Текст книги "Если она полюбит"

Автор книги: Марк Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Почтальон? – спросила Чарли.

– Не знаю, – ответил я, но, спускаясь к входной двери, вспомнил, что сегодня среда.

– Привет, Эндрю, – сказала Кристи. – Что-то не так?

– Нет, все нормально, заходи.

– Я опоздала? – она вытащила телефон из сумки и нахмурилась.

– Ничего-ничего. Я просто опять забыл, что ты придешь, – вдруг в глаза бросился синяк на ее щеке и второй, замазанный – под глазом. – Все в порядке?

– Да, – твердо заявила она. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто так. – Я не хотел вникать в ее личную жизнь.

Пока мы поднимались по лестнице, от нее пахнуло табаком. Когда мы вошли в квартиру, Чарли уже стояла у дверей, с сумкой на плече.

– Привет, – Чарли улыбнулась Кристи, но искренности не ощущалось.

– Привет, – Кристи повернулась ко мне. – Эндрю, все как обычно?

Это был нелепый вопрос.

– Да, конечно. Просто мы уже уходим. Давай заплачу сейчас.

Я открыл кошелек. Он был пуст.

– Сколько нужно? – спросила Чарли, открывая сумку.

– Шестнадцать фунтов за два часа, – сказала Кристи, озираясь. Квартира была более грязной, чем обычно, и, вероятно, чувствовался запах секса и каннабиса, поскольку мы курили травку, в мусорной корзине было полно презервативов, а кровать не убрана.

Чарли вручила Кристи двадцать фунтов и сказала, что та может оставить себе сдачу, как всегда делал я, и мы ушли.

Должно быть, было чуть ниже нуля, небо нависало тяжелыми тучами, предвещавшими снег.

– Она похожа на модель, – сказала Чарли.

– Ты о Кристи?

Она закатила глаза:

– О ком еще? Модель с избитым лицом.

– Возможно, это несчастный случай.

– Какой? Она налетела на дверь? – Чарли обернулась и посмотрела на мою квартиру.

– И что я должен сделать?

Чарли вздохнула.

– Вероятно, ты ничего не можешь сделать. Однако это позор, – она коснулась собственного лица кончиками пальцев, все еще глядя на здание. – Она действительно красивая. Стыдно, что ее эксплуатируют.

– Пожалуйста, не начинай снова.

Чарли сузила глаза, и на мгновение мне показалось, что она выдаст новую тираду. Но она лишь повторила:

– Это позор.

* * *

На следующий день я встретился с Карен, чтобы показать ей эскиз, который сделал для ее сайта, после чего должен был повидаться с Виктором, чтобы обсудить проект «Ваукома».

Карен была не в восторге от подготовленных макетов.

– Я думаю, что это требует доработки, – она бегло просмотрела простой бело-фиолетовый дизайн, который я сделал. – Не впечатляет, – она скривилась.

Это было ударом. Выполненный проект казался мне элегантным и профессионально выполненным.

– Но ты говорила, что хочешь нечто подобное.

Мы сидели в том же кафе, что и в прошлый раз, но ее настроение резко изменилось. Никакой игривости и иронии нашей прежней встречи. Во времена наших отношений я видел ее такой в те дни, когда она была переутомлена или имела дело с особо сложным клиентом. Возможно, сегодня как раз такой день? Ей тяжело, а расплачиваюсь за это я.

– Мне очень жаль, Эндрю, но я представляла себе совершенно другое. Я ждала от тебя нечто необычное. Моя приятельница Кэсси только что сделала свой сайт. Он выглядит лучше, чем твой, хотя она использовала шаблон, который нашла в интернете.

Я даже не нашелся с ответом на столь откровенный бред – сравнивать какой-то шаблон и новую, оригинальную разработку. У нее что, крыша поехала?

К Виктору я пришел в плохом настроении, из-за того что согласился переделать заказ Карен – это означало минимум пару лишних дней работы без оплаты. Уже по пути у меня возникла потребность в дружеской поддержке, и потому я написал сообщение Чарли.

«Чертовой Карен не понравился дизайн, и придется все переделывать. Просто бесит».

Чарли ответила немедленно.

