Текст книги "Страж сумерек (СИ)"
Автор книги: Марья Фрода Маррэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– А Лив, – проговорил он, малодушно надеясь оставить крошечную лазейку для отступления. – Она что-то видела?
– Видела, – совершенно спокойно ответил Кнуд Йерде. – Она только что сказала, что встретила на обрыве покойника. Он напугал ее настолько, что она поскользнулась и упала со скалы.
– И вы… верите? – с беспомощной улыбкой спросил Ларс.
– Верю, – все с тем же спокойствием произнес Кнуд Йерде. – Но желал бы уточнить детали. Так кого видели вы, гере Ларс? Только честно. Дело серьезное, не до увиливания и игры слов. Рассказывайте.
И Ларс повиновался. Слова являлись медленно, не желая идти с языка, но он старался воспроизвести все свои впечатления как можно подробнее.
– Я не сумасшедший, – завершил он свой рассказ. – Чтобы оно ни было, я его видел дважды. И оба раза оно напало и пыталось убить.
Сейчас, когда это признание было произнесено в открытую, Ларс ощутил одновременно и облегчение, и тревожное чувство вины. Он должен был не прятаться от кошмара, а действовать.
– Вы определенно не безумец, – ответил Кнуд Йерде. – Напротив, нервы, гере Иверсен, у вас отменные, и рассудок вполне ясный. И видение ваше, увы, не плод больной фантазии.
– Тогда что оно такое?
– Драугр, – ответила Эдна Геллерт. Она неслышно вошла посредине рассказа Ларса и сейчас стояла у окна, вглядываясь в ночь.
– Без сомнения, – подтвердил Кнуд Йерде. – И это очень неприятно, странно и опасно.
– Вы сейчас серьезно? – почти простонал ленсман. В этот момент он желал лишь одного: оказаться за тысячу миль от Альдбро.
– Совершенно серьезно, – ответил Кнуд Йерде. – И, право, немного странно, что вы так недоверчиво отнеслись к моим словам. Особенно после этого.
Он достал из кармана жилета нечто маленькое и плоское. Ларс пригляделся и вздрогнул: на ладони музыканта лежал до боли знакомый ключ сумерек.
Ларс в который раз за эти дни ощутил, как вращается земля.
– Кто вы? – напрямик спросил он и выпрямился, словно готовясь к атаке. – Кто вы такой?
– Тот же, кто и вы, – ответил Кнуд Йерде. – Человек. Человек сумерек. Разве что смотрю туда несколько дольше и, возможно, вижу чуть глубже. Но это лишь вопрос времени и опыта.
– Откуда вы взяли…
– Ключ? – уточнил Кнуд Йерде, подбрасывая камешек на ладони. – Вот видите, вы даже не отрицаете, что узнаете эту занятную вещицу. Не стоит отпираться, гере Иверсен, мельничный ягненок поведал мне историю вашего прозрения.
– Так, вы что, тоже… теперь видите нечисть⁈ – Ларс растерялся и даже немного обрадовался, что отныне он точно не один на один с безумием.
Кнуд Йерде грустно улыбнулся.
– Нет, я не воспользовался «слезой альвов». К счастью или к беде, но мне не требуется ни ключ, ни иные средства, чтобы увидеть скрытый мир, как и почти всем в моей семье.
Ларс ошеломленно перевел взгляд на Эдну Геллерт.
– Да, гере Иверсен, – отозвалась она, не оборачиваясь. – И я тоже. И Лив, и…
– Можете считать такую способность семейной тайной, – сказал Кнуд Йерде, – тайной, о которой лучше не распространяться.
Ларс ошеломленно кивнул. На языке ленсмана вертелись новые вопросы, но Кнуд Йерде явно не желал сейчас продолжать разговор на эту тему. Ладно, повременим.
– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Ларс, указывая на ключ.
– Скорее всего верну альвам, – ответил Кнуд Йерде, – но лишь после того, как узнаю, где и как он был ими утрачен и почему оказался у вас. Поймите, гере Иверсен, на моей ладони лежит чудо, сокровище, за которое многие бы душу продали. Такие вещи не попадают в мир людей просто так.
– И вы не боитесь оставлять его у себя? – Ларс слегка отошел от первоначального изумления. – Ведь эти… альвы вполне могут напасть и на вас, если узнают.
