Текст книги "Пятая пробирка"

Автор книги: Майкл Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 24

Необходимость – мать изобретательности.

Платон , «Государство», кн. II

–     Это Степански. Сэт Степански, стюард.

–     Добро пожаловать в «Уайтстоун», мистер Степански. После того как ворота откроются, поезжайте прямо, к зданию шесть в «оазисе», и заходите, чтобы зарегистрироваться. У вас есть с собой униформа?

–     Да, есть.

–     Отлично. Ждем вас здесь через минуту.

Тяжелые ворота высотой в десять футов, увенчанные колючей проволокой, бесшумно сдвинулись вправо, открыв взору Бена прямую, как по линейке проложенную дорогу длиной не меньше четверти мили. «Себринг» с откидным верхом, недавно принадлежавший Степански, медленно двинулся вперед. В нише, под запасным колесом, лежала сумка с «джентльменским набором детектива», под которой покоился револьвер тридцать восьмого калибра.

Стены восьми-девяти строений из какого-то шлифованного известняка блестели в лучах послеполуденного солнца. Пара десятков довольно крупных деревьев, единственных представителей растительного мира на многие мили вокруг, скрашивала суровость этого места, которое голос из переговорного устройства, как понял Бен, называл «оазисом».

В одном из строений, казавшимся больше остальных, помещалась, очевидно, лаборатория. Ее сотрудники, скорее всего, не подозревали о творящемся здесь зле и о том, что являются его соучастниками, занимаясь простой работой по типированию тканей и электронной каталогизацией миллионов пробирок с зелеными пробками, в которых находилась кровь ничего не подозревавших людей со всей страны. А может быть, и со всего мира.

От этой мысли Бену стало не по себе.

Кроме мотора «себринга», единственным источником шума, разрежавшего неподвижный горячий воздух Техаса, была находившаяся на крыше здания мощная установка кондиционирования воздуха. Проезжая мимо стоявших вдоль дороги, как часовые, деревьев, Бен краем глаза заметил знакомый «эдвенчер», припаркованный за крайним справа строением. Он не мог отделаться от болезненной мысли, что какой-то несчастный, вроде Лонни Даркина, сидит или лежит взаперти, напуганный до предела и пытающийся понять, как и почему он здесь оказался.

Накануне Бен перекрасил волосы в темный цвет и купил очки в массивной оправе, отказавшись от других попыток изменить свою внешность. Фотография в удостоверении личности Степански оказалась немного смазанной, довольно потертой и к тому же семилетней давности. Сам Сэт оказался на пять лет моложе Бена, но цвет и форма лица у них были довольно схожи, так что Каллахэн не особенно рисковал, выдавая себя за него. Но самым лучшим было то, что стюард, ныне обитатель секции 89 компании складского оборудования, ясно дал понять, что никто из «Уайтстоуна» не знал, как он выглядит.

Про себя, к сожалению, с полной уверенностью сказать подобное Бен не мог. Приближаясь к зданию номер шесть, он снова и снова восстанавливал подробности той короткой, но яростной стычки в гараже на Лавровой улице в Цинциннати. Схватка с человеком по имени Винсент продолжалась не больше полуминуты, освещение было очень скудным, и только один раз, за мгновение до того как струя краски залила глаза бандита, он имел возможность разглядеть лицо Бена. Может, он потерял зрение насовсем? Маловероятно. Сидел ли он за рулем «эдвенчер», когда тот колесил по улицам Фейдимена? Если так, то будет ли он на борту предстоящего рейса? Пока что вопросов было гораздо больше, чем ответов.

Здание шесть оказалось небольшим офисом, украшенным постерами в красивых рамах, представляющими памятники и монументы в разных частях света. За стойкой, следя глазами за Беном с самого первого момента, стояла стройная брюнетка средних лет в форме, отчасти напоминавшей военно-морскую. На пиджаке, над левым нагрудным карманом было вышито единственное слое «УАЙТСТОУН».

Бен пытался выглядеть и вести себя в меру беззаботно и небрежно, но состояние «красной тревоги» и пульсирующая в висках кровь не давали такой возможности. Он с сожалением подумал о том, что хорошо бы сейчас выйти на улицу, взять себя в руки и войти снова. Вместо этого он представился «военно-морской» брюнетке.

