Текст книги "Если она полюбит"

Автор книги: Марк Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Она ждала меня у озера, точнее у пруда в центре парка. Днем здесь было полно детей, бросающих уткам в воду куски черствого хлеба, собак, обнюхивающих перила и друг друга. Несколько лет назад, зимой, когда озеро замерзло, в этом пруду утонул ребенок: он перебрался через перила, чтобы догнать своего джек-рассел-терьера, который выбежал на тонкий лед. Результат был предсказуем: лед треснул, мальчик провалился в полынью, а собака успела отскочить и вернуться на берег.

Сейчас, ночью, озеро было тихим и неподвижным, черная вода казалась холодной и скрывающей какую-то тайну. Уток было не видно.

– Чарли? – позвал я почему-то шепотом.

Она стояла за оградой, рядом с водой. Сначала я подумал, что на ней длинное черное пальто, но, когда подошел ближе, разглядел, что это больше походило на плащ, тонкий и трепетавший на ветру. Бриз приподнял подол, обнажив белую ногу.

– Подойди, – сказала она. Голос у нее был низкий, но ясный и чистый.

– Что ты делаешь? – спросил я, перебираясь через перила высотой мне до пояса. Теперь она была ясно различима. Видны были ее лицо и волосы, а черный плащ окутывал фигуру.

Я подошел к Чарли и обнял ее. Она улыбнулась и ответила мне поцелуем. Происходящее было крайне сюрреалистично, но разжигало любопытство.

Моя попытка заговорить, что-то спросить не увенчалась успехом – она просто прижалась ко мне, и я понял, что следует пока помолчать. Взяв меня за запястье, Чарли просунула мою руку под плащ, и я ощутил, что под ним у нее нет никакой одежды. Я провел пальцами по ее спине и животу, затем сжал грудь и скользнул пальцем по затвердевшему соску. Почувствовав возбуждение, я попытался сильнее прижаться к ней, но она отстранилась. Внезапно одеяние Чарли соскользнуло на землю, и она предстала передо мной полностью обнаженной. Первой моей реакцией было поднять плащ и укутать плечи любимой, защитив от холода, но прежде чем я успел что-то сделать, она решительно ступила в воду.

– Чарли!

Я не мог понять, что происходит, и ошеломленно смотрел, как она медленно входит в озеро, пока вода постепенно скрывала ее колени, бедра. Она повернула голову и улыбнулась мне. Я подумал, что Чарли сейчас выглядит как речная нимфа с картины одного из прерафаэлитов. Как же называлась эта картина? Позже я посмотрел в сети: «Гилас и нимфы» Джона Уотерхауса. На ней был изображен прекрасный юноша, увлекаемый в смертельную пучину чудесными созданиями. Теперь, глядя на Чарли, чья бледная кожа сияла серебром в неверном свете луны, я разрывался между двумя побуждениями: вытащить ее из обжигающе ледяной воды и отвести домой в тепло, или скользнуть за ней в опасные таинственные глубины, отринуть разум и отдаться чувствам.

Она поманила меня, и я стал поспешно раздеваться. Положив одежду и очки на землю, я предстал перед ней голый и возбужденный. Но всё еще колебался – это действительно было безумием, – а затем шагнул в воду. Трудно описать, насколько она была холодной. И еще сложнее описать, почему я продолжал идти в глубину, а не вернулся на берег.

Но Чарли притягивала меня как магнит. Я чувствовал, что с ее стороны это проверка меня на смелость, и это только подхлестывало. Кроме того, я изнемогал от желания: мой напряженный пенис уставился точно на нее. Поэтому я стиснул зубы и попытался игнорировать обжигающий холод, направляясь все глубже. Ноги скользили по дну, я боялся, что могу наступить на осколки разбитой бутылки или ржавую консервную банку. На секунду у меня вспыхнуло воспоминание о том мальчике, что утонул здесь, я представил его тело под водой и то, как его маленькие ручки тянутся ко мне…

Я добрался до Чарли, и она прижалась ко мне, обнимая, стала целовать, глубоко засовывая язычок мне в рот. Потом обхватила ладонью член и застонала. Мы оба возбужденно дрожали. Она встала на цыпочки и направила кончик пениса себе в лоно.

