Текст книги "Книга о судах и судьях"

Пришли к судье двое и попросили тяжбу разрешить. Истец принес судье большой горшок масла, а ответчик кабана во дворе привязал.

Выслушал судья обе стороны и оправдал ответчика. Разобиделся истец, явился в тот же день к судье домой и говорит:

– Как тебе не совестно! Разве я для того горшок масла тебе принес, чтобы ты моего противника оправдал?

– Что поделаешь, – вздохнул судья, – его кабан поддел клыком твой горшок и разбил![cxxxvii]  cxxxvii
  Один из вариантов сюжета о так называемых "судейских шутках" (AaTh 1861). Ср. рассказ, объясняющий происхождение русской поговорки «Рассуди топором разруби».
  "Судились кузнец с мясником: один другого чем-то обидел. Придумали каждый задобрить судью: один сковал топор, другой быка отвел.
  Пришли на суд. Первым заговорил кузнец:
  – Господин судья, рассуди нас, как топором разруби. А мясник свое говорит:
  – Нет, брат, тут дело быком прет" [9, 361].
  Ср. также: "Теленок переступил через твой топор" (грузинская. [42, 139]), «Мул опрокинул твой мед» (Амхарская, [22, 252]), «Карета едет туда, куда ее везут лошади» (немецк., «Deutsche Volksbucher». М., 1965, с. 8) и др.


[Закрыть]

Грузинская, 49, 36

Однажды в большом лесу, которым правила выдра, произошел такой случай. Во время прогулки но лесу обезьяна разрушила гнездо певчей птицы. Птица была возмущена разбоем и отправилась с жалобой к выдре. Выдра обещала сурово наказать вероломную обезьяну. Суд над обезьяной должен был состояться на следующий день.

В назначенное время птица отправилась к выдре. В клюве она несла веточку с маленькими плодами, чтобы подарить ее главному судье – выдре. Пришли к судье и другие звери. Теперь все ждали прихода обезьяны.

Тем временем обезьяна готовилась к ответу. Она понимала, что виновата и ее ждет наказание. Но хитрая обезьяна стала думать, как бы избежать кары. Она долго вспоминала, что любит главный судья – выдра. И вспомнила, что выдра любит рыбу. Обезьяна тут же поймала самую большую рыбу и отправилась к выдре.

Когда обезьяна появилась на суде, довольная выдра доедала плоды, что принесла ей в подарок птица. Выдра была очень довольна подарком и заверила птицу, что обезьяну ждет суровое наказание. Обезьяна подошла к выдре и положила свой подарок за ее спиной.

Потом она почтительно приблизилась к выдре и сказала ей:

– Уважаемый суд, разбирая дело, должен смотреть вперед и назад.

Выдра поняла намек, обернулась и увидела за спиной рыбу, которую она так любила. Посмотрела опять вперед и увидела плоды, что принесла птица. Но рыбу выдра любила больше, чем плоды. Поэтому она еще раз взглянула вперед и назад и объявила:

– Обезьяна не виновна. Зачем ты, птица, строила свое гнездо там, где гуляет обезьяна? Ты поступила незаконно: построила гнездо не там, где нужно. Поэтому и должна быть наказана.

Бирманская, 110, 249

Однажды Лай спросил зайца[cxxxviii]  cxxxviii
  Заяц в восточноафриканском фольклоре – самый хитрый из зверей (аналогично лисе европейских народов).


[Закрыть]:

– Заяц, я знаю, ты бывал в подземном мире. Хорошо ли там?

– Да, – ответил заяц. – Когда-то я бывал там со своим отцом. Если ты попадешь туда, ты найдешь там много еды[cxxxix]  cxxxix
  Подземный мир называется "Ауака", что значит "белое просо"; согласно верованиям Ираку, просо происходит из подземного мира.


[Закрыть].

– А можно ли туда попасть? – спросил Лай.

– Да, – ответил заяц, – как раз в эти дни туда можно пройти. По без проводника попасть в подземный мир трудно. Лучше тебе отправиться со мной. Меня там хорошо знают.

