Текст книги "Остров Тамбукту"

Автор книги: Марко Марчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 36 страниц)

V

В тот же день, перед заходом солнца, я зашел в хижину вождя. Я застал всю семью в сборе. Зинга и ее мать приготовляли ужин в большом горшке, который весело клокотал на огне, а Боамбо починял небольшую сеть для ловли рыбы. Только Амбо отсутствовал. Я держал в руках большой острый нож и прочную веревку, сплетенную из лыка пальмовой коры. Увидев меня, Боамбо спросил:

– Идешь?

– Иду.

– И этим ножом убьешь крокодила?

– Да.

– Не ходи, Андо! – тревожно сказала Зинга. – Ты не сможешь убить крокодила ножом. Он тебя сожрет!

– Не сожрет! – уверенно возразил я.

Но мои слова не успокоили ее. Ее глаза наполнились слезами.

– А зачем тебе веревка? – спросил меня Боамбо. – Ты, может быть, хочешь его связать, прежде чем убить?

– Нет, конечно, – усмехнулся я. – Я хочу связать ею маленького поросенка.

– Поросенка? – удивился Боамбо. – Ты хочешь накормить крокодила поросенком?

– Да, я пожертвую ему маленького поросенка, но он будет последней его добычей. Потом я его убью.

Зинга неожиданно встала, быстро подошла ко мне и, взяв меня за обе руки, умоляюще сказала:

– Не ходи, Андо! О, не ходи на бухту! Крокодил сожрет тебя! Я тебя не пущу, Андо! Ты никуда не пойдешь!

Она просила, обливаясь слезами, но я не мог отказаться от того, что надумал. Мать Зинги, до сих пор молчаливо слушавшая, присела к огню и строго заметила дочери:

– Оставь его, он убьет крокодила. Андо знает что делает.

Вошел Амбо с большим мешком на плече, полным кенгаровых орехов, свалил его на нары, сел к огню и размешал головни. Ноги у него были мокрые. Пока он их сушил, Зинга сообщила ему, что я надумал ножом убить крокодила.

– Ножом? – он с удивлением посмотрел на меня. – Это правда?

– Правда, – подтвердил я.

Он немного помолчал, а потом решительно сказал: Хорошо, и я пойду с тобой. Помогу тебе...

– Не нужно, – возразил я. – Я сам убью крокодила. Тогда уж Арики замолчит, не так ли?

– Да, тогда он замолчит, – подтвердил Боамбо. – А народ возненавидит его еще больше. Все скажут: «Андо не виноват. Если бы он был виноват, крокодил сожрал бы его». И они поймут, что Арики лгун.

Боамбо был прав. Если мне удастся убить крокодила, туземцы вздохнут с облегчением и будут мне благодарны, а басни Арики о том, что я в чем-то повинен, рассеются как дым. Это обстоятельство еще больше толкало меня осуществить мое намерение, несмотря па всю его опасность. Вождь снова меня предупредил:

– Смотри, Андо! Никто до сих пор не убивал крокодила, потому что у него толстая и твердая кожа, а спина и хвост покрыты такими прочными пластинками, что никакое копье не может их пробить.

– Я знаю. Но на животе кожа тонкая, правда? Ты дашь мне маленького поросенка?

Боамбо кивнул головой и вышел. Немного спустя, он вернулся с маленьким черным поросенком, который вырывался из его рук и пронзительно визжал.

– Вот тебе поросенок, – сказал он, подавая мне его. – Но знай, что ты сам лезешь в пасть смерти.

Улыбаясь, я взял поросенка. Мне хотелось выглядеть спокойным и уверенным в успехе, но мой вид не успокоил Зингу. Я видел страх в ее глазах, а ее умоляющий взгляд будто говорил: «Не ходи в бухту, крокодил сожрет тебя».

– Не ходи, – горестно сказала она в последний раз. – Если с тобой что-нибудь случится, знай, мы все будем плакать по тебе. Больше всех будет плакать Зинга... Слышишь, Андо? И только один человек будет радоваться – Арики...

Пришлось снова ее успокаивать. О, я не погибну! Не доставлю этого удовольствия Арики, нет! Я убью крокодила и сегодня же вечером вернусь цел и невредим.

– Набу, иди с ним, – обратилась Зинга к отцу. – Иди и ты, Амбо.

Оба мужчины и в самом деле взялись за копья и готовились идти, но я их остановил.

