Текст книги "Ночной полдник"
Автор книги: Марта Акоста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– Да иди ты! Серьезно?
Я порадовалась, что хоть кто-то по-настоящему ужаснулся тому, что мне пришлось испытать, и я изложила Скипу официальную версию случившегося.
– А ты здесь живешь? – поинтересовалась я.
– Нет, у меня было несколько встреч со спонсорами нового проекта и с придурочным сценаристом. – Он изобразил человека с картины Эдварда Мунка «Крик».
– Значит, ты по-прежнему занимаешься кино?
– Да, продюсирую, в основном остросюжетное кино. – Скип перечислил несколько фильмов; кое-какие названия показались мне знакомыми. – Все это я и компания из Университета второсортных пижонов.
Мы оба надменно хихикнули – выпускники ПУ так всегда хихикают, когда произносят прозвище УВП – конкурирующего частного университета.
– Я написала несколько пробных сценариев, – призналась я. – Но так и не получила ни одного одобрения.
Скип презрительно щелкнул пальцами.
– Пробные сценарии – вещь бессмысленная. Нужно познакомиться с кем-нибудь, назначить встречу, попытаться впарить и только потом тратить силы и набрасывать сценарий.
– Ну вот я с тобой и познакомилась, – подытожила я.
– Да, ты со мной познакомилась. – Одарив меня долгим взглядом, Скип сказал: – Вы с Беккетт-Уизерспуном были весьма странной парой, верно?
– Мы не были парой. Если ты имеешь в виду, что все это смахивало на «Историю любви» и «Встречу двух сердец», потому что он чистокровный богатый американец из правящих кругов, а я чокнутая латина-гуманитарий, тогда ты прав – да, мы были странной парой.
Скип рассмеялся.
– А ты смешная.
Мы поболтали о том времени, когда учились в ПУ, и о том, как нам нравились все фильмы, которые показывали в университетском городке. Мы обсудили Хичкока, Феллини, французскую новую волну, Лину Вертмюллер и фильмы-нуар. Я горевала по поводу недостатка режиссеров женского пола и нехватки женских переживаний в кино, а Скип размышлял о японских научно-фантастических фильмах пятидесятых и шестидесятых годов.
– Годзира – политический персонаж, а сам фильм был аллегорией разрушений Второй мировой войны, – заявил он. – Однако название фильма изменили на «Годзилла», дублировали его, и весь мощный символизм пропал. [51]51
Годзира – комбинация из двух японских слов: «горира» (горилла) и «кудзира» (кит).
[Закрыть]
Я потрясенно уставилась на него.
– Ты даже не представляешь, как поразительно то, что ты сказал! Свою последнюю работу – цикл из двух новелл – я написала под влиянием «Франкенштейна» и политической составляющей в творчестве Мэри Уолстонкрафт и Мэри Уолстонкрафт-Шелли. Одна новелла рассказывает о попытке человека создать жизнь и красоту, вместо которой он создает ужасное существо, после чего отрекается от него. Это существо одинокое, но разумное. Как оно воспримет отторжение? И кто на самом деле чудовище?
– Звучит просто здорово, – одобрил Скип. – Вот. – Он вынул визитную карточку со своим именем и лос-анджелесским адресом. – Если захочешь прислать мне какую-нибудь работу, я с удовольствием посмотрю.
– С радостью сделаю это. – Я вытащила ручку из сумочки и принялась калякать на салфетке. – Вот мой телефон, если вдруг кому-нибудь понадобится человек, пишущий на мои темы.
Свернув салфетку, Скип положил ее в карман и поднялся.
– Мне нужно бежать. У меня сейчас сплошная головная боль – этот придурочный сценарист сдал совершенно сырой сценарий и отказывается его дорабатывать. Рад был побеседовать с тобой, Милагро. Будем на связи.
Я была в приподнятом настроении и под влиянием нашей беседы, и из-за того, что познакомилась с настоящим продюсером. Я так обрадовалась, что даже на время позабыла о своих проблемах. В моем желудке начались странные спазмы. Мне нужно было поесть, и я жаждала сырого, сочного фарша. «Только не это!» – подумала я. Не надо быть выпускницей ПУ, чтобы понять: тяга к сырому фаршу – плохой симптом для того, кто недавно вступал в контакт с жидкостями вампирского организма. Я отправилась к метро, чтобы доехать до станции, возле которой есть супермаркет.
