Текст книги "Беглец. Трюкач"

Автор книги: Майкл Диллард

Соавторы: Пол Бродер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Он все еще стоял в нерешительности на карнизе. Что же делать дальше? Пошли, пока у нас есть шанс, сказал он только что, и она согласилась. Это налагало на него ответственность, ведь хотя ему и удалось убедить девушку, что этот слепнущий паук затягивает их в свою липкую паутину, дальнейших планов у него не было. Все как-то неопределенно провисло, паутина никуда не исчезла, они все еще барахтаются в ней. Господи, что же делать? Спрыгнуть вниз и дать деру в Канаду? Или по пожарной лестнице вернуться в свой номер, а там внимательно проштудировать руководство голландцев и хоть чуток соснуть перед трюком? Вниз или наверх – как решить? И то, и другое рискованно. В первом случае он сбрасывает маску, раскрывает карты, и легавые устраивают настоящую облаву, во втором остается трюкачом и через несколько часов, по всей вероятности, погибнет. Да и девушку нельзя оставить здесь. Должен же быть какой-то выход, мучительно думал он, обязательно должен быть…

Камерон посмотрел на виднеющееся из-за здания отеля чертово колесо. Что же это оно крутится по ночам? Медленное движение кабинок вызвало легкое головокружение, он почувствовал, что у него слипаются веки и он вот-вот прямо тут заснет. Спать… Вот что сейчас необходимо – совсем немного поспать. Иначе он вообще ни на что не будет годен…

Осторожно карабкаясь по карнизу, он подобрался к пожарной лестнице, влез в Нинино окно, вышел в коридор и, крадучись, пошел вверх по лестнице на свой этаж. Там он уже было вздохнул с облегчением, как вдруг открылась дверь и он оказался лицом к лицу со сборщиком налога.

– Куда это ты направляешься? И зачем солнечные очки посреди ночи напялил? – поинтересовался Камерон.

Сборщик налога испуганно огляделся по сторонам и приложил палец к губам.

– Тсс! Тише ты! Пора мне отсюда сваливать. Сцену на дамбе они не сегодня-завтра закончат, а мне надо приступать к работе.

Камерон живо представил его в одинокой будке по ту сторону реки.

– Жаль, что ты не посмотришь короткометражку, ты ведь там в главной роли!

Лицо сборщика жалобно перекосилось.

– Слушай, как ты думаешь, они не раструбят об этом по всей округе, а? Мне сказали, что это так… для внутреннего пользования…

– Да ладно тебе, ты же не мальчик, понимаешь небось, что такие вещи в кинотеатрах не крутят.

Сборщик неуверенно улыбнулся, но улыбка вышла какой-то жалкой и подобострастной.

– Значит, ты считаешь, беспокоиться не о чем?

– Конечно, не о чем, успокойся, – ответил Камерон, глядя на свое отражение в очках сборщика налога.

Вдруг его охватило странное ощущение, как будто он все это время видел сам себя в бесконечной веренице зеркал. Его отражения то раздваивались, то снова сливались, он был то дезертиром, беглецом, то трюкачом, то зрителем, сторонним наблюдателем, то даже извращенцем, подсматривающим за эротическими сценами в замочную скважину. Двойная экспозиция… Черт побери, может, режиссер не такой уж и псих?

Сборщик дорожного налога напряженно смотрел на него.

– Успокойся, – повторил Камерон, – все будет шито-крыто. Не такие они идиоты. А я, считай, обо всем уже забыл.

– Ну, спасибо тебе, а то мне было как-то неуютно. Долг, знаешь, платежом красен. Меня о тебе уже спрашивали и заодно предупредили, что если ты снова появишься у моей будки…

– Это не исключено, – подтвердил Камерон и припомнил, как он принял этого типа за часового.

– Все ясно. Я о тебе ничего до сих пор не сказал.

– А если все же еще разок меня увидишь?

– Нет проблем, приятель, мне совсем не обязательно видеть тебя. Я собираю деньги с водителей, проезжающих мимо по магистрали. А ты можешь запросто пройти с другой стороны будки. Там сплошная стена без окон. Кинешь деньги в автомат, и он выдаст квитанцию.

С этими словами сборщик налога помахал ему и направился к выходу.