– Оставайтесь тут и ждите меня, – сказал я и добавил, усмехаясь: – Увидев много народу, крокодил испугается и не вылезет из воды.

Я сказал правду: успех моего предприятия зависел от того, вылезет крокодил на берег, соблазненный поросенком, или нет. У него хорошо развит слух и сильное зрение. Если он почувствует, что на берегу люди, он может испугаться и остаться в воде. Тогда мой план провалится. Кроме того, вождь со своим сыном ничем не могли мне помочь, а только помешать.

Засунув нож за пояс, я взял поросенка и веревку и зашагал через лес к заливу. Солнце склонилось к вершине далекой горы, и в лесу было прохладно. Птицы разноголосо перекликались – тропический лес был полон жизни. Высокие деревья с толстыми стволами стояли непоколебимо и твердо, как гиганты на крепких ногах. Некоторые из них насчитывали тысячу, другие – две, три и четыре тысячи лет. Когда Гомер писал «Илиаду» и «Одиссею», им было больше тысячи лет. Как коротка человеческая жизнь по сравнению с жизнью этих деревьев-гигантов. Глупая морская черепаха живет триста лет, орел живет лет пятьсот, а человеку не суждено жить даже сто лет!..

Придя на берег, я привязал поросенка к дереву на опушке леса. Он сейчас же начал рваться, пронзительно визжать и бросаться во все стороны, но веревка была короткая; когда она натягивалась, поросенок падал на песок и еще сильнее визжал. Крокодил, наверно, должен был его услышать. Даже и тогда, когда он глубоко под водой, он слышит малейший звук. Мне не оставалось ничего другого, как ждать, скрывшись за деревьями.

Нож, который я держал в руке, вместе с рукояткой, был сантиметров пятидесяти длиной и очень острый. Голубоватая сталь переливалась холодным блеском. Я прихватил и копье, но оно едва ли могло быть мне полезно. Если крокодил нападет на меня, я мог спастись только бегством. Но я не собирался бежать.

День клонился к вечеру. Дул легкий ветерок, Листья на деревьях едва слышно шелестели. Поросенок продолжал рваться и визжать, а я не сводил глаз с бухты и терпеливо ждал.

Наконец крокодил высунул голову из воды, огляделся и опять скрылся. Заметил ли он поросенка? Наверно. Потому что вскоре он опять показался и быстро поплыл к берегу. Доплыв до отмели, он ступил на свои короткие передние лапы, вытянул длинную морду и опять осмотрел пустынный берег. Меня не было видно за деревьями. Никакая опасность ему не угрожала. А добыча была так близко! Несчастный поросенок! Он тоже заметил опасного хищника и еще сильнее завизжал и задергался, но напрасно: он был прочно привязан за ногу к дереву. Почему-то его визг мне напомнил детский плач...

Крокодил быстро пополз к привязанной добыче. Его лоснящееся желтоватое брюхо волочилось по песку и оставляло широкий след, напоминавший широкую дорожку. Крокодил был действительно огромных размеров, от восьми до десяти метров в длину. Его мощный длинный хвост па конце был сплющен, как руль корабля, а широкая спина покрыта прямоугольными роговыми пластинками, как будто он был в броне, которая поблескивала на солнце, отливая темно-синим блеском. Короткие, сильные передние лапы оканчивались пятью пальцами с острыми когтями, а на задних лапах у него было по четыре пальца, соединенных перепонками. Он полз неуклюже, низко опустив голову, время от времени разевая свою страшную пасть, и тогда его острые клыки сверкали на солнце. Его глаза, бесцветные и злые, зловеще горели.

Поросенок бросился к лесу, но веревка натянулась, и он перекувырнулся в песке. Когда крокодил приблизился к нему с открытой пастью, готовый его схватить, поросенок бросился в обратную сторону, но веревка снова его дернула, и он покатился по песку. Крокодил тяжело полз к нему с разинутой пастью, из которой капала желтая пена. Он был разъярен сопротивлением.

Эта дикая охота продолжалась минуты три. В это время я подбежал к тому месту, где крокодил вылез из воды, и воткнул нож, рукояткой вниз и острием вверх, как раз посередине дорожки, оставленной крокодилом на песке. Из песка всего сантиметров на пять торчало острие ножа. После этого я снова скрылся за толстым деревом в ожидании.

