Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.4 Тень Ораны (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Ей пришлось обмануть магов: на южной полосе ещё оставались люди. Выжившие, в чьих сосудах ещё теплилось сияние, данное церковью, монахами, верой, они продолжали противиться давлению тени, но их было так мало, что думай маги об их защите, они бы точно проиграли бой.

Сотня… Нет, не одна сотня. Возможно, уже тысяча демонов полегли от меча воительницы, с ног до головы пропитанной их кровью. Никогда, за всю её долгую-долгую жизнь, пусть не такую долгую, как Ричи, она не видела скопления столь разных произвольно возникших сил.

Слева на неё нападали двое: изо рта и вен одного текла кислота, прожигающая даже землю, а другой походил на голема, вылитого из крепчайшей стали. Словно масло, её меч пронзил их обоих и отшвырнул в сторону. Со спины надвигались несколько существ, чьи лица и тела покрывали мех. Они походили на скрещенных волков и людей и совершенно не представляли угрозы. Спереди – кучка трупоедов, пожирающих тела прочих демонов. Ещё какие-то летающие твари, с огромным размахом крыльев, из их пастей вырывался сотрясающий землю скрежет.

Небо над ними почернело, и возникло ощущение стремительно наступающей ночи. Земля под ногами превратилась в лёд, а в тёмной глади замелькало бесчисленное множество яркий огней.

Подобный мраморной статуе, Циавис стоял неподвижно, разведя руки в стороны. Из открытых ран на запястьях неспешно струилась кровь. Словно помешанный, он смотрел на черное небо и беззвучно произносил какие-то слова.

Рядом с ним, посадив на колени маленькую Ави и обняв её, Амельера качалась взад-вперед, в то время как её кожа и волосы, а вслед за ними и всё тело превращались в полупрозрачный лёд.

Беатра и Дримен стояли в паре сотен метров от прочих магов, не обращая никакого внимания на мощные высокотемпературные пламенные волны, которые не то что не угасали, но доходили до противника и отбрасывали его назад.

– Дождь Тысячи Огней. – Произнесла Беатра, наблюдая за тем как один за другим гигантские сгустки пламени ударяли о землю, унося за собой по нескольку десятков носителей тени.

Земля под их ногами задрожала. Магистр Тверди со спокойными глазами развела руки, и между ними и полчищем демонов возник сначала небольшой, но растущий на глазах разлом.

Дримен глянул вниз и увидел… Он сам не понял, что увидел: обломки каких-то зданий, какие-то непонятные машины и другие механизмы, вплавленные в землю, и великое множество скелетов необычной формы: толи людских, толи звериных, толи невесть каких.

– Что это? – Спросил он.

– Не знаю, – Беатра напрягла руку и стала медленно поднимать её над головой. Вслед за этим движением, из разлома возникли обломки и обрубки кусков метала, имеющие непонятные и странные формы. – Но думаю, после боя ты сможешь узнать это у своего наставника. – Она растопырила пальцы и резко махнула рукой: обломки, находившиеся под её контролем, устремились вперед, находясь на высоте меньше метра над землёй. В полёте, они раскалялись под действием огненной энергии, посылаемом учениками академии, и уже налитые жаром пронзали ряды демонов.

Дримену стало некомфортно. Он не привык находиться на таком расстоянии от противника. Из воздуха ушла почти вся влага, во рту пересохло, что отвлекало, но Дримен сделал то, что всегда делал в такие моменты:

– Ты ректор академии магии, – пробубнил он едва слышно себе под нос, – ты самый молодой из ректоров академии магии, ты придворный маг…

Обычно срабатывало, сработало и сейчас.

Ощущение дискомфорта сначала ушло на второй план, а потом и вовсе исчезло, вернулась обычная слабость в руках. Приподняв клинок, изуродованный следами былых встреч с демонами и прочей нечистью, Дримен повесил его в воздух и широко распахнул глаза.