– Хорошо, пойдем вдвоем, – сказал Лай. – А когда мы сможем отправиться?

– Иди сначала домой, – сказал заяц, – и возьми три горшка меду, чтоб мы могли купить в подземном мире все, что нам нужно.

Лай обрадовался и пошел за медом. А заяц отправился домой к своей жене и сказал ей:

– Натри свое тело илом, с одной стороны красным, с другой черным. Потом пойди к месту, которое я тебе укажу, и спрячься там. Я приду туда с Лаем и воскликну: "Господин подземного мира, позволь нам пройти!" А ты должна спросить низким голосом: "Кто ты?" Я скажу: "Я заяц, а со мной Лай!" Ты некоторое время помолчи. Тогда я второй раз крикну: "Господин подземного мира, разреши пройти в твои владения!" И ты на это ответь: "Ты, заяц, можешь пройти в подземный мир, а второго, по имени Лай, я пропустить не могу. Пусть он оставит здесь свой горшок с медом, а сам пойдет домой и принесет курдючную овцу".

Утром Лай пришел к зайцу. [Дальше все происходит так, как задумал заяц. Лай оставляет ему горшок меду, но, вернувшись домой за овцой, понимает, что его обманули. Через несколько дней он уговаривает зайца повторить попытку.]

Рано утром они отправились в путь. Заяц опять отправил вперед свою жену. А Лай думал про себя: "Хорошо же, посмотрим, кто сегодня останется в дураках".

Пришли они на то самое место, и заяц громко воскликнул:

– О господин подземного мира, а как на этот раз? Не сможем ли мы сегодня вдвоем с Лаем пройти в твои владения?

– Нет, – ответил голос, – Лай и мать его[cxl]  cxl
  Это словосочетание считается у Ираку тяжким оскорблением.


[Закрыть] не могут ко мне пройти.

– Почему? – спросил заяц, а сам тихо шепнул Лаю: – Он сегодня очень не в духе. Что же нам делать?

– Ничего, пусть сердится, – ответил Лай. – Подожди, что он еще скажет.

А голос продолжал:

– Ты, заяц, можешь проходить, а Лай пусть убирается.

– Слышишь? – прошептал заяц. – Делать нечего, ступай своей дорогой, а я пойду туда.

– Да, я так и сделаю, – ответил Лай, а сам отошел немного в сторонку и спрятался.

Через некоторое время жена зайца вышла из своего укрытия и пошла вместе с зайцем домой.

– Видишь, какой я умный? – спросил ее заяц.

– Я тоже не глупа, – ответила жена. – Разве я плохо ему сказала?

Лай все это слышал. "Значит, вот как, – подумал он. – Вы съели мой мед, и вдобавок жена зайца меня оскорбила, меня и мою мать". Он пошел вслед за зайцем и его женой. Заяц обернулся и увидел Лая.

– Ну как там, в подземном мире? – спросил его Лай.

– Все в порядке, – ответил заяц. – Я на этот раз зашел недалеко, всего до третьего моста.

– Да, ты сегодня очень рано вернулся. С чего бы это?

– Разве ты не видишь, что со мной моя жена? – сказал заяц. – У меня заболел ребенок. Она догнала меня и позвала домой.

Лай выразил ему сочувствие.

– Да, – сказал он, – в наши дни развелось много болезней. Значит, твоя жена ходила тебя искать?

– Да, да, – отвечал заяц.

Они прошли еще немного. Лай был очень разгневан, но виду не показывал.

– Когда мы опять отправимся в подземный мир? – спросил он зайца.

– Подожди, пока мой ребенок выздоровеет. А потом опять пойдем. Конечно, если ты получишь разрешение.

– Опять спрашивать разрешения у этого дурака?

– Эй, не говори так! – закричал заяц. – Ведь он слышит, как ты его оскорбляешь.

– Ничего, – сказал Лай, – пойдем-ка сейчас туда опять. А твоя жена пусть остается и ждет нас здесь.

