У меня нет с вами никаких дел.

Шотландец пропустил эти слова мимо ушей.

– Я должен быть благодарен тебе за то, что ты спас мне жизнь. Но я не испытываю никакой благодарности. Не было бы никакого пожара, если бы ты самовольно не явился на мой склад.

– Я бы вообще не пошел туда, – сказал Джонатан, – если бы вы не подстроили так, чтобы у меня на корабле нашли опиум. Но этот разговор ни к чему не приведет.

– Ты знаешь, как начинался пожар, из-за которого у меня сгорело целое крыло склада?

– Понятия не имею.

– Ну, так у меня есть подозрения на этот счет, но мы пока оставим их на время. Я вижу, твой корабль готовится к дальнему плаванию и думаю, что ты отправляешься в Америку.

– Ваше предположение верно, сэр. – Джонатан начал обходить его.

– Одну минуту, – Брюс поднял трость, чтобы задержать его. – Рейкхелл, хочу дать тебе напоследок совет. Когда вернешься в Америку, оставайся там. Тебе рискованно возвращаться в Кантон.

Они пристально и враждебно смотрели друг на друга, и Джонатан понимал, что этот человек будет его смертельным врагом всю жизнь.

– Я буду плавать туда, куда сочту нужным, – сказал он, – и можете быть уверены, что я вернусь в Кантон.

Он быстро пошел прочь, не оглядываясь.

Их пути больше не пересеклись.

Последние дни в Срединном царстве пролетели быстро для всей команды клипера. Члены экипажа туго набили кошельки заработанными за год деньгами – а доходы делились между всеми, – и матросы вовсю ударились в покупки для своих родных. Даже Гримшоу купил чайник и набор чашек для сестры, которую он, как утверждал, просто ненавидел.

Эдмунд Баркер купил отрез вышитой ткани для Руфи, а затем расщедрился еще и на пару нефритовых сережек для нее. Чарльз купил подарки родителям и Элизабет, а Лайцзе-лу, по поручению Джонатана, накупила массу вещей для его отца, сестры и ее семьи. Она также подарила ему изящную фарфоровую вазу.

– Это для девушки, с которой ты был помолвлен. Хотя вы и не поженитесь, она поймет, что ты по-прежнему ее друг.

Чарльз провел последнюю ночь на берегу с Элис Вонг. В качестве прощального подарка он преподнес ей ожерелье из искусно сплетенного серебра.

– Когда Чаррз вернутся опять в Кантон, – сказала она ему – Элис иметь ему особый дар. – Она отказалась объяснить свои слова.

Сара Эплгейт ожидала Джонатана, когда он пришел в имение Суна, чтобы провести там последнюю ночь. Она подошла к нему, как только он и его эскорт вошли в ворота.

– Я хочу переговорить с тобой, молодой человек, – сказала она.

Хотя он и возвышался над ней более чем на фут, Джонатан робел в ее присутствии.

– Да, мэм, – покорно произнес он.

Сара провела его в отдаленный уголок сада.

– Вы с Лайцзе-лу, может, и считаете, что я глуха, нема и слепа, но это вовсе не так, – сказала она со свойственной ей резкостью. – Я знаю, что творится у меня под самым носом. – Она громко шмыгнула, как бы доказывая свои слова.

Он, конечно, знал, что она имеет в виду, но ответил лишь:

– Да, мэм.

– Ты – взрослый мужчина, а она – взрослая женщина, – сказала вдова из Новой Англии, – так что я не буду тратить время на нравоучения. Да и кроме того, времена меняются, и то, что осуждалось в мои времена, больше не кажется предосудительным нынешней молодежи. Но дело не в этом. Я думаю о будущем.

– Мисс Сара, – сказал Джонатан, – вы прекрасно знаете, что я люблю Лайцзе-лу. Вы также знаете, что я вернусь сюда, как только позволят дела, и что я намерен жениться на Лайцзе-лу, как только сойду на берег.

– Смотри у меня – строго сказала она в ответ. – Я вырастила эту девушку так, как воспитала бы свою дочь, и если ты расстроишь ее или заставишь ее страдать, я сумею добраться до Нью-Лондона и задать тебе трепку, если ты ее заслужишь.

– Верю, что вы так бы и сделали, – сказал Джонатан со смешком, – но я избавлю вас от этого труда. Рейкхелл никогда не нарушает данного им слова. – Внезапно он поднял Сару, подержал ее с минуту в воздухе и поцеловал.

Сара ахнула.

– Боже милостивый! – Вот все, что она смогла вымолвить, когда он вернул ее на землю.

Сун Чжао обычно избегал говорить о делах за едой, но на этот раз случай был особый. Он подробно рассказал своему будущему зятю об участке земли, который он недавно купил у ворот Петиции, внутри города. Там он намеревался построить еще один склад. Прилегающее здание будет служить иным целям: он собирался расширять дело и, покупая чай оптом, планировал упаковывать его для перевозки на собственной фабрике.