– Подними меня, – прошептала она мне на ухо. Чарли была легче, чем я ожидал, она крепко обхватила меня ногами и руками, и мы оба задохнулись от страсти, когда мой член глубоко вошел в нее.

Я кончил буквально через несколько секунд. Не думаю, что мог бы продержаться дольше. Когда я осторожно опустил ее, Чарли тихонько засмеялась.

– Мне холодно, – сказала она. – Даже зубы сводит.

Я тоже засмеялся, с недоумением осознавая происходящее с нами. Мы с плеском вышли из воды, я завернул Чарли в ее плащ, а потом поспешно натянул свою одежду на мокрое тело. Обняв Чарли, я почувствовал, как она дрожит.

– Пойдем… – начал я, но вдруг замер.

– Что? – спросила она.

Вглядываясь в темное пространство между деревьев, окружавших озеро, я нерешительно крикнул:

– Эй! Эй вы!

Чарли следила за моим взглядом, широко раскрыв глаза.

– Ты видела? – спросил я, а когда она покачала головой, сказал: – Я уверен, что оттуда кто-то наблюдал за нами.

– О нет, только бы не это.

Я осторожно приблизился к деревьям. Никого.

– Пойдем отсюда, – сказал я.

Казалось, мое тело тысячу лет было заключено в лед, как будто я – ископаемый человек каменного века, которого отыскали в итальянских Альпах. Мне прямо сейчас нужно было вернуться к теплу и безопасности родной пещеры.

Через полчаса мы с Чарли оттаивали, сидя в противоположных концах моей ванны. Как джентльмен, я выбрал сторону с кранами и пробкой. Мыльная пена скрывала Чарли до самых плеч. Она сделала глоток из запотевшего бокала.

– Никак не могу поверить, что мы это сделали, – сказал я.

Она засмеялась.

– И я не могу. Но это было весело.

Я не был уверен, что это правильное слово. Да, впечатление осталось яркое, незабываемое… Но разве это весело?

– У меня не было презерватива, – заметил я.

Она подхватила ладонью несколько мыльных пузырей и подбросила их.

– Ты так обо всем волнуешься. Все нормально. Я принимаю таблетки. И верю, что ты не ведешь беспорядочную половую жизнь, так что ничем меня не заразишь.

– Я никогда не вел беспорядочную жизнь, – сказал я.

Она сделала паузу, отхлебнув вина.

– Ну и сколько? – спросила она.

– Ты имеешь в виду, сколько у меня было женщин?

Она улыбнулась:

– Ага.

– Семь, – сказал я, некоторое время подсчитывая в голове. – Включая тебя.

Я ожидал, что она скажет что-то вроде: «И это всё?», потому что, судя по рассказам друзей и статьям в журналах, число моих партнерш можно было считать совсем небольшим. Но она сказала:

– Я уже знаю Харриет, и включаем меня, конечно. И кто остальные пять?

Я стал припоминать других девушек.

Первой была Лора, моя школьная подруга. Мы оба были девственны и как-то, после очередных горячих ласк, наконец проделали весь этот путь до конца, воспользовавшись тем, что она подрабатывала иногда няней у соседей. Мы встречались несколько месяцев, но когда оба поступили в университет, наши пути разошлись.

Потом были Юнко и Хелена, всего две ночи в студенческие времена.

После этого я два года встречался с Сарой, начиная с третьего курса, прежде чем она оставила меня ради парня, с которым она познакомилась в офисе, где работала.

После долгого периода вынужденного целомудрия у меня была короткая связь с женщиной по имени Карен, на десять лет старше меня, с которой я познакомился через Виктора. Мы встретились у него в офисе и поначалу просто разговорились в ожидании деловых переговоров. Виктор находил наш альянс забавным и, пока мы не расстались, постоянно шутил, что надеется стать почетным гостем на нашей свадьбе.

Карен была, безусловно, лучшей с точки зрения страсти и техники, пока не появилась Чарли. Мы с Карен не слишком подходили друг другу: она была опытной, общительной, уверенной в себе, а я скованным и неуклюжим. Я до конца не понимаю, что она во мне нашла. Даже когда мы занимались сексом, она иногда казалась грустной. Нежной, но грустной. Кончилось всё тем, что однажды она сказала мне, что мы, наверное, больше не увидимся. Вскоре она вернулась к своему давнему партнеру. Но я в итоге чувствовал себя студентом, который только что закончил интенсивный учебный курс.

