Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.2 Южная Грань (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Кирано хотел было ринуться вперед, но сильные руки удержали его. Обозленный, он развернулся, чтобы увидеть своего спасителя, и увидел мужчину, что на голову выше чем он сам, широкий в плечах и узкий в бедрах. Его грудь была обнажена, на плечи надет тяжелый кожаный плащ, где на рукаве виднелась четырнадцатигранная звезда.

Снова раздался топот, и к уже находящимся здесь двоим монахам, не считая Стижиана и Кирано, присоединились ещё трое. Они встали спиной к Киру и, поджав губы, ждали когда же осядет серое облако пепла.

– Кто из вас так отличился? – Сказал один из них знакомым голосом, который хоть и оказался чуть осевшим, но всё же узнаваемым. – А? Нечего стесняться, господа монахи.

– Это не мы. – Ответил тот, что держал обессиленного Кирано за локти.

– А кто?.. – Теоллус Ветру обернулся и улыбнулся немало удивленному такой встрече Киру. Могущий одним своим видом заставлять нежить зарываться обратно в свои могилы, монах отвернулся от юноши и устремил свой взор на расплывчатые очертания фигуры мужчины, скрывающегося за стеной оседающего пепла.

Стижиан стоял в пол оборота и смотрел в противоположную от них сторону, пытаясь понять, уничтожил ли он змеептицу, или же её частички снова готовы собраться воедино и продолжать бой. Нет, этот представитель магических чудес мира сего больше не представлял угрозы, тем не менее, негатива в округе меньше не становилось. Во-Сен Ветру поджал губы, мирясь с мыслью о том, что, возможно, это чудо здесь не единственное, а может, в округе найдется что посильнее его.

– Демон. – Однозначно заключил светловолосый Виллинур, стоящи по правую руку от Тео.

– Исключено. Ты когда-нибудь слышал о демонах, от которых веет сиянием как от пьянчуги перегаром? – Это была левая рука Тео на этом задании – Фасвит, сорокалетний монах, они когда-то учились вместе.

– Нет, да я и не припомню демонов, истребляющих нежить. Им это как-то несвойственно. – Это сказал монах, по-прежнему держащий в своих сильных руках Кира.

– Роан, – это был пришедший с ним последний из пяти монтерцев, – отношения линии демон-нежить бывают самыми разными. Меня больше интересует откуда это в демоне появилась энергия сияния. Что скажете, мастер?

Теоллус онемел. Раньше ни одному из монахов не доводилось видеть их наставника в таком состоянии, а он смог рассмотреть того, кого любил и о ком скорбел столько лет. Мастер замер.

Сильнейший в истории ученик монтерского монастыря уже практически привык к тому, что его называют демоном, а вместе с тем ещё и пытаются расправится с ним как с оным. Убедившись, что поваленное им на землю тело змеи больше не источает какого-либо негатива, он взял в руку одну из сияющих штуковин, кольцом вьющихся вокруг него, и остальные шесть одна за другой влились в неё. Сжав ладонь в кулак, монах растворил сферу, оставив только голубоватую дымку вокруг ладони, и медленно повернул голову, переводя взгляд с тела бездвижной змейки на всех собравшихся.

Не будь ситуация такой серьезной, а атмосфера – напряженной, сыны монтеры наверное рассмеялись бы, потому что стоило демону завидеть лишенного дара речи Теоллуса Ветру, как на его лице появилось такое же удивленное, умиленное, с оттенком восторга и ужаса одновременно выражение.

Мастер Тео сделал два неуверенных шага вперед:

– Мастер, ваших сил сейчас может не хватить на схватку с демоном, – сказал Фасфит, приняв свою лучшую стойку, через которую легко входил в стиль кулаки-молоты, – позвольте нам...

– Утихни, – едва слышно, сквозь зубы рыкнул Тео, не сводя взгляда с "демона", повернувшего уже и корпус в их сторону.

Оба начали делать неуверенные шажки на встречу друг другу. Расстояние между ними сокращалось, а Кир на себе чувствовал, как каменеют кулаки наблюдающих за этим монахов.

