Текст книги "Жестокие игры мажора (СИ)"

Автор книги: Маша Демина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

Одевшись во все сухое и, кажется, даже выстиранное? – неважно, я выхожу из комнаты. Для меня одно то, что Багиров вообще повесил мои вещи сушиться, уже потрясение. Мажоры умеют думать о ком-то кроме себя? Невозможно. Этим утром я не готова к открытиям. Тем более таким шокирующим.

Спустившись на первый этаж, я закрываю нос толстовкой, потому что здесь пахнет отвратительно. Перегар, затхлый запах сигарет и кучи мусора. Этому дому не поможет даже мистер Пропер.

Я вздрагиваю, когда прохожу мимо дивана в гостиной и замечаю на нем храпящее тело.

Господи, скорее домой.

Наконец я выбираюсь на улицу и как можно быстрее бегу по газону к знакомому внедорожнику.

Багиров уже сидит за рулем и, натянув козырек кепки на лицо, листает что-то в телефоне. Там явно что-то поинтереснее меня, потому что на мое присутствие он никак не реагирует, даже когда я захлопываю за собой дверь.

Я тоже не горю желанием заводить разговор, поэтому, смущенно натянув рукава толстовки на ладони, зажимаю их между коленей.

– Пристегнись, – гремит строгий голос Багирова, и мое сердце спотыкается от вспышки волнения.

Немного помешкав, я все-таки пристегиваюсь и наблюдаю, как длинные татуированные пальцы поворачивают ключ и машина оживает с глухим рычанием.

Какого, блин, черта он пытается быть милым? Хотя «милый» – последнее слово, которое можно соотнести с этим парнем, но все же! Он вытащил меня из бассейна, не дав утонуть, спас меня от моих внутренних демонов и от позора, который мне и без того обеспечен. Я промолчу о том, что произошло в душе и после…

Уму непостижимо. Я оправдываю парня, который и втянул меня во все эти неприятности. Но хуже всего, что я собираюсь еще и поблагодарить его.

По крайней мере, я попытаюсь. Не хочу чувствовать себя должницей. Но для начала, наверное, мне стоит извиниться…

Я резко выдыхаю и закусываю нижнюю губу.

Я слишком много думаю.

Судя по всему, Багирову вообще по фигу. Но проблема в том, что мне – нет.

– Послушай, я так не могу… – я ерзаю на месте и, не зная куда деть руки, убираю нерасчесанные волосы за уши. – То, что я наговорила тебе про твоего отца… мне жаль, я не имела права трогать твою семью… Да и вообще… – я дергаю ногой, – это было низко. Прости.

Фух. Ну вот и все. Я сказала это. Ничего ведь сложного, правда?

Вот только тишина в ответ немного смущает.

Украдкой я поглядываю на молчаливого Илая, который ведет машину и, видимо, не собирается облегчать мне задачу.

Проглотив комок в горле, я продолжаю.

– И спасибо тебе за то, что спас меня, – выдаю на одном дыхании, которое в следующее мгновение замирает в груди…

– Мне не нужны твои извинения, Ведьма. – Даже не смотрит на меня. – Но у тебя есть то, что мне интересно. Расскажи, и мы будем в расчете.

Мои глаза практически лезут на лоб. Вот что за говнюк?!

– Я вообще-то искренне извинилась, – едва не рычу и, сложив руки на груди, отворачиваюсь к окну. – А ты опять ведешь себя как высокомерный мудак.

– Я тот, кто я есть.

Фыркаю, закатывая глаза:

– Очень рада!

С его стороны прилетает приглушенный смешок:

– В душе я тебя полностью устраивал.

Я снова распахиваю глаза и забываю сделать вдох. Не хочу, чтобы его слова смущали меня, но ничего не могу с этим поделать, поэтому я отворачиваюсь к окну и решаю прикусить свой язык.

Однако у Багирова другие планы…

– Наш мир устроен так, что если ты хочешь что-то получить, то для этого нужно что-то сделать. – Я хмурюсь. – Так вышло, что вчера я сделал для тебя как минимум три вещи. – О, кажется, я понимаю, к чему он ведет. – Я защитил тебя от своего друга – это раз. Я вытащил тебя из бассейна – два, ну и твой самый незабываемый, разумеется, из всех предыдущих двадцати, оргазм – три.

