Текст книги "Хасидские предания"

Автор книги: Мартин Бубер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

пришли к Шеломо и впали в продолжительный экстаз, пока он

произносил псалом перед тем, как благословить их. Таниа и сам

высоко отзывался о Шеломо, говоря, что он "на ладонь выше

мира". Но также рассказывают, что после того, как равви Мен-

дель из Витебска уехал в Палестину и некоторые его хасидим

думали присоединиться к равви Шеломо, Таниа отговорил их

теми же самыми словами: "Как же вы можете отправиться

к нему? Ведь вы знаете, что он – на ладонь выше мира!"

– подразумевая, что, хотя экстазы Шеломо весьма похвальны,

они не имеют для людей большой пользы. В этих словах кроется

ключ к разгадке того, что произошло между этими двумя равви

позже. В период кризиса хасидской школы в Карлине, вызван-

ного главным образом растущим влиянием Тании, равви Шело-

мо решает поселиться в районе Витебска, который ранее был

областью равви Менделя, но к тому времени уже попал в сферу

влияния Тании; поэтому равви Шеломо пошел к нему, прося

о согласии на переселение. Рав выдвинул три условия, глубоко

характеризующих и Шеломо, и его самого: равви Шеломо не

должен с пренебрежением относиться к книжникам; он не должен

пренебрегать "естественным благочестием" (то есть благочести-

ем без экстаза); он не должен впредь говорить, что цадику

следует в первую очередь пасти свою паству (этой фразой Шело-

мо выражал мысль, что главная функция цадика – быть посред-

ником). Шеломо принял два первых условия, но отказался при-

нять третье и поэтому не стал переселяться. Позднее он снова

приезжал к раву, и между ними была продолжительная дискус-

сия, о которой – как считают хасидим – последователи Хабада

– и говорить-то не стоит из-за ее скандального характера.

В период трагической для Польши войны 1792 года, во время

которой Шеломо умер, он молился за Польшу, а Таниа, как

и двадцать лет спутя во время войны с Наполеоном, – за

Россию. Согласно традиции, считающей Шеломо из Карлина

реинкарнацией первого, страдающего Мессии, который возрож-

дается "из поколения в поколение", равви Шеломо был убит

казачьей пулей во время молитвы, но и после смерти он продол-

жает свой молитвенный подвиг.

Самый младший из учеников Великого Маггида, равви Изра-

эль, маггид из Кожниц, явил более благородную и более цельную

форму молитвенной способности, отличавшей равви Шеломо.

Легенды повествуют о том, что Баал Шем обещал одному пере-

плетчику и его жене, что в преклонном возрасте у них родится

сын, потому что в субботу они обрадовали его сердце своей

радостью. Их сын, равви Израэль, был очень слабым, в течение

всей жизни много болел и часто был на пороге смерти, но его

молитвы обладали такой силой, что целые толпы верующих на

молитве завороженно смотрели на его тщедушное тело, словно

бы перед ними был прославленный генерал. Когда Великий

Маггид умер, равви Израэль стал учеником равви Шмелке, за-

тем, после смерти Шмелке, – учеником равви Элимелека, затем

– учеником равви Леви Ицхака. В самом расцвете своей жизни

и деятельности он все равно еще желал оставаться учеником.

Когда равви Израэль цитировал слова талмудических или более

поздних учителей, он произносил их имена со страхом и трепе-

том. Накануне Йом-Кипура к дверям его дома обычно собира-

лись все члены общины: мужчины, женщины, дети; они стояли

и со слезами и рыданиями молили об искуплении. Равви Израэль

выходил к ним; плача, он падал на землю и восклицал: "Я

гораздо больший грешник, чем вы все!" Так они плакали вместе,

а затем вместе шли в синагогу, чтобы произнести молитву "Кол

Нидре"*. Сила живой молитвы равви Израэля (о которой он

однажды сказал, что ее назначение – пробуждать и возвышать

"мертвые" молитвы) постоянно исходила даже от его кровати, на

которой он лежал во время своих частых болезней. Люди стека-

лись к нему отовсюду: иудеи, и простые крестьяне, и богачи,

приходили к нему за благословением, заступничеством или прос-

то чтобы взглянуть на него. Ни один цадик со времен Баал Шема

не исцелил столько бесноватых, доверившихся ему, сколько рав-

ви Израэль. Легенды сообщают даже о том, что он сыграл

важную роль в истории: говорят, что он предсказал триумф

Наполеона, а затем и его падение; причины же победы России

в войне легенды видят в силе молитв равви Израэля.