Губы демона сжались, и на его лице появился оттенок улыбки. Не злой, не хитрой, а смущенной и неуверенной. Какие эмоции переживал Тео видно не было.

В шаге друг от друга демон и монах остановились и лишь с долей секунды промедления крепко обняли друг друга.

Роан был так удивлен, что даже отпустил Кира, и тот смог вздохнуть полной грудью.

– Стижиан... – Прошептал Тео, все ещё обнимая сына за плечи: слезы слышались в голосе, но их не было на лице. Он сделал шаг назад, и, не убрав руки, с донельзя отцовским взглядом сказал. – А Амит говорил, что ты сшил себе плащ, что-то я его не вижу...

– Потерял, – честно признался Ветру младший, пожав плечами, – он сейчас где-то на дне моря Сайланте.

– Ребят, – обратился Тео к приходящим в себя после неожиданно трогательного момента монахам, – это же Стижиан. Стижиан Ветру, мой сын!

– Или же демон, в обличии вашего сына! Мастер, будьте внимательны! – Фасвит все никак не унимался.

– Медиума не обманешь, – раздался ещё один голос откуда-то сзади, и на фоне единственной ярко-желтой полосы на небе возникла физиономия Амита, держащего Дримена под руку.

– Не надо меня вот так вот под ручку вести. – Маг явно был не в духе. – Я не слепой и не инвалид, а ещё не твоя девушка, мы не пара и мы не на свадьбе. Отпусти!

Смеясь, Амит демонстративно развел руки, и именно в этот момент Дримен спотыкнулся и грохнулся в собранную будто бы специально для этого падения особо большую гору пепла.

– Ты... – Глаза Тео все ещё метались по лицу Стижиана. – Не поможешь нам? Мы тут уже неделю мучаемся. Перебили всю мелочь и всех средних тоже, остались одни толстячки, они тут и задают фон.

– Без проблем, только... О! Кстати! Кир! Может ты потренируешься с отцом?

Юнец не успел ответить.

– Кирано? – Мастер Ветру пригляделся к бледному юнцу. – Это который отличился в монастыре особой чисто физической скоростью? Стиж... – Он вздохнул. – Я в этом смыслю едва ли больше чем ты. Амит! – Тео придумал на кого свалить это непростое задание. – Может ты?..

– Я медиум между прочим!

– А я мастер!

– А я могу поглотить вас всех! – Раздался голос Дримена. – Вот и познаете мой богатый внутренний мир! Привет, кстати, Стижиан! – Он вытянул вперед руку, и брат похлопал его по плечу, в знак приветствия.

– Так, белобрысый, медиум ты там или где, с нежитью мы и без тебя разберемся. Обучение молодых – дело гордости и чести, так что сияние в пальцы и...

– Ну ещё я могу его потренировать... – Сказал другой монах.

– Ты нужен будешь здесь.

– Ну или я. – Молвил третий.

– Твоя помощь тоже пригодится. Амит! Не увиливай!

– А может кто мое мнение спросит?! – Взвыл Кир, но крик его души прошел мимо ушей собравшихся и счастливых этой встрече людей.

– Значит так, – молвил Амит, зачем-то вытянув перед собой руки. Он стояли метрах в трех от Кирано, и, тем не менее, тот плохо его слышал из-за царящего вокруг шума. – Могли бы и потише, раз повесили на меня роль тренера... Ладно. Значит смотри. Стижиан уже проверил какой у тебя объем сосуда. Раз твои волосы не побелели, значит, количество энергии ещё не дошло до критического, и с этим можно работать. Он тебе рассказал про сердца? Отлично. Я же хочу тебе поведать про чуть более тонкую часть природы нежити – это сердца в сердцах.

Кир как мог напряг слух чтобы не пропустить не слова, тем не менее некоторые часты фраз он слышал лишь урывками.

– Ввиду твоего запаса энергии, ты не можешь бездумно швыряться ею налево и направо как это в свое время делал я, ну или как продолжают делать представители семейства Ветру.

