Текст книги "Если она полюбит"

Автор книги: Марк Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Чарли должна вернуться завтра, и теперь, сидя в ванне, я снова все обдумывал. Надо обязательно напрямую обо всем спросить. Я скажу, что знаю о предложении денег Кристи, о визите к Карен. Может быть, скажу, что знаю – она живет с бывшим любовником. Это единственный путь вперед. Я хочу увидеть реакцию на известие о том, что Карен умерла от передоза, услышать, что она скажет про Кристи и Фрэзера. Хочу взглянуть ей прямо в глаза и обрести уверенность, что все это правда.

Однако я не знал, что буду сам делать с этим знанием.

Я вышел из ванной, голый и мокрый пошел в спальню. Отопление работало на полную катушку, и в квартире были такие тропики, что даже окна запотели. Я устал от зимы, достиг точки, которая бывает каждый год на ее излете, – очень хотелось солнца, тепла, тело жаждало витамина D. Зима казалась слишком долгой, и даже яркость Чарли уже не разгоняла хмурых облаков. Мне нужно было вернуть в жизнь свет и краски.

Зазвонил телефон. Это была Тилли.

Она заговорила сразу, без вступления – как я вчера с Сашей.

– Рэйчел ночевала у тебя в пятницу?

– Да…

– И что она собиралась делать после этого?

– А что? Что случилось? У тебя такой голос, словно ты в панике.

– Нет, я в порядке. Сейчас объясню. Просто ответь мне сначала.

– Она сказала, что поедет в Кардиф к сестре. И отправилась туда в субботу утром. Но что происходит?

Я сел на кровать, завернувшись в полотенце, последние капли испарялись с тела. Было слышно, как ругается пара этажом ниже. Интересно, какого цвета у меня сейчас аура, подумал я. Наверное, красная. Как каберне совиньон.

В голосе Тилли зазвенели слезы:

– Она туда не приехала. Сестра ждала ее весь день. Рэйчел не отвечает на телефон. Я пыталась дозвониться, наверное, раз сто, но там все время голосовая почта.

– О боже!

– Я так беспокоюсь, Эндрю. Мы обратились в полицию, но у них нет сведений об аварии с мотоциклом.

– А что если она поехала по какой-то боковой дороге? И мотоцикл просто не виден с полотна…

– Ты имеешь в виду, он где-то в канаве…

Мы оба некоторое время молчали.

– Как она была в пятницу вечером?

Я понял, о чем Тилли спрашивает.

– Ты про самоубийство? Нет, определенно нет. Испугана, потрясена тем, что у них произошло с Генри. Но выглядела как человек, который уверенно смотрит в будущее и собирается строить жизнь дальше.

– Вот и я полицейским сказала то же самое. Послушай, я дала им твои имя и адрес. Они могут связаться.

– О’кей.

Пара внизу закончила ругаться и занялась сексом.

– А что Генри?

– Не знаю. Полицейские задали кучу вопросов про него, и я все им рассказала.

– Думаешь, он мог перехватить ее?

– О боже, надеюсь, что нет. Но такое ведь возможно? – ее голос дрогнул. – Не знаю, что буду без нее делать. Я не справлюсь.

Все, что я мог сказать в ответ, это слова ободрения. Обещать, что все наладится. Но внутри меня звучало: «Она мертва, еще одна». И снова вспомнил Гарольда и его слова о темном духе. Рэйчел осталась у меня на ночь – и вот теперь она мертва.

Это моя вина.

* * *

Утро понедельника. Вскоре должна вернуться Чарли. Никаких новостей о Рэйчел, полиция арестовала Генри и проводит дознание. Я следил за новостями, ожидая в любой момент услышать о найденном теле мотоциклистки. Но ничего не было.

Надо перестелить постель. Тайный голос говорил, что Чарли может уловить запах Рэйчел, хотя я чувствовал только собственный пот. Я снял несвежее белье и открыл гардероб, чтобы достать чистое. Несколько вещей Чарли соскользнули с плечиков на пол шкафа, в том числе пальто и костюм, который я носил в чистку. Я поднял их и стал развешивать. Потом пришла в голову мысль: если нужны доказательства, стоит поискать их в вещах. Я ужасно чувствовал себя, забираясь в ее карманы, но уверял себя, что эти действия оправданы. Я также заглянул в сумки, хотя не ожидал найти там что-то особенное.