Миновав кулинарию, я двинулась в мясной отдел. Я выбрала кусок говядины на ребрах, темно-красный, блестящий и влажный под целлофаном, и изо всех сил попыталась почувствовать отвращение вместо восторга. Мне хотелось разорвать упаковку и высосать из мяса всю кровь, до последней капли, но даже в этом пресыщенном бандитскими разборками городе такое поведение сочли бы неприличным.
Я взяла такси, потому что идти пешком к дому Мерседес было страшновато. Когда мы подъехали к дому, я попросила водителя не уезжать, пока за мной не закроется дверь и я не окажусь в безопасности. Оглядевшись и никого не увидев, я медленно выбралась из такси и рванула вверх по ступеням к входной двери. Водитель умчал прочь, а я трясущимися руками отперла замок, заскочила внутрь и захлопнула за собой дверь. Потом заперла ее и снова проверила замок.
Только после этого я поднялась наверх, в квартиру Мерседес. Оторвав кончик упаковки с мясом, я поднесла ее ко рту и принялась пить красную жидкость, наслаждаясь ее землистым, минеральным привкусом. Высосав всю жидкость, я разорвала упаковку и начала вылизывать мясо и пластиковый поддон.
Я считала, что вполне могу свыкнуться с вампиризмом, но мне не хотелось быть одной из них. Если, конечно, дело было в этом.
Значило ли это, что я не принимаю их такими, какие они есть? Может, я страдаю невежественными предрассудками? И я тут же задалась вопросом: вдруг у Освальда тоже есть какие-нибудь предрассудки в отношении меня, кроме несправедливого мнения, что со мной один геморрой? Вот такие жуткие мысли обуревали меня, когда я жевала краешек сырого мяса.
Потом я попыталась читать, но поймала себя на том, что просто пялюсь на страницу и ничего не понимаю. Я продолжала размышлять о тех, кто родился чудовищем, и тех, кто таким чудовищем стал по воле случая. Мне хотелось верить в искупление, но не только для беспутного красавчика Себастьяна из «Возвращения в Брайдсхед», а еще и для таких людей, как ОТБРОС, чудовище Франкенштейна и, возможно, даже моя мать Регина.
Мне казалось, что существует некая связь между книгами о чудовищах и «Брайдсхедом» и что, если я найду ее, она послужит мне уроком. Не успела я как следует обдумать эту мысль, как в дверь позвонили. Я спустилась на первый этаж и заглянула в глазок входной двери. Там я увидела курьера с огромными свертками.
– Да! – крикнула я.
– Доставка для Очоа-Макферсон.
Я открыла дверь и расписалась за свертки. Их доставили из дорогого магазина, специализирующегося на импортном постельном белье. Я подумала, что на Мерседес это не слишком похоже, потому что обычно она совершала очень практичные покупки.
Я позвонила Мерседес и осведомилась:
– С каких это пор ты покупаешь крутое бельишко?
– Мне кажется, тебе вчера отшибли cabeza. [52]52
Голову (исп.).
[Закрыть]О чем ты толкуешь?
– Только что тебе доставили с курьером несколько свертков. Мне показалось, что ты захочешь узнать об этом.
– Я ничего не заказывала. Открой и посмотри, что там.
Мерседес ждала на телефоне, пока я при помощи ключа рассекала упаковочную клейкую ленту. Внутри лежало красивое и мягкое шелковое одеяло на пуху и комплект белья из египетского хлопка.
– Там одеяло и набор белья, – сообщила я. – Можно с полной уверенностью утверждать, что их прислал Иэн.
– Он не должен был этого делать.
– Такова их культура. Они очень щедры. – Я рассказала Мерседес о своей восхитительной встрече со Скипом, а еще о том, что я увижусь с Сайласом позже.
– Ты выдержишь столько событий за один день?
После своей причудливой закуски я чувствовала себя вполне удовлетворенной.
– Да, у меня все хорошо.
Сайлас позвонил, как и обещал, и продиктовал мне адрес клуба.
– Туда пус-скают только членов, – сообщил он, – так что, пожалуйс-ста, не разглашайте информацию. Вы ведь понимаете, что по-прежнему ес-сть люди, которые хотят навредить нам.