Магистры и ученики привыкли видеть как он активирует одну из стихий своего сосуда. В такие моменты один из семи цветов его глаз заполоняли большую часть кольца радужной оболочки, превращая прочие шесть в едва заметные линии. Одна лишь Тишь, вместе с которой они разрабатывали теорию превращения энергии внутри сосуда стихийного мага, видела рождение абсолютно сбалансированной системы.

Дримен словно по-настоящему чувствовал, как где-то внутри него вращаются два соединенных между собой кольца, символизирующие две системы, подвластные стихийникам. Когда одна из систем выходила из равновесия, нарушалась и вторая, что влекло за собой очень плачевные последствия для мага. Исходя из этого, магистр Перферо решил прибегнуть к энергозатратному, но эффективному способу работы с обеими системами.

На протяжении семи веков маги академии знать не знали о существовании второй системы. Из поколения в поколение, стихийная магия преподавалась частями, вырезанными из программ прочих факультетов. Ввиду того, что система была всего одна, стихийники отделывались слабостью тела и проблемами со здоровьем, что не было критично.

Сам он и Тишь – первые, кто объединяет в своем сосуде две и более стихии, так что чтение запыленных гримуаров и древних свитков не помогло. Помогли эксперименты.

Глаза Дримена блеснули, но ни один из их оттенков не стал доминировать над прочими. Они загорелись все разом, и одна за другой вокруг мага, двигаясь по спирали, стали возникать некрупные разноцветные сферы.

– Спасибо Стижиану за идею. – Хмыкнул магистр Перферо, собрав семь разных в одну кучу. Переплетаясь между собой, но не смешиваясь и не теряя заряда, они слились в единую сферу, столь мощную, что маг обжег руку, и незамедлительно метнул её вперед.

Из-за того, что он направил её без меча, сфера полетела совсем не туда куда нужно и не долетела до линии наступления демонов. Она упала на оскверненную кровью землю в паре десятков метров от ближайшего противника, и взорвалась с ослепительной вспышкой.

– Радиус действия – метров сто. – Бубнил сам себе под нос Дримен, беря в руки меч. Словно патронташ, возникающие на спирали вокруг него сферы стекали вдоль шеи и руки в паре сантиметров над мантией, скатывались по лезвию меча и сливались в точные копии только что опробованной сферы. – Мы должны отбиться! – Воскликнул он, прорезав клинком воздух: теперь он не промазал.

Амельера опустила с колен своего материализованного духа и вынула свой меч, висевший сзади на талии, спрятанный под длинными волосами.

Подготовив достаточно толстую корку льда, она опустилась на одно колено, перехватила отдающий синевой меч обеими руками и что в ней было сил вонзила его в землю.

Черная линия, двигающаяся всё ближе и ближе, словно порвалась: на протяжении нескольких километров вдоль горизонта из земли вырвались многометровые ледяные столбы. Только возникнув, они уничтожили собой множество из носителей тени, но тут же они начинали таять и ломаться, давя тех из носителей тени, кто не слишком быстро передвигается.

– Отобьемся, – хрипнула она, кашлянув кровью, – отобьемся, магистр.

Глава вторая.

Знаки истинной истории.

Босиком, Стижиан шёл по одному из великого множества лишенных света коридоров Храма Северной Звезды. Его почти беззвучные шаги звонким, но мгновенно угасающим эхом отражались от стен пустых помещений.

Только в одной из комнат горел свет. Стижиан не помнил, бывал ли он в ней прежде, но интуитивно нашел дорогу. Пройдя последний коридор, венчающийся дверью с узкой щелью между ней и полом, сквозь которую пробивался почти белый свет, он толкнул её и замер.

Его мастер, могущественная и навеки прекрасная в его памяти женщина, Веллизы, парила в полуметре над землей. Её глаза были закрыты, руки согнуты в локтях, кисти смотрели в разные стороны, а пальцы сложены в кольца. Множество ярчайших сфер, куда больше семи, циклично вращались вокруг неё, поднимаясь от ног до шеи, и двигались по нескольким разнонаправленным спиралям.