В карманах пальто были только скатанные в шарик кусочки ткани, старая проездная карта метро и пара перчаток. Карманы брюк от костюма были пусты.

Наконец, я проверил карманы жакета. Во внутреннем нагрудном кармане я почувствовал какое-то уплотнение. Маленький коричневатый конверт, запечатанный. Я подержал его в руках. Был ли он там, когда я носил костюм в чистку? Я не проверял.

Если открою конверт, Чарли это увидит. Разве что схожу и куплю такой же конверт, что не слишком сложно. На конверте не было никаких надписей или печатей.

Все же решился и вскрыл конверт, бросив оторванный клапан на ковер.

Потом заглянул внутрь. Там был маленький пластиковый пакетик, размером с кредитку. Он был на четверть заполнен бледно-коричневатым порошком.

Глава тридцать четвертая

Я ждал в комнате для допросов полицейского участка, периодически отхлебывая кофе из пластикового стаканчика. Я думал, что он в точности напоминает кофе из автомата в больнице – тот кофе, который стал поводом для нашего первого разговора с Чарли в день знакомства. Это было невыносимо, и я поставил стаканчик на стол.

Полицейский, принимавший заявления, выслушал начало моей истории с невозмутимым лицом, а потом прервал. Двадцать минут спустя, когда я уже успел пожалеть, что пришел, и собрался уходить, парень в костюме, который в рекламах обычно называют «элегантным, но недорогим», жестом пригласил следовать за ним. Это был детектив-констебль Дэвид Мозли. Я видел достаточно полицейских сериалов, чтобы понять – это детектив самого низкого ранга, и он производил впечатление человека честолюбивого и жаждущего повышения. Мозли провел меня в комнату для допросов, и я показал пакетик с героином, а затем начал историю с начала. Пока я говорил, детектив внимательно смотрел на меня, периодически переводя взгляд на пакетик с порошком, лежавший на столе между нами. Затем вышел и отсутствовал еще минут двадцать.

Наконец Мозли вернулся. На этот раз с планшетом. Он облизал кончики указательного и большого пальцев и открыл гаджет.

– О’кей, мистер Самнер. Давайте пройдемся по всей истории еще раз. Для начала расскажите, как и где вы нашли то, что вы считаете героином, и как, на ваш взгляд, это связано со смертью Карен Джеймсон.

Когда он выходил из комнаты, то унес пакетик.

– Вы хотите сказать, что это, возможно, не героин?

– Нам нужно это проверить.

– Вы имеете в виду – сделать анализы?

Он откинул голову и издал странный горловой звук, а затем снова уставился на меня.

– Прошу, повторите еще раз, как вы нашли его.

Итак, я заново стал рассказывать, а затем вернулся к началу и поведал всю историю с самого начала еще раз. Я старался оставаться спокойным, но сердце просто выпрыгивало из грудной клетки, когда я говорил, в чем подозреваю Чарли: от убийства Карен с помощью героина, найденного в моей квартире, до взлома квартиры Харриет и нападения на Кристи, подставы Виктора и вообще всего прочего, что случилось со мной и вокруг меня в течение последних пары месяцев. Мой голос дрожал, когда я говорил о встрече с Фрэзером, о том, что услышал от Кристи в больнице, и о вспышках ревности Чарли. Я говорил, а детектив Мозли все записывал. Он писал еще несколько минут после того, как я закончил, и у меня было время, чтобы перевести дыхание.

Он откинулся на спинку стула и стал постукивать ручкой по столу.

– Это просто каскад обвинений, – сказал он наконец.

– Я знаю, – я закрыл лицо руками, так как ненавидел все, что происходит. – Но могу предоставить доказательство только по убийству Карен.

Детектив приподнял бровь:

– Доказательство?

– Ну, то есть в этом случае есть свидетельство. Наверное, на этом и надо сосредоточиться.

Меня остановил его взгляд.

– Оставьте детективную работу нам, мистер Самнер.

– Извините.

Он снова постучал ручкой, просмотрел свои записи.

– Насколько хорошо вы знаете эту женщину, Чарли Саммерс?

