Текст книги "Жестокие игры мажора (СИ)"

Автор книги: Маша Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Гул опасного возбуждения под кожей сновится только сильнее, когда я выбегаю на прохладный воздух.

Не сбавляя шаг, прерывисто вздыхаю, слыша преследующий меня топот, и пускаюсь куда глаза глядят.

Я даже не хочу думать, что этот придурок сделает, если доберется до меня.

Заступится ли кто-нибудь? Или все предпочтут наслаждаться шоу?

Думаю, ответ очевиден.

Расталкивая людей возле бассейна, от которого исходит пар, я как можно скорее удаляюсь от воды и, движимая инстинктом самосохранения вместе со всплеском убойной дозы адреналина, несусь в неизвестном направлении.

Мои мышцы сводит от каждого резкого движения.

Паника нарастает, мешая нормально мыслить и дышать.

У меня даже нет времени продумать маршрут. Да и толку-то, я понятия не имею, как тут что расположено, и, судя по всему, выбегаю на задний двор.

Мне приходится импровизировать, но, когда мои ноги отрываются от земли и я оказываюсь в стальных объятиях, понимаю, что, мягко говоря, не совсем удачно.

– Отвали… – я извиваюсь и машу руками, – от… пусти…

Но Гораев лишь встряхивает меня, как тряпичную куклу, и сильнее прижимает к себе спиной, обхватив мою шею.

– Пора бы тебе преподать урок, – рычит придурок мне на ухо, стискивая так, что я не могу вдохнуть.

Разозлившись, я начинаю размахивать ногами в надежде попасть ему между ног или хотя бы в колено, но…

Меня кто-то дергает за капюшон, вырывая из хватки Гораева, и отталкивает в сторону.

Достаточно грубо и больно, чтобы заставить обронить сдавленный стон.

Все происходит так быстро, что я не понимаю, как оказываюсь на газоне и теперь наблюдаю, как Багиров и Гораев испепеляют друг друга взглядами.

У придурка с пирсингом в разбитом носу изо рта и ноздрей валит пар. Багиров же внешне холоден и спокоен, но напряженно вздымающиеся плечи говорят о том, что это спокойствие не более, чем маска.

– Лучше уйди, Багира, – Гораев тяжело дышит и вытирает кулаком свежую струйку крови под носом, направляя на меня яростный взгляд черных глаз. – Я, блядь, проучу эту сучку.

С этими словами придурок направляется в мою сторону, вынуждая неприятные мурашки ледяной лавиной процарапать позвоночник, но между нами снова вырастает Багиров и отталкивает своего дружка.

– Оставь ее. Я сам с ней разберусь.

Гораев испускает едкий смешок и подходит к Багирову вплотную, дергая челюстью.

– С чего бы это? Она пролила мою кровь и отвечать будет передо мной.

Он демонстративно шмыгает носом и сплевывает кровяной сгусток на газон, прежде чем снова впиться взглядом в Багирова.

Я инстинктивно отступаю назад: не знаю, кто из них на этот раз одержит победу, непохоже, чтобы придурок валял дурака как в прошлый раз на матах, и, несмотря на то что Багиров выше, Гораев явно не уступает ему в мышечной массе.

– Уйди с дороги, – требует Гораев и с вызовом делает шаг, будто собираясь толкнуть Багирова грудью.

– Успокойся, – Илай хватает друга за плечо. – Иди и спусти пар другим способом, – говорит он таким тоном, будто перед ним непослушный пятилетний ребенок.

«Не подпускай его ко мне», – хочется отчаянно пропищать, но я не смогла бы, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Потому что мое сердце готово выпрыгнуть через горло.

Меня бросает в жар.

Ладони потеют.

Колени дрожат.

– Пошел ты! – рявкает придурок и толкает Багирова, намереваясь переключиться на меня, но Илай припечатывает кулаком ему в нос.