Всё её тело было сине-белым. Стижиан видел такое прежде – излюбленная техника старших инквизиторов, превращающая их тела в четко оформленные сгустки сияния. Но если их обличие походило на оформленную в человека дымку, то Визы вся была будто изо льда.

Почувствовав появление ученика в комнате, она открыла глаза и прекрасной живой статуей мягко опустилась на пол. Стижиан с трудом сделал шаг навстречу ей, и едва они сблизились, тело мастера пошло белыми трещинами.

Ледяная, сотканная из сияния, статуя улыбнулась ему, протягивая руку, но когда монах потянулся в ответ, её рука тот час разбилась на сияющие песчинки.

– Ты должен идти вперед. – Услышал он голос Веллизы, каким она разговаривала с ним в те дни, когда они сидели в крохотной комнатке у камина и смотрели в огонь. – Это всего лишь цифры.

– Мастер! – Воскликнул её бывший ученик, когда широкие и тонкие трещины стали подбираться к её лицу. Ему хотелось задать ей один единственный вопрос, который, не смотря на свою обобщенность, будет ей понятен: – почему?!

Визы улыбнулась, глядя на него пустыми ледяными глазами, и ответила:

– Я не могу ответить на этот вопрос. Я – всего лишь твоё воспоминание.

– Но я никогда не… никогда не видел вас такой! – Его негромкий голос дрожал и звенел.

Мастер сделала несколько шагов и оставшейся, но уже рассыпающейся рукой провела по снежно-белым волосам ученика. Словно отрезаные ножницами, они стали падать и разлетаться в разные стороны, растворяясь в воздухе.

– Ты сможешь превзойти…

Стижиан распахнул глаза и обнаружил себя на большой мягкой кровати с красным бархатным балдахином. Он был одет и лежал на нерасправленной, но помятой кровати с великим множеством маленьких подушечек, разбросанных по ней и полу.

Чуть приподнявшись, он провел рукой по волосам и обнаружил, что они стали много короче, чем были, и опускались едва ниже ушей, не дотягиваясь до плеч. Словно ужаленный, монах вскочил с постели и увидел, что вся она была усыпана длинными черными волосами. Испуганный, он пятился назад, пока не натолкнулся на зеркало.

В отражении Стижиан не узнал себя: он видел бледного с впалыми глазами мужчину, выглядящего много старше тридцати лет. У него были короткие черные волосы, что говорило о восстановлении сосуда, и черные глаза… с белыми, расширенными почти до границ кольцами.

Прошло не меньше минуты, прежде чем монах пришел в себя. В коридоре послышались шаги, и вскоре Ора приоткрыла дверь:

– Ты проснулся… – Улыбнулась она, прижавшись к двери. – Что с твоими волосами?

– Отрезал. – Он соврал, а голос был холоден. – Вам что-то нужно?

Удивленный взгляд Оры сменился на поникший. Она вошла в комнату и протянула к Стижиану руку.

В его голове возник отрывок только увиденного сна: когда подобная ледяной, рука его мастеря тянулась к нему, но обращалась в пыль.

Он сделал шаг назад и увернулся от объятий. Прекрасно понимая, в чем дело, Ора развернулась и на выходе из комнаты приостановилась. Какие-то слова застыли у неё на губах, но ей не хватало сил их произнести.

– Ора! – Звонко пронесся голос Астируми в коридоре. – Точнее, Ваше Величество!..

– Хоть ты так не делай. – Обиженно ответила та. – Что ты хотел?

– О, Стижиан! – Нериец подошел и хлопнул друга по плечу, от чего тот даже пошатнулся, ещё не пришедший в себя. – Рад видеть тебя на ногах. Что с волосами?

– Отрезал. – Прошипел тот.

– Эм… – Руми недоверчиво нахмурился, но тут же перевел взгляд на Ору. – Капитаны стражи отчитались перед Сфиритой Дива. Вроде как удалось эвакуировать свыше пятидесяти процентов населения центральной Ораны.

– Всего пятьдесят?!