Часовой, подумал Камерон, открывая дверь в свою комнату. Как он мог так ошйбиться? Что он мог там сторожить, посреди дороги, да еще в будке, имеющей такой узкий обзор? Итак, прошмыгнуть мимо сборщика налога не составит труда, но сперва надо попасть на тот берег…

На первый взгляд, комната была такой, какой он ее покинул утром, вслед за чем начались его приключения на крыше и далее. Ну и трудный же выдался денек! Сколько препятствий он преодолел! И все для того, чтобы снова оказаться здесь, словно ничего не случилось. Камерон усмехнулся, он уже не знал, смеяться или плакать, и вообще на каком он свете.

Не раздеваясь, он во весь рост растянулся на кровати и тут заметил, что на ночном столике лежит какая-то книга в блестящем переплете. Он приподнялся на локте и взял ее. На обложке значилось:

Дэлтон Рот

ПОКОРЕНИЕ БЕЗДНЫ

и другие рассказы

Вот оно что, так Рот не сценарий приходил показывать, а подарить экземпляр книги, о которой никому больше не рассказал! Снова ошибка, снова неверный вывод, вяло подумал он.

На задней сторонке обложки красовалась фотография чисто выбритого и благообразного сценариста и его краткая биография, заканчивающаяся таким предложением: «В данное время автор работает в Голливуде, где пишет сценарии для остросюжетных фильмов».

Камерон раскрыл книгу и на титульном листе увидел четкую размашистую надпись: «Артуру Коулмэну, бесстрашному трюкачу, от друга. Дэлтон Рот». Посрамленный, тронутый до глубины души Камерон откинулся на подушки и принялся читать рассказ, давший название сборнику.

Это была история ставшего вдруг ненужным сценариста, принявшего решение свести счеты с жизнью, бросившись в бассейн уволившего его режиссера. Рассказ увлек Камерона, но дойдя до того места, где герой начинает тонуть, он все-таки задремал. Так они и погрузились вместе: сценарист – в голубую воду бассейна, а Камерон – в глубокий сон. Темнота нахлынула на них обоих, и, обнявшись, они дружно пошли ко дну.

Скорее вынырнуть, набрать в легкие воздух! Камерон дернулся и – проснулся. Еще не придя в себя, он уставился на включенную настольную лампу, потом перевел взгляд на Нину, сидящую на стуле рядом с кроватью.

– Который час?

– Пятый.

Пятый час… Камерон поднялся, подошел к раковине и подставил лицо под ледяную струю. Потом распахнул окно и глубоко вдохнул свежий воздух. Прожектора больше не освещали луна-парк, и чертово колесо замерло без движения. Скоро, совсем скоро настанет утро.

– Надо срочно придумать, как выбраться отсюда, – . сказал он, обернувшись к девушке.

– Тебе давно надо было исчезнуть, – ответила она.

– Без тебя? Ты. серьезно думаешь, что я способен бросить тебя тут?

– Нет. Я же пришла к тебе.

Камерон подошел к ней и легонько дотронулся до ее волос.

– Нина, я люблю тебя!

Запрокинув голову,' девушка взглянула ему в лицо.

– Утром, когда ты бросился спасать тонущего ребенка – пусть это была кукла, ты же не знал! – я тоже готова была тебя полюбить. Но ночью, на мосту…

– Я тогда был в отчаянии, – хрипловато произнес он, – не видел другого выхода!

Ее глаза наполнились следами.

– Трррнись, пока не рассвело, иначе будет поздно. Утром…

– Утром мне придется отработать этот трюк, а ты опять превратишься в Маргарет.

– Опять? О нет, это навсегда, – теперь она уже плакала всерьез.

– Нина, послушай меня. Я понимаю, почему ты отождествляешь себя с Маргарет. Тебя преследует чувство вины.

Она опустила голову.

– Ты была в него влюблена, а потом, после убийства, у тебя случился нервный срыв, так?

Нина порывисто закрыла лицо ладонями.

– Но в чем ты виновата? Почему винишь себя? Потому, что была в него влюблена?

Девушка отрицательно помотала головой.

– Тогда почему? Расскажи, тогда легче будет найти выход.

Она оторвала руки от лица и доверчиво посмотрела на него.

– Когда все произошло, он был на полпути ко мне, а телохранителя, как всегда в таких случаях, отпустил.

– Из-за тебя?