Тонкий, пронзительный визг поросенка приводил меня в содрогание. Он оказался очень увертливым – каждый раз, когда хищник приближался к нему с раскрытой пастью, он вскакивал на ноги, ловко ускользал и бросался бежать. Видя, что ему его не поймать, разъяренный крокодил взмахнул своим длинным хвостом и одним ударом наповал убил несчастного поросенка. После этого взял в пасть, как пилой, разрезал пополам и жадно проглотил обе половины, не жуя. Я был довольно близко от него и видел, как из глаз крокодила капали крупные слезы. Можно подумать, что он оплакивал свою жертву. Ничего подобного! Это были слезы бессердечного, злого и опасного хищника, слезы гнева и обжорства. Крокодиловы слезы...

Проглотив поросенка, огромное пресмыкающееся поползло к бухте... «Поползет ли он по той же дороге, по которой вылез из воды?» – думал я, наблюдая за ним с трепетом и волнением. Я где-то читал, что, по верхнему течению Нила, местные жители убивают крокодилов таким же образом. Привязывают к дереву у берега реки маленького козленка, прикладывают к соскам пиявок, и когда пиявки принимаются сосать кровь, козленок начинает громко блеять от боли. А в это время люди ждут, спрятавшись за деревьями. Если крокодил находится невдалеке, он выходит из воды и направляется к жертве. Тогда люди втыкают нож в то место, откуда крокодил вышел из воды, после чего криками гонят его, и он спасается к реке но по тому же пути, по которому пришел. И, разумеется, распарывает себе брюхо...

«Так пишут в книгах, но верно ли это?» – задавал я себе вопрос, глядя на крокодила, быстро удалявшегося к бухте. Да, он возвращался по тому же пути, по которому только что прополз. Дорожка, которую он оставил, была ясно видна на песке, и он полз по ней. Но не свернет ли он в последний момент, заметив нож?

Нет, он не свернул. Он прополз как раз через нож и скрылся в воде.

Я быстро подбежал к тому месту. Острие ножа было окровавлено. Следы крови остались и на песке. Даже вода у берега была окрашена. Крокодил распорол себе брюхо...

Я вскочил в пирогу и выехал на середину бухты. От крокодила не было и следа. «Если рана смертельна, – думал я, – самое большее через полчаса хищник сдохнет и выплывет на поверхность».

Так и случилось. Через полчаса толстая спина хищника показалась из воды, и легкие волны прилива закачали его. Я осторожно приблизился к нему на моей пироге – он действительно был мертв.

Семья вождя с нетерпением ждала меня. Боамбо нервно курил трубку. Старая Дугао сидела молча рядом, а Зинга и Амбо, расположившись у огня, говорили о чем-то с тревогой вполголоса. Увидев меня, все радостно повскакали со своих мест.

– Я же вам говорила, что Андо вернется цел и невредим! – воскликнула старая Дугао, с торжеством взглянув на мужа и детей. – Я же знала, что крокодил не вылезет из воды. О, крокодилы хитрые, очень хитрые! Они издалека чувствуют опасность!

– Крокодил мертв! – сказал я и показал моим друзьям окровавленный нож. – Вот, смотрите. Это его кровь.

– Ты его убил? – спросил Боамбо, смотря на меня широко открытыми глазами.

– Смотри, – повторил я и протянул ему нож.

– Ты убил его этим ножом?

– Да, этим самым ножом.

– Не может быть!

– Ты не веришь? Тогда идем. Надо вытащить крокодила на берег. Он очень большой и тяжелый, пусть придет больше народу.

Мы привязали крокодила за его длинную морду и вытащили на берег. Все брюхо у него было распорото, и кишки волочились по песку.

К вечеру громко забил бурум. Все собрались на площадке, зажгли огромный костер и началось веселье. В больших горшках варили мясо крокодила. После того, как я убил опасного хищника, туземцы поняли, что он не священный и решили его съесть. Только Арики не участвовал в трапезе. Он напился (на этот раз с досады) и лежал у себя в хижине мертвецки пьян...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Драгоценное ожерелье капитана. Искатели жемчуга. Общество «Смит и К°»

I

Мы сидели со Смитом перед моей хижиной и говорили об Арики. В последнее время главный жрец еще больше пьянствовал. Каждый день он требовал «коньячку и папиросок, коньячку и папиросок»... Однажды Смит не пожелал ему дать, и тогда главный жрец пригрозил, что бросит его в большую воду. Смит тут же дал ему целую бутылку коньяку.

