Текст книги "Страж сумерек (СИ)"
Автор книги: Марья Фрода Маррэ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Annotation
Волшебство в просвещенный век железа и пара? Оставьте сказки детям!
Отставной офицер инфантерии Ларс Иверсен не верил в чудеса. До той поры, пока волей судьбы не оказался в Гёслинге – шебутном городке на краю карты. И там, в горной тиши под сенью сосен волшебство взялось за него вплотную, да так, что чуть душу не вытрясло.
И пришлось учиться видеть и принимать этот странный новый мир.
А началось все с банального ограбления постоялого двора...
Деревенский детектив в ретростиле. Оживший фольклор, горный ветер, музыка и проблемы прилагаются.
Страж сумерек
Эпиграф
Часть первая
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Часть вторая
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Часть третья
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Часть четвертая
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Эпилог
Страж сумерек
Эпиграф
Шел солдат по дороге…
Г. Х. Андерсен «Огниво»
Мы – забытые следы
Чьей-то глубины…
А. Блок
Часть первая
Человек с револьвером
Глава 1
Попутчик
Эй, никак грабитель⁈
А что еще подумаешь, коли в грозовое ненастье посреди безлюдного проселка встанет крепкий малый и, раскинув руки, загородит путь.
И выбрал же, стервец, время! Льет, будто все облачные плотины зараз прорвало, молнии трещат, ветер сосны против шерсти чешет, а этот выстроился тут, не боясь небесного гнева.
И свистнуть бы в два пальца, и погнать бы Звездочку прочь, да дорога подвела: узкая, колдобистая, куда кобыле, тянущей груженую повозку, нестись по бурлящей жиже. Ноги переломает. Нет, видать, придется принимать свою судьбу.
С такими невеселыми мыслями Снорри Прищур и натянул вожжи. Гнедая покорно встала.
Грабитель, однако, не спешил: выжидал, не пытаясь ни грозить, ни требовать кошелек, ни потрошить мешки.
Рявкнул гром. Парусина на крыше повозки надувалась и опадала под ударами водяной дроби – того и гляди порвется. Снорри высунулся из-под полога.
– Чего надо? – выдавил он.
– Подвез бы, добрый человек.
Ишь, что придумал! Снорри подался чуть вперед, сощурился из-под широкополой своей шляпы, силясь рассмотреть за завесой дождя, кого это нелегкая принесла. Может, и впрямь честный путник?
Незнакомец стоял, широко расставив ноги – сапоги по щиколотку ушли в грязь. Был он, как прикинул Снорри, лет тридцати, рослый и вида словно бы и вправду дерзкого, разбойного. Мокрые волосы темно-русой масти свисали из-под надвинутой на лоб кепки, словно плети вьюнка. Глядел незнакомец упрямо, будто говоря без слов, что врастет в глиняную жижу, но дальше пешком не пойдет. Оно и понятно: куцая городская куртка уже потемнела от воды. Правая пола слегка оттопыривалась, приоткрывая кожаную кобуру. Словом, подозрительный тип.
Снорри кашлянул, хмыкнул в усы и отважно изрек:
– Залезай, что ли.
Так и началась история.
Новоявленный попутчик не заставил себя ждать: мигом уселся рядом, сбросил с плеча дорожную сумку и, сдернув с головы кепку, принялся выжимать волосы. Пальцы у него были, что грабли.
Снорри причмокнул, и Звездочка потащилась по месиву дороги.
– Спасибо, добрый человек. С утра иду – ни одной твари, не пешей, ни конной, – посетовал путник.
– Под полог забирайся, – ответил Снорри. – Вон вымок весь.
Он пошарил в соломе и извлек бутыль, что припас на дорожку.
– На, погрейся, что ли.
Путник и не вздумал отказываться. Припал к горлышку, глотнул, напряг скулы – видать, дыхание перехватило, зажмурился, глотнул еще раз и вернул посудину.
– Крепкий.
– А то, – с гордостью отозвался Снорри. – Теща моя пособила, она на такие дела мастерица. Ну, потеплело чуток?
Незнакомец коротко кивнул. Сел, упираясь спиной в мешки, расстегнул куртку, небрежно перебрав костяные пуговицы. Снорри скользнул взглядом по кобуре – не новая, сгибы вытерлись, но еще послужит. Застегнута плотно.
– И куда ж ты идешь, солдат?
