Текст книги "Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin "

Автор книги: Майк Вол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 39 страниц)

Когда группа села в самолет, чтобы вернуться домой после этого первого американского тура, альбом Led Zeppelinзанимал 90 строчку в американской горячей сотне и поднимался все выше. В результате, хотя Планту, Бонэму и Джонсу не терпелось вернуться и рассказать все друзьям и семье, для Джимми Пейджа возвращение в холодную зимнюю Британию было разочаровывающим. Альбом теперь готовился к выходу в Британии, и был запланирован более организованный тур по всей стране, хотя площадки и оставались скромными. Однако этого было недостаточно, чтобы утолить все растущий аппетит лидера группы. Если уж на то пошло, он чувствовал, что они покинули Америку слишком рано, как раз когда им необходимо было ускориться. Несмотря на это, Грант заверил его, что они вернутся всего через несколько коротких недель и в этот раз будут хедлайнерами. Теперь было самое время использовать возбуждение от их прорыва в Америке как лучшее преимущество дома, – настаивал он. «Возвращение героев-победителей и вся эта ерунда», – рычал он, когда они вдвоем сидели в самолете по дороге домой, цедя шампанское.

Вместо героического возвращения, тем не менее, успех группы в Америке привел к еще большему количеству обвинений в надувательстве, хоть и в специфическом британском стиле. Они банально «продались» Америке, – бушевала музыкальная пресса, – прежде чем «отдать свой долг», упорно работая, чтобы обеспечить себе тылы проверенным временем способом. Ни The Beatles, ни The Stones, ни один другой отечественный артист, включая американца Джими Хендрикса, не покидал Британию, до тех пор пока не сделает себе имени. То, что Led Zeppelin прежде выбрали Америку, просто доказывало, что они были почти «искусственной» группой, организованной исключительно для коммерческого успеха: смертный грех даже сегодня, а в 1969-ом – практически преступление, наказуемое смертной казнью. Джимми едва мог поверить своим ушам. «Когда дело касалось критиков, казалось, что мы ничего не можем сделать правильно, – качал он головой. – В этих обстоятельствах, думаю, все мы просто отказались от идеи когда-нибудь угодить им». И снова вопрос был в том, насколько хорошо группа сможет взаимодействовать со сцены прямо с их зрителями. К счастью, они уже доказали, что в высшей степени пригодны для выполнения этой задачи.

Между 1 марта и 17 апреля они отыграли восемнадцать концертов в Британии. Также были несколько разовых шоу в Дании и Швеции. В то время им было что продвигать, хотя альбом – вышедший в том же месяце – снова страдал от главным образом равнодушных рецензий. Было одно важное исключение – рецензия в журнале Oz, написанная одним из его основателей Феликсом Деннисом, которая начиналась пророчески: «Крайне редко выпускается такая пластинка, которую сложно сразу же классифицировать или описать просто потому, что она столь очевидно является поворотной точкой рок-музыки, что только время способно окончательно поставить ее на свое место». В еще более гиперболическом стиле рецензия продолжалась предсказанием, что влияние альбома будет сродни влиянию других музыкальных вех, которыми стали альбомы Bringing It All Back HomeДилана, Younger Than YesterdayThe Byrds, Disraeli GearsCream, Are You Experienced?Хендрикса и даже Sgt. PepperThe Beatles. «Этот альбом Led Zeppelin похож на них», – заключалось в статье. Пейдж был доволен, но не чрезмерно. Даже он признавал, что альбом Led Zeppelin едва ли был в одной лиге с Sgt. Pepperи в музыкальном, и в культурном отношении. Однако Плант был в восторге. Он был жадным читателем Oz и его идейно схожих спутников вроде IT и Friends, а здесь наконец-то появилось какое-то взаимное признание, о котором он всегда мечтал. Это практически компенсировало освистание в Rolling Stone. (Почти, но не совсем. Эта рана никогда не заживет полностью.)