Заяц попробовал было возражать, но Лай потащил его силой. Пришли они на то же самое место. Заяц весь дрожал. Лай с палкой стал возле него.

– Начинай! – крикнул он.

– О господин подземного мира! – начал заяц дрожащим голосом.

– Как следует говори! – прикрикнул Лай. – Скажи ему: господин подземного мира, я и Лай опять пришли к тебе.

– Нет, – ответил заяц, – этого голоса сейчас нет на месте. Тогда Лай залепил ему оплеуху и крикнул:

– Почему это его нет на месте? Теперь я убью тебя и твою жену! Ты думаешь, я так глуп и не догадался, что ты спрятал свою жену изображать господина подземного мира? А она меня оскорбила? Пойдем-ка к ней! Ты меня еще узнаешь!

Они вернулись к жене зайца, и Лай закричал на нее:

– Ты, ничтожная зверюшка, ты оскорбила мою мать! Теперь трепещи! Я Лай, знаешь ли ты меня? Трепещи, ибо ты сегодня умрешь!

В это время мимо пробегала дикая собака.

– О чем вы спорите? – спросила она. Но Лай и на нее закричал:

– Не вмешивайся в мои дела! Я Лай, равного которому нет среди людей!

Дикая собака испугалась и побежала к черепахе-султану[cxli]  cxli
  Старая черепаха в фольклоре Ираку и других восточноафриканских народов – султан зверей.


[Закрыть].

– О султан, – сказала она, – Лай хочет убить зайца и его жену. Нельзя этого допустить.

Черепаха тотчас послала к Лаю антилопу.

– Здравствуй, Лай, – сказала антилопа дружелюбным голосом. – Меня послал к тебе наш султан...

– Какой еще султан? – закричал на нее Лай. – Знать я не хочу вашего султана!

– Зачем нам ссориться? – сказала антилопа. – Можно говорить дружелюбно. Я пришла сюда, потому что меня послал за тобой наш султан черепаха. Лучше бы тебе пойти к ней. Неужели ты боишься черепахи?

– Ладно, – сказал Лай, – пойдем. И ты тоже пойдешь, – крикнул он зайцу. И твоя жена пусть идет. А те оба только дрожали от страха. Пришли они к черепахе.

– Лай, – сказала черепаха, – я слышала, ты хочешь убить зайца и его жену. Но чтобы убивать других – такого закона нет. Что тебе сделал заяц?

– Я знаю, что он мне сделал, – ответил Лай, – и я его убью сейчас же на месте.

Услышав такие слова, черепаха очень испугалась.

– Заяц, – спросила она, – что ты сделал этому человеку? Заяц рассказал ей все как было. Выслушав его, черепаха посмотрела на камни, где были написаны законы, и сказала:

– Лай оскорбил господина подземного мира и хотел убить тебя. Значит, он и согрешил, а ты, заяц, невиновен.

– Я согрешил? – закричал Лай. – Я вижу, черепаха, ты сама согрешила!

– Что ты говоришь, Лай! – сказала черепаха. – Я смотрю в закон, а закон не может быть неправ.

– Что у тебя за закон? – ответил Лай. – Этот камень у тебя – закон?

– Да, – сказала черепаха, – этот камень у меня – закон. Или ты его не уважаешь?

– Я очень его уважаю, – ответил Лай. – Я сейчас заброшу твой камень в пори.

– Подожди, подожди, – испугалась черепаха. – Сейчас я еще разок загляну в закон. Может, я что-то неправильно там разобрала.

А про себя она подумала: "Когда убивают другого, это все-таки не так страшно, как если убивают тебя".

– Да, – сказала она, – я разобрала не совсем точно. Теперь я вижу, что виноват заяц. Почему ты обманывал Лая? – обратилась она к зайцу. – Почему твоя жена оскорбила его?

– Твой суд глуп! – закричал на черепаху Лай. – Разве это настоящий закон? Я заброшу твой закон в пори, а потом убью и тебя.