– Твою мать! – орет Гораев, прижимая ладонь к лицу. На этот раз удар гораздо сильнее моего: кровь мгновенно просачивается сквозь пальцы. – Какого хуя ты творишь? – выпаливает он и, зажав одну ноздрю, высмаркивает кровь, а потом то же самое делает со второй, снова сжимая переносицу.

– Я тебя предупреждал…

– Да срать я хотел на твои предупреждения, – огрызается придурок и прищуривается в мою сторону. – Я, блядь, разорву эту суку на части.

Он отнимает руку и стряхивает капли крови. Сейчас у него ее слишком много.

И я чувствую, как меня начинает подташнивать от этого зрелища.

Но Багиров снова становится так, что закрывает Гораеваот меня. Или наоборот.

Я уже ничего не понимаю.

– Ты выбираешь ее? – Гораев пытается взять Багирова за грудки, но тот перехватывает придурка за затылок и сталкивает их лбами.

– Гор, блядь, – рычит Багиров. – Остановись на хуй. Ты знаешь, что это неправда.

– Вопрос времени, не так ли? – с каким-то садизмом усмехается Гораев, и Багиров отпускает его. – Тогда я наберусь терпения.

Я вижу, как Гораев сглатывает, небрежно вытирая кровь с лица, а потом продолжает как ни в чем не бывало.

– Надеюсь, за это время она не сделает тебя слабаком.

Бросив на меня насмешливый взгляд, Гораев слизывает кровь с верхней губы и, вставив в частично окровавленные зубы сигарету, разворачивается. Сгорбившись, он складывает руки у лица, чиркает зажигалкой, и в воздухе появляется первая струйка дыма.

– Она ответит за это, Багиров. Рано или поздно.

Как только слова Гораева испаряются в воздухе вместе с облаком дыма и он скрывается из вида, теряясь в толпе, я сосредотачиваюсь на Багирове, который стоит ко мне спиной.

Его плечи напряжены и ходят ходуном. Кулаки то сжимаются, то разжимаются. А когда он поворачивается и я встречаюсь с ним взглядом, то забываю как дышать. Огонь в его глазах грозит испепелить меня. Даже на расстоянии.

– О чем ты, блядь, думала?

11.1

Багиров приближается ко мне за пару широких шагов и вынуждает огрызнуться:

– Тебе-то какая разница?! Я вообще здесь из-за тебя! Ты сам виноват в том, что произошло! Бросил меня одну среди придурков! Так что заткнись и вали к своей подружке! Тебе вроде как было весело с ней!

Я заставляю себя прикусить язык, чтобы не наговорить лишнего. Глубокий вдох вздымает мою грудь, и я собираюсь проскользнуть мимо, но Багиров без труда возвращает меня на место и строго припечатывает:

– Я разберусь, что мне делать.

Страх и тревога слишком быстро трансформируются в злость, и я не нахожу иного выхода, кроме как нападать.

– Вот и разбирайся! А от меня отвали! Для чего ты вообще меня привез сюда? Унизить? Показать мое место? Ублюдок! Ненавижу тебя!

Я снова пускаюсь наутек, но Багиров с легкостью догоняет меня и рывком останавливает.

– Я переживу это.

Я втягиваю носом воздух, умоляя себя успокоиться, но то, с какой грубой невозмутимостью он разговаривает и смотрит после всего случившегося… просто невероятно бесит!

– Думаешь, ты стал круче, устроив это дешевое представление, а? – с издевкой бросаю ему в лицо и бью его ладонями в грудь. – Ненавижу! – Снова замахиваюсь и снова бью. – Ненавижу! Отвези меня домой! – И еще раз. – Сейчас же!

Удар за ударом по его груди, и я не успеваю заметить, как он, оттеснив меня к стене, вдавливает спиной в шероховатую каменную поверхность.

Прижавшись ко мне, он вырывает из моей груди вздох.

Позволяя наносить удары, Багиров загнал меня в ловушку, с легкостью растоптав всю мою браваду.

А когда он наклоняется ближе, я втягиваю носом воздух и отвожу взгляд в сторону, пытаясь не задохнуться его ароматом мяты и сигарет.

