Текст книги "Ночной полдник"

Автор книги: Марта Акоста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава четырнадцатая

Здравствуйте, я ваша тетя!

Меня разбудили жуткие звуки. Я еще толком не проснулась, но уже вскочила и приготовилась к бою. Укутавшись в шелковое покрывало, я застыла на месте. Звук раздался снова – громкий, нечеловеческий рык «рры-рры!», который к тому же приближался.

В комнату вошел Томас Кук, исхудалое тело которого прикрывали только шорты. Зажмурившись от бьющего в окно солнечного света, он почесал волосатую подмышку. Томас оказался выше, чем я думала, – метр восемьдесят, не менее. Заметив меня, он сначала удивился, а потом невозмутимо оглядел с ног до головы.

– Привет, детка! – сказал он своим знаменитым хрипловатым голосом. – Хорошо тебе было ночью?

– Разумеется, если это твое «хорошо» означает волочить из бара в свою постель напившегося до беспамятства pendejo [72]72
  Недоумка (исп. сленг).


[Закрыть]

– Ты меня ну просто очень хотела, – ухмыльнулся он.

Черт, этот мужик по-прежнему привлекателен! Сексуальность исходила от него, как тепло от раскаленного асфальта.

– Мы, вообще говоря, знакомы?

– Я тебя знаю. Меня зовут Милагро Де Лос Сантос, я дорабатываю сценарий «Зубов острых» для Скипа Тейлора. Вчера вечером я нашла тебя в городе и привезла сюда.

– Вот так имечко! Настоящее? – Его взгляд опустился ниже. – А они настоящие? – Не дождавшись ответа, он уселся на диван, взял в руки телефон и стал звонить обслуге. Томас заказал невероятно плотный завтрак и только потом, немного подумав, спросил: – А ты хочешь чего-нибудь?

Я заказала блинчики со свежей малиной и клюквенный сок.

Повесив трубку, Томас заявил:

– Пожалуй, стоит принять душ.

– Да, чувствуй себя как дома, – саркастически отозвалась я, но он, похоже, этого не заметил. – И помой голову! – крикнула я ему вслед.

Еду принесли как раз в тот момент, когда Томас, облаченный в толстый махровый гостиничный халат, вышел из душа. Он обернул голову полотенцем, как это обычно делают женщины, и в его облике появилось что-то величественное. Актерские штучки.

– Как самочувствие? – осведомилась я, пока он разглядывал свой омлет с жареными овощами.

Кожа вокруг его глаз напоминала мятую папиросную бумагу, а сам он выглядел лет на десять старше, чем должен был быть.

– Измусоленный до смерти, – признался он. – Для вампира нормально.

Я чуть не поперхнулась соком.

– Что ты сказал?

– Посмотри, нет ли на кухне острого соуса, – велел он.

– Я тебе не прислуга.

Томас, похоже, обиделся.

– Обычно латины очень хорошие хозяйки.

– Ну ладно, хорошо. – Я встала и направилась на кухню. В шкафчике с запасом дорогущих специй обнаружилась бутылочка острой сальсы. Я поставила ее перед Томасом на стол. – Значит, ты считаешь себя вампиром? – спросила я без всякого выражения.

– Так говорит мой психотерапевт. Мол, я эмоциональный вампир. Тот, что вытягивает энергию жизни из отношений между людьми.

Я расслабилась.

– Правда?

Осушив стакан апельсинового сока, Томас заявил:

– Сейчас покажу тебе кое-что.

Он пошел в спальню и принес оттуда свои брюки. Обшарив карманы, Томас протянул мне сложенный листок бумаги. Я развернула его. Вверху красовалось заглавие: «ДСР-IV. Диагностический критерий нарциссического расстройства личности». [73]73
  ДСР-IV (DSM-IV) – «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам» (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders), 4-й выпуск справочника Американской психиатрической ассоциации. Используя это руководство, американские психиатры ставят диагноз.


[Закрыть]

– «Вопросник нарциссического вампира», – прочитала я вслух. – На эти вопросы нужно отвечать либо «да», либо «нет». Вы считаете себя более преуспевающим, чем ваши ровесники?

– Понятное дело.

– Вы убеждены в том, что вы красивее, умнее и так далее, чем другие?

– Конечно.

– Вы кичитесь своими знакомствами? – огласила я очередной вопрос.