– Ну, Ваше… Ора, за месяц это очень неплохие цифры.

– Да. Если они отчитались, значит, я не нужна.

– Нужна… Сфирита просила пригласить тебя в зал заседаний… И, я думаю, Стижиану тоже следует там появиться.

Монах молча освободился от руки Руми и вышел из комнаты в коридор, двигаясь по направлению назначенного места.

Ора опустила руку на живот и с мокрыми глазами смотрела ему вслед.

– Он не заметил, да? – Спросил нериец. – А ты не смогла сказать.

Не монахиня, а женщина с разбитым сердцем, так же молча, как и её возлюбленный, зашагала по коридору. Совсем недавно, она начала чуть выпячивать зад, сутулиться и очень странно ставить ноги, словно что-то ей мешало. Плод в её чреве рос, и с каждым днём это было всё труднее скрывать.

Когда Стижиан вошел в зал заседаний, стоял полдень, и помещение оказалось укутано золотым солнечным светом, льющимся сквозь высокие окна, расположенные на двух из трех стен.

В центре комнаты, облокотившись о высокий широкий стол, заваленный бесчисленными папками и бумагами разных размеров и цвета, стояла Сфирита Дива. На ней не было короны и макияжа как таковых, но длинное голубое платье, светлые волосы, заплетенные в высокую косу, и достаточное количество драгоценных камней делали её точной копией женщины со всем известной картины – портрета Сфириты, третьей королевы Ораны.

Она совершенно не походила на Млинес, бывшей Стижиану роднее матери.

Помимо неё, в помещении находились ещё три человека. Лухс, с которым монах состоял в дружеских отношениях, нервничая и побаиваясь, вжался в высокую двухуровневую трибуну, а его побелевшая кисть была сжата в кулак. Вторым человеком был знакомый и самый необычный из всех ныне живущих магов – Вильмут. Он сидел на столе и пожевывал сладкую сахарную булку, с намазанным на него смородиновым, судя по цвету, вареньем. Увидев Стижиана, маг подмигнул ему и усмехнулся.

Третий человек стоял у высокого окна и смотрел на остров торговцев, на который отсюда открывался отличный вид. Монах не видел его лица, только спину, и его удивила необыкновенная структура волос этого человека: тяжелые, толстые, черные, в которые словно были вплетены медленные проволоки. Сам не зная почему, но Стижиану не захотелось приближаться к нему и подавать голос.

Когда в зал вошли Ора и Руми, Сфирита, но Стижиану все ещё было трудно называть Млинес этим именем, подняла глаза и кивнула им в знак приветствия.

– Как жаль, что в Оране сейчас нет ни одного мага. – Проговорила она, нарушив тишину. – Мне бы хотелось понять, почему демоническое нашествие движется только по этому направлению и не распространяется на запад.

– Я рад что вы спросили! – Воскликнул Вильмут, подняв вверх перемазанный вареньем палец. – Это моя заслуга! Я поставил хитроумный барьер, не пропускающий сигналы живых сосудов.

Сфирита приподняла бровь.

– Ну… Демоны охотятся за живыми сосудами чтобы пропитать их тенью. Ну… Тот же принцип, что у нежити. Ну так вот мой барьер делает невидимыми живые сосуды, что находятся за ним. Мне вручат за это награду? Не то чтобы очень хотелось, но было бы приятно.

Уголки губ обеих из рода Дива приподнялись вверх.

– Обязательно. – Звонко произнесла Ора, на что человек, стоящий у окна, чуть обернулся, но его лица все равно не было видно.

– Мария Сайло провела невероятную работу. – Сфирита чеканила каждое слово. – Она собрала всех, кто когда-либо учился в академии магии… Около пятидесяти тысяч магов разных стихий и разных возрастов в течении нескольких дней отправятся на линию фронта.

– Пятьдесят тысяч магов против нескольких миллионов демонов… – Произнес человек у окна, не оборачиваясь. – Ты оптимист, Ваше Величество.

