Текст книги "Пятая пробирка"

Автор книги: Майкл Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА 20

Человек этот так же разнообразен, многолик и пестр, как его государство.

Платон, «Государство», кн. VIII

Закусочная «Большой поворот». Сэнди Мак-Фарлейн выключила красно-зеленую неоновую вывеску, хотя до закрытия оставалось, строго говоря, еще десять минут. Ну и черт с ним, хозяева – мистер и миссис Карлисс – возражать не стали бы. За шесть лет работы у них Сэнди не пропустила ни одного дня. У нее были огненно-рыжие волосы и очень красивая фигура, которой она очень гордилась, упоминая иногда невзначай о парочке килограммов, которые ей надо бы сбросить.

–     Что-то рановато сегодня, Сэнди, а? – спросил Кенни Хупер.

Хупер, вдовец лет под семьдесят, все еще работал в компании «Камень и гравий». Домой ему торопиться было незачем. Кроме старой охотничьей собаки его никто не ждал, поэтому каждый вечер после смены он заходил в «Большой поворот» пообедать.

–     Да, Кенни, надо успеть кое-какие дела доделать, – сказала Сэнди. – Никто больше до закрытия не появится, у меня на это нюх.

Сэнди не любила врать, особенно о таких пустяках как планы на вечер, но если городок Твин Ривер, штат Тенесси, чем-то и славился в мире, так это слухами, и Кенни Хупер знал в них толк. Если он прознает, что она собирается на свидание с одним из посетителей, весь город будет судачить об этом через полчаса, и каждый мужчина в округе, неважно, холостой или женатый, станет считать, что к ней можно запросто подкатить. Одинокая женщина с восьмилетним сыном и красивой фигурой должна держаться настороженно, чтобы люди не могли подумать о ней бог знает что.

Но Руди Брукс, похоже, стоил того, чтобы рискнуть.

–     А как насчет последней чашечки кофе, если ты еще не вылила свою бадейку? – спросил Кенни.

Сэнди собиралась уже сказать, что кофе кончился и пол подметен, но заметила, что Кенни смотрит прямо на кофейник на прилавке.

–     Ладно, ладно, – сдалась она, наливая кофе в кружку и добавляя двойную порцию сливок и сахара, не дожидаясь, пока Кенни об этом попросит. – Только давай побыстрее.

Хупер смотрел, как она поправляет волосы и подкрашивает губы, глядя в зеркало за баром.

–     Ты уверена, что надо сделать только дела? – спросил он, прищурившись.

–     Давай, пей свой кофе, Кенни Хупер! Вот, если хочешь, остался последний кусок пирога с черникой.

Руди был техасцем, крепким и симпатичным парнем. Джинсы и спортивную рубашку он купил явно не на распродаже в универмаге. С узкой талией и очень широкими плечами, он являлся как раз таким типом мужчины, который нравился Сэнди. Но еще больше ей нравилась его улыбка, привлекательная и хитрая, как у ковбоя из фильма: «Неважно, что ты быстро выхватываешь свой револьвер, я знаю, что я быстрее!» А в Твин Ривер, если речь шла о свободных мужчинах, выбор был чертовски ограниченным, и похожих на Руди не нашлось ни одного.

Сэнди закончила вытирать столы и последний раз бросила взгляд на кухню. Да, Руди может оказаться женатым, призналась она себе. Мужчины всегда врут про это. Но сегодня они просто собираются встретиться в «Зеленом фонаре», чтобы выпить по коктейлю. Ничего особенного. Если, как он говорит, его компания собирается строить первый супермаркет в Твин Ривер и если, как он обещал, будет регулярно приезжать на стройплощадку на западной окраине, тогда, может быть, Руди получит свой шанс на нежные отношения. А может быть, много шансов.

–     Где сегодня малыш Тедди? Ник забрал его?

–     Ник забирает Тедди каждую среду.

–     Слышал, твой бывший устроил как-то заварушку у Миллера. Четверо парней еле смогли выставить его. Да, я бы сказал, у мужика проблемы...

–     А я бы сказала, чтобы ты держал свои мысли при себе, если у тебя нет доказательства или это не касается Тедди.