Я понятия не имела, существует ли в этом клубе дресс-код, но все равно надела джинсы, футболку с джемпером и кроссовки. Я чувствую себя менее уязвимой в ночное время, если не привлекаю лишнего внимания и могу бегать. Я решила, что сумочку брать не стоит, и положила свои телефон, деньги и удостоверение личности в карман.
Прежде чем выйти, я спряталась за занавеской и немного постояла там, глядя на улицу через окно. Я смотрела минут пять, дабы удостовериться, что никто не затаился во тьме и не скрывается между автомобилями на стоянке. Голубоватый свет галогенных фонарей, которые размещались на значительном расстоянии друг от друга, выхватывал лишь небольшие участки тротуара.
Однако мое ночное зрение, которое с момента первого заражения было великолепным, стало еще лучше. Какой-то viejo [53]53
Старичок (исп.).
[Закрыть]выгуливал занюханного терьера, и контуры обеих фигур очерчивало изящное фосфоресцирующее сияние. Я была восхищена своей новой способностью, удивительной и жутковатой. Правда она не уравновешивала другие побочные эффекты моего недавнего заражения.
Я вынула из кармана телефон и позвонила Иэну. Он не ответил, поэтому я оставила ему вежливое сообщение, суть которого состояла в следующем: что за чертовщина со мной происходит? Потом я успокоилась и вышла из дома. На улице я зажала ключи между пальцами, изобразив кастет в стиле городской девчонки, и целеустремленно направилась в сторону оживленной улицы. Пустое такси проезжало мимо как раз в тот момент, когда я достигла большого перекрестка, и я просигналила ему.
Когда я назвала водителю адрес, он уточнил:
– Там ведь ничего нет, верно?
– Там у меня встреча с другом, – заявила я.
Только несколько районов города оставались в запустении, потому что в них были либо очень высокий уровень преступности, либо токсичные выбросы, либо они подлежали реконструкции и были втянуты в бюрократическую волокиту. Заброшенная местность, где располагался клуб, когда-то была индустриальным районом и подпадала под последнюю категорию.
Таксист сбросил скорость на какой-то улице, состоявшей из темных зданий с заколоченными окнами, и остановился возле дома с совершенно гладким фасадом и металлической дверью. Мне приходилось бывать в достаточном количестве клубов, расположенных в бедных районах, но это строение выглядело невероятно гнетущим и заброшенным.
Дверь немного приоткрылась, выпустив полоску серебряного света. Потом она снова закрылась, но теперь я была уверена – там кто-то есть. Любопытство пересилило осторожность: я заплатила таксисту и вышла в холодную ветреную тьму.
Глава девятая
Кровь – это наркотик
Под моими кроссовками захрустели осколки битого стекла. Только я подняла руку и собралась постучать, как дверь распахнулась, и мне пришлось отступить назад, чтобы не попасть под удар.
На меня уставился бледный долговязый человек, похожий на фасолевый стручок; он был одет в черный френч и широкие брюки.
– Это частный клуб! – рявкнул он, собираясь закрыть дверь.
«А мы что, лохи, что ли?» – хотелось сказать мне. Я успела сунуть ногу между дверью и косяком.
– Меня пригласил Сайлас Мэдисон.
– О, подождите, пожалуйста, здесь.
– Нет, мое такси уже уехало, и я не собираюсь стоять на улице. – Я пролезла в щель, и фасолевый стручок с лязгом захлопнул металлическую дверь.
Я ожидала увидеть замшелый клубишко с трубами на потолке, цементными полами и сомнительным концептуальным искусством на стенах. Однако перед моими глазами предстали длинный узкий зал с черным ковром в стиле ар-деко, украшенный растительным рисунком цвета слоновой кости, красные лакированные стены в помпейском стиле, сверкающие хрустальные бра и канделябры, блестящие черные столики и отполированная металлическая барная стойка.
На маленькой сцене у дальней стены под аккомпанемент какого-то трио пела женщина, одетая во фрак и белый галстук-бабочку. Она была так же красива, как Марлен Дитрих, но голос у нее был даже лучше. Ее немецкая песня могла с равным успехом повествовать о ромашках и зайчиках или о разложении и укусах термита. Для меня это значения не имело, потому что певица была просто потрясная.
