Текст книги "Страж сумерек (СИ)"
Автор книги: Марья Фрода Маррэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Эдна как-то странно посмотрела на ленсмана, словно видела его впервые.
– Вы потрясающе восприимчивы, гере Ларс, – невпопад сказала она. – Я не знаю ответа на ваши вопросы, и это меня тревожит. Но мы уже пришли. Лив, не горбись! Держи осанку, будь добра!
Длинное одноэтажное здание деревенской школы стояло на окраине Альдбро.
Невысокая деревянная ограда окружала просторный двор, по углам которого были посажены молодые деревца. Мышастая низенькая лошадка под седлом как раз пыталась дотянуться губами до верхушки саженца, но мешала слишком короткая привязь. Ларс потрепал кобылу по холке и получил в ответ недовольное фырканье. Распахнутые настежь окна школы блестели чисто отмытыми стеклами, лишь пара окон посреди здания были прикрыты ставнями.
– Здесь классы и учительский кабинет,–объяснила Эдна. – Сторож проветривает помещение, чтобы не появилось плесени. Квартира учителя тоже здесь: в каменной пристройке.
Они поднялись по ступеням.
Учитель начальной школы Эсбен Мерк оказался неприметным человеком. Среднего роста, сутуловатый, с редкими светлыми усиками и такими же светлыми серыми глазами, он отчаянно напоминал сыча, долго сидевшего в дупле, а потом резко извлеченного на свет божий. Впечатление усиливали темные круги под глазами.
Отыскался бакалавр словесности не сразу. Эдна и ленсман обошли все здание, заглянули в пустые гулкие классы, где царили пыль и солнечный свет, подергали запертую дверь учительской и долго звонили в колокольчик у квартиры господина Мерка, но без какого-либо результата. Лишь когда Ларс додумался заглянуть в кладовку под лестницей, что вела на чердак, стало понятно, что они на верном пути.
Эсбен Мерк стоял на ящике среди сваленного в кучу садового инвентаря и копался в хламе на верхней полке. Приближения гостей он не заметил, поскольку был полностью погружен в свое занятие и к тому же расположился спиной к дверям. Внутренности кладовки освещала масляная лампа, пристроенная на специальный крючок.
– Здравствуйте, гере Мерк, – негромко окликнул его Ларс после того, как несколько мгновений созерцал заляпанные грязью ботинки – кстати, довольно потрепанные.
Учитель вздрогнул, ящик под его ногами зашатался, и, чтобы сохранить равновесие, мужчине пришлось вцепиться в жалобно хрустнувшую полку.
– Гере Иверсен, нельзя же так, – упрекнула ленсмана Эдна. – Осторожно, Эсбен. Спускайтесь.
Значит, Эсбен⁈ Ларс не замедлил отметить такую фамильярность.
Бакалавр Мерк тем временем сумел кое-как удержаться на ящике, выпрямился и неловко спрыгнул на пол. При этом он ухитрился зацепить рукой швабру, та задела сложенные горкой цветочные горшки и они рухнули на пол, разлетевшись на множество черепков. Ларс едва успел увернуться от глиняного обломка. Эдна подалась в коридор. Лив, с независимым видом подпиравшая стену, присвистнула.
Сам виновник разгрома встал посреди кладовки и с видом горестного изумления взирал на учиненный беспорядок. Наконец его взгляд оторвался от пола и переместился на посетителей. Изумление сменилось раздражением.
– Чем обязан? – отрывисто спросил Мерк, перешагивая через кучу осколков. – Признаться, не думал увидеть в школе офицера полиции. Если кто-то из моих юных оболтусов сотворил нечто противоправное, замечу, что сейчас каникулы, и следить за развлечениями подрастающего поколения в это время – дело родителей…
Он принялся яростными хлопками ладони стряхивать с пыль с жилета и рубашки.
Эдна вновь появилась в дверном проеме.
– Не сердитесь, Эсбен, – произнесла она. – Детские шалости здесь ни при чем. Мы пришли по другому поводу.
– Вот как? – отозвался учитель. – И позвольте спросить, фру Эдна, какое же дело могло привести вас сюда в обществе полицейского? Гере Иверсен, если не ошибаюсь?
Тон бакалавра нравился Ларсу все меньше и меньше. В раздражительном голосе чувствовалось какое-то нервное и презрительное напряжение.