У Сэнди сжалось сердце, когда она услышала, что Ник снова стал заглядывать в бутылку. Впрочем, за пять лет их брака он никогда не ударил сына – он бил ее, и много раз, когда бывал пьяным. Она говорила судье про характер Ника и про его проблемы с алкоголем, даже нашла свидетелей, которые поддержали ее просьбу не оставлять Тедди у отца на ночь, пока тот не предъявит документ о том, что прошел курс лечения или посещает клуб анонимных алкоголиков. Но судья был убежден, что ребенок нуждается в общении с обоими родителями, и отклонил ее просьбу. Поэтому каждую среду и каждое второе воскресенье она ничего не могла поделать, кроме как молиться, чтобы Ник и его новая подруга Бренда не сорвались, и на следующий день ненароком спрашивала у Тедди, не было ли каких проблем.

До сих пор, слава богу, никаких инцидентов, связанных с алкоголем, не случалось, но каждый раз Сэнди с болью переносила разлуку с сыном, даже если точно знала, что вечер он проведет, играя с приятелями. Люди, едва познакомившись с Тедди, через несколько минут уже любили его. Может, всему виной была его улыбка, может быть, что никогда не капризничал, а может быть, то, что он никогда в жизни не сделал и не сказал никому ничего плохого. Поэтому и Сэнди, и все в городке были уверены в том, что Тедди Мак-Ферлейну уготовано большое будущее.

Наконец, спустя целую вечность, Кенни Хупер вышел из-за стола, расплатился, оставив обычные чаевые, и потащился к двери. Снова глянув на часы, Сэнди вытерла столик, за которым сидел Кенни, и выключила свет. Подойдя к своему ярко-красному «мустангу» с откидным верхом, она решила ради сохранения прически опустить верх и через минуту рванула со стоянки на Бразелтонское шоссе. Бразелтон, городок не больше Твин Ривер, был гораздо более интересным местом, а клубов и баров в нем имелось больше, чем жителей. Проехав по шоссе пару миль, Сэнди взяла сотовый и набрала номер Ника.

Она не часто звонила ему, когда там был Тедди, к тому же Нику не нравилось, когда бывшая жена это делала, но даже в предвкушении встречи с Руди Бруксом Сэнди чувствовала потребность пообщаться с сыном и заодно, призналась она себе, проверить состояние отца.

–Алло?

–Привет, это я.

–Ну и?

–Я звоню, чтобы спросить, как у вас дела.

–Нормально. Все путем.

Этих слов Сэнди оказалось достаточно, чтобы понять: Ник уже пропустил пару стаканчиков, хотя еще держится. Речь начинала выдавать его раньше всего, но спрашивать о том, сколько он выпил, было равнозначно просьбе бросить трубку.

–Можно мне пожелать Тедди спокойной ночи?

–Он смотрит мультики с Брэном. Я не хочу его отвлекать, если у тебя нет ничего важного сказать.

–Нет, ничего, я... Я просто хотела пожелать ему спокойной ночи.

–Я ему скажу, что ты звонила.

–Хорошо, обязательно скажи.

–Увидимся завтра.

–Да... Спасибо!

Не успела Сэнди положить телефон, как он зазвонил снова.

–     Сэнди, привет, это Руди!

Черт возьми, сначала Ник не дал ей поговорить с сыном, а теперь, похоже, с видание накрылось!

–     Привет! – ответила она. – Я только что закончила работу. Ну как, мы встречаемся?

–     Я весь день ждал тебя!

Хоть что-то еще идет хорошо.

–     Рада слышать! Я тоже весь день о тебе думала, Руди Брукс.

–     Только одно маленькое изменение. Я все еще торчу здесь, на стройплощадке, с одним из подрядчиков – Грэгом Лампертом. По-моему, ты его знаешь.

–     Я знаю, кто он, но мы не знакомы.

–     Ну так вот, у нас с Лампертом есть еще кое-какие дела, которые надо обязательно завершить. Ты не могла бы сюда заехать на несколько минут? Было бы интересно узнать твое мнение, как будущей покупательницы, по паре вопросов. Наша площадка по дороге в «Зеленый фонарь» в паре сотен ярдов от Бразелтонского шоссе.

–     Я... думаю, что смогу, – сказала Сэнди, решив что у Грэга Ламперта нет причин распускать про нее разные слухи. Радовато и то, что договоренность с Руди оставалась в силе. – Подъеду минут через десять.

–     Прекрасно. Хочу тебя!

Поворот на площадку с Бразелтонского шоссе оказался всего в миле. Шоссе здесь проходило через лесистую местность, до которой строительство пока не добралось, но про которую много говорили в последнее время. Сэнди была чуть-чуть взволнована: это здорово – оказаться на том месте, где рождается проект, способный полностью изменить жизнь в ее городке, да еще и давать советы.