– Добро пожаловать, мистер Степански! – сказала женщина, не сводя с него пристального взгляда. – Я Джанет, офис-менеджер. У вас с собой удостоверение личности и наше письмо?

Бен выложил оба документа, изъятых из номера Степански в мотеле, на стойку. Джанет бегло взглянула на них, немного задержавшись на фотографии, потом отодвинула в сторону. Бен положил руки на стойку, чтобы они не дрожали.

Вы знаете, Джанет? Вы знаете, что здесь происходит?

– Я вчера заглядывал к вам, узнать, не нужна ли моя помощь в подготовке к полету, – протянул Бен с одной-единственной целью – немного расслабиться и чуть глубже вжиться в образ.

– Я знаю, – ответила женщина. – Это я с вами разговаривала. Но мы действуем строго по нашему плану.

– Понимаю.

Никакого объяснения, никаких извинений. Офис-ме– неджер Джанет делает только свое дело. Нужно прямо смотреть ей в глаза – с этого момента Бен находится на вражеской территории. Если его на чем-то поймают, то вряд ли оставят в живых.

–     Хорошо, мистер Степански. Если погода останется такой же благоприятной, вы вылетите завтра в девять утра. Вам нужно быть в офисе в семь, в форме и с запасом одежды на четыре дня. Возможно, как мы указывали в письме, командировка затянется на два-три дня. Ваша задача – обслуживать шесть пассажиров и экипаж из трех человек. Самолет будет перевозить в Южную Америку больную женщину. Пациентка вместе с наблюдающими за ней врачами расположится в хвостовой части самолета. Вам запрещается заходить туда без специального вызова. Если наши пассажиры захотят поговорить с вами, они могут это сделать. В других случаях вам не следует их беспокоить. Вопросы?

–     Не имею.

–     Хорошо. Вот ключ от комнаты номер семь, она находится в здании два, немного дальше по дороге, с правой стороны. Вам разрешается выходить только во внутренний дворик, куда смотрят окна вашей комнаты, и в столовую, расположенную в здании три, рядом со зданием два.

–     Понятно.

Он взял ключи и повернулся к выходу

–     Мистер Степански!

Бен на секунду замер, а потом медленно повернулся к женщине. Его пульс снова участился.

–Да?

Джанет протянула ему удостоверение личности.

–     Похоже, вам пора поменять фотографию.

 * * *

Каллахэн решил оставить ствол в нише запасного колеса. Он не планировал оказаться в такой ситуации, когда придется убегать и отстреливаться, особенно если учесть, что стрелять ему приходилось только по мишеням в тире, причем чрезвычайно редко, да и результаты были не особо выдающиеся. Если он уже как-то выдал себя Джанет, это станет ясно, и очень скоро, решил Бен, а поделать с этим, к сожалению, уже ничего было нельзя.

Комната номер семь, маленькая, но вполне чистая и аккуратная, не сильно отличалась от номеров в недорогих мотелях, где Бен обычно останавливался. Распаковывая свой чемодан и ставя будильник на шесть утра, он размышлял о том, что Сэт Степански скорее всего отдал бы всю свою замечательную коллекцию пивных кружек за то, чтобы провести ночь в этой комнате, а не там, где он находился в данное время.

Бен ощущал некоторые угрызения совести из-за того, что так обошелся с малознакомым человеком, а особенно потому, что пришлось причинить ему такие неудобства, лишив свободы передвижения. Детектив был уверен, он не подвергает жизнь Степански опасности, но осознавал, что в тот момент, когда вынул пистолет, сам ступил на скалистый гребень, и теперь ему ничего не оставалось, кроме как стараться изо всех сил не свалиться вниз, на острые камни. Имея в своем арсенале вдохновение и воображение, десяток замков и длинных цепей, а также тщательно выбранный бокс в хранилище, он в итоге соорудил такую конструкцию, которой гордился бы сам Руби Голдберг [39]39
  Руби Голдберг – изобретатель, прославившийся созданием сложнейших механизмов для выполнения очень простых задач.


[Закрыть].

