Текст книги "Ночной полдник"
Автор книги: Марта Акоста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Крошку отличала приятная полнота, и я предположила, что прозвище она заслужила своим тоненьким птичьим голоском.
Жижи похлопала рукой по стулу.
– Располагайтесь здесь и давайте знакомиться.
– Здравствуйте, я дядя Дилл, – представился мужчина. – Рад, что не пришлось сидеть со всеми этими изысканными людьми.
Жижи эта фраза показалась прикольной. Отсмеявшись, она заметила:
– Дядя Дилл, вы сели за самый изысканный стол из всех, что здесь есть, так что вы наверняка один из самых изысканных людей.
Ощущение было такое, будто сидишь в ВИП-зале какого-нибудь клуба, к которому тебя раньше близко не подпускали. Из погреба Жижи были извлечены ее самые любимые вина, обслуживали нас безупречно. Беседа стала еще более остроумной, а окружающие – еще более привлекательными.
Двоюродные сестры Нэнси, живущие в Индиане, по соседству со своими родителями, много рассказывали о моей подруге.
– Ты ведь знаешь, что родители отправляли ее к логопеду? – осведомилась Шэрон, почти наша ровесница. – Думали, она не обучаема.
– Сколько же денег они в это вбухали? – спросила тетя Крошка у дяди Дилла.
Тот покачал головой:
– Оказалось, что девочка просто обожает болтать чепуху, ей и сейчас это нравится.
– За это я ее всегда любила, – призналась я. – Она обращается с языком, как художник-импрессионист – дает тебе ощущение сущности предмета.
Дядя Дилл чуть не подавился вином.
– Черт возьми! И чему вас, девочки, только учили в этом вашем снобистском университете?
Жижи продолжала смотреть на Иэна, хлопая своими искусственными ресницами. Я не могла понять, что она делает – либо это стиль общения супербогатых, либо непочтительность к тому, что считалось бы моей территорией, если бы у нас с Иэном и впрямь было свидание. За исключением этой непонятки, все остальное было хорошо – я прекрасно проводила время. Я улыбнулась Иэну. Глядя своими темными глазами в мои, он улыбнулся мне в ответ, и я почувствовала, что мы друг друга понимаем. К сожалению, природа этого понимания была мне неясна. Я надеялась, что это всего лишь дружеская связь.
В основном зале провозглашали тосты за счастливую пару. Мы узнали об этом, когда, продолжая болтать, обратили внимание на всеобщую тишину. Усиленный микрофоном голос Тодда произнес:
– Мы хотели бы выразить благодарность Жижи Бартон, которая была настолько добра, что согласилась стать хозяйкой нашего банкета. Жижи!
– Ой, это я! – воскликнула наша хозяйка.
Жижи встала и вышла в зал. Она помахала гостям, те зааплодировали, после чего она, вернувшись за наш стол, скинула свои шпильки.
– Ну, лорд Иэн, теперь расскажите мне о своих планах на лето.
– У меня есть некоторые намерения, а планов пока нет, – ответил он, взглянув на меня.
Я снова повернулась к двоюродным сестрам Нэнси и уточнила:
– Так вы говорите, она отрывала головы вашим Барби?
День плавно перетек в вечер. Заиграл оркестр, и танцпол начал заполняться людьми; девочка-цветочница и мальчик, подносивший кольца, заснули под пианино. Мы танцевали с Иэном и другими гостями; все они считали, что мы пара.
Нэнси настояла на том, чтобы мы с ней станцевали медленный танец.
– Чур я поведу, – заявила она. – Я так накушалась всеми этими девчачьими штучками, что, по-моему, уже писаю розовым.
– Ты сегодня потрясающе выглядишь.
– Ты тоже, – ответила она, хаотически вращая меня по танцполу. – Не предполагалось, что ты будешь затмевать невесту.
– А я и не затмеваю невесту. Все смотрят только на нее. Кстати, не могла бы невеста не наталкивать гостей на официантов?
– Где ты нашла этого парня? Он выглядит так, будто питается стеклом, а вместо завтрака насилует девственниц. Я вся аж гусиной кожей покрылась.
– Ой! А я думала, Иэн тебе понравился.
– Да. Он невероятно похотливый, – подтвердила Нэнси. – Он точно не твой любовник?
– Ай! Может, хватит наступать мне на ноги? Нет, он мне не любовник.