– Я вам уже говорил. Она моя девушка. Или была моей девушкой.

– Хм-м… Вы можете описать ваши отношения как близкие?

– Ну да.

Мозли невозмутимо молчал, словно ожидая еще чего-то. Но я подозревал, что эта пауза была всего лишь психологическим приемом. Наконец сдался и добавил:

– Очень близкие.

Он снова поднял бровь:

– А покойная Карен Джеймсон – это ваша бывшая девушка?

Я посмотрел прямо ему в глаза:

– Она не была моей девушкой. Но отношения у нас были достаточно интимные.

– И они продолжались до конца?

– Нет. Не в этом смысле.

– Так почему мисс Саммерс ревновала настолько, что захотела ее убить?

– Я уже говорил. Потому что Чарли одержима ревностью. Я делал работу для Карен, и Чарли, должно быть, сердилась из-за этого.

– Должно быть? Она не говорила вам, что сердится?

– Ну, так напрямую это не звучало.

Не знаю, на что я рассчитывал, но явно не на такую реакцию. Я ожидал, что полицейские проявят интерес к этому делу, будут мне благодарны, поймут, в конце концов, мою трагедию и боль. Каким же я был наивным! В их понимании эта история звучала как выдумка лунатика или фантазера. Но пакетик героина был реальностью. Полиция ведь должна принять это в качестве аргумента?

– Хорошо, – сказал Мозли, – повторите, пожалуйста, еще раз ту часть своей истории, которая касается смерти Карен Джеймсон.

– Вам надо поговорить с Гарольдом, – настаивал я. – Он живет на первом этаже в том же здании, где жила Карен. Он должен был видеть Чарли… – я сделал паузу, так как не хотел упоминать весь этот бред про ауру. – И еще с Виктором Кодсалом. Карен говорила ему, что к ней приходила Чарли.

Пока я горячо втолковывал это детективу, тот занимался рисованием спиралей и звездочек на полях своих записей, а когда я закончил, произнес:

– О’кей, спасибо. Предоставьте это дело нам.

Он встал, и я выжидательное посмотрел на него.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Мы поговорим с мисс Саммерс.

Я уже дал ему информацию о ее местонахождении и адресе.

– Вы свяжетесь со мной?

– Непременно.

* * *

Я стоял перед полицейским участком, понятия не имея, что же делать дальше. Чарли вернется в Лондон через несколько часов. Я знал, что она поедет прямо ко мне. Но не мог же я быть там, по крайней мере теперь, когда я нашел героин. Надо направить ее куда-то в другое место. У меня не было выбора: придется солгать.

Послал ей сообщение:

«Привет, Чарли. Вынужден покинуть квартиру. Подозревают утечку газа. Может, ты пока побудешь у себя? Напишу, как только все наладится».

Она ответила буквально сразу:

«О боже, какой кошмар. Увидимся позже».

Я пошел в кафе, но сел снаружи, перед входом, несмотря на холод. Таким несчастным я не чувствовал себя с момента смерти родителей. Таким жалким, ничтожным. Как будто все мои эмоции прокрутили в центрифуге и теперь внутри остались лишь сухие ошметки, болтающиеся в хаосе. Не знал, что сердце может буквально физически болеть от эмоциональных страданий. Но оказалось, так бывает.

Я только что потерял женщину, которую любил, женщину, которая делала меня счастливым. Что бы она ни сделала, я все равно любил ее. Нельзя взять и отключить чувства, как воду в кране. Любовь так не умирает. Посмотрите на всех мужей и жен, которые продолжают защищать супругов, безусловно, виновных в самых ужасных преступлениях. Вспомните матерей, которые защищают своих сыновей-убийц. Знание того, что твой близкий человек виновен, не отменяет любви. Любовь трудно сломать. Она может выдержать измену, насилие, предательство, жестокость. И все же я не рассчитывал, что любовь Чарли переживет мой поступок. Я обвинил ее в убийстве. Но в определенном смысле мое преступление куда хуже. Это предательство любимой женщины у нее за спиной.

Я очень скучал по ней и хотел стереть последние две недели, вернуться к былым счастливым дням. Мечтал проснуться и увидеть, что мы лежим рядом, ее голова на моей груди, и она что-то рассказывает и смеется, и единственный посторонний звук – это шелест дождя за окном.