Основным элементом конструкции являлись стальные подпорки, стоявшие по стенам бокса и пересекавшие потолок. Сам бокс был из самых крупных в хранилище, размером шестнадцать на двадцать футов. Раздетого снизу до пояса Степански Бен пристегнул цепями к стенам и к потолку в центре бокса так, что передвигаться тот мог только между раскладным столом-стулом и прикрепленным к нему переносным туалетом, который Каллахэн купил в магазине больничного оборудования. Руки Сэта он сцепил за спиной наручниками, обмотал вокруг головы липкую ленту чтобы закрыть рот. Посередине проделал дырку, дабы облегчить узнику дыхание и позволить пить через соломинку содержимое любой из десятка бутылок с водой, соком или питательным белковым напитком, выставленных в ряд. Единственной проблемой могла бы стать жара, но Бен выбрал секцию 89 не только потому, что она дальше всех располагалась от офиса, но и потому, что находилась в затененном месте.

К одиннадцати вечера Степански был «зафиксирован», а сама конструкция проверена и перепроверена. Бен еще дважды навещал своего пленника, чтобы проверить его состояние и пополнить запас напитков. В полдень, за несколько часов до того как отправиться в «Уайтстоун», он сел на пол рядом со стюардом и долго и подробно рассказывал ему о том, что творится в лаборатории, и что он, Бен, надеется с этим сделать. Степански просил отпустить его, обещал тут же уехать домой и молчать обо всем, но Бен уже зашел слишком далеко.

–Я послал коробку, – начал Бен, – профессору в Чикагский университет. В ней – ключи от всех замков и письмо с объяснениями. Через три дня она или перешлет ключи экспресс-почтой в полицию Фейдимена, или приедет сама и выпустит тебя. Надеюсь, что этого времени мне хватит, чтобы выяснить, кто и что делает в «Уайтстоуне», и собрать достаточно доказательств, чтобы вывести их из игры и отправить за решетку. Мне на самом деле очень жаль, Сэт, что пришлось втянуть тебя в это, но, думаю, остановить этих людей и прекратить их бизнес гораздо важнее, чем твои или мои трудности.

Бен повесил на плечо Степански пару наушников и пригладил к его спине маленький радиоприемник.

–Я сам пробовал, – объяснил он. – Немного практики, и ты сможешь регулировать громкость и настраивать станцию. Здесь их три или четыре, но мне кажется, что ты любишь стиль кантри и вестерн.

Закончив разговор, Бен поставил рядом с водой и соком три небольших бутылочки с виски «Джек Дэниэлс» и три с текилой «Хосе Куэрво голд». В каждую была вставлена соломинка.

– Поскольку ты путешествуешь с нами бизнес-классом, – сказал он Сэту, – эти напитки бесплатно.

Бен вставил ему в уши наушники, похлопал по плечу и вышел.

* * *

С той минуты, как Каллахэн открыл дверь своего седьмого номера, его мучили сомнения, стоит ли рискнуть пройти по «оазису» и добраться до «виннебаго». Если идти, то хорошо бы взять с собой компактный микрофон. Модель этого чуда шпионской техники, которую он приобрел, была не новой, но вполне пригодной для прослушки. Если его схватят с этим микрофоном, никакие объяснения уже не помогут выпутаться. Мало на что надеясь, он попытался позвонить по сотовому Элис Густафсон, чтобы обсудить ситуацию, но связи не было.

Несколько часов, пока совсем не стемнело, Бен отдыхал, читая один из журналов, лежавших на тумбочке у кровати, – недавний номер «Пипл». Обычно читать этот журнал было равносильно тому, что пить шоколадное фраппе [40]40
  Фраппе – разновидность холодных густых коктейлей, составными частями которого являются кофе, мороженое, холодное молоко, фруктово-ягодные сиропы.


[Закрыть]– не требовалось никаких умственных усилий. Сегодня же статьи про знаменитостей воспринимались с трудом. Где-то недалеко стоял самолет, который готовили к полету куда– то в Южную Америку. В результате этого рейса, Бен был совершенно уверен, кто-то с деньгами, может, даже одна из звезд «Пипл», получит новую жизнь за счет бедняги вроде Лонни Даркина или Хуаниты Рамирес.