Может, Мерк один из тех странных типов, которые пишут брошюрки с дикими идеями о счастливом обществе без короля, правительства и армии? Ларс никогда не встречался с подобными людьми, но не раз слышал разговоры в офицерском собрании.
– Не ошибаетесь, – подтвердил Ларс. – Гере Мерк, мне нужно задать пару вопросов.
– В каком качестве я выступаю? – осведомился учитель. – Не забывайте, я имею право нанять адвоката.
– Что вы такое говорите, Эсбен? – поспешила успокоить его Эдна. – Мы просто собирались кое-что уточнить.
– Что ж, если это неизбежное зло, – проговорил Эсбен Мерк, – то пойдемте.
Он шагнул вперед, довольно грубо потеснив Ларса плечом, и провел гостей к двери учительского кабинета, ключ от которого нашелся в его жилетном кармане. Отперев комнату, он первым прошел туда, уселся в кресло во главе древнего стола и небрежно указал на стулья: устраивайтесь, мол.
Экий позер, думал Ларс. Человечек начинал его бесить. Вот так посмотришь: для чего люди университеты заканчивают?
– Ну? – не выдержал паузы учитель. – Задавайте ваши вопросы и…
– … уматывайте, – закончил фразу Ларс. Мысленно, разумеется. Эдна искоса бросила взгляд на ленсмана.
Ларс неторопливо сел. Положил ногу на ногу. Снял фуражку и по-хозяйски бросил на стол. Пригладил волосы. Поправил галстук. Сцепил пальцы рук и лишь тогда соизволил обратить внимание на покрасневшего бакалавра словесности.
– Знаете гере Мерк, – самым невинным тоном произнес он, разглядывая задернутые шторы, – здесь довольно душно. Вы так не думаете?
– Нет, – выдавил тот сквозь зубы. – Не думаю. Так что…
– Не бойтесь, мы постараемся не отнимать ваше драгоценное время попусту. Скажите-ка, гере Мерк, что вы думаете о слухах про сокровища Брусничной пустоши? Они правдивы?
Бакалавр словесности вскинул голову. Краска постепенно покидала его щеки, глаза за толстыми стеклами очков сузились.
– А какого рожна я должен думать про всякую чушь? – спросил он.
– Но, Эсбен, вы же сами интересовались этой легендой, – сказала Эдна. – Вспомните: разве не вы расспрашивали стариков? Про курганы? Про блуждающие огни?
Учитель встопорщил усы, словно рассерженный кот.
– Я собирал материалы для исследования по этнографии, – четко проговорил он. – Не понимаю, с чего вы взяли, будто я и в самом деле верю в эти россказни, фру Геллерт.
– У меня сложилось иное мнение…
– Вам показалось, – с нажимом произнес Мерк. – Я не настолько глуп, чтобы в наш век науки доверять фольклору.
– Но на пустошь-то вы забирались, – встрял Ларс. – Для чего?
Рот бакалавра скривился в презрительной усмешке.
– Сразу видно человека, ничего не смыслящего в науке…
Последнее слово звучало с ноткой издевки. Эсбен Мерк снова почувствовал себя хозяином положения.
– Потому что иначе вы бы не задали столь наивного вопроса, – продолжил он. – Ни один уважающий себя исследователь не составит определенного мнения о проблеме лишь на основании теории. Я должен был подкрепить свои выводы практическим осмотром местности.
– И как, подкрепили?
– Вполне. На пустоши нет ничего, кроме камней и травы. Даже брусники нет.
– А как же карта? – заметила Эдна. – Вы же сами упоминали при мне о какой-то карте, на которой обозначена тайная тропка к кладу?
Бакалавр словесности приподнял бесцветные брови.
– Карта⁈ Какая еще карта? А, вы вспомнили про эту басню⁈ Ну, что ж, придется прочитать вам маленькую лекцию.
Эсбен Мерк поднялся и, засунув руки в карманы, прошелся от стола к закрытому окну.
– Легенда о сокровище на Брусничной пустоши по всем признакам пережила не одно столетие, – начал он. – Это заметно и в композиции, и в слоге, и в ряде деталей. Я не буду утомлять вас, перечисляя мелочи.