– Хотел оградить меня от сплетен.

– Это одно и то же.

– Конечно.

– И поэтому ты себя винишь?

Она пожала плечами.

– Просто я, как и Маргарет, боюсь жить…

Маргарет боится жить, беглец боится умереть, подумалось Камерону. Хорошая подобралась парочка! У него появилось ощущение, что с того времени, как они стояли на молу, они только и делают, что ходят по замкнутому кругу.

– Нина, время уходит!

– Оставь меня, иди один, пока у тебя еще есть шанс.

Он молча взял ее за плечи и поднял со стула. Канада… Перед глазами четко встал предстоящий путь; вот они выбираются из города, перебираются на другой берег, вот подбираются сзади к будке сборщика дорожного налога, автомат, щелкнув, выдает квитанцию – их пропуск на волю, на свободу, в светлое будущее… В следующую секунду он понял всю Иллюзорность своих надежд. Трюкач, строящий воздушные замки, хватающийся за соломинку.

«Твой шанс», сказала Нина, «наш шанс», говорит он, «последний шанс», настаивает Готтшалк. Что это значит? Последний шанс на спасение или на надежду, что это спасение возможно? Насколько же оба они погрузились в мир режиссера! Они – плод его воображения…

Камерон нежно поцеловал девушку, такую маленькую и беззащитную в его руках. Как же тяжело ей было все это время нести свою ношу, подумал он. Теперь он – ее защита. Тщетность всего, кроме высокой любви, вспомнились вдруг ее слова. Таким, оказывается, был его первоначальный замысел. Теперь режиссер передумал, ну и пусть. Пусть себе составляет новый сценарий… Стоп! Новый сценарий… вот именно, новый, и напишет его он сам! А что, почему бы нет? Ведь и Готтшалк считает, что все возможно… Да, это выход!

– Помнишь, я тебе говорил, что в наших силах устроить этой истории счастливый конец?

– Да, – прошептала Нина, – мы собирались бежать в Канаду.

– Так вот, еще не все потеряно.

– А полиция?

– А что полиция? Они встретят нас с ружьями наперевес…

Она удивленно вскинула на него ресницы.

– …заряженными холостыми патронами.

– Я не понимаю.

– Трюк, – Камерон засмеялся. – Понимаешь, мы сделаем его вместе. Дошло?

Она в замешательстве показала головой.

– Мы последуем примеру нашего дорогого режиссера, – терпеливо пояснил он, – внесем в сценарий свои ремарки и несколько изменим ход действия. В нашу пользу. Короче, проделаем первую часть трюка.

– Все равно не понимаю.

– Да это же элементарно! – вскричал Камерон. – Настолько просто, что до сих пор не приходило мне в голову. Никакого шлагбаума там не будет, а будет то, что мы и видели с тобой на дороге – заграждение из козел, там они и устроят засаду. Мы пролетим сквозь эти козлы, не останавливаясь, и – дальше по мосту на полной скорости.

– У нас получится? – задыхаясь, спросила Нина.

– Всенепременно!

– Но как же мы проедем вдвоем?

– Пойдем, сейчас покажу.

Устроив Нину поудобней в чреве багажника черного автомобиля, Камерон захлопнул его и уселся за руль. Первое возбуждение прошло, и его решимость несколько поубавилась. То ли предчувствие нахлынуло, то ли задуманное казалось чересчур простым. А может, отпугивало сходство машины с той, что так трагически унесла жизнь незнакомого каскадера, в этом крылся неясный намек, что все может кончиться столь же плачевно.

Его сознание, как в детском калейдоскопе, распалось вдруг на мелкие кусочки. Словно в аппаратной со множеством телемониторов, он увидел обрывки прошлого, настоящего и будущего. Мужская фигура неподвижно лежит на мосту, черный автомобиль медленно погружается в пучину вод, он судорожно хватается за ручку дверцы, но ее заклинило, и он безвозвратно опускается на дно. Ему нечем дышать. А вот он мчится по дороге, впереди возникает заграждение, рядом куча полицейских, он до пола жмет на акселератор и мертвой хваткой вцепляется в руль…

Рубашка прилипла к вспотевшему телу. Камерон глубоко вздохнул и потряс головой. За окном заметно посветлело. Вдруг повеяло сквозняком. Он замер, краем глаза заметив, что соседняя дверца открылась и кто-то уселся рядом. С мягким щелчком дверца захлопнулась.