Одевшись в темноте, Бен вышел из комнаты во внутренний дворик. Воздух был теплым и влажным, черное небо затянуто облаками, с запада дул горячий ветер. Комната семь находилась в конце здания, не дальше пятнадцати ярдов от забора. По поросшей травой тропинке Бен подошел к забору. За ним чернота неба смешивалась с чернотой пустыни, а вдали вспыхивали отблески молний – гроза подступала с нескольких сторон.

Сам «оазис» был освещен скупо, здания стояли близко друг к другу, обеспечивая некоторое прикрытие. Бен осмотрел ближайшую постройку, ища камеры наблюдения, не очень надеясь их рассмотреть, даже если они и имелись. Потом он осторожно прошел к своей машине, чтобы взять микрофон и – все-таки – пистолет. В такое время самой вероятной неприятностью могла стать встреча с одиноким охранником. Если с помощью пистолета ему удастся обеспечить себе отход к машине, тогда был шанс пробиться сквозь ворота в начале дороги. Сама идея, что его жизнь зависит от того, выдержат ли они этот натиск, вызвала неприятный комок в горле. У героев из книг никогда не возникало проблем с пробиванием ворот, при этом они не получали ни царапины, но здешние ворота, как подозревал Бен, могли оказаться более ударопрочными.

Продолжая искать взглядом камеры, он прошел к столовой в здании три и взял себе диетическую колу. Потом, пытаясь оставаться в тени, направился к соседнему строению, затем к следующему. Молнии вспыхивали уже гораздо ближе, и Бен мог поклясться, что слышит гром. Самое большое здание, номер пять, изнутри слабо освещалось. Через окна виднелось какое-то сложное оборудование, стоявшее ровными рядами. Было совсем нетрудно и очень неприятно представить, что где-то там пробирку с кровью, на которой написана его, Каллахэна, фамилия, открывают и обрабатывают на одной из этих лабораторных машин.

Улицы «оазиса» казались пустынными. Лишь кое-где свет из окон разрывал ночную мглу. Прижимая к себе сумку с микрофоном, Бен осторожно приближался к «виннебаго», часто останавливаясь и прислушиваясь. Под черной майкой с длинными рукавами он чувствовал неприятную испарину.

Пять минут, потребовавшиеся, чтобы подкрасться к фургону, показались Бену часом. С левой стороны, там, где по-видимому находилось помещение для столовой, из окон пробивался слабый свет. Переднее стекло было закрыто изнутри занавеской. Тяжело дыша от нервного напряжения, Бен опустился на колени перед левым задним колесом и беззвучно расстегнул молнию на сумке. В ней были маленькие наушники, усилитель и цилиндр приемника длиной примерно в три дюйма и диаметром с двадцатипятицентовую монету. Вставив наушники, он прижал микрофон к стене фургона. Качество приема не было идеальным, но Бен слышат голоса и мог разобрать почти все, что говорили в фургоне.

–Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня! Я же вам ничего не сделала! – женский голос, доносившийся из задней части фургона, звучал вполне отчетливо.

–Ничего у него не выйдет! Господи, Конни, ты что, играть не умеешь?

Винсент! Бен был уверен, что узнал его голос.

–Послушай, Руди! У меня есть сын, он еще маленький, его зовут Тедди, я говорила тебе про него. Я ему нужна! Пожалуйста, отпустите меня! Найдите кого-нибудь другого, у кого нет ребенка!

–Господи, Конни, дурья твоя башка! Надо было брать две червы! А теперь он их все заберет. Ты что, не поняла, что кроме пик у него ни черта нет? Послушай, Сэнди, или ты перестанешь скулить, или я тебе сейчас запихну в рот носок! И не называй меня Руди, ненавижу это дурацкое имя. И на кой черт я его придумал?

Левая пуговка наушника сидела очень туго. Бен вынул ее и начал пристраивать поудобнее, как вдруг услышал негромкие шаги справа. Вынув из-за пояса пистолет, он лег на землю и быстро, стараясь сделать это беззвучно, заполз под фургон. Через секунду пара ковбойских сапог появилась не дальше трех футов от его лица и буквально в дюйме от того места, куда он уронил микрофон.