Жар кусает мои щеки, а дыхание дается с трудом. Если бы могла, я бы слилась с сиденьем. Вот зачем он напомнил о моем дурном языке?

– Илай… я… – внутри все сжимается. – Не было никаких двадцати оргазмов, – говорю я сквозь вновь образовавшийся ком в горле, теребя рукав толстовки. – Вообще ничего не было, – добавляю тихо. – Ты первый у меня… во всем.

В салоне повисает тяжелая тишина, и мне очень хочется выпрыгнуть в окно прямо на ходу машины. Но вместо этого, я снова подглядываю за Илаем, крепко сжимающим руль и сосредоточенном на дороге. Козырек кепки мешает разглядеть его лицо, но я замечаю, как дергается его горло и напрягаются квадратные челюсти.

Медленно втянув носом воздух, я отворачиваюсь к окну и закусываю изнутри щеку.

Что я опять не так сказала?

– Я не поверил тебе, – наконец произносит он, и я резко поворачиваю голову в его сторону. – Для такого количества оргазмов ты хотя бы должна уметь целоваться.

Я вжимаюсь в спинку сиденья и тяжело сглатываю.

Что? Горячее чувство стыда опускается в живот и обжигает его, как серная кислота.

Нет, я знаю, что у меня мало опыта. А точнее, у меня его совсем нет, за исключением слюнявого поцелуя в третьем классе с одноклассником, в которого я была влюблена.

На тот момент я действительно считала, что это и есть любовь. Разве можно было устоять перед первым красавчиком всей начальной школы и лучшим учеником класса? За ним бегали все девчонки, а на свидание он позвал меня. Вот только потом я случайно подслушала, как он высмеял этот поцелуй и рассказал всем своим друзьям, что потом ему пришлось отмывать мои слюни со своего лица с мылом.

Остаток учебного года парни тыкали в меня пальцем, а на Восьмое марта подарили слюнявчик, когда всем девчонкам дарили цветы. Я терпела столько унизительных прозвищ… наверное, поэтому «убогая» теперь ничуть не задевает.

Горечь воспоминаний пузырится в моем горле.

После этого я зареклась не подпускать к себе парней. И мне прекрасно это удавалось, пока я не встретила одного мажора. И я не просила, чтобы он меня целовал. Но Багиров просто взял и сделал это. Сначала один раз, затем второй и третий, а сейчас взял и бросил мой многолетний комплекс в лицо, как грязную тряпку.

Сквозь жжение в глазах, я сжимаю челюсти до боли и цежу сквозь них:

– Останови машину.

Злость и обида вымещает чувство стыда к чертовой матери. Вот только Багиров не реагирует на мою просьбу.

– Останови машину, – я повышаю голос и поворачиваю голову в его сторону, стараясь дышать ровно. – Сейчас же.

Уголок его губ дергается в ленивой ухмылке, но спустя мгновение Багиров все-таки съезжает на обочину и, заглушив машину, откидывается на спинку сиденья.

– Ну же, удиви меня, – он небрежно жестикулирует одной рукой и достает телефон.

Сделав глубокий вдох, я отстегиваю ремень безопасности и расправляю плечи, смаргивая жжение в глазах. Черта с два я заплачу.

Сердце стучит так сильно, что я не слышу голоса разума, который кричит что-то похоже на «идиотка», но недостаточно громко.

Ладони тут же становятся влажными, и я вытираю их о пижамные штаны.

Назад дороги нет. Я заставлю этого говнюка забрать свои слова обратно и подавиться ими. Единственное, что остановит меня, – если Багиров признается, как неудачно он пошутил, правда, непохоже, что он вообще о чем-то думает, сосредоточившись на своем долбанном телефоне.

Но когда я приподнимаюсь на месте, то замечаю, что его взгляд цепляется за мое движение.

Возможно, с его послужным списком мой поцелуй действительно не выбился в фавориты. Но не пошел бы он к черту и вместе с ним то чувство, которое завязывается узлом в моем животе от мысли, скольких девчонок он целовал в этой машине.