Это был оператор. Если бы не Нина в багажнике, Камерон мигом вылетел бы из машины, только его и видели. Он с силой сжал ручку, за которую инстинктивно ухватился. Нет, нельзя бросить девушку на произвол судьбы, она и багажник не сможет открыть.

Усилием воли он заставил себя взглянуть на оператора. Посеревшее лицо, воспаленные, слезящиеся глаза. Вид ужасающий! Камерон заморгал и отвел взгляд.

– Не переживай! – да Фэ расплылся в торжествующей улыбке. – В гляделки, саго, меня еще никто не мог переиграть, Бруно в этой игре нет равных!

Интересно, слышит ли их Нина? И если слышит, не испугалась ли?

– Последняя игра сезона, – мрачно усмехнулся он и снова посмотрел на да Фэ.

– Это означает, что ты собираешься нас покинуть?

– Подумываю взять длительный отпуск.

Да Фэ сочувственно кивнул.

– Я тебя понимаю, саго, ты очень устал, перенапрягся, нервы на пределе. Тебе действительно надо хорошенько отдохнуть.

– Рад, что наши мнения совпадают. И куда, по-вашему, мне следует направить свои стопы?

– Ну, куда-нибудь в тихое местечко, где можно забыться от всего.

Ну да, куда-нибудь в Лету[11]11
  Лета – в древнегреческой мифологии – река забвения в подземном мире, вода которой заставляла души умерших забыть их прошлую, земную жизнь. – Прим. перев.


[Закрыть], подумал Камерон.

– Пригодится воды напиться, – задумчиво пробормотал он.

– Прости, саго, не расслышал.

– Так, ерунда, просто думаю вслух, все мысли о трюке, совсем замучили.

Оператор окинул его пристальным взглядом.

– Какое совпадение! Представь, я тоже о нем думаю. Это будут непростые съемки. Хотя бы потому, что невозможно будет сделать дубль..

Оно и понятно, мысленно усмехнулся Камерон, а вслух сказал:

– Все должно строиться на импровизации, верно?

– Именно так, саго.

– Исход один. Раз машина падает с моста…

Подозрительно сощурившись, оператор сказал:

– Ты так уверен в себе… А дело-то все-таки рискованное.

– Я прочитал руководство Янссена и Бэккера, – ответил Камерон. – Из их опыта следует, что важно быстро открыть, окна, дождаться правильного момента, когда вода будет уравновешена воздухом, и не терять от страха голову. Но вообще все познается на собственном опыте.

– Выходит, ты не волнуешься?

– О чем?

– О конечном исходе… то есть, я имею в виду твой исход на поверхность, конечно.

– Если бы я волновался или же. страшился утонуть вместе с машиной, я бы ни за что не пошел на этот трюк.

– Решил послать вызов смерти?

– Трудно сказать, – пожал плечами Камерон. Просто хочется самому себе кое-что доказать.

– Вот-вот, саго. Хочешь доказать, что смерть тебя не пугает.

– Нет, скорее, что смерть можно обвести вокруг пальца.

Да Фэ болезненно поморгал воспаленными веками.

– Это будет трудно, не забывай.

– Надеюсь, все отлажено и продумано заранее?

– Конечно, иначе тебя не стали бы подвергать такому риску. Конец хороший. Уж поверь, у нас все честно.

Да уж, у вас все честно, ребята, подумал Камерон, все, кроме вашего жульнического сценария.

– Под «концом» вы подразумеваете то, как я выберусь из машины?

– Нет, саго, конец фильма. Вот представь: из глубины поднимаются пузырьки воздуха, лопаются на поверхности воды и превращаются в шипучие пузырьки газа в стакане е кока-колой, который официантка подает посетителю. Крупным планом ее улыбающееся лицо – ойа уверена, что беглецу удалось спастись. Конец фильма.

Камерон и думать забыл не только об официантке, но и вообще о фильме. Он с головой погрузился а собственные мысли. Дублируя Джордана в опасных для жизни трюках, он, выходит, лишь создает шальными выходками «оживляж» картины, о которой так мало знает. Минуточку, как это – мало? Ведь фильм, в основном, строится на его собственной истории, а веселые пузырьки газа, вселяющие в официантку такую уверенность, материализуются из тех, что вскоре заполнят внутренность машины, вместе с которой он пойдет ко дну.