Бледные посетители были одеты шикарно, но довольно скромно, так обычно одеваются успешные дизайнеры – ткань и силуэт гораздо важнее, чем цвет и узор. Они пили что-то прозрачное и гранатовое из бокалов для мартини, коричневато-красную жидкость с украшениями из сельдерея и пенистый напиток цвета фуксии из высоких бокалов для шампанского.
Рядом с вампирами сидели несколько не-вампиров в черных нарядах из винила, кожи и бархата, с подведенными черным карандашом глазами. Их называют рабами; мне, как ярой стороннице равноправия, этот термин претит.
Среди некоторых вампиров и изображающих их готов бытует замысловатая ролевая игра. Вампиры делают вид что считают себя мистическими несмертными существами, которые спят в гробах и пьют кровь, а убить их можно, только вонзив в сердце кол или прострелив его серебряной пулей. Рабы либо просто играют по их правилам, либо сами верят в это.
Рабы тащатся о того, что служат вампирам, а вампиры тащатся от того, что у них есть добровольные, то есть обдуренные, источники человеческой крови.
Сайлас сидел за столиком, который с одной стороны был отгорожен от остальных. На нем были черная рубашка, застегнутая на все пуговицы, и черные же широкие брюки. Сидя в одиночестве в общественном месте, он выглядел абсолютно невозмутимым. Создавалось впечатление, что все находившиеся в клубе люди знали о его присутствии. Перед Сайласом возвышалась бутылка минеральной воды, рядом стояли ведерко со льдом, в котором угнездился небольшой графин с красной жидкостью, и два винных бокала.
Когда я подошла, Сайлас поднял глаза и произнес:
– Мисс-с-с Де Лос-с С-сантос-с.
Улыбка озарила его бледное лицо. Он был доволен, словно подопытная мышь, которая научилась правильно давить на рычаг и получать приманку.
– Господин Мэдисон, – приветствовала его я.
Плавно поднявшись, он отодвинул мой стул. В суете на ранчо я не обратила внимания на его грацию.
– Я чрезвычайно рад, что вы с-смогли прийти. Знаю, клуб – не лучшее мес-с-сто для с-серьезных разговоров, но я подумал, что вам здес-сь понравитс-ся.
– Здесь замечательно, – искренне похвалила я. – И певица очень талантлива.
– Вы разделяете наши вкусы? Хотите выпить? – Сайлас указал на графин. – Экологически чистый кролик, очень мягкий и расслабляющий.
Кроличья кровь – это вампирский ромашковый чай. Я собиралась отказаться, но когда открыла рот, из него вылетело:
– С огромным удовольствием.
Сайлас вылил примерно по чайной ложке крови в каждый бокал и добавил минеральной воды. Передав мне бокал, он поднял свой:
– За нашу дружбу, мис-с-с Де Лос-с Сантос-с. Мы чокнулись и начали пить. Кроличий сок показался мне нежным и травянистым, не то что кровь Иэна.
– Я и не знала, что у вас есть свои клубы. Он улыбнулся.
– В Соединенных Штатах их немного. Гораздо больше в Европе, Южной Америке и Азии. Мой любимый находится на одном из красивейших пляжей Таиланда. Радует, что есть общественные места, где можно быть самим собой.
– Значит, вы не подписываетесь под высказываниями Уиллема о низших землях?
На лице Сайласа появилась усталая улыбка.
– Бедняга Уиллем. Он изложил теории, изученные и отвергнутые им ранее. Я полнос-стью отрицаю любую с-сис-стему предс-ставлений, в которой одна группа людей имеет преимущес-ства над другой.
– Очень рада это слышать. И полностью согласна с вами.
Напиток прошел живой волной по моему организму. Слушая музыку, потягивая декадентский коктейль и беседуя с Сайласом, я чувствовала себя весьма утонченной особой.
– Сайлас, как вы называете себе подобных? – спросила я. – Надеюсь, это не слишком щекотливый вопрос?
Он произнес несколько слов на скрежещущем языке и пояснил:
– Это ус-старевшее понятие, обозначающее «дети крови», потому что кровь нас-с объединяет. – Сайлас улыбнулся. – Но поскольку это мертвый язык, и никто его не ис-спользует, возможно, у меня неправильное произношение. Мы называем с-себя вампирами.