Равви Иаков Ицхак из Люблина, друг равви Израэля и его

товарищ сначала по школе Великого Маггида, а затем – по

школам равви Шмелке и равви Элимелека, также принимал

активное участие в космической борьбе. Он прозван Ясновидцем,

поскольку обладал интуицией, гораздо более сильной, чем его

учитель равви Элимелек. Один из учеников Иакова Ицхака гово-

рил: "Если мне позволено будет сказать, то замечу, что даже

у равви Реб Мелека не было таких глаз, как у Люблинского

Ясновидца". Иаков Ицхак был единственным цадиком, удостоен-

ным людьми прозвища Ясновидец, которое в данном случае,

правда, имеет несколько иной смысл, чем эпитет, употребляв-

шийся по отношению к библейским пророкам. Пророк – это

уста воли Божьей. Будущую реальность он ни видит, ни пред-

сказывает. Будущее интересует его лишь постольку, поскольку

его нельзя ухватить и постичь как реальность, поскольку оно

всегда сокрыто в воле Бога и также в свободных отношениях

человека с божественной волей и поэтому некоторым образом

зависит от внутреннего решения человека. Ясновидец же в хасид-

ском понимании этого слова, напротив, видит будущее, видит

постольку, поскольку оно присутствует как реальность в про-

странстве и времени; это видение выходит за рамки того, что

воспринимают органы чувств, за пределы того, что может по-

стичь разум в процессе становления на основании своего обраще-

ния к прошлому и познания настоящего через познание прошло-

го. Таким образом, Люблинский равви мог узнавать не только

будущие события и судьбы людей, но и происхождение душ своих

посетителей (которые, согласно учению о генеалогии душ, об-

ладают своими собственными законами размножения) и их миг-

рации. И узнавал он это, читая то, что было запечатлено у них на

лбах, или даже то, что они писали ему в записках с прошениями.

Бесчисленное количество людей приходило к равви Иакову Ицха-

ку, чтобы просветить свои души и озарить их светом его глаз.

Ученики же чувствовали себя под покровом исходившего от

Ясновидца обаяния в полной безопасности, настолько, что, когда

сидели внутри ограды его дома, забывали об изгнании и ощуща-

ли себя словно в Иерусалимском Храме. Но сам равви никогда не

забывал об изгнании. Он был полон непрерывного ожидания часа

искупления; наконец. Ясновидец организовал тайные ритуалы,

в которых сыграл основную роль и которые он и несколько

других цадиким – среди них были Израэль из Кожниц, против-

ник Наполеона, и Мендель из Рыманова, сторонник Наполеона,

– провели с целью превращения наполеоновских войн в послед-

нюю предмессианскую битву Гога и Магога. Все три руководи-

теля этой мистической процедуры скончались в течение следую-

щего года'. Они хотели "ускорить наступление конца" и умерли

при его приближении. Магия, которую Баал Шем всегда держал

в узде, вырвалась здесь на свободу и сделала свое разрушитель-

ное дело.

Барух из Мезбижа (ум. 1811) рос и воспитывался у Великого

Маггида, но большую часть жизни провел, держась в отдалении

от остальных его учеников. Он был младшим из двух сыновей

Одели, дочери Баал Шема. Старший брат Баруха, Эфраим, кото-

рого дед успел обучить сам, был тихим и болезненным челове-

ком. Нам он известен только своей книгой, где цитирует и толку-

ет поучения Баал Шема и излагает легендарные анекдоты о нем,

которые – вместе с похожими записками равви Иакова Иосифа

из Польного – образуют ядро легендарной биографической

традиции. Помимо этого в своей книге Эфраим приводит описа-

ние собственных снов, в которых ему часто являлся Баал Шем.

