Текст книги "Американский пирог"

Автор книги: Майкл Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

ЭЛИНОР

По дороге в больницу Фредди гнала машину так, словно только что ограбила банк. Колеса нашего фургона жалобно повизгивали на поворотах.

– Сбавь скорость, – орала ей я, – на дорогах мокро, и мы обязательно поскользнемся!

– Я точно знаю, что это сердце, – твердила она, – типичный ИМ.

– ИМ? – уставилась я на нее.

– Инфаркт миокарда.

– Да не может быть, – сказала я, но при этом вся похолодела.

Когда она свернула в зону, где запрещена парковка, я тут же выпалила:

– Здесь парковаться нельзя!

– Почему?

– Да вон же надпись: «Только для а/м больницы». Наш фургон отбуксируют куда-нибудь в другое место.

– Мы приехали к пациенту, значит, это машина больницы.

– Но не «скорая помощь»!

– Ну так пусть отвезут ее, куда захотят.

– Но это мой фургон!

– Так что ж ты не садишься за руль?

– Потому что по ночам мне страшно водить, – провопила я ей. Мне хотелось добавить, что я боюсь мужчин, которые все как один воры, насильники и мучители женщин. Но я не успела. Она выскочила из машины и побежала, а мне пришлось броситься за ней. Едва мы оказались на отделении скорой помощи, я прямо рот раскрыла: волосы у Фредди были взъерошены, словно мех, который причесали не в ту сторону. Ее рубашка расстегнулась, и мне показалось, что на шее засос. Медсестра привела нас в крошечный бокс. Минерва лежала на кушетке, подключенная к каким-то аппаратам и трубкам.

– Не переживайте, деточки, – сказала она, приоткрыв один глаз, – тутошний доктор сказал, что у меня сильное сердце.

– Так это не сердечный приступ? – выговорила я, хватая воздух ртом. – А то Фредди говорит…

– Да нет же. Просто старушечье головокружение.

– Не верю, – отчеканила Фредди, рассматривая кардиомонитор, – где учился этот доктор?

– Лапушка, он не сказал мне, – ответила Минерва, но голос у нее был какой-то слабый. – Я себя превосходно чувствую. Я просто пошла в туалет и, видимо, упала в обморок.

– Если человек теряет сознание, – сказала Фредди, поднявшись на цыпочки у монитора, – то дело либо в сердце, либо в головном мозге.

– Так, стало быть, все дело в мозге, моя деточка. Он у меня и раньше-то был неважнецкий.

– Не говори глупостей, – сказала я.

– А в груди не давит? – спросила Фредди.

– Ни капельки.

– А дышать не тяжело?

– Нет.

– Очень странно. – Фредди посмотрела на меня.

– Только у меня ничего не спрашивай. – Я подняла руки, чтоб ее остановить. – Я всего лишь пекарь и ничего не смыслю во всяких ИМ.

– Я этого так не оставлю. – Фредди вышла из бокса и накинулась на врача скорой помощи. Она притащила его к Минерве и стала сыпать учеными терминами: кардиальные симптомы, энзимы, кардиограммы. Она требовала, чтоб вызвали кардиолога.

– Я как-то обращалась к доктору Бернарду, – пролепетала Минерва чуть слышным голоском, – меня-то он лечил от давления, но вообще к нему ходят сердечники.

– Боюсь, сейчас не его смена, – сказал врач скорой помощи, – а его нового коллеги.

– Насколько нового? – сощурилась Фредди.

– Он в городе уже шесть недель.

– И кто этот тип? – спросила она, скрестив руки на груди. – Что вы о нем знаете?

– Этот тип, – ответил врач, поджав губы, – доктор Старбак, и у него есть все необходимые сертификаты.

– Что за странная фамилия для кардиолога, – фыркнула Фредди, – Старбак.

– Он отличный доктор, – рассердился врач, – его рекомендовали как блестящего специалиста.

– Тогда что, интересно, он делает в Таллуле? – хмыкнула я, но доктор проигнорировал мои слова.

– У нас большая кардиологическая бригада, – уверял он Фредди, – и превосходные специалисты.

Мы ждали, пока появится этот новенький доктор. Часа четыре спустя он вызвал нас в коридор и заверил, что Минерва крепка как огурчик. Просто подвержена злокачественным обморокам.

– Что-то никогда о таких не слыхала, – проворчала Фредди.

– А она, между прочим, тоже доктор, – ввернула я.