Понимая, что любое мое действие заводит этого ненормального, я отказываюсь вырываться и тратить силы зазря.

В любом случае лучше иметь дело с ним, чем с его придурошным дружком.

– Уверена, что ненавидишь? – хрипло шепчет мне на ухо и проводит носом по виску. – Может быть, ты просто ревнуешь?

Вздернув подбородок, я заставляю себя посмотреть на него снизу вверх.

– Кто ты такой, чтобы я ревновала? Ты никто и ничто для меня

Его глаза сужаются в темные щелочки, но я успеваю увидеть опасный блеск, который вспыхивает в них, как зажженная спичка.

Запустив пальцы в мои волосы на затылке, Багиров сжимает их в кулаке и оттягивает мою голову назад, сильнее нависая над моим лицом.

– Хочешь продолжать эту игру? Уверена, что осилишь?

Мои глаза начинает жечь, но я хочу, чтобы это было от боли, а не от разливающегося тяжестью в груди чувства.

– Я не играю с тобой. В отличие от тебя, – буквально выплевываю ему в лицо и крепко сжимаю челюсти.

Но ненадолго.

– Хотя нет. Ты даже не ничто. Чтобы стать ничем, для начала надо что-то из себя представлять. А ты просто жалок. Сын своих богатеньких родителей. Разбрасываешься деньгами, которые не заработал, и чувствуешь себя крутым. И собираешь вокруг себя подобных, чтобы среди всего этого ничтожества чувствовать себя круче. Что бы ты представлял из себя без всех этих денег? Крутых шмоток? И тачки, которую тебе наверняка папочка подарил на день рождения…

Мой голос обрывается: Багиров с чудовищной силой встряхивает меня и заставляет обратить внимание на то, каким угрожающе-каменным стало его лицо.

– Ты. Ничего. Обо мне. Не знаешь, – мрачно цедит он сквозь зубы.

Я упрямо привстаю на цыпочки, игнорируя боль в затылке. Пусть хоть вырвет мне волосы – я уже не остановлюсь!

– Я и не хочу знать, – зло шиплю в его губы. – Мне неинтересна особь мужского пола, которой ничего неизвестно о настоящих мужских поступках. Уверена, папочка так и не смог научить тебя быть мужчиной.

Резко отпустив меня, Багиров впечатывает кулак в стену дома. Каменную стену. Сила удара такая, что, мне кажется, я чувствую боль вместо его костяшек. А когда он вбивает его снова, внутри меня все сжимается. Мне мерзко от самой себя. За один вечер я дважды поступила так, как никогда не поступила бы раньше. Я не должна становиться такой, как они.

Я не такая!

Багиров не шевелится, придавливая меня большим телом к стене дома. Но я чувствую, как тяжело он дышит. Как громыхает сердце в его груди. И прямо сейчас я жалею о брошенных словах. Мне не стоило трогать тему родителей. Господи, что я творю?

– Илай… я…

– Да пошла ты, – бросает он с тихим презрением, после чего приходит в себя и отстраняется.

Сделав шаг назад, он окидывает меня таким брезгливым взглядом, будто только что испачкался в грязи, а потом разворачивается и уходит, заставляя чувствовать этой грязью меня.

Я сглатываю ком в горле, который словно утыкан иголками.

Я не должна испытывать чувство вины, расползающееся горечью во рту, хотя бы из-за того, как он со мной обращается, не имея на это никаких прав.

Целовать. Хватать. Зажимать. Командовать. Увозить неизвестно куда и делать из меня посмешище. Но самое худшее то, что в какой-то момент он заставил поверить меня, будто я могу быть ему интересной. По-настоящему. Что он может уважать мои границы, когда я останавливаю его. Или заботиться, отдав мне свою рубашку… Среди всего плохого и невыносимого в нем, я почему-то решила зацепиться именно за это.

Так глупо.

И все же я не имела права переходить личные границы, о которых мне действительно ничего неизвестно.