– Ты когда-нибудь с ним спала? – Я не ответила, и Нэнси добавила: – Ха! Я так и знала, гадкая девчонка!
Не обратив внимания на ее язвительное замечание, я пояснила:
– Я живу с Освальдом. Он уехал, чтобы помочь бедным детям и с помощью пластической хирургии восстановить их лица. Он может за пятнадцать минут исправить волчью пасть и слепить нос, если его нет.
– Вот так загадка – как это нет носа?
– Например, его откусила собака. У Ивлина Во есть забавный рассказ об одной девушке, которая была очень привлекательной, пока собака не оттяпала ей нос. [46]46
Имеется в виду рассказ Ивлина Во «На страже».
[Закрыть]
– Значит, ты продолжаешь утверждать, что живешь в хижине с хирургом? – Нэнси пристально посмотрела на меня – да, действительно, для девушки, которая раньше встречалась с претенциозными безработными типами, это было странное утверждение.
– Ладно. Оз терпеть не может свадьбы, поэтому на выходные уехал с друзьями половить рыбу, попить пиво и поглазеть на стриптизерш в клубе.
– Так бы сразу и сказала. А правда Жижи потрясная?
– Да, Жижи потрясная. Как тебе нравится быть замужней женщиной?
– Пока я в восторге. Теперь, совсем как мисс Хэвишем, [47]47
Персонаж романа Чарлза Диккенса «Большие надежды».
[Закрыть]я стану каждый день носить свое свадебное платье.
– Превосходный план! Я понятия не имела, что ты читала Диккенса.
– Не глупи! Когда у меня был грипп, я смотрела телевизионный показ экранизаций Диккенса. Думаю, в один прекрасный день я бы могла стать воровкой или заняться вылавливанием трупов из рек.
– Сегодня ты просто фонтанируешь великолепными проектами.
– Замужество очень вдохновляет. У нас с Тоддом уже составлен план на ближайшие двадцать пять лет. На самом деле эту программу изобрел наш финансовый консультант, и теперь мне даже нет смысла задумываться над тем, когда рожать детей и в какую благотворительную организацию вступать, – надо просто заглянуть в перечень.
Эта идея была настолько отвратительной, что мне захотелось схватить Нэнси и трясти ее до тех пор, пока она не придет в чувство. Хотя, возможно, это как раз я порхаю туда-сюда без всякой цели, а она – поступает разумно.
– Надеюсь, Нэнси, что твой план сработает. Только позаботься о том, чтобы финансовый консультант и меня туда вписал.
– Ой, конечно. Я настояла на том, чтобы там было предусмотрено время для девичьих сборищ, – заверила она. – Поскольку теперь я специалист по свадьбам, могу посодействовать, когда ты будешь выходить замуж.
Я с ужасом подумала о том, что на организацию этого представления ушел целый год времени и безумная сумма денег. Потом представила себе, как Эвелина Грант прерывает церемонию, оглашая весь список возражений против нашего брака.
– Думаю, я просто произнесу свою клятву где-нибудь под открытым небом да найму музыканта с укулеле.
– Каждая девушка мечтает о большой свадьбе. Каждой хочется хотя бы день побыть принцессой.
– Я не каждая, – возразила я.
– Даже не знаю, почему я дружу с такой извращенкой.
Когда танец закончился, к нам подошел Тодд Я подумала, что он решил станцевать с невестой, но жених подставил руки мне.
– Милагро, если позволишь…
Нэнси улыбнулась и ускользнула с шафером.
– Конечно, Тодд. Поздравляю тебя. Прикасаться к нему мне не нравилось. Он держался очень холодно, да и двигался неумело.
– Тебе весело?
– Да, у вас замечательная свадьба.
Мы с Тоддом никогда не были дружны, но окончательно наши отношения испортились, когда он вступил в КАКА.
– Должно быть, приятно сидеть за особым столом вместе с Жижи, – холодно проговорил он. – Моим шафером должен был быть Себастьян.
Я наблюдала, что происходит у него за спиной. Там была Жижи; ее рука с длинными ногтями лежала на плече Иэна.
– Нэнси говорила мне.
– Мало того, что ты украла у меня друга, так еще и Жижи утащила за свой стол, чтобы унизить меня.
Уронив руки, я взглянула ему в лицо. Он высокий, голубоглазый и светловолосый – таких обычно считают красавцами. Но черты его грубоваты, а выражение лица – неприятное.