В отличие от Америки, аудитория росла медленно, а деньги оставались маленькими: иногда вплоть до 60 фунтов против шестидесяти процентов от общей выручки, часто они едва доходили до фиксированной ставки в 140 фунтов. В сравнении с относительно эффектными площадками, на которых группа только что имела огромный успех в Америке, площадки, на которых им пришлось играть дома, едва ли можно было назвать вдохновляющими: клуб Van Dike в Плимуте и The Wood Tavern в Хорнси были в любом отношении далеки от Fillmore East и West как небо и земля. Тем не менее, их уверенность возрастала. Мак Пул видел, как они выступали в клубе Farx – помещении за пабом Northcoat Arms в Саутхолле, в западном Лондоне, 30 марта. Сидя после концерта вместе с группой «за кружкой пива с губернатором», он вспоминает, как Планти рассказал, что он купил дом и ему нужно несколько новых ковров. «Я сказал: „Я бы не стал волноваться насчет ковров, Роб, думаю, ты снова переедешь“. Даже хотя я практически не слышал Джона и Планти, потому что Джимми и Джон Пол в тот вечер были такими громкими, что заглушали все, что-то было в этой группе, у них была эта невероятная атмосфера, и я просто знал, что эти ребята сделают потрясающее дело. Я сказал: „Не знаю почему, но я думаю, что с этим все вы в итоге поселитесь в особняках“. И Роб ответил: „Надеюсь, ты прав“».

Пул также вспоминает впечатляющую отделанную кленом ударную установку, на которой играл во время тех концертов Бонэм. Впоследствии Бонзо показал ему несколько пар особо толстых барабанных палочек, которые компания Ludwig изготовила специально для него, после того как стало известно, как часто у него ломаются палочки – порой дважды или трижды за вечер. Ударник Vanilla Fudge Кармайн Аппис, с которым Бонзо сблизился во время совместной работы Zeppelin с ними, лично позвонил Биллу Людвигу и посоветовал компании сделать юному барабанщику Zep такое же предложение профессионального сотрудничества, привилегиями которого уже наслаждался Аппис, включая изготовление на заказ большой ударной установки. Билл согласился, как только прослушал альбом. Установка включала в себя 26-дюймовые басовые барабаны – такие же, как те, на которых играл Аппис, – которые особенно возбуждали Бонэма, но вызывали ненависть Пейджа и Джонса. В отличие от Апписа, Бонзо использовал «технику правой ноги, в отличие от любого ударника, которого я когда-либо слышал, – говорить писатель Крис Уэлч, сам являющийся ударником и знатоком инструмента. – Он прекрасно обходился одним басовым барабаном для того, что у кого-нибудь вроде Кармайна – в своем роде прекрасного исполнителя, но не такого, как Бонэм, – требовало бы использования двух барабанов». Бывший роуди Led Zeppelin Глен Колсон вспоминал, как он в первый раз собирал установку, а Бонэм «жутко сердился из-за [этого]». В результате, как он сказал: «Джимми Пейдж не мог понять, что делает Бонзо. Было столько грохота, что он не мог сконцентрироваться – не мог держать ритм. И Джимми сказал мне больше никогда не устанавливать сдвоенные басовые барабаны. Они сводили всех с ума».

Фактически, Бонэм будет использовать установку со сдвоенными басовыми барабанами на нескольких концертах во время второго американского тура группы, прежде чем разгневанный Пейдж в итоге не положит этому конец, хотя они и будут время от времени появляться снова. Аппис настаивает, что Бонэм рассказывал ему, как он использовал их на записи ‘Whole Lotta Love’, а Джонс вспоминает, что Бонэм тайком вернул их на время сессий для альбома Physical Graffiti, пока Пейдж наконец не вышел из себя и не велел роуди подальше спрятать второй басовый барабан – навсегда.

6

Пушки!