Сэнди свернула с шоссе на грунтовую дорогу и сбавила скорость, чтобы не биться днищем о камни. Свет фар прыгал по стволам деревьев, и, когда она уже начала сомневаться в том, что свернула куда надо, лес расступился. Открылась большая площадка, на которой повсюду были ямы, кучи песка и гравия. Сбоку стоял «форд бронко», а около него, опершись о капот, Руди. Он был один. Чуть дальше, у деревьев, виднелся большой фургон – дом на колесах. В его окнах горел свет.

Руди помахал рукой. На нем были туго сидевшие джинсы, ковбойские сапоги из тисненой кожи и пестрая спортивная рубашка с длинными рукавами. «Очень симпатичный мужчина», – подумала Сэнди.

–     Привет, – сказала она.

–     Отлично выглядишь!

–     Спасибо. А где Грэг Ламперт?

–     Позвонила его жена, какие-то проблемы дома. Мы тут все равно почти закончили, я и сказал, чтобы он ехал.

–     Ты не путаешь, что звонила его жена? Я почему-то была уверена, что он вдовец.

–     Кажется, Грэг так сказал, – ответил Руди, – но, может, я чего не расслышал. Я, вообще-то, о другом думал в тот момент.

Он слегка толкнул Сэнди локтем и улыбнулся своей ковбойской улыбкой. Дважды видев Руди в «Большом повороте», Сэнди знала, что этот парень крепко сложен, но сейчас он выглядел еще крупнее и сильнее, чем она себе представляла.

–     А зачем тут автобус?

–     Ну знаешь! Назвать эту штуку автобусом все равно, что сказать про Джессику Симпсон «девчонка».

Сэнди решила дальше не развивать эту тему: против Джессики Симпсон ей было не выстоять.

–     Он принадлежит вашей компании? – поинтересовалась она.

–     Это вроде моего походного дома, когда я работаю на площадке. Хочешь заглянуть внутрь?

Внезапно Сэнди почувствовала какое-то необъяснимое волнение.

–     Да нет, в другой раз. Это... ну я не знаю, вроде как... твоя комната в гостинице.

–     Я так не считаю, – ответил Руди, – но как скажешь.

Сэнди посмотрела на темный лес, стоявший вокруг.

Шум машин сюда почти не доносился.

–     Может, поедем в клуб? – нервно спросила она. – Я слышала, у них там отличный оркестр.

–     А почему такая спешка? – спросил Руди, не отходя от своего грузовичка.

–     Руди, пожалуйста, поехали! Мне здесь как-то неуютно.

–     Да что ты! Не бойся, все в порядке!

Стоя от Руди в нескольких футах, Сэнди с удивлением и растущим страхом увидела, как он достал из кармана носовой платок, аккуратно положил его на капот «форда», а потом осторожно полил чем-то из металлической фляги.

Сэнди оглянулась на свой «мустанг» и прикинула расстояние до него. Вряд ли ей удастся добежать до машины. В этот момент до нее докатилась волна густого запаха хлороформа, и тут же открылась дверь фургона. В проеме показалась стройная молодая блондинка.

–     Эй, Сэнди! – приветливо крикнула она. Заходи к нам, прокатимся вместе!

Сэнди машинально обернулась на голос. Этой секунды было достаточно, чтобы исчез ее призрачный шанс на спасение. Руди преодолел разделявшее их расстояние двумя быстрыми шагами и так крепко прижал пропитанную хлороформом ткань к ее лицу, что она не смогла даже пошевелиться. Все вокруг закружилось, потом стало меркнуть. Ужас заполнил ее сознание, но тут же сменился единственным образом и единственным словом: Тедди. Лицо ее сына было последним, что увидела Сэнди, перед тем как погрузиться в темноту.

Пятнадцать минут спустя громадный «Виннебаго эдвенчер» свернул налево, выезжая на Бразелтонское шоссе. За ним, на некотором отдалении, ехал ярко-красный «мустанг». Через восемнадцать миль фургон остановился на площадке для отдыха, а «мустанг» повернул на ухабистую дорогу, которая через две мили заканчивалась у карьера Редстоун – маленького озера, которое местные жители считали бездонным. От обрыва до воды было пятнадцать футов, и пустой «мустанг» исчез в темноте, еще не коснувшись ее поверхности.

Никто, кроме человека, называвшего себя Руди Брукс, не услышал всплеска.

ГЛАВА 21

Будущий страж, мало того что он яростен, он должен еще и стремиться к мудрости.