– Я тут совершенно ни при чем, Тодд, и не имею никакого отношения к тому, что Себастьяна нет на свадьбе.
– Ты мне никогда не нравилась. Ты считаешь, что чтение книг делает тебя особенной. А в тебе ничего особенного нет. Твой отец газонокосилыцик.
– И что с того? – раздался за моей спиной чей-то нетрезвый голос. – Моя семья нажила состояние, потому что людям необходимо подтирать задницы.
Я обернулась и увидела Жижи, державшую бокал с какой-то янтарной жидкостью. Она взяла меня под руку и добавила:
– К счастью, засранцев всегда будет навалом, верно, Тодд?
Он онемел, что меня очень порадовало.
– Хочу на воздух, – сказала мне Жижи. – Пойдем выйдем в сад.
Время было позднее, и затянутое облаками небо приобрело свинцовый оттенок. Симметрично организованный сад находился в идеальном состоянии – в центре круглой лужайки, разделенной на четыре части подрезанными кустами самшита, располагался фонтан.
– Спасибо, что пришла на выручку, – поблагодарила я.
– Да не за что. Эта жаба всегда выводит меня из себя. Я желаю Нэнси удачи, потому что она ей очень понадобится. – Жижи уселась на украшенный мозаикой выступ. – Я выходила замуж и разводилась три раза. А ты?
– Ничего похожего.
– Ты ведь не относишься к Иэну Дюшарму серьезно, верно?
– Мы с Иэном друзья, вот и все, – объяснила я. – Он троюродный или какой-то там еще брат моего друга.
Жижи усмехнулась.
– Дорогуша, подобный мужчина не может просто дружить с такой девушкой, как ты. Но раз уж у вас нет отношений, ты ведь не против, если я вступлю в игру?
Спрашивать, что она имела в виду под «такой девушкой, как ты», было излишне. Когда на тебе больше изгибов, чем углов, окружающие обычно полагают, что ни один мужчина не станет поддерживать с тобой платонические отношения.
– Я на него не претендую. Так что – вперед. – Сказав это, я испытала болезненный приступ ревности, который отнесла на счет женского соперничества и не более. Что с того, что у Жижи и Иэна будет роман?
– Как ты развлекаешься, Милагро?
– Пишу и работаю в саду. У меня нет лицензии на работу по ландшафтному дизайну, поэтому я занимаюсь маленькими проектами.
Жижи кивнула на великолепный рододендрон.
– А что, ты думаешь, можно сделать со здешним ландшафтом?
– Здесь красиво, но больше похоже на парк, чем на частный садик.
– Правда? – удивилась она. – И что бы ты сделала?
Подумав о ее богатстве и напыщенном стиле, я начала описывать идеальный сад. Не уверена, что она меня слушала, но мне было приятно находиться вне душного, заполненного людьми помещения, дыша влажным бризом и внимая шелесту деревьев.
Приканчивая свой напиток, Жижи так резко наклонила бокал, что даже кубики льда загремели, столкнувшись.
– Запиши это все и пришли мне, хорошо?
– Ладно. А теперь твоя очередь. Чем развлекаешься ты?
Жижи улыбнулась.
– Завожу любовников, покупаю разные вещи, жертвую деньги на благотворительность, играю на бирже и экспериментирую с омоложением, дорогуша. – Она заметила, что я ищу какие-нибудь следы пластических операций, и добавила: – Ножу я предпочитаю косметические процедуры. Не хочу, чтобы меня резали.
– И я тоже, – заметила я, вспомнив, что Освальд делает с моей кожей при помощи скальпеля.
От холодного ветра мои руки покрылись гусиной кожей.
– Холодает. Пойдем в дом.
Жижи тут же похитили родственники Нэнси, а я направилась к столу, где стояли птифуры, шоколадные конфеты ручной работы и чайники с чаем и кофе. Переминаясь с ноги на ногу, я выпила чашку чая.
Иэн покинул группку молодых женщин и подошел ко мне.
– Похоже, у тебя болят ноги.
– Нэнси отдавила. Больше никогда не позволю ей вести.
– Может, поедем?
Когда мы прощались, нам надавали кучу визиток с обещаниями ужинов, выездов на гольф, морских прогулок и прочего и прочего. Люди всегда считают Иэна своим.