Пока группа не выступала в Америке, в Atlantic разумно решили, что лучшим способом сохранить их на виду общественности будет выпуск сингла с альбома, выбрав ‘Good Times Bad Times’, а на обратную сторону – ‘Communication Breakdown’. К тому моменту, когда Грант услышал об этом, уже несколько сотен промо-копий (пока лишь некоммерческих, не идущих в музыкальные магазины) было изготовлено и отправлено диджеям по всем Штатам – в то время это была стандартная процедура перед полномасштабным выпуском по стране. Тогда синглы не были модны среди «серьезных» исполнителей, хотя почти всем приходилось выпускать и продвигать их из-за условий их стандартных контрактов. Но поскольку контракт Zeppelin с Atlantic был далек от стандартного, Грант имело право заставить лейбл не выпускать эти синглы – и он будет интенсивно использовать эту возможность в Великобритании и остальном мире.

Однако в Америке все всегда было иначе. Дело не только в том, что это была родина Atlantic, но и в том, что Грант прозорливо считал шансы Zeppelin на долговременный успех в Америке максимальными. Также присутствовала финансовая сторона дел. С точки зрения практики, успех в Америке означал бы в конце концов то, что популярность группы где-то в другом месте теряла свое значение. По крайней мере, финансово они будут обеспечены. Необыкновенная реакция зрителей на их первый скромный тур превзошла все ожидания Джи. Со вторым, более ярким туром, который находился в процессе согласования, было исключительно важно постараться поймать момент любым возможным способом. Поэтому он не только одобрил решение Atlantic выпустить сингл Zeppelin в Америке, но также настоял, чтобы лейбл заплатил группе за съемку промо-клипа, изображающего исполнение этих песен, на случай если какой-то телевизионный канал захочет использовать его, пока они не были в стране. Atlantic были рады оказать услугу. И в результате получилось энергичное видео группы, имитирующее на белом фоне исполнение ‘Communication Breakdown’: Бонэм крутил палочки, пока Пейдж имитировал бэк-вокал. Поразительно, но в Америке его не показывали до марта 1995 года, когда этот короткий клип был продемонстрирован в специальной девяностопятиминутной передаче MuchMusic о Led Zeppelin.

Пейдж с Грантом договорились, что во всем остальном мире они будут полагаться на успех только альбома как единственного выпускаемого продукта. Никто из крупных рок-исполнителей не делал этого раньше, но Грант верно рассудил, что со временем это станет отличительной особенностью группы. И более того, что особенно нравилось Джимми, это станет окончательным доказательством, что Led Zeppelin – это не какие-то разрекламированные звукозаписывающими компаниями пластинки. Пусть критики набьют этим свои трубки и закурят. Как говорил мне Джон Пол Джонс в 2003, они были молоды и стояло такое время, но помимо прочего «мы с Пейджем уже были достаточно опытными. Мы уже играли как сессионые музыканты на многих коммерческих записях. Выгоды с точки зрения известности или гонораров не было, поскольку мы были слишком далеко за кулисами. Но мы полностью изучили искусство компромисса, чтобы научиться выживать. Мы были готовы, и ничего плохого в том, чтобы платить аренду, нет. Но это не тот путь, в соответствии с которым я хотел строить свою музыкальную жизнь. Если я собирался вступить группу, то это значило, что я хотел создавать музыку, которую хочу, а неидти на компромиссы. Большой успех не был целью. Мы были достаточно уверены, что сможем выжить, создавая музыку, которую хотим, без компромиссов. Тот факт, что мы стали настолько популярны, не мог быть спланирован. Это, помимо прочего, была удача. Исполнители, ориентированные на альбомы, едва ли существовали за пять лет до того, как мы сделали первую запись. Были The Beatles, The Beach Boys и, конечно, Дилан. Но это было на расстоянии культурного шага. У меня был один альбом The Beatles Revolver, и Pet Soundsгруппы The Beach Boys, но, в остальном, я слушал джаз и соул».