Сжав кулаки, я топаю ногой и, раздраженно рыча, запрокидываю голову. Надо мной темное звездное небо, которое становится мутным из-за пара, срывающегося с моих губ. Я пытаюсь прояснить мысли, прежде чем делаю еще один вдох и отправляюсь вслед за Багировым.

Как бы там ни было, он меня сюда привез и он же должен вернуть в общагу, которая, черт возьми, скоро закроется!

Он уже поднимается по небольшой лестнице на платформу с бассейном. Когда я достигаю ее, Багиров приближается ко входу в дом, в котором снова басит музыка.

– Илай! Подо… – но мой крик обрывается болезненным стоном от резкой боли в затылке.

– Это тебе за моих друзей, подстилка, – шипит женский голос мне на ухо, а в следующее мгновение я уже падаю и вода поглощает меня. Хлорированная и ужасно холодная. Я зову на помощь, но мокрая темнота вцепляется мне в горло и начинает душить…

Глава 12

Мое дыхание глубокое и рваное.

Легкие горят от переизбытка кислорода.

И это раздражает еще сильнее, чем тот факт, что маленькой сучке удалось вывести меня из себя.

Какого черта я вообще позволил ей это?

Ведьме ни хрена не известно.

Никому не известно.

Это та часть меня, которую я не позволяю трогать даже своей матери. Хотя она причастна к тому, какое дерьмо со мной случилось, пока я жил у него...

Сука!

Ярость горячим потоком разливается по моим венам, как лава, расползающаяся у подножия вулкана.

«Насрать. Забей. Он не имеет никакого значения. И слова этой глупой девчонки тоже», – напоминаю я себе, стараясь успокоить тяжелое дыхание, и поднимаюсь на открытую веранду, расталкивая мешающих мне на пути людей.

– Эй чувак, осторожнее…

– Пошел ты, – рычу себе под нос, приближаясь к дому, в котором басит музыка.

Мне нужно отвлечься. Покурить там, где меня никто не тронет... иначе я боюсь, что выпущу пар на первом попавшемся.

Какой-то пьяный мудак случайно задевает мое плечо, и я одним ударом отправляю его в нокаут, оставляя за спиной его болезненный стон.

Этой же рукой я несколько минут назад бил в стену.

Блядь. Если я продолжу в том же духе махать кулаками, мое плечо никогда не придет в норму. Но сейчас боль, пронизывающая всю руку, – то, что мне необходимо. Поэтому я пытаюсь сосредоточиться на ней, а не на злости, разрывающей меня изнутри.

Потянувшись к дверной ручке, я улавливаю за спиной писк, за которым раздается всплеск воды и следом – хор улюлюканья.

Я останавливаюсь и, стиснув челюсти, поворачиваюсь.

Не понимая, что происходит, я, сощурив глаза,всматриваюсь в толпу, вырастающую вокруг бассейна.

– Фирсова опять шоу устраивает, – бросает кто-то из стоящих рядом со мной парней.

– Не повезло убогой.

– Да она, по ходу, еще и плавать не умеет, – раздается сбоку от меня саркастичный голос другого парня.

Убогая...

И вот тогда я замечаю сквозь искусственный пар на воде длинные светлые волосы. В этот момент в груди все переворачивается от ублюдского чувства, которое я уже начинаю ненавидеть.

– Блядь, – выдыхаю я и, на ходу стянув толстовку, без промедления ныряю в бассейн.

Ледяная вода вмиг впивается иглами под кожу, но внутри меня пылает такой огонь, что я совершенно не осознаю холода.

Открыв глаза, я вижу беспомощно бултыхающуюся и идущую ко дну Алису.

Подплыв ближе, я протягиваю руку и, схватив ее за капюшон толстовки, выныриваю вместе с ней на поверхность.

Но все затрудняет ее паника и, не понимая, что я пытаюсь помочь, она пинается и машет руками, одновременно кашляя, отплевывая воду и жадно втягивая носом воздух.

Схватив Алису под грудь, прижимаю к себе спиной и начинаю грести к борту, но она снова уходит под воду, выскользнув из моей хватки. Ненадолго. Практически сразу я опять вытаскиваю ее за капюшон обратно на поверхность. Но даже не успеваю взять поудобней, как мне прилетает удар по лицу, а за ним еще один.