Брусничная пустошь приобрела зловещую репутацию. Местные крестьяне туда не суются, тем более, что почва непригодна для посева. Но, разумеется, раньше иногда появлялись чудаки, которые верили, будто в глубине пустоши и впрямь что-то скрыто. Более того, некоторые пытались вычислить, где именно припрятан вожделенный горшок золота. На что они опирались, кроме буйной фантазии? Не понимаю. Результатом такого умозрительного вычисления одного местного грамотея якобы явилась карта, которую он перед смертью завещал сыну, а тот, будучи человеком разумным и богобоязненным, не стал гоняться за призраками. Он просто отложил этот, так сказать, манускрипт в к другим ненужным документам, как памятную диковинку.
– И вы нашли его? – полюбопытствовал Ларс.
Бакалавр покрутил шнур портьеры.
– Нет, конечно, – ответил он. – Я наткнулся на упоминание о пергаменте, когда по просьбе потомков этого разумного дворянина разбирал старую библиотеку. Но смутные слухи про нее встречались мне и раньше.
– Но вы, как настоящий исследователь, конечно же решили довести дело до конца и отправились на поиски документа? – с легкой насмешкой спросила Эдна.
– Вы не ошиблись, – ответил учитель. – Но я потерпел неудачу. Часть документов была вывезена из усадьбы во время ремонта и складирована в другом здании, где вследствие несчастного случая все они были безвозвратно утрачены. Мне нечего вам сказать, гере ленсман. И я бы желал вернуться к своим делам.
Он в упор посмотрел на Ларса. Ленсман поднялся на ноги, Эдна последовала его примеру. Ларс поднял со стола фуражку.
– Еще один вопрос, гере Мерк, – быстро произнес он. – Фамилия того дворянина была, случайно, не Дальвейг?
Портьера слегка дрогнула, повинуясь движению шнура, но тут же встала на место.
– Нет, не Дальвейг. Я имел в виду потомков Сиварда Роттера. А почему вы спрашиваете?
– Да так, – Ларс натянул фуражку на голову и направился к двери, но внезапно обернулся, словно что-то вспомнив:
– Вы сказали, что бывали чудаки, которые посвятили себя поиску сокровища. А в наши дни? Вы не встречались с такими людьми?
Бакалавр пожал плечами.
– Почему же нет? Местные мальчишки играют в клад и бегают на пустошь. Но разве что среди бела дня и на самый краешек.
– Но это дети, – гнул свое Ларс. – А взрослые? Кто-то из образованного сословия?
Учитель скрипуче рассмеялся.
– Вы меня удивляете, гере ленсман, – ответил он. – О, провинция, провинция! Нет, гере Иверсен, возможно я вас разочарую, но на такое торжество наивности в наши суровые времена люди умственного труда уже не способны. Кстати, а почему вы спрашиваете? Желаете сами попытать счастья?
Эсбен Мерк внезапно так развеселился, что Ларсу до ужаса захотелось влепить ему затрещину. Дабы избежать искушения, он коротко поклонился и вышел из учительской.
– У меня есть еще один вопрос, – услышал он голос Эдны Геллерт. – Точнее просьба. Лив, где ты? Лив⁈
Лив, которая весь разговор обреталась у дверного косяка в коридоре, навострив уши, почуяла, что речь подошла к спорному вопросу учебы, и вознамерилась сбежать, однако остановилась на полпути.
Ларс нашел ее у двери в кладовку. Она заглянула туда, внезапно быстро присела и подобрала что-то у самого порога.
– Лив! – снова окликнула ее Эдна. – Немедленно иди сюда!
– Иду! – отозвалась девочка и торопливо прошмыгнула мимо ленсмана, пряча что-то в карман кофты.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец Эдна и Лив вышли на крыльцо и направились к ленсману. Эдна выглядела слегка раздраженной. Лив с унылой физиономией тащила под мышкой книги.
– Странный он, этот ваш бакалавр Мерк, – заметил ленсман. – Если уж он не слишком любезен со взрослыми людьми, то представляю, как достается его юным ученикам.
– Если честно, я донельзя удивлена, – ответила Эдна. – Он всегда был весьма учтив и приветлив, а сегодня как с цепи сорвался. И знаете, что самое странное: когда вы ушли, он словно опомнился и принялся извиняться. Нашел для Лив все нужные пособия.
– По-моему, он недолюбливает полицию.
– Этого он не сказал. Ссылался на занятость и усталость.