[ Серия фотографий 1]

В результате, хотя в Америке было официально выпущено девять синглов Zeppelin, в Великобритании не было выпущено ни одного (за единственным исключением в виде ограниченного издания семидюймового ‘Trampled Underfoot’в 1975, который вызвал шумиху и был быстро удален). Непосредственный замысел решения блокировать выпуск синглов в Британии был в том, чтобы гарантировать почти полное отсутствие освещения группы по радио. Только диджей Джон Пил на Радио 1 изо всех сил старался включать Led Zeppelin в своей передаче Top Gear, передаваемой днем по воскресеньям и ориентированной в основном на музыку не из чартов, вроде «тяжелых» и/или «прогрессивных» групп вроде Zeppelin. Грант почувствовал, что он знает, как справиться с недостатком трансляций, когда организовал первую из четырех «живых» сессий, которые группа запишет для радиостанций в тот год, начиная с закрытого выступления без зрителей в лондонском Playhouse Theatre 3 марта и позже в прямом эфире на шоу Пила 23 марта. Также радио было тем СМИ, которое, как чувствовал Грант, он в некоторой степени может контролировать (определенно, сильнее, чем телевидение, где в конце шестидесятых было так мало места для рок-музыки, если только артисты не были ориентированы на выпуск синглов), особенно BBC, где выпускающим редактором был Берни Эндрюс, которого он знал еще с тех времен, когда работал с Бо Диддли, и кому, как он чувствовал, можно было доверять. Так зародились взаимоотношения с Радио 1, которые будут продолжаться все семидесятые, и ведущий Saturday Rock Show Алан «Флафф» Фриман всегда будет первым из британских диджеев получать предрелизную копию каждого нового альбома Zeppelin.

Хотя тогда они не понимали этого, сессии для BBC стали важной вехой для группы. Джон Пол Джонс говорил: «В то время мы были очень молодыми и дерзкими, очень уверенными в себе. Не думаю, что многие группы могли импровизировать, как мы, и живые записи BBC, особенно [последняя] In Concert, предоставили нам возможность сделать это по радио. В те дни трансляция музыки по радио была ограничена, и мы были решительно настроены лучшим образом использовать любой шанс на радио BBC».

Более неохотно Грант также позволил группе несколько раз в течение марта 1969 года выступить по телевидению. Теперь, после изобретения спутниковых и кабельных музыкальных каналов сложно вообразить, насколько мало было в 1969 году возможностей для живой рок-музыки транслироваться по телевидению. В результате, группе часто приходилось исполнять непродуманные номера, как, например, их телевизионный дебют – посредственное появление 21 марта с ‘Communication Breakdown’в качестве гостей новой программы канала BBC1 под названием How Late It Is, которая позиционировалась как развлекательная передача для всей семьи. Время от времени случались и яркие моменты вроде тридцатипятиминутного живого выступления на датском канале TV-Byen, съемки которого состоялись 17 марта в Гладсаксе, где они прошлись по ‘Communication Breakdown’, ‘Dazed and Confused’, ‘Babe I’m Gonna Leave You’и ‘How Many More Times’, окруженные немногочисленной, но внимательной студийной публикой, которая сидела перед ними на полу, скрестив ноги. В тот же месяц они еще исполнили ‘Communication Breakdown’под фонограмму на шведском телевидении и несколько застенчиво вживую выступили в недолговечной коммерческой телепрограмме Supershow в Британии, запись которой прошла в Стейнсе 25 марта, где они растянули ‘Dazed and Confused’на десять минут. «Нас в это втянул приятель Джимми, – сказал Грант. – Я не разделял его энтузиазма. Я даже не пошел на съемки».

