Текст книги "Если она полюбит"

Автор книги: Марк Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Я смотрел на мертвую трубку таксофона в руке. Из легких словно выкачали весь воздух. Я полез в карманы в поисках еще одной монеты, хотя и так знал, что ее там не было. Мне хотелось кричать.

– Все в порядке? – спросил полицейский, подходя поближе.

– Нет. Пожалуйста, мне нужно, чтобы вы позвонили в полицию Истбурна и отправили кого-то в Бичи-Хед, – я чуть не рыдал. – Она – Чарли – хочет убить мою сестру, собирается столкнуть ее со скалы и выдать за несчастный случай или самоубийство. О боже мой, наверное, уже слишком поздно.

Полицейский положил руку мне на плечо.

– Успокойтесь, – сказал он.

Думаю, он привык иметь дело с сумасшедшими, пьяницами и психами. Он посмотрел на меня так, будто я был одним из них.

– Я не стану успокаиваться, черт побери! – заорал я. – Вы должны отпустить меня. И вызвать полицию Истбурна. Вы должны!

– Давайте-ка вернем вас в камеру…

– Нет!

Я толкнул его в грудь, и в мгновение ока меня окружили полицейские. Они появились словно бы ниоткуда, и через пару секунд меня прижали лицом к стене, а руки завели за спину, что вызвало резкий и болезненный спазм в плечах. Тогда на меня надели наручники, потащили обратно в камеру и засунули внутрь. Дверь захлопнулась.

– Она собирается убить ее! – продолжал настаивать я.

В бессилии я пинал дверь и выкрикивал проклятия, вопил, пока не охрипло горло. Тилли, о Тилли! Я представлял ее ошеломленный взгляд, когда Чарли спихивает ее кресло на скалы, когда море и камни летят ей навстречу. Я закрыл глаза, опустился на колени и зарыдал. Слишком поздно. Моя сестра уже мертва.

Я привел темного духа в свою жизнь. Его звали Чарли. Он вторгся в дом Харриет, изуродовал Кристи, разорил Виктора, убил Карен и Гарольда. Этот дух превратил мою жизнь в хаос и попытался отрезать от всех, кто был мне небезразличен. Что случилось с Сашей и Рэйчел – за их бедами тоже стояла Чарли? Лэнс и Генри были просто удобными инструментами? Все, о ком я заботился, все, кого любил. Темный дух отравил их жизни. А теперь последняя капля, последний поворот. Она отняла у меня Тилли.

В конце концов я перестал плакать и заметил, что Лэнс смотрит на меня со смесью презрения и насмешки.

– Ты такой же психопат, как и твоя подруга, – сказал он.

* * *

Через некоторое время Лэнса увели, как полагаю, для допроса. Я сидел на жесткой скамье, онемевший и истощенный, уже не пытаясь заставить полицейских открыть дверь или поговорить со мной. Все, что я мог делать сейчас, это ждать.

Если Тилли мертва, то единственным в мире близким человеком, который у меня еще остался, была Саша. Я замирал от ужаса при мысли, что в следующий раз Чарли нацелится на нее. Она всегда ненавидела Сашу. А если она уже что-то с ней сделала, прежде чем отправиться в Истбурн? Это вроде бы логично. Она знала, что Саша была дома. Что эта ревнивица могла предпринять? Устроить еще одну смерть от несчастного случая? Инсценировать самоубийство?

Дверь открылась, и в камеру вошел детектив-констебль Мозли. Я вскочил на ноги.

– Мне нужно поговорить с вами, – начал я. – Срочно. Я пытался сообщить…

Мозли поднял руку, призывая меня помолчать. Затем обернулся к полицейскому, который надевал на меня наручники, взял у него ключ и освободил меня.

– Вы можете идти, – сказал он.

Я уставился на него.

– Что?

Инспектор потер шею. Он выглядел уставшим, но напряженным, как будто его тело переполнено адреналином.

– Появились некоторые новые данные.

– Какие?

– Я не могу вам сейчас ответить.

– О, ради бога…

Офицер забрал у Мозли наручники и многозначительно посмотрел на меня. Лучше, пожалуй, помолчать.

– Идите домой, – сказал детектив. – Мы с вами свяжемся.

– А как же моя сестра? – спросил я. – Вы говорили с полицией в Истбурне? Что с ней?