В течение следующих десяти бесконечных секунд двигался только большой палец Бена, бесшумно сдвигавший предохранитель. Потом сапоги повернулись, чуть не наступив на микрофон, и направились к передней части фургона. Бен, замерев, наблюдал, как они прошли мимо окна и направились к дальней двери. Через секунду тишину разорвали два сильных удара по железу.

–     Винсент, Конни, это я, Билли! – Бен услышал молодой звонкий голос.

Дверь «эдвенчера» распахнулась, осветив кусок земли. В тот же момент внутри фургона закричала Сэнди.

–     Помогите! Ради бога, помогите, они хотят убить меня! Я здесь, в клетке! Меня зовут Сэнди, пожалуйста, помогите мне! У меня маленький ребенок, ему всего восемь лет!

–     Ох, как она мне надоела своими воплями!

Прямо у Бена над головой послышался звук шагов, потом крики сразу прекратились. Бену стало нехорошо. Он должен это сделать! Может, просто ворваться в фургон и открыть стрельбу? Придется убить охранника Билли, Винсента, Конни и кого-то еще. Убить четверых человек. Но есть ли шанс, что он сможет это? Или лучше подождать?

Сжимая в руке пистолет, Бен медленно, как во сне, вылез из-под фургона. Он представил себе, что мог думать и чувствовать тот парень, Лоутонвилл, перед тем как бросить гранату в пулеметное гнездо или что он там еще сделал, чтобы его наградили посмертно и в его честь назвали дорогу.

Бен поднялся. Если что-то предпринимать, это надо делать сейчас, решил он, пока дверь фургона открыта. Можно ли остановиться, просто вернуться в свою комнату и позволить им продолжать и дальше творить свои непонятные дела с запуганной до ужаса женщиной по имени Сэнди? Если же оставить пока все как есть, он сохранит надежду раскрыть жуткую тайну «Уайтстоуна». Бен взвесил в руке пистолет и двинулся к задней стене фургона.

–     Эй, Билли, что нового? – внутри фургона раздался еще один голос, совершенно спокойный, будто никаких женских криков и не было.

–     Привет, Пол! Как вы тут?

–     Да ничего, Билли. Сидим вот, в картишки с Винсентом и Конни играем.

Бен стоял уже около угла фургона. Сейчас надо будет сначала снять охранника, стоявшего в дверях, прикинул он, потом перескочить через его тело и успеть застрелить трех бандитов раньше, чем они достанут оружие. Есть ли у него шанс? Где-то в глубине души Бен понимал, что ответ отрицательный, но остановиться уже не мог.

–     Ты завтра сопровождаешь рейс? – спросил охранник.

–     Мы все, вчетвером.

–     А, это ты, Смит? Я тебя и не заметил!

–     Привет, Билли! Как там на улице, все тихо?

Пятеро!

Бен опустил пистолет. Здравый смысл взял верх.

–     Неплохая прогулка вам предстоит – сказал Билли. – Слушай, Винсент, замолви за меня словечко, ладно? Надоело мне что-то здесь службу нести. Тут, если заметил, почти ничего не случается.

–     Я тебя понял! Посмотрим. Сделаю, что смогу. Ну что, играем дальше?

–     Не расслабляйтесь, ребята!

–     Ладно, Билли, увидимся.

Дверь закрылась, изнутри щелкнул замок. Десять минут спустя, все еще не уняв дрожь от осознания того, как близко он подобрался к грани, разделявшей жизнь и смерть, Бен снова был в своей комнате.

В полночь над «оазисом» разразилась гроза, но кончилась она так же внезапно, как и началась.

В три часа утра, так и не сумев заснуть, Бен стоял у окна. Вдруг в черноте, окружавшей забор, через всю пустыню до самого, казалось, горизонта, протянулась двойная линия голубых огней, которую нельзя было ни с чем спутать: так освещают взлетно-посадочные полосы. Через пару минут с грохотом, сотрясшим все здание, пролетел самолет. Похоже, Боинг-727 мягко приземлился, пробежал по полосе и остановился у ее дальнего конца.