Больше не медля, я встаю и без церемоний начинаю перебираться к нему на колени, вынуждая его убрать телефон в сторону. Но потеряв равновесие, я наступаю Багирову на ногу и вписываюсь лбом прямо в его твердую и широкую грудь.

Вздох застревает в горле, и я слышу, как он выплевывает шипящее ругательство, рывком убирая мою неудачно приземлившуюся руку со своего паха. О боже, ну почему рядом с ним я постоянно падаю лицом в грязь?

– Извини, – едва ли не пищу я, снова сгорая со стыда, и осторожно присаживаюсь бедрами на его колени, увеличивая между нами расстояние.

Мне нужен воздух. Срочно.

Но как только свежая порция кислорода поступает в мозг, я трушу.

В моей голове все представлялось более эффектно: вот я сажусь к нему на колени, а вот целую его и заставляю забрать свои проклятые слова обратно. Но по факту я чувствую себя… убого.

Тяжело сглотнув, я собираюсь с позором ретироваться на свое сиденье, но он опускает большую ладонь на мое бедро и удерживает меня на месте.

– Не разочаровывай меня, Ведьма. Покажи то, зачем ты сюда забралась.

16.1

Что-то темное сияет в его холодных глазах, пока я, сидя у него на коленях, едва справляюсь с собственным волнением и сердцем, что норовит разорвать грудную клетку и выскочить.

Илай такой большой, что на фоне его мускулистого тела и широких плеч, скрытых толстовкой, я кажусь крошечной даже самой себе. И он такой самоуверенный гад, который, откинувшись на спинку сиденья, смотрит на меня из-под козырька с ленивой ухмылкой на губах. Будто… будто его забавляет происходящее.

Вот только меня – ни капли.

Я серьезна как никогда.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я начинаю хоть что-то делать. И то только потому, что Багиров подкидывает меня на своих коленях, как бы напоминая, зачем я вообще сюда забралась.

Я ерзаю на его бедрах, придвигаясь поближе, пока моя вздымающаяся грудь не касается его.

Это не первая наша близость, и я не должна настолько задыхаться волнением, но сейчас, при обстоятельствах, когда инициатор близости я сама, все чувствуется иначе.

Все.

Дыхание. Прикосновения. Мурашки. Импульсы. Даже тепло, разливающееся под кожей, – другое.

– Для своего дерзкого язычка ты очень труслива, Ведьма, – его голос тихий, но такой жесткий, что я должна принять это за предупреждение.

Но если я не сделаю хоть один взрослый поступок, он так и будет смотреть на меня как на глупую наивную девчонку, которая не может даже соврать правдоподобно, не то что поцеловать…

Боже. Ну почему в моей голове все так просто, а в реальности – сплошные муки?

К черту. Я сделаю это.

Это всего лишь поцелуй.

Ничего сложного.

А он – всего лишь парень.

Осторожно, не чувствуя уверенности, я снимаю с него кепку и, убрав ее в сторону, обнимаю ладонями его мощные острые челюсти, ощущая, как мои пальцы подрагивают от неловкости.

Господи, соберись.

Такими темпами он никогда не поверит, что я умею целоваться.

Втянув носом воздух, я собираю остатки мужества, приближаюсь к его лицу и… целую.

Илай не отстраняется, не пытается ответить мне или потрогать меня. Вообще ничего. Он замер. Как статуя.

В отличие от моего ванильного сердца, которое избивает грудь изнутри, пока мои губы прижимаются к мягким и теплым, но безответным губам Багирова.

На мгновение я мешкаю, не зная с чего начать. Но я ведь уже начала…

Прижимаясь к закрытому рту, я несмело обхватываю его нижнюю губу и оттягиваю ее, чувствуя, как внизу живота зарождается и начинает расти горячий шар.

Багиров не реагирует.

Его рот остается закрытым, и он не целует меня в ответ. Единственная перемена, которую я чувствую, – его тело, превратившееся в камень.

Я повторяю движение, несмотря на то что мои губы горят, будто я целую огонь.

Но он снова не отвечает мне.

Я делаю что-то не так? Все настолько плохо?