Совсем иным человеком был равви Барух: полным проти-

воречий и тем не менее необычайно цельным. Существует мно-

жество достоверных сведений о свойственных Баруху интересе

к богатству и власти, гордости и любви к роскоши, но и того, что

нам известно, достаточно, чтобы понять причины его столкнове-

ний с большинством видных цадиким его времени, хотя почти

всегда не он был их инициатором. Но было бы ошибкой причис-

лять его к категории позднейших, выродившихся цадиким. Мно-

гое из того, что говорил он сам и говорили о нем, доказывает,

что равви Барух жил как подлинный мистик. Но форма его

мистической жизни не слишком гармонировала с миром людей.

Это заставило Баруха относиться к здешнему миру как к чужой

стране, в которой он находится в изгнании, и считать своей

обязанностью бросать этому миру постоянный вызов и все время

противостоять ему. Предпочтение, отдаваемое равви Барухом

Песни Песней, которую он читал с невероятным рвением и легко-

стью, помогает нам пролить свет на его душу. Не менее важен

и тот факт, что однажды равви Барух назвал Бога и себя двумя

чужаками в неведомой стране, двумя отверженными, ставшими

вследствие этого близкими друзьями. Но портрет его души,

проступающий из всего сказанного, будет неполным, если не

сказать о том, что Барух любил интерпретировать события

' Я уже упоминал об этих событиях в своей книге «Гог и Магог» (английское

название: "For the Sake of Heaven").

и случаи из собственной жизни (порой кажущиеся довольно

тривиальными) как символы небесных событий и хотел, чтобы

и другие люди понимали их так же. Тем не менее при более

глубоком анализе становится ясно, что его намерения были

далеки от того, чтобы просто прославиться. По-видимому, на

самом деле равви Барух стремился к тому, о чем однажды

сказал, что скорее согласится быть немым, нежели "греметь

прекраснозвучием", то есть говорить для одного удовольствия

слушателя, а не стремиться открыть перед ним врата истины.

Нам следует согласиться с равви Израэлем из Рижина, правну-

ком Великого Маггида, как-то сказавшем о равви Барухе следую-

щее: "Когда к равви Реб Баруху приходил мудрец, то мог черпать

из него ковшом страх Божий, а когда к нему приходил дурак, то

становился чем-то большим, чем просто дурак". И это уже не

позволяет относиться к равви Баруху как к цадику, далекому от

людей.

ИЗРАЭЛЬ БЕН-ЕЛИЕЗЕР,

БААЛ ШЕМ ТОВ

ДРЕВО ПОЗНАНИЯ

Рассказывают, что, когда все души пребывали в душе Адама*,

в час, когда он стоял у Древа Познания, душа Баал Шем Това

ускользнула оттуда и не вкусила от плода Древа.

ШЕСТЬДЕСЯТ ГЕРОЕВ

Говорят, что душа равви Израэля бен-Елиезера отказывалась

нисходить в этот низший мир, потому что страшилась огненных

змиев, мерцающих в каждом поколении людей, и опасалась, что

от их воздействия бодрость ее ослабнет и в конце концов она

потеряет это качество. Поэтому душе равви была дана охрана из

шестидесяти героев, подобных тем шестидесяти, что стояли у ло-

жа царя Соломона*, охраняя его от ужасов ночи. Эти шестьдесят

героев, которые должны были оберегать душу равви, – шесть-

десят душ цадиким, учеников Баал Шема.

ИСПЫТАНИЕ

Рассказывают.

Равви Елиезер, отец Баал Шема, жил в деревне. Он был столь

гостеприимен, что, поместив на окраинах деревни своих слуг,

приказал им останавливать всех бедных странников и пригла-

шать их к нему в дом, где давал им пищу и кров. Небеса

возрадовались его деяниям, но решили испытать. Это вызвался

сделать Сатана, однако пророк Илия уговорил, чтобы послали

его. Приняв вид бедного странника, с мешком и посохом, в пол-

день в субботу он пришел в дом равви Елиезера и, войдя,

поприветствовал его. Равви Елиезер не погнушался принять это-

го странника. Он пригласил его к столу и предоставил ему кров

в своем доме. Утром, когда странник ушел, равви не произнес

в его адрес ни слова укора. Тогда пророк Илия, приняв свой

собственный облик, явился равви Елиезеру и обещал ему, что

у него родится сын, который поможет глазам народа Израиля

узреть свет.