Он устало вздохнул.

– Просто идите домой, мистер Самнер. Примите душ, – он сморщил нос. – От вас разит.

– Вы должны позвонить. Я сообщил о преступлении. Вы не можете игнорировать это.

– Хорошо, – видно, что его терпение было на пределе. – Я позвоню прямо сейчас.

– Спасибо.

Прошло несколько секунд.

– Чего вы ждете?

– Я жду, когда вы позвоните в Истбурн.

– Ради всего святого, – пробормотал он. – Идите домой. Я позвоню вам в ближайшее время. О’кей?

* * *

Я шел домой под дождем. Мелким моросящим дождем, под которым за считанные секунды промокаешь с головы до ног. Мой кошелек, должно быть, остался у Саши, возможно, на полу в ее спальне, поэтому у меня не было денег на такси или автобус. Мне нужно как можно быстрее вернуться домой, зарядить телефон и попытаться связаться с Тилли и Сашей. Кроме того, надо самому позвонить в полицейский участок Истбурна и убедиться, что кто-то проверяет Бичи-Хед. Я чередовал бег и ходьбу, пока мои легкие не стали гореть, а ноги не начали подгибаться.

Мне потребовалось чуть больше часа, чтобы добраться до дома, и к этому моменту я совершенно промок, вода стекала по лицу и обжигала глаза. Я поднялся по лестнице, открыл дверь и нырнул в тепло квартиры. Бросив пальто на пол, я снял ботинки, мокрую футболку и носки, направился в ванную, чтобы взять полотенце.

Там я посмотрел на себя в зеркало. Волосы торчали во все стороны, кожа в каких-то подозрительных пятнах, глаза покраснели. Но не было времени стоять и изучать руины, в которые я превратился. Нужно срочно позвонить Тилли, в полицию и Саше – в таком порядке.

Зарядное устройство было в спальне, поэтому я пошел туда, сел на край кровати прямо в грязных джинсах и включил телефон, ожидая, когда он загрузится. Я подергивал коленями вверх-вниз и бормотал: «Давай, ну давай!»

Кажется, я провел так целую вечность, пока наконец на экране не появился логотип «Эппл» и несколько точек, сообщавшие, что сигнал есть. Я немедленно позвонил Тилли. Включилась голосовая почта. Я оставил ей сообщение, в котором говорилось, что молюсь, чтобы она была в порядке, и прошу позвонить, как только сможет. Тут телефон завибрировал. На экране появилась информация о двух голосовых сообщениях. Первое было от Тилли. Отправлено сразу после того, как я говорил с ней из полицейского участка.

Я прослушал его. На заднем плане завывал ветер, но ее голос был чист и безмятежен.

«Эй, братишка, пыталась поговорить с тобой, но ты отключился. С тобой все в порядке? Ты был какой-то напряженный. Перезвони. Чарли отвезет меня к краю утеса, чтобы я могла сфотографировать маяк».

Мое сердце подпрыгнуло и рухнуло, я прикусил костяшки пальцев, еще не успев осознать масштаб катастрофы, когда зазвучало второе сообщение. Грубоватый мужской голос с сильным лондонским акцентом.

«Для мистера Эндрю Самнера. Бюро находок на Лондонском мосту. Ваша сумка найдена. После того, как ее нашли в автобусе, то передали в диспетчерскую. Все это время она находилась там, в шкафу, и только теперь ее доставили нам. Молодая леди, которая оставила заявку, дала этот номер, чтобы звонить, если сумка найдется. (Он засмеялся.) Я узнал вашу сумку, едва принесли, потому что та леди звонила нам каждый день. Мы открыты…»

Я перестал слушать.

Моя коробка с памятными вещами… Чарли действительно оставила ее в автобусе. Она в самом деле сообщила об этом в офис «Лондонского транспорта» и ежедневно названивала им. Я смотрел на экран телефона, парень из бюро находок все еще болтал, загружая меня какими-то ненужными подробностями. А я был уверен, что Чарли солгала…

Но если она говорила правду об этом, значит ли это…

Какой-то шум в гостиной. Кто-то был в квартире.

Это не могла быть Чарли. Она никак не успела бы вернуться из Бичи-Хед. Но ключ был только у нее. Тогда я подумал: птица! Должно быть, еще одна гостья влетела в окно. Я с облегчением вздохнул, встал и пошел в гостиную, чтобы проверить.