– Вы не считаете это слово оскорбительным?
– Иногда жертва принимает для с-себя какое-нибудь ос-скорбление и пытается транс-сформировать его. Вы знакомы с-с этой тактикой?
– Типа «суки» и слова на «н»? [54]54
Слово на «н» (n-word) – эвфемизм для слова «негр», которое считается оскорбительным в США.
[Закрыть]
– Да, хотя я не уверен, что в этом больше хорошего, чем плохого. – Сайлас сперва нахмурился, а потом снова пришел в норму. – Хватит обо мне. Рас-с-скажите, по душе ли вам пришелс-ся этот визит в город? Понравилас-сь ли вам с-свадьба?
– Понравилась, – ответила я. – Но прошлой ночью, когда я шла домой, на меня напали. Ну, не совсем на меня. Я вмешалась, чтобы предотвратить нападение.
– Это поразительно! – Похоже, Сайлас действительно был потрясен. – Вас-с ранили? И что-нибудь украли?
– Со мной все хорошо, – заявила я. – Если бы я призналась, что меня травмировали, пришлось бы рассказать и о других изменениях в моем организме. – Я спугнула нападавшего, и он убежал. Возможно, он собирался угнать автомобиль, а грабить никого не хотел. Просто домой меня подвозил Иэн, а у него дорогая машина.
– Он пос-страдал?
– На нем ни царапины. Все это оставило у меня неприятное впечатление о жизни в городе. – Я опрокинула бокал, чтобы собрать последние капли своего вкуснейшего коктейля.
– Вы удивительная девушка, такая с-смелая.
Сайлас заставлял меня чувствовать себя смелой и сильной, а не глупой и боязливой. Но от его похвалы я смутилась, а потому сменила тему разговора.
– Где вы познакомились с Уиллемом?
– Я родилс-ся в с-семье военного, – начал Сайлас, снова наполнив наши бокалы. – Хотя из-за нашего заболевания отец работал вс-сего-навс-сего военным консультантом. Большую час-сть с-своей юнос-сти я провел на военных базах – здес-сь и в других с-странах. Поэтому я говорю нес-сколько иначе, чем большинс-ство американцев, так ведь?
– Это так, но мне нравится, как вы говорите.
– Мама изо вс-сех с-сил с-старалась, чтобы мы, куда бы ни ехали, вс-сегда поддерживали с-связь с-с членами нашего рода и не чувс-ствовали с-себя брошенными. Когда мы впервые вс-стретилис-сь, Уиллем жил недалеко от Штутгарта.
– А где он сейчас?
– Пос-сле визита к Грантам Уиллем вернулс-ся в Прагу. Такой вот неудачный финал торжес-ственного с-события! – Он добавил еще «ай-яй-яй!», что меня окончательно покорило.
– Родители Освальда тоже были в Праге, в прошлом году, – сообщила я. Удивительное дело, они ни разу не рассказывали, что видели там Уиллема или общались с ним.
– Это один из величайших городов мира, – заметил Сайлас. – Да и недвижимос-сть там отменная.
Вампиры обожают вкладывать деньги в недвижимость. Из глубин моего сознания всплыл эпизод, когда папа Освальда бубнил что-то о многоквартирном доме, в котором проводится перепланировка.
– Да, я слышала об этом, господин Мэдисон. Мне бы хотелось побольше узнать об истории вашего народа. Мой парень не любит разговаривать на эту тему.
– Это абс-солютно нормально, – возразил Сайлас. – Нас-с так долго прес-с-следовали, что мы научились с-считать молчание лучшим с-своим с-спутником. – Он снова наполнил наши бокалы.
– Понимаю, но я живу у Грантов вот уже целый год и очень расстраиваюсь, что они скрывают от меня некоторые сведения, как будто не доверяют.
– Мис-с-с Де Лос-с Сантос-с, не с-стоит с-слишком с-строго с-судить с-своего друга. Вы вс-сех нас-с пос-ставили в тупик. – Сайлас произнес это с любезной улыбкой. – Когда вы с-с доктором Грантом поженитес-сь и заведете детей, вс-се изменитс-ся.
– Наши отношения еще не дошли до этой стадии, – призналась я, размышляя о том, наступит ли она когда-нибудь. – Кроме того, завести детей… это ведь большой риск?