СЛОВА ОТЦА

Отец Израэля скончался, когда сын был еще маленьким маль-

чиком. Когда он почувствовал приближение смерти, то взял сына

на руки и сказал: "Я чувствую, что ты станешь светочем моим,

хотя я этого и не увижу. Но, дорогой сын, помни, что во все дни

твои с тобой будет Бог и благодаря этому ничто в мире тебе не

будет страшно".

Израэль хранил эти слова в сокровищнице своего сердца.

ТЩЕТНЫЕ УСИЛИЯ

После смерти отца Израэля люди, ради памяти равви Ели-

езера, взяли на себя заботу о его сыне. Они отправили Израэля

к меламмеду*.

Мальчик учился прилежно, но то и дело убегал куда-то на

несколько дней. Его искали и находили где-нибудь в лесу, одного.

Такое поведение объясняли тем, что он был сиротой, за которым

никто как следует не следил. Израэля вновь отсылали к мелам-

меду, но он снова убегал и прятался в лесах. Наконец люди

поняли, что перед ними – человек великий и возвышенный,

и оставили мальчика в покое.

ПЕРВОЕ СРАЖЕНИЕ

Когда Израэль вырос, он стал работать помощником учи-

теля. Рано утром он ходил по домам и собирал детей; затем вел

их в школу и в Дом Молитвы. Ясным и отчетливым голосом он

произносил вместе с ними те слова молитвы, которые произ-

носятся хором, такие, как "Амен, да святится великое имя Его во

веки веков". Ведя детей, Израэль пел им песни и учил их петь

вместе с собой. После того как он отводил их обратно по домам,

Израэль, по своему обыкновению, уходил в поля и леса.

Хасидим говорят, что Силы Небесные каждое утро радуются

тем песням, которые в их честь поют люди, так же, как они

когда-то радовались песне левитов в Храме Иерусалима. Часы,

когда обитатели Небес собираются вместе, чтобы послушать

песнопения смертных, – это и есть часы молитвы. Но и Сатана

не дремлет. Ему хорошо известно, какими способами можно

установить свою власть на земле. Так, он выбирает како-

го-нибудь колдуна, входит в его тело, и тот становится обо-

ротнем.

Однажды, когда Израэль с несколькими из своих подопечных

шел по лесу и пел, их напугал такой оборотень. Дети, увидев

чудовище, с криками разбежались кто куда. Некоторые из них

даже заболели от такого потрясения, так что, когда дети пришли

домой, родители решили больше не доверять их Израэлю. Но

тот помнил предсмертные слова отца. Он пошел по домам,

обещая людям защитить их детей, и уговаривал их снова до-

вериться ему, пока те не согласились. И вот однажды, когда

Израэль опять повел детей через лес, он захватил с собой креп-

кую палку и, когда оборотень опять напал на них, так ударил его

промеж глаз, что тот сразу свалился. А на следующий день

колдун был найден мертвым в своей постели.

ЗАКЛИНАНИЕ

После этого Израэль стал прислужником в Доме Учения*. Он

должен был присутствовать там днем и ночью. Израэль чувство-

вал, что Небесам угодно, чтобы его рвение и усердие в служении

Господу до времени оставалось в тайне, поэтому он сделал своей

привычкой спать, когда другие люди, служившие в Доме Учения,

бодрствовали, а молиться и изучать Тору, когда те спали. И все

стали думать, что Израэль дни и ночи напролет только и делает,

что спит. Между тем хасидим рассказывают о многих чудесах,

случившихся в те дни.