– Вот, – сказал он, забирая оставленный на столе сувенир для гостей. Он открыл мою сумочку и, пряча туда сувенир, заметил телефон. – Ага, значит, у тебя есть телефон.
– Не пойму, почему все так удивляются. Я ведь не луддитка.
Выйдя из дома, мы стали ждать, пока парковщик подгонит машину.
Иэн принялся копаться в моем телефоне.
– Ну вот, – заявил он. – Теперь у тебя есть мой номер – на случай, если тебе вдруг опять понадобится сопровождение.
Глава седьмая
Хлопай ресницами и тикай!
В машине у Иэна, пока мы ехали к Мерседес, я сбросила босоножки и растерла ступни ног. Свободных парковочных мест уже не было, поэтому Иэну пришлось поставить свою машину почти вплотную к другому автомобилю. В доме не светилось ни одно окно. Я прекрасно знала, что Мерседес еще не скоро вернется из «Моего подвальчика». Иэн проводил меня до двери.
– Большое тебе спасибо, Иэн, за то, что пошел со мной. Я хорошо провела время.
– Мы всегда хорошо проводим время, querida. – Он приблизился ко мне. – Я скучал по тебе.
Взяв меня за руку, он перевернул ее ладонью вверх. Потом прислонился губами к запястью. Губы Иэна были теплыми; он слегка прихватил зубами мою кожу.
– Поедем со мной, – предложил он. – Мы созданы друг для друга.
– Я не могу. И ты это знаешь.
– Разреши мне поцеловать тебя всего один раз. И я уйду.
Он смотрел на меня серьезным взглядом. Не знаю, почему меня тянуло к нему – то ли из-за его непринужденной сексуальности, то ли из-за того, что Иэн уважал меня, даже несмотря на мою склонность к дурацкому поведению. Нэнси всегда говорила, что секс с тем, с кем ты уже спала раньше, изменой не считается. Но это ведь не секс, и никакого секса у нас не будет. Это всего лишь одинокий поцелуй двух одиноких друзей.
– Один дружеский поцелуй, а потом ты уходишь.
Он накрыл мои губы своим нежным ртом, и его язык скользнул навстречу моему. Иэн крепко прижал меня к себе. Поцелуй был медленным и долгим. Уже несколько месяцев я целовалась только с Освальдом. Этот же поцелуй был странным, но знакомым – он напомнил мне о наслаждении, которое доставлял мне Иэн. Я знала, что поступаю очень нехорошо.
Поэтому я отстранилась от него и проговорила дрожащим голосом:
– Спокойной ночи.
– До встречи, – ответил он. И добавил, проведя пальцами по моей шее: – Я тебе приснюсь.
Всунув ключ в скважину, я открыла дверь. Потом обернулась, чтобы помахать Иэну на прощание. И в этот момент заметила некое движение между двумя машинами. Какая-то фигура затаилась там, присев на корточки. Иэн стоял возле своего автомобиля и смотрел на улицу. Фигура, облаченная в джинсы, клетчатую рубашку и лыжную маску, пригнулась к земле и стала перемещаться.
Бросив босоножки, я скачками помчалась назад.
– Иэн! – крикнула я, оказавшись на тротуаре.
Поймав мужчину, я увидела, как в его руке блеснуло что-то металлическое. Сначала я ничего не почувствовала, а потом моя рука стала влажной.
Мужчина высвободился, и я заметила тревогу в его карих глазах. Он произнес нечто, звучавшее как «о-о-о-о».
– Милагро! – крикнул Иэн.
Мужчина внезапно исчез, и я услышала звук удаляющихся шагов. Боль я почувствовала только тогда, когда посмотрела на свою руку и увидела, как из глубокой раны течет кровь. Маленькие порезы заживали на мне быстро, но этот порез маленьким не был.
Иэн поднял меня на руки и понес в дом. Открыв дверь ногой, он потащил меня вверх по лестнице, в спальню Мерседес.
– Вызови «скорую», – попросила я.
– Не сейчас.
– Это ведь серьезно, верно? – Меня потянуло в дремоту, и я смежила веки.
– Милагро, постарайся не терять сознание.
Я открыла глаза. Кровь заливала кремовое одеяло Мерседес. Мне и вправду казалось, что Иэн должен вызвать «скорую», а он вместо этого достал золотой перочинный нож. Я нуждалась в медицинской помощи, а не в очередной безделушке. Моя кожа стала липкой; до меня доносились странные звуки, которые, как я поняла позже, были моим учащенным, отрывистым дыханием. Мне было очень холодно.
