Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Вы уже не спите, господин монах? – Улыбнулась она, вытаскивая из подмышек одеяло и оголяя свои обвисшие округлости. Стижиан уже однажды видел это, и травмировать себя ещё больше ему в данный момент не хотелось.

Многодетная мамаша потянулась, зевнув так громко, что уши заложило, оглянулась, не досчитав двух своих дочурок (одна спала наверху, а две другие бесились рядом) и отправилась на их поиски, не обратив внимания на вопиющий ужас, сковавший тело монаха.

В такие моменты, пусть он сам себя корил за подобные мысли, он жалел о данной им клятве, но мысль о том, что "не убий" не значит "не навреди" заставляла его улыбаться.

Уговорив многодетную мамашу поменяться с ним местами, потому что девчонки не любили залезать наверх, где он весь день провел в обнимку с тонкой деревянной расческой, выпутывая из волос ленточки. Синие, фиолетовые, красные, желтые, все невыносимо яркие – настоящий цветовой диссонанс, новые компоненты которого появлялись на простыне слева от монаха раз в десять-двадцать минут, все зависело от того, насколько тугой была косичка.

Наконец, выпутав их все, а вместе с этим выдрав добрую половину волос, Стижиан досидел оставшиеся два дня пути на верхней полке и не сомкнул глаз.

На перрон он вышел с широко распахнутыми глазами, и, если бы не их сплошь черный цвет, то наверное они были бы покрыты красной паутинкой полопавшихся от напряжения и измотанных нервов сосудов.

"Никогда не заведу детей, – говорил он себе, двигаясь без багажа, только с парой нужных вещиц, распиханным по карманам пиджака, вглубь города Гран, первого города Южной Полосы, – ну или не больше двух".

– Доброго вам дня, – улыбнулась хозяйка гостиницы, пышногрудая Ольва, поправляя корсет и убирая рыжеватые кудряшки с пухлых розовых щек за уши, – вам нужна комната?.. – Улыбка очень быстро померкла, стоило Стижиану поднять голову. – У вас такие уставшие глаза. – Охнула она, схватив со стены напротив единственный ключ с тяжелой биркой на нем, и уставилась на него, будто в первый раз его видела. – Ой... у нас остался только самый дорогой номер...

Стижиан вынул из кармана горсть ринельского золота, и та с особо приятным звоном с грохотом упала на стол.

– Ох, я вижу, у вас с деньгами нет проблем, но дело не в том. Видите ли, в последние пару месяцев сюда съезжается великое множество знатных особ, так что...

Закатив глаза, которые виделись Ольве простыми карими, монах полез в другой карман и вынул из него небольшую, блестящую круглую монету. Это был лроновый камень, руда, необработанная неочищенная, и именно за счет этого владеющая целым свитком всяческих полезных свойств. Будучи невероятно прочным, камень с трудом поддавался шлифовке, и тем более на нем было более чем сложно выписывать и вырисовывать всяческую символику, но тем не менее, кому-то это удалось. Мигая в лучах полуденного солнца, с обработанной стороны камня виднелся узор, в котором предстает нынешняя Орана с высоты птичьего полета: три лежащих на одной окружности неплоских и неровных шара, а по центру был вплавлен золотисто-желтый камень, название которого монах не знал, он символизировал королевской остров.

– Я такую штуку только в книжках видела, – прошептала Ольва, прикоснувшись кончиком пальца к желтому камню: тот на мгновение сменил цвет на белый, и девушка отпрыгнула, – это... вы маг?

– Ну... не совсем. Но это – знак того, что я здесь от имени королевы. – Сказал он тихо, но отчетливо.

Ольва ахнула снова, приложив руки к губам, но секундой позже её взгляд изменился на лисичий, хитрый.