Незнакомец вздрогнул и выпрямился. Серые глаза словно впились в возницу.
– Ну-ну, – Снорри скрипуче засмеялся. – Думаешь, цивильное надел, так и загадку загадал? Вот смотри: выправка – раз. Сапоги на тебе казенные – два. А вот это, – Снорри кивнул на кобуру, – это три.
– Так, может, я купил? Или украл?
– Ага, – помотал головой Снорри, – а буковки тоже украл? – он кивнул, указывая на татуировку, синевшую на запястье незнакомца. – Какой полк-то? Слабеют глаза, не разгляжу.
– Третий Остфельдский, – сказал путник с усмешкой, поняв, что окончательно выдал сам себя.
– Инфантерия, значит, – определил Снорри. – Мой-то средний зятек по артиллерийской части служил. Я солдатскую породу сразу чую. Но ты, пожалуй, не прост. Чином повыше рядового будешь?
– Угадал. Капитан. В отставке.
Ишь ты, озадаченно подумал Снорри. И правда не прост.
Раскаты грома становились все глуше. Дождь стучал по парусине, кладь в повозке мерно покачивалась, сотрясаясь, когда гнедая оступалась или колесо попадало в особенно глубокую колдобину. Дорога все тянулась и тянулась глинистой лентой в пелене воды.
– Так куда ж ты идешь, гере офицер? Домой? – вновь закинул удочку Снорри.
Попутчик неопределенно хмыкнул.
– Нет, – ответил он. – Не домой. Дальше…
– Так ты в Левердаллен собрался, что ли? – предположил Снорри. – На рудник?
– Вроде того.
– А чего ж ты пешком идешь да таким крюком? Это ж пока дошагаешь, все нутро земное без тебя разроют.
– Земля большая, на меня всегда останется. Решил сперва на здешний люд посмотреть.
Снорри кивнул, искоса взглянув на стоптанные сапоги попутчика. Земля большая да жесткая, вон как подметки-то искромсала.
– А что смотреть? Здесь народ смирный. Вот только…
Снорри прикусил язык. Нечего в пути поминать всякую накипь человеческую.
– Только что? – без особого интереса спросил отставной офицер.
– А, так, – протянул Снорри. – Пошаливают иногда… разные. Да что ж мы беседы ведем, а как кого зовут, и не знаем. Я – Снорри Прищур.
Он указал пальцем на левый глаз, полуприкрытый тяжелым веком.
– Все так зовут, я уж и забыл, как по метрикам.
– Ларс Иверсен.
– Ну, а раз так, гере офицер, – Снорри поднял бутылку, где еще вдоволь плескалось, – давай-ка, что ли, за знакомство.
* * *
Есть умные люди, есть не слишком, а есть он, Ларс Иверсен. Дурак дураком. А дураков судьба вечно тащит в самые дебри.
Надо было брать билет на дилижанс. Безобразно дорого, конечно, но зато не пришлось бы тащиться по проселкам, не зная, доберешься ли к ночи до человеческого жилья или останешься посреди соснового бора под звездами. Но пришла в дурную голову блажь пройтись…
Нет, сначала путь был вполне сносным: ровное шоссе, вдоль которого высились телеграфные столбы, шумные фабричные города, накрытые завесой угольного тумана, узкие картофельные поля. Все привычное, знакомое, правильное. Но стоило только миновать Кольбро и войти в пределы фюльке Таннмарк, как цивилизация исчезла, стершись, словно позолота с фальшивой кроны.
Сначала пропала угольная пыль. Ларс подивился на то, как прозрачна, оказывается, бывает небесная высь, но любовался недолго – от непривычки к чистому воздуху его накрыл приступ жуткой головной боли. Пришлось сворачивать в ближайший поселок и искать аптекаря.
Позже головная боль отступила, но зато шоссе сузилось до обычной проселочной дороги, покрылось рытвинами и сделалось ужасно каменистым, что напрямую угрожало жизни его сапог. Пропали возделанные поля, и ветер уже не звенел проводами телеграфа, потому что подле крошечного предгорного селения линия взяла и кончилась. Купить еды и найти ночлег стало негде – кругом тянулись безлюдные уступы, и дорога забирала все выше и выше в горы. В довершение всего на очередной развилке Ларс, как видно, повернул не туда и в конце концов очутился в порядочной глуши. А тут еще надвинулась гроза.