Иэн сбросил с себя пиджак и поддернул рукав рубашки. Щелкнув кнопкой, он выпустил лезвие ножа.
– Будет больно, дорогая, но сделать это необходимо. – Надрезав ножиком свою левую ладонь, он велел мне: – Крепись.
Перочинный ножик стукнулся о паркетный пол.
Иэн прижал свою руку к моей открытой ране.
Я закричала, но Иэн уже положил правую ладонь на мой рот, чтобы заглушить вопль.
Мне казалось, что он прижал к моему телу раскаленный утюг; боль была невыносимой, и я попыталась вырваться, чтобы она прекратилась.
– Надкуси, если это тебе помогает, – позволил Иэн.
Я вгрызлась в его руку и, прокусив кожу, снова ощутила вкус человеческой крови, впервые с тех пор, как меня заразил Освальд. Несмотря на агонию, я чувствовала, что его кровь теплая, порочная и очень вкусная. Я сосала его ладонь и, наполняя рот кровью, чувствовала, как она стекает вниз по горлу.
– Милагро, пожалуйста, не умирай, – взмолился Иэн. Его темные глаза смотрели в мои с чувством, которое очень напоминало любовь.
Я находилась где-то между болью и наслаждением. Эти ощущения захлестнули меня, и я поняла, что на меня надвигается нечто огромное – то ли смерть, то ли предельное блаженство. Я сопротивлялась боли, я противилась наслаждению и – не сдавалась.
Наконец я выпустила ладонь Иэна изо рта.
Он наклонился и поцеловал меня в бровь, в висок, в щеку. Потом прислонил голову к моей шее, и я почувствовала себя в безопасности.
– Мне холодно, – пожаловалась я.
По-прежнему сжимая мою руку в своей, он накинул на меня одеяло, а потом прилег рядом.
– Так лучше?
– Да.
– Зачем ты полезла на рожон? – Казалось, впервые за время нашего знакомства Иэн был озадачен.
– Чтобы спасти тебя.
– Я видел его, Милагро. И ждал, когда он подберется поближе. Обещай, что больше никогда не сделаешь ничего подобного.
Я слишком хотела спать, чтобы обдумывать свои обещания. Я чувствовала такой покой, что начала уже волноваться: вдруг меня одолевает то же самое ощущение, что описано в каком-то рассказе Джека Лондона, – ощущение человека, умирающего на морозе? Поэтому я принялась тщательно обследовать работу своего организма. Пальцы на руках и ногах двигаются – галочка. Глаза фокусируются и на ближних, и на дальних объектах – галочка. Амплитуда дыхания и сердечный ритм нормальные – галочка.
Иэн отпустил мою руку. Я вынула ее из-под одеяла. Под кровавыми разводами просматривался длинный рубец, возникший на месте пореза. Иэн придвинул мою руку к себе и начал слизывать с нее кровавые пятна, словно кошка, ухаживающая за своим котенком.
– Я скучаю по твоим кудряшкам, – сказала я, положив руку ему на макушку.
А потом закрыла глаза и уснула.
Глава восьмая
Не больная, но и не здopoвая
Проснувшись, я потянулась к Освальду. Потом открыла глаза и увидела солнечно-желтый потолок квартиры Мерседес с лепной розеткой вокруг старомодного крепления для люстры. Я снова свернулась калачиком под одеялом и, пролежав так несколько секунд, вдруг вспомнила, что произошло: грабитель, нож, кровь, Иэн…
Паника сжала меня так, как обычно сжимают старый тюбик зубной пасты. Однако в данный конкретный момент я находилась в безопасности и дышала нормально – вдох, выдох, вдох, выдох. Весь мой организм чувствовал себя крайне уязвимо, даже те места, о которых я обычно и не вспоминаю: сгибы рук, кожа между пальцев ног, поясница.
Опустив взгляд, я обнаружила, что испачканное ватное одеяло кто-то заменил на шерстяное. На мне оказалась огромная футболка с длинными рукавами и надписью «Мой подвальчик». Немного поколебавшись, я задрала рукав и увидела блестящую розовую полоску новой кожи на предплечье.