Платон, «Государство», кн. II

–     Натали, со следующей недели вы должны возобновить посещение хирургической практики.

Декан Голденберг потряс пачкой бумаг, которую пришлось написать, чтобы восстановить Натали в колледже.

–     Я знаю.

–     И вы говорите, что физически готовы к этому?

–     С того дня, когда я звонила в Бразилию, я ежедневно провожу в реабилитационном центре три часа, а то и больше. Показатели легочных функций выросли почти на двадцать пять процентов по сравнению с первоначальными, сразу после пожара. Я даже могу бегать.

–     Но сейчас вам требуется еще немного свободного времени?

–     Да, мне это необходимо.

Кабинет Голденберга выглядел точно так же, как в день, когда Натали Рейес отчислили из колледжа, но с тех пор все изменилось. На этот раз кроме Натали и декана присутствовали только Дуг Беренджер и Терри Миллвуд. Вероника предлагала свою моральную поддержку, но Натали сказала, что справится сама и что ей не стоит прерывать практику по акушерству.

После первой серии звонков в разные отделения больницы святой Терезы Натали переговорила с несколькими полицейскими участками в Рио. Насколько она смогла понять, в Бразилии существовал закон, по которому больницы обязаны были сообщать в полицию обо всех огнестрельных ранениях, но в ее случае такого сообщения в полицию не поступало и сам факт ранения в полицейских протоколах отмечен не был.

На следующее утро Натали первым делом привезла к себе мать и усадила за телефон для второй попытки. Результаты оказались теми же, но с новой подробностью – доктора Хавьера Санторо не удалось найти ни в больнице святой Терезы, ни во всем городе. Через час после последнего звонка матери – на этот раз в медицинский совет штата Рио-де-Жанейро, где про доктора Санторо тоже ничего не знали, – Натали уже была в спортзале, истязая себя разными физическими упражнениями. На следующий день она позвонила своему физиотерапевту, извинилась и попросила назначить ей дополнительное время для занятий.

–     Терри, у вас есть заключение пульмонолога о состоянии Натали? – спросил Голденберг.

–     Да. Рэйчел Френч передала его мне, поскольку не смогла присутствовать лично.

Миллвуд передал декану лист бумаги. Голденберг его внимательно прочитал, кивая в знак того, что выводы ему ясны.

–     Натали, если вы хотите успеть выпуститься со своим курсом, имейте в виду, что отстаете от программы, – предостерег он. – Вы говорили, что все эти проблемы с Бразилией – результат взаимного недопонимания из-за языкового барьера и трудностей в общении с персоналом больницы на другом конце света, так?

–     Если бы мне удалось слетать туда и лично проверить, какие записи есть в больнице и в полиции, касающиеся моего случая, я смогла бы вернуться следующим ближайшим рейсом. Я даже не стала бы пытаться выяснить, кто такой доктор Санторо и где он находится.

–     Дуг, вы разговаривали с этим доктором Санторо?

–     Да, один раз, – ответил Беренджер. – По словам Нат, этот человек сказал, что знает меня, хотя я о нем никогда не слышал. Большей частью я общался с медсестрой, чьего имени не номню.

Голденберг выглядел озадаченно.

–Натали, – сказал он, – как вы знаете, с вашего разрешения я переговорил с вашим психотерапевтом доктором Фирстайн. Она считает, что вам не следует предпринимать такую поездку. У вас ведь были серьезные вспышки воспоминаний, связанных с тем днем, когда в вас стреляли.

–Они начались еще в больнице в Рио. Доктор Фирстайн полагает, что это проявление посттравматического шока.

–Я знаю. Она беспокоится, что ваше возвращение на место событий может вызвать опасные последствия.

–Доктор Голденберг, – начала Натали, – о том, что я хочу сейчас вам сказать, знает только Терри и больше никто, даже мой психотерапевт. На тот момент, когда мне позвонили из страховой компании, я всерьез подумывала о самоубийстве. Я считала свое положение безнадежным, поскольку выбор был между пожизненной инвалидностью из-за состояния дыхательной системы и серьезным расстройством здоровья вследствие применения иммуносупрессоров после трансплантации. Я все еще опасаюсь этого, но когда закончила первый раунд переговоров с Бразилией, осознала необходимость найти ответ на вопрос: почему нигде нет никаких записей о преступлении, так резко изменившим мою жизнь. Если мне придется пропустить из-за этого год учебы, я готова.

Трое врачей переглянулись.