Словом, к тому моменту, когда удача наконец соизволила улыбнуться, явив гнедую кобылу и повозку, Ларс костерил и ливень, и лес, и свое дурное упрямство последними словами. Он до жути боялся, что дождь подпортит конверт и припрятанные в сумке патроны.
Обошлось: добраться до заветной жестянки вода не успела, в очередной раз подтвердив, что дуракам иной раз и везет.
Старик возчик оказался на редкость зорким и догадливым (даром, что выглядел на манер тощего гриба-опенка), а содержимое бутылки – густым и согревающим. Ноги перестали гудеть, зато голова слегка затуманилась.
Снорри Прищур трепался про многочисленную родню, про прошлогодний урожай, про дороговизну соли и про что-то еще, совсем неразборчивое за шумом ветра и фырканьем гнедой. Болтовня не раздражала, напротив успокаивала, почти баюкала, и собственные мысли плескались и отступали, словно легкие волны.
Нужно сделать небольшую передышку. Выспаться. Почистить оружие. Починить сапоги. Говорят, дальше за Рандберге лежат лишь узкие горные тропы. На запад – в Вармельстид, на восток – в Киулукки и на север, в Левердаллен и дальше, до самого Фельдгейма, за которым только седой океан.
Непростая земля. Жесткая.
Они тащились сквозь дождь, а он становился все тише, пока не сошел на нет, оставив после себя сонный перестук капель, сброшенные на дорогу сосновые шишки и острый привкус свежести на языке. И тишину, ту особую тишину, которая поселяется в мире каждый раз после того, как небо очистит землю водой и огнем.
Никто не попадался навстречу, и Ларс в который раз за день усомнился: а живут ли здесь вообще люди. Или только ласточки, что режут вечернее небо острыми крыльями? Словно отвечая на его незаданный вопрос, возница обернулся.
– Ну, добрались, – сказал он. – Вот и Миллгаард. Слышишь, гере офицер⁈
Блеяли овцы. Ларс приподнялся на локте и увидел, как дорога резко вильнула и вывела из лесной тени на обширное открытое пространство прямо под свет предзакатного солнца.
Селение оказалось неожиданно большим и зажиточным. Одна за другой тянулись усадьбы, обнесенные жердяными изгородями, крепкие срубные дома блестели белой краской наличников. По широкой, вдрызг разбитой копытами и колесами улице шествовали гуси, и гнедой с трудом удалось прорваться сквозь гогочущую ватагу. Дальше, у мельничной запруды, спускались на водопой коровы.
– Большое стадо, – заметил Ларс, усаживаясь рядом с возницей. Потомственный горожанин, он ни пса не смыслил в разведении скота, но животины выглядели упитанными и довольными.
– Да, – отозвался Прищур, – коровки здесь отменные. Наша таннмаркская порода…
Картину общего довольства и мира портила только мельница, точнее то, что от нее осталось: закопченные камни фундамента, по которым, словно госпожа, переступала ворона, да обугленные бревна. В ручье виднелся остов мельничного колеса. Земля по берегу почернела, лишь по краям выгоревшего пятна пробивались мокрые лопухи и осока.
– Видал, гере офицер? – Снорри ткнул пальцем в сторону пожарища. – Беда просто! Раньше бы я сюда завернул и все дела бы обделал, а теперь что? Тащись дальше до самого Геслинга, день теряй, деньги на ночлег трать. Мучение одно!
– А что же не отстроят?
В самом деле, такое большое селение – как без мельницы?
– Да уж год с лишком не могут поставить. Сначала здешние место новое выбирали. После репу чесали, кто в какую долю войдет. Пока делили, зима прошла. Так ничего и не решили толком. А пока они мозговали да спорили, Йотун раз – прибрал участок к своим ручищам-то! Выкупил! Теперь гадай, какую цену за помол выставит…
– Оборотистый, как видно человек…
– Дельный. Но уж больно нравный. Не поспоришь. Одно радует – за дело бодро взялись. Думается, к осени поставят.
– А отчего же не здесь? – Ларс в недоумении оглянулся на берег. – Растащили бы головни, расчистили…
Снорри помрачнел.
– Нельзя, – проговорил он. – Нельзя после пожара… Дурное место…
Ворона все еще разгуливала, постукивая клювом по обугленным камням, и это зрелище царапнуло душу Ларса острым когтем тоски. Отставной капитан отвернулся. Он не любил развалины и прочие картины запустения и людского небрежения.