На тумбочке стояли графин с водой и бокал. Стоило мне сесть на кровати, как боль пронзила меня, словно тысяча иголок. Комната начала вращаться. Сжав одеяло, я подождала, пока боль и головокружение отступят. Мне ужасно хотелось пить. Собрав последние силы, я дотянулась-таки до графина и поднесла его к губам. Я выпила из него все, чувствуя, как вода струится по лицу, стекает на шею.
Мерседес вошла в комнату как раз в тот момент, когда я обдумывала следующий вопрос: целесообразно мне сейчас встать или нет? Она приняла стойку руки в боки и посмотрела на меня в упор.
Я не могла видеть страдальческое выражение на лице, которое мне так дорого.
– Доброе утро, солнце мое! – проговорила я сипло. – Почему бы тебе не скроить физиономию попроще?
– Милагро Де Лос Сантос, больше никогда так не делай!
– Как так?
– Не пугай меня до смерти. На лестнице была кровь, и все одеяло тоже было изляпано кровью.
– В будущем я планирую избегать спектаклей с кровавыми брызгами.
– Как ты себя чувствуешь?
– Странновато, но пока жива, – прохрипела я. – А где Иэн?
– Он убедился, что с тобой все в порядке, а потом заявил, что у него есть какое-то очень важное дело. У меня создалось впечатление, что он собирается найти парня, который тебя ранил.
Мерседес села на кровать рядом со мной. Я дотронулась до ее руки, и вдруг перед моими глазами всплыли странные видения: кремовое одеяло в красных-красных-красных пятнах, кровь на моей руке, кровь пропитывает рубашку цвета слоновой кости, которая была на Иэне… Я вдруг вся вспыхнула, к горлу подступила тошнота. Я отпустила руку Мерседес и, закрыв глаза, подождала, пока эти ощущения пройдут. Я надеялась, что мне просто нехорошо от потери крови.
– Человек с ножом пытался напасть на Иэна, – пояснила я. – Чтобы ограбить или угнать машину. Точно не знаю.
– Иэн сказал, ты пострадала, потому что хотела защитить его.
– Такая уж у меня реакция. Фраза типа: «Осторожнее, из-за машин сейчас выползет какой-то тип!» – заняла бы куда больше времени.
– Я думала, что лучше отвезти тебя в больницу, но рана была такой… ну… Mira, [48]48
Здесь: «слушай» (исп.).
[Закрыть]что это вообще за чертовщина?
Я вытянула руку.
– Это не чертовщина, а моя новая усовершенствованная способность заживляться. В больницу я не хочу, а вот позвонить в полицию необходимо. Черт возьми, Мерседес, ты никогда не говорила мне, что здесь все так запущено.
– Ночью я уже звонила в полицию, – мрачно призналась она. – Мне пришлось сказать, что это была лишь попытка нападения, потому что я не знала, как объяснить то, что произошло с твоей рукой. Они сказали, что сегодня ты можешь зайти в участок.
– Что? – возмутилась я, словно веган на торжественном ужине скотоводов.
– Прошлой ночью они ловили кого-то, кто стрелял из машины. Погибли два подростка. У них не было времени заниматься еще и попыткой ограбления.
– Что у нас за общество, если насильственные преступления считаются обычным делом? – проговорила я, и мы грустно переглянулись. – На сегодня у меня намечена встреча с Сайласом, но если ты сейчас приготовишь мне чашку кофе, я успею подать заявление в полицию. Где ближайший участок?
Я подождала, пока Мерседес выйдет из комнаты, а потом попыталась встать. Я чувствовала себя, как в период полового созревания, когда все удивительным образом меняется и болят даже кости. Я с трудом перекинула ноги через край кровати. Потом чуть наклонилась, чтобы встать, и у меня загудело в ушах. Обретя равновесие, я медленно двинулась в ванную. Там я уселась на дно ванны и позволила душу смыть остатки засохшей крови.
Мерседес уже выставила на кухонный стол чашки с кубинским кофе и pan dulce. [49]49
Сладкий хлеб (исп.).
[Закрыть]
– Когда ты была в душе, звонил Иэн, – сообщила она. – Хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
Я глотнула кофе, но его вкус был мне почему-то неприятен.
– Больше он ничего не сказал?
– Только то, что тебе стоит вернуться на ранчо, там безопасней. Сказал, что у него срочное дело и что он перезвонит позже.