Черепаха с перепугу спряталась в свою нору. А Лай ударил зайца так сильно, что тот на месте испустил дух. Жена зайца стала просить Лая о пощаде, но он ответил:

– Нет, я не могу оставить тебя в живых, потому что ты оскорбила мою мать.

Схватил он свою палку и убил жену зайца. А сам пошел своей дорогой.

Ираку, 160, 77

Однажды в дом Лая забралась мышь и стала грызть его обувь. Кошка Лая схватила ее. Мышь жалобно запищала. А Лай услышал этот писк и крикнул кошке:

– Держи ее как следует, не упусти! Будешь ловить мышей, которые грызут мою обувь, – дам тебе много молока!

– Нет, она у меня не убежит, – сказала кошка и убила мышь. А Лай дал ей много молока.

Жена мыши пожаловалась леопарду. Леопард пошел к черепахе и сказал:

– О наш султан, я пришел к тебе с жалобой на кошку. Она убила мышь!

– Как так! – рассердилась черепаха. – Я же сказала, что никто не имеет права убивать другого!

– Да, звери перестали тебя уважать, – сказал леопард. – Они не выполняют твоих приказов.

Черепаха послала за кошкой. Гонец побежал за ней, но не нашел и вернулся ни с чем.

– Ты не нашел ее? – удивился леопард. – Да ведь она живет в доме Лая!

– Ах, – сказала черепаха, – значит мышь убита там? А что она делала в доме Лая?

– Она хотела съесть его обувь. Тогда черепаха сказала:

– Ох, оставьте меня с этим Лаем! Он опасный человек.

– Ты что, боишься Лая? – насмешливо спросил леопард. Черепахе это показалось обидным, и она велела позвать Лая вместе с кошкой. Кошка пришла к султану первой, а Лай спрятался позади дома.

– Что же это такое, кошка? – сказала черепаха. – Почему ты убила мышь?

– Я убила ее потому, что она ела обувь моего господина, – ответила кошка.

– Ты служишь человеку! – воскликнула черепаха. – Почему ты живешь у Лая?

– Я живу у него потому, что он кормит меня, – ответила кошка.

Черепаха посмотрела на свои камни и сказала:

– Ты, кошка, очень провинилась. Ведь я издала приказ, чтобы никто из зверей не убивал друг друга. Но чтобы разобраться в этом деле до конца, надо вызвать самого Лая.

Лай все это услышал и сам вбежал в дом.

– Здравствуй, султан! – сказал он.

– Послушай, Лай, – закричала на него черепаха, – каждый

день ты что-нибудь вытворяешь в нашей стране! Почему ты подговорил кошку убить мышь?

– Она все время грызла мою обувь, – ответил Лай.

– Если она даже и делала это, – вставил леопард, – ее нельзя винить. Должна же она чем-то питаться!

– Никогда не слыхал, чтобы человеческая обувь служила пищей для мышей, возразил Лай. – Если бы таков был приказ султана, я бы не велел убивать мышь.

Черепаха посмотрела в свои законы и сказала:

– Ты, Лай, и твоя кошка – вы оба виноваты и должны понести наказание.

– Что ж, – сказал Лай. – А посмотри-ка в свои законы, велико ли должно быть наказание?

– Лучше всего было бы наказать их обоих палками, – радостно воскликнул леопард.

– Да, Лай, – согласилась черепаха, – тебя стоит наказать палками.

– А кошку? – спросил Лай.

– Кошка – другое дело, – сказала черепаха. – Больше всех виноват ты. Дикая собака, принеси две палки!

Леопард хотел схватить Лая, но тот швырнул его на землю и крикнул:

– Ах, так? Сегодня вы узнаете, кто такой Лай! Вы все распрощаетесь с жизнью.

Одной рукой он схватил леопарда, другой черепаху, стукнул их друг о друга и бросил на землю. Леопард тотчас испустил дух, а черепаха взмолилась:

– Пощади меня, Лай, теперь я вижу, как ты велик!