– Эй, ты в порядке, приятель?

Я вздрогнул. Напротив стоял бармен, смотревший на меня с тревогой и насмешкой одновременно. И у него были на то основания. Я сидел под проливным дождем, промокший насквозь, и дождевая вода лилась в остатки кофе. Но не замечал этого, пока он меня не окликнул.

* * *

Я подошел к Сашиному дому, сел на ступеньки и стал ждать. К счастью, дождь прекратился.

Ей хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

– Эндрю? Что случилось, черт побери?

– Я могу зайти? И все тебе расскажу.

Мы уселись на диван, и я стал выплескивать накопившееся, всю эту историю, уже второй раз за день. Хотя на этот раз я уже перескакивал с одного на другое, не особо заботясь о хронологии, и Саше приходилось периодически останавливать меня, уточняя детали, ахая и ругаясь. Рассказывать эти подробности Саше было все равно что совершать акт экзорцизма. Когда знаменитости пишут автобиографии, наверняка они переживают сходный опыт катарсиса. Сашу особенно заинтересовало описание приступа ревности Чарли в ту ночь, когда я остался у нее. Мне казалось, что Саша даже получает своеобразное удовольствие от этой истории. Но я не мог винить ее – ведь ей сразу не понравилась Чарли, и она предостерегала меня…

– Только вот не надо отвечать «я же тебе говорила»! – завершил я свой рассказ.

– И не собиралась. Но когда ты узнал, что она… – Саша положила ладонь мне на руку. – Как ты с этим справляешься?

Я повесил голову, чувствуя слезы в глазах.

– Не особо хорошо, если честно. Я скучаю, Саш. Несмотря ни на что, я люблю ее.

Она погладила меня по голове.

– Я знаю. Я испытываю то же самое к Лэнсу, несмотря на все его дерьмо.

– Как твои дела, кстати?

– О, довольно тихо. Сегодня видела его на работе, но он игнорирует меня, как будто я невидимка. Думаю, понял, что я не собираюсь увольняться из «Ваукома», но и причинять неприятности не намерена. Мне, конечно, грустно видеть его, но с каждым днем грусть становится все меньше. А вот расскажи…

– Я больше не могу говорить о себе.

– Ладно. Понимаю, – она похлопала меня по колену. – Давай-ка выпьем.

– Я не…

– Прекрати. Определенно надо выпить. И у тебя такой вид, словно несколько дней голодал.

Она была права. Я почти не ел после встречи с Виктором в пятницу.

– Пойду куплю еды, – предложила Саша. – Что хочешь? Рыбу, картошку?

Я кивнул. Хоть и не был голоден. Но еда и выпивка обещали временное забвение, и это манило.

* * *

Саша вернулась с двумя пакетами, от одного пахло треской и жареной картошкой, в другом позвякивали две бутылки джина. Разложила еду на тарелки и открыла выпивку.

– Включи телик, – сказала она. – Если, конечно, не предпочитаешь музыку.

– Телик годится.

Иногда в компании с Сашей я себя странно чувствовал – словно мы такая старая супружеская пара, совершенно притершаяся. Мы вместе жили два года в университете, в смежных спальнях, оттуда и пошло. Вместе закупали еду и готовили, экономили деньги, вместе куда-то ходили. Много вечеров просидели в разговорах о будущем. Все вокруг считали нас парой, и Саша ворчала, что она из-за этого не может найти парня. Но всегда строго держались границ дружбы.

По телевизору начались новости, и Саша попросила переключить на что-нибудь более легкое и занимательное, но в тот момент, когда я уже намеревался поискать другой канал, на экране появилось знакомое лицо.

– Саша! Это Рэйчел!

Мы вместе воткнулись в экран, на котором красовалась фотография помощницы моей сестры.

Полиция объявляла розыск Рэйчел Марсон, двадцати семи лет, пропавшей в субботу во время ее поездки из Лондона в Кардиф. Мисс Марсон, проживающая в Истбурне, Восточный Сассекс, позвонила сестре и обещала приехать около половины одиннадцатого утра. С тех пор от нее нет никаких известий. Она уехала на черно-фиолетовом «харлее дэвидсоне», одета в черную кожаную куртку и черные брюки, фиолетовый шлем. Они сообщили номер ее мотоцикла и просили позвонить при наличии какой-либо информации.