Я откусила кусочек pan dulce, но хлеб почему-то показался мне похожим на папье-маше. Чтобы Мерседес не восприняла мой отказ как неблагодарность в ответ на ее гостеприимство, я все равно продолжала есть и пить.
– Ты говорила с соседями? Они видели что-нибудь?
– Я говорила с жильцами. Они были в спальне в дальней части квартиры и ничего не слышали. Расспросила людей, живущих на той стороне улицы. Они утверждают, что ничего не видели. Впрочем, они не признались бы, даже если бы что-то и углядели. Люди не хотят ни во что ввязываться, опасаются мести.
Тонкий шрам на моей руке горел и чесался, и я потерла его.
– Мерседес, мне кажется, тебе нужно продать этот дом и переехать. Нельзя ведь жить в районе военных действий.
Моя подруга накрутила на палец один из своих дредов.
– Обычно только наркодельцы выясняют отношения. Это же не окраина, Милагро.
– Возможно, я слишком долго прожила за городом. Вчера я побаивалась ходить по улице, а раньше со мной такого не случалось.
– Раньше это было для тебя обычным делом, – возразила Мерседес. – Я схожу с тобой в участок.
Пока Мерседес просматривала газету, я очистила наши тарелки, незаметно сбросив хлеб в мусорное ведро.
– Ты расскажешь Освальду о том, что произошло?
– Не знаю. То обстоятельство, что здесь присутствовал Иэн, только усугубит ситуацию. И мне не хочется, чтобы Освальд мчался сюда, ведь у меня все нормально.
Мерседес раздраженно вздохнула.
– Милагро, ты умеешь выживать, но иногда у меня появляются сомнения насчет того, умеешь ли ты жить.
Не обратив внимания на то, что она перешла на личности, я спросила:
– Что ты думаешь о Иэне?
– Мuу suave. [50]50
Очень приятный (ucn.).
[Закрыть]Он харизматичен, как артист. Похоже, влюблен в тебя.
– Я вызываю у него интерес, потому что отвергла его, – сказала я, перемывая крошечные чашечки, в которых Мерседес обычно подает кофе, и наши тарелки. Я очень хотела к Освальду. Он зашил бы мою рану, пошутил бы и забинтовал мне руку. – Ненавижу бояться. У меня это не очень получается.
– Это у всех плохо получается.
В участке нам пришлось постоять в очереди, чтобы поговорить с дежурным сержантом. Сначала мне дали форму для заполнения, а потом мы ждали почти час, чтобы побеседовать с усталым детективом средних лет, сквозь седину которого проглядывали золотистые волосы, замечательно контрастировавшие с его черной кожей. Его звали Антуон Джефферсон. Несмотря на президентскую фамилию, мне показалось, что он не очень похож на вампира. Выслушав мой рассказ о нападении, детектив скептически заметил:
– Значит, этот тип сбежал, после того как вы схватили его? А нож у него был?
– Да, он сбежал. В гневе я страшна.
– Ну да, как многие женщины.
Назойливо постукивая ручкой о край своего стула, детектив Джефферсон прочитал заполненную мною форму.
– Это мог быть кто угодно, – наконец сказал он. – Члены шаек обычно работают группками. Меньше риска, больше добычи. Но если у вашего парня «Ягуар», похоже, кто-то просто решил воспользоваться удобным случаем.
– Он не мой парень.
– Почему он не позвонил нам прошлой ночью?
– Я звонила, – сказала Мерседес. – Вы были очень заняты и никого к нам не прислали.
В конце концов детектив забрал мое заявление и пообещал, что свяжется со мной, если что-нибудь узнает.
– Детектив Джефферсон, – сказала я ему, – очень печально, что мужчина с такими потрясающими волосами столь апатично относится к этому нападению.
Он вздохнул, и в воздухе запахло освежающей мятной жвачкой.
– Понимаете, мне очень жаль, что вы испугались, но, поскольку физически вы не пострадали, это происшествие может подождать. У нас полно нераскрытых насильственных нападений и убийств. Тут при свете дня на многолюдной улице застрелили подростка, и ни один чертяка не вызвался быть свидетелем. Вот так и живем.
Когда мы вышли из участка, я сказала Мерседес:
– Мы впустую потратили уйму времени. Подбросишь меня на встречу с Сайласом?
– А может, все-таки лучше отменить ее, вернуться домой и отдохнуть?
– Нет, мне нужно немного развеяться. Этот парень – личность интересная: он аскет и к тому же среднего рода.