«Какая сука! Уверена, что работа отличная. Пошли ее подальше».

«Не могу, нужны деньги. Это издержки фриланса. Хотя уверен, что она использует меня».

«Полагаю, что и всегда использовала».

Вот в этом уверенности не было, и поэтому я решил сменить тему.

«Хочешь поужинать сегодня вечером? Новый тайский ресторан в Хилл».

«Я измотана. Спокойной ночи, ладно? Люблю тебя. Р. S. Ты давно звонил Тилли? У нее все в порядке?»

«Хорошая мысль. И спокойная ночь – звучит неплохо. Люблю тебя тоже».

Затем я набрал номер Тилли. Мобильный был выключен, тогда попробовал набрать стационарный номер квартиры. Ответила Рэйчел.

– О, тебя не уволили, – пошутил я, не задумываясь.

– Но не благодаря тебе.

– Мне жаль. Она меня буквально приперла к стенке. Но она знает, что ты хотела как лучше. Во всяком случае, рад, что ты на месте. Как она сегодня?

Рэйчел заговорила совсем тихо:

– Она в порядке. Уже получше. Но вчера была вся в слезах.

– О боже!

– Но она сказала, что я не должна беспокоиться. Это просто от тоски по родителям. Думаю, что по тебе она тоже скучает.

Рэйчел умеет врезать прямо по больному месту. По самому центру возможной вины.

– Постараюсь заглядывать почаще, – немедленно пообещал я.

И тут же мне вспомнился наш разговор с Тилли после того, как я купил свою квартиру. «Значит, – высказывала мне сестра, – ты теперь будешь жить на четвертом этаже в доме без лифта. Это чтобы я не смогла навещать тебя? Или ты планируешь создать некую систему лебедок и шкивов, чтобы поднимать меня в окно вдоль фасадной стены?»

Я чувствовал себя униженным. И вправду при покупке квартиры мне и в голову не пришло, что Тилли никогда не сможет ее посетить. Меня охватило отвращение к себе, я тотчас поклялся заглядывать к ней как можно чаще. Конечно, она тут же смягчилась и попросила не волноваться – ей понятно, как трудно найти жилье по адекватной цене, и что не буду же я там жить до конца своих дней. «В следующий раз выбери на первом этаже, ладно?»

– Обязательно скоро приеду! – заверил я Рэйчел. – Чарли тоже хотела бы повидаться с Тилли.

– Всё, она подходит, – прошипела Рэйчел.

Мы немного поболтали с сестрой. У нее было мало времени – она с явным нетерпением сообщила, что с ней все в порядке, никаких проблем, и что она будет рада видеть меня и Чарли.

– Тебе повезло, – подытожила Тилли. – Постарайся не профукать ее.

* * *

В отличие от реакции Карен на ее заказ, Виктор был полон энтузиазма по поводу моих набросков для «Ваукома».

– Просто огонь! – воскликнул он. – Ты так гармонично подобрал цвета. Должен сказать, что давно не видел у тебя столь удачной работы. Должно быть, это влияние новой птички, – он оглядел меня с головы до ног. – Ты похудел. Она тебе совсем загнала? Вот счастливчик!

Счастливчик промолчал.

Виктор сел на соседний диван.

– Послушай моего совета. Не женись на ней. Не заводи детей. И даже не позволяй переезжать к тебе.

Я указал на портрет большой счастливой семьи на рабочем столе: жена Аманда с крашеными светлыми волосами, сын и дочь-подросток, оба улыбаются, демонстрируя щелки между зубов.

– И кто бы тут мне говорил, что лучше обходиться случайной подругой, чем завести прекрасную крепкую семью?

Он тоже посмотрел на фотографию и просиял от гордости.

– Нет, конечно нет. Моя семья – всё для меня. Но этот ранний этап отношений – страсть, частый секс, отсутствие споров о деньгах и домашнем хозяйстве… Иногда так хочется вернуться в то время. Всего на недельку, – он подмигнул. – Ну, может, на месяц.

– Может, вам с Амандой стоит съездить в отпуск, оставив детей с няней?

– Может быть. Однако, Эндрю, нам надо поговорить с тобой кое о чем.