– Эх ты, великий султан, – крикнул ей Лай, – посмотри-ка еще раз в свои законы и скажи, кто виноват.

– Виновата я, – ответила черепаха, – я очень, очень виновата. Можешь сам посмотреть в мои законы.

– Твои законы – простые камни, – ответил Лай. – Какая в них может быть справедливость?

Ираку, 160, 89

Давным-давно жили на земле семь братьев-мышей. У них была своя юрта величиной с ладонь.

Однажды утром проснулись они и увидели, что за ночь снегу навалило – стены скрыло! Сделали братья деревянные лопаты и начали разгребать снег. Целый день трудились, очень проголодались.

И вдруг на том месте, где только что отгребли снег, все увидели кусочек мяса. Он лежал прямо перед носом Самого Младшего Брата. Не успели все и рта раскрыть, как он съел это мясо.

Самый Старший Брат закричал:

– Что ты наделал?! Все съел сам! Вот я тебя сейчас! И на глазах у перепуганных братьев-мышей он прыгнул и проглотил Самого Младшего Брата прямо с хвостиком. Тогда пять братьев накинулись на него, связали и поволокли на суд к хану. Долго шли, очень устали, пока добрались до хана. Связанного брата оставили у дверей, а сами вошли в юрту.

Хан величественно восседал на троне. Он с усмешкой посмотрел на взмокших, запыхавшихся мышей.

– Откуда вы пришли? – спросил хан.

– Мы пришли из-за семи рек, из-за семи перевалов, – ответили мыши.

– Это и видно, вон как язычки-то высунули! – заметил хан.

– Нас было семеро, – сказали мыши.

– Ого, как много! – засмеялся хан.

– У нас была юрта величиной с вашу ладонь, – сказали мыши.

– Большая юрта! – усмехнулся хан.

– Когда мы разгребали снег, наш Самый Младший Брат нашел кусок мяса и съел. И тогда Самый Старший Брат проглотил его прямо с хвостиком.

– О, какой он страшный! Где же он? – спросил хан.

– Мы его связали и приволокли к вам на суд. Он лежит за дверьми. Он очень большой. Когда мы его нашли, он был совсем маленький, мы взяли его к себе и стали звать наш Самый Младший Брат, но он рос быстрее всех, и скоро мы стали его звать Наш Самый Старший Брат. Он стал спать уже не в юрте, а снаружи.

– Втащите его сюда! – приказал хан.

Братья-мыши втащили связанного Самого Старшего Брата.

– Ха-ха-ха! – захохотал хан. – Да ведь это – кот! – И он стал развязывать травинки, которыми были спутаны лапы кота.

– Хан, как вы его накажете? – спросили мыши.

– А вот как: развяжу и отпущу. Он хорошо сделал, что съел мышь! И пусть он всех вас сожрет! – крикнул хан. Испугались братья-мыши и разбежались кто куда. А хан самого старшего их брата сделал своим котом. С тех пор кот не дружит с мышами. Он помнит, как они волокли его, связанного, через семь рек, через семь перевалов на суд к хану.

А мыши обиделись на хана, что он оправдал кота-преступника, и начали таскать у хана зерно, лепешки, сало, масло.

Вот с тех пор и стали мыши врагами людей, а кошки – врагами мышей.

Тувинская, 131, 187

Деревенский кузнец убил человека, и кадий приговорил его к смертной казни. Жители деревни толпой пришли к кадию и заявили:

– Кузнец у нас один. Если ты его казнишь, кто же будет подковывать наших мулов и ослов? Пусть казнят вместо него бакалейщика, он нам не так нужен.

Кадий подумал и ответил:

– Зачем же убивать бакалейщика? Он тоже один. Давайте казним одного из служителей бани – ведь их там двое.

Персидская, 85, 52

Много лет назад жил в Монголии слепой музыкант.

Триста шестьдесят пять дней в году странствовал он по стойбищам, ходил из юрты в юрту, играл людям на хуре*, пел песни, сказывал былины.