"Должно быть, – решил монах, – она думает, что я хочу её очаровать и играю здесь с ней в тайных посыльных... Но ничего, ей видать нравятся игры такого типа. Что ж. Одно другому не мешает"

Мило, насколько сумел, Стижиан улыбнулся ей, когда та проводила его до комнаты, выхватил у неё из рук ключи и быстро зашмыгнул внутрь. Он не стал радоваться огромной, просторной и светлой комнате, в которой очутился, у него не было сил на это. А единственной женщиной, дурманящей в тот момент его разум, была кровать. Огромная, мягкая, пышная кровать.

Проснулся он утром следующего дня. Светало. Неяркое солнце за окном вливалось в комнату сквозь разноцветное мозаичное окно. Только сейчас монах увидел в насколько красивые и дорогие покои его занесло. За долю секунды, в его голове волной пронесся возможный в таком месте отдых, но он отбросил эти мысли, встал с постели и подошел к чуть запыленному зеркалу.

Сняв пиджак, Стижиан пошарил рукой по карманам, выложил на столик королевскую печать (тот самый лроновый камень), целую гору ринельских золотых, их было не меньше пятисот, и маленькую серебряную коробочку, в какую можно было бы класть обручальное кольцо и смело идти делать кому-нибудь предложение.

Все это, кроме самого пиджака, полученного Стижианом в окрестностях храма Го, выдал ему Дримен. Толком он так и не успел поболтать со своим младшим братом, обещавшим познакомить его с невестой и так и не сдержавшим слово, но был горд узнать, что тот стал придворным магом королевы, которой Во-Сен не стыдился служить. Брат рассказал ему, что королевская сокровищница – это место, где можно найти всевозможные артефакты, о которых ни он (образованный маг), ни тем более Стижиан, ни даже Лекса слыхом не слыхивали.

Обо всех свойствах королевской печати Дримен рассказать не мог, сказал лишь, что она реагирует на смену основного магического фона (что замечал любой человек, владеющий духом), может служить средним, а может быть даже высшим защитным барьером, а так же чувствителен к появлению других печатей... Стижиану эта перечень полезный свойств показалась скромной, Дримену тоже.

Затем монаху вручили гору золота, тонко намекая, что на себе можно не экономить (пятисот ринельских золотых хватило бы многодетной семье чтобы безбедно жить целый год), и потом братец выудил откуда-то небольшую серебряную коробочку. Стижиан уж было обрадовался, решив, что тот собирается показать ему обручальное кольцо, которое впоследствии вручит Лексе, та расплачется, скажет "да", кинется ему на шею и так далее, однако когда Дримен приоткрыл коробочку, то вынул оттуда две золотые капли, похожие на рыбьи чешуйки.

– Это – глаза. – Сказал маг голосом одержимого, так что монах аж опешил. – Не пугайся, все гораздо проще. Нет, это не демонические глаза... Хотя... Нет, все таки не демонические. Да не дергайся ты. Да что такое? Неужели мой бесстрашный брат боится демонов?

– Я не боюсь демонов. Я не люблю части их тел.

– Расслабься. Это – искусственно созданные глаза. Они же капли. Они придают твоему глазному яблоку и радужке определенный цвет. В данном случае – у тебя будет белое яблоко, как у всех нормальных людей, и карие глаза. Да, я уверен. На Лексе проверял. Она сказала, что они были карие

– Проверял на собственной невесте? Я в восторге. – Стижиан в это время распихивал золото по карманам. Дримен с умилением слушал это позвякивание.

– Если бы это было опасно, я бы тут же заметил. На, попробуй.

Стижиан положил чешуйки на кончики пальцев и негромко кашлянул, дав брату понять, что он не знает что делать.

– Закрой глаза и положи их на веки.

Стижиан сделал, и чешуйки вмиг исчезли, словно бы впитались.

– А как их извлекать?

– Подойди к зеркалу...

Стоя в гостинице и смотря на свое отражение, он видел, что на переносице, четко между глазами, выступили две золотистые пересеченные в кресте линии. Стижиан поддел их кончиками пальцев и потянул: чешуйки с легкостью вышли из кожи, а глаза снова укутала черная пелена с белыми кольцами.