– Что такое?

Он посмотрел на меня своим самым проникновенным взглядом.

– Работа, которую ты сделал для «Ваукома», первоклассная. Как всегда у тебя. И я заинтересован в том, чтобы ты пришел сюда. Ко мне. Вот как-то так.

– Ты имеешь в виду… в твою фирму?

– Да. У нас есть должность старшего дизайнера. Даррен, один из наших старейших сотрудников, решил отправиться в путешествие или что-то в этом роде. Как только он сообщил об этом, я в первую очередь подумал о твоей кандидатуре.

Должно быть, вид у меня был ошеломленный, и он продолжил:

– Тебе не нужно давать окончательный ответ прямо сейчас. Мне известно, что тебе нравится работать на дому – ходить весь день в пижаме, не подстраиваться под офисный режим и не зависеть ни от кого. Но, знаешь, на твоем месте мне было бы немного одиноко.

– Я не одинок, – ответ был не слишком убедительным.

Через стеклянную стену кабинета взгляд упал на молодых людей – девушку в облегающей футболке, остановившуюся поболтать с бородатым парнем; пару ребят, направляющихся на улицу покурить. Здесь шла серьезная работа, и я знал, что сотрудникам Виктора нравилось это место. Компания была небольшая, но очень эффективная и современная.

– Не принимай решения прямо сейчас, – сказал Виктор. – Сначала тебя познакомят с должностными обязанностями, подробностями о зарплате и прочими скучными вещами, – он прокашлялся. – Понятно, что ты последний месяц тусил со своей птичкой, но если полагаешь, что ваши отношения серьезные, возможно, будет лучше обеспечить себя чем-то более надежным, чем фриланс.

Вероятно, он почувствовал, что давит, и быстро добавил:

– Но не хочу выкручивать руки. Я действительно хотел бы видеть тебя в нашем офисе, но если ты предпочитаешь работать дома в свободном графике, то мы, наверное, сможем и в будущем подкидывать тебе заказы.

* * *

Возможно, если бы я не рассердился на то, что Карен отвергла мою работу, или если бы Виктор не вставил это «наверное» в последней фразе относительно перспектив в случае фриланса, мое решение было бы другим. Я всегда работал на вольных хлебах, начиная с университета. Благодаря деньгам, полученным по страховке родителей, я не нуждался в кредите на учебу, равно как мне не было нужды после ее завершения немедленно искать постоянную работу. Сначала друг одного приятеля попросил сделать для него какой-то заказ, а потом появился другой… так и пошло.

К тому моменту, когда пришла Чарли, я уже был готов принять предложение, которое Виктор направил мне по электронной почте.

– Деньги отличные, – сказал я. – И это надежно. Теперь не придется браться за дерьмовые маленькие заказы, вроде того, что у Карен, с которым в итоге я провожусь в два раза дольше, чем планировал изначально.

Чарли села за стол, бутылка вина была уже открыта. Щеки ее розовели после прогулки от метро по ледяной улице. На завтра обещали снег, а Англия была, как всегда, не готова к наступлению зимы.

– Понимаю тебя, – сказала она. – Но, вообще-то, думаю, что ты сошел с ума.

Меня это несколько расстроило, ведь я ожидал, чтобы она будет в восторге.

– В самом деле? И почему это?

– Ты не знаешь, что такое работать в офисе. Это так здорово, что можешь работать дома.

– В офисе Виктора очень крутая команда.

Она нахмурилась.

– Вероятно, они не такие крутые, как ты.

Я улыбнулся ей, но ее выражение оставалось мрачным.

– Извини, – сказала она. – Что-то плохое настроение. Ужасный день на работе, – она залпом выпила сразу полбокала вина. – Давай, расскажи об этом поподробнее.

Я так и сделал, пересказав всю беседу с Виктором, объяснил свои аргументы и признался, что меня уже мутит от фриланса.

– Может быть, тогда мне стоит уйти с работы, и мы смогли бы проводить вместе целые дни, – сказала она.

Мне было приятно это слышать.

– Кроме того, – добавил я, – для меня это отличная возможность профессионально расти. Если буду работать у Виктора и теснее общаться с другими дизайнерами, то смогу многому научиться.