Слепой музыкант откладывал каждую лишнюю монетку на черный день, когда заболеет и не сможет бродить по стойбищам. Свои деньги он носил в мешочке, а мешочек прятал за пазухой и никогда с ним не расставался.

Однажды, когда музыкант играл на многолюдном сборище и пел свои песни, подошел к нему щегольски одетый незнакомец. Растолкав людей, он протиснулся вперед, сел на корточки перед музыкантом и стал пристально смотреть на него своими черными глазами. На пришельце были шелковый халат, а поверх него зеленая плисовая куртка; на ногах – добротные кожаные гутулы*; шапка из черного шелка сдвинута набок.

Когда музыкант кончил играть и народ разошелся, незнакомец воровато осмотрелся и запустил руку за пазуху музыканта. Слепой музыкант испугался, схватил вора за руку, стал кричать:

– Люди! В ясный день, под золотыми лучами солнца человека грабят!

Не успел грабитель вытащить руку из-за пазухи музыканта, как сбежались люди и схватили его.

– Так хорошо одет, а кого вздумал грабить! – возмущались они. – Бедного слепого музыканта. Позор тебе!

А пришелец и не думал выпускать из рук мешочек.

– Подумайте, откуда у этого паршивого слепца может быть столько денег? кричал он. – Это мои деньги! Он у меня хотел их отнять!

Народ еще пуще возмутился.

– Мошенник, хочешь оклеветать бедного музыканта! – закричали люди и повели его к нойону*.

Выслушал нойон, что говорили ему люди, усадил слепого музыканта и стал допрашивать мошенника.

– Встань на колени! – приказал он. – Ты, презренный вор, среди ясного дня, под золотыми лучами солнца вздумал ограбить бедного слепого музыканта. Как смеешь ты так поступать, живя под властью своего милостивого владыки?

– Мой нойон, – ответил мошенник. – Я из самой благородной семьи. Мой отец – знатный человек. Зачем мне заниматься грязными делами? Неужели я стал бы грабить ничтожного музыканта и пятнать доброе имя своих родителей?

– Как смеешь ты говорить, будто вышел из знатного рода? – вскипел нойон. Будь это так, ты бы не обворовал этого бедняка!

– Мой нойон! Смею уверить вас, отец имеет почти такой же титул, как и вы, – стоял на своем мошенник. – Во всех четырех сторонах света нет человека, который не знал бы моего отца.

Еще пуще рассердился нойон и говорит:

– Кто может знать недостойного отца, который воспитал такого дурного сына?

– Мой нойон! Вы тоже знаете имя моего отца.

– Придется и твоего негодного отца привлечь к ответу. Говори его имя! закричал нойон.

Вор посмотрел на нойона, чуть заметно подмигнул ему и сказал:

– Лицо моего отца бугристое, спина горбатая, а имя ему Старый Сребреник.

Нойон задумался. Долго молчал он, потом улыбнулся:

– Придется завтра заняться вашим запутанным делом.

И приказал посадить под замок слепого и вора, каждого в отдельности.

Ночью вор попросил отвести его к нойону и дал ему взятку – тридцать серебряных монет с рельефной чеканкой на лицевой стороне.

Утром оба предстали перед нойоном. На этот раз он обрушил свой гнев на слепого музыканта.

– Презренный вор, как смел ты нарушить закон? Говори, что заставило тебя оклеветать честного человека?

Музыкант ничего не ответил. Он сел и начал копать землю руками, изредка наклоняясь, словно прислушиваясь.

"Что делает этот слепой черт?" – удивился нойон, а вслух спросил:

– Эй, вор, ты что, с ума сошел?

– Мой нойон, – ответил слепой музыкант. – Только вчера здесь говорил закон. Сегодня закон онемел за тридцать сребреников, словно сквозь землю провалился. Вот я и рою, может, найду закон, а может быть, монеты?

Нойон изменился в лице и приказал поскорее прогнать слепого музыканта.

Мошольская, 75, 257