– А вы почему дали коньяку тем бандитам, которые хотели поджечь мою хижину? – спросил я.

– Как было не дать? – вздохнул Смит. – Их привел главный жрец. Они ворвались в мою хижину и все бы разграбили, не дай я им по бутылке коньяку. Если бы я знал, что они задумали, не дал бы ни капли, даже если бы они мне угрожали смертью. Но Арики ничего мне не сказал. Он скрыл от меня задуманное преступление, уверяю вас.

Я воздержался говорить что бы то ни было об Арики. Я подозревал, что Смит проводит свою политику при помощи коньяка и хочет использовать главного жреца в каких-то темных целях. Поэтому я был осторожен.

Неожиданно на тропинке в селение показался капитан. Он подошел к нам, молча сел на нары и задымил своей голландской трубочкой. Как всегда воротник его рубашки был расстегнут, и он вытирал носовым платком обильно выступавший на шее пот. Но на этот раз на его шее висело огромное ожерелье из раковин, какие носят туземцы. Смит сразу умолк и уставился на ожерелье.

– В чем дело, Стерн? – спросил он. – Зачем вы нацепили эти побрякушки?

Капитан выпустил густую струю табачного дыма, которая закружилась над его головой, как маленькое голубое облачко, и торжественно изрек:

– Эти побрякушки стоят самое меньшее фунтов сто, сэр...

– Сто фунтов стерлингов! – воскликнул Смит и, рассмеявшись, добавил: – Ваше ожерелье не стоит и десяти шиллингов, уверяю вас.

– Вы так думаете? Ну что ж! Взгляните на этот шарик. – Капитан пододвинулся к Смиту. – Рассмотрите его хорошенько и хоть раз признайте, что прав я, а не вы.

Смит наклонился к капитану, взял двумя пальцами желтый блестящий кружочек, который был нанизан на ожерелье вперемешку с ракушками, и начал его рассматривать со всех сторон. Он преломлял лучи солнца и ослепительно блестел. Пальцы плантатора задрожали.

– Вы правы, Стерн! Тысячу раз правы! Это жемчуг! Настоящий, первоклассный жемчуг!

– Да, настоящий, – кивнул головой капитан.

– И ваше ожерелье не из простых раковин, а из жемчужных!

– Вы угадали.

– Кто вам его дал?

– Туземец.

– Как его зовут? – нетерпеливо допрашивал Смит.

– Не знаю.

– Где живет?

– И этого не знаю.

– Это ни на что не похоже! – возмутился Смит. Глаза у него горели, как у человека, потерявшего огромное богатство, которое он уже держал в руках. – Вы хотя бы его спросили, где он взял этот жемчуг.

Стерн иронически усмехнулся:

– Я-то его спросил, но он не знает английского языка.

– И он вам его дал даром?

– Почти. Я дал ему сигару, и он остался очень доволен.

– Такую жемчужину за одну сигару! – Глаза Смита снова загорелись. – У этого дикаря есть еще жемчуг?

– Нету. Была только одна жемчужина и теперь она моя.

– Так, так... – задумчиво бормотал Смит. – Похоже на то что тут где-то у острова есть жемчужные раковины. А там, где есть жемчужные раковины, есть и жемчуг. Я прав, Стерн?

– Совершенно правы, сэр.

– А вы понимаете, что это значит?

– Очень хорошо понимаю, – опять усмехнулся капитан, лукаво подмигнув. – Но ведь и вам известно, что жемчуг не растет на деревьях?

– Кому вы это говорите, Стерн? Разве вам не известно, что я потомок капитана Paгa?

– Капитана Paгa? – спросил я с удивлением. – Мне кажется, что я что-то читал о капитане с таким именем. Насколько помню, он был торговцем жемчугом...

– Да! – гордо подтвердил Смит. – Капитан Paг – мой прадед. О нем путешественники много писали в конце прошлого столетия и не удивительно, что вы встретили его имя в книгах. Каждый год он обходил на своей шхуне острова Паумото в Тихом океане и вывозил оттуда десятки тысяч килограммов жемчужных раковин.

– Которые получал от бедных туземцев за несколько килограммов стеклянных бус, – прервал его я. – А когда туземцы не хотели отдавать ему жемчуг за бесценок, он их просто грабил. Так пишут о нем путешественники середины прошлого века, знавшие его.