– Ты думаешь, это цвет глаз феникса? – Спросил он у своего отражения. – Знать бы, как его покорить.

Вновь сменив цвет глаз, монах накинул на себя плащ и решил заняться делами. Для себя он решил, что ломать голову над природой своей силы не имеет смысла до тех пор, пока он не попадет в королевскую библиотеку, или же не поймает за шкирку голубоглазую Ору, уже успевшую похвастаться своими знаниями о фениксах. Но прежде всего Стижиан должен был выполнить поручение королевы и выяснить, происходит ли что-то на Южной Полосе, и если да – то что.

Город Гран – обычный крупный город, где красота, чистота, мир и порядок царят в центре города и на паре центральных дорог, а так же на пути из центра до перрона. Прочую часть города занимали воришки, химики, варящие дурь для тех, кто готов её купить, проститутки, дамы, торгующие собой (монах отделял их от предыдущих так же, как черный цвет от белого), пьяницы, завсегдатаи дешевых баров, и, конечно же, те, кому не нашлось места в столичной академии магии.

Дримен говаривал, что в последние лет пятьдесят вошло в моду не отдавать своего ребенка на обучение в академию магии, и родители предпочитали ограничиться обычным запретом, заставив ребенка отказаться от своего дара. Разумеется, ни одному это не удалось.

Оранская академия не брала платы за обучения, но всегда радовалась пожертвованиям (знатные семьи никогда не скупились), и принимала в свои стены всех, кто действительно обладал даром.

По весьма понятным причинам, хотя и глупым, с точки зрения монаха, родители не хотели выпускать свою кровиночку из дома и отдавать её на опасное обучение. Так что чаще всего лет в десять кровиночка погибала от рук людей, боящихся магии не меньше чем смерти, или же если этого не случалось, то она в пятнадцать лет присоединялась к какой-нибудь местной банде, где становилась авторитетом. И таких детей на Южной Полосе было великое множество.

Погуляв по среднему кругу (тому, что находился между культурным центром и трущобами), посидев тут и там в барах и трактирах, Стижиан очень быстро понял, что же обеспокоило Её Величество.

В общем и целом, со всех сторон сыпались радостные известия, что та или иная плохая компания распалась, их всех переловили, половину повесили, другую половину посадили, что постепенно в город приходит мир и спокойствие. Меньше ограблений, стычек, шантажа, убийств, пожаров и прочих видов деятельности различных банд. Как монах, Стижиан был рад слышать подобное, но когда он спросил, сколько таких компаний было поймано за последний месяц, у него чуть было не прихватило сердце.

Порядка сотни.

Имея в кармане королевскую печать, он направился на ближайший пост стражей города, желая задать всего один вопрос:

– А у скольких из пойманных бандитских шаек были маги? – Спросил он, но вместо королевской печати помаячил у стражника перед глазами парой золотых.

– Да у всех. – Ответил тот громким басом, утерев нос ладонью.

И вот так просто все встало на свои места. Монах даже не стал спрашивать, что делали с колдунами: ответ и без того был очевиден, однако, снова походив по барам и трактирам, Стижиан с немалым удивлением узнал, что в Гране вот уже больше года не было сожжено ни одного человека, и что о кострах инквизиции уже могли говорить громче, чем шепотом.

– Где это вы весь день пропадали? – Спросила Ольва, снова поправляя волосы. Во-Сен вернулся в гостиницу после полуночи, и на его лице сохранилось выражение глубоких раздумий. Голос хозяйки, а точнее единственной дочери престарелой и слегка ополоумевшей хозяйки заставил его вынырнуть из колодца его мыслей и столкнуться глазами с декольте дамы, что стояла напротив.

– Я... – Кроме этого он ничего не смог из себя выдавить, поскольку теперь все его мысли сходились в одной точке. В двух.

Ольва скромно улыбнулась и опустила глаза и руки, словно её крохотные, в сравнении с бюстом, ладони способы что-то прикрыть.

– Я пойду к себе. – Монах собрал волю в кулак и прошел мимо, спотыкнувшись на первых пяти ступенях не меньше семи раз.