Она посмотрела на меня через бокал.

– Похоже, что уже все решено.

Я отвел взгляд, испытывая неловкость.

– Чарли, до встречи с тобой я жил словно в добровольном одиночном заключении. А сейчас передо мной распахнулось окно в мир… хотя мне и довольно сложно все менять, – мои слова звучали так тихо, что она подалась ближе, словно стараясь расслышать. – Так продолжалось с тех пор, как погибли родители. Это тяжело… трудно объяснить, но я закрылся после случившегося. Как цветок закрывается, – я проиллюстрировал это, сжав кулак. – Даже в университете все время держался немного в стороне, усердно учился и мало с кем общался – пожалуй, только с Сашей по-настоящему подружился. Потом стал фрилансером, и это случилось в том числе из-за того, что мне нравилось уединение.

Чарли прикоснулась к моей руке.

– Но после встречи с тобой… конечно, прошло совсем мало времени… но теперь я чувствую себя сильнее. Более готовым к выходу в мир. Как будто наконец раскрываюсь, – я разжал ладонь. – Все это благодаря тебе, Чарли.

Она медленно кивнула, взяв мою руку в свою.

– Я была такой же, – произнесла она, – после того, как потеряла родителей. Одинокой сиротой, понимаешь? – Мне показалось, что вот сейчас она и расскажет о себе, приоткроет свое прошлое, но услышал лишь: – Это здорово… это действительно здорово, что из-за меня ты чувствуешь себя лучше, как-то иначе.

Повисла пауза.

– Значит, все-таки решил? – спросила Чарли, отвлекая меня от собственных мыслей.

– Да. Я соглашусь и сейчас же напишу об этом Виктору.

Я отправил письмо, а потом поднял свой бокал.

– Тост! За сирот, которые отважно выходят в большой враждебный мир!

Она выгнула бровь.

– А как насчет тоста конкретно за нас двоих?

* * *

После ужина мы немного посмотрели телевизор, а затем занялись любовью. Потом я предложил Чарли посмотреть наш секс-фильм, который она смонтировала дома и вручила мне как подарок, но она сказала, что слишком устала. Я тоже чувствовал себя утомленным и мгновенно провалился в сон.

Где-то через час я проснулся. Чарли опять не было рядом.

Я прошел в гостиную и застал ее за компьютером. Это становилось уже какой-то традицией: встаю ночью и нахожу свою девушку, занятой чем-то в темноте.

– Чарли?

Нет ответа. Подойдя ближе, я увидел, что она на сайте компании Виктора, а точнее, на странице «Познакомьтесь с нашей командой», где были представлены профили всего персонала: фотография, имя, должность и краткие факты, например, любимый персонаж мультфильма, кем они хотели стать в детстве и что-то вроде этого.

– Так вот с кем ты будешь работать, – заметила она, прокручивая страницу. – А что – Виктор нанимает только привлекательных молодых людей?

– Не только, – сказал я, чувствуя себя неловко. – Но думаю, что в основном молодых.

Взгляд Чарли был по-прежнему сосредоточен на экране.

– Его следует отдать под суд. Бьюсь об заклад, что если в его фирму на интервью придут две женщины с одинаковой квалификацией, то он отдаст предпочтение более молодой и красивой. Я уверена, что он поступил бы так, даже если бы красивая была менее квалифицированной.

– Не думаю, – возразил я. – Почему бы уже не пойти спать?

– Жаль, что ты собираешься там работать, – заявила она.

– Глупости, – вздохнул я, так как устал и у меня слипались глаза. – К тому же слишком поздно. Я уже ответил Виктору согласием.

Я вернулся в постель, оставив ее щелкать по экрану, увеличивая изображение то одной, то другой молодой привлекательной сотрудницы.

* * *

На следующее утро меня ожидал сюрприз: Чарли сидит рядом на краю кровати, в руках у нее тарелка с яичницей и тостами, а на тумбочке ожидает кружка кофе, над которой поднимается пар. Когда мне удалось принять вертикальное положение, она протянула сложенный лист бумаги. На нем она нарисовала карикатуру на себя, хмурую девушку со слезами, катящимися по щекам, и стрелкой, указывающей на слово ИДИОТКА.