– Что, в самом деле? – Казалось, его это не особенно впечатлило. – Ну, то, что вы о них не слышали, еще не значит, что их не существует. От злокачественных обмороков ваша бабуля не умрет, хотя, по-видимому, время от времени будет терять сознание. Водить машину ей теперь не стоит.

– Но вы уверены, что это не сердце?

– Абсолютно уверен. Но я хотел бы подержать ее здесь пару дней для небольшого обследования.

– Сделать артериограмму?

– Если будут показания. – Глаза доктора Старбака слегка сузились. – Быть может, вы хотели бы, чтобы я проконсультировался с неврологом?

– Если есть показания, – отчеканила Фредди глазом не моргнув.

Он захлопнул карточку и вышел в коридор, а мы вернулись в бокс к Минерве.

– Как вам этот мальчик?

– Не нравится он мне, – сказала Фредди.

– Мне тоже, – кивнула я, – у него глаза как бусинки.

– А по-моему, он просто прелесть, – заявила Минерва, – такой красавчик.

Ее положили на кардиологическое отделение. Минерву подключили к кардиомонитору и капельнице, а вот кислородной маски ей не дали. Она все время дремала.

– Ступайте-ка обе домой, – велела она нам, замахав морщинистой рукой, к которой тянулась трубочка, отходящая от пластикового пакета. Я все смотрела, нет ли в этой трубке пузырьков воздуха, которые, попадая в кровь, переносятся прямо в мозг и вызывают мгновенную смерть.

– С ней все в порядке. – Я хлопнула Фредди по руке. – Пошли.

– Нет. Я хочу присутствовать при проведении анализов.

– Лапушка, но этим займутся только завтра, – возразила Минерва.

– К твоему сведению, Минерва, – сказала Фредди, – завтра уже наступило.

– Ну пожалуйста, деточки, идите домой. Отдохните. Я ж никуда не денусь. А то вы тут трещите как сороки, и мне никак не уснуть.

Ее седые волосы вдруг показались мне совсем жиденькими, сквозь них просвечивал череп, чуть прикрытый полупрозрачной кожей. Как она постарела! У меня защипало в глазах, но я решила быть сильной.

Через некоторое время мы ушли. По дороге к выходу я потянула Фредди за рукав ее куртки. Точнее говоря, за рукав красной куртки Джо-Нелл, купленной в секонд-хенде. Моя сестра – большая поклонница распродаж.

– Как думаешь, Минерва поправится? – спросила я.

– Надеюсь, что да. – Она кивнула головой на врачей: – Теперь все в их руках.

– Думаешь, у нее и вправду злокачественные обмороки?

– Как бы не так.

– А что же тогда?

– Не знаю. Быть может, анализы что-то покажут.

Едва встало солнце, она позвонила Джексону Маннингу и стала донимать его бесконечными расспросами, хотя он всего лишь педиатр. Повесив трубку, она повернулась ко мне.

– Он считает, что диагноз ошибочный. Злокачественные обмороки – это какой-то вздор. А о докторе Старбаке он ровным счетом ничего не знает – ни хорошего, ни плохого.

– А что еще?

– Он обещал посмотреть Минервину карточку, когда придет в больницу. Может, что-то и прояснится.

Меня так и подмывало хмыкнуть: «Но он же детский доктор!», но я придержала язык. Разозлившись, она тут же удерет к старине Джексону, а я останусь одна как перст.

И как это ей хватало совести жить в Мексике с одним парнем, а в Таллуле – с другим?! С каждым днем она все больше напоминала мне Джо-Нелл. Нет, кроме шуток, она идет с ним на ужин, а затем возвращается в помятой одежде! Что в такой ситуации остается думать ее сестре?

Только не считайте, что я ее осуждаю. Порой я сама размышляю о любви и браке, но всегда представляю себе лишь детей, а не мужа. Вот бы заполучить готового ребеночка без участия этих монстров! Честно говоря, если в доме находится мужчина, я не могу даже сходить за большое. Да что там мужчина: мне трудно делать свои дела даже при портрете брата Стоуи!