– Для обычного человека – да, но вы ведь не обычный человек. С-существуют ис-сторичес-ские с-свидетельства, что люди, пережившие заражение, обладали полноценной плодовитос-стью.
– Правда? Но Уинни говорила мне совсем другое – что смертность среди детей, рожденных от смешанных браков, была очень высокой.
– Мы так вс-сегда и с-считали. Однако я обнаружил доказательс-ство того, что эта ис-стория была придумана с-специально, чтобы вос-спрепятс-ствовать намерениям вампиров заключать с-смешанные браки. Большинс-ство с-супругов доживали лишь до конца медового месяца, поэтому-то и было важно ос-становить с-смешанные браки – ради партнеров.
Я воспряла духом.
– Это замечательно.
– На с-самом деле, – добавил Сайлас, наклонившись ко мне, – вполне возможно, что дети, рожденные вампиром и не-вампиром, приобретут вс-се возможные преимущес-ства нашего заболевания и не будут с-страдать от фоточувствительнос-сти.
– У меня просто нет слов – я очень рада это слышать.
У певицы наступил перерыв, поэтому, кроме нашего диалога, мы слышали отзвуки разговоров за соседними столиками. К певице подбежали несколько рабов, и все вместе они двинулись в самую дальнюю часть клуба, где возле двери сидел какой-то грузный мужчина. Поднявшись, он открыл перед ними дверь. Когда все зашли внутрь, мужчина снова закрыл ее.
– А что там находится? – поинтересовалась я.
– М-м-м? – Сайлас проследил за моим взглядом. – Гримерка певицы. Там вс-сего-навс-сего кладовка, в которой помещаютс-ся туалетный с-столик и зеркало, но вс-скорос-сти рабы переоборудуют ее. Это у них в планах. Они только что закончили работать над комнатой медитации.
– Правда? Вы нанимаете рабов для переоборудования помещений?
Сайлас рассмеялся.
– О нет. Они почитают за чес-сть обс-служивать нас-с бес-сплатно. Мы даем им мас-с-су поручений – от уборки в доме до бухгалтерии. Они ус-спешно с-справляютс-ся.
– Это немного смахивает на… ммм… эксплуататорство.
– Разве это экс-сплуататорс-ство – позволять людям делать то, что принос-сит им удовольс-ствие и удовлетворение?
Немного подумав, я объявила:
– Да, если вы лучше них осведомлены о том, что они приносят себя в жертву.
– Я вос-схищен вашим аналитичес-ским умом, мис-с-с Де Лос-с С-сантос-с, и я с-соглас-силс-ся бы с-с вами, ес-сли бы мы их прос-сто ис-спользовали. Однако наши отношения с-симбиотичны. Они делают что-то для нас-с, а мы – для них. Например, наш кредитный с-союз предлагает низкопроцентные кредиты для с-студентов и желающих приобрес-сти жилье.
Что ж, вампирский мир организован значительно лучше, чем я предполагала.
– Расскажите мне о своем народе.
Большую часть истории, которую рассказал мне Сайлас, я слышала раньше, но мне нравилось его слушать. Предки вампиров жили в деревнях на берегу Черного моря. Проводя свои исследования, Уиллем обнаружил их связь с торговыми караванами, которые следовали по Шелковому пути из Китая, Тибета и Индии.
– С-согласно теории Уиллема, некоторые торговцы с-страдали рецес-с-сивным нас-следственным заболеванием. Когда эти люди женилис-сь на женщинах из тех с-самых деревень, их дети приобретали уникальную генетичес-скую комбинацию, что и привело к возникновению нашего народа.
Позже этот народ мигрировал на запад и север; большинство осело в Восточной Европе, но некоторые добрались и до Балтийского моря.
Возможно, связь между семьей ОТБРОСа и вампирами восходит к девятому веку, периоду конфликтов между славянскими дохристианскими верованиями и римским христианством. Тайные союзы и организации формировались именно тогда, они существуют и по сей день, пусть даже совсем для других целей. Все мужчины в роду ОТБРОСа были членами тайного ордена «Чаша крови»; они знали о существовании кланов и бережно хранили жутковатые мифы.
– Сколько вас вообще? – поинтересовалась я.
– Немного, – ответил Сайлас.