– Это, наверное, не считается, ведь все мои знакомые – знаменитости.

– Считаете ли вы обязательным жить в правильном месте и общаться с правильными людьми?

– Так говорит мой менеджер.

Мы прошлись по оставшимся вопросам, и он ответил «да» почти на каждый. Мне вдруг подумалось, что большинство выпускников ПУ тоже набрали бы высокий балл.

Возвращая листок Томасу, я заметила:

– По-моему, это вопросник для тех, кто на самом деле не отличается ни красотой, ни благополучием.

– Ни умом, ни чем еще, – задумчиво добавил он.

– Как же я упустила это из виду? – изумилась я. – Нельзя так серьезно относиться к диагнозу.

– Твою мать! Так и думал, что это какая-нибудь ерунда. А ты чего знаешь о психологии?

Я рассказала ему, что изучала психологию в ПУ. Похоже, он решил, что я достаточно компетентна, чтобы разоблачить его психотерапевта.

– Ты приехал, чтобы уйти в завязку? – поинтересовалась я.

– Нет, я должен немного поправиться для «Зубов». Недавно в Италии я играл военнопленного, и мне пришлось страдать анорексией. Пара стаканчиков в городе, – и я был готов.

– Как ты все-таки попал в Ла-Басуру?

– Хороший вопрос. Узнаешь – расскажешь.

Разделавшись с едой, Томас направился к двери.

– Попроси у обслуги постирать и выгладить мою одежду. Пусть ее отнесут в мой номер.

– Скажи «пожалуйста» и «спасибо», – потребовала я, провожая его до калитки.

Он открыл ее.

–  Рог favorи muchas gracias.

И вдруг Томас стал целовать меня взасос – поцелуй профессионала, в котором не было никаких эмоций.

– Это твоя порция возбуждения на сегодня. Если мне станет скучно, я тебя навещу, – заявил он, направляясь к основному зданию.

Осмотревшись, я увидела Берни Вайнза, который, стоя возле гольф-кара, застегивал футляр фотоаппарата.

– Берни! – крикнула я.

– Доброе утро, Милагро. Мне нужно бежать! – отозвался Берни, запрыгивая в гольф-кар. – Эй, Том, подвезти тебя?

В своем халате и тюрбане Томас выглядел изящно, словно шейх. Он сел в гольф-кар и осведомился:

– Я тебя знаю?

– Конечно, мы встречались прошлой ночью. Берни Вайнз к вашим услугам.

Я бы с радостью забросала их камнями, но как раз в этот момент зазвонил мой телефон.

Взяв его в руки, я шепнула:

– Алло.

Сначала в трубке что-то глухо завыло, а потом я услышала голос Освальда:

– Привет, малышка!

Его голос заставил мое сердце встрепенуться.

– Освальд! Почему ты не звонил? Я думала…

– Это была обычная ссора, Милагро, – сказал он очень расстроенным голосом. – Очереди в нашу клинику простираются на целый квартал, и операции идут с раннего утра до позднего вечера; под конец смены я едва стою на ногах. Это лучшее, что я делал за свою жизнь.

Значит, теперь это общепринятый факт: он – святой, а я – его ужасная девушка.

– Это замечательно, Освальд.

– Сэм сказал, что ты у Мерседес. Передай ей привет.

Мне не хотелось его расстраивать в тот момент, когда он выполняет важную работу, поэтому я сказала:

– Я была у нее, но… э-э… решила пока переехать к Нэнси. Она в свадебном путешествии, поэтому я могу спокойно поработать в ее квартире. – В трубке затрещало. – Я переписываю сценарий.

– Что ты сказала? – переспросил он.

– Я говорю… – На этот раз помеха прозвучала так, словно у Освальда в комнате собралась компания больных, страдающих навязчивым неврозом, которые принялись щелкать пузырчатыми упаковками.

– Связь плохая. Тут не везде есть прием, а у меня всего несколько коротких перерывов в день.

Когда он стал с восторгом рассказывать о своей работе и описывать детей, приходящих в клинику, а также молодого хирурга, которого он обучал, я понимала примерно каждое четвертое слово.

Освальд пообещал, что через несколько дней позвонит еще раз. Потом я слышала в трубке только треск.

– Алло! Алло! Освальд, ты здесь? – позвала я, но никто не ответил.