До Баал Шем Това, рассказывают хасидим, жил некий чудо-

творец по имени Адам. Никто не знает, где он жил, но скорее

всего – в Вене, столице империи. Как и многих чудотворцев до

него, Адама называли Баал Шемом, то есть "владеющим Име-

нем Божиим", потому что он знал тайну полного имени Господа

и мог, произнося это Имя, творить чудеса и лечить недуги людей,

как телесные, так и душевные. Когда этот человек понял, что

скоро умрет, он еще не знал, кому оставит древние письмена,

благодаря которым он постиг тайну Божьего Имени, письмена,

начертанные еще рукой патриарха Авраама. Хотя единственный

сын Адама был человеком ученым и глубоко верующим, он все

же не подходил для такого наследства. И тогда Адам во сне

спросил Небеса, что он должен делать, и получил ответ, что

письмена необходимо передать в город Окуп равви Израэлю

бен-Елие^еру, которому только что исполнилось четырнадцать

лет. На смертном одре Адам велел своему сыну выполнить это.

Когда сын Адама приехал в Окуп, ему сначала было трудно

поверить, что какой-то прислужник в Доме Учения, которого

считали глупым и необразованным, может быть человеком, кото-

рого он разыскивает. Он остался с юношей в Доме Учения,

поближе узнал его и понял, что Израэль скрывает от мира свой

истинный характер и способности. Тогда сын Адама сказал, кто

он и зачем пришел, передал Израэлю письмена и сказал, что

поможет ему постичь их, если юноша станет его слугой. Израэль

согласился с тем условием, что их договор останется в секрете

и что он какое-то время будет служить пришельцу. Сын Адама

снял небольшой уединенный домик за городом, а люди были

только рады тому, что Израэль уйдет туда и станет там слугой.

Они думали, что столь набожный и ученый человек заботится

о юноше ради памяти его отца.

Однажды сын равви Адама стал просить Израэля прочесть

с ним заклинание, помогающее вызвать Принца Торы*, так, как

это было предписано в переданных юноше письменах. Они хо-

тели спросить Принца Торы о некоторых трудных местах Писа-

ния. Израэль сперва стал отказываться, потому что решил, что

это слишком непосильное дело, но в конце концов поддался

уговорам и согласился. Они постились от субботы до субботы,

очистились в бане, и – на исходе субботы – выполнили пред-

писанные письменами ритуалы. Но из-за того, что душа сына

Адама не обрела полного сосредоточения, произошла ошибка:

вместо Принца Торы явился Принц Огня, который сразу же

захотел сжечь весь город. И только благодаря усилиям Израэля

город был спасен.

Спустя некоторое время сын Адама стал уговаривать юношу

предпринять еще одну попытку. Израэль упорно не соглашался

вновь предпринимать то, что, очевидно, не было угодно Небесам.

Но когда сын Адама призвал юношу именем своего отца,

завещавшего Израэлю чудесные писания, тому не оставалось

ничего другого, как согласиться. И снова они постились от

субботы до субботы. Снова очищались в бане. Снова на исходе

субботы выполнили предписанные письменами ритуалы. И вдруг

неожиданно юноша вскричал, что ангел предписывает им бодр-

ствовать всю ночь и не смыкая глаз напряженно вглядываться

до рассвета в темноту. В противном случае они умрут. И вот

уже перед рассветом сын равви Адама не смог больше бороться

со сном. Он повалился и заснул. Израэль тщетно пытался

его разбудить. Так умер сын равви Адама; его похоронили

с большими почестями.

ЖЕНИТЬБА

Молодой Израэль бен-Елиезер был помощником учителя

в маленькой общине недалеко от города Броди. Никто о нем

ничего толком не знал, однако дети, которых он учил, были

такими счастливыми и выказывали такое рвение в учении, что

и отцы стали восхищаться молодым Израэлем. Немедленно рас-

пространился слух о том, что он очень мудр, и люди стали

приходить к нему за советом. Когда возникал какой-нибудь спор,

посредником для его разрешения звали молодого помощника

учителя, и он делал это столь хорошо, что обе стороны, и истец,

и ответчик, оставались довольны, более того – приходили в не-

описуемый восторг.

В то время жил в Броди известный ученый муж, равви Гершон

из Китова. Его отец, равви Эфраим, однажды затеял тяжбу

с неким человеком из той общины, где учительствовал Баал Шем.