– Есть здесь постоялый двор? – спросил он, возвращаясь к делам насущным.
– А как же! Сейчас свернем…
Вскоре повозка уже въезжала на плешь рыночной площади с колодцем посредине. Слева от него, под навесом летней кузни, дымил горн, слышался стук молоточка по наковальне. Справа стояло обшитое тесом здание с высокой мансардой, и фанерная вывеска кратко обещала: «Еда и ночлег».
– Не сомневайся, гере офицер, пиво тут свежее, а кровососы не водятся. Почти что, – со смешком обнадежил Снорри.
Стук железа о железо смолк, и кузнец высунулся из-под навеса.
– Здоро́во, Прищур! – крикнул он, потрясая молотком. Черные баки воинственно топорщились на красном от угольного жара лице.
– И тебе не болеть, Йонас, – ответил возница. – Трудишься, что ли?
– Помаленьку, – отозвался кузнец. – Подъезжай, потолкуем.
Снорри развернул гнедую, и через минуту они с Йонасом уже пожимали друг другу руки. Ларс взял сумку и спрыгнул наземь, намереваясь распрощаться.
– Ты, смотрю, не один, – кузнец задержал взгляд на кобуре, свел брови. Ларс напрягся в ожидании расспросов.
– Да вот, путника подвез, – легко ответил Снорри. – На заработки идет. А тут гроза, грязюка, подметки оставишь…
– А подковы-то твоя Звездочка в грязи не оставила? – тут же спросил кузнец. – А то давай подправлю, пока огонь горит.
– Э-э! – Прищур рассмеялся, – что мне твои подковы! Я такие добыл… ввек не сносит.
– Да ну, – осклабился кузнец. – Болтаешь. Мои лучшие.
Он подошел к кобыле, и, положив одну ладонь ей на холку, другой уцепился за левую переднюю бабку. Звездочка фыркнула, но позволила приподнять копыто.
– Дела, – пробормотал Йонас.
Ларс пригляделся. Он не особо разбирался во всяческом кузнечном железе, но подкова и впрямь была приметная. Отполированный до блеска темно-серый металл, шляпки гвоздей, сделанные в виде звездочек – и ни царапинки, даже грязь не прилипла.
– Ну-ка! – проговорил кузнец. – Ну-ка!
Он дернул подкову так, что вздулись жилы на руке. Звездочка недовольно заржала.
– Не трудись, Йонас, – все еще смеясь, сказал Снорри. – Сказал же: в грязи не потеряю, на камне не оставлю.
– Добрый мастер, – произнес кузнец. – Кто делал-то?
– На клеймо глянь.
На изгибе виднелась угловатая буква «R».
– Рёнгвальд, что ли? Который из-за реки?
– Мимо, – хмыкнул Снорри. – Ты мозги-то проветри. Такая работа сама за себя говорит.
Кузнец озадаченно провел пальцами по клейму.
– А! – наконец сказал он и недоверчиво уставился на старика. – Да ну… болтаешь.
– Жена твоя болтает, – фыркнул тот, поворачиваясь к Ларсу и протягивая ему руку.
– До свиданьица, гере офицер. Пойду Звездочку на конюшню пристрою, а сам по лавкам пробегусь.
Когда гнедая послушно двинулась через площадь, кузнец шутливо погрозил вслед молотком:
– Болтает же! – твердо сказал он Ларсу и вернулся к работе.
Внутри постоялый двор выглядел по-деревенски непритязательно, но вполне уютно. Полы были чисто вымыты, а от порога к стойке тянулся пестрый тканый половичок, на который даже жалко стало ступать вымазанными в грязи сапогами. Маленький лысоватый человечек выглянул из задней двери, меряя посетителя настороженным взглядом. Ларс не обиделся: он понимал, что грязный, небритый и взъерошенный чужак не внушает особого доверия.
– Милости просим, гере, – сдержанно произнес трактирщик. – Освежиться желаете? Пиво есть домашней варки. Виски есть. Настоящее дорнлесское. В Свартстейне заказываю, у знакомого купца…
– Ночлег и ужин.