Когда Фредди сбежала в Калифорнию, Джексон все звонил нам и спрашивал, где она. «Понятия не имею», – отвечала я. И в общем-то, так оно и было. Его звонки мне жутко надоели. В конце концов я заявила ему: «Слушай, она уже не вернется. Ступай-ка лучше и найди себе новую подружку». Через несколько лет я прочитала в газете, что он женился на фотомодели. Она специализировалась на рекламе шляп (и, по некоторым сведениям, нижнего белья). Говорили, что она могла бы стать Синди Кроуфорд Мемфиса – точнее, зеленоглазой и золотоволосой версией Синди, – но отказалась от карьеры ради замужества с Джексоном. Кто-то говорил, что она сглупила, но я так не думаю. И ничуть не удивилась ее решению. Такой красавчик, как Джексон, и сам по себе был бы хорошей партией, а он ведь еще и при деньгах. Что ни говори, а богатенькие врачи на улице не валяются!

Окончив медицинский колледж, Джексон переехал в Таллулу и обзавелся практикой. В первый же раз, когда его жена заглянула в закусочную, я поняла, что скандала не миновать. Она подплыла к прилавку и спросила, нет ли у нас мадленок.

– Мадлен? – переспросила я, стараясь быть с ней повежливей. – Нет, не встречала никого с таким именем.

– Да нет же, – произнесла она ледяным тоном, – мадленки! Это такое печенье.

– Таких у нас нет, но зато есть отличные свежие булочки.

– Ну а шотландское песочное печенье? – Она подняла ярко-каштановую бровь, и я тут же поняла, что она не натуральная блондинка.

– Мисс, – сказала я, – наше песочное печенье – американское. Оно вполне рассыпчатое, хотя и не особенно популярно.

– Боже, что за дикое место! – Она захлопала ресницами. – Что ж, попробую в последний раз. Нет ли у вас хотя бы бискотти с фундуком?

– Все, что есть, перед вами. – Я уже и сама начинала злиться. – Чего нет на витрине, того нет и в продаже.

– Да что это за кондитерская, в которой нет даже бискотти? – завопила она.

– Таллульская, – рявкнула я. – Так вы возьмете булочек или нет?

– Господи, ни за что! – прокричала она и выскочила из магазина. Вскоре после этого она оставила Джексона и вернулась в Мемфис.

На следующее утро по дороге к Минерве мы зашли рассказать обо всем Джо-Нелл. Она была в бодром настроении и без умолку трещала, что, выйдя из больницы, уедет подальше от Таллулы и своей дурной репутации. Она не давала нам и словечка вставить.

– У тебя и так отличная репутация, – изумилась Фредди.

– Вовсе нет, – затрясла головой Джо-Нелл, – часть мужиков считают меня ангелом смерти: «Чуть переспишь с этой крошкой – и тут же склеишь ласты!» Оставшиеся держат меня за шлюху: мол, все самое замечательное у меня между ног. А теперь, после автокатастрофы, я стану чем-то вроде музейной редкости. Меня будут разглядывать, расспрашивать и обходить стороной как чумную. Типа, невезучесть заразна.

– Ты преувеличиваешь, – возразила Фредди.

Я только покосилась на нее. Господи, меня просто тошнило от того, как она цацкается с Джо-Нелл. Сидя на железном стуле и уткнув подбородок в ладони, я думала, что Джо-Нелл совершенно права: у нее безобразная репутация. Но нельзя же заигрывать с чужими мужьями и ожидать всобщего одобрения! Их жены, разумеется, ненавидели Джо-Нелл. И если она уедет из Таллулы, ей придется перебраться за границу, чтобы спрятаться от молвы. Но стоит ей приехать туда, как она тут же встретится с кем-то из Таллулы.

Я и раньше знала, что когда-нибудь это случится: Джо-Нелл попадет шлея под хвост, и она решит удрать. Я даже стала обрабатывать Фредди: попыталась уговорить ее остаться в Таллуле.

– Что может быть важнее семьи, – сказала я ей как-то вечером.

– Разумеется, ничего, – согласилась Фредди. Она лежала на диване, обитом тканью в цветочек, и ела попкорн.

– Уж конечно, не изучение китов, – прибавила я.

– Что? – изумилась Фредди и уронила кусочек попкорна.

– Я хочу сказать, можно спасать и других животных.

– Да о чем это ты? – Фредди наморщила лоб. Она поднялась на диване, прижав к груди ведерко с попкорном.

– Вот, к примеру, африканские носороги, – пояснила я, – браконьеры истребляют их из-за рогов. Есть даже специальные полицейские по охране носорогов, но их не хватает. Представляешь, какой кошмар?

– Но моя специальность – киты, – возразила Фредди.