– Пусть пишут, – пробормотал Смит. – Это не так важно. Гораздо важнее то, что мой прадед был предприимчивым англичанином, человеком широкого размаха. Не напрасно называли его королем жемчуга.

– А может быть, и его правнуку суждено быть королем жемчуга? – съязвил капитан.

Смит закурил сигару и, пустив две тонкие струйки дыма через нос, сказал:

– Вы шутите, Стерн, а дело очень серьезное. Ваше ожерелье доказывает, что тут существует жемчуг. Нужно проверить в заливе. Он любит тихие теплые воды. Нет нужды говорить вам, какое богатство представляет жемчуг, не так ли? Из раковин получается перламутр – это и дети знают. Но, собственно, жемчуг, сэр! Сейчас он со дня на день дорожает, потому что во время войны уменьшилась его добыча. Жемчужина величиной с орех стоит фунтов сто, а существуют и крупнее, как эта на вашей шее, Стерн. Такие жемчужины вылавливались у северо-западных берегов острова Цейлона, в Индийском океане. Крупные жемчужины найдены также в Персидском заливе, возле Бахрейнских островов, и в Красном море, и у берегов Японии и Австралии, а также у Жемчужных островов, вблизи Панамского перешейка. В прошлом столетии много предприимчивых людей, вроде моего прадеда, зарабатывали на жемчуге огромные деньги, несмотря на то, что тогда жемчуг был очень дешев. Кроме того, в прошлом веке, добывание жемчуга было труднее, чем теперь. До того, как появились водолазы, туземцы ныряли на морское дно, на глубину десяти-двенадцати метров, собирали жемчужные раковины в мешочки или корзинки и выплывали с ними на поверхность, потом снова ныряли. Это очень трудно, и все же каждый год суда увозили из теплых морей десятки тысяч килограммов драгоценного груза. С течением времени количество жемчужных раковин уменьшилось, а у некоторых островов они совсем исчезли. Тогда попробовали разводить их искусственным способом в большом бассейне, но жемчужины из таких раковин выходили мелкие и высоко не расценивались. В конце прошлого века и особенно в начале настоящего, после изобретения скафандров, количество жемчужных раковин еще больше уменьшилось и, чтобы они совсем не исчезли, английское правительство несколько раз запрещало добывание их в английских колониях на десять-пятнадцать лет. Но и эта мера не помогла. Сейчас жемчужные раковины – большая редкость, и потому жемчуг вздорожал. Представьте себе, что будет, если у берегов острова Тамбукту есть много жемчужных раковин. Мы станем миллионерами, сэр!..

– Вы и сейчас миллионер, – заметил я.

– Это не имеет значения, – возразил Смит. – Деньги – самый легкий груз и никого не обременяют.

– Вы правы, – кивнул головой капитан. – Но мы можем стать миллионерами при наличии двух условий. Во-первых, – чтобы у острова водились жемчужные раковины, и, во-вторых, – надо добыть их с морского дна. А это совсем не так просто. Если эти два условия на лицо, появится третье, самое важное...

– Какое? – нетерпеливо спросил Смит, глядя пристально на капитана.

– Неужели вы не догадываетесь, сэр?

– Нет.

– Ну что ж, тогда позвольте мне задать вам один вопрос: кому мы продадим жемчужные раковины и драгоценный жемчуг? Туземцам? Но они его не ценят. Ведь вот, я получил эту крупную жемчужину всего лишь за одну сигару. Если бы у туземца было больше жемчуга, он бы мне его отдал за ту же сигару. Жемчуг стоит дорого только в цивилизованных странах, которые мы никогда уже не увидим...

Капитан умолк и задумался. А Смит, наоборот, оживился и укоризненно воскликнул:

– Выбейте эти черные мысли из головы, Стерн! Я глубоко убежден, что в один прекрасный день мы вновь увидим нашу добрую, старую Англию, и тогда слава о нас прогремит по всему миру, ибо мы вернемся исследователями, открывшими неизвестный остров с неисчислимыми богатствами. И львиная доля этих богатств достанется нам. Что, не верите?

– Хотелось бы верить, но не могу, – вздохнул капитан. – Наше возвращение зависит от случая. Мы можем покинуть остров только в том случае, если тут пройдет какое-нибудь судно.