–Хорошо, – наконец сдался Голденберг. – Вот что я могу для вас сделать. Я даю вам две недели и освобождаю от одного факультативного предмета. Половина студентов их и так не посещает, нет разницы, то ли это акушерский курс в Сан-Франциско, то ли дерматология в Лондоне. Вы об этом, наверное, не знаете, но в нашу бытность студентами мы делали то же самое.

Двое остальных улыбнулись.

–Так когда ты, Нат, собираешься лететь? – спросил Миллвуд.

–Как только достану билет.

–     Спасибо, Сэм, – сказал Беренджер, поднимаясь из-за стола и пожимая руку декану – Я считаю, что вы приняли верное и разумное решение.

Они вышли из кабинета в приемную и там, дождавшись, пока Миллвуд уйдет, Дуг вытащил из кармана пиджака конверт.

–     Нат, в тот момент, когда ты рассказала мне, что происходит, я сразу понял, что ты снова отправишься в Бразилию. Понял, потому что знаю тебя. И поскольку это я тебя туда отправил в первый раз, полагаю, что помочь тебе туда вернуться, чтобы разобраться во всем, – самое малое, что я могу сделать.

–     Билеты! – воскликнула Нат, еще не раскрыв конверт.

–     Бизнес-класса, – добавил Беренджер.

Натали без всякого смущения обняла Дуга, вызвав заинтересованный взгляд секретарши.

–     На какое они число? – спросила Натали, открывая конверт.

–     А как ты считаешь? У меня терпения не больше, чем у тебя. Кроме того, думаю, ты помнишь, что моя жена владеет туристическим агентством.

Наташ потребовалось пять секунд, чтобы найти на билете дату вылета.

–     Завтра!

–     Теперь твоя очередь, Нат, – сказал Беренджер. – Надеюсь, ты сможешь быстро решить эту задачку.

–     Я тоже надеюсь.

–     И еще один совет.

–Да?

–     Поезжай в город на автобусе, а не на такси.

                                                                                            * * *

Врач, известный среди Хранителей как Лаэрт, ходил по своему кабинету в особняке на берегу моря, близ устья Темзы. Он был профессором хирургии колледжа святого Георга в Лондоне, всемирно известным кардиотрансплантологом. Он же являлся и одним из первых Хранителей. Последние полгода этот человек выполнял обязанности очередного правителя-философа общества, обеспечивая повседневное руководство и в редких случаях пользуясь правом решающего голоса в спорных ситуациях.

– Главкон, повторите, пожалуйста, – сказал он в устройство громкой связи, стоявшее на письменном столе времен Людовика XIV.

– Пациент В, номер восемьдесят один в списке, – повторил Главкон, молодой уролог из Сиднея, блестящий специалист по пересадке почек. – Как видите, он промышленник, один из самых влиятельных людей в Австралии. Пятьдесят восемь лет, капитал – минимум четыре миллиарда долларов, приличную часть которого он готов передать нам в обмен на определенные услуги. Состояние сердечно-сосудистой системы изменилось со стабильного на критическое, без трансплантации умрет в ближайшие несколько недель.

– Здесь сказано, что он заядлый курильщик.

– Да, но пообещал бросить.

– Есть еще проблема.

– Да. У него довольно необычный набор антител.

– Что лучшее есть в нашей базе данных?

– Восемь из двенадцати, что потребует интенсивного применения иммуносупрессоров. Разумеется, велика вероятность отторжения органа.

– Правда, – согласился Лаэрт, – мы нашли для него донора в штате Миссисипи, совместимость по всем двенадцати пунктам.

– Так в чем проблема? – спросил Фемистокл.

– Донору всего одиннадцать лет.

– Понятно. Вес?

– Тут хороший момент. Он толстяк. Наш человек оценивает его вес в сто двадцать фунтов. Это пятьдесят четыре килограмма.

– А реципиент?

– Сто семьдесят фунтов, или семьдесят семь килограммов.

–     Разница почти тридцать процентов. Получится ли?

–     Идеальной была бы разница в двадцать процентов и меньше, но у В отличный кардиолог. При усиленной терапии трансплантат может прослужить некоторое время, пока мы будем искать что-либо более подходящее.

–     Какое время?

–     Месяц. Возможно, меньше или немного больше.

–     Данные на донора?

–     Ничего примечательного. Один из четырех детей, отец много пьет, мать работает в химчистке.

–     Наши средства и объекты в Новой Гвинее находятся в готовности, и я хочу организовать перелет, как только донор будет туда доставлен.

–     Тогда я снова спрашиваю, – сказал Фемистокл, – какие проблемы?