Ниже было написано: ПРОСТИ.

– Я люблю тебя, – сказала Чарли. – И мне действительно стыдно за свое поведение. Эта работа действительно очень перспективная.

Мне сразу захотелось поцеловать ее.

– Почему же ты так странно относишься ко всему этому?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, мне не нравятся перемены.

– Но это перемены для меня, а не для тебя.

– Оставим это, ладно? – она отставила тарелку и скользнула в постель. – У нас есть еще пять минут.

Глава четырнадцатая

Вскоре после того, как Чарли отправилась на работу, я вышел из квартиры, до сих пор ощущая вкус ее губ. Ветровые стекла припаркованных машин были покрыты коркой льда. Женщина из квартиры на нижнем этаже усердно чистила свой автомобиль, держа скребок в руке, одетой в перчатку. В другой – обнаженной – она держала большую банку антиобледенителя.

– Будет снегопад, – сообщила она, взглянув на небо.

Я посмотрел на свои ноги: кеды были явно не по погоде. Надо бы вернуться и надеть ботинки. Но опять подниматься на четвертый этаж было лениво, и я решил рискнуть.

В последние несколько дней глаза меня беспокоили: опять ощущались сухость и жжение, поэтому я направился в оптику в Брикстоне, чтобы купить капли. Поплавки в глазах появлялись и исчезали, и каждый раз было страшно, что они совсем вернутся. Вероятно, это были последствия операции. Впрочем, если не считать этого, настроение было на высоте.

Мне очень хотелось сделать Чарли подарок, и поэтому я провел час или около того в магазинах и на рынке Брикстона. Она преподнесла мне уже много подарков, я же до сих пор ограничился парой книг: томик лирических стихов и эротический роман. Мы читали их друг другу в постели, а еще я подарил ей симпатичную плюшевую собаку, которую она назвала Кости.

Было очень непросто подобрать правильный подарок. Наконец, в одном антикварном магазине я отыскал красивый серебряный медальон. Он оказался довольно дорогим, зато наверняка должен был ей понравиться. Вместе с ним был куплен шелковый шарф, в который я решил завернуть украшение.

После этого я отправился на метро до «Оксфорд-Сёркас». Для офиса нужно было подобрать новую одежду. Не стоило появляться в первый же день в старом джемпере и линялых джинсах. Там все модно и стильно одеты, и было бы правильно вписаться в этот круг. Правда, при этом надо и не перестараться в попытке подражать хипстерам.

В голове вертелись мысли о предстоящих покупках и о работе, о том, как пройдет первый день, но выйдя из метро на улицу, я просто ахнул и позабыл о своих тревогах.

Падал снег. Его хлопья были как большие белые мотыльки, кружившиеся над тротуаром, к которому стремились припасть, но лишь для того, чтобы их растоптало множество ног. Это было прекрасно, как сцена из рождественского фильма, и я знал, что в большинстве других, менее суматошных мест столицы снег таки укроет землю. Дети будут скрещивать пальцы в надежде на свободный от школы день. Поезда и автобусы отменят. По всей Британии начнется обычный хаос – так бывает всякий раз, когда начинается сильный снегопад. Мы, англичане, постоянно стонем и жалуемся на зиму, но все же мы очень любим снег.

Ноги сами привели в «Топ-Шоп», где мы с Чарли были в наш первый вечер. Казалось, это было так давно, хотя прошло всего четыре недели…

Четыре недели! Наши отношения стали очень серьезными и очень быстро. Я был глубоко и по-настоящему влюблен, и это не было обычной страстью или мимолетным увлечением. Будущее уже не представлялась без нее. И ее утреннее заявление – «Мне не нравятся перемены» – заставляло верить, что она чувствовала то же, что и я. Конечно же, я нравился ей не меньше, чем она мне, и это давало чувство надежности и счастья.