– Не слишком. Я думаю, эта парочка уже догадалась, что ключ у меня, а нет, так грим расскажет. Думаю Гери и Фреки будут вести себя, как паиньки. Ведь иначе ярл Рандберге узнает, что его подданные оставили ключ во внешнем мире. А такое непростительно.
Голова шла кругом. Сельский музыкант может запросто нажаловаться главе местной нечисти на шалопаев-подданных. Правда ведь, ничего необычного! Ларс, куда ты попал: в сказку? Или в кошмар?
– Гери и Фреки? Это имена альвов?
– Прозвища, – пояснила Эдна Геллерт. – Тайный народ скрывает подлинные имена, ведь знание имени может быть использовано в колдовстве. Но с историей ключа можно и подождать, брат. Сейчас есть дело важнее.
Кнуд Йерде снова подкинул склянку, поймал и спрятал назад в карман.
– Нужно решить, что делать с драугром, – сказал он, опускаясь на стул. – Если эта тварь появилась, сама она не уймется. Просто везение, что за прошедшее время он объявился всего лишь два раза.
– Для начала скажите, что он такое.
– Нежить. Ими становятся те, кто умер неестественной смертью и не нашел покоя. Непогребенные или закопанные в неосвященной земле без обрядов. Они выбираются наружу после того, как зайдет солнце, и нападают на людей. Сворачивают шею, – он сделал резкий жест рукой, и Ларса передернуло. – Повешенные, зарезанные, а этот, судя по всему, утопленник.
– Его можно убить? – спросил Ларс. Сообразил, что сморозил глупость и с досады ругнулся.
– Он и так мертв, – задумчиво произнес Кнуд Йерде. – А уничтожить это порождение тьмы – трудное дело. Оно требует времени и подготовки.
Кот мявкнул, точно подтверждая его слова.
– И что дальше? А если он тем временем нападет еще на кого-нибудь?
– Такого допустить нельзя. Придется сделать кое-что для защиты деревни. Прямо сегодня. Еще до рассвета.
– Я готов, – сказал Ларс. Несмотря на тепло камина, по телу побежали мурашки. – Что нужно? Построить заслоны на дороге? Предупредить жителей? Зажечь костры? Вы слышите?
– Что? – Кнуд Йерде внезапно настолько ушел в свои мысли, что вздрогнул, когда Ларс позвал его. – Нет-нет, ничего такого не надо. Послушайте, Ларс… Вы говорите, впервые встретили драугра в ночь после нашего знакомства? Да, тогда все понятно…
– Что такое, брат? – Эдна Геллерт оторвалась от созерцания ночи.
– А то, что не каждый утопленник превращается в драугра. Чаще ими становятся, как это у вас в полиции говорится, «трупы с криминальной историей». И если сопоставить даты, то получается, что это не просто кто-то, погибший неизвестно где и когда. Это местный покойник. И зовут его, точнее звали при жизни – Кетиль Амундсен, городской советник из Гёслинга.
У вас в гераде произошло убийство, гере Иверсен.
Глава 14
Поединок
– Пожалуй, достаточно, – устало проговорил Кнуд Йерде. – Надеюсь, в ближайшее время дождя не случится, иначе все наши труды исчезнут. В буквальном смысле, гере Иверсен…
Он вытряс из мешка на дорогу последние крупицы едкой смеси, замыкая круг, которым столь старательно обводил Альдбро. Ларс не выдержал – чихнул. Перец и соль, кто бы мог подумать, что это защита от мертвецов!
…На создание столь странного ограждения они выдвинулись перед рассветом. Ларс едва опомнился от первой растерянности. Сведения, вываленные на голову ленсмана, еще не устоялись в мозгу, но дело не требовало отлагательств, и, отбросив размышления на потом, Ларс занялся насущными проблемами.
– Ингредиенты просты, – наставлял его Кнуд Йерде, – и известны еще с древности. Соль весьма ценилась нашими предками, как оберег. В позднейшие времена, когда люди Норланда познакомились с пряностями, они оценили свойства перца, однако он уступает соли в силе воздействия. А с появлением огнестрельного оружия подобное влияние приписали и пороху, но здесь скорее намек на его способность воспламеняться. Эдна, а у нас еще соль есть?