– Вот оно как, – протянул Ларс. – И чем же таким он занят в каникулы?
– Насколько я знаю, он репетиторствует в состоятельных семьях. Жалованье сельского учителя весьма скромное, а у него старики-родители и младший брат на попечении. Они живут в соседнем гераде. Как я поняла, он вернулся в Альдбро ненадолго и вскоре должен отправиться в дом очередного оболтуса-гимназиста.
– Понятно. Ну, а кроме работы? Верховая езда, рыбалка, охота?
– Лошадь вы видели. А что до рыбалки и охоты – нет. По крайней мере, я никогда не видела его с удочками или ружьем.
– Ну да, – протянула Лив. – А это тогда для чего?
Она засунула ладонь в карман кофты и достала нечто маленькое, продолговатое и блестящее.
– Пуля? – удивилась Эдна. – Лив, где ты ее взяла⁈
– На полу чулана. Наверно, она выпала, когда разбились цветочные горшки. Она ведь серебряная, да?
Эдна взяла пулю двумя пальцами.
– Кажется, да. Странно. Говорят, если выстрелить серебряной пуговицей или пулей в кого-то из тайного народа, то можно на время отпугнуть его. Но кого пугать Эсбену? Ты должна вернуть ее, Лив.
– Я верну, – Ларс забрал вещицу. – Верну, когда разберусь.
Они добрались до поворота на улицу, на которой стоял дом Йерде.
– Брат, наверно, уже вернулся. Он все пытается найти способ справиться с драугром. Жаль, что наши поиски снова в тупике.
– А вы уверены, что Мерк сказал правду насчет карты?
– Если фамилия той семьи точно Роттер, то скорее всего он не лжет. Брат рассказывал мне эту историю. Он ведь тоже искал документы, те, насчет тяжбы. Роттеры, владельцы Вороньего Гнезда, что недалеко от Миллгаарда. А еще они владельцы тамошней мельницы. Так что когда они затеяли большую перестройку усадьбы, то имущество, что имело меньшую ценность, отправили на свой склад при мельнице. Туда же ушла и часть библиотеки. И это все прекрасно и быстро сгорело однажды ночью во время грозы.
– Подождите, – остановил ее Ларс. – Это та мельница, чьи развалины видны у пруда?
– Она там единственная, если мне не изменяет память.
Блеснувшая в мозгу мысль была безумна и в то же время донельзя заманчива. Более того, она была по-своему логична. Ларс даже засмеялся.
– Гере Иверсен, – окликнула его Лив. – Вы чего?
– Ничего, фрекен Лив Агнетт, – отозвался Ларс. – Ничего особенного. Просто бредовая идея.
Глава 16
У последнего камня
– Что думаете? – Кнуд Йерде подвинул Ларсу небрежно сделанный на тетрадном листке набросок. Ленсман в раздумье повертел бумагу. Не настоящая карта, конечно, но очертания берега и окрестностей переданы довольно верно.
– Так себе затея, – наконец признался он. – Честно говоря, меня не радует вероятность прочесывать всю чащобу.
– Ничего другого не остается, – развел руками музыкант. – Ночью мы с ним не сладим, ни вы, ни тем более я. Значит, нужно действовать при дневном свете. Искать, где он пережидает день. Это безопаснее, чем делать ловушку.
– Ловушка – крайний вариант, – Ларс положил листок обратно на стол. – Окружить Альдбро ямами мы не осилим, а чтобы вывести драугра в определенное место потребуется приманка.
– И на животное он не польстится, – согласился Кнуд Йерде, – а для живца-человека это почти верная смерть. Если бы нам точно знать, что именно спугнуло его в вашу прошлую встречу.
– Мне показалось, вы что-то предположили, – закинул удочку Ларс.
Однако собеседник не клюнул.
– Возможно, – коротко ответил Кнуд Йерде. – Но пока это лишь домыслы, которые я, пожалуй, оставлю при себе до поры до времени. Не сочтите за недоверие, просто есть вещи, которые следует сначала проверять, а лишь потом высказывать.
Ленсман кивнул и, встав из-за стола, подошел к окну. Солнце уже почти коснулось щетины леса на западном склоне. Еще пара часов до заката.
– Что ж, решено? – спросил Кнуд Йерде. – Забираемся в пещеры?