После этого в моей жизни появилась Харриет, для которой секс был всего лишь необходимой физической функцией, а теперь – Чарли.

– Вот и всё, – сказал я. – Вся моя сексуальная история.

Пока я перечислял всех своих бывших, она была совершенно спокойна.

– И кто же был лучшей? – спросила она.

– Конечно, ты.

Она не улыбнулась.

– Нет, я имею в виду, кроме меня.

Я сказал, что Карен.

– Немолодая женщина. Ты все еще общаешься с ней?

– Боже, конечно нет. Я не видел ее много лет. Это были не те отношения, после которых остаешься друзьями.

Она наклонила голову, изучая меня большими внимательными глазами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, всё было просто… Мы встретились, у нас был секс, потом мы расстались. И всё.

– Только секс?

– Да, – я прочистил горло. – На самом деле, мне не слишком приятно говорить об этом.

Чарли выгнула брови.

– Я нахожу это интересным. Я хочу знать о тебе всё. Разве ты не чувствуешь чего-то подобного ко мне? – Под водой она погладила и сжала мое бедро.

– Не знаю. Я не хочу знать о количестве твоих партнеров.

– В самом деле? А почему бы и нет?

Правда была в том, что я опасался услышать, что их количество было очень велико. Конечно же для моей любви к ней не имело никакого значения, даже если бы она раньше занималась сексом с сотней мужчин.

Но я чувствовал, что знание об этом что-то изменит. Наверняка изменит. Так что я бы предпочел не знать. Это избавило бы меня от лишних переживаний.

– Потому что прошлое – это то, что уже прошло, – сказал я, прибегая к банальности.

Вода в ванне остывала, свечи дрожали на сквозняке, пробиравшемся через окно.

Чарли задумчиво помолчала пару минут. В конце концов она сказала:

– Хорошо. Я понимаю. Но я хотела бы больше узнать о твоем прошлом. Мне нравится слушать, как ты рассказываешь, Эндрю. И я хочу, чтобы ты рассказал мне всё.

Она, извиваясь, продвинулась вперед, наши ноги сплелись.

– Но не сейчас, – добавила она. – Пойдем спать?

* * *

После того как мы снова занялись любовью, я вспомнил, что хотел спросить у Чарли. Она умела так повести разговор, чтобы я забывал, что хотел сказать. Например, она никогда не рассказывала мне о своем детстве, родителях, школе.

Каждый день я собирался получить от нее хоть какую-то информацию о событиях ее прошлого, которые меня интересовали, но всегда возникала какая-то другая тема.

Я достал коробку в форме сердца, которую она оставила под моей подушкой.

– Тебе нравится? – спросила она.

– Это прекрасно. Но как ты это сделала? С фотографией?

Она тронула пальцем кончик нос.

– Ну-у.

– Ладно, Чарли, не хочешь – не говори.

– Ну хорошо, расскажу… У меня есть крошечный портативный принтер. Сейчас он в моей сумке. Я могу подключить к нему телефон и распечатать небольшие фотографии. Это действительно здорово. Я сделала это в ванной, пока ты меня ждал, а затем засунула коробку под подушку.

Понятно.

Я хотел спросить про туалетные принадлежности в шкафчике в ванной комнате, но Чарли зевнула и устало произнесла:

– Ужасно хочу спать. Мне завтра рано на работу.

– Тебе не нравится твоя работа?

Она лежала лицом к потолку, глаза закрыты, из-под одеяла видны обнаженные плечи.

– Ненавижу ее, – сказала она. – Скучища и нервотрепка. Каждую минуту, которую провожу там, я теряю минуту собственной жизни. Я хотела бы сосредоточиться на своем искусстве.

– Однажды так и будет, – я поцеловал ее.

– Ты милый, – она открыла глаза. – Извини, парни ненавидят, чтобы их называли милыми, да? Я хотела сказать, что ты крутой мачо.

– Я не против быть милым.