Разозлившись, я перехватываю ее за руки и встряхиваю.

– Алиса, блядь, приди в себя! – рявкаю я, слыша в ответ лишь короткие частые вдохи и клацанье зубов. Но, по крайней мере, она прекращает сопротивляться.

Подтянув девчонку к себе, я собираюсь усадить ее на борт, но она вцепляется в меня мертвой хваткой, утыкаясь холодным лицом мне в шею.

– Н-н-нет, – прерывистый хриплый шепот врезается прямо под кожу вместе с ее ногтями. – П-п-пож-ж-жа-луй-с-с-т-а… я... н-н-е х-хо-ч-ч-чу п-пла-вать… Н-н-н-е-з-зас-с-тав-в-в-вляй м-м-м-меня… Я-я б-б-бо-лль-ше… н-н-н-е рас-ска-ж-ж-жу… ник-ком-му…

Я с трудом разбираю ее слова, пока перевожу дыхание.

– Алиса, я пытаюсь помочь, – мягко, насколько это вообще возможно в сложившейся ситуации, произношу я и провожу ладонью по ее волосам. – Я не сделаю ничего плохого.

Она быстро мотает головой и прижимается ко мне еще крепче.

– С-с-с-д-е-ла-ешь… – глухо выдыхает Ведьма. – Т-ты в-всег-гда д-дел-лаешь…

О чем, черт возьми, она?

Я силой отрываю ее от себя и заглядываю в глаза: они абсолютно пустые, огромные, невидящие.

– Алиса, – я встряхиваю ее, – посмотри на меня.

Она едва дышит, зубы клацают друг о друга, а когда она наконец моргает, ее зрение постепенно фокусируется на мне.

Алиса моргает еще раз. Будто никак не может понять, кто перед ней.

– Багира! – Я поднимаю голову, замечая Смайла. – Давай помогу.

Я киваю, но когда он наклоняется, чтобы подцепить Алису под мышки и вытащить из бассейна, она резко выдыхает и снова прижимается ко мне, тараторя шепотом:

– Н-нет, н-н-не-т, нет…

Я сглатываю.

– Эй, все хорошо, – я глажу ее по бедру сквозь пижамные штаны. – Мы просто хотим вытащить тебя из воды.

Но Алиса лишь сильнее впивается пальцами в мою футболку на плечах и, тяжело дыша, прижимается лбом к моей щеке.

Она совсем как ледышка и вся дрожит. Поэтому я, грубо оторвав ее от себя, передаю девчонку Смайлу.

Тогда у нее и случается истерика.

– Нет! Пусти! Я не хочу! – Она задыхается. – Нет! Нет! Не-е-е-т! Пусти! Мама! – плачет навзрыд. – Я… Я не хочу! Не отдавай меня… Мне страшно! Мама, пожалуйста… – дальнейшие слова превращаются в сплошное рыдание из неразборчивых звуков.

– Мама, мама, – передразнивают женские голоса, привлекая мое внимание, прежде чем я замечаю Фирсову и ее сук, снимающих Алису на телефон.

Гнев тут же разливается жаром под холодной кожей, нагревая ее за считанные секунды.

Я опираюсь ладонями о бортик бассейна и рывком выбираюсь из воды.

Ладонью провожу по лицу, смахивая капли воды, и, сплюнув, шагаю к смеющимся сукам.

Я приближаюсь так быстро, что они не успевают среагировать, когда я выхватываю телефон из рук одной шестерки Фирсовой и демонстративно разбиваю его о плитку.

Вокруг тут же разливается хор оханий, со всех сторон слышатся испуганные перешептывания, а кто-то, наоборот, давится смехом. Но мне плевать. Потому что я прожигаю взглядом взбесившуюся Яру.

– Ты совсем охренел? – она взмахивает руками перед моим лицом, явно не считывая настроение. – Какого черта ты делаешь? Это вообще-то мой телефон!