Которые в это время несхематично бегали неподалеку, гоняясь за ещё одним носителем колоссального количества негатива. В этот раз горы уцелевших после пожара костей приняли форму не змеи и не грифона, а некоего ящера-паука, что всем монахам казалось несколько неразумным: с такой формой удобно прятаться в городе, а не на открытой местности. Однако давать нежити ценные советы – до этого монахи ещё не доросли.

– Любая нежить имеет сердце, расположенное где-то в его теле. Оно редко находится в груди, чаще – в голове или в тазу... Точнее где-то между туловищем и ногами. Техника, которой ты должен овладеть, хорошо сравнивается с воздушным шариком и его заклятым врагом – иглой для шитья. Принципиальная разница одна: шар лопнет в независимости от того, по какому участку его поверхности ты его тыкнешь иглой. С сердцами нежити чуть сложнее: тебе надо выбрать определенную зону, найти критическую точку на сердце, задев которую ты точно его разрушишь.

Снова дикий рев, только в этот раз не такой визглявый и высокий: пауко-ящер запевал низким басом, от которого подрагивала земля и начинал нервничать медиум, не любящий шум.

– Самое сложное во всём этом – это увидеть сердце и увидеть пятно на нем. Ударить и разрушить – ерунда, потому как с накоплением точечного заряда в руках, ногах или даже на языке тебе может помочь воображение. А оно бесполезно, когда ты пытаешься высмотреть энергию в ком-то кроме себя.

Представители семейства Ветру забили пауко-ящера, и тот рухнул на тело предыдущего несчастного – костяной многоножки, оставившей в округе великое множество узких ямочек шириной в полметра.

– И... – Кирано крепко задумался. – Как же мне увидеть сердца?

– Ну... – Амит кинул взгляд на переговаривающихся отца и сына. – Есть два способа найти сердца. Первый такой же сложный, как и второй. Первый – это их видеть. Второй – нащупывать.

Левая бровь юноши вопросительно приподнялась.

– Нащупывать – это посылать тонкие линии сияния в тело носителя негатива и ждать момента, когда ты почувствуешь негатив зарядом мощнее всех остальных. Это долго, скучно и, честно скажу, напряжно. Поверь, я пробовал. А вот видеть сердца... Хм. Я даже не знаю, наверное, тебе для этого понадобится разделять негатив на слои. Тут, кстати, может помочь и воображение. В простейшей нежити вроде скелета, слой, грубо говоря, один, а на сердце он чуточку толще, например, два спрессованных слоя. В теле этой каракатицы, – медиум махнул рукой в сторону пауко-ящера, – пять слоев. Было. В сердцах может быть до двенадцати слоев. О, кстати! Этих принято называть их средним классом нежити, и их сердца неравноценные, разной толщины, и конечно, чтобы пробить их критические точки, надо много больше энергии.

– Средний класс? – Кирано передернуло, когда он понял, что этот эпицентр негативного ужаса – всего лишь средний класс нежити. – А что такое высший тогда? Или старший? Сколько в них тогда энергии?

– Дело не в количестве энергии. – Глаза Амита стали серьезными. – Как это не грустно, но классы нежити можно сравнивать с носителями сияния. Инквизиторы – это мои любимейшие скелеты, и они слабы совсем не потому что у них сосуды скромного размера и в их телах не воспитывали автономное восстановление сияния, совсем наоборот: в душах некоторых из церковников энергии ого-го сколько! Но они слабы потому, что не умеют ею управлять. Вот и скелеты: ввиду отсутствия у них какого-либо ума, они становятся неопасными для нас противниками. Средний класс – это старшие лучи, например, и многие из монахов. Да, как ни прискорбно, и среди нас хватает лентяев. Сила есть, но контролируется она не полностью. Как вот эти каракатицы – не отдавая себе отчета, они укрепляют свои тела многослойным негативом и додумываются объединять тела, таким образом, у них и получается по три-четыре сердца у каждого, что делает их живучими как я не знаю кто.

– Интересно, к какому из них отношусь я.

Амит сразу догадался, что юноша перед ним страдает от комплекса неполноценности.