Я решила, что после душа мне станет легче. Однако, войдя в ванную, я увидела, что скомканные мокрые полотенца валяются в углу, а аккуратные упаковки бесплатных «парагонских» косметических средств (упаковки, конечно же, сделаны вручную, а текст на них напечатан, конечно же, соевой типографской краской), разбросаны по полу. Лосьон из раскиданных бутылочек пролился на полку.

Мне пришлось мыть волосы тем, что осталось в бутылочке, а именно – примерно чайной ложкой шампуня. Потом я облачилась в подходящий для спа-курорта наряд – белую блузку и брюки цвета хаки и немного прибралась в комнате, чтобы уборщицы не подумали, что я cochina [74]74
  Грязнуля (исп.).


[Закрыть]какая-нибудь.

Я выпила стакан минеральной воды, в которую подмешала кровь, и принялась работать над «Зубами острыми». Когда в мой домик пришли убираться, я, нервно слоняясь по кухне, по-испански сказала горничной, что, пока я здесь, пополнять запасы в холодильнике не надо.

Во второй половине дня я направилась в вестибюль основного здания. Я постоянно думала о своей вампирской семье, и, видимо, поэтому мне показалось, что я вижу спину Гэбриела. Однако мужчина, которого я заметила, был в сопровождении какой-то пожилой пары, а рядом, держа его под руку, шла молодая женщина. Я двинулась было за ними в ресторан, но потом поняла, что этот человек, передвигавшийся на негнущихся ногах, вряд ли окажется моим грациозным другом.

Над стойкой консьержа возникла голова Чарлза, он заулыбался мне навстречу.

– Привет, Чарлз, – сказала я, подойдя к стойке. – Мне показалось, что здесь мой друг, Гэбриел Грант. Вы можете посмотреть, в каком номере он остановился?

Наклонившись к компьютеру, Чарлз ударил по клавишам.

– Извините, но у нас нет постояльца с таким именем.

– Рыжеволосый парень с родителями и молодой женщиной.

– Ой, – снова улыбнувшись, сказал он. – Я знаю, о ком вы. Его по-другому зовут. Они всей семьей приезжают к нам уже не первый год.

– Значит, ошиблась. Я не видела его лица. Что слышно о моем пикапе?

– Я только что беседовал с механиком. Он еще не успел осмотреть машину, но обещал связаться со мной сегодня к вечеру. Я с удовольствием разыщу водителя, если он вам нужен.

– Нет, не надо. Я сегодня поработаю.

Я собралась было идти, когда Чарлз спросил, планирую ли я посещать спа-процедуры.

– Мы предлагаем двадцать семь видов массажа, включая терапию нашей парагонской минеральной водой. Если вам интересно приобрести новый духовный опыт, могу посоветовать процедуру «Сонное бодрствование»: сеанс длится полтора часа и имитирует все стадии ритуального блуждания индейцев при обряде инициации. Многим нашим гостям нравится агавовый массаж, выводящий токсины из лимфатической системы и восстанавливающий равновесие организма.

Что ж, хорошая возможность проверить, насколько я способна выносить физические контакты с людьми.

– Большой выбор. Что такое терапия минеральной водой?

– Это особая процедура, – пояснил Чарлз. – Вы забираетесь в кадку, сделанную из выдержанной дубовой древесины, туда наливают горячую источниковую воду, врач-массажист погружает вас в нее и начинает работать над теми местами, где есть жировые отложения. Еще вам дают затычку для носа.

– Звучит… э-э… заманчиво, но, похоже, обычного глубокого массажа тканей у вас нет.

Видимо, я разочаровала Чарлза.

– Конечно же есть. Шиацу, тайский, корейский, спортивный глубокий мышечный массаж… у нас есть все традиционные процедуры. Вот брошюра с описаниями. – Он протянул мне буклет, который был отпечатан на бумаге, изготовленной вручную.

Открыв его, я пробежалась глазами по списку диковинных процедур и подумала: как приятно ощущать, что за тобой ухаживают чужие руки. Когда я жила в доме родителей, то была полностью лишена каких-либо физических контактов и теперь стремилась к ним, словно кошка к нежным поглаживаниям.

– Глубокий мышечный массаж мне вполне подойдет. Если вы сможете записать меня на завтра, буду очень благодарна.