Горечь обиды и глупого стыда скапливается во рту. Достало. Я нервно сглатываю и провожу языком по его губам, пробуя вкус, который затмевает всю предыдущую горечь.

Уже смелее я обхватываю губами его верхнюю губу и нерешительно тяну ее на себя, чтобы лизнуть языком.

По крайней мере, такие поцелуи я видела в мелодрамах. Не знаю, насколько эффектно это в моем исполнении. Неважно.

Придерживаясь этой же тактики, я снова целую Багирова, но на этот раз смелее, в надежде, что почувствую отдачу, но его губы остаются неподвижны.

Я пытаюсь углубить поцелуй, но это равносильно тому, что целовать долбаную статую!

Разозлившись, я крепче впиваюсь в его лицо пальцами и толкаю язык ему в рот.

Вкус мяты, немного табачный и его собственный тут же взрываются на моих рецепторах. Я хочу еще и уверенней раздвигаю его губы языком, пока прерывистый вздох не срывается с моих губ тихим стоном. Черт…

Я чувствую, как на затылке вспыхивает жжение, прежде чем понимаю, что меня оттягивают назад за волосы.

– Если ты не хочешь, чтобы я лишил тебя девственности на обочине дороги, слезь с меня на хрен, – гремит его грубый голос, и я сталкиваюсь с дикими темными глазами.

Наверное, я не могу здраво мыслить. Или все дело в эмоциях. Но я совершенно не контролирую то, что слетает с моего языка.

– А что, ты собираешься сделать это в особенном месте?

Я облизываю свои губы и пьянею от его вкуса на них. Мне жарко. Думаю, если я сейчас посмотрюсь в зеркало, то увижу насыщенно-красное лицо. Это мой первый осознанный поцелуй. И он очень похож на наркотик.

Потому что мне хочется еще.

И плевать, что он не ответил.

Сейчас его действия кажутся куда более важными.

Багиров с минуту молчит, испепеляя меня жестким взглядом.

Я чувствую, как под пальцами сжимаются его мускулистые челюсти. И почему-то я радуюсь этому движению, как маленькой победе.

Но радость заканчивается, когда Илай освобождает мои волосы от собственнической хватки, приподнимает меня и скидывает обратно на место.

Я теряю тепло его большого тела так стремительно, что сердце разгоняется до предела, чтобы поддержать температуру, при которой оно плавилось.

Медленно сглатывая, я устраиваюсь на своем сидении и наблюдаю, как его челюсть сжимается еще раз.

Он качает головой, а затем подается вперед и заводит машину.

– Ты плохо на меня влияешь, Ведьма, – бросает он грубо и, не глядя на меня, трогается с места.

Остаток дороги мы проводим в тишине. Я пытаюсь отвлечься на музыку, которая играет фоном. Только ничего не могу поделать с тем, что то и дело разглядываюего длинные пальцы, испещренные татуировками.

Но когда мы въезжаем в город, мое уравновешенное состояние начинает снова вытеснять знакомое напряжение.

Он паркуется у общежития. Машину не глушит. И это добавляет неловкости всей ситуации.

Что я должна ему сказать? Спасибо, что подвез? Но я и увозить не просила. Пока? Было классно, что ты не поцеловал меня в ответ?

– Чего-то ждешь, Ведьма?

Я вздрагиваю и чувствую, как быстро румянец расползается по лицу жаром.

– Спасибо, – бубню я первое, что попадается на язык и, отстегнув ремень, открываю дверцу, вот только выбраться я не успеваю.

Багиров сминает капюшон моей толстовки в кулак и дергает обратно.

Я взвизгиваю, но не успеваю возмутиться, как мое горло обхватывает пятерня и на губы обрушивается поцелуй, который доводит меня за считанные секунды до асфиксии.

Он доминирует.

Его большие руки снова заставляют меня чувствовать себя крошечной и беспомощной.

Но я все равно сжимаю толстовку на его груди и пытаюсь дышать, пока его язык проскальзывает в мой рот так, будто он хозяин этого места.

Этот поцелуй, как и всегда, полон безумия. Я пытаюсь поспеть за ним или подстроиться, но это невозможно.