Возможно, для большинства людей развитие наших отношений показалось бы слишком быстрым. Но мне на это было наплевать. Мы чувствовали то, что чувствовали, и при этом не собирались сбегать от мира или даже съезжаться. Но все же хотелось бы знать, не захочет ли она провести со мной отпуск где-нибудь в теплых краях. Еще были планы съездить на могилу моих родителей в Истбурне. Или это будет для нее слишком болезненно? Я задавался вопросом, захочет ли она сделать то же самое в отношении своих умерших родителей. Такое совпадение, то, что мы оба были сиротами – хоть это слово и было ненавистным, – заставляло думать о существовании прочного фундамента наших отношений. Вот даже фамилии у нас были схожи. Нет, мы определенно должны быть вместе.

И Чарли тоже все время нашептывала мне это. «Знаешь греческий миф, – спросила она как-то, – про то, как Зевс разрубил людей на две части, и с тех пор мы блуждаем по земле в поисках утраченной половины? Но мы счастливые, Эндрю. Мы нашли друг друга и стали единым целым».

Как и многие пары, мы мифологизировали начало наших отношений. Если бы я не уронил ту монету. Если бы нам не пришлось так долго ждать на станции метро. А потом Чарли потеряла телефон и не могла связаться со мной. И что, если бы я встретил кого-то еще за тот короткий период? Мы преодолели столько препятствий, чтобы быть вместе, и теперь могли смеяться в жестокое лицо Судьбы!

Эти мысли крутились у меня в голове во время шопинга в магазинах Оксфорд– и Риджент-стрит. К тому времени, когда я закончил, крыши побелели от снега, а тротуары стали скользкими и мокрыми. Казалось, многие горожане специально пораньше уходят с работы, стремясь вернуться домой прежде, чем общественный транспорт встанет намертво, но при этом все были полны надежд на еще один день снегопада.

Я присоединился к толпе, проталкивающейся к станции метро. И уже начал сожалеть о покупках, так как был весь нагружен пакетами с рубашками, джемперами и туфлями. Мои жалкие кеды промокли насквозь, и ноги замерзли. А снег все падал и падал.

Чтобы попасть на станцию «Оксфорд-Сёркас», надо было преодолеть несколько лестниц, которые вели вниз от перекрестка Оксфорд– и Риджент-стрит. Люди двигались потоком по шесть человек в ряд. Пришла мысль, что разумнее было бы вернуться до Тулс-Хилл автобусом. Но теперь уже невозможно было выбраться из толпы, как бывает на футбольном матче или концерте на стадионе. Оставалось только надеяться, что дальше будет несколько легче, иначе мне и вправду придется пожалеть о решении ехать на метро.

Наконец, двигаясь вместе с толпой, я достиг последней лестницы, которая вела вниз, в утробу Лондона. Вдруг впереди что-то произошло: похоже, кто-то поскользнулся на бетонных ступенях.

«Стойте, стойте!» – раздались крики. Я остановился, так чтобы ступеньки передо мной освободились, на полпути между стеной с одной стороны и центральным поручнем с другой. Тем временем толпа сзади напирала, послышались нетерпеливые голоса – пешеходный эквивалент автомобильных сигналов в пробке, когда тонкая оболочка цивилизации сползает под действием раздражения и спешки.

То, что произошло дальше, много раз повторялось потом в моих снах.

Я начал спускаться по ступенькам, шаг за шагом, опустив голову и осторожно ступая осклизлыми кедами. А в следующий миг уже летел вниз головой, не имея возможности ухватиться за что-либо из-за пакетов в руках. Все внутри обрывалось, в глазах мелькали пятна света. Это случилось очень быстро – яркая вспышка боли пронзила ногу, и вот я уже лежу на полу где-то внизу.

То, что происходило дальше, осталось в памяти лишь фрагментами. Вот безумная толпа устремляется мимо, и я серьезно испугался, что буду затоптан насмерть. Вот молодой чернокожий поднимает и оттаскивает меня в сторону, а его девушка зовет сотрудников метро, которые ведут себя так, словно я специально причиняю им массу неудобств. Вот кто-то спрашивает, могу ли я идти. Я не могу: казалось, мое колено горит, и при малейшей попытке опереться на ногу это вызывает мучительную боль.