– Конечно-конечно, – чуть расслабившись, трактирщик провел ладонью по залысинам. – Где место желаете? Здесь, в нижнем этаже, есть общая гостевая, по десять йоре койка… А в мансарде – отдельные комнаты, просторные, теплые, занавески на окна только что свежие повесили… по четверти кроны.
– Мансарда.
– Конечно-конечно, – еще больше повеселел хозяин, явно не ожидавший такого выбора. – Сами посмотрите – все три пока свободны. Понравится, не сомневайтесь.
Они прошли через зал к стойке. Трактирщик вытащил потрепанную гостевую книгу.
– Как прикажете вас записать?
Ларс назвался, и владелец заведения заскрипел пером по бумаге.
– Да, если ценности какие желаете понадежнее прибрать, то у меня и несгораемый шкаф имеется, – заметил он, толкая дверцу в стене за стойкой. – Вот гляньте-ка!
Ларс, не желая обижать человека, заглянул внутрь каморки, видимо, игравшей роль кабинета. У стены и впрямь стоял настоящий сейф: приземистый чугунный монстр, прикрепленный болтами к вбитым в пол стальным полосам. На дверце виднелись кодовые колесики и здоровенная ручка. Весило чудище, должно быть, немало.
Ларс слышал, что такие несгораемые шкафы начали ставить в городских гостиницах. Видимо, владелец постоялого двора был неравнодушен в веяниям моды.
– Замок с секретом, – гордо сказал хозяин.
Капитан отказался: вещи, которые он считал ценными, следовало держать под рукой.
* * *
– Деньги где⁈
Ларс еле-еле оторвал голову от подушки и тут же вновь уткнулся лицом в белое полотно. Наволочка пахла лавандой, и от настойчивого аромата зверски зачесался нос. Зачем в подушки кладут эти пакостные сухие цветы? И зачем так орать? Люди же спят.
– Деньги, говорю, мои где⁈
Никакого покоя! Ларс кое-как разлепил веки, повернулся. Потолок над головой ничуть не изменился – заснуть удалось лишь далеко за полночь, и отставной капитан запомнил все трещины досок.
– Уберите руки!
– Деньги верни!!!
Да что там такое⁈ Ларс поднялся и, натянув штаны и рубашку, босиком прошлепал к двери. Отодвинул засов, вышел в коридор и, торопливо всунув ноги в ждавшие у порога сапоги, направился к лестнице. В уши ворвался разноголосый шум.
Помещение внизу было битком набито людьми. Казалось, сюда заявились все жители Миллгаарда, и все галдели разом. Посреди толпы двое парней держали чернявого типа, одетого по-городскому. Они покраснели от натуги, но тип вырывался и последними словами костерил гере Пауля, маленького трактирщика. Тот с испуганным и растерянным видом жался к стойке.
– В сговоре он с ними! В сговоре! – орал горожанин.
– Сам ты в сговоре! – прогудел от дверной притолоки кузнец. – Наш Пауль – человек честный!
– Вор он! Я жаловаться буду! До Свартстейна дойду! Ворье! Все вы ворье!
– Заткните его, ребята, – гулко посоветовал кузнец. – А не то я сам…
– А кто мне ущерб возместит⁈ – выкрикнул буян. – Ты что ли, рожа чумазая⁈
– Я рожа⁈ – рявкнул кузнец, и, засучивая рукава, стал решительно проталкиваться сквозь народ.
– Давай, Йонас, врежь ему! – подзадорил кто-то. Чернявый оскалился, готовясь к драке.
Гере Пауль, точно очнувшись, вскинул голову. Лысина блестела от пота.
– Нет-нет, – торопливо пробормотал он. – Йонас, не надо… Йонас, стой! А вы, гере, простите покорно – кто же знал-то, что до такого дойдет…
– Что ты тут каешься⁈ Деньги мои верни! Иначе я тебя по миру пущу!
Горожанин одернул сюртук и, развернувшись, пошел прочь из дома, одарив на прощание трактирщика злобным взглядом. Откуда-то вывернулся подросток-слуга с куском замороженного мяса, подбежал к гере Паулю. Тот рассеянно посмотрел на свиную ножку, приложил к челюсти. Взъерошил парню волосы и понуро побрел на кухню.
Люди постепенно разбредались, пространство расчистилось, и тут Ларс заметил еще одно знакомое лицо.
Снорри Прищур неподвижно сидел на нижней ступеньке лестницы. Струйка дыма из трубки вилась над широкополой шляпой. Ларс сбежал по скрипучим доскам.