На диване сидела Саша. У ее ног стояла раскрытая сумка, похожая на какое-то существо со вспоротым брюхом: половина содержимого вывалилась на пол и лежала кучей на ковре. На коленях Саша держала подушку. Она не встала и не пошевелилась, а только подняла на меня глаза.

Должно быть, она уже была в квартире, когда я вернулся домой, просто я не заходил в гостиную.

– Саша? Что ты здесь делаешь?

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнесла. Я смотрел на нее, мысли неслись кувырком. Лэнс говорил, что Саша была фантазеркой, что она все выдумала. Слова человека из бюро находок доказывают, что Чарли не лгала.

– Прости, – с усилием проговорила Саша, голос ее был тихим, почти невнятным.

– За что? – Я не стал подходить к ней слишком близко, так как внезапно почувствовал какой-то непонятный страх.

Она опять открыла рот, но вновь не смогла произнести ни звука.

Что с ней? Я присел на ковер, сохраняя дистанцию.

– Саша, я видел Лэнса в полицейском участке.

Она молча смотрела на меня.

– Он говорит, что ты все выдумала.

Она покачала головой и сказала одно слово:

– Лжец.

Ее лицо исказилось от боли, и это поразило меня: почему я поверил ему, незнакомцу, а не женщине, которую сто лет знал и которой доверял больше, чем кому-либо другому? Саша не лгала. Это Лэнс выдумывал и врал.

– Я верю тебе, – сказал я, и ее губы дернулись в слабом подобии улыбки.

Она кашлянула, и изо рта у нее вылетели капли, вспыхнувшие красным в свете, льющемся из окна.

Я встал, подошел ближе и положил руки ей на плечи. Ее кожа была холодной, как мрамор.

– Саша, что с тобой? В чем дело?

Она посмотрела мне в глаза и снова кашлянула, капли крови брызнули на мое лицо.

Меня охватила паника.

– Саша, не молчи, что случилось? Что с тобой?

Она издала гортанный звук, пытаясь что-то сказать, но смогла справиться только с одним слогом.

– Она…

– Кто? Ты имеешь в виду Чарли?

Саша посмотрела мне в глаза и с огромным усилием убрала подушку с колен, как будто та была тяжелее скалы.

Я не мог поверить в то, что увидел.

– О господи! Саша!!!

У нее в животе была дыра. Зияющая рана, из которой вниз на ковер сочилась темная кровь. Дикая, нелепая мысль пришла мне в голову, что даже Мария не сможет вывести эти пятна. В этот момент Саша повалилась на бок, захрипела, изо рта потекла струйка крови. Я схватил ее, но она не отозвалась на прикосновение. Внезапно ее тело потяжелело, и я понял, что она мертва.

– Не прикасайся к ней, – раздался голос позади меня.

Аккуратно положив Сашу на ковер и закрыв ей глаза, я обернулся и взглянул на женщину, которая только что убила моего лучшего друга.

Глава сороковая

– Встань. Отойди от нее. Подними руки. Вот так, чтобы я видела, – она улыбалась, когда говорила это, а в ее руке блестел нож для мяса.

Я сделал, как она приказала. Со своего места я мог разглядеть себя в зеркале над камином. На моем голом торсе были видны пятна Сашиной крови.

Рэйчел с мягкой укоризной посмотрела на меня, словно на ребенка, который опрокинул на себя суп или кашу.

– Тебя надо привести в порядок. Давай снимай все остальное. Пойди, прими душ.

– Рэйчел…

Она была одета как настоящая байкерша: высокие ботинки и кожаные штаны, у ее ног валялась сумка. Спереди на черной футболке я заметил бурое пятно. Мышцы на ее руках, казалось, пульсировали, и я вспомнил, как когда-то позавидовал ее спортивному телосложению, развившемуся главным образом в течение тех месяцев, когда она ухаживала за моей сестрой.

Несмотря на то что внешне Рэйчел выглядела как обычно, держалась она сегодня совершенно по-другому. Она была более открытой и уверенной в себе, не прикрывала рукой рот, когда говорила, и казалась очень живой и бодрой. Впервые с тех пор, как я ее встретил, она показала свою истинную природу. Настоящую и пугающую сущность.