Он целует так, словно пытается забрать мое дыхание себе, но, когда я стону ему в рот, с той же грубостью Багиров лишает меня поцелуя и, напоследок прикусив мою нижнюю губу, отбрасывает в холодную реальность.

Все заканчивается так внезапно, что у меня кружится голова.

Прерывисто дыша, я провожу пальцами по покалывающим губам.

– Поторопись, Ведьма, пока я не наделал еще глупостей.

Я киваю.

Тяжело сглатываю и дрожащими пальцами хватаюсь за дверцу машины. Опираюсь на нее руками и буквально вываливаюсь на улицу, каким-то чудом удерживаясь на ногах.

Зачем-то я смотрю на Багирова, который выглядит сейчас как серийный убийца, сжимающий руль машины.

А потом я просто закрываю дверь и разворачиваюсь к общежитию.

Я ожидаю, что за спиной прозвучит визг шин или рев мотора, однако ничего не происходит.

Но его предупреждение слишком свежо.

Поэтому не оглядываясь, я иду в общежитие, не способная мыслить. Все так странно… Особенно чувство, наполняющее меня изнутри и похожее на волшебство.

В животе что-то шевелится, как десяток маленьких мерцающих крылышек. Мне щекотно. Непривычно. И тепло. Наверное, это и есть те самые бабочки, о которых раньше я знала только из книг.

Глава 17

В комнате пусто, но дверь открыта – значит, Ира где-то недалеко. Ну это и к лучшему.

У меня будет время отдышаться и взять себя в руки.

А это не так-то просто после того, как один мажор перевернул мою жизнь на сто восемьдесят градусов.

Особенно за прошедшую ночь.

Теперь я хожу вся наэлектризованная одними только мыслями о нем.

Дурочка?

Возможно.

Но мне хочется верить в то, что я сейчас испытываю.

Хочется, чтобы это было… взаимно.

Качаю головой.

Вот о чем я только думаю?

Багиров – моя чертова проблема, и я не должна позволять даже маленькой части себя жаждать новой встречи с ним.

Но, кажется, уже слишком поздно.

Я сама не поняла, в какой момент глупое сердце отреклось от мозга и зажило своей жизнью, как и бабочки в моем животе.

И чем дальше я от Илая, тем сильнее обостряются все мои эмоции.

Долбаные гормоны.

Этой улыбки не должно быть на моем лице.

Я думала, что за выходные приду в норму, но одна-единственная ночь все слишком сильно усложнила.

Я встречаюсь со своим горящим взглядом в зеркале над тумбочкой, и улыбка невольно становится шире.

Глаза блестят, щеки горят так, что мне приходится приложить к ним прохладные ладони.

Багиров поцеловал меня. И этот поцелуй, хоть и был безумным, как предыдущие, оказался другим. Настоящим.

Это осознание заставляет мое сердце отплясывать сальсу в груди.

– О, пропащая вернулась, – Ира заходит в комнату, и моя спина тут же напрягается, а я вытягиваюсь как по струнке.

Мне срочно требуется чем-то занять руки, и я начинаю разбирать спутанные волосы на пряди.

– Привет, – неловко бормочу я и перекидываю волосы на одну сторону, когда Ира, проходя мимо, встречается с моим взглядом в отражении.

– Чего довольная такая? – соседка щурится, а я нарочно разрываю зрительный контакт и, взяв расческу с тумбы, принимаюсь расчесывать волосы.

– Да обычная я, – дергаю плечом.

– Ну-ну, – бурчит Ира и, пройдя в комнату, плюхаетсяна свою кровать. – Что-то ты темнишь, Алиска, – подтрунивает она, и я прям чувствую ее взгляд на открытой части своего лица.

И вот как мне расценивать это ее «ну-ну»?

Я молчу в течение долгих нескольких секунд, а потом решаю перевести тему разговора на Иру.

– Как сходили с девчонками? – я пытаюсь казаться спокойной, но внутри меня начинается Армагеддон.

– Нормально сходили, – прилетает сухой ответ.

Наступает короткая пауза, я прочищаю горло и продолжаю приводить волосы в порядок, не зная, что еще спросить, чтобы не вернуться к моей теме.

– А ты как?

Моя рука замирает в волосах.