– Ну и что? А ты перемени ее. – Я щелкнула пальцами. – Или тебе наплевать, что в африканском национальном парке (забыла название) осталось менее тридцати носорогов?!

– Ты-то откуда знаешь?

– Телевизор смотрю.

– А-а, – протянула Фредди, уставившись в ведерко, – а у нас в Дьюи нет телевизора.

– А как же ты смотришь шоу Леттермана?

– А я и не смотрю.

– Купила бы хоть самый маленький, фирмы «Сони», – сказала я. – Ты и представить себе не можешь, как много упускаешь.

Не мне, конечно, говорить об упущениях, но она же не видела списка безопасных и небезопасных мест. В нем все как в песне «Мир так тесен». Иногда я задумываюсь, не составлен ли он для людей вроде меня. Наконец я поднесла свои часики к свету и увидела, что мы сидим у Джо-Нелл уже целых пятнадцать минут. Я решила, что пора закругляться, а потому встала и объявила:

– Джо-Нелл, у нас тут очень плохие новости.

– Стой, я угадаю! – перебила она. – Фредди перепихнулась с Джексоном?

– Это тебя не касается, – заорала я. – Слушай, ты, озабоченная! У нас большая беда: Минерву положили в больницу, на шестой этаж.

– Что?!

– Она упала в обморок, – пояснила я.

– Но теперь-то хоть оправилась?

– Кардиолог говорит, что все в порядке, но я как-то не уверена, – вставила Фредди. – Сегодня ее обследуют.

– Боже, что же такое с нашей семьей? – воскликнула Джо-Нелл.

– Все дело в проклятии, – пробормотала я себе под нос, – и ни в чем другом.

Как только мы с Фредди вошли в лифт и остались одни, я спросила:

– Так вы с Джексоном и правда занимались этим?

– А тебе-то что?

– Просто любопытно. – Я пожала плечами. – Я вот думаю: неужто ты снова клюнешь на него. Во второй раз!

– Можно подумать, тебе не все равно.

– Нет, вовсе нет.

– С чего это вдруг?

– С того, что Минерва в больнице и с ней бог весть что творится, Джо-Нелл переезжает, а с тобой вообще ничего не понятно. И только я по-прежнему сижу на старом месте, как всегда. Словно и не живу.

– Просто ты трусиха.

– Вовсе нет.

– Р-р-р! – зарычала вдруг она, раскинув руки. От неожиданности я завизжала и отскочила к противоположной стенке лифта.

– Вот видишь?

– Это от неожиданности. – Я оправила юбку, разгладив все складочки.

– Если ты боишься грабителей, – поучала меня Фредди, – купи себе газовый балончик.

– В Таллуле таких не продают.

– Ну так что-нибудь в этом роде.

Двери лифта со свистом открылись, и на нас уставились две медсестры. Я выскочила наружу, шарахнувшись от Фредди, как от умалишенной, и радостно вдохнула прохладный, не загрязненный бактериями воздух.

ДЖО-НЕЛЛ

Теперь, когда Минерва тоже попала в больницу, сестры стали навещать меня по очереди. Если Фредди шла наверх, Элинор сидела у меня: они словно сговорились не оставлять меня наедине со сновавшими туда-сюда докторами. Забегая в мою палату, доктор Джей Ламберт с изумлением глядел, как Элинор кромсает «Нэшнл инкуайрер». На его лице было написано: «Боже, куда я попал?! Да тут же сумасшедший дом!» Мы свободно вздохнули, лишь когда эта обжора убралась в кафетерий «перекусить». Джей Ламберт задернул за собой занавеску и кинулся ко мне, на ходу расстегивая ширинку.

– Только осторожно, – предупредила я, оберегая свою ногу.

– Конечно-конечно. – И он стянул с меня одеяло. – Но я очень спешу.

– Ничего, зато мне вот спешить некуда, – ответила я, поглаживая его мгновенно напрягшийся причиндал.

После его ухода я стала смотреть мыльные оперы. Казалось, моя жизнь превратилась в нечто подобное: только без нарядов и красивых мужчин. Рано или поздно Джей Ламберт заявит, что надо поостеречься, а то его жена что-то заподозрила. Если бы мне давали по десять центов за каждую подозрительную жену, я бы уже скопила на «лексус». Но какая разница! Через пару месяцев у меня будет совершенно новый адрес: Маунт-Олив, штат Техас.