Она закрыла глаза.

– Тогда ты еще милее, – она снова зевнула. – Я действительно должна спать.

– О’кей.

Она отстранилась от меня.

– Спокойной ночи, Эндрю.

– Спокойной ночи.

– Я люблю тебя.

Я замер. Мне послышалось? Слово «любовь» между нами еще не проскакивало. Мы ведь знакомы чуть больше недели.

– Чарли… – сказал я.

Но она спала.

* * *

Мне снился страшный сон, в котором я тонул, а чьи-то маленькие руки тащили меня под лёд, потом передо мной оказалось зеленое, гнилое лицо вцепившегося в меня мальчика, я видел мертвую плоть на оскалившемся в ухмылке черепе, глазное яблоко выпало и покачивалось в темной воде.

Я очнулся и открыл глаза. Меня колотила дрожь. Я повернулся, чтобы обнять Чарли, ощутить ее тепло.

Она не спала, лежала на боку, опершись на локоть, и смотрела на меня.

– У меня был ужасный кошмар… – начал я, полагая, что потревожил ее. Но едва я заговорил, она перевернулась на другой бок и сразу отключилась.

В голове у меня мелькали образы: секс в парке с Чарли, кто-то наблюдает за нами; проблемы Саши с ее женатым любовником; воспоминания о Карен и Харриет; беспокойство о деньгах. И, покрывая этот шум, слова Чарли, которая говорит, что любит меня.

Прошло немало времени, прежде чем мне удалось заснуть.

Глава девятая

Виктор Кодсалл пригласил меня в свой кабинет, пожал руку, жестом предложил присесть на один из двух диванов, а сам плюхнулся на другой – неуклюже, как будто не мог согнуть колени. На журнальном столике неустойчивой башней громоздилась стопка книг, каталогов и журналов. Через стекло было видно, как персонал дизайнерского агентства бродит взад и вперед: яркие, модные молодые люди, которые приезжали на работу на велосипедах и носили футболки с ироническими надписями. По словам Виктора, все они спали друг с другом.

«Весь этот гребаный офис – одна гнойная чашечка Петри, кишащая инфекциями», – однажды сказал он мрачно. Виктор почти все говорил в таком стиле, отсюда и его прозвище: Иа-Иа. Картинка с депрессивным осликом висела на стене рядом с плакатом одного из успешных проектов для «Тоттенхэм Хотспур».

– Как твой… – он указал на глаз. В свое время Виктор был поражен, узнав от меня, что перед операцией хирург нарисовал черную стрелку над бровью, указывающую, какой глаз предстоит оперировать.

– Намного лучше. И вообще меня выписали.

– Спасибо им за это, черт побери, – сказал он. – Не так много работы сейчас для слепых дизайнеров. Хотя многое из того дерьма, которое эта развеселая компания наваяла тут в последнее время, было точно сделано с закрытыми глазами или при полностью отвалившейся сетчатке.

Я не стал рассказывать ему, что на самом деле «поплавок» в левом глазу еще беспокоил. Он подобно крошечному кругу скользил по полю зрения всякий раз, когда глаз моргал. Но я старался и сам не беспокоиться об этом. Доктор Маккави убедил меня, что «поплавки» – это норма, и главное, чтобы их было не слишком много.

Мы проговорили еще несколько минут, прежде чем мне удалось перейти к интересующему меня вопросу:

– Так как, есть у тебя для меня какая-нибудь работа? Я уже готов пахать с полной загрузкой.

– По сути дела… – Раздался вздох, и тогда это прозвучало так, будто он собирался сообщить мне о смертельном диагнозе. – Мы подписали новый контракт сегодня утром с одной фирмой. Они планируют редизайн своего сайта. Накидать новую визуалку: каникулы, лето, пляж, молодые сексуальные люди, все веселятся и теряют время впустую… Всякое такое дерьмо…

– Звучит здорово. Что за сайт?

– «Вауком». Большой ресурс, посвященный моде, с офисом неподалеку отсюда.

– О!

– Только не говори мне, что заказал их чертовы красные брюки, а они прислали тебе розовые.

– Нет. Просто я знаю кое-кого оттуда. Это моя приятельница Саша.