Ларс внимал лекции с некоторым сомнением. В детстве он слышал сказки про то, как юные герои, встретившись с троллями, швыряли им в лицо пригоршню соли. Но кто угодно зажмурится и примется тереть глаза, если туда попадут крупинки. И что, прикажете гоняться за трупом по лесу?
– А как же железо? – спросил Ларс, помогая пересыпать соль из фунтовых пузатых мешочков, в которые ее пакуют в лавке, в один большой мешок. Работать одной правой рукой оказалось непривычно, однако левая, которую Эдна Геллерт на всякий случай зафиксировала повязкой, нуждалась в покое.
– Железо? – Кнуд Йерде растянул края мешка, чтобы ни одна крупинка ценного оружия не пропала впустую. – Сложный вопрос. Бытовали поверья, что любая нечисть бежит опрометью от холодного железа, но это, мягко говоря, не вполне соответствует действительности. Альвы и впрямь недолюбливают сталь, но серьезный ущерб или смерть от одного прикосновения к простому железному ножу – байки.
– Соли больше нет. Перец возьмете? – Эдна извлекла с полки кладовой стеклянную банку. – Свежий. Недавно смолола.
– Сыпь, – махнул рукой Кнуд Йерде. – Пригодится.
Отправив в мешок всю припасенную для маринования овощей соль, они выбрались из амбара под звездное небо. Было свежо и безмолвно.
– Что ж, – заявил Кнуд Йерде. – Время сеять. Гере Иверсен, вы в состоянии пойти со мной?
– Конечно, – откликнулся Ларс. Его слегка познабливало: то ли от ночной свежести, нагло лезущей под заимствованную одежду, то ли от предстоящей вылазки в неизвестность.
Кнуд Йерде молча кивнул. Сам он выглядел сосредоточенным, но никак не напуганным. Но что взять с человека, который знает о нечисти больше, чем Ларс о пехотном строе!
Эдна осталась дома – присматривать за Лив. Кнуд Йерде вскинул мешок на плечи и быстро пошагал по темной улице. Ларс замешкался: одолженные сапоги оказались несколько великоваты и замедляли движение. На окраине музыкант остановился и, поджидая отставшего спутника, раскурил сигарету. Багровый огонек словно парил в сумраке.
– И что же дальше? – тоскливо поинтересовался ленсман. Темные пространства, лежавшие впереди, не внушали ему никакого доверия. Трава слегка шелестела под ветром, из березняка доносилось странное поскрипывание, от которого мороз пробегал по коже. Собаки, и те заткнулись, твари сонливые. – Мы пойдем туда?
Он ткнул пальцем в сторону леса.
– Дальше мы сделаем вот что.
Послышалось легкое металлическое бряцание, спустя мгновение вспыхнул слабый свет. Он шел от потайного фонарика-«факела», который Кнуд Йерде зажег от сигареты. Хитрая конструкция вещицы позволяла прикреплять фонарь к запястью, оставляя руку свободной, а система подачи масла и фитильки были устроены так, что «факел» не гас, даже будучи перевернутым.
– Полезная штука, – заметил Кнуд Йерде удивленному Ларсу. Тот кивнул. Да, полезная, особенно для моряков и воров. И дорогая в придачу.
– Подержите-ка, – музыкант передал Ларсу мешок. – Вот так.
В правой руке Кнуда появился квенский складной нож, «щучка». Музыкант резким движением надрезал мешок снизу. Ларс вздрогнул: на миг показалось, что острие вошло ему в печень.
– Право же, гере Иверсен, – съязвил Кнуд Йерде. – Я же в мешок целюсь.
Ларс опомнился.
– Что-то нервы шалят, – признался он. – Эта бесовщина просто с ума сводит.
– Ничего, привыкнете, – пообещал Кнуд. – Не вы первый. Так, посмотрим.
Круглый пучок света от фонарика лег на дорогу. Ларс различил на прибитой почве серые кристаллики.
– Сойдет, – решил Кнуд Йерде. – Смеси, конечно, маловато, но зайти к соседям среди ночи, чтобы попросить еще фунтов десять соли для борьбы с покойником, – так себе идея. Верните мешок, гере Иверсен. Предупреждаю, идем напрямую.
Спорить с этим странным человеком здесь и сейчас было выше сил ленсмана. Поэтому он подчинился и полез сквозь заросли лебеды вдоль забора ближайшего огорода. И тут же со скрежетом зубовным понял, что это вовсе не лебеда, а самая что ни на есть крапива!