Я хватаю Фирсову за шею и рывком дергаю на себя, чтобы прорычать ей прямо в лицо:

– Мне по хуй чей он. Я тебя вроде предупреждал…

– Может, мне еще и не дышать в ее присутствии, – шипит стерва, перебивая меня.

– Попробуй, – произношу ровным тоном и небрежно толкаю суку в бассейн, наблюдая, как ее визг поглощает вода. Жаль, что ненадолго.

– Багиров! Ты придурок! – она сплевывает воду, убирая с лица мокрые волосы. – Конченный! Не думай, что тебе сойдет это с рук!

Но я теряю к ее угрозам интерес, отвлекаясь на крик Смайла.

– Блядь! – он пытается удержать сопротивляющуюся Алису в руках. – Я говорил тебе найти горячую киску, а не бешеную!

Вот только мне не до смеха.

За два шага я преодолеваю расстояние до них и забираю Алису себе на руки.

– Ты же сказал, что не будет проблем, какого хрена, чувак? – Смайл достает телефон. – Если она откинется прямо в моем доме...

– Я займу душевую на втором, и убери на хуй свой телефон, я сам разберусь, – перебиваю друга без лишних любезностей, чувствуя на своей шее порывистое дыхание Ведьмы.

Видимо, она выбилась из сил, потому что, когда я прижимаю дрожащую Алису к груди, она лишь комкает на мне мокрую футболку и всхлипывает.

Блядь. У нее зуб на зуб не попадает.

Мне кажется, что среди всех звуков я даже разбираю ее тихое признание, как она ненавидит меня, но стоит нам оказаться в доме – громкие басы музыки заглушают все. Кроме крупной дрожи, которая сотрясает ее хрупкое тело.

Я быстро поднимаюсь на второй этаж и с ноги открываю дверь в душевую.

Перехватив Алису поудобней, я закрываю дверь с внутренней стороны и, не отпуская ее, захожу под душ и поворачиваю кран. Через мгновение на нас срываются горячие капли воды…

Глава 13

Тени все еще сгущаются надо мной.

Кровь шумит в ушах, но даже через этот шум я слышу голос:

– Не плачь, мой Белый Кролик. Все будет хорошо. Мы просто идем купаться.

Горло содрано от крика, а я все равно зову маму, извиваясь и пытаясь вырваться из сильных жестоких рук отвратительно неряшливого человека.

– Тише, тише, детка. Ты ничего не почувствуешь. Я сделаю все быстро, мой бедный глупый Кролик…

Пожалуйста, мама, спаси меня!

Не отдавай ему!

Не позволяй ему!

Я рыдаю, из последних сил умоляя маму помочь мне, но слишком быстро мои рыдания заглушает громкий всплеск.

Я открываю рот в попытке надышаться, но горло и легкие сдавлены мокрым холодом. Сердце неровно стучит в груди. Я не могу… не могу дышать.

Кругом темно. Мои конечности онемели и не слушаются.

Я пытаюсь убедить себя, что это нереально. Все только в моей голове. Но, когда я выныриваю за глотком воздуха, уродливая рука со шрамом хватает меня за волосы и я снова слышу его запыхавшийся голос:

– Мне так жаль, малышка. Ты не должна была этого видеть. Но ты такой любопытный Кролик…

От него плохо пахнет. Это все, что я запоминаю, прежде чем он силой погружает мою голову обратно под воду.

Вода беспощадно проникает в рот, ноздри, глаза и уши…

Но даже под ее толщей чудовищный голос продолжает цепляться за мой рассудок.

– Не плачь, малышка. Мне так жаль, но ты не оставила мне выбора…

НЕТ! ЗАМОЛЧИ!

Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ!

Я задыхаюсь. Перед глазами вспыхивают белые пятна. У меня не осталось сил бороться…

– Алиса!

Это все нереально. Нереально…

– Алиса!

Он не учил меня плавать.

Он пытался меня утопить…

– АЛИСА! ПОСМОТРИ НА МЕНЯ!