– Прежде чем ты вернешься, – сказал Сун Чжао, – постарайся найти ткацкие станки, которые могут ткать еще более тонкую ткань, чем те станки, что ты продал мне, когда приплыл сюда в первый раз. Если ты сможешь найти такие станки, тогда мы начнем еще одно новое дело и будем сами ткать шелк.

– Пожалуй, я знаю, где могу заказать такие станки, сэр, – ответил Джонатан.

Торговец улыбнулся.

– Я дам тебе с собой несколько образцов тканей. Если станки будут ткать примерно такую же ткань, покупай без колебаний.

Лайцзе-лу, внимательно слушавшая разговор, впервые вмешалась:

– Отец мой, вы, кажется, полагаете, что торговля между Срединным царством и Западом будет расти.

– Если говорить о десятилетиях, то торговля, без сомнения, расширится, – сказал Чжао. – Нашему народу нужны товары, производимые современными машинами Запада, а люди Запада испытывают потребность в наших товарах. – Он посмотрел на свою дочь, потом на Джонатана и улыбнулся: «Это идеальный брак».

Сара Эплгейт слегка нахмурилась, что свидетельствовало о том, что она не совсем согласна с ним.

– Однако я не питаю такого же оптимизма в отношении ближайших лет, – продолжал Чжао. – Много чужестранцев, особенно англичане, с каждым днем ведут себя все более вызывающе. Бесчестные владельцы факторий, подобные Оуэну Брюсу, и не имеющие совести владельцы кораблей и капитаны тайно доставляют в Срединное царство все больше и больше опиума. Это не может продолжаться бесконечно, и этому будет положен конец. Император Даогуан относился к этому терпимо потому, что наша армия и наш флот слабы, но придет время, когда он больше не сможет терпеть подобное. Тогда он будет вынужден показать Западу, что Срединное царство – это не бумажный тигр, что наши когти и зубы настоящие и могут ранить до крови.

– Но ведь Запад обязательно научится подчиняться законам императора, – сказала Лайцзе-лу.

Джонатан и Чжао обменялись долгими взглядами, и первый сказал:

– Боюсь, что нет. Они проигнорируют законы, и не потому, что они люди Запада, а потому, что они просто люди. Точно так же, как в самом Китае много таких, кто по-прежнему не подчиняется императору. Жадные будут идти на огромный риск, потому что так велика прибыль от торговли наркотиками.

– Вот почему я говорю, что рано или поздно разразится тяжелый конфликт, – сказал Чжао. – Погибнут солдаты и моряки и с Запада, и с Востока.

– Вы думаете, не удастся избежать войны? – спросил Джонатан.

Мудрый торговец пожал плечами:

– Только если Запад изменит свою политику, что сейчас кажется маловероятным. Срединное царство далеко от таких стран, как Англия, и наши проблемы не касаются иностранных правительств. Войны не будет лишь в том случае, если император уступит и позволит чужестранцам доставлять столько опиума, сколько они пожелают. Однако Даогуан человек огромного мужества, и наступит время, когда он воскликнет: «Довольно!».

– Я не представляю, как любая западная держава, даже Великобритания с ее мощным королевским флотом, смогла бы успешно вторгнуться в Китай, – сказал Джонатан. – Ваша территория слишком обширная, и у вас многомиллионное население.

– Я торговец, а не ясновидящий, – вздохнув, ответил Чжао. – Я лишь знаю, что, когда серебро льется потоком столь же мощным, как и воды реки Янцзы, величайшей из наших рек, люди теряют способность к здравомыслию. Я с облегчением думаю о том, что моя дочь будет в Америке, когда наступит время беспорядков. Но довольно об этом. Сегодняшний день должен быть радостным!

Эта тема тут же была оставлена.

Когда обед закончился, Чжао подарил Джонатану пару изящно вырезанных палочек из слоновой кости.

– Пользуйся ими в доме своего отца, – сказал он. – Они будут напоминать тебе об этом доме и ускорят твое возвращение.

– Я обязательно буду пользоваться ими, – сказал Джонатан.

Сара засмеялась.

– Хотела бы я видеть лица жителей Новой Англии, когда ты начнешь ими есть, – сказала она и продолжала смеяться, выйдя из-за стола.

Она и Сун Чжао сделали вид, что не заметили, что в тот вечер Джонатан и Лайцзе-лу зашли в библиотеку совсем ненадолго. Каждый уединился на своей половине, чтобы не видеть как Джонатан вскоре прошел через двор в покои девушки.