… По счастью, драугр во время ночного путешествия им так и не встретился. И никто не попался по пути, разве что пару раз вспугнутые кошки шарахались от ломящейся сквозь бурьян парочки, да еще зашелся в лае соседский пес. Ларс устал даже бояться и только с отстраненным любопытством думал, что случится, если кто-то из жителей выглянет на улицу и узрит ленсмана за таким чудным занятием. Но, кажется, обошлось.
– И что, теперь покойник уберется прочь? – Ларс постарался вложить в вопрос как можно больше сарказма. Плечо ныло, руки жгло от крапивы, и ленсман поставил зарубку в памяти: надо попенять герсиру за неокошенные окраины. Развели заросли!
– Нет, но соль отпугнет его. На некоторое время. Через пару ночей придется повторить, – Кнуд Йерде свернул мешок. Потушил фонарик – уже светало – и убрал его в карман куртки.
– Повторить??? – простонал Ларс. – И сколько же раз?
– До той поры, пока мы не найдем способ усмирить тело бедного Кетиля, – невозмутимо заявил Кнуд Йерде.
– Я как раз собирался обсудить этот вопрос, – заявил Ларс, с отвращением вытаскивая из-за воротника жирную гусеницу. – Первое…
– Давайте оставим обсуждения до завтрака, – прервал его Кнуд Йерде. – Вот что, гере Ларс, возвращайтесь и скажите Эдне, чтобы ставила кофе. Побольше и покрепче.
– А вы⁈
– Прогуляюсь до берега и посмотрю, как дела там, у обрыва.
Ларс перевел на миг замершее дыхание и сказал:
– Я тоже пойду.
– Нет, – твердо отмел его предложение Кнуд Йерде. – Вы сейчас не ровен час свалитесь и уснете прямо здесь. Завтрак и кофе. Все вопросы после.
– А если вы столкнетесь с… этим? – Ларс отчего-то не мог заставить себя произнести слово «драугр». Казалось, что само упоминание способно призвать жуткую тварь.
– Не столкнусь. Солнце встает.
Эдна почти не удивилась, увидев ленсмана в одиночестве. Выслушала, кивнула и отправилась по своим делам. Бессонная ночь, казалось, не оставила на женщине заметного следа усталости: Эдна была все так же спокойна, уверенна в себе, приветлива и неприступна.
Ларс сидел на диванчике в гостиной, смотрел, как первые солнечные лучи играют на лакированной черной крышке пианино и медленно погружался в сладкую невесомую дремоту.
– Засыпаете? – Эдна вернулась с подносом кофе и протянула ему чашку. – Завтрак накрою, когда Кнуд вернется. Лив не стану будить – пусть отсыпается.
Ларс попытался вскочить на ноги, но женщина жестом вернула его на диван.
– Давайте сейчас без церемоний. В нашем доме вы желанный гость. А теперь еще и скьольдинг. Честно говоря, человек с приобретенным даром сейчас довольно редкое явление.
– Как вы сказали? – переспросил Ларс, осторожно глотая горячий напиток.
– Скьольдинг. Так когда-то очень давно называли нас на Горячей Земле. Считалось, что мы последний щит между двумя мирами, людским и волшебным. Но это название осталось разве что в старых сагах. Сейчас чаще употребляют термин «мёркман». Человек сумерек. Как предпочитаете называться, гере Ларс?
– Честно говоря, не вижу особой разницы, – ответил Ларс. – Разве что первый вариант более звучный.
– Брат тоже так считает. Но он может услышать музыку где угодно: в слове, в шелесте листвы, в звоне металла. Книги, картины, людская речь – он везде отыщет мелодию. Я так, увы, не умею. Другое проклятье. И то никак не сбудется.
Она словно ненароком коснулась браслета на левой руке и грустно улыбнулась. Ларс пригляделся внимательнее: тонкие пластины серебра, соединенные между собой серебряными же цепочками. Каждая пластина заполнена черненой резьбой: ветви, листья и ягоды, переплетающиеся в сложном узоре.
Ларс не понял последние слова, но не решился переспросить. Оттого и задал вопрос более безопасный, но интересный.
– И много вас… нас… скьольдингов на свете?