Равви Эфраим считал, что для разрешения тяжбы им необходимо

отправиться в Броди и предстать на суд Торы*. Но его против-

ник в ответ постоянно говорил о мудрости и справедливости

молодого учителя, так что равви Эфраим в конце концов решил

пойти к молодому Израэлю. И когда он вошел к учителю в дом

и взглянул на него, то был поражен, потому что увидел, как изо

лба Израэля исходит сияние. Знак этот равви Эфраим уже видел

однажды (и с тех пор никогда его не забывал): такое же сияние

исходило изо лба его собственной дочери, когда она только что

родилась и повивальная бабка показывала отцу новорожденную

девочку. Равви Эфраим опустил взор, его язык словно оцепенел,

и он долго не мог изложить свою просьбу. Когда он вновь

поднял глаза, сияние исчезло. Тогда равви Эфраим смог гово-

рить. Израэль выслушал его, задал вопросы, выслушал ответы и,

наконец, произнес решение. Тут же в сердцах спорщиков воца-

рился мир, и им казалось, что они удостоились лицезреть само

сияние справедливости.

Спустя какое-то время равви Эфраим снова приехал к Баал

Шему и просил его взять в жены свою дочь. Израэль согласился,

но настоял на двух условиях: их соглашение до времени будет

тайным, а в брачном договоре, который они составят, не будет

упомянуто о его образовании; должно стоять только имя: "Изра-

эль бен-Елиезер", ибо, добавил Баал Шем, "мужем своей дочери

ты желаешь видеть меня, а не мое знание". Равви Эфраим принял

эти условия, и все было сделано, как хотел Израэль.

Вернувшись из этой поездки домой, равви Эфраим внезапно

почувствовал себя больным и через несколько часов скончался.

Его сын, равви Гершон из Китова, как подобает похоронил отца.

Разбирая его бумаги, равви Гершон обнаружил брачный до-

говор, согласно которому его сестра была обещана в жены

человеку, который, как казалось, не был учен и происходил из

безвестного рода, поскольку рядом с именем не были указаны ни

его образование, ни его род. Не был упомянут даже город, где

этот человек живет. Равви Гершон немедленно сообщил об этом

странном договоре сестре, которая, не раздумывая, ответила, что

на то была воля отца и поэтому только этот брак и никакой иной

будет для нее самым лучшим.

Израэль же тем временем ждал, покуда закончится учебный

год. Родители учеников не хотели его отпускать, но ему удалось

уговорить их отпустить его. Сняв учительское платье, Израэль

облачился в короткий овчинный полушубок, опоясался широким

кожаным ремнем и стал похож на крестьянина, а для пущей

убедительности он перенял также крестьянскую речь и повадки.

В таком виде он пришел в Броди в дом равви Гершона и встал

в дверях. Книжник, занятый сравнением нескольких комментари-

ев к одному трудному месту в Талмуде, приказал дать денег

Израэлю, который показался ему жалким странником, но тот

ответил, что ему нужно поговорить с равви Гершоном о чем-то

важном. Они вышли в боковую комнату, и тогда Израэль сказал,

что пришел за женой. Едва сдерживаясь, Гершон позвал сестру,

чтобы она взглянула на человека, которого отец избрал ей в му-

жья. Но та лишь промолвила: "Если так решил отец, то это

угодно Богу", – и сказала, чтобы готовили свадьбу. Перед тем

как удалиться в брачные покои, Баал Шем открыл жене свой

секрет, а та обещала, что не выдаст его, что бы ни случилось.

Израэль сказал ей также, что впереди их ждут великая бедность

и большие испытания. Но жена на это лишь ответила, что пусть

все будет так, как будет.

После свадьбы равви Гершон день за днем пытался обучить

своего невежественного зятя Торе, но тот не мог запомнить ни

единого слова. Наконец равви Гершон сказал сестре: "Мне

стыдно за твоего мужа. Будет лучше, если ты с ним разведешься.

Но если ты не хочешь, я куплю вам коней и повозку и ты

поедешь с ним, куда пожелаешь". Женщина с радостью выбрала

второе.

Они ехали до тех пор, покуда не прибыли в один маленький

городок у подножия Карпат, где женщина решила остаться.

Израэль ушел в горы, построил там себе хижину, стал добывать

глину и делать из нее кирпичи. Два-три раза в неделю жена

приходила к нему, помогала укладывать кирпичи на тележку,

везла их в город, где продавала. Когда Израэля начинал мучить

голод, он вырывал маленькую ямку, клал туда муку, доливал

воды, замешивал, затем сушил на солнце и так получал хлеб.