Во внутреннем дворе здания находилось бистро, где я съела очень вкусный и здоровый салат из экологически чистой зелени с уксусно-цитрусовой заправкой. Сидя в одиночестве в шикарном отеле, я неторопливо и с удовольствием поедала салат и воображала, что мой маленький мирок становится лучше. Анализ собственного положения был таким: потрясный карьерный рост в сочетании с улучшением финансового состояния; проблемы в личной жизни впролне разрешимы.

За дальним столиком восседал мужчина в инвалидном кресле; его лицо скрывали шляпа, бинты и темные очки. Даже кисти рук у него были в повязках. Его кормил сопровождающий, разрезая пищу на мелкие кусочки, и я вдруг поняла, что не так уж и больна. Возможно, я долго глазела на человека-мумию, потому что, как мне показалось, он тоже стал смотреть прямо на меня. Я быстро отвернулась.

Иэн разберется с Сайласом, а потом я, уже преуспевающая сценаристка, вернусь домой. И тогда госпожа Грант не сможет сказать, что у меня нет профессии.

Лицо инвалида по-прежнему было повернуто в мою сторону, что меня очень смущало, хотя он и не смотрел на меня в упор. Прикончив обед, я оставила на столе щедрые чаевые.

Приблизившись к своему домику, я заметила, что парадная дверь открыта. Я прекрасно помнила, что заперла ее, а обслуга давным-давно закончила уборку. Я осторожно приблизилась к дому. Вход блокировали два огромных кожаных чемодана. Отодвинув их в сторону, я услышала плеск воды. Французские распашные двери были открыты, и я увидела в бассейне чью-то темную голову и коричневое тело.

Обнаженная личность имела общие очертания и размер мужчины, а точнее – характерные размер и очертания Томаса Кука.

Взглянув на чемоданы, я увидела на них монограмму «ТК».

– Эй! – крикнула я, заходя во дворик. – Эй!

Томас подплыл к краю бассейна.

– Что такое? – Это было скорее приветствие, чем вопрос.

– С какой стати ты здесь и как ты сюда попал?

– Меня впустила горничная.

– А разве это не против парагонских правил? Почему она это сделала?

– Потому что я Томас Кук.

Он с невозмутимым видом вылез из воды; так обычно поступают дети, модели и сумасшедшие – существа, которые чувствуют себя голышом вполне комфортно. Я, конечно, могла отвести взгляд, но посчитала, что правильнее смотреть прямо в глаза, чтобы донести до Томаса всю глубину моего раздражения. Если мой взгляд и скользнул чуть южнее, то по чистой случайности.

– Эти придурки сдали кому-то мой номер. Принеси мне полотенце, а?

Я собралась было пойти за полотенцем, но вдруг сообразила, что мною командуют.

– Сам возьми.

– Ладно. Я просто не хотел мочить пол.

– Ой, хорошо, – подчинилась я, а вернувшись с полотенцем, спросила: – За что они тебя выперли?

Томас пожал своими тощими плечами.

– Я так и не понял. Может, я по пьяни сам освободил номер? – предположил он таким тоном, будто ждал от меня ответа.

– Наверняка для тебя найдется еще один. Я позвоню портье и узнаю.

– По правде говоря, они вели себя удивительно нелюбезно. Говорили о каком-то ущербе. – Бросив полотенце на цементный пол, Томас вошел в дом.

Я разложила полотенце на стуле, чтобы оно сохло, и последовала за Куком. Взяв в руки трубку гостиничного телефона, я заявила:

– Уверена, что они все уладят.

Потом нажала на кнопку с надписью «портье», и мне ответили:

– Портье. Не могли бы вы подождать?

– Хорошо, – согласилась я.

Слушая успокаивающие звуки свирели, я взглядом искала Томаса. Я надеялась, что он пошел одеться.

Тут музыка прервалась, и в трубке раздался чей-то голос:

– Спасибо за терпение. Чем могу вам помочь, госпожа Де Лос Сантос?

– Здравствуйте, я хотела спросить, нет ли у вас…

На кухне раздался стук.

– Госпожа Де Лос Сантос?

– Я перезвоню вам чуть позже, – пообещала я и повесила трубку.

Когда я ворвалась на кухню, Томас как раз собирался отпить из бутылки с кровью.

– Не делай этого! – воскликнула я.

Но было уже поздно.

– Уэ-э-э! – закричал он и, выплюнув кровь, с силой опустил пластиковую бутылку на рабочий столик. Несколько драгоценных капель густой красной жидкости выплеснулось на пол. Пытаясь обойти кровавое пятно, он поскользнулся и упал.