– Спокойно, – сказала она. – Снимай одежду и не пытайся дернуться.

Стараясь не смотреть на тело Саши, я расстегнул джинсы и стянул их, отбросив в сторону. Я вдруг почувствовал себя странно спокойным.

Где мой телефон? Все еще на зарядке в спальне. Я оглянулся в поисках оружия, но ничего не увидел в пределах досягаемости. По крайней мере, ничего такого, что можно было бы противопоставить огромному ножу в руке Рэйчел. К тому же кожаный костюм вполне мог сыграть роль доспехов. Все, что я бросил бы в нее, отскочило бы, не нанеся никакого ущерба.

– Трусы тоже, – скомандовала она.

– Да ладно, Рэйчел.

– Снимай!

Я повиновался и стоял перед ней, обнаженный и абсолютно беззащитный. Я догадался, что таково и было ее намерение. Она медленно осмотрела меня сверху донизу, как будто я был античной статуей в музее.

– Прекрасно, – сказала она. – Но ты грязный. На тебе кровь этой суки, – она посмотрела на Сашу, вздрогнула и покачала головой. – Вы с ней спали прошлой ночью, не так ли? И как она?

Я стоял, прикрывая руками сжавшиеся гениталии. Несмотря на то что в квартире было тепло, меня трясло, как на морозе.

– Пожалуйста, Рейчел… – я так и не мог вспомнить, занимался ли сексом с Сашей, но все же почти наверняка нет.

– Ладно, это уже не имеет значения. Сейчас важно только будущее, – она шагнула ко мне, улыбаясь. – Давай-ка отведем тебя в душ.

И буквально на острие ножа проводила в ванную. По дороге я снова огляделся в поисках оружия. В шкафу были бритвы и стаканчик с зубными щетками. Это всё. Не опуская направленный на меня нож, Рэйчел свободной рукой включила душ над ванной.

Когда вода стала горячей и пошел пар, она приказала мне забраться в ванну. Я встал под обжигающую воду, и она вручила мне кусок мыла. Кровь Саши стекала по моему телу тонкими розовыми ручейками.

– Смой все это, – говорила Рэйчел. – Отмойся. Я хочу, чтобы ты был чистым. Вот и всё, просто смой кровь этой шлюхи. Хочу, чтобы все ее следы стерлись с твоей кожи.

– Зачем ты это делаешь? – спросил я, подчиняясь ее приказам.

Она посмотрела на меня, как на полного дурака, и пожала плечами.

– Потому что я люблю тебя, Эндрю.

Я вновь огляделся. Рэйчел закрыла дверь ванной, а другого выхода не было, только крошечное окно, рама которого была давным-давно заколочена намертво. Никаких тяжелых предметов, которыми можно разбить окно. И даже если бы мне это удалось, все, что я смог бы сделать, это кричать и звать на помощь. Но прежде чем кто-нибудь услышит мои крики, Рэйчел зарежет меня. В квартире уже было одно тело. Если ее поймают, она в любом случае получит пожизненный срок за убийство. Уже не имеет значения, за два трупа или один.

– Ты их убила? – спросил я. – Карен и Гарольда. И ты плеснула кислоту в лицо Кристи?

– Кислоту? Нет, это не имеет ко мне отношения. Удачное совпадение.

– А другие?

Она снова улыбнулась, но глаза ее оставались стеклянными.

– О да. Позже ты будешь мне благодарен.

Единственная надежда сейчас на то, что Рэйчел искренне верит, будто любит меня. Люди, на которых она нападала до сих пор, принадлежали к моему кругу. В этой патологической, ужасающей ситуации было одно маленькое светлое пятно. С Тилли всё должно быть в порядке. Когда Чарли попросила меня попрощаться со своей сестрой, то имела в виду лишь самое обычное прощание. А вовсе не вечное.

Как же я ошибался в отношении Чарли! Но времени предаваться сожалениям не было, потому что Рэйчел протянула руку и выключила душ. Затем направила нож мне в лицо.

– В спальню, – раздалась команда.

Я вышел из душа мокрый, весь дрожа, ощущая позвоночником приставленное к спине металлическое лезвие.

– Рэйчел…

– Заткнись, Эндрю, – она тяжело вздохнула. – Пожалуйста, не выводи меня из себя.