– Может, она просто ударилась в бега? – спросила Саша, передавая тарелку.

– Надеюсь, что так.

– Отключи-ка телефон.

– Что?

– Ты все время его проверяешь. Это жутко нервирует.

– Ничего не могу с этим поделать. А вдруг позвонят из полиции – они могут арестовать Чарли… или она сама позвонит…

Саша взяла телефон и выключила его.

– Теперь ты сможешь хоть на время выкинуть все это из головы. Итак, давай выпьем.

Я опрокинул в себя первую порцию джина с тоником и подвинул бокал, который она немедленно наполнила.

* * *

К десяти часам мы оба напились. Саша выключила телевизор, поставила музыку, а потом упала поперек дивана, жестикулируя руками и ногами во время разговора. Мы вспоминали старые дни. Тревога еще пульсировала в голове, но я старательно игнорировал ее, словно назойливый шум, к которому стараешься привыкнуть.

– …а помнишь ту вечеринку на Хэллоуин, когда девица с социологии нарядилась в костюм «Демонизация человеческой сексуальности»?

– О боже, – я фыркнул. – Она же была совершенно голая!

Саша засмеялась.

– На ней было телесного цвета облегающее трико!

– Правда, что ли? Я разочарован! Надо было надеть тем вечером очки!

Я поднялся, чтобы пойти в туалет, и тут меня так качнуло, что пришлось ухватиться за стул, чтобы не упасть.

Саша подняла голову:

– Ты куда?

– Поискать мое телесного цвета трико.

Она снова засмеялась, а я, покачиваясь, пошел к цели. Облегчаясь, попытался нащупать в кармане телефон, но вспомнил, что тот остался у Саши. Тогда закрыл глаза и отдался процессу. Я и вправду был пьян. Захотелось лечь. Лечь, уснуть и никогда не просыпаться.

Когда я вернулся в гостиную, Саша сидела на диване, и лицо ее было совершенно серьезным и непроницаемым.

– Я должна тебе сказать одну вещь.

– Что случилось?

– Это касается Лэнса.

– А что с ним?

Саша посмотрела на меня.

– Я кое-что не рассказала тебе раньше. Когда наши отношения закончились, он… он пытался убить меня.

Глава тридцать пятая

– Хочешь поговорить об этом? – мягко спросил я.

Она кивнула, глядя в сторону.

– Приглуши музыку, пожалуйста.

– Конечно, – я встал и понизил громкость почти до предела.

Мне показалось, Саше сейчас требуется большее личное пространство, поэтому я сел на стул напротив дивана и приготовился слушать.

– Это случилось в тот день, когда Лэнс меня бросил. Он предложил встретиться в отеле, где мы иногда проводили время вместе. Там и объявил о разрыве наших отношений – причем после того, как мы занимались сексом.

Саша уставилась в бокал, где болтались на дне два кубика льда.

– Он ублюдок, знаю, – сказала после паузы. – Мы лежали голые в постели, и он заявил, что, мол, надо поговорить. И сказал, что все кончено. Что жена обо всем узнала и он пообещал прекратить наши встречи.

– И что ты сделала?

Она налила в бокал водки. Говорила уже не очень внятно, время от времени всхлипывая. Лицо было чуть припухшим, взгляд расфокусирован.

– Я сказала, что сама с ней поговорю и расскажу обо всем, что мы делали, абсолютно все. Что расскажу Мэй, как он называл ее старой уродливой сукой и заверял, что я намного лучше в постели.

– Но ты же не сделала этого?

– Конечно нет. Но тогда была расстроена и рассержена. Мне хотелось унизить и напугать его. Потому что в тот момент я уже знала, что все и вправду кончено. Он позабавился с молодой коллегой и теперь хочет благополучно смыться.

– А он напал на тебя?

Она покачала головой.

– Не сразу. Сначала сказал, чтобы я одевалась. Я пошла в ванную и внезапно поняла, что не хочу, чтобы он видел меня обнаженной, что и сама я не хочу больше видеть его сморщенный член. Стояла в ванной и плакала. И была там очень долго, надеясь, что он уйдет, – она посмотрела на меня. – Я любила его, Эндрю. Знаю, что это глупость, что должна была понимать правила игры. Но так случилось. И ничего не могла поделать со своими чувствами.