Меня вынесли со станции пара фельдшеров, доставив в ближайшую больницу, где определили в очередь пострадавших. Таких, как я, поскользнувшихся из-за непогоды, там было довольно много. Медсестры в приемном покое выглядели глубоко оскорбленными таким наплывом пациентов.

Во всем этом хаосе были потеряны пакеты с покупками, и это удручало даже больше, чем боль в колене. Я написал Чарли, рассказав, что случилось, и пообещал встретиться с ней у себя в квартире позже, если она сможет приехать. Затем наконец меня забрали на осмотр, а потом еще и пришлось ждать рентген.

– Вывих и смещение коленного сустава, – диагностировала медсестра. – Ничего серьезного, но ходить не сможете недели три-четыре. Вы живете один? Кто-нибудь может доставить вас домой?

Все повторилось так же, как в тот раз, с отслоением сетчатки. Только теперь у меня был человек, который может помочь. Я позвонил Чарли и объяснил ситуацию.

– Конечно, Эндрю! Буду в ближайшее время.

* * *

Через два часа меня выписали, распухшая правая нога была плотно забинтована. В больнице мне выдали пару костылей, сорок таблеток кодеина на десятидневный курс и посоветовали беречь себя. «Ради всего святого, не выходите на костылях в такую погоду, на снег и лед», – напутствовала меня медсестра, с таким видом, как будто она была уверена, что я первым делом собираюсь отправиться ходить на костылях по льду.

Чарли вызвала такси, которое повезло нас домой. Дорога была покрыта снегом, и машина едва могла тронуться в горку; водитель жаловался и ругался, пробираясь по заледенелым улицам, фары высвечивали снежные вихри из крупных хлопьев. Чарли настояла на том, чтобы таксист помог мне дойти до входной двери. Но далее предстояла самая сложная часть: лестница, целых четыре этажа. Я продвигался рывками, толкая себя вверх здоровой ногой, стараясь не напрягать больное колено, и каждый раз, когда я вынужден был это делать, меня всего обжигала горячая волна боли. К тому времени, как мы достигли верхнего этажа, я едва не плакал, меня трясло, и все тело было покрыто потом.

Лицо Чарли было напряженным и встревоженным. Она мне помогла прилечь на диван, отодвинув кофейный столик, чтобы можно было сесть, положив ногу на подушку.

– Мой бедный раненый солдат, – сказала она.

– Мне нужно выпить, – отозвался я.

– А это разумно в сочетании с кодеином?

– Все равно. Пожалуйста.

Она открыла бутылку красного вина, и я залпом выпил целый бокал. В больнице я принял два болеутоляющих, и они наконец начали действовать.

Как хорошо, что Чарли рядом со мной! Что бы я без нее делал?

– Следует быть осторожнее, – сказала она, нежно улыбаясь. – Я боюсь даже подумать о том, что могла бы потерять тебя.

– Я уверен, что какой-то ублюдок в толпе толкнул меня сзади.

Она выглядела потрясенной.

– Ты видел его?

– Нет. Но я почувствовал чьи-то руки на спине. Это совершенно точно – меня толкнули.

Кровь стыла в жилах, когда думал об этом. При этом становилось так холодно, словно снег проникал в комнату и в мое тело.

За окном снег падал все гуще. От покрытых льдом тротуаров теперь меня отделяли четыре лестничных пролета. Я взглянул на повязку на ноге и с унылым сердцем осознал, что застрял здесь надолго.

Глава пятнадцатая

Снегопад не прекращался в течение нескольких дней. От Лэндс-Энда до Джон о’Гротса, от Лондона до Глазго – вся Британия лежала, укрытая белым саваном. Мой стул стоял у окна, и было видно, как снег, кружась, пролетает мимо него. При других обстоятельствах я бы только радовался подобной рождественской картине. Отопление работало на полную мощность, в доме было полно еды и напитков, ничто не мешало развлекаться. Но я не чувствовал себя уютно или безопасно: это была словно клетка в зоопарке, а в ней я – как пойманный хромой полярный медведь.

Одним из первых, с кем я связался утром после этих событий, после тягостной ночи, когда мог лежать только на спине, был, естественно, Виктор.