Ларс кивнул. Душа протестовала против того, чтобы приближаться к реке, а тем более обшаривать прибрежные скалы, но что поделаешь. Если драугр – ночное чудовище, то он должен где-то прятаться днем.
– Я набросал список снаряжения, – продолжил Кнуд Йерде. – Веревки у меня найдутся, но кое-что придется купить. Мы с Эдной все сделаем. Приступаем завтра с утра?
– Нет, – Ларс отвернулся от окна. – Мне нужно сперва побывать в Миллгаарде. Как думаете, если отправиться в путь в сумерки, я успею добраться туда до рассвета?
– Если поедете через город, то вряд ли. Но здесь есть еще одна проселочная дорога. Она идет напрямик. Так намного быстрее.
– Вот и отлично, – Ларс снова занял позицию в кресле. – Тогда я, пожалуй, выпью еще чашечку кофе.
– А почему именно в сумерки, если не секрет? – удивился Кнуд Йерде.
– Вообще, есть вещи, которые следует сначала проверять, а лишь потом высказывать, – с любезной улыбкой ответил Ларс. – Но так и быть, намекну. Прежде чем отправиться в путь, я зайду на старую мельницу.
Дорога на поверку оказалась тропой, достаточно широкой для коляски. Она вилась меж скалами, лишь слегка прикрытыми кустарником. Луна еще не полная, но набравшая силу, давала довольно света, и вороная, одолженная ленсманом у Кнуда Йерде, бодро отмеряла милю за милей. Ларс вскоре смог немного отвлечься от пути, чтобы еще раз обдумать план.
Если все получится, то, возможно, кое-какие темные места в истории прояснятся. А вот если нет… В лучшем случае он отделается расцарапанной физиономией. Но дело того стоит. Ларс это чувствовал. Кажется, его ощущения за эти недели обострились многократно, и пусть такой разгул пугал, но постепенно Ларс начинал осваиваться в зыбкой, словно лунное сияние, реальности.
Когда-нибудь он сможет привыкнуть. Живут же так Кнуд Йерде, и Эдна, и Лив…
Луна плыла в небе. Ларс остановился у говорливого ручья. Пока лошадь пила, Ларс внезапно вспомнил тот поток, с которого начались его приключения. Может, это тот самый, просто еще неокрепший в верхнем течении? А может, и нет, с ледника сбегает множество ручьев. Сейчас, когда вековые шапки льда подтаивают под летним солнцем, они полноводны и чисты, как никогда не будут на южной равнине. Дикая земля. Страна камня и смолистого соснового воздуха, где сказки становятся явью, и привычные правила ломаются, как щепа для растопки. Вороная шумно глотала, словно втягивала губами с воды лунные отблески. Ларс смотрел на высокое небо и думал, что так и не сумел выспросить у Снорри, кто же отковал подковы. А еще думал, что загадка, скорее всего, не так уж сложна…
Миллгаард спал. Погруженной в ночную мглу деревне – ни огонька в окне, ни человека на улице – не было никакого дела до возницы, что остановился на окраине, решая, какой избрать путь. Месяц скрылся, но до рассвета еще оставалось не меньше пары часов.
Ларс пустил лошадь в объезд деревни – незачем тревожить и людей, и собак. Дело ночное, тайное. Впрочем, красться вдоль заборов пришлось недолго – дальнейший путь, хочешь-не хочешь, придется пройти по селению. Ларс привязал вороную к дереву за чьим-то огородом и медленно двинулся деревенской улицей, держась в тени домов. Никто ему не встретился, лишь за калиткой брякнула цепью собака, да так и не облаяла – видать, лень было выбираться из будки. Ларс рискнул ускорить шаги, и в пару минут преодолел остаток пути до пруда. Теперь осталось только подняться на пригорок, где смутно виднелись мельничные развалины.
Склоны тонули в бурьяне. Ларс осторожно пробирался вперед, раздвигая траву. Под ногами хрустели угли – после пожара разгребли и вывезли только обгорелые останки бревен и балок, а мелкие головешки так и остались валяться.
На вершине обожженная земля еще была бесплодной. Прокопченная кладка фундамента показывала щербатые челюсти небу, словно сетовала на безвременную кончину и наступившее убожество забвения. Ларс остановился на вбитой в пепел плите – когда-то она служила порогом – и пригляделся.