– Это что еще за дрянь? – потребовал Томас объяснений.

– Что значит что? – выпалила я. – Это парагонский протеиновый напиток.

Он расхохотался.

– Оставь актерскую игру профессионалам. – Окунув палец в лужицу красной жидкости, Томас обнюхал его. – Кровь. Я проводил время с этой девушкой, а она, оказывается, вращается в готских вампирских кругах. Ты ее пьешь или размазываешь по телу перед сексом?

– Моя личная жизнь не…

– Так и заболеть недолго. Да, я знал, что в тебе есть какая-то шиза. – Вставая, он скорчил физиономию. – Похоже, я потянул лодыжку. Нельзя сказать, что это была твоя вина, но мой менеджер наверняка так подумает. Ты ведь их знаешь, они обожают вызывать юристов и всех засуживать. – Томас хладнокровно оглядел свое обнаженное тело. – Ты знаешь, в киношных контрактах есть пункт об аморальности, и Скип может уволить тебя, если узнает, что ты такая извращенка.

– Почему-то у меня создается впечатление, что ты цитируешь своего агента. И к тому же у меня нет никакого контракта.

– Тогда тебе тем более ни к чему, чтобы это выплыло на поверхность. Мне хочется мексиканской еды.

Вот так, поддавшись на шантаж, я стала персональным секретарем и девушкой на побегушках у бывшей голливудской звезды, избалованной и эгоцентричной.

Глава пятнадцатая
Глупящая по контракту

Вторую половину дня Томас провел голышом у бассейна, чем меня очень смущал. Я позвонила Мерседес и поведала ей обо всех последних новостях.

Вы наверняка думаете, что Мерседес пришла бы в восторг от вида обнаженной кинозвезды анфас, но она была уже приучена к музыкантам-эксгибиционистам.

– Ты не посоветовала ему надеть что-нибудь?

– Посоветовала, а он заявил, что мне пора повзрослеть, – сообщила я. – Сегодня мне показалось, что я вижу Гэбриела. Но это был какой-то болван с девушкой; у него штаны на заднице висели. – Я рассказала Мерседес о таинственном отпуске Гэбриела и о скрытности моих друзей в том, что касается этого вопроса.

– Может, ему сейчас просто не нужен лишний геморрой?

– Но это очень не похоже на Гэбриела. Он всегда лезет в самое пекло и все улаживает. – Я посмотрела на бассейн и глубоко вздохнула.

– Что это ты вздыхаешь?

– Томас только что перевернулся. Ему уже сто лет, и он ужасно выглядит, но по-прежнему напоминает мне о моей подростковой страсти. Я полагала, что если влюблена, то тебя не тянет к другим мужчинам, но меня-то тянет! Со мной что-то не так?

– Да, тебе пора повзрослеть.

– Возвращаясь к прежней теме – я переживаю за Гэбриела не только потому, что меня волнуют неовампы.

–  Preocupate de tu misma. [75]75
  О себе позаботься (исп.).


[Закрыть]

– Ладно. Только я не вижу смысла в том, чтобы волноваться о себе. Я сразу становлюсь боязливой, а латины не очень-то умеют быть боязливыми.

– Когда ты последний раз слушала Астора Пьяццоллу [76]76
  Пьяцоолла, Астор (1921–1992) – выдающийся аргентинский музыкант и композитор, перевернувший представление о традиционном танго.


[Закрыть]или хоть какое-нибудь танго вообще? А Кортасара когда последний раз читала?

– Милагро! Милагро! – закричал Томас. Мне пришлось попрощаться с подругой и выйти на улицу.

– Да?

– Как насчет мексиканской еды? Хочется порцию энчилад. Только с целыми фасолинами, а не с пюре.

– Где ж я это отыщу?

– В Ла-Басуре есть мексиканское заведение.

– Мой пикап на ремонте.

– Пусть тебя отвезет какой-нибудь водитель. – Томас закрыл глаза.

Я позвонила Чарлзу, и он поведал мне, что все водители во второй половине дня заняты. А потом сообщил:

– Наши повара с удовольствием выполнят все ваши кулинарные прихоти, но если вы хотите еды из города, я немедленно сделаю заказ на доставку.