– Доброго утра, Прищур! Что за шум в такую рань?
– Утро, гере офицер, да только недоброе, – проворчал Снорри, едва повернув голову.
– Да что такое? – спросил Ларс, уже подозревая ответ.
Глаза Снорри зло блеснули.
– А то. Крепко спишь, гере офицер. Обнесли заведеньице-то.
Ларс оперся о перила. Так и есть. Молодец, Иверсен, долго засыпаешь, да сладко почиваешь.
– Как⁈ Когда⁈
– А ночью. Подцепили снаружи крючок на ставне, откинули. Вон, глянь, царапины от ножа на окне. Влезли, засовы сняли, дверь настежь…
Снорри часто-часто заморгал.
– Звездочку увели, – произнес он дрожащим голосом. – Зерно унесли, все до горсти.
– Твою ж…
Снорри тяжело поднялся на ноги, вцепившись в перила.
– Пошли, – коротко предложил он.
Пока Прищур заливал горе, Ларс без труда узнал подробности. Гере Пауль, бледный от пережитого потрясения, принес вчерашней тушеной баранины с капустой и печально поведал, как его ранним утром разбудила кухарка. Женщина поднялась растопить печь и заметила следы злодейства. Бросившись вниз, он к своему ужасу обнаружил, что дубовая дверь распахнута настежь, а ящики стойки взломаны и выдернуты. Но самое страшное: несгораемый шкаф…
– Неужели все-таки вскрыли? – удивился Ларс. – Такой ведь и ломом не возьмешь, от лязга весь дом проснется. А замок, вы сами говорили, с секретом.
Гере Пауль опустился на стул. Он все еще прижимал к щеке кусок мороженой свиной ножки. Челюсть порядком отекла.
– Не вскрыли, – ответил он, помедлив. – Унесли.
Унесли⁈ Бесшумно вывернули огромные болты, которыми сейф был прикручен к полу, подняли тяжеленный ящик и вытащили наружу⁈ Сколько же человек побывало здесь ночью⁈
Снорри поднял глаза от третьей кружки и угрюмо выругался.
В комнаты грабители подыматься не стали, видимо, решили, что дело того не стоит. Жаль, мрачно подумал Ларс, уж я бы эту мразь встретил… А вот конюшню навестили. Увели лошадей, общим числом шесть, и освободили от груза прищурову повозку.
Снорри ударил кружкой по столу, расплескивая остатки.
– Звездочка моя, – почти простонал он. – Твари…
Гере Пауль горестно скривился: видать, челюсть болела. Чернявый горожанин – младший компаньон известного в гераде купца Пенцлау, ночевавший в первом номере, лишился приличной суммы и пары коней и не медля сорвал злобу.
– Думаете на кого? – спросил Ларс, орудуя вилкой.
– Догадываюсь, гере. Не мы первые…
– Да Веснушка, кто ж еще! – рявкнул Снорри. – Есть у нас такая тварь. Раньше в Геслинге жил, за благородного считался. В карты с господами играл: с купцами, со старым бароном Дальвейгом, тем, что помер. А потом объявилась по осени шайка. Торпы грабила. Сначала и не знали, на кого думать: они рожи под шарфами да масками прятали. Да только однажды не свезло – признали его люди. С зимы вроде затаился, а теперь вот ожил. Ой, годы, годы мои… Был бы моложе, взял бы ружье, пошел бы в горы…
– И чего бы ты добился, Прищур? – возразил гере Пауль. – Кругом леса да ущелья, год шарь, не отыщешь.
– А ленсман на что? – спросил Ларс.
– А у нас нет ленсмана – только констебль да семерка егер-фогтов на весь герад. А мили-то несчитанные! Леса дремучие!
Местные за соседним столом потребовали добавки, и трактирщик поплелся за жареными колбасками.
– Ты-то куда теперь? – спросил Снорри.
– Дальше, – коротко ответил Ларс. Утешать он не умел. Что со слов толку?
– Прощевай, гере офицер. Твое здоровье.
И Снорри снова взялся за кружку.