Дальний правый угол. Кажется, там. Ларс с неприятным еканьем в груди пересек развалины. Угол был завален головнями, сквозь, которые пробивалась робкая поросль лопуха и одуванчика. Ларс присел и начал отгребать угли в стороны. Сорняки мешали, но Ларсу отчего-то жаль было выдирать хрупкие листья.
Наконец, пальцы ощутили не жесткий слежавшийся пепел, а землю. Ларс торопливо расчистил пространство у самого фундамента, коснулся шершавого камня. Получится ли?
Три удара костяшками пальцев. Легкие, осторожные. Есть кто дома? Выходи, хозяин погорелой мельницы, просыпайся от тягостного забытья нежизни в несмерти.
– Эй, грим из-под камня, покажись, появись, ответь! – негромко произнес ленсман заученную фразу.
Тишина. Ларс поднялся на ноги, огляделся. Все осталось по-прежнему: мерцание звезд, черные зубы фундамента. Не слышит? Стучать второй раз нельзя – словоохотливый мельничный грим из Альдбро предупредил Ларса строго-настрого.
– Эй, грим из-под камня, покажись, появись, ответь! – уже громче позвал Ларс.
Никакого отклика. Кажется, его затея провалилась.
– Эй, грим из-под камня…
– Чего глотку дерешь, придурок⁈ – злобно пропищали сзади.
Ларс рывком развернулся на голос. Неподалеку на фундаменте сидела… копёшка, иначе не скажешь. Груда густых косматых то ли волос, то ли непонятных лоскутьев, которые шевелились на ветерке. Сильно понесло паленой шерстью. Из-под копёшки торчали босые ступни с длинными кривыми пальцами.
Явление настолько отличалось от знакомца-грима, что Ларс попятился. Недалеко – стена не пустила, да и глупо пятиться, если только что сам напрашивался на встречу.
– Доброй ночи тебе, грим, – с наигранной бодростью в голосе начал он. – Я пришел…
– Заткнись, губошлеп! – тонким голоском пропищала копёшка. – Слова разумного не понимаешь?
В ленсмана полетела увесистая головня. Ларс отпрыгнул в сторону, про себя подивившись копёшкиной прыти: когда только успел кинуть снаряд! Ловок, подлец!
– Ходют тут всякие уроды! – проворчал погорелец, утягивая ручки обратно вглубь копны. – Только вякни еще, поганец, я в тебя каменюкой запущу! У меня теперь есть они… каменюки… Полно каменюк… Целый фундамент каменюк…
Нечисть вскинулась к небу и внезапно завыла – тонко, пронзительно, словно по стеклу проскребли гвоздем. У Ларса сжалось сердце: так дик и тосклив был вопль неприкаянного духа, летящий над погруженной в сонный уют деревней. Ленсман даже оглянулся: казалось, скорбные завывания должны были перебудить все окрестности. Но нет, не слышалось ни голосов, ни собачьего гавканья.
– Эй ты, губошлеп, чего расшумелся-то здесь⁈ – оборвав вопль, проворчало существо. – Давай говори, какая нелегкая тебя принесла. Чего заткнулся-то? Язык что ль проглотил?
Ого! А нечисть-то с придурью. Значит, нельзя терять времени.
– Я принес тебе подарок, – сказал Ларс. – Вот.
Он вытащил из кармана сверток и протянул гриму. Копёшка зашевелилась, тонкая, словно ветка, рука сцапала сверток. Грим вытянул наружу сдобную лепешку и отправил в невидимый за космами рот.
А дело-то налаживается! Ларс, подумав, тоже уселся на камни. Напротив слышалось чмоканье и урчание. Похоже, нечисть любила хорошо покушать, а лепешки были вкусные, медовые. Эдна завернула добрую дюжину, но Ларс угостился парочкой по пути.
– Ну, и чего тебе от меня надобно? – спросил грим. Голос его несколько смягчился. – Нет, ты скажи сначала, кто тебя надоумил?
– Сосед твой, – не стал отпираться Ларс. – Грим из Альдбро.
– А-а, этот придурок, – протянуло существо.
– Вы разве знакомы? – удивился ленсман. – Вы ведь не можете свободно бродить…
– Не знакомы, – фыркнул грим. – И чего же⁈ Все они придурки! И ты тоже! Шатаются где-то. А я сижу тут одна-одинешенька под камнем, и даже словом перемолвиться мне не с ке-е-ем…
Одна⁈
– Ты…вы… что… женщина? – обалдело уставился Ларс на всхлипывающую копёшку.