Джей забегал ко мне каждое утро, как раз перед началом «Дерзких и красивых». Приносил цветы, конфеты и золотые побрякушки. Больше всего мне понравилась булавка с лягушкой.

– Из-за тебя я просто теряю голову, – говорил он. И я, как обычно, не спрашивала, что об этом думает его жена.

– Рада слышать, – отвечала я, – но лучше будь повнимательней.

– А что? – Он так сморщился, словно был готов расплакаться.

– Видишь ли, мой милый, – я погладила его по лицу, – без головы тебе будет несладко. Ты же – доктор.

Подняв глаза, я вдруг увидела какого-то пожилого мужичка. Его лицо показалось мне жутко знакомым, и я сказала:

– Привет, чем могу служить?

– Я – брат Стоуи, – ответил он.

Тут я чуть с кровати не свалилась. На свой портрет он был не очень-то похож: в реальности брат Стоуи выглядел гораздо старше, лет за пятьдесят. На нем был красный свитер и темно-синие брюки, свое тяжелое серое пальто он перебросил через руку. И все же я была тронута, что он навестил такую заблудшую овцу, как я.

Вошедшая в палату Элинор так и отвесила челюсть. В ее глазах без труда читалось: «Проповедник из нашего санузла! Живой!»

– Ах, брат Стоуи, – сказала она чрезвычайно вежливо, – как мило, что вы зашли!

– Здравствуйте, – ответил он, протягивая ей руку, – простите, мы уже встречались?

– Да нет, – едва выговорила она.

– Тогда как же…

– Минерва держит ваш портрет у нас над унитазом, – пояснила я.

Преподобный тихо охнул.

– Не надунитазом, – разозлилась Элинор, – а напротивнего.

И мы уставились на брата Стоуи. Щеки у него надулись, а на лбу заблестели капельки пота.

– Минерва – замечательная женщина, – промямлил он, и мне показалось, что о нас с Элинор он несколько иного мнения. – Чуть кто-то заболеет или умрет, и она тут как тут с кастрюлькой какой-то стряпни. Я только что был у нее, – он указал на потолок, будто навещал ее на небесах, – и застал бодрой и веселой.

– Она всегда такая, – кивнула Элинор.

– Да. – Он попытался стереть с пальто какое-то пятнышко, затем воззрился на меня: – Джо-Нелл, она говорит, что вы чудом спаслись от смерти. Ведь вы попали в автокатастрофу, не так ли?

– Ага, – ответила я, радуясь, что разговор перешел на меня. – Этот чертов поезд едва не поломал мне хребет. Мне просто дьявольски повезло, отец Стоуи.

– Брат, – поправил он, – брат Стоуи, а не отец. Я же не католик.

– Да, в религии я ни фига не смыслю, – честно подтвердила я – что толку врать слуге Господа. – Конечно, за такое везение стоило поблагодарить и Иисуса, и всю остальную компанию. Но мне было так хреново, что я просто не могла встать на колени и отвешивать поклоны. К тому же я неверующая.

– Этого я не знал, – пробормотал брат Стоуи.

– Не переживайте, – ухмыльнулась я, – вы ж не экстрасенс.

Стоявшая у окна Элинор как-то странно захрипела, словно чем-то поперхнулась.

– Да что с тобой? – спросила я у нее. Она прикрыла ладонью рот и нос, словно проверяя, не пахнет ли у нее изо рта.

– Что ж, мне пора бежать, – сказал брат Стоуи, – надо еще стольких навестить!

– Заходите почаще, святой отец.

Он вышмыгнул за дверь, и Элинор наконец-то оправилась. Сощурив свои желтые глаза, она прошипела:

– Да как тебе не стыдно!

– А что?

– Ты сказала «хреново» при брате Стоуи!

– Да ладно. – А я и не заметила, богом клянусь.

– Сказала-сказала.

– Ну я же не специально. Просто вырвалось.

– А еще ты поминала черта.

– Ну это-то слово он знает не хуже меня, – пожала я плечами. – В любом случае он, похоже, не обиделся.

– Думаю, он просто в шоке. – Элинор села на стул и уставилась на экран. – Ну, что нового в моем любимом сериале?

– Значит, так: ровно перед свадьбой Кристины и Пола невеста любезничала с Дэнни. Это ее бывший.

– Да знаю я, кто такой Дэнни.