Получить прямой ответ от вампира куда сложней, чем попытаться устроить перекрестный допрос шизофренику.
– Мне достаточно примерной цифры, – не сдавалась я. – А – от нуля до пятисот, Б – от пятисот до тысячи, В – от тысячи до…
– Мы с-сами не знаем точного количес-ства, – с терпеливой улыбкой возразил Сайлас. – Некоторые из нас-с «с-сходили» за нормальных и ис-счезали. – Глотнув из своего бокала, он тихонько застонал от удовольствия. – Возможно, они ус-строились где-то еще. Мне хотелос-сь бы придерживатьс-ся оптимис-стичес-ской точки зрения.
Пессимистическая точка зрения состояла в том, что психи, настроенные против вампиров, выследили и убили их.
– Мис-с-с Де Лос-с Сантос-с, я отнял у вас-с с-слишком много времени, ос-собенно ес-сли учес-сть вашу травму.
Я действительно чувствовала себя несколько уставшей.
– Спасибо за длинный рассказ. Вы сказали, что у вас есть документы…
– Да. – Сайлас склонился ко мне. – Я чувсствую в вас-с родс-ственную душу; в вас-с тоже бьетс-ся с-сердце ученого, который ценит умс-ственную деятельнос-сть. Мне бы хотелос-сь поделитьс-ся с-с вами результатами с-своих ис-с-следований, но это очень с-серьезное мероприятие. С-среди моих родс-ственников ес-сть люди, которые будут возмущены, что пос-сторонний пользуетс-ся таким доверием. – Он приподнял бровь. – Возможно, я одинок в с-своем убеждении, что наука с-спос-собна ус-совершенс-ствовать цивилизацию.
– Я не хочу послужить причиной ваших неприятностей.
Сайлас подмигнул мне.
– Мис-с-с Де Лос-с С-сантос-с, если вы умеете хранить с-секреты, то и я умею их хранить.
Сайлас сказал, что, если я хочу прочитать его исследование, исторические документы и работы Уиллема, мы можем встретиться здесь же завтра днем, когда клуб будет закрыт.
– Ес-сли вы с-сочтете вс-се эти материалы увлекательными, а я думаю, так и будет, вы наверняка захотите задержатьс-ся здес-сь и изучить их. Наверху ес-сть квартира для гос-стей клуба.
Такая возможность вряд ли подвернется еще раз. Вполне вероятно, что проникновение в вампирскую историю поможет мне понять характер Освальда и те возражения, которые выдвигает его мать.
– Это было бы замечательно.
– Однако я не так с-смел, как вы, поэтому не говорите об этом никому, даже с-своим друзьям.
– Даю слово.
– С-спас-сибо, – поблагодарил он. – У нас-с отличная охрана, но, ес-сли ты обладаешь уникальными и бес-сценными предметами с-старины, ос-сторожность не помешает.
Сайлас должен был остаться в клубе и провести еще одну встречу, поэтому он предложил, чтобы один из служащих отвез меня домой. Исчезнув в дальней комнате, он через несколько минут вернулся в сопровождении высокого молодого человека с длинными темно-каштановыми волосами.
– Это Зейвир. Он дос-ставит вас-с домой в целос-сти и с-сохраннос-сти.
На вид Зейвиру было двадцать с небольшим; на нем красовались недорогой темно-синий костюм и поношенные ботинки. Его тело казалось поджарым и мускулистым; скулы были высокие, а брови – густые. Из-под воротника его белой рубашки, на шее, виднелся край черной татуировки, а уши были проколоты множеством сережек-гвоздиков. Правую бровь Зейвира рассекал шрам; пальцы были унизаны серебряными кольцами; запястье украшал черный кожаный браслет с шипами. Короче, он не был похож на парня, который постоянно ходит в костюме.
Посмотрев на меня, Зейвир кивнул:
– Привет, как дела?
– Привет, – ответила я, направляясь к выходу. – Я Милагро.
– Хорошее имя. Оно что-нибудь обозначает?
– Оно значит «чудо». Немного дурацкое.
– А мне нравится, – возразил он. – Куда лучше, чем Зейвир. Вампиры называют своих детей такими тошнотными именами…
Я решила, что признать его правоту будет невежливо.