– Больше, чем вы думаете, – улыбнулась женщина. – Но, увы, куда меньше, чем иногда требуется. Взять, например, сегодняшнюю ситуацию. Драугр – серьезный противник. Я бы не отказалась от подкрепления. Желательно, наперевес с парочкой фолиантов со старинными способами изгнания нечисти. Что-нибудь по типу «Рыжей кожи» или «Письмовника Стуре»…
Она умолкла и тоже глотнула кофе. Комнат постепенно наполнялась утренним светом, и в его золотистом сиянии на стене словно зажглось яркое цветовое пятно.
– Все кажется таким нереальным, – неожиданно для самого себя пожаловался Ларс. – То чрезмерно четким, то плывущим, текучим, словно волна. Вот эта картина, например. Я мог бы поклясться, что смотрел на нее четверть часа назад. Смотрел и не замечал. А сейчас она словно горит.
Он осторожно поставил чашку на стол и, встав на ноги, подошел ближе. Эдна Геллерт, заинтересовавшись, последовала его примеру.
– Иногда картины сами выбирают, кто и когда будет смотреть, – негромко сказала она, остановившись за плечом Ларса. – Что вы видите?
Что он видел? На маленьком, не больше альбомного листа полотне на фоне насыщенной синей ночи возвышалось дерево с тяжелой медно-рыжей листвой. Крепкие ветви его усеивали собранные в гроздья ягоды, напоминающие рябину. И такие же гроздья – крупные, насыщенного багряного, радостного и тревожного оттенка, были звездами раскиданы по небосводу. Краска словно светилась. Ларс мог бы поклясться, что ощущает тепло на лице. Но, возможно, это было лишь следствие выпитого горячего кофе.
– Она волшебная? – шепотом спросил Ларс. – Рисовал, наверно тоже скьольдинг?
– Картины пишут, гере Ларс, – таким же шепотом поправила женщина. – И да, она волшебная. Но это мало кто чувствует. Ее вообще мало кто замечает.
Она бережно провела по деревянной простой раме, словно желая стереть незримую пылинку, и ободряюще улыбнулась ленсману.
– Не переживайте из-за изменившегося зрения. Не бойтесь, постепенно глаза привыкнут. Привыкнет ли сердце – другой вопрос.
На крыльце послышались четкие шаги.
– Кнуд идет, – Эдна Геллерт вернулась к столу, собирая грязные чашки. – Завтрак сейчас будет. У вас чуткое зрение, гере Ларс. Даже не знаю, поздравить или посочувствовать.
Она вышла. Ларс снова уселся на диван. Чуткое зрение? Он снова уставился на багряное дерево, но что-то изменилось.
Картина словно закрылась. Погасла. Спряталась.
– Итак, что вы желали узнать? – полюбопытствовал Кнуд Йерде, когда после завтрака они расположились на крыльце с еще одним полным кофейником. Ларс приободрился. Утренний свет пригревал землю, тенькали синицы, и тревоги ночи, нет, не исчезли, но несколько отступили. Но самое главное: он снова обрел свое оружие. Кнуд Йерде, вернувшись с берега, торжественно вручил Ларсу брошенный на обрыве «империор». Револьвер нуждался в чистке, но то, что он не сгинул в реке и не пропал бесследно, неимоверно обрадовало ленсмана.
Теперь он был готов рассуждать и делать выводы.
– Многое, – Ларс поудобнее устроился на стуле. – Я слышал, что городской советник Кетиль Амундсен утонул, купаясь, но понятия не имел, что его тело не нашли. Что вам известно по этому поводу?
– То же, что и остальным. Выше по реке, за водопадами, есть довольно ровный участок склона. Там образовалось что-то вроде крошечного заливчика среди камней, где достаточно мелко, и есть тропа, чтобы спуститься к воде. Если лето теплое, то вода там нагревается на солнце и делается пригодной для купания. Молодежь из Альдбро и с ферм бегает туда освежиться. Там прошлым летом и обнаружили лошадь гере Амундсена.
– И почему же решили, что он полез в воду?
– Лошадь была привязана, а на берегу лежали вещи: сумка с деловыми бумагами, одежда, сапоги. Конечно, лес вокруг проверили, но вы же не думаете, что он ушел куда-то в одном белье. Еще кофе?
– Но почему решили, что он был пьян?
Кнуд Йерде наполнил чашку гостя, потом свою.