Впрочем, получалась странная ситуация. Мне придется работать на «Вауком» – компанию, принадлежащую Лэнсу, несмотря на то что мне известно об отношениях ее владельца и Саши.

– Замечательно. Короче, ты в деле.

Мы провели следующий час, обсуждая подробности моего задания, и в результате Виктор позвонил в «Вауком», чтобы договориться о переговорах на этой же неделе.

– Су-у-у-упер! – почти простонал он, положив трубку.

И тут вдруг мне пришла мысль: а ведь Виктор, несмотря на нарочитые стоны, действительно счастлив. Он откровенно обожал свою жену и детей, руководил успешным бизнесом. Он, как говорится, создал себя сам. Ходили слухи, что детство Виктора прошло в одном из самых непрестижных районов Северного Лондона и многие из его друзей связались с криминалом: стали наркоторговцами и членами бандитских группировок, а ныне владельцами огромных домов и «глянцевых» жен.

Во время встречи плавающий в моем глазу «поплавок» опять скакал и тревожил меня. Но я был рад начать работу, тем более что Виктор планировал занять меня этим проектом не менее чем на два месяца.

Я уже собрался уходить, как вдруг услышал:

– Да, забыл сказать. На прошлой неделе на одной вечеринке я встретил Карен, и она спрашивала про тебя.

– В самом деле?

– Она ведь все еще одна. Или, может быть, снова почувствовала вкус к молодому мясу. Уверен, что она будет готова, как только позвонишь ей. Эй, чего это ты ухмыляешься?

– У меня теперь есть девушка.

– Неужели? Какая она? Вряд ли такая горячая, как моя женушка. Ну, а как в сравнении с Карен?

Я просиял:

– Несравненно круче.

– Ты шутишь. Есть фото?

Вот тут до меня дошло, что единственное фото Чарли на моем телефоне было топлес, присланное во время моей встречи с Сашей, и его никому не показать.

– То есть можно передать Карен, что ты не хочешь снова ее видеть и гонишь пургу про новую подругу?

– Ужасно смешно.

– Ладно, на самом деле Карен говорила, что нужно что-то сделать по веб-разработке. Просто личный сайт, блог или что-то в этом роде. Недостаточно интересная работа для меня, но, может, тебе стоит с ней связаться, заработаешь дополнительную пару фунтов. А кто знает, может, оплата будет натурой.

– Единственная ситуация, когда ты не выглядишь несчастным, это когда дразнишься, – сказал я.

Опять вздох.

– Это то, что я всегда говорю своей женушке, а именно, что я несчастен. Ладно, хочешь, сам напишу Карен и попрошу связаться?

М-да. С одной стороны, неудобно встречаться с ней, но с другой – деньги определенно пригодятся.

– Хорошо. Это неплохая идея.

* * *

– Как дела на работе? – спросил я.

Чарли закатила глаза.

– Зачем говорить об этом? Давай поднимем более увлекательную тему. Например, секс.

Мы сидели в «Старбаксе» возле станции «Олд Стрит», рядом с офисом Виктора, где Чарли предложила встретиться в обед. Она отлично смотрелась в строгом деловом костюме и с аккуратно уложенными волосами.

– Думаю, что человек позади все услышал, – прошептал я.

И получил в ответ вызывающую улыбку.

– Ничего не могу с этим поделать. Просто хочу затащить тебя в переулок и там согрешить, – она засунула виноградину в рот и смачно высосала ее. – И почему бы ни сделать это в туалете прямо сейчас?

Под столом же она так прижалась своими ногами к моим, что мой член сразу напрягся. Я испытывал некоторый дискомфорт оттого, что у меня не было возможности немедленно пустить его в дело. Ведь дома, в те наполненные сексом дни после Рождества, мы не выпускали друг друга из объятий, и сдерживаться отнюдь не надо было. Но я находил и что-то соблазнительное в этой необходимости ждать, когда она закончит работу и придет ко мне. Когда мы сможем скинуть с себя одежду и…

– А почему мы никогда не встречаемся у тебя? – вдруг возник у меня вопрос.

Ответом мне была такая рожица, словно виноград, который она съела, был кислее лимона.