Я распахиваю глаза и шумный вздох причиняет острую боль в груди.

Растерявшись, я начинаю быстро хватать ртом влажный воздух и не могу надышаться.

Туманная дымка застилает все вокруг, я ничего не вижу. Только слышу…

– Блядь… твою мать… наконец-то… – хриплый встревоженный голос касается моих холодных губ горячим дыханием, а потом кто-то проводит по моим волосам ладонями и сжимает в успокаивающих объятиях.

– Дыши, Ведьма. Дыши…

Вокруг все еще сгущаются тени, грозя утянуть на дно. Я моргаю в надежде прогнать их, но страх все равно проникает под кожу и учащает мое сердцебиение.

Я не могу понять, где я.

Но этот голос… и эти руки… они другие. Успокаивающие. Теплые. Безопасные… И настоящие.

Я тяжело сглатываю и моргаю.

Вдох. Судорожный выдох.

Затем еще раз. И еще.

Пока не возвращаюсь в реальность, в которой я сижу на коленях Илая, прижатая к его груди, сверху падают горячие капли, его пальцы выводят круги на моей пояснице, а вокруг клубится пар…

– Все хорошо, – глубокий мягкий голос успокаивает. – Здесь ты в безопасности.

Я не должна ему верить.

Но он достал меня из того ужаса и вернул к жизни.

И я действительно чувствую себя в безопасности рядом с ним. Почему? Он ведь главный источник моих мучений.

Но сейчас мне все равно.

Я обнимаю Багирова и, прижавшись лбом к его твердому плечу, всхлипываю и перевожу дыхание, которое постепенно приходит в норму.

А потом прижимаюсь еще крепче и устраиваюсь в его объятиях, как в теплом спальном мешке.

Отголоски истерики все еще прерывают мое дыхание, но странное чувство спокойствия такое реальное, что я хочу остаться в этом моменте как можно дольше.

Я даже не сопротивляюсь, когда он стягивает с меня толстовку, чтобы тепло быстрее проникло в мое дрожащее тело. Сейчас я слишком благодарна ему за то, что он рядом и отгоняет своим присутствием тени пережитого кошмара.

Я не знаю, сколько времени длится наше молчание, на самом деле мне совершенно неважно сколько. Главное, что все плохое позади. Если честно, со мной так давно не случалось панических атак, что я нахожусь в полнейшей растерянности.

Позже эта растерянность сменяется чувством стыда, потому что это настолько личное, что я никогда и ни с кем им не делилась. Кроме своего психотерапевта, который рекомендовал мне держаться подальше от глубокой воды.

И я держалась.

Но не потому, что было страшно, а потому, что после каждой панической атаки, которая не спрашивает, когда случиться, люди всегда смотрели на меня со страхом, отвращением или жалостью. Я не хотела ни того, ни другого. Я не хотела внимания…

А сейчас я боюсь посмотреть на Илая и увидеть в его глазах то, что привыкла видеть в глазах окружающих, которые становились свидетелями моих приступов.

Затаив дыхание, я осторожно поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх, встречаясь с самой мрачной версией его взгляда. Настолько мрачной, что я не могу понять, какие эмоции прячутся в темноте глаз.

– Тебе лучше? – его глубокий голос вибрирует в твердой груди прямо под моими ладонями.

Все, на что меня хватает, – это слабый кивок.

Илай хмурится.

– У тебя талассофобия?

Я судорожно сглатываю и отвожу взгляд в сторону, не готовая к этому разговору. Но Багиров цепляет пальцами мой подбородок и заставляет посмотреть на него.

– Я хочу понять, что вызвало твой приступ.

– Я… я не знаю… – попытка заговорить причиняет боль в горле.

– Ты знаешь, – уверенно произносит он и, выпустив мой подбородок, убирает пальцами прилипшие к моему лицу волосы в сторону. – Просто не хочешь делиться со мной. – Его большой палец скользит по моим скулам и останавливается возле уголка моих приоткрытых губ. – Такая загадочная Ведьма.