– Зови меня Зейв, – попросил он. – Вот моя машина. – Он остановился возле темного автомобиля средних размеров.
Я заметила, что возле мусорного контейнера бегает крыса, и подумала, что мое суперострое зрение не всегда можно считать достоинством.
Мы сели в машину, и я назвала Зейву адрес.
– Нужно показывать, как ехать?
– Нет, я знаю эту улицу. – Он взглянул на меня и спросил: – Хочешь, я поставлю какую-нибудь музыку?
– Конечно.
Зейв включил стереосистему, и она отозвалась взрывной волной «Металлики».
– Тебе нравится классика, – громко заметила я.
– Да.
Пока мы ехали, он то и дело украдкой поглядывал на меня.
– Со мной что-то не так, Зейв?
Он вздрогнул.
– А? Нет, просто, знаешь, странно, что мы с тобой познакомились. Никогда не думал, что бывают такие, как ты.
– Какие? Латины или устойчивые к инфекции?
Эта фраза показалась Зейву смешной, что еще больше возвысило меня в его глазах.
– Я имею в виду, ты пила нашу кровь, прямо как в кино.
– Это произошло случайно. Я тоже не думала, что бывают такие, как ты. А что у тебя за татуировка?
– Гроб и деревянный кол. Хотел в полную силу заявить о том, кто я. – Он ударил по клаксону и нажал на газ, чтобы с ревом обогнать машину, ехавшую на дозволенной скорости.
– Главное, Зейв, чтобы тебя это заводило.
Впереди на светофоре горел желтый свет, грозивший смениться красным, поэтому Зейв на скорости миновал перекресток.
Я принялась разглядывать его руки. Одно из колец было в виде черепа, а другие, хоть и громоздкие, но без всяких затей. На пальцах виднелись пятна, а ногти были короткими и обломанными.
– Чем ты занимаешься, Зейв?
– Выполняю поручения Сайласа.
– Я имею в виду, что ты делаешь руками? Ты похож на человека, который знает, куда деть свои руки. – Я и не думала, что эта фраза прозвучит так непристойно.
– Я полностью восстановил свой «Камаро Z28» семьдесят третьего года. Теперь у него есть четырехсотсильный турбодвигатель, преобразователь крутящего момента, новые кулачок и подъемники, а еще он стал другого цвета – серебряный в черную полоску. Носится, как ужаленный.
– Похоже, отличная машина.
– Так и есть, – подтвердил Зейв. – Сейчас еще рано. Может, поедем выпьем чего-нибудь. Я знаю хорошее место. – Он назвал сумасшедшее заведение, известное своими панк-группами и драками.
До Освальда я согласилась бы именно на такое развлечение, тем более что Зейв нравился мне своей отвязностью.
– Спасибо, но у меня был тяжелый день.
– Ну да, ладно. Я понимаю, у меня нет таких денег, как у Дюшарма, зато полно идей и планов, – сказал Зейв в свою защиту. – И я не какой-нибудь старикан. – Похоже, для Зейва любой мужчина старше тридцати был стариканом.
– Не знаю, кто тебе сказал, что я встречаюсь с Иэном Дюшармом. Мы с ним просто друзья.
– Ты имеешь в виду, что ты не…
– Нет, мой парень, – Освальд Грант. Ты знаешь семью Грантов?
– Это те, которые все время выделываются? Типа они самые крутые?
– На самом деле они очень хорошие, – возразила я.
Тут мы подъехали к дому Мерседес. Зейв припарковался на противоположной стороне подъездной дорожки и выбрался из машины. Прежде чем последовать его примеру, я огляделась по сторонам. Мерседес все еще была в клубе, окна не светились.
Зейв подошел к парадной двери. Тут же включился висевший на крыльце фонарь со встроенным детектором движения. Стоя возле двери, Зейв ждал, пока я отопру ее.
– Спасибо, что подвез, Зейв.
Озабоченно глядя на меня, он проговорил:
– Знаешь, может, мне пора сменить обстановку? Возможно, ты тоже хочешь изменить что-нибудь – например, свалить от этих старых пресытившихся вампиров.
– Я только начала привыкать к ним.
– Зачем париться? Мир большой. Моя машина заправлена и готова выскочить на шоссе. – Его темные глаза смотрели в мои, обещая запретные, будоражащие приключения.