В основном, группа с самого начала плохо относилась к выступлениям на телевидении. Впрочем, в Британии у них и не было особых шансов. В 1969 году единственной регулярной музыкальной передачей британского телевидения была Top of the Pops, созданная специально для того, чтобы освещать записи из хит-парада Top-30 синглов, что сразу же исключало Zeppelin. (Конечно, поп-версия ‘Whole Lotta Love’потом будет использоваться как заставка программы, но Zeppelin, как и The Clash, сойдут в могилу, так и не выступив в этом шоу.) Даже с появлением в 1971 году ориентированного на альбомы шоу канала BBC2 под названием The Old Grey Whistle Test, которое выходило в эфир поздним вечером, а снималось в маленькой закулисной студии, совершенно не подходящей для настоящего опыта Zep, они неизменно отказывались появляться на телевидении. Как рассказал мне Джонс: «У большинства остальных известных групп было полно хитовых синглов. Следовательно, они часто появлялись на телевидении и, следовательно, были очень публичны, а мы нет. В некотором роде, в этом была наша собственная вина. Мы решили, что нам нечего делать во всех этих поп-шоу, раз мы не выпускаем синглы. Поначалу кое-где без этого было не обойтись. В Дании, например, где радио было не очень хорошим, это была единственная лазейка для подобной музыки. Но мы никогда не принадлежали к поп-сцене. Выступать в поп-шоу по телевизору было просто не для нас. Никогда не предполагалось, что Led Zeppelin будет таким. Нашим делом всегда было живое исполнение». Или, как незабываемо определил это Питер Грант: «Led Zeppelin были очной группой». Смысл: «Они не были группой, на которую можно смотреть по телевизору, они были группой, чтобы действительно воспринять которую, их надо было увидеть лично, вживую на сцене».

Тем не менее, Грант был счастлив дать свое благословение на одно появление на телевидении, когда съемочная группа должна была посетить концерт в клубе Marquee 28 марта и снять его для программы BBC1 Colour Me Pop. Он преподнес это Джимми как пока что лучшую возможность для них продемонстрировать настоящее живое выступление группы потенциально огромной аудитории, но хорошее настроение Гранта, в котором он пребывал тем вечером, вскоре сменилось замешательством, а потом – яростью, когда никто с BBC не появился на шоу и даже не потрудился заранее позвонить ему, чтобы сообщить, что они не придут. Грант хорошо разрекламировал это, и теперь перед ним стояла мерзкая задача сообщить Пейджу и остальным, что их подвели без всяких объяснений. Он поклялся, что больше никогда не позволит себе или Led Zeppelin зависеть от мимолетных капризов телекомпаний, какими бы крупными или известными они не были. Это решение будет иметь роковые последствия для карьеры Zeppelin, которые не могли предвидеть ни Пейдж, ни Плант, и не только серьезное недопонимание, которое будет все теснее окружать их наследство с течением лет, когда более дружелюбные по отношению к телевидению современники вроде The Who и The Stones обгонят Zeppelin и по критическим оценкам, и по исторической значимости, если не по фактическим продажам пластинок. «Тогда я понял, что нам просто не нужны медиа, – сказал Грант. – Все сделают фанаты».

Как и в Америке, по завершении тура в апреле альбом начал непрерывно продаваться. К концу года количество продаж в Британии достигнет отметки в 100 000 копий, что обеспечит ему шестое место в национальном чарте. Но это было все еще незначительно, и когда группа той весной вернулась в Америку, они чувствовали облегчение. Во время своего первого американского тура они открывали концерты и часто даже не были заранее обозначены в афишах, но когда они вернулись на первое шоу на Джазовом фестивале Нью-Йоркского университета 18 апреля, это было начало серии из двадцати девяти концертов, которая им предстояла в следующие тридцать один день, в качестве одного из хедлайнеров вместе с Vanilla Fudge – и в каждом следующем городе концерт собирал больше народа, чем в предыдущем. Продаже достигли рубежа в 200 000 копий, и альбом приближался к двадцатке лучших, и в Америке их воспринимали как группу на пороге огромного успеха.