Мы вошли в спальню, и она велела мне лечь на кровать. К каркасу кровати были прикреплены наручники. Она защелкнула их на моих запястьях, а затем сковала вместе лодыжки. Если и раньше мне было страшно, то теперь я был просто в панике. Я повернул голову и увидел, что мой телефон пропал. Она вышла из комнаты и вернулась с сумкой.

– Как ты вошла в квартиру? – Мне нужно было разговорить ее, чтобы установить с ней контакт, узнать, что она хочет.

– Ты держишь запасной ключ в прикроватном ящике, – сообщила она, как нечто само собой разумеющееся. – Я подумала, что ты хотел, чтобы я взяла его.

Я глубоко вздохнул.

– А пакетик с героином? Это ты положила его в карман Чарли?

Она улыбнулась.

– Умно, правда ведь? Скоро ты поймешь, Эндрю, что все эти другие женщины – Саша, Карен, Чарли – ничто по сравнению со мной. Я полагала, что Харриет тоже была угрозой, но поняла по твоим электронным письмам, что ты давно перестал ею интересоваться. Не думаю, что ты когда-нибудь любил ее.

Тем временем она положила сумку на кровать и вытащила из нее несколько предметов. С моего места не было видно, что это, только что-то блеснуло на свету.

– Ты читала мои электронные письма?

– Хм. Все, что требовалось, это твой пароль от облака. Как только я его заполучила, оставалось установить его на своем айпаде и получить доступ ко всему, включая все сообщения, которые ты отправляешь и получаешь на телефон. Легко.

– Но как же узнала мой пароль?

Она ухмыльнулась.

– Я установила небольшую программу для записи нажатий клавиш на компьютере Тилли. Сначала собиралась отслеживать ее письма, узнать, что она говорит обо мне. А потом ты остался на Рождество и зашел в свою электронную почту, в свое облако и в «Фейсбук». Программное обеспечение хранит пароли. Это был лучший рождественский подарок, который я когда-либо получала.

Я был ошеломлен и в ужасе. С помощью одного пароля она могла получить доступ ко всему, так как мой компьютер и айпад были синхронизированы. А пароль в «Фейсбуке» давал еще больше доступа к моей жизни.

– И ты удалила множество моих друзей на «Фейсбуке».

– Только шлюх, – она улыбнулась. – Ты ведь долго меня не замечал? Просто считал меня бедолагой, которая присматривает за сестрой и выполняет работу, которой ты сам не хочешь заниматься.

Я открыл рот, но она приложила палец к губам.

– Не волнуйся, я никого не виню. Некоторые люди должны быть опекунами – как я, а другие нуждаются в заботе – как ты. Сразу, когда мы встретились, то я поняла, что за тобой нужно ухаживать.

Рэйчел просунула руку мне под голову и приподняла ее, а затем что-то положила на язык. А прежде чем я успел это выплюнуть, она залила мне в рот воду из пластиковой бутылки, так что таблетка сама проскользнула в горло.

– Что это? – спросил я, чуть не захлебнувшись. Вода текла мне по шее, неприятно холодя.

– Просто чтобы ты расслабился.

– Рэйчел, послушай. Почему бы не снять с меня эти штуки? Мы можем нормально поговорить обо всем.

Она покачала головой.

– Потом. Когда закончу.

– Закончишь что?

Она наклонилась, и я увидел на ней нечто странное. Это был шлем – что-то подобное надевал доктор Маккави, когда выполнял операцию на моем глазу. Он немного походил на традиционную каску шахтера с фонарем на уровне лба.

– Рэйчел, зачем это? – язык еле ворочался.

Вдобавок ко всему, вид этого шлема напомнил мне о боли, перенесенной во время глазных обследований. Ужасная пытка, когда тебе в глаза светят ослепительным светом, глазные сосуды расширяются и превращаются в кровавые кораллы. Я пришел в ужас от того, что попал в ловушку.

Она вместо ответа извлекла из сумки пару маленьких предметов.

– Знаешь, на самом деле меня зовут вовсе не Рэйчел, – сказала она. – Но это имя мне нравится, так как заставляет чувствовать себя симпатичной, – она проговорила это странным голосом, словно напевала.

Судорога прошла по всему телу, когда до меня дошло, что она держит в руках.

Зажимы для глаз!