– Официантка, стало быть, улыбается. Неубедительная какая-то концовочка.

– А о пузырьках забыл? В них кроется подтекст.

– То есть – понимай как хочешь. Так, что ли?

– Вот именно, саго. Концовка так и задумана, чтобы заставить зрителя пораскинуть мозгами и включить на полную мощность свое воображение.

– Пусть сам думает, какие силы победят на дне реки, да?

– Правильно. Нельзя же все разжевывать и класть в рот, пусть зритель подумает.

– С пузырями ясно, – произнес Камерон. – Надеюсь, трюк состоит не только из них. Нельзя ли остановиться поподробней на том, что мне надо будет сделать?

– Почему же нельзя? Сейчас расскажу. Съемки начнем с этого конца дамбы с грузовика, он поедет параллельно с тобой прямо до заграждения. Камера, установленная на мосту, будет фиксировать твой прорыв, переполох среди полицейских, пальбу по твоей машине. Потом ты теряешь контроль над управлением, тебя заносит, ну, и печальный итог – машина, круша перила, падает вниз. Полет, погружение и пузырьки, которые мы только что столь подробно обсуждали, будут сниматься уже третьей камерой.

– А что, если я на самом деле не справлюсь с управлением? – спросил Камерон. – На такой скорости это вполне возможный вариант.

– На какой такой скорости?

– Уж не знаю, на что способна эта колымага, но если выжать до конца…

– Выжать до конца] – весело расхохотался да Фэ. – Ты, как всегда, все понимаешь буквально, саго. Невероятная скорость твоего автомобиля – это еще одна иллюзия, которая достигается путем замедленной съемки. Понимаешь? Такой прием. Ты едешь себе и едешь, не спеша, а на экране получится, что ты мчишься со скоростью звука, вот-вот взлетишь.

– Значит, ехать надо медленно?

Изучающий взгляд из-под припухших век.

– На тебя не угодишь. Ты что, недоволен?

– Да нет, – спохватился Камерон, – просто я предполагал…

– Предположения – вещь опасная, саго.

– О, да, – согласился Камерон.

– Более того, – продолжал оператор, – вся сцена будет сниматься по частям, а на экране получится единое целое. Для такого единства, как тебе известно, существуют монтажеры, за это им и денежки платят, и немалые притом.

– Конечно, – пробормотал Камерон, – я как-то не подумал.

– Человеку свойственно ошибаться, не правда ли?

– Увы, правда.

– Да, так вот, сначала мы немного порепетируем.

– Неплохая идея.

Костяшками пальцев да Фэ потер глаза.

– Что-то ты стал слишком покладистым, со всем соглашаешься, даже странно. Давай прекратим играть в кошки-мышки, я ведь отлично знаю, что на уме у тебя совсем другое. Ну-ка, выкладывай.

– Вам это только кажется.

– 3, нет, саго, ты что-то задумал. Из-за песка я сейчас плоховато вижу, но по твоему голосу мне ясно, что ты собираешься нас надуть.

– Ошибаетесь, – сказал Камерон, думая о репетиции. Лучшее время для прорыва и… отрыва. Как же успокоить этого типа? Ладно, рискнем…

– Если вы мне не верите, почему бы вам не прокатиться вместе со мной?

Лицо да Фэ расплылось в широкой улыбке.

– Великолепная мысль! – воскликнул он.

Сердце захолонуло от ужаса. Стараясь не выдать волнения, Камерон произнес:

– Вы можете сидеть где сидите, на месте пассажира.

– Нет, саго, на сей раз в роли твоего пассажира будет кинокамера для подводных съемок, чтобы в мельчайших подробностях запечатлеть погружение в реку.

Камерону удалось замаскировать улыбкой вздох облегчения. Взглянув на оператора, он почувствовал себя Одиссеем, который, ослепив одноглазого Циклопа, получил долгожданную свободу.

– Саго, – улыбаясь, сказал да Фэ, – назови-ка еще разок твое имя.

– Мое имя?

– Да, твое настоящее имя.