– Что я? – тихо переспрашиваю.

– Как ты отдохнула?

Я сглатываю.

– Не понимаю, о чем ты, – на одном дыхании выдаю я и начинаю быстрее дергать волосы расческой. Плевать на боль.

– Ну рассказывай давай! Ушла – и с концами. Даже телефон не взяла. Леська оборвала его. Обиделась на тебя.

– Я… – убираю расческу и опускаю взгляд. В голове полный беспорядок. – Все сложно, Ир.

– Ничего, у нас с тобой до завтра времени навалом, – Ира хлопает по покрывалу рядом с собой.

Запрокидываю голову и делаю глубокий вдох.

В конце концов, мне нужно хоть с кем-то это обсудить, иначе сойду с ума.

Я делаю еще вдох, решительно шагаю к Ире и присаживаюсь рядом.

Ее глаза тут же вспыхивают интересом, а у меня чувство стыда застревает в горле.

Мы с Ирой знакомы от силы неделю, не хочется, чтобы она обо мне подумала что-то плохое. Но, как говорят, незнакомцу выговориться проще, чем другу.

Вот я и выговариваю все, что со мной приключилось с того самого момента, как я спустилась отдать рубашку Багирову, и до поцелуя, который еще до сих пор покалывает мои губы.

– Эх, – вздыхает как-то мечтательно Ира и заваливается спиной на стену. – И повезло же тебе, Алис.

Я давлюсь невеселым смешком.

– Ты точно меня внимательно слушала?

– Еще бы, особенно внимательно, когда он довел тебя в душе до первого оргазма.

Мои щеки жалит чувство неловкости.

Я тоже откидываюсь спиной на стену и поворачиваю голову к Ире.

– Думаешь, я ему действительно нравлюсь? – произношу немного неуверенного.

– Ты шутишь? – восклицает она. – Конечно ты ему нравишься! Возился бы он с тобой.

Я закусываю изнутри щеку и одновременно заламываю указательный палец.

– Ты не все знаешь, – тихо говорю я. – Я ему соврала.

Ира хлопает глазами в ожидании.

– Я сказала Багирову, что мне нет восемнадцати. Его это остановило еще в нашу первую встречу. Но он сказал, что дождется моего совершеннолетия и возьмет свое.

– Слушай, ну у вас прям химия.

– Ага, которая скорее всего закончится сразу после того, как он возьмет «свое», – последнее слово я выделяю воздушными кавычками. – Только, Ир, пожалуйста, все между нами, ладно?

– Да конечно! Кому мне говорить?

Я качаю головой и перемещаю взгляд в потолок.

– Алис?

– М?

– А у него… там… большой?

Я прикрываю глаза и улыбаюсь как идиотка.

– Ир, ну ты вот как спросишь.

– Ну а что! Интересно же! – она подрывается и садится вполоборота, отчего я подпрыгиваю на кровати. – Слухи слухами, а из первых уст – это совсем другое!

Я качаю головой, продолжая пялиться в потолок.

Большой? Мне и сравнить-то не с чем, да и помню я все смутно.

Знакомый жар щекочет низ живота, и я прикусываю нижнюю губу, немного увлекшись воспоминаниями его сильных рук на мне и накаченного тела.

Толчок в плечо возвращает меня в реальность.

– Давай колись! А то замечталась она!

Я смеюсь.

– Отстань, Ир. Я не ношу с собой линейку.

Я краем глаза смотрю на соседку и вижу, как она строит мне каверзную гримасу.

– Все у него в порядке, – произношу четко и с расстановкой. – А теперь пошли пить чай. Я проголодалась.

Я встаю первая с кровати, Ира поднимается следом.

– И все-таки, мне кажется, Багиров к тебе неравнодушен, Алиска! А если у вас реально отношения начнутся? – она хихикает и хватает меня под руку.

– Ой, перестань…

– А что? Ты представь, как у половины универа челюсти упадут! А эта Фирсова сдохнет от зависти!

Напоминание об университете немного приглушает мое витание в облаках и возвращает в реальность, в которую я окунусь завтра.

____________________По смыслу разделила главу, эта поменьше, следующая будет через день и больше Я пытаюсь вклиниться в график обратно!