Униформу Сэта Степански по фигуре Бена успел подогнать портной в Фейдимене. Бен достал ее из шкафа, осмотрел, смахнул прилипшие ворсинки.

Крокодил попал в сеть.

ГЛАВА 25

Женщинам надо вменить в обязанность заниматься... военным делом; соответственным должно быть и использование этих женщин.

Платон, «Государство », кн. V

Дом Анджело.

Имея в активе только эти два слова, Натали долго и безуспешно листала все телефонные справочники, какие смогла найти. Ничего. Она обратилась к портье в своем отеле, и тот первым делом поинтересовался, не ослышалась ли она, может, женщина на самом деле сказала «дон Анджело».

–     А что, это что-то меняет? – спросила Натали, заинтересовавшись таким вариантом.

–     Нет, – ответил портье.

Ее португальско-английский словарь утверждал, что дом означает «дар», или «одаренный», а также титул, приблизительно соответствующий лорду.

Натали теперь уже была намного меньше уверена в том, что сказала ей на улице та встревоженная женщина в цветастом платье, и с тяжелым сердцем поднялась в номер. Она чувствовала себя совершенно разбитой. День выдался тяжелый, да еще эта жара, а кроме того давала себя знать разница во времени. Натали не помнила, чтобы когда-ни– будь ей было так больно и одиноко. Она, спортсменка, осталась с одним легким, теперь к тому же поврежденным. Шансов получить трансплантат было мало, и дон или Дом Анджело, даже если она его найдет, вряд ли мог исправить положение.

В эту ночь, чтобы заснуть, ей не потребовалось прибегать к помощи ни бразильского виски, ни чего-либо другого, кроме шума кондиционера. Завтра, решила Натали, она снова зайдет в больницу святой Терезы – сначала в офис Глории Дуарте, а потом в хирургическое отделение, в блок интенсивной терапии. Если не повезет ни там, ни там, придется снова идти в полицию.

Дон Анджело... Дом Анджело.

Засыпая, она видела, как названия, переплетаясь друг с другом, образовали бесконечную, как лента Мебиуса [41]41
  Лента Мебиуса – трехмерная поверхность, имеющая только одну сторону и одну границу. Модель ленты Мебиуса легко создать из полоски бумаги, повернув один из концов полоски вполоборота и соединив его с другим концом в замкнутую фигуру. Если начать рисовать карандашом линию на поверхности ленты, то линия уйдет вглубь фигуры и пройдет под начальной точкой линии, как уйдя на "другую сторону" ленты. Если продолжать линию, то она вернется в начальную точку. При этом длина нарисованной линии будет вдвое больше длины полоски бумаги.


[Закрыть], череду вопросов. Был ли это чей-то титул? Или просто имя? Почему та женщина ничего не попыталась объяснить? Может, ей казалось, что доктор Рейес это обязательно поймет?

Но в результате той мимолетной встречи одно Натали поняла четко: в нападении на нее в том переулке и в последовавшей затем операции по удалению легкого скрывалось что-то такое, о чем она пока не знала.

Под мерное гудение кондиционера Натали заснула, но дважды за ночь ее посещали до боли знакомые картины – она снова переживала нападение. Ее обманул водитель такси в аэропорту, в нее стреляли, потом прооперировали и удалили легкое. Все это являлось абсолютной правдой, а вот теперь оказалось, что не все...

Заснуть ей все же удалось. Когда она проснулась, было уже почти одиннадцать. Приняв душ и одевшись, Натали отправилась в больницу. Дуарте была где-то на совещании, и ей сказали, что в больнице она сегодня не появится. Из чистого любопытства она спросила секретаршу Дуарте, говорит ли ей что-нибудь название дон или Дом Анд жело. Та вежливо улыбнулась и посоветовала обратиться к ее боссу, которая знает почти все.

По тому, как развивались события, Натали догадывалась: медсестры, которую она искала, в больнице тоже нет. Она решила подняться на следующий этаж, в хирургическое отделение, предположив, что если легкое ей удаляли в одной из двадцати операционных этого отделения, то, скорее всего, потом перевезли в палату блока интенсивной терапии.

«Только бы она оказалась здесь, – беззвучно прошептала Натали, проходя через автоматические стеклянные двери. – Только бы она оказалась здесь...»