– У нас нет иных средств борьбы с этой… этими… Я даже не знаю как их назвать! – Её голос восходил к писку. – У них нет предводителей и нет цели. Я всегда считала демонов чем-то более разумным, нежели нежить среднего класса… А сейчас вижу орду лишенных рассудка тварей, каждая из которых обладает силами, способными потягаться с выпускниками академии!

Может Руми показалось, но на лице стоящего к ним спиной человека возникла ухмылка, увиденная им в отражении стекла.

– Бороться с ними могут только люди одухотворенные. Это маги. Да, помимо них носителями духов так же являются и монахи, но их тренировали уничтожать носителей негатива, нежить! Их сияние не воздействует на материю прочих элементов.

– А как же храмовники? – Зрачки Ричи стали совсем узкими из-за яркого света.

– Что?.. – Млинес-Сфирита чуть было не захлебнулась собственной слюной. – Откуда вам?.. Откуда вам известно о существовании Храма? Кто вам сказал?! Кто вы такие, оба? Я пустила вас сюда только потому, что Ора… Синента говорила о вас. Обоих. Хотелось бы мне знать, кто вы такие и что…

– Ты же медиум, Млинес. – Одераричи развернулся и блеснул желтизной глаз. – Древнейший из ныне живущих.

Стижиан опустил голову и отвел взгляд.

– Ты сама можешь ответить на этот вопрос…

– Ричи, хватит ходить вокруг да около. – Вильмут облизнул пальцы и спрыгнул со стола. Внезапно, этот чуточку придурковатый, заносчивый и нагловатый неизвестно кто изменился в лице, и в его светло-зелёных глазах, в который раз изменивших цвет, возникло нечто, кардинально меняющее отношение к нему. – Меня зовут Вильмут Скуро. – Даже его голос оказался вдруг другим. Он не поклонился, только кивнул. – Без лишнего бахвальства, я – единственный в своем роде маг, принадлежащий к элементу живой тени. Помимо меня ею пользоваться могут только элементаристы, но ни один из них еще не дорос до этого. Чуть позже, я обязательно объясню вам значение понятия живой тени. А это существо… – Вильмут специально сделал ударение на последнем слове, прямо намекая, что он – не человек, и полусогнутой рукой указал на Ричи. – Одераричи, наследник Одеравэрде, последний из племени змей.

Ора вскинула брови, изо всех сил не давая своей нижней челюсти отвиснуть. Одеравэрде? Она была готова поклясться, что уж слышала где-то это слово. Змей? Этот человек – змей? Змей – не человек. Как понять это?

Выражение лиц слушающих не изменилось, только глаза наполнились избытком удивления. Все, кроме Астируми, чьи уголки губ чуть приподнялись вверх. Нериец испытал радость от осознания того, что что-то в глубине его памяти подтвердило сказанные тёмным магом слова, и от того, что он встретил другого природного элементаля, пусть и другой стихии.

– Ричи… – Вильмут все ещё не возвратился к своему обыденному состоянию, его голос казался голосом мудрейшего книгочея. – У нас, кажется, проблема: им совершенно неизвестно кто ты такой.

– Это не проблема. – Змей отошел от окна и приблизился к другу. – Эти люди слишком умны, чтобы проигнорировать наши слова.

Вильмут пожал плечами, отошел к столу и сложил руки на груди.

– Я бы никогда не подумал, что Монтера Дива не поделилась этим сокровищем со своей дочерью. – Начал говорить Ричи с присущим ему спокойствием в голосе. – Выходит, она до последнего не верила в свою надвигающуюся кончину. Я считал, она много умнее…

– Не смей говорить так о матери! – Зашипела Сфирита почти тем же голосом, какой бывает у Ричи, когда тот выходит из себя. – Она была!.. Она сделала слишком много для людей этой страны, чтобы какой-то… змей смел сомневаться в ней!

– Тише-тише, ваша светлость, не стоит так разговаривать с отцом. – Вильмут с укоризной посмотрел на неё, но тут же прикусил язык, широко распахнув глаза.