– Да для тебя все мужчины интересные. Я подброшу тебя и помчусь домой. Потом буду в клубе. Ты там осторожней, ладно?
Она отвезла меня к кафе, расположенному на оживленной набережной. Здесь, среди сновавших туда-сюда офисных работников и бесцельно слонявшихся туристов, которые глазели на магазинные витрины, я почувствовала себя гораздо спокойнее.
Кафе сплошь состояло из начищенной нержавейки и дерева цвета меда. Среди людей в повседневной, но шикарной одежде, сосредоточенно работавших за квадратными металлическими столиками, я Сайласа не увидела. Мимо прошел кто-то с ярко-красным ледяным напитком, который выглядел очень аппетитно. Подойдя к барной стойке, я заказала молочный коктейль с малиной.
Потом взяла местный еженедельник и принялась его листать, ожидая Сайласа. Я почти дочитала передовицу, в которой пропагандировался запрет всех моторизованных транспортных средств в городе, как вдруг зазвонил мой телефон.
– Алле, говорите, – сказала я.
– Мис-с-с Де Лос-с Сантос-с, – прошипел звонивший.
– Здравствуйте, господин Мэдисон, – приветствовала я. Называя его так, я чувствовала себя полной дурой, но чувствовать себя дурой мне нравилось. – Я здесь, как мы и договаривались.
– Поэтому-то я и звоню. Прошу прощения, но мне пришлос-сь задержатьс-ся по другому делу. Пожалуйс-ста, примите мои ис-скренние извинения.
– Ладно. Со всеми бывает.
– Мне хотелос-сь бы загладить с-свою вину, мис-с-с Де Лос-с Сантос-с. С-сможете вс-стретитьсся с-со мной с-сегодня вечером в час-стном клубе и выпить бокальчик вина? Я один из владельцев; думаю, вам там понравитс-ся.
– Что ж, замечательно.
На том конце провода послышались какие-то шумы. Потом Сайлас снова заговорил:
– Отлично. С-сейчас мне нужно бежать, но я позвоню вам позже, чтобы продиктовать адрес-с и объяс-снить, как добратьс-ся.
Мы попрощались. Глядя в окно на серо-зеленый залив, я раздумывала, что мне делать. Стоит ли звонить Освальду и еще до его возвращения рассказывать о нападении? И куда сходить – в Музей современного искусства или в кино?
Возле моего столика остановился невысокий холеный мужчина в сером свитере и джинсах. Его голова была обрита наголо, что зрительно увеличивало его и без того огромные очки в черной оправе. Я осторожно улыбнулась ему – нельзя было слишком обнадеживать, но и грубой быть не хотелось.
– Привет. Не хочу докучать, но мы с тобой вместе учились в университете, – сказал он. – Вы с Себастьяном Беккетт-Уизерспуном ходили на вечеринки факультета английского языка, правильно?
– Было дело, – призналась я.
Он заметил, что я таращусь на него, и рассмеялся, потирая голову.
– Тогда у меня было много волос, и я не всегда носил очки. – Он снял очки и, схватив салфетку, прикрыл ею макушку. – Теперь припоминаешь?
У меня вообще очень плохая память на лица, поэтому я сказала:
– Да, немного. Я Милагро Де Лос Сантос.
– Скип Тейлор. – Он протянул мне руку, и я пожала ее. – Я писал диплом о кино, но на факультете английского языка у меня были друзья.
Скип показался мне приятным, поэтому я предложила:
– Мой знакомый только что отменил встречу. Может, подсядешь ко мне?
– Конечно.
Вернувшись от барной стойки с огромным бокалом какой-то замысловатой кофейной смеси, он сообщил:
– Недавно я видел большую статью о Беккетт-Уизерспуне в журнале выпускников. Похоже, его романы пошли в гору.
– Первая книга критикам понравилась. А о второй я ничего особенного не слышала.
– Вы общаетесь?
– Я видела его в прошлом году, когда он заезжал в город в рамках своего писательского тура, но отношения мы не поддерживаем. – Как мне показалось, не стоило добавлять, что ОТБРОС сначала попытался похитить меня, а потом, после женитьбы на своей аристократической возлюбленной из ПУ, хотел превратить меня в содержанку. – Я приехала сюда на свадьбу к соседке по комнате, с которой жила на первом курсе. А вчера ночью на меня напали.