Утро началось с озарения.

Совершенно внезапно для себя, Стижиан вдруг осознал, что недавним королевским указом монтерские монахи перестали быть вне закона (а ведь жители республики Орана и во время действия предыдущего не считали монахов преступниками), а это значит, что он вполне спокойно может отправиться в церковь, где живут местные представители Храма, показать им лроновый камень и расспросить их о чем ему только вздумается.

Встав с постели, монах приказал молодому служке принести прохладной воды и наполнить ею всю ванну.

Ванная комната восхитила Стижиана больше чем что-либо. Она была полностью обита деревом, гладким, по которому хотелось ходить босиком. Сама ванна занимала большую часть помещения, резная раковина и уборная скрывались в конце комнаты за небольшой ширмой.

Служка принес воду и спросил, не будет ли господину неудобно принимать ванну в холодной воде, на что монах ответил: "Я потому и прошу прохладную, чтобы не тратить время и не залеживаться".

Ольвы не было на месте, так что Стижиан даже расстроился: хоть она и была девкой не самого дальнего ума, смотреть на неё и её потрясающие желтые глаза всегда было удовольствием. Вместо неё за столом для приема посетителей сидела другая дамочка, худая, в тонком узком платье, чья улыбка напоминала треснувший арбуз. Женщина всем своим видом походила на ведьму, так что монах даже немого удивился, что её до сих пор не схватили инквизиторы.

Искать церковь никогда не было большой трудностью: начиная со звона хрусталя, коим любили баловаться в некоторых церквях, заканчивая аурой церкви – все выдавало её место расположения. Уже на полпути, монах резко остановился, хлопнул себя по лбу, от чего тот даже заболел, развернулся на каблуках и побежал в центральную библиотеку. К удивлению и к счастью, в этом городе все же вели книгу, которая так была ему нужна.

В Гране вели книгу новорожденных, куда вписывали имя, место рождения и имена родителей. Таких книг уже насчитывалось больше десятка. Это были толстые тома, в ладонь толщиной, по которым можно было восстановить любые родственные связи и узы.

Помимо этого, в Гране велась ещё одна книга, которая, в отличие от предыдущей, не была выставленная напоказ. В неё в приказном порядке (ослушание каралось смертной казнью) вписывались имена людей, проявляющих магические способности. Вести эту книгу начали более четырехсот лет назад, и о её существовании не знали даже те, чьи имена в ней появлялись. Созданная по приказу инквизиции, она хранила в себе фамилии тех семей, в которых могли в будущем рождаться маги. То есть, фамилии практически всего города.

Стижиан не был уверен в существовании подобного рода книги, но слышал о чем-то подобном от мастеров, шушукавшихся в одном из коридоров монастыря. Когда монах, почти шепотом, спросил у пожилой утонченной библиотекарши об этой книге, она взволновалась и вспотела так быстро, что её треугольные очки мигом сползли вниз по носу.

– Что за глупости вы говорите? – Усмехнулась она, притворяясь, что ничего не понимает. Вот только врать она не умела. – Не думаю, что подобные книги вообще существуют.

Стижиан облокотился о стол, подпер голову рукой, сощурился, и его губы растянулись в улыбку от уха до уха. В это время его вторая рука полезла за королевской печатью.

Библиотекарша икнула и подпрыгнула на месте.

– Вы м-м-м-маг? – С трясущийся нижней губой спросила она, на что монах, недовольно вздохнув и закатив глаза, отрицательно покачал головой.

Быстро передвигая ногами, старушка схватила старенький фонарь, зажгла его свечой и поманила гостя за собой. Они пересекли всё здание библиотеки насквозь, прошли сквозь тяжелую, но открывающуюся механизмом дверь, за которой стоял затхлый воздух, и стали ходить взад-вперед по нижним уровням библиотеке, каждый этаж которой отделялся от предыдущего подобной дверью.