Сборы были недолгими. Ларс уложил в сумку бритву и сверток с едой. Подумав, достал револьвер. Черная ребристая рукоятка удобно легла в ладонь. Ларс вытянул руку, любуясь оружием – единственной (кроме медали и конверта) ценной вещью среди его скарба. Это был шестизарядный «империор» с переломной рамкой. Последняя модель. Ларс выиграл его на стрелковом состязании, где выступал за свой Третий Остфельдский. Первый приз. Серьезная штука.
Ларс убрал револьвер обратно в кобуру, вскинул ремень сумки на плечо и пошел прочь.
К полудню он успел сделать несколько миль. Узкие полоски полей, обнесенные жердяными изгородями, сменились уступами, еще более крутыми, чем те, что он миновал вчера. Чувствовалось, что настоящие, великие горы уже совсем близко.
Пари́ло. Деревья лениво шелестели листвой, в кустарнике пересвистывались неизвестные Ларсу пичуги. Кое-где на дороге еще блестели лужи.
И снова ни одного человека не попалось навстречу.
Ларс давно снял куртку. Сапоги снова покрылись пылью. До Гёслинга – следующего пункта его маршрута – было топать и топать, но он твердо решил, что доберется туда сегодня же. Пора прекращать бесцельное странствование. Дела не ждут.
Когда солнце поднялось на середину неба, путник всё же решил устроить привал. Благо, вскоре обнаружилось подходящее место. Дорогу пересекал бурливый ручей. Он сбегал с покрытого орешником холма, шумел под деревянными мостками и исчезал в лощине по другую сторону проселка. Ларс расположился в тени склона и принялся за трапезу.
Еда была самая скромная: хлеб да ливерная колбаса. Обедая, Ларс в который раз задумался: как воры ухитрились бесшумно вынести денежный ящик и увести лошадей. Неужели никто во всей деревне не проснулся? Ведь на каждом дворе собаки…
Размышляя над этой странностью, Ларс достал из сумки фляжку и поднес к губам, но остановился. Вчера Снорри вылил туда остатки из бутылки. Пить произведение мастерицы-тещи сейчас Ларс не собирался – разморит на жаре. Завинтив крышку, он решил глотнуть воды из ручья, но после дождя с глинистого дна поднялось слишком много мути, и вода стала буроватой.
Надо подняться по течению, быть может, вода будет почище.
Однако сделать это оказалось не так-то просто. Берега выше по склону стали крутыми, а орешник рос так часто, что не позволял приблизиться к ручью. Проламываясь сквозь заросли, Ларс ругал себя за привередливость, но отступать не собирался: раз уж взбрело в голову напиться чистой воды, то надо ее добыть.
Наконец в орешнике появился просвет. Ларс зашагал быстрее и вскоре выбрался на поляну.
Он стоял на краю ровного клочка земли – террасы на склоне холма. Позади и по сторонам шелестели листьями орешник и молодые осинки, а впереди продолжался, становясь круче, подъем. Там виднелись прямые стволы сосен. Сама поляна густо заросла ежевикой и белыми неизвестными Ларсу цветами. Меж гладкими камнями вился ручей.
Ларс не ошибся. Вода здесь была прозрачной и вкусной. В самый раз и напиться, и умыться.
Путник уже собрался возвращаться к дороге и напоследок наклонился, чтобы намочить шейный платок, но внезапно остановился, по локоть погрузив руку в ручей. Течение трепало ткань, грозя унести с собой, но Ларсу было не до того.
Рядом с его ладонью на дне четко выделялся след подковы с буквой R на изгибе.
Глава 2
След
Укрывшись за валуном, Ларс мерил взглядом окрестности. Ладонь лежала на кобуре, но вытаскивать оружие он не спешил. Псы Вальмара, вдруг кто-то наблюдает с вершины? Пусть лучше думает, что путник дремлет у воды. Конечно, можно подняться и попытаться уйти тем же путем, но кто поручится, что он не получит пулю в спину?
Текли минуты. Ларс напряженно ждал, сам не зная чего: выстрела, окрика? Но вокруг было мирно. Струилась вода, проносились стрекозы. Нагретый солнцем камень пек лопатки. Неужто все зря? И никто не прячется в засаде?
Ларс решил рискнуть. Неторопливо поднялся из-за камня и, словно разминая затекшую шею, повертел головой, присматриваясь к зарослям. Все спокойно. Он поднял сумку и сделал несколько шагов вниз по склону, но тут же резко обернулся, готовый засечь любое движение.
Тишина. Кажется, представление прошло впустую. Он один.