Той ночью молодая пара вновь и вновь предавалась любви, а предстоящая разлука делала их страсть неистовой. Перед тем как они ненадолго задремали, Джонатан подарил Лайцзе-лу гладкое литое золотое кольцо, сделанное ювелиром в Вампу по его заказу.

– Носи это кольцо на четвертом пальце правой руки, – сказал ей Джонатан. – Когда мы поженимся, я надену это кольцо на четвертый палец твоей левой руки. В моей стране это означает, что мы будем с тобой мужем и женой навеки. – Он надел ей кольцо и поцеловал руку.

Сон их был чуток и краток – над ними довлела мысль о том, что они расстаются больше, чем на год. Джонатану очень хотелось отложить отплытие ровно настолько, чтобы жениться на Лайцзе-лу немедленно, но он не мог позволить себе поддаться собственным желаниям. Он не мог взять ее в жены, пока его материальное благополучие было результатом не его личных достижений, а того, что он – наследник Рейкхеллов. И как порядочный человек, он должен был получить у Луизы освобождение от того официального предложения, которое он сделал ей.

Он предпочел бы отправиться на пристань в Вампу один, но на протяжении уже многих дней Лайцзе-лу настаивала на том, что поводит его. Поэтому она и Сара сели в паланкин, а Кай сопровождал эту процессию через пробуждающийся город Джонатан и Сун Чжао шли за паланкином.

Команда клипера занималась последними приготовлениями. На борт поднимался груз овощей, фруктов, яиц, а Лайцзе-лу преподнесла Джонатану ящик танжеринов в качестве прощального подарка. Ближе к полудню Эдмунд подошел к капитану корабля и доложил, что все готово к отплытию.

Джонатан проводил своих гостей к трапу.

– Заботься о дочери Суна и смотри, чтобы с ней ничего не случилось, – сказал он Каю на кантонском наречии.

Мажордом коснулся кончиками пальцев рукоятки своего обоюдоострого меча.

– Я буду защищать ее жизнь, как свою, – ответил он.

Слезы выступили на глазах у Сары Эплгейт, когда Джонатан наклонился, чтобы поцеловать ее.

– Смотри, молодой человек, веди себя как следует, – вот все, что она смогла выговорить, прежде чем сойти на берег.

Сун Чжао и его будущий зять какое-то время молча смотрели друг на друга. За тринадцать месяцев совместной работы они достигли удивительной степени взаимного доверия, понимания и симпатии, так что слова были не нужны. Они обменялись восточными поклонами, затем рукопожатием, принятым на Западе, и Сун Чжао сошел на берег.

Лайцзе-лу подошла к трапу, и когда она повернулась к любимому, взгляд ее был тверд.

– Каждый день я буду молить своих богов и твоего Господа, чтобы ты благополучно вернулся ко мне.

– Я тоже буду молиться, – ответил он, – и можешь не сомневаться – я вернусь за тобой.

На секунду их губы встретились, и девушка сразу же сошла по трапу и стала между отцом и мисс Сарой, не проронив ни слезинки.

Джонатан быстро прошел на мостик.

– Мистер Бойнтон, – сказал он, – можете отдать швартовы и поднять паруса.

– Слушаюсь, сэр. – Чарльз был глубоко растроган сценой прощания и вздохнул с облегчением, когда пришло время действовать.

«Летучий дракон» медленно отошел от причала. Разворачиваемые паруса трепетали на утреннем ветерке, и корабль начал пробираться между сновавшими в заливе судами.

Джонатан обернулся, чтобы последний раз взглянуть на Лайцзе-лу. Она стояла неподвижно, и когда их глаза встретились, оба еще раз дали друг другу клятву. Ни один не поднял руку в прощальном взмахе.

Быстро бороздя морские воды, «Летучий дракон» прошел к северо-востоку от Австралии и островов Фиджи в огромные просторы Тихого океана. Небо было затянуто тучами, и белые барашки пенились на гребешках мрачно-серых волн. О таком ветре только могли мечтать моряки. Непрестанный и сильный, подобный ураганному, он наполнил большие паруса клипера и толкал корабль вперед со скоростью, которой еще никто никогда не достигал.

Вся команда была на вахте, а Джонатан и Чарльз, стоя на мостике, не переставали удивляться. Казалось, что даже мерное поскрипывание корпуса корабля находилось в гармонии с силами стихии, и «Летучий дракон», взбираясь на волну, а затем скользя вниз, шел все быстрее и быстрее.

– Бог мой! – пробормотал потрясенный Чарльз. – Мы, должно быть, делаем двадцать два узла!

– Скорее, двадцать пять, – ответил Джонатан. – Не удивлюсь, если мы достигнем и тридцати узлов на новых клиперах, если я добавлю еще парусов и уменьшу линию сопротивления.

– Ни один человек, не совершивший этого путешествия сам, никогда бы не поверил нашей скорости, – сказал подошедший Эдмунд Баркер. – Даже находясь здесь, я с трудом верю.