– Эта дверь определяет уровень доступа. – Пояснила библиотекарша, вставляя в пятую по счету дверь один и тот же ключ. Заметив некое удивление на лице монаха, она поспешила пояснить. – Этот ключ универсален, однако, если вы присмотритесь, на каждом замке несколько скважин и после каждого открытия той или иной двери правильная скважина меняет свое месторасположение. – Она повернула ключ, и дверь беззвучно отворилась. – Если же перепутать их, то предыдущая дверь, ведущая наверх, закроется, и вы не сможете выбраться. – Она усмехнулась, поджав плечи. – Как я люблю механику! – Воскликнула она, пропуская Стижиана вперед. – Книга здесь. – Пояснила она, однако монах видел перед собой только черноту: света фонаря не хватало, чтобы осветить следующую залу. – Рада была познакомиться с вами, Дримен Перферо, я о вас наслышана.

Стижиан услышал это, когда голос уже приглушался. Тяжелые двери закрылись, оставив монаха в кромешной темноте.

– Вот карга... – Рыкнул он, призвав сферу сияния и пламени. Она ярко полыхнула в его ладони, так что путь оказался освещен.

Это была широкая лестница со ступенями, на каждой из которых помещался книжный шкаф в метр шириной. На каждые пять ступеней приходилась одна люстра, свисающая с потолка, идущего параллельно и так же под наклоном. Люстра, ясное дело, не горела, а была покрыта паутиной и пылью, укутавшей все кругом. Единственным, что показалось Стижиану удивительным, был пол, на котором пыль будто бы росла: оборачиваясь, монах не видел своих следов.

Он шел вперед, следуя единственному зримому направлению, которое рисовал ему темный коридор. Повсюду книги, повсюду пыль. Должно быть, Амит был бы рад оказаться запертым в подземелье, полном исписанной мудрыми или не очень изречениями бумаги, но Стижиана все это начало раздражать уже после шестого поворота коридора. Каким бы книголюбом он не был, по состоянию залы, где он оказался, можно было понять, что нужной ему книги здесь нет, так как она использовалась если не очень часто, то не очень редко, и её попросту не могли каждый раз доставать отсюда.

На восьмом повороте снова оказалась дверь. Более того, лестница рядом с ней снова уходила вниз. Подойдя к первой же книжной полке, монах увидел уже знакомые ему символы. Он обошел всю залу кругом. Дверь всего одна. Выход один. Или он что-то пропустил?

Сделав сферу поярче и подняв её над головой, монах более быстрым шагом снова сделал круг, только в этот раз его глаза бегали из стороны в сторону в поисках незамеченных ранее деталей, таких, как, например, дверь. Однако и второй и третий осмотр книжного коридора ничего не дали. Затем, вспомнив, что эта библиотека невероятно древняя и что строилась она по приказу какого-то там лорда каких-то там земель, не имеющих никакого отношения к городу Гран, Стижиан подумал о потайной двери, а это значило, что рычаг был замаскирован. И ещё один круг по коридору от двери до неё же. Ничего. Даже светильников не оказалось, ведь их попросту некуда было вешать: всюду полки да письмена, а мысль о том, что ключом в потаенной двери может оказаться какая-то конкретная книга, вызывала на спине монаха холодный пот. Но делать нечего, стоит попробовать всё, потому как Стижиан не хотел возиться с самой дверью, а вернее, не мог. Будь на его месте Дримен, он смог бы разгадать магию этого механизма и открыть её, но Стижиан хоть и блистал своими знаниями во многих сферах, он не был знаком с древней магией. Не его это дело. Хотя монах был уверен, что секрет ключа и двери сокрыт в бытовой магии, которую он в общем-то знает.

Подойдя к первой же полке справа от двери, монах приподнял сферу, дав ей повиснуть в воздухе слева от него, и наотмашь смахнул рукой все книжки с полки, бывшей на уровне его глаз. Стоило моргнуть, как все вновь встало на свои места, будто бы время отмотали назад. На руке монаха не осталось следа от прикосновения: она забыла какова на ощупь книга, к которой только что прикасалась. Он попробовал ещё раз. Тот же эффект. Попробовал снова. Опять. Подошел к другой полке – и там то же самое.