ГОРА-СПАСИТЕЛЬНИЦА

Рассказывают.

Вершины гор, на прекрасных склонах которых жил Израэль

бен-Елиезер, круты и неприступны. В часы созерцания он любил

забираться на них и долго стоять где-нибудь в уединении. Однаж-

ды Баал Шем так глубоко погрузился в свои размышления, что

забыл о том, что стоит на краю пропасти, и занес над обрывом

ногу. В ту же минуту соседняя гора сошла со своего места,

придвинулась вплотную к той, на которой стоял Баал Шем, и он

мог спокойно продолжать свой путь.

РАЗБОЙНИКИ

Рассказывают.

Банда разбойников, обитавшая на востоке Карпат, постоянно

наблюдала чудеса, происходившие при появлении Баал Шема.

И вот однажды они пришли к нему и велели следовать с ними

в Землю Израиля, но особым путем – через пещеры и ходы

в земле, потому что они слышали (неизвестно откуда), что Баал

Шем давно хочет отправиться в Израиль. И вот он последовал

с разбойниками, впрочем, не без неохоты. Ущелье, по которому

они шли, было сырым и топким. Через него вела лишь одна

узенькая тропинка, по которой и шли путешественники друг за

другом, след в след. Время от времени, однако, встречались

заболоченные места, которые приходилось заваливать камнями.

Разбойники шли первыми, Баал Шем – за ними. Вдруг он увидел

пламенный меч*, запрещавший ему следовать дальше. Тогда

Баал Шем повернулся и пошел домой.

ПРЕПОНЫ ДЛЯ БЛАЖЕНСТВА

Баал Шем однажды спросил своего ученика, равви Мейра

Маргалиота: "Мейр, помнишь ли ты ту субботу, когда начал

изучать Пятикнижие? Большая комната в доме твоего отца была

полна гостей. Они подняли тебя на стол, и ты читал им то, что

выучил за день".

Равви Мейр ответил: "Конечно, помню. Но неожиданно мать

бросилась ко мне и сняла со стола как раз на середине того, что

я произносил. Отец возмутился, но она указала ему на человека,

стоявшего в двери. Он был одет в короткий полушубок, какие

носят крестьяне, и как-то странно на меня смотрел. Все поняли,

что мать испугалась дурного глаза. Даже когда этот человек

ушел, она то и дело продолжала поглядывать на дверь".

"Так это был я, – сказал Баал Шем. – В те минуты твою

душу мог бы озарить великий свет. Но страх людской воздвиг

крепкие стены, и свет не смог к тебе пробиться".

ПЕРВЫЙ

Когда равви Израэль бен-Елиезер работал ритуальным убой-

щиком скота в селении Кошиловиц, он никому не открывался,

и все считали его простым мясником. В то время равом в сосед-

нем городе Ясловице был равви Зеви Гирш Маргалиот. У него

было два сына, Ицхак Дов Баэр и Мейр. Ицхаку тогда испол-

нилось семнадцать, а его брату – одиннадцать. Неожиданно

обоих мальчиков охватило непреодолимое желание посетить

убойщика скота в Кошиловице. В своем желании они не видели

никакого смысла, и, хотя каждый рассказал брату о том, что

чувствует, мальчики не понимали, что происходит; однако они

решили никому не рассказывать о том, что случилось, даже отцу.

И вот однажды братья покинули дом и отправились к Баал

Шему. О чем они говорили при встрече, ни равви, ни ученики

никогда не рассказывали. Братья решили остаться у Баал Шема.

Дома же их искали. Осматривали и город и окрестности. В Ко-

шиловице тоже прошлись по всем домам. Наконец мальчиков

нашли и отправили домой. Отец был так рад их возвращению,

что несколько дней не задавал им никаких вопросов. Но в конце

концов он все же очень деликатно спросил их, что такого замеча-

тельного они нашли в убойщике скота из Кошиловица. "Об этом

невозможно рассказать, – ответили братья. – Но поверь нам,

этот человек мудрее и преданнее Богу, чем весь мир".