– Там ужасно, вот почему. Там нет приватности. Там ты не смог бы прижать меня к кухонной столешнице и войти в меня, пока готовится обед…

– Чарли! – прошипел я, глазами указывая на человека позади, который был явно шокирован, услышав такие слова. Слова плохой девочки.

Которая только улыбалась и потягивала фруктовый сок через соломку.

– Ненавижу быть Шарлоттой и хочу домой, где буду Чарли.

Воистину нужно срочно сменить тему до того, как она вырвет у меня согласие уединиться в туалете «Старбакса». Поэтому начал рассказывать о встрече с Виктором и о том, как это связано с Сашей.

Она посмотрела на часы и поморщилась.

– Остается всего пять минут.

– Но ты ведь придешь вечером?

– Конечно! Попробуй только не пустить меня. И не забудь, что ужин сегодня за мной.

– Это не обязательно. Можно и заказать. Или я сам что-нибудь приготовлю.

– А ты хороший повар?

– Нет, ужасный. Меня даже иногда посещают кошмары, в которых я участник конкурса «Мастер-шеф». И вся страна становится свидетелем моего унижения. Например, однажды мне удалось сжечь кастрюлю со спагетти. Даже вареные яйца у меня всегда получаются какими-то неправильными. Наверное, это показатель полной кулинарной непригодности.

Мое бедро под столом опять попало в тиски.

– Ты не можешь быть хорош во всем, и мне предпочтителен класс в куннилингусе, а не в кулинарии.

Человек сзади опять едва не упал со стула.

– Но это неправильно – пригласить женщину и ждать, чтобы она приготовила ужин. Не хочу, чтобы обо мне думали, как о типичном сексисте.

Она успокаивающе погладила меня по щеке.

– Я так не думаю. Наслаждайся, Эндрю. Мне нравится готовить, все в порядке. А тебе, должно быть, заниматься этим очень муторно? Ничего, как-нибудь потом научишься, а затем сможешь угощать меня.

Потом разговор перешёл к Тилли.

– Как она? – спросила Чарли. – Существуют какие-то тайные планы у вас с ее помощницей?

– Нет, Рэйчел сказала, что Тилли выглядит немного счастливее и благодарит нас за то, что помогли. Вот и хорошо. Она продолжает присматривать за Тилли.

После некоторого молчания она спросила, о чем я думаю. Интересно, что обычно такие вопросы мне неприятны, но сейчас он не вызывал во мне протеста.

– Я задумался о том, что у тебя, наверное, есть семья. Познакомишь меня с ними?

Она нахмурилась.

– Это было бы сложно. Семьи у меня нет.

Ошеломленный, я ждал продолжения.

– Я уже говорила, что родители умерли, когда я была подростком.

Но я совершенно не помнил того, чтобы она делилась столь важным фактом. Такое забыть невозможно.

– Нет, не говорила.

– Я уверена, что говорила. Мама умерла от рака, когда мне было пятнадцать, а потом через год папа покончил жизнь самоубийством, потому что он так и не смог принять ее смерти.

Внутри все похолодело.

– Ты определенно этого не рассказывала. Боже мой, Чарли. Это ужасно.

Взгляд исподлобья.

– Но это же объединяет, не так ли? Мы оба сироты, – она уставилась на стол, а потом на меня. – Мы оба были одиноки.

Я попытался найти какие-то уместные слова, но она опять меня опередила:

– Ладно, пора вернуться к работе. Снова Шарлотта, – она встала, поцеловала меня в губы и сказала, что будет около семи.

Весь путь назад до метро я ломал голову в поисках дыр в моей памяти. Был у нас с ней прежде какой-либо разговор о родителях? Я что-то об этом спрашивал? И не мог вспомнить ни одного ее слова на эту тему.

Я почти ничего не знал о прошлом Чарли, кроме того, что она из Лидса. Впрочем, она рассказывала мне несколько баек времен детства и учебы в университете. Например, об обмороке на концерте «Грин дэй» или о выходных с друзьями в караоке-баре и как она потом разбила машину.

Я знал наизусть ее тело, вкус и запах, знал, как ощущается каждый кусочек ее кожи под моими пальцами. Слышал ее голос и интонации, когда засыпал. Мне было известно, какую музыку она любит и какими художниками восхищается, какие ей нравятся вина. Но ее прошлое оставалось для меня тайной.