Существо замерло и повернулось к ленсману.
– А что, незаметно? – с подозрением спросило, нет, спросила она.
– Да что вы! Конечно, заметно! – быстро заверил Ларс. – Это просто я такой… невнимательный.
Он спрыгнул с камней и подошел поближе. А ведь и правда, если приглядеться, космы соломы становились длинными, спутанными прядями волос. Они свисали на узкие плечи, скрывая лицо. Обгорелые лохмотья оказались обрывками одежды – сальными, изгвазданными в саже. Гримиха шмыгала носом, и начальнику полиции отчего-то сделалось страшно неловко. Так бывает, когда встретишь на улице большого города старуху-нищенку, просящую подаяние. Даже если кинуть ей монетку, то все равно на душе становится муторно, словно ты в чем-то виноват перед неприкаянной старостью.
– Эй, – окликнул нечистую силу Ларс. – Ну, успокойся… Может, тебе помочь чем?
Гримиха вытянула руки из лохмотьев, раздвинула чащу волос. Тусклые бусины глаз уставились на человека. По щекам скатывались слезинки, промывая себе путь через разводы копоти.
– Забери меня отсюда, – прошептала нечисть. – Что желаешь, все скажу, все сделаю. Только забери. Чтобы, как раньше. Чтобы стены и крыша… чтобы тепло, и уютно, и жернова, и мука… Я бы полы мела, воду под колесо подгоняла… У меня ведь знаешь, как колесо вертелось…
Она снова всхлипнула. Ларс совсем растерялся.
– Я бы забрал, – сказал он. – Но куда? Я не знаю…
– Они новую мельницу собрались строить, – ответила гримиха. – Мне вороны рассказали. Уж и площадку расчистили, и камней навозили. А меня забыли, ненужную… Здесь оставили – пропадать…
Ларс сдернул фуражку и вытер лоб рукавом. Ладно, будь что будет.
– Хорошо, – сказал он. – Я заберу.
– А не врешь? – с надеждой в голосе спросила нечисть. – Вы ведь, смертные, такие…
– Слово даю, – твердо ответил Ларс и, сам не ожидая от себя подобной смелости, протянул нечисти руку. Гримиха помедлила, потом с неторопливой торжественностью пожала ему пальцы.
Ленсман перевел дыхание. Ну, дела! Ну, приятель-грим удружил, не мог предупредить, что разговор придется вести с женщиной. Или он сам не знал?
– Ну, говори уже, чего приперся-то, – сварливо сказала новая знакомая. – Поди, не на мои красивые глаза посмотреть. Да побыстрее, а то небо скоро начнет светлеть.
– Знаешь, – откликнулся Ларс, усаживаясь рядом с мельничной овечкой, – такое дело. Не могу я никак разгадать одну загадку. А ты всегда здесь состояла. Вот, и подумал, может, ты подскажешь…
– Да разве все упомнишь, – пробурчала гримиха, ерзая на камне. – Знаешь, сколько здесь за века народу перебывало? Сколько добра туда-сюда возили? А документы эти они просто в пристройку сложили, прямо ящиками затаскивали.
– То есть, была ли карта, ты не знаешь?
– Откуда⁈ Не умею я ваши значки разбирать! – просипела нечисть и надолго умолкла. Ларс поежился. Зябко. Скоро роса выпадет. Как приятно было бы сейчас видеть сны на чистой постели…
– Эй, не дреми! – существо ткнуло начальника полиции в бок. Ай, локоток-то преострый! – Говорю же, не знаю я, какая она твоя карта. Может, была, может, нет. А вот что тырили отсюда листки какие-то…
– Тырили? – насторожился Ларс.
– Тырили, – подтвердила нечисть. – Так и быть, расскажу, хоть и тошно вспоминать. Слушай. На склад не больно часто люди забредали. Но вот как-то поутру сплю я и слышу: бродит кто-то по пристройке, шарит. Долго шарил, чего искал – не знаю. Ушел, а я чую – унес что-то, паршивец!
Нечисть в негодовании хлопнула ладошкой по фундаменту.
– Когда это было? – спросил Ларс.