– И Пол их застукал, но тот момент я, к сожалению, пропустила. Короче, они расстались. А тем временем Филлис, предыдущая зазноба Дэнни, плетет интриги, чтобы его вернуть.

– Да плевать на нее! Как там у Никки с Виктором?

В этот же день ко мне зашла Фредди. Не дав ей даже перевести дыхания, я выпалила:

– Так как все прошло?

– Ты о чем? – удивилась она. Она села на обтянутый коричневым винилом стул и подтянула колени к подбородку.

– Только не прикидывайся дурочкой, – засмеялась я, – у тебя на лбу все написано.

– Что именно?

– Что вы переспали, дуреха. – Дело в том, что женщина, которую как следует ублажили, начинает сиять, как лампочка. Ее волосы блестят, глаза светятся, а улыбка становится просто ослепительной. – Но ты упорно скрываешь, как все прошло.

Она передернула плечами и принялась кусать свою коленку.

– Секс – это еще не все, – напомнила я ей, – к тому же врачи – отвратительные любовники.

– Я бы так не сказала. – Она подняла голову и поглядела сквозь меня своими карими глазами.

– А как же Сэм?

Она снова пожала плечами. «Вот тебе и разговор, – подумала я, – да из нее не выжмешь ни слова!»

– А как же все ваши приключения, о которых ты мне рассказывала? Ваши заплывы с акулами, наблюдения за китами, рыбалка на испанском побережье? Мне вот казалось, что у вас там интересная жизнь.

– Пожалуй.

– И ты от нее откажешься?

– Возможно, у меня не будет выбора.

– А, понятно. Хочешь бросить его первой, пока он от тебя не сбежал. Парень сходил разок налево, а тебе все никак не забыть: так и ждешь, что он снова загуляет. И вот, едва вы расстались, ты приревновала его к какой-то блондиночке…

– Не без оснований.

– …И тут же закрутила свою интрижку.

– Можешь думать что угодно, – сказала она, – но учти: мне не хватало внимания.

– И хорошего перепихона, это-то тоже надо учесть!

– Порой мне в голову приходят просто безумные мысли, – пробормотала она.

– О, от оргазмов это бывает.

– Я стала всерьез подумывать о том, чтобы остаться здесь.

– В смысле, у нас? – Я схватилась за железную перекладину и встала на ноги. Вообще-то нога при ходьбе не болела, но я боялась вывихнуть сустав. – В Таллуле?

Она кивнула.

– Вот тебе раз! – выдохнула я. – Но, Фредди, это же страшно глупо!

– Естественно. Сущее безумие.

– Что точно, то точно. Настоящий маразм. Ну, с мужиками-то понятно, но как ты бросишь работу?

– Но можно и здесь заниматься китами.

– К твоему сведению, в Таллуле есть лишь два водоема – река и бассейн Сисси Олсап. Кстати о Сисси: подумай, как ты уживешься с этой стервой! Ведь она специально свела вас с Джексоном и этой риелторшей в надежде, что вы все перегрызетесь.

– Какое мне до нее дело? – Фредди упрямо набычилась.

– Вот переедешь сюда, и все изменится.

– Буду держать ее на расстоянии.

– Это ее-то? Ты просто не знаешь Сисси.

– Не буду ей звонить.

– О, можешь не сомневаться: она сама тебе позвонит.

– Что ж, заведу автоответчик, – она пожала плечами, – и не буду перезванивать. И она сама все поймет.

– Да хрен с ней, с Сисси и с ее телефонными звонками. Рассказывай лучше о Джексоне. Так ты его любишь?

– О любви пока что рановато говорить.

– Ну вы же не вчера познакомились. Ваш роман – как сушеные шампиньоны, что продаются в магазинах для гурманов. Стоит залить их водой, и – хоп! – они разбухают больше прежнего.

Она рассмеялась.

– Везет тебе, однако. Сразу двое мужиков!

– Да нет, не два.

– Но как же! У тебя же и Сэм, и…

– Я позвонила ему в номер, и мне ответила его ассистентка.

– О господи! – Я аж зажала рот руками. – Так он с ней переспал?

– Откуда же мне знать? – И она глубоко вздохнула.

– Так вот оно что, – сказала я, – око за око. Узнала про них и отомстила ему со стариной Джексоном. Просто свела счеты.

– Вовсе нет. – Она нахмурилась и ощупала царапину на руке. Затем посмотрела мне в глаза и чуть улыбнулась. – Ну, разве что самую капельку.