– Пока что – к среднему, я думаю, но если ты научишься видеть сердца, то через годик практики шагнешь к высшему классу. У нежити – это полноценный сравнимый с человеческим разум, а говорят, он даже выше человеческого. К счастью, никто из ныне живущих не встречал ничего подобного, разве что может Млинес, ей же сколько лет...

– А что нужно для появления такого вида... нежити? – Кирано стало жутко при мысли о таком существе, но любопытство брало свое.

– Нужно чтобы множество людей пережили такие ужасы, в сравнении с которыми сожжение заживо – детский плач, поэтому не волнуйся, здесь не появится никто подобный. Так, мы отошли от темы! Стижиан! – Прогорланил медиум, а Во-Сен Ветру младший в это время собирался идти на восточную окраину города, помогать остальным монахам. – Ты пропустил одного здесь.

– Что?! – Это замечание монах нашел для себя оскорбительным.

– Не бузи. Он неподалеку, и он поменьше этих каракатиц.

– Каракатиц? – Стижиан усмехнулся и начал идти в их сторону. – Хорошо обозвал, мне нравится. Как ж я его не заметил то, – он уже влил энергию в кулак, готовясь вырыть из-под земли спрятавшуюся нежить.

– Погоди-погоди. Ты можешь его вытащить, но не уничтожать?

– Что ты задумал, хитрый лис?

– Здесь Киру не удастся почувствовать слои и увидеть сердце...

– Ты-таки решил учить его через слои?

– Ага. Так что давай, выкуривай его из-под земли и гони из города, давай... на запад. Там почище. – Амит склонил голову набок и указал пальцем на какую-то точку на слое пепла. Стижиан кивнул и пошел туда.

– А почему я не смогу увидеть его здесь? – Кирано очень не нравилось, когда он думал, что ему делают поблажки или снисхождения.

– Из-за фона негатива. Тут даже нам трудно видеть сердца, поэтому лучше выйти из города. Беги вперед, а мы пригоним... О Богиня! – Амит чуть не взвизгнул, когда Стижиан ударил кулаком в землю, нащупал искомое и уже заведомо несчастное создание и вытащил его из-под земли. – Какая мерзость! На её фоне та многоножка кажется мне милым пушистым котенком. Уф... Я даже не знаю на что это похоже!..

– На осьминога. – Стижиан так же поморщился, обрадовавшись, что это тельце вылезло не целиком. Нежить не визжала и вообще не издавала каких-либо животных звуков, кроме одного. Каждая из её щупалец представляла собой соединенные по цепочке полуобломанные кости разных размеров и толщины, извивающиеся за счет сгибания и разгибания суставов. Шум стоял такой, будто бы несколько десятков Стижианов принялись хрустеть костяшками пальцев. – Ты слева, я справа. Ты думаешь, Кир одобрит наши с тобой ударные методы?

– Помнится нас мастера не спрашивал, когда в первый раз закинули в Склеп Трех Королей.

– Там нежить поскромнее.

– А мы были послушниками!

– Убедил. Я выпускаю... Раз...

– Три!

Кирано только успел добежать до места, где они встретили остальных монахов, как спиной почувствовал приближающийся с чудовищностью скоростью ужас. Гнавшие этот ужас вперед, монахи остановились у обломков оплавленной стены и с любопытством пронаблюдали за тем, как переменилось лицо Кира, едва тот понял, что плоский осьминог, с десятком щупалец метров в пять длиной каждый, гонится именно за ним.

– Изверги! – Крикнул он монахам, которые в ответ, улыбаясь, помахали ему руками.

Амит был прав: за пределами города в конкретном противнике негатив чувствовался куда лучше. Кир попытался подключить воображение, но имея в памяти все рассказанное ему медиумом, дело упростилось: он действительно видел слои, несколько размазано, но все же. Их было три, и только в одном месте виднелась неровность, напоминающая подкожный прыщ.

– Может, мы зря разбили второе сердце? Судя по его уверенному лицу, он уже увидел слои. – Задумался Стижиан, наблюдая за тем, как Кир убегает от осьминога.

– Пощади парня, не все такие выносливые как ты.