Монах засмеялся, ведь это заклинание действительно было из ряда бытовых, только очень сложное и запутанное. И очень мощное.

Походив взад-вперед, Стижиан искренне попытался что-нибудь придумать, но вместо светлых мыслей в голове царствовала пустота. Прислонившись к одной низ книжных полок, он погасил сферу, прикрыл лицо рукой и замер. Задумался.

Его мучила жажда. Пусть пыль этого помещения и была неосязательной, она все же была реальной, и её запах чувствовался с лихвой, попадал внутрь при дыхании. Во рту пересохло, начала побаливать голова, с чем, в отличие от жажды, бороться довольно просто, достаточно лишь поиграть с давлением.

Медленные вдохи и выдохи – вот все звуки, что раздавались по пустой, безжизненной могиле книг.

И через несколько минут Стижиан стал слышать призвук, совпадавший с его выдохом. Дыхание его было очень ровным, но частота не менялась. Так же и скрип щекотал воздух, словно язычок маятника.

Монах беззвучно поднял голову, стараясь не потерять нить звука, но стоило ему сделать один шаг, как тот исчез и перестал быть слышным, но монах уже догадывался о той единственной вещи, что могла так скрипеть.

Не опуская глаз, он отправился в очередной раз осматривать уже изученный коридор, только теперь он смотрел не на книги, не на стены, а на люстры, и лишь одна из них, та, что висела первой после четвертого поворота, чуточку пошатывалась из стороны в сторону.

Если исходить из заклинания, практически аналогичное тому, что наложено на эту библиотеку, то неподвижными должны быть все предметы, или же это было другая, но тоже похожая на бытовую, магия. Они все должны терять заряд какой-либо энергии и в то же время, гасить её. А люстра, пусть и чуть-чуть, но шатающаяся из стороны в сторону, не обладать энергией не могла. А значит, это – выход.

Пожилая библиотекарша доживала шестьдесят третий год своей жизни, из которых вот уже сорок два она сидела на этом самом месте, читала книги и изредка консультировала кого-либо. Большинство людей, приходящих в Центральную Библиотеку имени Лоты Гран, сами прекрасно знали где находятся нужные им книги.

Прежде чем сесть на свой любимый мягкий стульчик, хрупкая престарелая женщина остановилась рядом с четырнадцатигранной звездой, вырезанной из ветви старинного дерева, росшего на территории Двенадцатой Святой церкви и освещенного там же, преклонила перед ней колени, склонила голову, приложила собранные в кулачки руки к груди и быстро затараторила шепотом:

– Услышь меня, посланница небес, создатель и хранитель наших жизней, пресветлая Богиня... Прошу благословения твоего: заперла я под замком грязного мага, осквернителя земли твоей. Предам его твоим жрецам-последователям, предадут они его священному огню...

Она сжала кулачки покрепче и резко расслабила. Поднялась, взяла в руки книжку, отложенную меньше часа назад после прихода мага, и уселась на любимое место читать дальше.

В библиотеку входили люди и выходили из неё, здоровались со знакомой им почти всю жизнь улыбчивой библиотекаршей, но вдруг каменный пол под их ногами задрожал. Старушка оцепенела, глядя на то, как на рисунке в виде солнца, что был изображен на полу, стали появляться спиралевидные прорези, как камень опустился и из пола возник силуэт черноволосого мужчины, чьи костюм и прическа оказались покрыты толстым слоем многовековой пыли. Слева от него висел шар изумрудного и одновременно белого цвета, излучающий нежный, мягкий свет, в котором библиотекарша, гордившаяся своими познаниями в религии и монашестве, тут же признала магию сияния.

Прежде чем разогнуться, а спина его затекла, пока он в скрюченном состоянии поднимался в верхнюю залу, Стижиан громко и от души сказал как бы сам себе, что он готов сделать с человеком, который заставил его пройти по узкой лесенке с низким потолком. Библиотекарша оцепенела.