– Понимаю.

– Когда я все-таки вышла из ванной, он еще был в номере. И вот тогда все случилось. Он схватил меня за горло, вот так, – она показала, как пальцы охватывали шею под линией челюсти. – Прижал к стене и сказал, что если близко подойду к его жене, то убьет меня. Заявил, что знает людей, которые помогут избавиться от тела. Что заплатит за их работу.

– А ты заявляла об этом в полицию? – спросил я.

– Нет.

– О, Саша. Но почему нет?

– А смысл? Я ничего не смогла бы доказать. Мое слово против его.

– Знаю. Но, может быть, все равно стоит сказать?

– На случай, если он захочет что-то сделать?

– Именно так.

Она неохотно кивнула.

– Давай сделаем это сейчас.

– Но уже почти одиннадцать вечера.

– Полиция работает круглосуточно. Давай. Где твой телефон?

Я сам позвонил в полицейский участок, прежде чем она смогла возразить, а потом передал ей трубку. Потом слушал, как она объясняет все полицейскому.

– Они сказали, что пришлют кого-нибудь утром. А теперь давай спать.

– О’кей, – я встал, полагая, что она пойдет в спальню, но Саша не двигалась с места. – Что такое?

– Ты не мог бы лечь вместе со мной?

– Саша, я…

– Я не про секс, глупый. Просто мне страшно не хочется быть одной. Ладно? – она взяла меня за руку.

– Ладно, – кивнул я.

* * *

Я проснулся от настойчивого звонка в дверь, поднял голову и пережил настоящий шок. Комната была залита солнечным светом. Саша лежала рядом со мной – совершенно голая, и я тоже был без одежды. Что за черт? Мы же не… Я мучительно пытался вспомнить. Но последнее мое воспоминание – как я помогаю Саше дойти до кровати. Никакого секса. Нет, это невозможно. Уверен, что мы просто отрубились.

Снова звонок, как огромная злая пчела. Саша застонала и перекатилась на живот, бледными ягодицами вверх. Я прикрыл ее одеялом, натянул джинсы и футболку и прошел через гостиную к окну.

Конечно, это была Чарли. Я увидел ее в окно и быстро отступил. Ее лицо искажала ярость. Она наверняка успела заметить меня.

Мой телефон валялся на диване, выключенный. Как только я нажал кнопку включения, он стал вибрировать: семь пропущенных вызовов от Чарли утром, пара – от моей сестры, эсэмэска от Чарли – такая длинная, что не умещалась на экране. Я не успел прочитать, как телефон умер – сели батарейки.

В дверь снова зазвонили. И Саша вошла в гостиную – в ночной рубашке. Она напоминала живого мертвеца или Медузу, а глаза были обведены темными кругами.

– Это Чарли, – сказал я.

Саша выглянула в окно.

– Не впускай ее.

– Не хочу от нее прятаться, – ответил я.

– Почему?

– Ну, потому… – я не смог подобрать слов: потому что я мужчина, а не мышь? Потому что Чарли заслуживает честности? Потому что просто хочу ее видеть? Последнее больше всего походило на правду. Я скучал по ней и беспокоился. Ее задержала полиция, и она провела ночь у них? Замерзла? С ней грубо разговаривали?

Вероятно, мысли отразились на лице, потому что Саша сказала:

– Тогда иди. Иди и поговори с ней. Только прошу, не рассказывай обо всем, что случилось прошлой ночью. Я не хочу, чтобы она вернулась и убила меня.

Прежде чем успел спросить Сашу, а что именно случилось, она заперлась в ванной комнате.

Я надел носки, ботинки и пальто, спустился по лестнице, глубоко вздохнул и открыл входную дверь.

Чарли посмотрела поверх моего плеча в коридор, прежде чем перевести взгляд на меня. Лицо окаменело, а глаза были холодными. Но, несмотря на такое выражение лица, она была прекрасна: волосы свежие и блестящие, длинное черное пальто подчеркивало стройную фигуру, кожа чистая и нежная. Я закрыл дверь и ступил на тротуар.