Юноша весьма технично и изящно отступал назад, накапливая в кончиках указательного и среднего пальцев энергию для удара, согнув безымянный и мизинец.

– Не справится. – Цокнул языком Амит, глянув на ноги Кира. – Технически он все делает правильно, но его ноги сейчас сдадут.

– Да, с марафоном в семьдесят километров я явно перегнул...

Кирано, к счастью, их не слышал, а был увлечен успешными попытками избежать встречи с костяными щупальцами осьминога. Он отступал на запад, подальше от руин города, и находился уже достаточно далеко от создателей этой тренировочном программы, но они все ещё могли видеть друг друга. Наконец, юноша рассчитал, какой удар был бы самым эффективным в данной ситуации, и, сделав изящное сальто назад, красоте которого Стижиан искренне позавидовал, ибо сальто ему не давалось никак, приготовился вонзить энергетическую иглу в нужную точку на сердце, но тут произошло неожиданное.

Прыжок удался и Кир отлетел на пару-тройку метров: осьминог кинулся за ним, и за мгновение до удара, который нежить собиралась сделать с разгона, из неё исчез весь негатив, так что осьминог распластал свои клешни и больше не шевелился.

Шокированный, Кирано замер, так и держа иглу на двух вытянутых пальцах, вокруг которых виднелась едва зримая голубоватая дымка.

– Что это было? – Спросил у юноши Амит, когда тот подошел к ним. – Как ты это сделал?

– Я ничего не сделал, – тот пытался сжать руку в кулак, но собранная в пальцах энергия мешала ему, – негатив просто исчез. В миг. Будто песчинку вихрем сдуло.

– У меня на уме, конечно, есть объяснение подобному, но будь здесь сердце сердец, мы бы его точно заметили. – Стижиан без интереса наблюдал за тем, как Кир пытается отогнать энергию от руки.

– Согласен, так что исключено.

– А что это за сердце сердец? – Сквозь зубы поинтересовался юноша.

– Это как мать и плод в её чреве, который она может выпускать погулять. Встречается не часто, но чувствуется превосходно.

– А что тогда? – Амит и Стижиан перешли на диалог, игнорируя страдания Кира.

– Может, демон? – Амит развел руками. – Я слышал, есть демоны, питающиеся негативом, равно как и любой другой энергией.

– Пойдем спросим у эксперта по этой части, если он не уснул, конечно.

– Я думаю не уснул... Слушай, Стиж, – Медиум только что заметил. – А что у тебя с рукой? Не с этой, с левой. – Он увидел на ней красное пятно, похожее на родимое или даже ожег.

– А?.. – Они уже шли в сторону вонзенного в землю белого меча, который сиял, несмотря на наступающую ночь. – Ах это... Без понятия, честное слово. – Соврал тот, спрятав руку в карман.

Распластавшись звездочкой, Дримен лежал на толстой клеенке, подложив под голову свою книгу-сумку, и не подавал никаких признаков бодрствования. Даже глаза под закрытыми веками не двигались.

– Пер-фе-ро-о-о... – Громким шепотом позвал его медиум, в ответ на что последовал громкий вопросительный стон. – Скажешь нам что-нибудь полезное?

– Материи, которую Стижиан описал как тень, я здесь не наблюдаю. Демонов тоже нет. Осталась только нежить, но её мало, и ребята на востоке уже почти с ней разобрались. А если ты, братец мой, хочешь спросить у меня что-нибудь про эту материю, то я тебе не могу ответить. С подобным я прежде не сталкивался, а сейчас нет материала для анализа. Такой ответ вас устроит?

– Вполне. Просто поведение энергии негатива здесь несколько странное, вот сейчас...

– Я спать хочу! – Взвыл Дримен, облизав губы.

– Да ты всю неделю валяешься и ничего не делаешь, но при этом первый кричишь что устал! – Амит нахмурился и скрестил руки на груди.

– Телом вы сильнее меня! Но мой дух вам не сломить! – Маг засмеялся и привстал.

– К ночи закончим. – К ним подошел Тео и положил руку сыну на плечо. – А утром можем выдвинуться в Таэтэл. Идет?