Позднее, когда Баал Шем стал знаменит, братья крепко при-

вязались к нему и ежегодно его навещали.

ШАУЛ и ИВАН

Рассказывают.

Однажды, когда равви Мейр Маргалиот, автор книги "Про-

светитель путей", приехал со своим семилетним сыном в гости

к Баал Шему, хозяин уговорил его оставить мальчика на какое-то

время у него. Так маленький Шаул остался в доме у Баал Шема.

Вскоре Баал Шем, взяв мальчика и своих учеников, отправился

в путешествие. Как-то он остановил свою повозку у деревенского

постоялого двора, куда затем вошел со своими спутниками.

Внутри играли на скрипке; крестьяне и крестьянки танцевали.

"Что-то ваша скрипка плохо играет, – сказал Баал Шем.

– Пусть лучше мальчик, что со мной, споет вам, а вы спляшите".

Крестьяне согласились. Мальчика поставили на стол, и своим

серебряным голосом он запел хасидскую плясовую песню без

слов, под которую ноги у крестьян задвигались сами. В бешеном

темпе, безумные от счастья, они плясали вокруг стола. Затем

один из них, некий юноша, вышел вперед и спросил мальчика:

"Как тебя зовут?" "Шаул", – ответил тот. "Спой еще". Мальчик

запел другую песню, а юноша пустился в пляс под нее. И вот

посреди танца он стал повторять: "Ты – Шаул, я – Иван! Ты

– Шаул, я – Иван!" Наплясавшись вволю, крестьяне угостили

Баал Шема и его учеников водкой, и все вместе пили.

Спустя тридцать лет равви Шаул, ставший богатым торгов-

цем и знатоком Талмуда, ехал куда-то по своим делам. Неожи-

данно на него напали разбойники, отняли все деньги и собира-

лись убить. Он молил их сжалиться над ним, они послушались

и взяли его с собой в свой стан. Атаман разбойников, увидев

равви Шаула, внимательно на него посмотрел. "Как тебя зовут?"

– спросил он. "Шаул", – ответил равви. "Ты – Шаул,

я – Иван", – вдруг сказал атаман разбойников и повелел своим

людям вернуть равви Шаулу деньги и повозку.

КРЕСТЬЯНИН И ИСТОЧНИК

Рассказывают.

Когда равви Израэль бен-Елиезер жил в селении Кошиловиц, он

часто купался в источнике неподалеку от селения. Когда источник

замерзал, Баал Шем делал в нем полынью и купался в ней. Однажды

крестьянин, дом которого был около источника, увидел, что во

время купания нога равви примерзла ко льду, и тот, отдергивая ее,

содрал кожу до крови. Тогда крестьянин вышел и постелил соломы,

чтобы Баал Шем мог впредь купаться спокойно. Однажды равви

Израэль спросил этого крестьянина: "Чего бы тебе больше хотелось:

стать богатым, умереть старым или получить власть?" Крестьянин

ответил, что ему нравятся все три вещи. Тогда Баал Шем построил

ему рядом с источником баню. Вскоре разнесся слух, что больная

жена крестьянина искупалась в источнике и стала здоровой. Слава

этой целительной воды распространялась все шире и шире, покуда

о ней не прослышали врачи, которые пожаловались властям, и те

закрыли баню. Но к тому времени крестьянин, который владел

баней, уже достаточно разбогател за счет ее посетителей, и местные

жители выбрали его своим старостой. Он продолжал купаться

в источнике каждый день и дожил до глубокой старости.

Когда равви Элимелек из Лиженска однажды сказал, что пост

больше не является служением, его спросили: "А разве Баал Шел

Тов не постился очень часто?"

Равви Элимелек ответил: "Когда Баал Шем был молодым, он

обычно на исходе субботы брал шесть хлебов и кувшин с водой

и уединялся на целую неделю. В пятницу, когда он собирался

домой, то поднимал свой мешок и, замечая его тяжесть, откры-

вал и находил все шесть хлебов нетронутыми. Это его всегда

очень удивляло. Только такой пост и можно считать постом!"

стук в окно

Случилось как-то во дни юности Баал Шема, что в пятницу

у него в доме не нашлось ничего для того, чтобы можно было