– А почему бы нам не построить баркас? – спросил Смит. – У нас есть достаточно инструментов, да и дикари нам помогут.

– Не сможем, – покачал головой капитан. – Построить баркас не по нашим силам. Для этого нужен хотя бы один хороший плотник, а у нас его нет.

– А что вы скажете о большой парусной лодке? Неужели мы и ее не сможем построить?

Капитан подумал и сказал:

– Парусную лодку – да, это можно... Но я не решусь тронуться в путь на парусной лодке по Индийскому океану.

– Стерн, вы ли это говорите? Вы, старый моряк?

– Да, старый, к сожалению, – тяжело вздохнул капитан. – Если бы был помоложе, наверняка бы решился.

– И сейчас решитесь, – подзадорил его Смит. – Нужно испробовать все средства. Особенно, если найдем жемчужные раковины. Тогда, во что бы то ни стало, нам надо вернуться в Англию, а потом снова приехать сюда, но уже подготовленными. Хотите, я вам скажу, что я думаю, Стерн? Я думаю... Нет, нет, вернее предчувствую, что стану известным, как мой прадед капитан Paг, которого злонамеренные бумагомараки незаслуженно очернили. Король жемчуга – как красиво это звучит! – зажмурился плантатор и мечтательно продолжал: – Тогда пусть берегутся лондонские акулы! Я их проглочу вместе с их банками и фабриками, и этот день будет самым счастливым в моей жизни.

– Плохо то, что жемчужные раковины находятся на дне моря, с которого трудно их достать, – сказал капитан. – Все же надо попробовать... Итак, идем! Надо захватить некоторые вещи из хижины.

Мы зашли в хижину Смита и Стерна. До сих пор я не заходил в нее и был очень удивлен, видя как комфортабельно устроились оба англичанина. В углу стояли две пружинные койки, покрытые мягкими одеялами и сетками от москитов. Нары и пол были покрыты дорогими коврами, у стены стояли мягкие кожаные кресла, посередине стол и несколько стульев, а в глубине нагромождены один на другой мешки и ящики.

– Видно, вы приберегли порядочно вещей с яхты, – заметил я плантатору.

– А почему бы и нет? – ответил он. – Приберег некоторые полезные вещи и думаю, что поступил разумно.

– А вы не опасаетесь, что туземцы могут их похитить?

– О, нет! Арики наложил табу на мою хижину, и никто не смеет в нее войти. Кроме того, туземцы не знают, что для чего служит, да и не интересуются этим. Только Арики – этот упорный и наглый старик – беспокоит меня. Выучил два английских слова, да только и твердит, что: «Коньяк, папироски, коньяк, папироски...» Я просто не знаю, как от него отделаться. Каждый день даю ему по бутылке коньяку и по коробке папирос. А ведь это не может продолжаться вечно: у меня нет фабрики для папирос. Что я буду делать, когда ящики опорожнятся?

– А на сколько времени хватит ему ваших запасов? – спросил я.

Плантатор испытующе посмотрел на меня, через силу улыбнулся и в свою очередь спросил:

– Вы хотите знать, сколько еще коньяку и папирос у меня есть?

– Да.

– А почему вас это интересует? И вам хочется выпить коньяку?

– О, нет, будьте спокойны! Я хотел бы знать, не напоите ли вы Арики и его приятелей?

– Арики – да, но его приятелей – никогда! – отрезал Смят.

– Дайте мне длинную веревку, – обратился Стерн к плантатору и тем прервал наш разговор. – Прежде чем спуститься на дно морское, надо измерить его глубину. Мне понадобится и мешок для раковин.

– Есть, Стерн! – с готовностью отозвался Смит и, порывшись в одном из ящиков, протянул капитану веревку и мешок.

– А теперь не плохо пропустить по рюмке коньяку, – подмигнул мне капитан.

Смит вынул бутылку коньяку и три рюмки.

– Да, по такому особенному случаю следует выпить, – сказал он. – Итак, ваше здоровье! За успех нашего дела!

– За будущего короля жемчуга! – поднял свою рюмку капитан и чокнулся с плантатором, лицо которого расплылось в самодовольную улыбку. – А вы не выпьете? – спросил он меня, видя, что я не беру моей рюмки.

– Нет, предпочитаю сигару, если мистер Смит ничего не имеет против...

– Разумеется! – сказал плантатор и подал мне ящик с сигарами.