– Склонность Амундсена к алкоголю не была секретом. В городе его частенько видели сильно навеселе. Да и, кажется, среди вещей нашли откупоренную бутылку. Полицейские и местные добровольцы обшарили бухту и сошлись во мнении, что тело вынесло на середину реки, на сильное течение. А это значит, искать дальше бесполезно. Но подробности лучше узнать у констебля Линда.
– Эта речушка до самого моря может протащить, – сказал Ларс. – Но тогда объясните, с чего это вдруг вы определили, что драугр и есть Амундсен?
– Все дело в поверье, что убитый должен пролежать в воде год, прежде чем он преобразится в драугра. Последние года два ни в Альдбро, ни по соседству не было ни одного подозрительного случая на воде. Если люди и тонули, тела отыскивали. И ни одного нападения на людей до этого лета. Сопоставив числа и факты, получаем, что больше некому. Конечно, есть шанс, что это труп, принесенный водой, но мне почему-то кажется, что шанс этот весьма мал.
– Допустим, это и впрямь Кетиль Амундсен, – проговорил Ларс. – И кто же тогда его убил?
– Замечательный вопрос, – откликнулся Кнуд Йерде. – Но, к сожалению, ответ на него неизвестен.
Конечно. Ответ неизвестен. Поздравь себя, гере ленсман, башка ты дубовая! Было у тебя одно нераскрытое преступление, стало два, а если этот ушлый покойничек до кого-нибудь доберется, будет три. И виноват будешь ты, ибо не уследил.
– Что надо сделать, чтобы он перестал бродить? – буркнул Ларс.
– Для начала подумать, – отозвался Кнуд Йерде. – Поднять источники. Вот что, гере Иверсен, давайте сделаем так: вы займетесь расследованием, а уж разработка плана по упокоению несчастного Кетиля останется на мне и Эдне.
– Я не против, – ответил Ларс. – Но легко сказать: займитесь расследованием. Прошел год с лишним, если и были какие-то нити, то теперь они надежно спрятаны. Впору допросить самого драугра: а, скажите, любезный, кто довел вас до смерти такой?
– Не вздумайте, – серьезно проговорил музыкант. – Он не ответит, просто свернет вам шею. Там уже вряд ли что-то осталось от личности. Это не Кетиль Амундсен. Это… нечто чуждое.
Несколько минут они молчали, попивая кофе. Солнце пригревало. Над зелеными зарослями смородины жужжали пчелы. Черный котяра, притаившись за поленницей, плотоядно щурился на воробья, что прыгал по козлам для пилки дров.
– Охотник, – заметил Ларс.
– Сигурд? Да, та еще зараза.
Кот приник к земле. Усы топорщились, кончик хвоста слегка подергивался. Желтые глазищи были устремлены на цель, словно магнетизировали ее. Так напряженно смотрят на стаканчик с костями или на крутящуюся рулетку…
Ларс откинулся на стуле. Мысль, мелькнувшая в мозгу, почти ускользнула в щели памяти ловкой змейкой, но ленсман успел сцапать ее за хвост и теперь терпеливо вытягивал на свет божий. Тянем-потянем…
– Кетиль Амундсен ведь был другом барона Дальвейга? – быстро спросил Ларс.
Кнуд Йерде несколько встревоженный его тоном, оторвался от которой за утро сигареты.
– Кажется, – с долей неуверенности произнес он.
– Снорри Прищур сказал мне, что они часто вместе играли в карты и пили.
– И что? Вы видите какую-то связь?
Кнуд Йерде осекся.
– Да нет, – усомнился он. – Право слово…
Ларс вскочил со стула, да так резко, что рука снова заныла. С оханьем он схватился за плечо. Воробей сорвался с козел. Сигурд злобно мявкнул и исчез в смородине.
– Ну-ну, не стоит так волноваться. Садитесь. Эдна, иди-ка сюда! – Кнуд Йерде с легкой улыбкой указал Ларсу на стул, но тот замотал головой и принялся мерить двор шагами.
Нарезав три круга по двору, Ларс резко остановился.
– Что мы имеем? – вопросил он. – Покушение, которое пытаются представить делом рук не того, кем оно было совершено, – раз! Убийство, которое обставили как несчастный случай, – два! Вы же сами говорили, что есть ощущение, будто тяжба выступает прикрытием, а дело в чем-то другом! Три!