Я попросила Чарлза заказать еду и сказала Томасу, что скоро он все получит. А потом решила выйти на пробежку. Парагонское солнцезащитное средство приятно пахло шалфеем, я намазалась им и вышла на старт. Темп я выбрала медленный. Но когда оказалась вдалеке от курортных владений, я набрала скорость, наслаждаясь иссушающим жарким солнцем, которое светило мне в лицо.

Я увидела симпатичную желто-черную пташку, порхавшую между ветвями древовидной юкки, а на колючих руках кактусов заметила несколько восковидных розовых цветков. Только во время пробежки мне начали нравиться оттенки почвы – от светло-коричневого до рыжего.

Вернувшись в домик, я обнаружила там Скипа и Томаса, которые, развалившись на диване, пили парагонскую минеральную воду, обогащенную витаминами.

– Почему ты не работаешь над сценарием? – поинтересовался Скип.

Томас одарил меня таким разочарованным взглядом, будто только что узнал, что одно из моих хобби – топить щенят.

– Я тоже поначалу думал, что она трудится вовсю, – безмятежно произнес он.

Мне захотелось как следует врезать этому ябеде в челюсть, перемалывающую энчиладу.

– Мне нужно было размяться. Я как раз собиралась поработать после этого.

– Покажи мне то, что уже сделала, – попросил Скип.

Я прошла вместе с ним в кабинет, и он закрыл за мной дверь.

– Милагро, я очень благодарен тебе за то, что ты проявляешь такой интерес к Томасу.

– Об этом…

– И, естественно, я буду очень признателен, если ты сможешь оказывать ему содействие.

– Что ты имеешь в виду – оказывать содействие?

Скип нервно захихикал.

– Ничего сексуального. Ну разве что… в общем, сама понимаешь. Заставляй его заниматься спортом, нормально питаться и готовиться к роли. – Он посмотрел мне прямо в глаза и спросил: – Я могу на тебя рассчитывать?

Будто бы у меня был выбор!

– Конечно, Скип. Я сделаю, что смогу.

– Отлично! – воскликнул он, положив мне руку на плечо.

Перед моим внутренним взором возник кровавый калейдоскоп – красный, влажный, извилистый. Скип уже принялся просматривать бумажки на моем столе. Сознание того, что я по-прежнему остаюсь чудовищем, ужасно угнетало меня, и я почти не слышала его слов.

Мне следовало уйти в монастырь, носить там мышиного цвета одежду, сплетенную из сорняков и коры, и искать духовное удовлетворение вдалеке от общества.

Скип засунул руку в карман и вынул оттуда маленький белый бумажный пакет.

– Возможно, это пойдет ему на пользу, – проговорил он, передавая мне пакетик. – Томас не хочет их принимать, но, если его внешний вид так и не улучшится, может, ты все же убедишь его?

В пакетике лежали несколько блистерных упаковок с белыми таблетками.

– Что это, Скип?

– Пищевые добавки. Витамины, – учтиво пояснил он.

Я принялась рассматривать упаковки, но на фольге с обратной их стороны никаких сведений о производителе не значилось.

Забрав у меня таблетки, Скип сунул их в ящик стола.

– Ты окажешь Томасу большую услугу.

Скип уже уходил, когда привезли бегущую дорожку. Он проследил за тем, как грузчики ловко протиснули ее в дверь и водрузили посреди главной комнаты.

– Уверена, что в «Парагоне» есть спортзал, – в ужасе проговорила я.

Понизив голос, Скип заметил:

– В «Парагоне» не очень-то рады, что Томас здесь, так что держи его от всех подальше.

Прочие тренировочные снаряды Томаса прибыли чуть позже. Чтобы разместить громоздкие приспособления, пришлось отодвинуть строгую мебель к стенам.

Я с отчаянным рвением взялась за работу. Сосредоточиваясь на нескольких сюжетных линиях и персонажах, я по крайней мере не думала о собственном положении.

– Милагро! Милагро! – прокричал за дверью Томас.

Я не стала даже подниматься из-за стола.

– Что еще?

– Я не могу найти свои ботинки. Ты никуда их не убирала?