Сплюнув с досады, – вот ведь, вертелся тут, словно фигляр ярмарочный, – капитан шагнул обратно к ручью. Отпечаток копыта никуда не делся, края его слегка оплыли: видно, лошадь ступила сюда некоторое время назад. Но вот загвоздка: откуда он взялся?
Трава по берегам ручья стояла высоко и прямо, кусты ежевики тоже не были потревожены. С вечера дождь не шел, и любое животное или человек оставили бы после себя явный след. Здесь же единственным таким следом был его собственный: узкая полоска примятой травы от орешника к ручью.
Пусть лошадку и звали Звездочкой, но не с неба же она упала?
Нужно было продолжать путь. Он должен поторопиться, чтобы успеть в город к вечеру. И Ларс прекрасно это понимал, но сердце уже билось чаще, и зажившие костяшки пальцев внезапно заныли, словно припомнив недавнее прошлое.
Где-то здесь, в чащобе, сидели ушлые ребята, которые решили, что могут прийти и взять. Просто прийти и взять, потому что они наглее и сильнее. У любого, кто был вчера на постоялом дворе. А он, Ларс Иверсен, там был.
Это как плевок в лицо. Утрешься – плюнут снова.
Так что же теперь стать осторожным и начать новую жизнь с кислого привкуса чужой слюны, стекающей по твоим губам?
Вот он, след подковы. Вот он, Ларс Иверсен, человек, привыкший делать дело сразу.
Ларс сжал кулак. Кое-кто чересчур прыткий уже узнал, как бьет эта рука. И если повезет, кто-то узнает снова.
– Ненавижу ворье! – честно предупредил он окрестные горы.
Когда солнце сползло к западу, Ларс сидел на поваленном стволе сосны и устало вытирал лицо шейным платком. Ноги гудели. Еще бы, шестой час лазить по здешним горам! И все без толку.
Следы он все же отыскал, тщательно прочесав берег ручья. Отпечатки единственной подковы пересекали поляну едва различимой цепочкой, вот только трава над ними стояла, словно нетронутая – заметишь, только ткнувшись носом в землю.
Цепочка выбиралась из зарослей – там Ларс наткнулся на рваный кусок мешковины – и уводила в лес. Ларс пошел туда и сразу же заблудился. Следы пропали на камнях. Он плутал наугад, и расщелины приводили его то к осыпи, то к бурелому, то тыкали носом в гранитную скалу.
Стало яснее ясного: найти кого-либо в горном лабиринте незнакомый с местностью человек не сможет никогда и ни за что. Время потрачено впустую. Утрись, Ларс Иверсен. Засунь свою гордость подальше и возвращайся на дорогу.
В орешнике затрещала сорока. Ларс едва повернулся на звук, как птица выпорхнула из укрытия и, негодующе покачивая длинным хвостом, понеслась прочь. Кусты ниже по ущелью зашевелились. Мгновение спустя Ларс уже лежал на земле. Дикий зверь? Или снова, как там, на поляне, ложная тревога? Он и сам не знал, что лучше.
Ветки раскачивались все ближе и ближе. Среди листвы мелькнуло красное, раздался громкий треск, и из кустарника вывалился человек. Поскользнувшись на влажной земле, он не удержался и скатился на дно ущелья. Ларс едва не бросился за ним, но вовремя остановился: не следовало выдавать себя раньше времени.
Человек встал на ноги и с руганью начал стряхивать грязь с колен. Ларс видел его голову, обвязанную красной тряпицей, и истертую кожу безрукавки, остальное загораживал орешник. Ларс осторожно отвел ветки в сторону, и тут человек выпрямился.
Крепкий парень с заросшим черной щетиной лицом. Рукава грязно-серой рубашки подвернуты по локоть, на плече висит ружье. У пояса связанные тушки зайцев. Обычный охотник вышел проверить силки.
И все же чутье подсказывало: что-то не так. Парень повернулся и побрел вглубь ущелья. Ларс уже побывал там и знал: оно оканчивается скальным тупиком. Что там забыл охотник?
Кожаная безрукавка уже скрылась из виду. Ларс, прячась в орешнике, спустился по склону и поспешил следом.
Скалы высились здесь, наверно, со времени великанов-йотунов. Ущелье было узким и темным, в вышине еле виднелся кусочек неба. Обладатель кожаной безрукавки словно испарился.