Я решил изменить это и начать больше рассказывать ей о себе, ожидая зеркального ответа. Хотя она и так уже знала значительную часть моей жизни. Ведь я знал и чувствовал – хоть вслух это еще и не высказывал, – что был влюблен в нее.

* * *

Дома в почте меня ожидало несколько писем.

Одно – от Саши с новыми сведениями о ситуации с Лэнсом.

Всё ужасно. Меня перекинули в другой отдел, чтобы я вообще с ним не контактировала – и это, с одной стороны, меня вполне устраивает. Но остается ощущение, что все в офисе знают о причине этого. Женщины-коллеги относятся ко мне так, как будто я заразилась чем-то отвратительным, а парни – как будто я нимфоманка, которая все время ищет возможности перепихнуться. Мерзкий ублюдок по имени Джейк, который занимается информационными технологиями, сегодня предложил мне с ним пообедать, а потом спросил, не отдамся ли я ему потом в кладовке для канцелярских принадлежностей.

Мне нужно увидеться!!! Есть ли возможность встретиться в эти выходные и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО выпить?

Я ответил, что да, конечно, можем встретиться в пятницу после работы, хотя это и означало потерю вечера с Чарли, но впрочем, ведь я еще не рассказывал Саше о Викторе и контракте с «Ваукомом». Было непонятно, как она отнесется к этому.

Второе письмо было от Карен.

Привет, Эндрю.

Как дела? Мы очень давно не виделись, и надеюсь, что ты в порядке.

Виктор сообщил, что ты сможешь поработать над дизайном моего веб-сайта. Ничего особенного не требуется – просто сайт, представляющий потенциальным клиентам мою биографию, несколько статей, кое-какие отзывы и т. п. Напиши, сколько это будет стоить, и сможем ли встретиться и всё обсудить?

Спасибо, Карен.

Она была консультантом по персоналу, то есть учила бизнесменов эффективнее управлять своими сотрудниками. В этом статусе я и встретил ее в офисе Виктора, хотя потом оказалось, что они с Виктором были старыми друзьями.

Было приятно, что ее письмо было таким деловым и нейтральным. Я сразу откликнулся, сообщив свои расценки, прикинув, что такая работа займет два или три дня (на самом деле, это, конечно, зависело от ее собственной организованности и готовности предоставить нужные данные).

Следующая пара часов была посвящена поиску предварительных идей для «Ваукома».

Еще до конца дня Карен ответила, что цена ее устраивает и она считает, что потребуется пара встреч на этой же неделе. Мы договорились на середину дня пятницы, как раз так, чтобы после нее я успел на свидание с Сашей.

* * *

В ожидании Чарли я открыл вино и навел порядок в книгах на полках. Переписка с Карен всколыхнула воспоминание о выставке, на которую она как-то меня вытащила – это был один из редких случаев, когда мы куда-то ходили вместе. Там были представлены работы фотографа Рэнкина, который специализировался на портретах богатых и знаменитых персонажей, а также на более откровенных образах, например, своей жены-модели, снятой в стиле «ню». Карен купила мне альбом Рэнкина в подарок, и я вдруг захотел взглянуть на него прямо сейчас – не для того, чтобы разглядывать обнаженную натуру, а потому что вспомнились снимки на пляже, которые, возможно, могут оказаться источником вдохновения для проекта «Вауком».

Но книги на месте не оказалось. Я обыскал весь шкаф, но тщетно. Надо сказать, что это было издание большого формата в твердом переплете, которое не могло просто так затеряться за другими книгами. При этом я был абсолютно уверен, что никому его не давал.

Но не успел я сосредоточиться на этой проблеме, как раздался звонок в дверь. Затем снова и снова – он звучал нервно и настойчиво. Пришлось поспешить на лестницу и вниз как можно быстрее. Кто-то – полагаю, что Чарли – так стучал в парадную дверь, словно был в отчаянии.

Я открыл, и она буквально упала в мои объятия, крепко обхватив за плечи и тяжело дыша. Даже сквозь одежду я ощутил ее холодное и слегка влажное от пота тело.