– Нет, пожалуйста, Рэйчел, пожалуйста, не надо…

Она не реагировала.

– Знаешь, а я работала в Мурфилдзе некоторое время. Забавное место. Маску эту я украла оттуда, когда увольнялась. И именно там я впервые увидела тебя и поняла, что мы должны быть вместе. Тебя вывозили из операционной. Ты был без сознания и выглядел таким красивым, как ангел. Тогда же я посмотрела твои данные. Одна из медсестер рассказала, что твоя сестра инвалид. И ты упомянул, что она ищет помощника. Это было знаком судьбы. Что может быть лучше, чем оказаться рядом и наблюдать за тобой, – она покачала пальцем, как это делают расшалившемуся малышу. – Хотя я была разочарована, что ты слишком редко приезжал.

Она щелкнула зажимами на моих глазах, зафиксировав их в открытом положении. Я видел ее лицо, попытался отвернуть голову, но она схватила меня за подбородок и заставила смотреть прямо. На глаза навернулись слезы и потекли по щекам. Она вытерла их салфеткой. Твердый металл зажимов вонзался в глазницы, боль была такая, как будто кто-то заталкивает ложки в глаза. Я попытался пнуть Рэйчел, но она оседлала меня, крепко придавив.

– Когда я заставила Фрэзера столкнуть тебя с лестницы в метро, то надеялась, что ты сломаешь позвоночник. И была очень разочарована. Ведь я мечтала стать твоей сиделкой и присматривать за тобой. Мы были бы вместе все время, – она облизнула губы. – Но это не сработало. Фрэзер… он такой дурак.

– Рэйчел…

Она снова проигнорировала меня.

– Это будет лучше, чем сломанная спина. Теперь я не хочу, чтобы ты был парализован, Эндрю, потому что тогда ты не сможешь заниматься со мной любовью, – она наклонилась вперед и поцеловала меня в губы. – Ты красивый. Я могу смотреть на тебя целый день. Совсем скоро я буду делать это постоянно.

Затем вытащила кляп из сумочки и сунула его мне в рот.

– Ты же не хочешь кричать и беспокоить соседей?

Она подняла скальпель.

– Когда ты ослепнешь, рядом нужен будет кто-то, способный позаботиться о тебе. И еще это прекрасно тем, что тогда ты больше не сможешь смотреть на других женщин. Я – последняя, кого ты видишь, Эндрю. Мое лицо навсегда останется в твоей памяти.

Она занесла скальпель над моим левым глазом, и я закричал в кляп.

Глава сорок первая

Поверхность глаза покрыта тонкой мембраной, ее еще называют конъюнктивой. Она защищает склеру или белок глаза. Я знал это, потому что разглядывал плакат в приемном покое Мурфилдза. Радужная оболочка, сетчатка, зрачок, роговица, зрительный нерв: это проносилось у меня в голове со скоростью молнии. И снова: радужная оболочка, сетчатка, зрачок, роговица, зрительный нерв. Я кричал и умолял Рэйчел прекратить, оскорблял ее, просил пощады, – радужная оболочка, сетчатка, зрачок, роговица, зрительный нерв, – но все звуки, которые я издавал, приглушенные кляпом во рту, напоминали мычание. Соседи были так близко, но услышать не могли, – радужная оболочка, сетчатка, зрачок, роговица, зрительный нерв – сильная боль от зажимов, вонзавшихся в глазницы, усилилась, когда я отчаянно пытался вырваться, извиваясь и тщетно стремясь высвободить руку из оков. Но все было напрасно. Рэйчел крепко сидела на мне верхом, а наручники сжимали запястья, как тиски. Препарат, который она заставила меня выпить, сделал меня слабым, а мышцы вялыми. И пока мой мозг бился и визжал в ужасе, тело становилось все более беспомощным.

Со спокойной точностью хирурга Рэйчел разрезала конъюнктиву и склеру левого глаза, а затем поперек рассекла роговицу и зрачок. Работая лезвием, она что-то напевала себе под нос…

Я отключился.

А когда пришел в себя, она все еще была сверху, промокая щеку тряпкой.

Боль в глазу оглушила, как цунами, и я чуть снова не потерял сознание. Но она похлопала меня по щеке, не давая отключиться.

– Посмотри на меня, – сказала тихо.