– Говорил, но…
– И жертвы были друзьями! Неужели вы не чувствуете никакой связи⁈
– Возможно, но ведь между этими двумя случаями прошел год! И ничего нельзя утверждать наверняка.
– Нельзя, – Ларс шлепнулся на стул. – Но я намерен проверить эту версию.
– Но что такое необычное могло объединять барона и советника? – задумчиво произнес Кнуд Йерде. – Амундсен ведь был много старше Свейна Дальвейга. И он, как говорили, был весьма неглуп и практичен – по крайней мере, пока был трезв.
– Общие интересы все же имелись, – заявил Ларс. – Карты, вино и пристрастие к здешним легендам.
– К здешним легендам⁈ – изумился Кнуд Йерде. – Смеетесь⁈ Молодой Дальвейг и провинциальные сказки⁈
– Представьте себе. Они неоднократно расспрашивали Снорри Прищура про сокровища на пустоши. Он подтвердит.
– Сокровища на пустоши? – Кнуд Йерде наморщил лоб. – А, знаю, монета Рагнара Лейфссона.
На крыльцо вышла Эдна Геллерт, вытирая руки о полотенце. Браслеты привычно позвякивали: женщина отчего-то не сняла украшения даже во время работы по дому.
– Что у вас здесь такое⁈ Военный совет зашел в тупик?
Ларс немедленно изложил все свои размышления.
– Сокровища Брусничной пустоши – это очень старая история, – заметил Кнуд Йерде. – Но я бы не доверял ей до конца. По цепи курганов идет граница, и сумеречный народ не любит, когда туда ночами забредают незваные гости… Думаю, альвы сами и запустили эту страшилку, что поменьше лазили чужаки.
– Возможно, – ответила Эдна Геллерт. – Но некоторые люди видят в ней рациональное зерно.
– Это кто же например?
– Тот амбициозный молодой человек, с которым ты меня познакомил несколько недель назад. Почтенный бакалавр словесности. Он, знаешь ли, половину вечера развлекал меня логическими трактовками суеверий и легенд. Кое-что было и впрямь занимательно.
– Эсбен Мерк? – поднял брови Кнуд Йерде. – А ведь и правда. Пожалуй, он сможет прояснить этот вопрос…
На закате того же дня Ларс Иверсен стоял на площади перед ратушей.
Солнце уже опустилось за черепичные крыши, и отблески закатного золота на окнах домов и стеклах фонарей медленно гасли, зато перистые облака мало-помалу наливались багрянцем и пурпуром.
Народу на площади было немного: гуляющая публика предпочитала парковые аллеи неподалеку от реки. У здания тюрьмы мялся на крыльце дежурный надзиратель, прочие присутственные места и вовсе были заперты до следующего утра. Вечерний час, бездельный час, блаженный час…
Впрочем, для кого блаженный, а для кого и нет. Начальнику полиции предстояло сегодня вечером непростое дельце.
Ларс пригладил волосы, провел ладонью по чисто выбритым щекам и ощутил терпкий аромат парфюмерной воды. На ней настоял Аксель, придирчиво обозревший ленсмана с полчаса назад.
– Все отлично, – заявил констебль с видом знатока. – Мундир с иголочки, сапоги блестят, вид бравый! Да все здешние дамы дар речи потеряют! Вот только, может, волосы чуть-чуть намазать, чтоб лучше лежали, а?
Средство для укладки волос Ларс отверг категорически. Он бы и парадный мундир с аксельбантами не стал надевать, но, увы, от повседневного его наряда после купания в реке мало что осталось. Сапоги и вовсе пришлось покупать новые, готовые, и теперь они изрядно натирали ноги.
– Как знаете, – с сомнением в голосе ответил Аксель. – Но учтите, на такие вечера здешние кавалеры наряжаются, как павлины. А букет вы приготовили?
– Какой букет? – пробормотал ленсман, при упоминании о «таких вечерах» слегка взгрустнувший.
– Ну, здрасте! – констебль горестно развел руками. – Вы же идете с дамой, так? А как же без букета-то?
– У меня что, свидание? – угрюмо проворчал Ларс. – Обойдемся без букетов!
– А разве нет? – удивился Аксель.
Ларс опомнился. О том, что сегодняшний вечер отнюдь на развлечение, а деловая встреча для нужд следствия, констеблю знать пока не полагалось.