– Я отправлюсь сейчас. – Стижиан смотрел на свои ботинки. – Беспокоюсь за Ору, она до сих пор в себя не пришла.

– Ну да, из всех нас ты передвигаешься быстрее всех. – Согласился Амит.

– Сти-и-иж, будь добр, – Дримен достал из кармана маленький белый камешек, – зарой это где-нибудь в безлюдном месте в Таэтэле, а утром, как проснусь, я благополучно телепортирую нас всех туда.

– А где вы ночевать то собрались?

– Там же, где ночевали всю неделю: в лагере неподалеку. – Ответил Тео.

– Ну, на самом деле это не лагерь, а вагон поезда, который пожертвовали нам. Сам поезд отправился обратно в Орану, а купе оставили нам. Дримен создал там замечательное заклинание охлаждения, так что я согласен жить в этом вагоне. – Медиум улыбнулся и хлопнул Стижиана по плечу. – Увидимся!

– Я никогда не думал, что женщина может так есть. – Улыбаясь проговорил Амит, подперев голову рукой. В это время его босые ноги с удовольствием копались в покрытой росой траве.

– Ты не виделё как Лекса уплетает булочки с сахарной пудрой... – Проурчал Дримен, медленно водя кончиками пальцев по книжному листу: читал.

– Ты тоже этого не видел, – съязвил в ответ медиум, умиленно наблюдая за тем, как хвостик жареного зеленого гороха свисает изо рта утомленной отдыхом монахини.

– Зато слышал, как слышу сейчас. Ора, можешь быть уверена, твое чавканье входит в пределы нормы.

Она как-то неопределенно угукнула, выскребывая ложкой остатки хлеба смешанного со сметаной, и едва дожевав это блюдо, бывшее третьим по счету, принялась за следующее, оно же последнее. Судя по расстроенному выражению глаз монахини, её не радовало даже то, что оно сплошь из мяса и пряностей: оно последнее! А это значит, что надо пилить недовольным взглядом готовившегося все это Стижиана, изо всех сил смотрящего то в противоположную сторону, то в книгу его младшего брата, в которой, правда, он и слова понять не мог.

Амит перекидывал взгляд с Оры на своего убитого толи горем, толи стыдом друга и тоже решил заглянуть в черную-черную книгу слепого мага:

– А что это за удивительный язык? – Щелкнул медиум языком, попытавшись разобрать сначала первое слово, а потом хотя бы первый символ.

Сначала маг и не понял, что тот обращается именно к нему, а потом удивленно вскинул брови, взмахнул не занятой поддерживанием головы рукой, ведь он лежал голым пузом на траве, и ответил:

– Это мой почерк.

– Это у вас семейное. – Амит даже не удивился, а Стижиану, который с самого начала понимал, что там написано, пришлось отвернуться от брата и столкнуться с голодным взглядом Оры.

– Вообще я там наготовил на всех четверых. – Ответил монах этому взгляду. – Но ничего страшного, я думаю, мы потерпим. Да ведь?

Те в ответ резво закивали.

Ора выжала из себя долгое и довольное "ах!", отложила кастрюлю в сторону и легла на спину.

– Ну... – Амит едва сдерживал улыбку: по ней Стижиан с легкостью прочел что тот уже давно хочет что-то рассказать, но все никак не мог выбрать наиболее подходящий момент для столь важной, по его мнению, новости, как эта. – Раз госпожа Тоурен сыта и её кислородное голодание кануло в лету...

Они вот уже несколько часов сидели на небольшой зеленой лужайке, раскинувшейся в искусственно посаженом лесу. Дабы спастись самому и спасти своих умирающих от жары товарищей, Дримен создал легкое, а теперь ещё и его коронное заклятие холода, проморозившее землю и траву. Так что солнышко грело всем головы, а заклинание подмораживало седалищные места.

– Я думаю, все мы наслышаны о пришедшей с громким скандалом, необычайнейшей женщине... – Начал крутить свою шарманку Амит.

– Ты в неё влюбился что ли? – Маг хихикнул, захлопнул книгу и перевернулся на спину.