Терять больше нечего. Камерон посмотрел в его воспаленные глаза и твердо произнес:

– Камерон.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

День снова обещал выдаться жарким. Солнце, еще не поднявшееся над крышей отеля, жарило уже вовсю, и техники, укрепляющие на переднем сидении камеру для подводных съемок, буквально истекали потом. Камерон с беспокойством посмотрел на багажник. Слава Богу, на него падала, тень. Ничего, ждать осталось недолго, скоро поедем, подумал он, наблюдая за приготовлениями. Потом пересек парковочную площадку и поднялся на веранду. Только: он собрался войти в вестибюль, как услыхал ставшую привычной команду:

– Мотор!

Обогнув торец, он увидел, как Ли Джордан заскользил по лестничным перилам и, нелепо взмахнув руками, тяжел приземлился в двух шагах от примостившегося за камерой оператора.

– Стоп! Больше эмоций, саго! Ты: же летишь с высоты пятидесяти футов, так изобрази на лице хоть испуг, что ли. В конце концов, это же страшно! Зритель не должен знать, что ты всего-навсего съехал по перилам!

Судя по заднику на лестничной площадке, Камерон понял, что стал свидетелем съемок кадра, связующего два его трюка в луна-парке. На секунду его охватило раздражение, но, глянув на Джордана, потирающего поясницу, он улыбнулся. Давай, саго, хоть что-нибудь в этой картине сделай сам…

Вестибюль был пуст, только в углу что-то бурчал радиоприемник. Камерон прислушался. Шел прямой репортаж с космодрома.

– До старта ракеты осталось совсем немного, – вещал диктор, – старт предполагается через сорок пять минут. Скоро начнется обратный отечет времени. Слушайте нас.

Камерон автоматически взглянул на часы – скоро восемь! – и направился в столовую. Там он обнаружил сценариста, со всех сторон обложившегося бумажками.

– Как дела? – спросил он.

Не отрывая глаз от бумаг, Рот поднял голову и промычал:

– Ужасно. Полночи не спал.

Камерон присел радом и налил себе кофе.

– Уж эти мне поправки! – продолжал Рот недовольным тоном. – Вечно он что-то изменяет, до последней минуты не понять, чего он хочет.

Губы Камерона тронула улыбка.

– Неужто беглецу удается спастись?

– Беглецу? – переспросил' Рот, оторвавшись, наконец, от бумаг. Какому беглецу?

– Мне.

Рот откинулся на стуле и от души расхохотался.

– О, черт! Я так увлекся разбором чувств Маргарет после гибели ее мужа, что начисто забыл' о другой картине. Ты скоро освободишься. Я имею в виду, что сегодняшний трюк последний. Вот счастливчик-то!

– Слушай, Дэлтон, ты меня узнаешь?

– Ну, естественно!

– Ты уверен?

Сценарист пощипал длинный ус и окинул Камерона внимательным взглядом.

– Знаешь, – протянул он, – я хоть и совершенно не выспался и голова у меня уже пошла кругом, но все же мне сдается, что ты не кто иной, как мой друг – трюкач. Разрази меня гром, если это не так.

– Но ты же впервые видишь меня без грима.

– Подумаешь, пара мазков пудры, – фыркнул Рот. – А почему ты спрашиваешь?

Камерон хлопнул его по плечу и допил свой кофе.

– Да так, не обращай внимания, я тоже сегодня почти не сомкнул глаз. Устал, как собака.

– Пойди передохни немного, тебе предстоит серьезная работенка.

– К сожалению, уже не успею.

– Тогда попроси перенести съемки…

– Нет, – Камерон улыбнулся и поднялся из-за столика. – Все должно идти по графику.

Он вышел в вестибюль. Диктор в радиоприемнике как раз сообщил, что все нормально– и все системы корабля готовы к запуску. Двое рабочих протащили на второй этаж телевизор. Наверное, для любовной сцены с молодым ученым, решил Камерон, провожая их глазами и одновременно думая о режиссере. Тот сейчас, очевидно, готовится к трюку, которого не будет. Вот тебе все твои теории, Готтшалк! Еще немного, и они лопнут, как мыльный пузырь. Все иллюзорно в этом мире! Давай, расставляй по местам своих статистов, укрепляй муляжи перил на мосту. Ты, милый, стал жертвой собственной любви к театральным эффектам и драматизации реальной жизни. А вот мы с Ниной воспользуемся этим мостом для переправы на другой берег, то есть по его прямому назначению.