– Просто дружеское приглашение на музыкальный вечер, – объяснил Ларс подчиненному. – Дружеское, ты понял?
Аксель закивал, но по заблестевшим глазам парня было ясно – он остался при своем мнении. Вот идиот!
Ларс озадачился. Честно говоря, он и не думал об Эдне Геллерт в таком ключе. Женщина она была и впрямь интересная, но все же не в его вкусе. Да и в поведении ее что-то было такое, что напрочь пресекало все фривольные мысли. Слишком разные они были люди. Ларс был не из того теста, чтобы всю жизнь тянуться до винограда, как лиса из басни.
Велев констеблю бдить – сегодня дежурили он и Руди, Ларс отправился на заранее оговоренные позиции. Бродить по площади и думать.
Повезло, что как раз сегодня было обычное собрание этого местного общества любителей искусства. Иначе пришлось бы ждать целую неделю. Или отправляться в соседний герад, где столь нужный свидетель вторую неделю гостил у родителей.
– Каникулы, – пояснил Кнуд Йерде. – Но на собрание он приедет обязательно. Никогда не пропускает.
Что ж, оставалось надеяться, что все сложится, как они предполагали. И что он сумеет достойно пережить знакомство с высоким искусством.
Вороная легко вынесла коляску из-за угла и остановилась неподалеку от фонарного столба. Ларс поспешил навстречу.
– Добрый вечер! – поприветствовала его фру Геллерт с сиденья. Кнуд Йерде, правивший лошадью, кивнул. Ларс пожал протянутую руку и примостился рядом с женщиной, стараясь занять как можно меньше места. Не дай бог, помнешь или зацепишь ножнами тесака пышные юбки.
Эдна сейчас выглядела, как настоящая светская дама. Темно-зеленое платье, открывавшее плечи, кружевные перчатки, лаковые туфли. Шею украшала золотая цепочка с темно-зеленым в тон платью камнем. Волосы тщательно уложены, в руке – дорогой расписной веер. Рядышком на сиденье лежал футляр для скрипки.
С трудом верилось, что эта женщина с царственной осанкой не спала всю ночь, с утра пораньше готовила завтрак, а после оттирала кучу грязной посуды без помощи служанки.
– Узнали что-нибудь новое? – спросила она, пока коляска, разворачиваясь, делала круг по площади.
– Не слишком много, – ответил Ларс.
Он и в самом деле почти ничего не выяснил. Вернувшись в Геслинг, ленсман вызвал Линда. Как оказалось, слухи о происшествии на реке уже достигли ушей констебля, и он как раз собирался послать в Альдбро стражников, чтобы проверить на месте, что случилось с начальством. Ларс кратко пересказал свои приключения, умолчав о драугре и ночной экспедиции. История повергла Линда в легкий шок, и навести разговор на несчастные случаи на реке вообще и гибель Кетиля Амундсена в частности большого труда не составило.
Аксель подтвердил сведения, полученные от Кнуда Йерде. Кетиль Амундсен возвращался из объезда дальней части герада. Среди вещей, которые были обнаружены на берегу пастушонком с ближней фермы, оказались бумаги, одежда, а также целая батарея бутылок с дорогим вином и виски, уложенная во вьюк. Еще пара бутылок валялась на берегу – одна пустая, в другой «так, на дне плескалось».
– Ребята после открыли парочку для согрева, – признался Линд. – Но я остальные отобрал – доказательства все-таки. Как можно…
Констебль красочно описал, как егеря вместе с деревенскими парнями искали тело, ощупывая дно баграми, и как он сам, Аксель Линд, едва не перевернулся и не погиб, когда волна вытолкнула лодку на стремнину. Так что пропал наш гере Амундсен ни за грош, пусть душа его пребудет в мире. А что бумаги? Да нет, ничего важного. Да, и сумка, и даже бутылки по сию пору в архиве лежат…
– Ну, а как ваши дела? – в свою очередь полюбопытствовал Ларс, когда они двинулись в сторону квартала, где стояли особняки почтенных и состоятельных горожан.
– Скупили всю соль в лавке, – улыбнулась Эдна. – Про запас. Еще мы предупредили герсира Блюмквиста, что видели неподалеку от Альдбро медведя. Чтобы люди стереглись шататься после заката. Не знаю, поможет ли.