Она оглядела оживленный коридор отделения, и ее настроение начало падать. Блок интенсивной терапии представлял собой десять стеклянных боксов, начиненных сложным современным оборудованием, расположенных вокруг центрального поста медсестер, где находилась аппаратура наблюдения за больными. Медленно, как бы беспечно кивая и улыбаясь встречным, Натали прошла по кругу. «Не надо было приходить во время обеда, – подумала она, следовало...»

Одетая в голубые брюки и куртку, делая на ходу записи в красном блокноте, из дальнего бокса вышла женщина, которую искала Натали, и направилась по коридору. Увидев ее плотную фигуру со спины, Натали в тот же миг узнала характерную прихрамывающую походку: это была она, женщина с улицы. У Натали бешено застучало сердце. Догнав женщину у поста, она сумела сбоку рассмотреть ее лицо. Оно показалось ей очень открытым и добрым. Табличка на куртке сообщала, что женщину зовут Дора Кабрал.

–     Простите меня, сеньора Кабрал, – тихо обратилась к ней по-португальски Натали.

Женщина, улыбаясь, повернулась, и в тот же миг ее лицо стало напряженным. Она нервно огляделась. Такая реакция рассеяла последние сомнения Натали.

–     Да? – спросила Дора.

–Простите, что вот так вас отрываю, но, поверьте, сеньора, я просто в отчаянии, – начала Натали, надеясь, что хорошо объясняет свое состояние на португальском. – Я полагаю, вы – тот человек, который говорил со мной на улице вчера вечером. Если это так, пожалуйста, помогите мне узнать, кто такой Дом Анджело. Я пыталась найти его, но не смогла.

–Это не кто, – сказала Дора шепотом. – Это где. Это деревня. Она...

Сеньора Кабрал вдруг замолчала, быстро написала что– то на клочке бумаги, протянула его Натали и направилась в сторону той палаты, откуда недавно вышла.

В полном смятении Натали хотела было взглянуть на бумажку, но что-то заставило ее повернуться ко входу. В блок вошел человек в форме военной полиции. Он двинулся прямо к тому месту, где стояла Натали. Было ясно, что именно его появление спугнуло Дору.

Натали все-таки скосила глаза на листок и увидела одну строчку:

^{8 веч. 16 УД. Феликс № 13}

Через минуту полицейский, улыбаясь, подошел к ней. Натали узнала его: это был Варгаш, тот самый, который демонстрировал гостеприимство на смотровой площадке Пасмадо.

Хотя они увиделись первый раз в Ботафого, той же части города, где находилась больница и где, видимо, патрулировал Варгаш, Натали в глубине души была уверена, что их вторая встреча не случайна. И ей очень захотелось увести его подальше от поста медсестры, где Дора написала записку.

–О, вы, кажется, офицер Варгаш! – быстро заговорила она, поспешив навстречу. – Тот самый полицейский, который так хорошо говорит по-английски! Я вас сразу узнала.

–Мы, по-моему, виделись в Пасмадо, да?

–Совершенно верно! Очень мило, что вы меня запомнили.

Он спросил, как ее зовут, и Натали ответила, хотя почти не сомневалась в том, что ее имя ему уже известно. Видел ли он, как Дора писала записку? Стол находился всего в пяти футах от того места, где они стояли. Натали поспешила увести Варгаша подальше от поста.

–     Сеньорита Натали, – сказал он с чарующей улыбкой, – простите меня, но, по-моему, больница Санта-Тереза не входит в число туристических объектов.

Натали начала лихорадочно соображать. Что он делает здесь? Если он следил за ней от самого Пасмадо, то знает, что она солгала, сказав, будто остановилась в «Интер– Континентале». Но если он следил за ней с самого начала, от аэропорта Жобим, то происходит нечто действительно ужасное.

Натали никогда не отличалась любовью к флирту и тем более не считала себя специалисткой в подобных делах, чем даже гордилась. Но сейчас, кажется, выдался подходящий случай попробовать.

–     Когда я последний раз была в вашем городе, – заговорила она, – у меня случилась неприятность. Я столкнулась с одним бессовестным водителем такси...