– Я знала.

– Ты в порядке? – мягко спросил я.

Она проигнорировала вопрос.

– Я знала, что ты будешь здесь. С ней, – губы скривились в горькой улыбке. – Не волнуйся, Эндрю. Я не собираюсь устраивать сцену. Просто думаю, что было бы достойнее с твоей стороны сказать, где ты, или отвечать на мои гребаные звонки.

Ее голос был очень тихим и ровным, вплоть до последних двух слов.

– Мне жаль. Я думал…

Она снова прервала меня, но голос снова звучал ровно и как будто невозмутимо. И это нервировало сильнее, чем крик. И еще: во всем этом было нечто, не имевшее смысла. Она не следовала сценарию, который я предполагал.

– Я всю ночь сижу в твоей квартире, пытаясь успокоиться, думая, не случилось ли с тобой что-то ужасное. Я даже звонила в больницу. А потом поняла. Ты с ней.

Я моргнул.

– Подожди. Разве ты не была в полиции?

Она нахмурилась.

– Что ты, черт возьми, несешь?

Я был в оцепенении. Ее не арестовали. И даже не допрашивали. Голова пошла кругом. А Чарли уже продолжала:

– Так ты не собираешься отрицать на этот раз, что трахал ее?

Я думаю, что в этот момент я выглядел очень глупо, рот открывался, не мог защитить себя, потому что не знал, был ли у нас секс с Сашей, но думал в основном о том, что Чарли не арестовали. Что за игру ведут полицейские?

Наконец удалось овладеть собой.

– Пойдем куда-нибудь и поговорим, – я потянулся к ее руке, но она вырвалась, как будто боялась запачкаться в чем-то гадком.

– Не хочешь ее огорчать? Она там, подслушивает через окно? Не хочет, чтобы все соседи знали, кто она такая? Она помешана на разрушении чужих отношений!

– Пожалуйста, Чарли, пошли. Все это никак не связано с Сашей.

Она неохотно последовала за мной вдоль улицы, мы свернули за угол – к небольшому парку, где были скамейки и несколько голых деревьев. Небо казалось почти белым, предвещая новый снегопад. Я сел на скамью, блестевшую изморозью, и жестом пригласил Чарли сесть рядом.

– Нет, – сказала она.

Я не знал, что делать. Если полицейские не говорили с ней, она не знала о моих подозрениях. Карен, героин, Кристи…

– Ну, давай, – бросила она. – Что ты хочешь сказать?

Я не знал, что и как говорить. Просто не мог подобрать слова. После затянувшейся паузы выдавил:

– Прошу прощения.

Она ухмыльнулась.

– Прощения? Ты просишь прощения? Думаешь, что это для меня хоть что-то значит? Боже мой, на прошлой неделе ты заставил меня записаться на прием к этому гребаному психотерапевту – кстати, я не пошла туда, так что можешь засунуть этот совет себе в задницу, – из-за моих «проблем». Но я была права, не так ли? – ее глаза вспыхнули. – Права во всем… Чертовски права.

Я сказал очень тихо:

– Ты действительно так думаешь?

– Что?

– Я все знаю, Чарли. Я знаю, что ты сделала.

Она уставилась на меня.

– Что я сделала? Что, черт возьми, ты несешь?

– Все. И про Карен – у меня есть доказательство.

Она огляделась, словно пытаясь понять, может ли кто-нибудь подслушать, но вокруг не было никого, только пара дроздов, тщетно клевавших твердую землю.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Волна тошноты подкатила – буквально физически. Росло желание опустить голову и выплеснуть все накопившееся. В парк вошел пожилой мужчина и прошел мимо нас. Мы смотрели, как он идет.

– Ты все время трахал Сашу, с самого начала нашего знакомства? – спросила Чарли, глаза ее сверкали маниакальным блеском.

Я покачал головой.

– Ты должна была пойти к терапевту, Чарли. Возможно, это помогло бы тебе. Тебе и вправду нужна помощь.

Ее лицо исказила гримаса ненависти и отвращения.

– Я был у тебя, – сказал я.

– Что?

– Я встретил Фрэзера. Он рассказал о ваших отношениях, о том, что ты его бросила. Наверное, это было началом. А потом покатилось, как снежный ком. По крайней мере, в твоих отношениях с ним никто не пострадал. Никто не умер.