Рукой монах убрал пыльные волосы, падавшие на глаза, назад, и приблизился к библиотекарше, не способной шевельнуться. Проход, из которого тот появился, закрылся, стоило от него отойти.

Стижиан кашлянул, сорвавшаяся с его лица пыль образовала облако, и, облокотившись о стол, он встал напротив пожилой женщины в треугольных очках:

– Так может, вы мне все-таки покажете книгу, о которой я говорил? – Он держался спокойно и старался относиться к своему приключению как к приключению, а не препятствию. – Не молчите, не то я правда вызову сюда Дримена Перферо. Вы же его боитесь, не так ли? Хотя... Прежде чем принести мне книгу...

Люди, находящиеся вокруг, замолкли и замерли, так что слова монаха слышались весьма четко.

– Может вы мне скажете, почему я, даже будучи принятым за придворного мага, – это он произнес с нажимом, и взгляд его обострился, библиотекарша даже икнула, – Дримена Перферо, оказался заперт там? – И его палец указал вниз. – А?

– Н-н-наша... – Начала она, но тут же сама себя перебила. – Покровитель нашего города, Светоч церкви святой Лианы, сказал мне, что, возможно, в эти стены явится человек, с вашими чертами лица, одеждой и волосами, и будет спрашивать о книгах, связанных с городскими магами. Светоч наш велел во что бы то ни стало остановить его, ибо его деяния ведут к разрушению!..

Стижиан чуть было не прослезился, сдерживая смех. "Они сами себя губят" – вот что он думал о представителях церкви. Ведь им очень повезло, что здесь оказался он, а не Дримен: тот бы не стал церемониться с поиском выхода, замаскированного под люстру, а принялся разрушать чары, на которых, судя по всему, и держится все здание, и как только бы он выбрался, то сровнял бы церковь с землей. Таков его младший брат – настоящая противоположность старшему.

– Уясните, барышня, что Дримен Перферо – придворный маг, и попытка помешать ему – это преступление против королевы. Более того, он – мой младший брат. – Библиотекарша икнула ещё раз, книга выпала из её руки и с глухим "шмяк" упала на пол. – Светоч совсем запутал вас, как я посмотрю. Но ничего. – Он улыбнулся. – Меня зовут... – Если она фанатичная в своей вере, значит, она знает его имя и имя его отца, но что поделать, не лгать же. – Меня зовут Стижиан Ветру.

Теперь ахнули не все, но многие из тех, кто оказался у парадных дверей библиотеки. Стижиан проигнорировал это, но про себя немного удивился: ему ни разу не доводилось бывать в городе Гран, хотя в некоторых других точках Южной Полосы его знают хорошо, но преимущественно это мелкие города и поселения.

– Вы обманщик! – Крикнула она на срыве со слезой в голосе. – Вы...

– Я не собираюсь вам ничего доказывать. Суть в том, что я – монтерский монах, а все выпускники нашего монастыря теперь подчиняются Её Величеству. И вы это знаете. – Он с нажимом произнес последние слова. – Если в течение следующих десяти минут вы принесете нужную мне книгу, я не стану докладывать в столицу о совершенном вами преступлении.

Библиотекарша сорвалась с места и зацокала туфлями на низкой подошве по мраморному полу. Стижиан чуть было не схватился за голову: очутиться в центре внимания теперь не было для него в новинку, но привыкать к этому не хотелось. Он обернулся, окинув взглядом толпу собравшихся вокруг людей, которых стало гораздо больше чем было, когда он только выбрался из нижнего уровня библиотеки. Некоторых одолевало простейшее любопытство и они попросту наблюдали за происходящим, но выглядывали и те, и их было не мало, чьи глаза горели благоговением, а в руках серебрились четырнадцатигранные звезды:

– Он монтерский монах...

– Я уж думала, они больше никогда не появятся в наших краях...

– Надо попросить его благословения...

– Он сказал Теоллус Ветру?..