Команда сумела полностью использовать удивительно стабильные ветры, и день за днем клипер сохранял свою поразительную скорость. Люди спали урывками, ели прямо на вахте и ликовали, но молча. Многочисленные морские суеверия не позволяли никому говорить вслух об очевидном – если погода по-прежнему будет им благоприятствовать, то к моменту возвращения домой они побьют все существующие рекорды.

Джонатан намеревался зайти в Вальпараисо или в Консепсьон в молодой республике Чили, чтобы пополнить запасы воды и свежих продуктов, но устойчивый ветер все еще сопутствовал кораблю, и поэтому он направился прямо к мысу Горн.

Здесь удача, казалось, оставила Джонатана, и ему пришлось вспомнить о том, что все корабли подвластны капризам погоды.

Завывающий штормовой ветер, достигавший скорости пятидесяти узлов, дул в Магеллановом проливе, и совершенно невозможно было провести «Летучий дракон» через столь узкий канал. Его бы просто разнесло в щепки, если бы капитан опрометчиво решился бы бросить вызов судьбе.

Вместо этого Джонатан завел корабль в относительно спокойный тихоокеанский фиорд. Он поставил два якоря, убрал все паруса и пытался обуздать характерное для Рейкхеллов нетерпение, пережидая шторм.

Шторм бушевал три дня и три ночи. Джонатан, видя, что новый рекорд скорости ускользает от него, пребывал в отвратительном настроении, а Чарльз и Эдмунд уже примирились с неизбежным.

Затем внезапно за несколько часов до рассвета шторм прекратился. Джонатан спал чутко, и когда он услышал, что ветер стих, бросился на мостик, прокричав приказ Гримшоу свистать всех наверх. Менее чем через полчаса «Летучий дракон» вновь был в пути.

Джонатан волновался. Вызвав своих помощников на мостик на совет, когда они пошли к северу, в Южную Атлантику, он обрисовал им обстановку.

– У нас два пути, – сказал он. – Первый – это зайти на Фолклендские острова за водой и провиантом. Если мы это сделаем, нам еще раз придется заходить для пополнения провизии, после того как мы доберемся до Вест-Индии. Второй путь – это идти сразу к Монтевидео в Уругвае, а затем сразу попытаться дойти до дома без остановки.

– А мы продержимся до Монтевидео? – спросил Чарльз.

– Думаю, да, – ответил Эдмунд, – хотя у нас может не хватить воды и провизии, если погода испортится.

– Давайте дадим кораблям, которые пойдут за нами, настоящий рекорд, – сказал Чарльз. – Я за то, чтобы рискнуть, так что голосую за Монтевидео.

– Я тоже, – сказал Эдмунд без колебаний и предложил ограничить употребление воды.

Джонатан улыбнулся им.

– Я рад, что мы единодушны, – сказал он им. – Я предпочитал второй путь, но я бы уступил, если бы кто-нибудь из вас выбрал более осторожное решение.

Учась на собственном опыте, Джонатан поклялся, что у его новых клиперов будет больше места для воды и провианта. Он обрекал себя на серьезные изменения очертаний клипера, намереваясь Сделать днище корабля менее похожим на острые нижние клыки барракуды. Но он был уверен, что эти изменения не снизят скорость клипера при условии, что он сохранит стройность линий и будет иметь достаточно парусов.

Ему не приходило в голову, что он стал ведущим специалистом в мире по конструкции клипера и его управлению. Он уже доказал, что эти новые суда осуществят революцию в мировой торговле, и его мечты о – будущем основывались на реальных фактах. Ни один проектировщик, ни один владелец судов и ни один капитан не могли бы пожелать большего.

«Летучий дракон» достиг Монтевидео рано утром, и когда Джонатан увидел в гавани обшарпанные военные корабли под флагами Аргентины и Бразилии, он решил не сходить на берег. Уругвай был одной из самых молодых республик, провозгласившей независимость менее десяти лет назад, но о подлинной независимости еще не могло быть и речи. И Аргентина, и Бразилия претендовали на господство здесь, обе страны стремились аннексировать маленький Уругвай, так что политическая жизнь была нестабильной.

– Любой, кто осмелится сойти на берег, рискует собственной жизнью, – сказал лоцман, поднявшийся на борт, чтобы провести клипер в гавань. В Монтевидео никто не может быть нейтральным. Все должны быть за независимость, или же они пособники наших врагов.

У Джонатана не было ни малейшего желания оказаться замешанным в южноамериканский конфликт. Ему лишь важен был рекорд скорости, который он стремился установить, поэтому он закупил воду и провизию прямо с лодок и сразу после полудня вновь вышел в море, постепенно уходя к востоку, чтобы пройти Бразилию, не приближаясь к побережью.