Другим отличием этого тура, как заметил Роберт Плант, было то, что «люди начали проявлять интерес к другим участникам группы, а не только к одному Джимми». Неизбежно большое количество этого вновь обретенного внимания доставалось самому Планту как фронтмену. То, что он не написал ни одной вещи с альбома, было несущественным. Джо Кокер и Род Стюарт тоже не сочиняли свой материал. И, как и последний, Плант не просто хорошо звучал – он был высоким, светловолосым и выглядел довольно соблазнительно, настоящий золотой бог, трясущий тем, что у него было, – идеальный визуальный контраст для более темной, более стройной, слегка женоподобной сценической личности Пейджа. С признанием вернулась и уверенность, качество, недостатка в котором Плант никогда не испытывал в прошлом, но сейчас каждую ночь открывал его снова. Если Пейдж с облегчением наблюдал, как его фронтмен визуально выпрямляется в полный рост на сцене, то за сценой изменение почувствовал Ричард Коул. Уже отметив смесь «беспокойства и высокомерия», присущую певцу, Коул вспоминает на страницах своей книги, что внезапно: «Он, казалось, был полон решимости изводить меня, иногда даже недооценивая, проясняя, кто тут босс, а кто – наемный работник. Когда мы были в отелях, он звонил в мою комнату с запросами вроде „Ричард, позвони в обслуживание номеров, пусть они принесут мне завтрак и чай“. Я хотел сказать ему самому позвонить на кухню отеля. Но он, похоже, находил огромное удовольствие, заставляя меня сердиться...»

И, конечно, невозможно было не заметить безграничного мастерства Бонэма как ударника. Хотя его партнер по ритм-секции Джон Пол Джонс часто выглядел и чувствовал себя покинутым – тенью на сцене, отбрасываемой ударными, пока Плант и Пейдж находились в лучах прожекторов, – ни одна тень на сцене никогда не была достаточно большой и темной, чтобы сдержать Бонзо, и не только во время его бесконечного соло на ударных, посреди которого он отбрасывал палочки в сторону и начинал колотить по барабанам руками, громко изрыгая проклятия. «Пушки!» – орал он, прежде чем разразиться грохотом. «Я реву как медведь, чтобы дать дополнительную поддержку, – объяснит он позже. – Мне нравится походить на грозу».

Так и было. Остальные музыканты были практически очарованы дикой техникой Бонэма, которой он ни у кого не учился. Пейдж рассказал мне историю о том, как во время второго тура столкнулся с заслуженным ударником Ронни Верраллом. «Ронни был из прошлой эпохи, – объяснял Джимми, – великолепный ударник, игравший в группе Теда Хиза. Теперь он вместе с Биг Джимом Салливаном играл в гастролирующей группе Тома Джонса, и мы наткнулись на них в «Шато Мармот». Поздоровавшись, он спросил: „Где ваш ударник? Я хочу с ним поговорить“. Он хотел узнать, использовал ли Бонзо сдвоенный басовый барабан в ‘Good Times Bad Times’». Когда Джимми сказал, что тот его не использовал, Ронни еще больше загорелся желанием повидаться с ним. «Поэтому я привел его к Бонзо, и первым, что он произнес, было: „Как ты это делаешь?“ И я видел его лицо, когда Бонзо ему показал. Весь вид Ронни говорил: „Черт подери!“ И это парень, который был вроде как одним из лучших, понимаете? Я думал – ух, раз музыкант такого уровня обращает внимание на то, что делает этот парень, это поразительно, понимаете?»