–     К сожалению, у нас таких много, – перебил Варгаш, – хотя мы, военная полиция, стараемся искоренить это явление.

–     Так вот, этот шофер завез меня в темный переулок и... О, мне очень трудно об этом говорить. Я пришла в больницу, чтобы утрясти некоторые вопросы со страховкой и поблагодарить персонал – ко мне так хорошо все относились, пока я здесь лежала!

–     Я понимаю.

Натали шагнула вперед и посмотрела на полицейского так, чтобы это выглядело жалобно и беззащитно.

–     Офицер Варгаш, когда мы выйдем отсюда, я хотела бы побеседовать с вами о том, что случилось.

–     В самом деле?

–     У вас найдется для меня несколько минут? Может, мы выпьем по чашечке кофе?

–Для вас, сеньорита, я с удовольствием найду время.

–Спасибо! – она прикоснулась к его руке и вздохнула. – Со мной произошла ужасная история, и мне очень нужно докопаться до истины. Я готова на все. Наверное, мне просто повезло, что вы встретились на моем пути не один, а целых два раза!

–Возможно, – сказал полицейский, когда Натали повела его к выходу, а затем к кафе. – А возможно, повезло мне.

                                                                                           * * *

Дом Анджело, штат Рио-де-Жанейро, население 213 человек.

В районной библиотеке Ботафого больше информации об этой деревне не было. На некоторых картах она располагалась в семидесяти пяти милях к северо-западу от города, в том месте, где, как сказала библиотекарша, лежит восточная оконечность сельвы, знаменитых бразильских джунглей. На других картах этой деревни не было вовсе. Через полтора часа кропотливой работы Натали смогла нарисовать нечто вроде карты, которая, как она надеялась, поможет ей добраться до этого места, по крайней мере – в тот район. И еще она рассчитывала, что в восемь вечера Дора Кабрал расскажет ей еще что-нибудь об этом Доме Анджело и ответит на ее вопросы.

Чтобы отделаться от Родригу Варгаша, ей потребовался почти час. За это время она узнала, что он ветеран службы в военной полиции, имеет награды, давно расстался с женой, но принимает активное участие в жизни двоих детей. Он хорошо был знаком с детективом Перейрой и говорил, что тот слишком много времени проводит, сидя за столом. Во время их беседы Натали ни разу не упомянула Дору Кабрал или Дом Анджело, а полицейский никоим образом не дал понять, что его появление в блоке интенсивной терапии именно в тот момент, когда там оказалась Натали, не просто случайность.

Под конец разговора он сказал, что, учитывая ее печальный опыт пребывания в Рио, вполне понимает, почему она не захотела называть незнакомому человеку, даже в полицейской форме, отель, где остановилась. Он пообещал, что поговорит с Перейрой и попытается выяснить «некоторые подробности», и назвал ей бистро, где они смогут встретиться на следующий день за ланчем и обменяться информацией.

–     Надеюсь, что сегодняшний день станет началом нашей дружбы, сеньорита Натали, – сказал Варгаш, когда они встали из-за столика.

–     Я тоже надеюсь, Родригу, – ответила она, пытаясь соблазнительно улыбнуться и с замиранием сердца отвечая на рукопожатие. – Очень надеюсь.

После того как они расстались, Натали, узнав у справочной стойки больницы адрес, отправилась в библиотеку. На улице она приложила максимум стараний, чтобы, выполнив все виденные в кино трюки, выявить, нет ли за ней «хвоста». Пару способов пришлось придумать и самой. До встречи с Дорой оставалось четыре часа – четыре часа и длинный список того, что нужно было достать, если она собирается ехать в сельву.

До половины седьмого Натали посетила библиотеку, магазины, где продавали разные туристические и прочие товары, несколько лавок, торгующих одеждой. Кое-что она взяла с собой, за остальным пообещала вернуться позже, на машине. Если кто-то наблюдал за ее джипом, то взять его незаметно шансов не было. Но и выбора тоже. Хуже было бы, если бы машину угнали или каким-то образом повредили, но, к счастью, она оказалась именно там, где Натали ее оставила, в небольшом гараже в двух кварталах от отеля.