Посмотрев в окно за пультом режиссера, он увидел, что ребята-операторы почти закончили устанавливать еще одну камеру на кузов грузовика. Ага, скоро поедем. капли пота со лба, Камерон посмотрел в сторону луна-парка. Колесо замерло в неподвижности, рядом виднелись провисшие лопасти ветряка. Все кругом застыло. Камерон подумал о пристегнутых астронавтах, так же неподвижно ожидающих старта корабля.

Вслед за грузовиком он ко они простирались со всеми втекающими в них ручейками и протоками, соединяющими болота с рекой, со всеми дренажными сооружениями и огромными противомоскитными каналами.

Впереди появилась дамба, и он понял, что скоро появится и мост, вполне реальный мост, пусть даже украшенный искусственными перилами. Они уже едут по дамбе. Теперь надо собраться.

Грузовик сбавил скорость. Вот и развилка, где накануне они с Ниной дрожали от страха, когда их остановил патруль. При этом воспоминании у него сжалось сердце, даже мелькнула предательская мысль – не повернуть ли назад, пока не поздно. Увы, поздно.

Он затормозил возле грузовика. Ага, опять патруль! Опять мощенка перегорожена полицейскими машинами, он не сразу заметил их из-за грузовика. Из одной вылез полицейский, оглядел кузов, кивнул оператору и махнул рукой – мол, путь свободен, проезжай. Да Фэ перегнулся через борт и что-то сказал, указывая на его машину. Полицейский посмотрел в его, Камерона, сторону, кивнул еще раз и снова махнул рукой. Один из техников спрыгнул с грузовика, подошел к его машине, открыл заднюю дверь и, перегнувшись через сидение, включил камеру. Раздалось тихое жужжание, возвестившее о начале последней, заключительной стадии аттракциона.

Грузовик тронулся с места. Камерон включил первую скорость и поехал за ним, отметив попутно, что немного дрожат руки. Поравнявшись с полицейским, он непроизвольно нажал на тормоз. Мотор чихнул и заглох. Камерон замер. Потом схватился за ключ зажигания и стал судорожно его поворачивать. Безрезультатно. Краем глаза он видел, что патрульный внимательно наблюдает за ним. Подошел ближе, наклонился к его окну. В одной из полицейских машин хлопнула дверца, и из нее кто-то вышел. Ну же. давай, миленькая, молил он, давай! Заводись!

– Камера тут? – сквозь закрытое окно, жужжание камеры и бормотание радио услышал он невнятный вопрос полицейского.

– Да, – ответил он. – Вы же сами видите.

Но полицейский уже не слушал, только часто мигая белесыми ресницами, смотрел на его лицо и повторял:

– Камерон… Камерон…[12]12
  Случайное совпадение звучаний вопроса и фамилии героя. Вопрос по-английски звучит как «Камера он?» – Прим. перев.


[Закрыть]

Тут чья-то сильная рука отпихнула его и в окне появилось лоснящееся коричневое лицо сержанта с налитыми кровью глазами.

– Отпрыгался, Камерон, – негромко произнес он, – вылезай.

Все жизненные силы сосредоточились в двух точках – на кончиках большого и указательного пальцев, вцепившихся в ключ зажигания. Мотор внезапно ожил.

– Ты слышал? Вылезай, я сказал, – повторил сержант.

– Так это… – начал полицейский.

Камерон подобрался, как спринтер на старте.

– …тот самый тип?

Он до пола вжал педаль акселератора, и машина с ревом рванула с места.

– Начинаем предстартовый отсчет, – вещало радио. Одну за другой Камерон включил первую и вторую скорости и вихрем пронесся мимо грузовика… девять… В зеркале увидел, как сзади сержант и полицейский бросились по машинам… Восемь… Он включил третью скорость… Семь… Погони не было, значит, они по рации дают сигнал Бруссару…

Шесть… А тот отдает приказ своим людям, и они… Пять… Они в панике перезаряжают оружие боевыми патронами… Четыре… Они прячутся за козлами… Три… Камерон влетел на мост, жизнь слилась с кино, так как теперь его снимают второй камерой оттуда, с моста… Два… Полицейские открыли стрельбу… Один… Разлетелось заднее стекло. Господи! Машину занесло!.. Старт! Лениво описав в воздухе плавную дугу, машина рухнула вниз.