– Не перебивай, говорю, после будешь спрашивать! В прошлом мае, к лету близко, листья уже давно распустились, и жуки отлетали! А через три недели, нет, через четыре сижу ночью и вдруг опять шаги, только другие, не такие, как в первый раз. Ключ в замке повернулся, я в тень спряталась, а сама смотрю в оба глаза. Вижу, идет человек. Дверь за собой прикрыл, свечку запалил и на склад. Думаю, пужануть, чтоб неповадно было, или поглядеть, что дальше. А он давай рыться по ящикам. Чуть ли не до рассвета бумаги перебирал. Но ничего не взял. Ну, и я его не тронула. А на следующую ночь…
– А каков он был с виду? – снова встрял Ларс.
– Да, что ж такое! – возмутилась гримиха. – Тебя в детстве не учили старших слушать? Человек как человек, высокий такой, крепкий. Навроде тебя, только, пожалуй, плечи поширше. И рожа порвана. Вот тут.
Она ткнула грязным ногтем в щеку Ларса, показывая положение шрама.
– Вот, а на следующую ночь гроза началась! Дождь льет, молнии посверкивают. А я ж грома-то боюсь до страсти! Ну, сижу в камне, дрожу, слышу: шлепает по дорожке. Ну, вылезла, в тени таюсь, как полагается. А он – с рожей-то порванной – дверь прикрыл да опять в пристройку. А я ж уши навострила и чую: крадется еще кто-то и шасть внутрь. Только половица скрипнула. Ну, думаю, что-то неладно. А тот, второй по стеночке, по стеночке, подобрался к двери на склад и в щелку пялится. Ну и я смотрю. И что ты думаешь? Рванощекий-то какие-то бумаги в карман сует! Ворище! Ну, думаю, сейчас я тебя проучу!
Нечисть горестно шмыгнула носом. Ларс собирался задать еще вопрос, но вовремя прикусил язык.
– Гром вдарил, – едва слышно произнесла гримиха. – Будто небо треснуло. Перепугалась я, а как опомнилась: гляжу, утек подлец! И бумаги унес! А тот, что следил, выждал да и сам в пристройку. Поворошил бумаги да как вдарит кулаком по столу. Лампа масляная и упала…
Нечисть сгорбилась и постучала пяткой по фундаменту.
– Вот так. Полыхнула мельница – раз и нету…
– А ты его запомнила? – спросил Ларс. – Ну, того третьего?
– Запомнила⁈ – взвилась нечисть. – Да я его, поганца…
Светало. Ларс сидел на фундаменте, погруженный в раздумье. От пруда стелился по земле туман, окутывая развалины влажным покрывалом. Небо неумолимо бледнело, и на востоке колюче блестела утренняя звезда, а ленсман все не торопился покидать неуютное местечко.
Но все же сырость прогнала его с камней, и Ларс отправился за оставленной на околице коляской. Вороная встретила загулявшего возницу укоризненным ржанием: мол, привязал и пропал. Ленсман и сам устал и зверски проголодался, поэтому решил не трогаться сразу в обратный путь, а передохнуть и подкрепиться чем-нибудь вкусным на постоялом дворе.
– Ничего, – пробормотал он, беря лошадь под уздцы, – утро вечера мудренее. Вот сейчас зададим тебе овса, а мне хлеба с ветчиной…
Они выбрались на дорогу и подошли к постоялому двору. Кузнечный горн еще не дымился, да и в самом здании вовсю видели сладкие сны – ставни закрыты, конюшни на запоре. Ларс поставил лошадь во дворе, не распрягая, плеснул в выдолбленную колоду воды из забытого на колодезном срубе ведра. Пей, а я пока о еде позабочусь.
Перед дверью висел здоровенный медный колокольчик, с язычка которого свисал витой шнур. Раньше Ларс такого не припоминал – не иначе хозяин по-прежнему стремился следовать новомодным веяниям. Ленсман протянул руку к шнуру и тут же отдернул: ветер слегка тронул ставень ближнего окна, и тот со скрипом сдвинулся.
Почему окно открыто? Вряд ли почтенный содержатель постоялого двора и трактира, один раз обжегшись, проявил подобную беспечность. Нехорошие предчувствия будто только и ждали момента, чтобы зашевелиться в душе.
Ларс прислушался. Внутри все спокойно, ни шума, ни даже шепота он не уловил. Улица еще и не думала просыпаться. Вор, если он был там, явился один, без сообщников.