Левый глаз, над которым хирурги так усердно поработали в прошлом году, стал слепым. Оставшийся здоровый был развернут к ней и широко раскрыт. Зажим вонзился в кость. Слезы стекали по лицу. Дыхания не хватало, и она вынула кляп.

Я попытался произнести хоть слово, но издавал лишь какие-то невнятные хриплые звуки. Любезно улыбаясь, эта сумасшедшая вылила мне в рот немного воды.

– Умоляю тебя, Рэйчел, – удалось заговорить мне. – Я буду жить с тобой и делать все, что захочешь. Только, пожалуйста, не делай меня слепым. Пожалуйста.

Она осторожно сняла зажим с раненого глаза, и я сжал веки. Боль была неописуемая.

Рэйчел наклонилась вперед и поцеловала кровавое веко.

– Внимательно посмотри на меня, Эндрю, – пропела она. – Я хочу, чтобы ты запомнил, как я выгляжу, и чтобы ты смог воображать только меня, когда мы будем заниматься любовью.

– Пожалуйста, Рэйчел, пожалуйста…

Она поднесла скальпель к правому глазу, пока я боролся и тщетно пытался сбросить ее. Вот тогда я плюнул ей в лицо.

Тут садистка откинулась назад с выражением изумления и ужаса. На одно короткое мгновение я почувствовал себя лучше.

– Я бы лучше трахал собаку, чем тебя, – яростно бросил ей я.

Ответом мне была улыбка, словно адресованная неразумному малышу.

– Не следовало этого делать, – заявила она, дергая меня за челюсть и заталкивая кляп обратно в рот. – Надо быть хорошим мальчиком. Когда я стану ухаживать за тобой, а ты не будешь слушаться, мне придется тебя наказывать. Вот так.

Откинувшись, она полоснула скальпелем мне по груди. По сравнению с болью в глазу это была царапина. Я хотел закричать и кинуть еще нечто оскорбительное. Хотел умереть, но больше всего хотел, чтобы умерла она. Я собирал остатки сил, пытался вырваться, но она только смеялась над моими жалкими потугами.

И опять поднесла скальпель к правому глазу. Но в этот момент хлопнула входная дверь.

Рэйчел присела рядом и взглянула на часы, как будто ожидала кого-то, но не так скоро. Я затаил дыхание, осторожно выдохнув через нос, и на меня нахлынула надежда на спасение. Рэйчел взяла с тумбочки нож для мяса, двигаясь медленно и стараясь не шуметь.

– Привет! – донесся из коридора голос Чарли.

Я старался кричать через кляп изо всех сил, чтобы предупредить ее. Но все, что смог сделать, это повернуть голову и смотреть оставшимся здоровым глазом – о боже, я был слеп на один глаз! – как Чарли входит в комнату. Когда она увидела эту сцену: Рэйчел с ножом, а я голый и окровавленный на кровати, – ее рот в ужасе раскрылся, и она сделала шаг назад. Но Рэйчел схватила ее за руку, дернула и швырнула через комнату. Чарли врезалась в комод и упала на колени.

– Что ты творишь? – воскликнула она, глядя на нож.

Рэйчел тяжело задышала, игнорируя вопрос.

– А как ты добралась сюда так быстро?

Из этого вопроса стало понятно, что Рэйчел поджидала Чарли. Без сомнения, эта бестия планировала убить ее тоже, но сначала хотела ослепить меня, сделав беспомощным, чтобы мне пришлось слушать, как убивают мою девушку – если Чарли все еще была моей девушкой. Ведь Чарли была той, кого Рэйчел ненавидела сильнее всего. Женщиной, которую я действительно любил.

Сквозь слезы в правом глазу мне все виделось размыто – цвета и формы таяли в ярком свете.

– Как ты сюда попала? – потребовала ответа Рэйчел, ткнув ножом в сторону Чарли, которая начала подниматься.

– Я подвез ее, – ответил мужской голос.

Рэйчел обернулась. Это был Генри. Огромный, мускулистый, сильный и высокий Генри. О, слава богу, слава богу! Он шагнул к Рэйчел с протянутой рукой, возвышаясь, как гора, топая тяжелыми мотоциклетными ботинками.

– Дай сюда, – спокойно сказал он.

С ужасом я увидел, как постепенно – словно в замедленной съемке – наш возможный спаситель с хрипом опускается на пол. Это Рэйчел вонзила ему нож в грудь.