– Нет, Стижиан...

– Но он был казнен за осквернение святой магии Сияния!..

– Его оклеветали!

– Он уничтожил Ринель!..

– Он лжец!..

Руки Стижиана самую малость задрожали, поскольку теперь-то о его пребывании здесь будет судачить весь город, а вскоре и вся Южная Полоса. А если совсем не повезет, то очень скоро об этом будет знать вся Республика...

Стижиан никогда всерьез не думал о том, сколь громким стало его имя. Раньше, до... смерти, он был уверен, что дело в фамилии: его отец все же известный человек, сделавший большой вклад в монтерское учение и в развитие культа Северной Звезды. Стижиан даже не подозревал, что так было только поначалу, а позже слухи были именно о нем – о сильнейшем в истории ученике, готовом прибыть в самые отдаленные уголки республики ради того, чтобы помощь небольшой, забытой даже сборщиками налогов деревеньке. После гибели Ринеля... Он не знал, что стало с его именем после гибели Ринеля. Амит как-то обмолвился, что есть те, кто верит в клевету, повешенную на него стараниями Рьюдо, есть те, кто вопреки словам старших лучей, верит в истинную святость и благость деяний всех монтерских монахов, принимая клевету не более чем за клевету, а есть те, и преимущественно это люди образованные, кто приравнивает Стижиана Ветру к тому типу исторических персонажей, чье имя столетия спустя будут шептать с тем же благоговением, с каким сейчас верующие, а это практически все население Республики, упоминают неназванное имя Богини.

Монах решил проигнорировать шепотный гул, начавший заполнять тишину помещения, снял пиджак и медленно, чуть ли не демонстративно, принялся его отряхивать, чувствуя на спине с полсотни пар глаз. Библиотекарша не возвращалась очень долго, так что к чистому верху прибавились ещё и чистые брюки, а когда твердые, но низкие каблучки зашаркали по мрамору пола, все увидели, что библиотекарша шла с пустыми руками, но не одна:

– Вот он! Вот этот еретик! – Не дойдя до Стижиана кричала она, тыкая в его сторону пальцем. – Утверждает, будто бы он покойный сын Тео Ветру! Как тебе только наглости хватило, грязный маг!..

– М-да, гляжу ненависть к магии в вас воспитывали годами. – Он кинул косой взгляд на собравшуюся публику, а затем перевел его на подоспевшую старушку, прятавшуюся за спиной высокого, широкого в плечах инквизитора, который, судя по синеве рясы, являлся Светочем этого города. – Может, нам стоит переговорить в более уединенном месте?

Светоч тихо сглотнул, не став убирать из-за спины трясущиеся руки, и громко сказал:

– Назови свое имя! – Громкий голос, который он тренировал в школе инквизиции куда чаще, тем тело, никуда не исчез. И никуда не исчез инстинкт самосохранения, который большинству послушников каким-то образом удаляли: он понимал, что перед ним моргает карими глазками нечто опасное.

– Я уже представлялся. Стижиан Ветру я, мне двадцать девять лет, знак зодиака – кошка... – Начал он перечислять, загибая пальцы, но его перебили.

– Монах Стижиан Ветру отлучен от церкви и сожжен! Если вы выдаете себя за него, то рискуете быть отправлены на костер без суда!

Собравшиеся зеваки, забыв, что они в библиотеке, сделали громкое "АХ!", но не сдвинулись с места. Библиотекарша, стоявшая уже в нескольких шагах от Светоча, сцепила руки и замочек и зашептала про себя несуществующую молитву, сочиняя её сходу. Молитва на помощь инквизитору в победе над магом...

– Знаете, меня и в прошлый раз тоже отправили на костер без суда. – Стижиан оскалился, в голову стали ударять волны злобы и легкого бешенства, однако все это находилось в пределах мыслей, кровь его не вскипала, и тело оставалось спокойным. – В любом случае, будь я хоть монтерским монахом, хоть магом, хоть демоном, да хоть личем, здесь я нахожусь по приказу Её Величества...