– На работу в понедельник выйти не смогу. – Я объяснил ему, что произошло, не упоминая, что меня толкнули – не хотелось, чтобы он принял меня за параноика.

– Вот черт! – сказал он. – Ну, ладно, давай посмотрим на эту дерьмовую ситуацию с положительной стороны.

Мы договорились, что я продолжу заниматься внештатной работой дома, и, к большому облегчению, Виктор сказал, что меня ждут в офисе, как только нога позволит перемещаться.

– Когда лед и снег сойдут и я смогу обойтись без костылей, то немедленно приступлю к делам.

– Не торопись, Эндрю, – сказал он. – Может быть, заеду к тебе, привезу виноград.

– Это было бы прекрасно.

– У тебя есть болеутоляющее? – спросил он.

– Уж этого добра навалом. Кодеин в промышленных дозах.

Таблетки были огромные, как для лошади. Их надо было принимать по одной каждые четыре часа во время бодрствования, но так как часто я не мог вытерпеть этого времени, то глотал через два-три часа. Я не беспокоился о том, что они закончатся: в больнице можно было пополнить запас.

– Отлично, – сказал Виктор. – А как подружка? Ухаживает за тобой?

– Да, она приходит сразу после работы. Послушай, Виктор, я очень сожалею, что так вышло.

– Не волнуйся, приятель. Никакой спешки. Взгляни на это так: у тебя оказалось чуть больше времени до того момента, как я стану твоим боссом и не буду уже таким славным парнем, – он расхохотался.

После беседы с ним мне стало немного легче – по крайней мере, пока в колене не стала снова пульсировать боль. Тогда принял очередную таблетку кодеина.

* * *

– Как самочувствие? – спросила Чарли, появившись на пороге в ранних вечерних сумерках: волосы усеяны тающим снегом, а в руках маленький чемоданчик и пара сумок.

– Отвратительно, – ответ мой был краток.

Она преувеличенно заговорщически подмигнула:

– Могу помочь тебе справиться с этим.

– Я имел в виду, что отвратительно оказаться здесь в заточении и лишиться возможности выйти на улицу.

– Понимаю. При падении разбилось твое чувство юмора?

– Увы…

Она поцеловала меня. Губы были холодными.

– Все нормально. Послушай, я принесла тебе несколько подарков и собираюсь приготовить ужин.

Она положила на столик несколько книг, журналов и упаковку с сериалом «Клан Сопрано», потому что накануне пришла в ужас, обнаружив, что я никогда не видел его. А затем отправилась на кухню.

– А почему ты с чемоданом? – спросил я, наблюдая, как она режет базилик и помидоры, пока варятся спагетти.

Она повернулась ко мне.

– Наверное, мне пока лучше остаться здесь, чтобы заботиться о тебе.

– Это очень мило, но не уверен, что мне понравится, когда за мной беспрерывно ухаживают. Слово я лежачий больной, а ты нечто вроде сиделки.

Она положила нож и подошла.

– Не будь глупым. Я не собираюсь надевать форму медсестры и вытирать тебе задницу. Но это безумие – торчать здесь в полном одиночестве, согласись? Все равно твоя Чарли приходит сюда почти каждый вечер, и ей станет гораздо удобнее, если здесь будут кое-какие ее вещи.

– Хорошо. Спасибо. Извини.

Она вернулась на кухню.

– Ты сообщил Виктору?

Я пересказал наш разговор, и она кивнула.

– Ничего страшного. Понятно, что нога болит и тебя гложет бессильная злость на то, что ты заперт в замкнутом пространстве. Но попробуй насладиться этим. Просто расслабься, отдохни, посмотри «Клан Сопрано». Вот я бы, например, не отказалась немного отдохнуть, но – увы – мой проект сейчас на критическом этапе. Одним словом, сплошной геморрой, – она обернулась, указывая кончиком ножа в мою сторону: – Я рассказывала тебе об этом засранце Майкле?

Это был один из консультантов в больнице, с которым у Чарли вышел принципиальный спор, и она рассказала мне о перипетиях этой истории, выбивая ритм ножом по разделочной доске, подчеркивая сильными ударами те части истории, которые больше всего ее раздражали.