И тут же – едва заметное движение – Чарли прыгнула на спину убийце. Рэйчел крутанулась, и Чарли полетела назад, ударившись о гардероб. Рэйчел с воплем бросилась на нее, перехватила нож в левую руку и ударила правой ее по лицу. Затем вцепилась ей волосы и ударила затылком об угол комода.

«Чарли!» – пытался я вскрикнуть.

Она не двигалась. Рэйчел глядела на нее сверху вниз, тяжело дыша. Потом вернулась и опять оседлала меня.

– Давай покончим с этим, – выдохнула эта безумная и заменила нож скальпелем.

Надежда угасла. Еще мгновение – и я полностью ослепну. Это было наказанием за то, что я остался невредим в той катастрофе, когда погибли мои родители и была парализована сестра. Темный дух преследовал меня с того дня. Он пытался ослепить меня в прошлом году. А теперь доведет свое страшное дело до конца. Какой-то высший суд огласил свой приговор, и теперь он будет приведен в действие. С этим уже ничего нельзя сделать…

Но вот за плечом Рэйчел я увидел, как Чарли поднялась на четвереньки.

Я стал хрипеть и крутить головой, пытаясь убедить Рэйчел, что задыхаюсь и давлюсь языком. Она не хотела, чтобы я умер, и вытащила кляп.

– Под комодом, – крикнул я Чарли. – Нож!

Тот самый нож, который Чарли швырнула во время приступа ревности к Саше. Он все еще лежал под комодом. Если бы судьба действительно хотела, чтобы я ослеп, она велела бы Марии, аккуратной и добросовестной уборщице, найти его и положить на место. Не знаю, существуют ли темные духи, но вот нож был реальностью и лежал там.

Рэйчел сделала движение в сторону, чтобы схватить свой нож, но я, собрав последние силы, выгнулся всем телом в попытке помешать ей. Она потеряла несколько мгновений, спрыгнув с кровати недостаточно быстро и точно, а потом споткнулась о тело Генри и упала. Чарли тем временем уже нащупала под комодом нож и вскочила на ноги…

Не судьба. Мне не было на роду написано стать слепым. Или просто везение.

Секунду спустя Чарли уже нависла над телом женщины, которая пыталась разрушить нашу жизнь. Занеся нож обеими руками, моя любовь изо всех сил воткнула его между лопаток Рэйчел.

Глава сорок вторая

«Привет, Чарли,

я уже давно собирался написать, но все откладывал. Может быть, это глупо, но не исключено, что мои колебания оправданы. И я вполне пойму, если ты не захочешь и слышать обо мне и заблокируешь этот адрес в электронной почте.

Другая причина моего молчания заключается в том, что мне довольно долго пришлось справляться с последствиями всего, что произошло. Адаптироваться.

Но это письмо не об этом.

Тилли сказала, что ты на время уехала, и не хочет говорить куда, да и возможно, что ты не проверяешь свою почту.

Я сочинял это послание в уме на протяжении нескольких недель и теперь по-прежнему чувствую необходимость поделиться, чтобы объяснить кое-что, произошедшее с тех пор… ну, с того ужасного дня. И, что особенно важно, попросить прощения.

Нельзя было и на мгновение поверить, что ты способна на такое. Ты самая милая, добрая и сострадательная из всех, кого я когда-либо встречал.

Как можно было поверить, что это ты стояла за смертью Карен? Или за нападением на Кристи? Да и за всем остальным. Все, что ты мне давала, это любовь. Присматривала за мной, когда я в этом нуждался. Именно ты сделала меня счастливым, а ведь я не представлял, что возможно такое счастье! Ты вошла в мою жизнь как дуновение радости. И что я сделал?

Я облажался.

Может быть, если все-таки расскажу о том, что произошло, и о том, что узнал с тех пор, тогда ты поймешь, почему же я так ошибался. В любом случае это моя единственная надежда. Очень хочется, чтобы ты поняла, что стала жертвой чужой манипуляции и неудачного стечения обстоятельств. Я никогда не хотел предавать тебя, и, если изложу всю эту историю, возможно, ты сможешь взглянуть на нее другими глазами.

Итак, начну с человека, стоящего за большей частью этого ужаса. Рэйчел.