Его ботинки стояли под кроватью, там, где он их и сбросил. Томас только и делал, что качался на своих железках, валялся в бассейне и пил белковые коктейли, но тем не менее считал нужным отрывать меня от работы, загружая всяческими холопскими заданиями. Он велел мне убить осу, которая долбилась в окно. И заставил держать перед ним зеркало, чтобы он мог со всех ракурсов рассмотреть свою стрижку. Потом спросил меня, кого я считаю кинозвездами первого ряда, и внес поправки в мой список. Затем ему понадобилось, чтобы я развесила его рубашки в следующем порядке: от светлых к темным и от гладких к фактурным.

– Милагро! – заорал он из бассейна.

Повесив темную рубашку между белой и бежевой, я вышла во дворик.

–  Si, Senor Tomas. [77]77
  Да, сеньор Томас (исп.).


[Закрыть]

– Намажь мне спину средством для загара.

– Я не собираюсь натирать им твою задницу.

– А знаешь, сколько людей еще приплатило бы, чтобы сделать это? Просто намажь мне плечи.

Взяв в руки «Парагонский натуральный смягчающий и оздоравливающий эликсир для загара», я выдавила немного жидкости на свою ладонь, морально подготовилась к контакту и осторожно коснулась плеча Томаса.

– В чем дело? – возмутился он. – Приложи немного силы.

Я снова коснулась его плеча, но никаких жутких результатов этот контакт не имел. Мои пальцы начали массировать и гладить медную кожу Томаса. Я прикасалась к Томасу Куку, и от воспоминаний о его кино-ролях и особенно о любовных сценах по моему телу пробегала дрожь.

– То-то же, – удовлетворенно вздохнув, проговорил Томас. – Чувствую, ты ко мне неровно дышишь.

Я была рада, что он не видел моего лица.

– Я совершенно ровно дышу к тебе, Томас.

Он рассмеялся.

– Ну конечно! Ты массируй, массируй.

– Я уже говорила тебе, что живу со своим парнем. Его зовут Освальд.

– Да нет никакого Освальда. Ты самая ужасная врушка из всех, кого я встречал. Послушай, Милагро, ты здесь, я здесь, и если хочешь… знаешь… ну, в общем, я к этому спокойно отношусь. Однако не стоит рассчитывать, что это надолго, потому что хоть ты и ничего, но не в моем вкусе.

Перестав массировать его плечи, я постаралась успокоиться. Потом встала так, чтобы мы видели друг друга, мысленно командуя себе: «Не смотри вниз, не смотри вниз, ни при каких обстоятельствах не смотри вниз».

– Томас, несмотря на то, что ты сделал чрезвычайно щедрое предложение, боюсь, мне придется его отклонить, потому что, во-первых, я люблю Освальда, а во-вторых, ты козел из козлов.

Он уставился на меня, качая головой:

– Тот, кто играет в кровавые игры, не может осуждать других. Отойди, а? Ты закрываешь мне солнце.

Внезапно мне в голову пришла одна мысль, и я спросила:

– У тебя есть какие-нибудь проблемы со здоровьем?

Лицо его приняло озадаченное выражение.

– Я же говорил, что приехал сюда не для того, чтобы уйти в завязку.

– Нет, я имею в виду другое. Нечто, отличающее тебя от других. Может, болезнь какая-нибудь?

Слегка пожав плечами, он проговорил:

– У меня легкая анемия.

– Тебе нужно принимать какие-нибудь лекарства?

– Нет, но, видимо, мне не стоило так долго голодать для той роли.

– Скип всучил мне какие-то таблетки, пытаясь убедить, что это пищевые добавки. Он хотел, чтобы я заставила тебя принимать их.

– Да, он и раньше пытался впарить мне эти стероиды. А я не хочу, чтобы мои huevos [78]78
  Яйца (исп.).


[Закрыть]съежились до размера оливок.

Чуть позже, когда Томас был в душе, я сделала себе кровавый коктейль. Я долго отмывала бокал, после чего поставила его в самую глубину шкафа.

Потом Томасу стало скучно, и он решил, что мы должны съездить в Ла-Басуру и чего-нибудь выпить.

– Нет. Нам даже не на чем туда доехать.

– Позвони своему другу Берни и попроси, чтобы он нас подвез.

– Мы с ним почти не знакомы, – возразила я. – У меня нет его телефона.

– Он дал мне свою карточку.

Через несколько минут я, чувствуя себя полной дурой, позвонила Берни и попросила его о помощи. Он сказал, что будет страшно рад забрать нас, но сможет приехать не раньше чем через час. Таким образом, у меня появилось время принять душ, надеть платье и накраситься. Возможно, все дело было в парагонских шампуне и кондиционере, но мои волосы оказались очень гладкими и блестящими.