– Я не могу поверить, что ты пошел в мою квартиру, – она ткнула пальцем в мою сторону. – Как ты посмел?

– Я также был в доме Карен, разговаривал с ее соседом. Он видел тебя и может опознать. – Это была ложь, но я хотел, чтобы она поверила, что у нее нет выхода.

– Что, черт возьми, ты говоришь? – спросила она.

Я встал.

– Ты должна просто признаться, Чарли. Тебе помогут. Ты получишь психиатрическую помощь.

Но она не слушала. Она смотрела в пустоту, куда-то рядом с моей головой, ее рот был открыт, лицо покраснело, а взгляд метался из стороны в сторону. Я чувствовал, как от нее исходили волны нервной энергии.

– Фрэзер – ленивое дерьмо, – сказала она, прищурившись. – Я люблю тебя, Эндрю. Ты говорил, что любишь меня, и обещал мне…

– Так и есть.

– Ты поклялся своей жизнью. Ты поклялся жизнью своей сестры. А теперь ты меня предал, – внезапно она издала ужасный вопль, пронзительный и яростный.

– Чарли…

Она снова указала на меня, глаза пылали ненавистью.

– Ты никогда не будешь счастлив. Думаешь, что можно просто развернуться и уйти? Но я буду тебя преследовать, Эндрю. Я не дам тебе шагу ступить, не дам забыть.

Прежде чем я смог ответить, спросить, что она имела в виду, она ушла, точнее убежала, через ворота сквера.

Я едва мог дышать. Мне нужно было поговорить с полицией, но телефон полностью разрядился. Я не хотел возвращаться к Саше, не хотел говорить с ней сейчас (разве у нас был секс? Нет, это невозможно!). Поэтому решил пойти домой, включить телефон и позвонить детективу-констеблю Мозли.

Моя квартира находилась всего в десяти минутах ходьбы отсюда. Я чувствовал себя больным, в голове мучительно отдавался каждый шаг. Наконец после самой длинной и трудной прогулки в моей жизни добрался до дома. И только нащупал в кармане свои ключи, как услышал, что за спиной стукнула дверца автомобиля.

Это был Мозли. Отлично. Значит, звонить не придется.

– Мистер Самнер, – сказал он, – вы не проедете со мной?

– Зачем?

– Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Глава тридцать шестая

Меня заставили прождать в приемной более полутора часов, прежде чем пригласили на беседу. На этот раз в комнате для допросов был не один детектив. Рядом с Мозли сидела женщина в форме, которая, в отличие от костюма Мозли, выглядела дешевой и поношенной, хоть хозяйка ее и была более высокого ранга: детектив-инспектор Ханна Джонс. Она откинулась на спинку стула, склонив голову в сторону, и рассматривала меня так, словно я был интересным, но слегка отталкивающим экспонатом музея.

– Почему вы не поговорили с Чарли? – спросил я. – Она приходила, искала меня. Я беспокоюсь, что она собирается…

– Мы поговорим с ней, не волнуйтесь, – прервала меня Джонс. – Но сначала хотим поговорить с вами.

– Если хотите еще что-то спросить – пожалуйста.

Они обменялись взглядами.

– Расскажите нам еще раз о том, как оказался пакет с героином в вашей квартире, – сказал Мозли.

Мне казалось, что я все это рассказываю уже в сотый раз. С одной стороны, понятно, что полиция таким образом проверяет людей, сбивает их, ловит на лжи. Они просят вас повторять одну и ту же историю снова и снова, пока вы не устанете и не допустите ошибку. Но эта мысль спровоцировала другую: они что – подозревают меня?

– Вы же не думаете, что я имел какое-либо отношение к смерти Карен?

Джонс кивнула Мозли, предлагая ему вести разговор.

– Наша лаборатория проанализировала вещество, которое вы принесли, – сказал он. – Это действительно героин. Как вы и сказали. У нас также был пластиковый пакет с отпечатками пальцев. Вы догадываетесь, что я дальше скажу?

– Там не было отпечатков Чарли?

– Правильно. На самом деле, у нас нет отпечатков Шарлотты Саммерс. Но у нас в базе есть ваши отпечатки.