– Возможно. Но она – королева, я – монтерский монах, мы по определению не можем быть вместе.

Все засмеялись.

– Я собственно о чем толкую-то! Всем нам четверым, а так же ещё нескольким десяткам монахов и где-то десятку магов поручили задания, связанные со всеми нами любимой церковью. В какой-то момент я искренне полагал что Её Величество действительно собирается взять в свои руки власть над самой большой армией нашей республики, и именно в такие моменты меня спасала мысль о том, что за её нравственность поручилась Млинес. Но Её Величество... О Богиня! Все бы женщины в мире были так умны как она! – Амит заболтался и осекся, кинув взгляд на беспристрастно слушающего его Ору. – Извини, я не...

Она безразлично пожала плечами и кивком просила продолжить.

– Она подписала манифест о реформации всех семи инквизиторских школ, а парламент это одобрил. Более того! Все обсуждения проходили публично! Конечно, стражи города немало побегали спасая жизнь то канцлеру, то заседателям, но...

– Погоди. – Стижиан наконец переварил сказанное. – Что представляет собой реформа?

– Все очень просто. Гораздо проще, чем ты можешь себе представить. Она сказала: "Монтера больше не будет единственной". Понимаешь?! – Глаза медиума стали чуточку сиять – так сильно он перевозбудился.

– Нет, не понимаю...

– Ну!..

– Все Старшие Лучи, кроме двоих, Бесмара и Викона, кажется, – перебил его Дримен, – находятся под стражей за "преступления против человека". У них отобрали статус глав школ и на их место поставили всех согласившихся на это монтерских мастеров. Более того, все... "выпускники" школ, которые свободно передвигаются по стране и творят всякие бесчинства, обязаны до ноября вернуться в свои... теперь уже монастыри и продолжить обучение. В независимости от возраста, стажа и все такое. Теперь в Оране будет семь монастырей, во главе которых встанут монтерские мастера.

– Чи-чиво!? – На лице Стижиана нарисовалась улыбка, широкая как никогда.

– Её Величество никогда не собиралась вредить церкви – она лишила власти людей, приносящей ей вред. – Договорил Амит. – Что скажешь? – Обратился он к Оре и Стижиану.

Ора не реагировала: она наелась, выслушала, и шкала довольствия на её лице и без того уже показывала максимум, так зачем же ещё спрашивать. Стижиан же схватился за голову и долго-долго улыбался босым ногам монахини, смотревшим прямо на него.

– Есть одно "но". Большое жирное "но", о котором Её Величество наверняка думала, но обойти его оказалось невозможным. – Ора приоткрыла один глаз и с невозмутимым спокойствием взирала на сияющие в лучах света желтые по краям листья. – Многие, возможно больше половины, из инквизиторов послушно вернутся все свои школы на перевоспитание. Это будут молодые послушники и недалекие мужчины, которых не подпускали к секретам истинных планов и деяний церкви. Но будут и те, кто пойдет другим путем и попытается сыграть на религиозности доброй половины населения республики и поведет их против королевы. Может начаться война. А ведь нет ничего страшнее гражданской войны.

– Это возможно, – согласился маг, – но всем прекрасно известно, что королеву поддерживают монтерцы. Все мы прекрасно знаем, что верующие почитают монахов больше, чем инквизицию.

– Вон Стижиан – монтерец, однако это не помешало церковникам отвести его на костер. Никто не шелохнулся когда пусть молодой, но уж легендарный монах сгорел заживо. – Продолжала свою мысль Ора. – Инквизиторы не такие глупцы, какими мы привыкли их считать. Они могут сыграть на том, что гордость Монтеры, это я о тебе, Ветру, был обвинен в попытке принести в жертву молодую девушку. Имея за спиной этот пусть лживый, но все же хорошо обыгранный факт, инквизиторы, умеющие заговаривать зубы, могут поднять людей и против королевы, и против монахов. А теперь и Гран сгорел... И здесь снова был Стижиан. Уверяю вас, инквизиторы сумеют приплести это.