– Ну, я же говорю. – Я хлопнула рукой по простыне.

– Ты только что сама сказала: мы с Джексоном не вчера познакомились.

– Подумаешь! Можно трахаться вообще с кем попало и быть от этого на седьмом небе. Только все это иногда выходит боком.

– Как?

– Можно сделать ошибку. Выбрать не того, кто тебе нужен, и втрескаться по самые уши. А потом – расхлебывать эту кашу.

– Но у меня же нет выбора! Если Сэм там забавляется с Ниной, он мне больше не нужен.

– Нет уж, выбор есть всегда, это-то точно! Ты ж говорила, что без ума от Сэма. Что он – твой Единственный и все такое.

– Да, разумеется. Только, когда в моей семье стряслась беда, он развлекается с посторонними женщинами в отеле «Мирабель»!

– Подожди, там вроде была только одна женщина?

– Изменить мне в такой момент – это просто подлость! Все равно что пнуть лежачего!

– Слушай, у тебя же не рентгеновские лучи вместо глаз. Ты не можешь заглянуть в этот чертов номер! Может быть, она пришла к нему по какой-то вполне безобидной причине.

– Черта с два!

– Но наверняка-то ты не знаешь! Зато вбила себе в голову, что поймала их с поличным, и тут же закрутила с Джексоном.

– Все немного сложнее. – Она шмыгнула носом.

– Да уж, разумеется. Ты загуляла, совсем как я. Но в том-то и штука, что ты не такая, как я. Чуть с кем-то переспишь – и тут же начинаешь раскаиваться. Ты просто не умеешь спать ни с кем, кроме мужа. У Элизабет Тейлор та же проблема: вот не может баба завести интрижку и просто забыть о ней. Фредди, бери пример с меня! Никакого раскаяния! Радуйся жизни и меньше думай!

– Я и сама не знаю, чего мне надо.

– Мой тебе совет: не вздумай выложить все Сэму. Ни слова ему не говори: он этого не поймет. Мужчины считают, что могут спать с кем заблагорассудится, но их жены должны быть непорочны, как монашки. Мой девиз: «Меньше знает – крепче спит».

– Ненавижу врать.

– Но ложь во спасение необходима – помогает нам выбраться из дерьма. И кстати о честности: думаешь, тебе бы понравилось, рассказывай тебе муж всю-всю правду?

– Да.

– А я думаю, ты бы свихнулась уже через полгода. – Я приподняла прядь своих волос и обнюхала ее. Пахло потными ногами. – Не знаю, как у Джексона с честностью, но спорт он просто обожает. Как и все южане, он просто сам не свой до футбола. Держу пари, что у него сезонный абонемент на все игры клуба. – Я помахала кулаком: – Вперед, «Орандж»!

– Ну и что? Ты и сама частенько ездила в Ноксвилл.

– Да, но с ухажерами, а не с мужьями! То есть у меня был выбор. Ни один из этих чокнутых фанатов не был мне мужем. К тому же я-то люблю контактные виды спорта, в отличие от некоторых. Ведь ты и по телевизору-то смотришь одно фигурное катание. Небось ни разу не была в Кэндлстик-парке?

– А вот и была.

– Надо же! Но готова поспорить, что у Джексона весь шкаф забит клубными футболками от оранжевых до яично-желтых. Это как в старом анекдоте: «Почему Теннесси такой красочный в октябре? Потому что осенью там желтеют все футбольные болельщики».

– А что плохого в любви к футболу? – Фредди пожала плечами. – Вот Сэм болеет за «49».

– Однако он не уезжает из Мексики на Сахарный кубок. И этим все сказано! Ты даже не представляешь себе, что значит фанат.

– Но может, Джексон и не фанат.

– Возможно. Но ты и понятия не имеешь, как спорт разъединяет людей. Фанаты и не фанаты расходятся, как масло с водой. Половина моих бывших любовников никогда бы не клюнули на меня, ходи их жены на футбольные матчи.

– Зря стараешься, – сказала она, – моя проблема не в футболе и не в яично-желтых футболках.

– Ну, может, с футболками я и погорячилась, – сказала я, – а вот с оттенком все в точку: как ни крути, в проблемах женщины всегда замешана пара яиц.

Она закинула голову и расхохоталась. А затем обняла меня и воскликнула:

– Ну что бы я без тебя делала?!

– Это точно, – сказала я и взъерошила ее волосы, – без меня ты как без рук.