А внимание обращали не только старые джазисты. Подоспело целое новое поколение рок-н-ролльных ударников, которые наблюдали за тем, что делал Бонэм. Не только его старый приятель из Брама Билл Уорд, который вот-вот познает успех такого же уровня с Black Sabbath. «Сегодняшние мастера-ударники действительно могут сделать класс и знают кучу трюков, благодаря существующим потрясающим новым технологиям, – говорил он мне. – Но я слышал, что Бонэм вытворял на одном басовом барабане, когда ему было семнадцать. Единственный, кто мне приходит на ум, кто делал нечто похожее до него, – это Бадди Рич, большим фанатом которого был Джон. На самом деле, чтобы увидеть такую работу, действительно надо оглянуться на ветеранов. Чутье Бонзо и то, что он вложил в рок, настолько рафинированы, что он лучший пример, который может услышать любой ударник. Если хотите узнать, куда поставить акцент или как использовать синкопы, послушайте мастера, ведь Бонэм был безусловным мастером даже в юности». Или как мне позже сказал еще один приятель Бонэма, с которым они дружили будучи подростками, Бив Биван, позже также ставший полноправной звездой сначала с The Move, а потом с The Electric Light Orchestra: «То, что Бонзо мог вытворять на басовом барабане, используя только ножную педаль, было просто возмутительным. Он, определенно, превосходил меня в отношении чистого таланта. Людям иногда просто было сложно понять его сногсшибательную индивидуальность». Биван сказал, что новички The Move изначально думали о том, чтобы предложить место ударника Бонэму, однако изменили свое мнение и обратились вместо него к Бивану. «The Move в первые дни вообще не пили, и они подумали, что Джон может стать источником повышенной опасности...»

Ко времени, когда вы познакомились с Робертом, ты уже знал, что ты хорош. Это было в Oldhill Plaza, и он был одет, как педик, выступая в качестве конферансье. Потом он вышел со своей группой, Crawling King Snake, в футболке и джинсах. Группа была дерьмовая, и после ты сказал ему об этом, но он, как ни удивительно, не расстроился. И ты сказал ему, что делаешь ему одолжение, предлагая играть с ними. Он взглянул на тебя и засмеялся, и ты подумал, что он, должно быть, издевается и чуть не дал ему по зубам. Но было очевидно, что он может петь, поэтому на этот раз ты простил его. Он был одним из тех парней и даже выглядел, как настоящий певец, а найти такого было не так-то просто. Вам обоим было по шестнадцать, но ты всегда был старшим. И все шло неплохо, вы регулярно выступали в The Wharf, этом пабе в Ворчестершире. Ты играл, держа в ногах пинту крепкого горького пива, и опустошал стакан за стаканом. Но никогда не сбивался с чертового ритма, вытворяя за установкой такое, что не делал больше никто. Колотя по ней чертовски сильно! Бог с ним, со смазливым певцом, получите-ка лучше этого!

Тогда ты еще жил дома, в Реддиче, в трейлере позади магазина твоей матери в Аствуд Банке. С кем ты только не поиграл: Terry Web & The Spiders, The Senators, теперь вот эти. Либо они избавлялись от тебя, потому что ты играл слишком громко – кретины! – либо тебе становилось скучно, и ты уходил сам. Говоришь им, что тебе нужно почистить барабаны, потом вытаскиваешь их из фургона – и это последний раз, когда они тебя видят. Та-дам!

Crawling King Snake тоже отыграли всего пять минут, прежде чем тебе надоело их поддерживать. Потом были The Nicky James Movement – классный певец, но ни одной чертовой песни, – затем Locomotive, следом A Way of Life – еще одна крутая группа, у которой не было ни одной жалкой собственной песни, по крайней мере, ни одной, которая тебе бы нравилась. Этих ты хотя бы помнил. С некоторыми ты выступал только один вечер. Некоторые уже были наслышаны о тебе и держались от тебя подальше. Дэйв Пегг, басист A Way of Life, а впоследствии – Fairport Convention, говорил: «Если вы были в одной группе с Бонэмом, то вы знали, что вас никогда больше не пригласят выступать. Мы часто отыгрывали только половину концерта». Да, порядок, но, как сказал твой приятель Мак Пул, может, тебя и увольняли за то, что ты был слишком громким, или слишком пьяным, или не появился где-то вовремя, или пропустил репетицию, или еще какой чертов ад, но никогда тебя не выгоняли из-за того, что ты был недостаточно хорош, приклеивая серебряную фольгу на басовый барабан, чтобы сделать его еще громче. Ты смотрел на это так: я делаю что хочу, не нравится – отвалите.