– Я думаю, Её Величество рассматривает подобное развитие событий. – Дримен положил кончики пальцев на виски и начал медленно массировать их. – И обязательно что-нибудь предпримет. – Он усмехнулся и закашлял. – Например, наберет отряд мне подобных, бессовестных и бесстыжих магов, и прикажет нам выискивать и вылавливать всех непокорных инквизиторов. Хорошо бы тогда иметь под рукой право на уничтожение.

– Это бесчеловечно. – Ора покосилась на мага, в улыбке которого отражалось легкое безумие.

– А убивать тысячи магов – это было человечно?! Ора, ты же сама – не выпускница монтеры. Монастырь этот уникален тем, что там в людях воспитывают любовь к себе подобным и прививают осознание ценности человеческой жизни. Сколько сейчас осталось живых монтерцев? Пять сотен, может, тысяча? Что они смогут сделать против природной жажды людей убивать и калечить друг друга? – Дримена начало трясти: руки заходили ходуном, задрожал голос. Трое монахов смотрели на него, но, понимая его чувства, потому как Амит и Ора своими глазами видели лабораторию, построенную совместными усилиями инквизиторов и магистров, хотели его разубедить.

– Дримен, ты когда-нибудь читал Святое Писание? – Наконец спросил медиум.

– Да, читал. Не хочу никого обидеть, но эта книга – высосанный из пальца редкостный бред. – Маг делал медленные вдохи и выдохи, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце и кровь.

– Ты абсолютно прав. Скажу тебе больше: в Монтерском монастыре нам рассказывали о том, как сочинялось это священное писание и однажды, после, наверное, пятого прочтения этой псевдо святой книги, нам задали вопрос: чего не хватает в этой книге?

– Здравого смысла. – В один голос ответили братья, хотя Стижиан отлично помнил ту лекцию.

– Святое писание выжали из одного весьма понятного и осмысленного всеми факта, который в самом писании был опущен. И сейчас, когда я знаю о нем, мне кажется до нелепого странным, почему люди вообще верят в Сияние. – Медиум улыбнулся.

– Что за факт то? – Маг успокоился, и голос его снова стал низким бархатом.

– Никто не знает, что происходит с человеческими душами после смерти.

Дримен с трудом подавил в себе соблазн открыть глаза и глянуть на Амита.

– Есть ли жизнь после смерти, загробный мир, сказочный рай, реинкарнация или может быть другие миры, куда мы попадаем после смерти. Никто не знает этого, а у авторов священного писания не хватило воображения или наглости, чтобы это придумать. И именно поэтому монтерцы так ценят жизнь.

– А вы там, у себя в Монтере, не ставили под вопрос существование души вообще? – Съязвил маг, а монахиня усмехнулась. Она-то ставила для себя этот вопрос.

– Мы много о чем говорили, и я хорошо помню выражения лица мастера Курору, которое так и говорило нам: "ребята, вы не первые кто поднял эту тему". Душа – это часть нашего сознания и индивидуальности, или, может быть, мы – всего лишь куски мяса которым природой разрешено думать. Может то, что мы привыкли называть душой или сосудом – это действительно бутылка, в которой содержится один из видов природной энергии и где живут духи. Ты когда-нибудь спрашивал себя – что такое духи? – Медиум с неохотой говорил об этом, поскольку эти обсуждения с его участием происходили не единожды. Сколько времени они со Стижианом, живя ещё в келье послушников, не давали остальным спать, сидя на подоконнике и обсуждая прошедшие сутра или днем лекции мастера Курору.

– Я тоже учился, так к слову. Правда, нас, отбросивших веру во что бы то ни было, кроме природных стихий, больше интересовало что такое духи и откуда у них есть власть над той или иной стихией и почему эти существа паразитируют в нас.

– Почему же паразитируют? – Ора приподнялась и села рядом с магом. – Паразиты редко бывают полезны носителю, а зачастую – очень вредны. Духи избирают нас по какому-то принципу и развиваются вместе с нами, словно они родились в наших душах. Куда более интересным вопросом, наряду с существованием души, меня интересует появление духов.

– Ты говоришь о том, рождаются ли духи и сколько их? Или может они перерождаются в нас после гибели своего предыдущего носителя?..