– Кто-то следит за мной, – бросила она в отчаянии.

Глава десятая

С колотящимся сердцем я выглянул на улицу, залитую светом фонарей. Но никого не увидел.

– Ты уверена?

Чарли молча кивнула, она выглядела очень напуганной. Она умоляла меня быть осторожнее, но я все же решил выйти наружу и осмотреться. Кроме пожилой женщины, которая гуляла с собакой, поблизости больше никого не было. Я вернулся в дом и закрыл дверь.

– Пойдем наверх. Ты вся трясешься.

Первое, что она сказала, когда мы вошли в квартиру, было: «Мне нужно выпить».

Она сделала большой глоток вина, я посадил ее на диван и устроился рядом, поглаживая по плечу.

– Что все-таки случилось?

Чарли охватила себя руками. Лицо ее было очень бледным.

– Я хотела срезать дорогу через парк. Да я знаю, знаю – это глупо. Но все-таки думала, что все обойдется.

Она помолчала и продолжила:

– На полпути, неподалеку от большого павильона посреди парка, я почувствовала, что кто-то идет за мной. Похоже, он прятался за углом, а, увидев меня, стал преследовать. Но было так темно, что разглядеть ничего не удавалось.

Я сжал ее руку.

– Он шел за мной по дорожке, – она выговаривала слова с усилием. – Я не хотела оглядываться, но когда почувствовала, что он нагоняет и очень быстро, я поняла, что это насильник. Тогда я побежала… Он тоже… Я едва успела выскочить через ту дырку в ограде, но он все равно продолжал преследовать меня, пока я бежала по улице, пока не оказалась у твоих дверей…

– Чарли, дорогая…

Она все еще тяжело дышала, прижавшись ко мне, дрожа и тихо плача. Я старался ее успокоить, сжимая в объятиях, но мысли продолжали работать.

– Надо позвонить в полицию.

– Они просто скажут, что я сама виновата.

– Может быть, но что если мы не сообщим, а он тем временем нападет на кого-то другого? – Я прошел через комнату, чтобы взять телефон.

– Пожалуйста, Эндрю. Мне правда не хочется с ними общаться. Полицейские станут читать морали о том, что не следует гулять по парку в ночное время.

Я повертел телефон в руках. И правда, на ограде висели объявления, предупреждающие об опасности нахождения в парке после наступления темноты. Но все-таки стоит учитывать возможность, что этот человек может быть опасен. С другой стороны, пока он вообще ничего противозаконного не сделал, ведь так? – еще один аргумент.

– Хорошо, – сказал я. – Позвоню им и скажу, что видел, как кто-то заходил в парк и выглядел подозрительно. Ладно?

Она кивнула.

Пока я ждал ответа полиции, то произнес вслух:

– Держу пари, что это тот самый парень, который шпионил за нами прошлой ночью.

Чарли обхватила колени, прижав их к груди.

– Не говори так. Мне неприятна мысль, что кто-то видел, как мы занимаемся сексом.

Наконец полиция ответила, и они приняли мое сообщение о странном человеке в парке. Впрочем, несмотря на обещание, что все будет проверено, было понятно, что это для них отнюдь не приоритет.

Чарли глубоко вздохнула.

– Через минуту буду в порядке. Побольше вина, вот и все. И ужин. Я заскочила в «М&С» и взяла нам мусаку и немного салата. Нормально? Ведь обещала же приготовить ужин, но ужасно устала. Работа была выматывающая и бессмысленная.

– Все отлично.

Она улыбнулась мне.

– Обещай, что больше не будешь этого делать, – сказал я.

– Что не буду делать? Покупать мусаку?

– Гулять по парку ночью. Я переживаю, что с тобой может случиться что-то дурное.

– Да ладно, – сказала она. – Включи телик. Надо срочно поднять настроение.

* * *

Мы поужинали, выпили вина и вскоре уже снимали с себя одежду, перебираясь на диван. Чарли выбрала позицию сверху. А потом, когда я отправился в ванную, опять заметил вещи, которые оставила там Чарли.

– Я вижу, ты положила в шкафчик в ванной кое-какие свои туалетные принадлежности, – сказал я, возвращаясь.