Поскольку Томас был знаменитостью, именно он устроился на переднем сиденье помоечной машины Берни. Вынув из чемоданов дизайнерскую одежду, Томас составил из нее беспорядочный, но изящный наряд.

Для этого случая я надела повседневное платье темно-лавандового цвета и очень надеялась, что на заднем сиденье не разлита какая-нибудь гадость. Впрочем, жидкой гадости там не оказалось – на сиденье и на полу стопками лежали пожелтевшие экземпляры «Еженедельной выставки» и других газет.

«Летающее кровососущее чудовище!» – гласил заголовок, набранный крупным шрифтом. А под ним значилось: «Бернард Вайнз, специальный корреспондент». Перегруженная прилагательными статья представляла собой захватывающий рассказ о молодой учительнице из Ла-Басуры, которая отправилась погулять в пустыню, но так и не вернулась. Два свидетеля, которые неподалеку пили пиво и били бутылки, слышали крики и видели какое-то жуткое существо, спустившееся с небес и унесшее женщину вдаль.

– Отличная история про чупакабру, Бернард, – похвалила я. – У вас замечательный стиль, если, конечно, забыть о гиперболе.

– Желтая газета без преувеличений – как кошка без меха: любопытство вызывает, а привлекать не привлекает, – возразил Берни. – У вас хорошее зрение, вы можете читать в темноте.

– У меня ненормальные зрачки, – сообщила я, надеясь, что не ошиблась анатомией. Может, надо было назвать сетчатку или роговицу? В тот момент я чувствовала себя полной идиоткой – в ПУ я посещала семинары по шизоидной поэзии и прикалывалась над друзьями, которые в это время из последних сил ходили на курс человеческой биологии. – В этой статье хоть что-нибудь правда?

– Там все-правда. Может, конечно, женщина просто сбежала с лучшим другом своего мужа, а может, и нет. У нас тут все время происходит что-то странное, особенно возле «Парагона».

Когда мы приехали в городок, в «Клубе Левака» уже вовсю зажигали. Берни, неся в руке коричневый бумажный пакет, провел нас к двум столикам, стоявшим в углу. За одним из них уже восседала какая-то юная парочка.

– Проваливайте, – обратился к ним Берни. – У меня полно работы.

– Хорошо, господин Вайнз. А это ваша девушка?

– Вон! – рявкнул Берни. Когда парочка удалилась, он пояснил: – Бывшие ученики. – Затем, вынув из сумки стопку каких-то письменных работ и две красные шариковые ручки, он положил все это передо мной. – Вот, проверьте их.

Полистав работы, я поняла, что это сочинения о расовых отношениях в романе «Убить пересмешника».

– Берни, я не имею ни малейшего понятия о том, как оценивают работы в средней школе.

– За бессмысленное словоблудие и повторения я снижаю оценку. Во всех других случаях можете оценивать как хотите.

Некоторые из посетителей узнали Томаса, так что очень скоро он оседлал своего любимого конька и принялся травить байки о работе. Томас оказался неплохим рассказчиком – он завоевывал внимание самых красивых женщин посредством многозначительных взглядов, замолкал, где надо, чтобы усилить эффект, выкладывал кое-какие грязные подробности из жизни звезд.

Если снять шелуху забавных историй, он, как мне показалось, рассказал чистую правду. Его мать была индианкой из Центральной Америки. Когда она впервые попала в Лос-Анджелес, то говорила только на языке своего народа, и один из работодателей воспользовался ее беззащитностью. Томас не имел понятия ни об имени своего настоящего отца, ни о его местонахождении.

Проверяя сочинения, я поправляла описки и орфографические ошибки, писала замечания на полях. Я старалась сохранять на своем лице недовольную мину, однако на самом деле я с удовольствием читала мысли учеников, особенно самые эксцентричные.

Берни остановился возле меня после оплаты очередной порции напитков.

– Как дела?

– Понимаете, я целый день работала над сценарием.

– Творчество – это не работа. Мы это уже установили.

– Действительно, как это я могла забыть? – Я взяла в руки сочинения, которые мне понравились. – Вот эти – достаточно вдумчивые. Население Ла-Басуры слишком разнообразно для изолированного местечка – почему так?