Единственное, что тебе нравилось почти так же, как игра на ударных, – это перехватить пинту – или десять! Как всегда говорил другой твой приятель из Locomotive Джим Симпсон: «Время быстро бежало в компании Джона». Однако, это не остановило этого козла от того, чтобы уволить тебя, так ведь? В первый раз логично, за то, что ты залез на барабаны и начал раздеваться. Но он был джентльменом, этот Джим, и всегда в конце концов брал тебя обратно. Особенно когда ты приносил ему 200 пачек сигарет Benson & Hedgens или бутылку виски, стибренную из магазина. Конечно, в итоге ты помогал ему с распитием, но разве это имеет значение, так ведь?

Даже накануне своей свадьбы ты не мог не напиться от души. Надев свой свадебный костюм, ты собирался посмотреть, как играет Мак, залез за его установку и продырявил барабаны. Он заорал на тебя: «Оставь их в покое, черт возьми!» Но ты просто засмеялся. В любом случае, ты никогда не понимал всей этой суеты из-за ударных установок. Ты смотрел на парней вроде Мака, обращавшихся со своими установками, как с золотым песком, и кривил лицо. Когда работа была сделана и наставала пора упаковывать инструменты, ты просто сбрасывал чертовы штуки со сцены, а потом закидывал их в фургон. Мак сказал, это объяснялось тем, что твою установку купил тебе отец, а ему приходилось самому выплачивать кредит за свою. Чепуха, – сказал ты ему, – ты просто завидуешь.

Было еще кое-то помимо барабанов. Жена, например. Ты встретил Пэт Филлипс, когда вам обоим было по шестнадцать, после концерта, который ты отыграл с Терри Уэббом в Oldhill Plaza. Она спросила, почему ты не одет в парчовый костюм, как Терри, а ты просто взглянул на нее и рассмеялся. Вы с твоим братом Миком стали тусоваться с Пэт и ее сестрами, Шейлой, Маргарет и Берил, и это были, как сказал Мик, «вечеринки каждую ночь!» Всего через несколько месяцев Пэт поняла, что, так сказать, ждет ребенка, и ты поступил порядочно. Даже хотя в то время ты снова был без работы, для свадьбы ты заказал у старого Робинсона в Реддиче костюм, сделанный по меркам, и он позволил тебе заплатить в рассрочку. Годы спустя, когда ты сделаешь деньги с Zeppelin, ты как следует отплатишь ему, заказав множество разных костюмов.

Однако, когда ты был молодоженом, все было иначе. Вы обустроили жилище в пятнадцатифутовом трейлере твоих родителей. Было неплохо, пока не родился мальчик – Джейсон – и не начались споры о необходимости найти настоящую работу. Был июль 1966-ого. Ты немного поработал каменщиком у своего отца, но все это долго не продлилось. Тебе было восемнадцать и, черт возьми, варианта полностью прекратить заниматься игрой на ударных просто не было. Вместо этого ты предложил бросить курить, чтобы высвободить немного денег. Но и это долго не продлилось. Ты клялся Пэт, что бросишь барабаны, если придется, но она сказала, что ты так чертовски жалок, что если ты не будешь играть на ударных, то сделаешь жизнь невыносимой. В любом случае, отец всегда мог подкинуть несколько фунтов, когда ты в них нуждался.

Дела пошли лучше, когда вы переехали в муниципальную квартиру в Дадли – Ивс Хилл. Ты даже получил работу на полставки в магазине мужской одежды Осборна на главной улице, и на некоторое время все более или менее устаканилось. Может, ты и был сорвиголовой, но ты всегда тщательно мылся и никогда не выходил из дома, не надев чистый костюм и галстук. И ты никогда не бросал играть на ударных, кочуя из группы в группу, туда, где больше платили, и тогда-то ты снова наткнулся на Планти...