В зале повисла такая тишина, что Ора могла услышать биение сердца каждого из присутствующих. Эти удары были такими громкими, что у неё запульсировало в висках и заболела голова.

Ричи прикусил нижнюю губу, приподнял голову к верху и закатил глаза. Медленно, словно плохо смазанная механическая статуя, он повернулся к магу и без лишних слов или движений просто посмотрел на него.

Вильмут стал ещё бледнее, едва столкнулся с этими медными глазами.

Млинес потеряла дар речи. Отшагнув назад, она прильнула к стенке трибуны и впилась в неё пальцами, стараясь не показывать охватившие её чувства. Она ни на миг не усомнилась в правдивости этих слов, но сама идея того, что она – дочь змея, дочь элементаля, казалась ей дикой.

Ора, напротив, была удивлена куда меньше. Она чувствовала нечто в этом желтоглазом мужчине. Нечто, что заставляло её доверять ему и верить. Если всё так, как выходит, думала она, и он действительно древний змей и… отец Млинес, то это объясняет необыкновенный дар Оры – её слух.

– Я предлагаю сцену воссоединения семьи отложить на потом. – Голос Вильмута начал подрагивать, в то время как его взгляд пугливо метался с Ричи на его пусть не совсем змеиное, но все же потомство.

Сфирита кивнула, с великим трудом стараясь не глядеть на свою единственную дочь.

– Я рад тому, что ты умеешь держать себя в руках, Млинес.

– Почему ты не зовешь её Сфиритой? Ведь это – её настоящее имя. – Спокойно проговорила Ора, не желая прерывать эту нить разговора. Она ожидала, что змей, на лице которого не выражалось ни одной эмоции, глянет на неё своими прожигающими душу медными глазами и не станет отвечать на вопрос, но вместо этого Одераричи словно бы улыбнулся.

– Я рад, что ты спросила. Честно признаюсь, я не предполагал, что Монтера скрыла от вас Млинес эту историю, так что я несколько растерян. И под историей я имею ввиду не сказки: я говорю о потерянной истории известного мне мира, об огромном белом пятне, стёршем все события в памяти живущих, а том, что было до падения Северной Звезды.

– У нас нет на это времени. – Зло шикнула Млинес, старательно отбрасывая эмоций, но рядом со змеем это казалось невозможным. Против её воли, взгляд скользим по лицу Одераричи, разыскивая общие с ней черты, и находил их.

– На это у тебя должно быть время, Млинес Тоурен.

Ора широко распахнула глаза, и сердце её заколотилось с невероятной скоростью. Выбранная ею фамилия действительно что-то значит! Вот почему Визы была столь зла, когда узнала, что Ора без излишней скрытности представляется как Ора Тоурен.

– Я не стану уходить глубоко в дебри истории, а расскажу лишь то, что пережил уже будучи в сознании. Это как раз нужные нам события. Моя память является только моей памятью. Род Одера не обладает столь прекрасным даром как передача память через кровь. – Он повернулся к Астируми, у того аж ёкнуло сердце, потому как память подсказывала, что это великая честь – беседовать здесь с этим существом. – Рад приветствовать, беловолосый. Буду признателен, если вы сможете меня поправить во время моего рассказа.

В воображении Вильмута раздался громкий хлопок в ладоши: он находил очень необычным подобное обращение Ричи к кому бы то ни было.

– Погоди, ваши племена вроде враждовали… – Промямлил маг, но тут же схлопотал ещё один полный ледяной ярости взгляд. – Всё-всё, я умолкаю.

Залпа адекватного поведения Вильмута хватило ненадолго, отметил Ричи, но тут же про себя усмехнулся, лишний раз убедившись в том, что они с Линн стоят друг друга.

– История, которую я вам расскажу, будет скомканной и сжатой. Упуская детали и нюансы, я постараюсь изложить смаю суть, имеющую наибольшее значение в настоящий момент. Она начала за восемьдесят лет до падения Северной Звезды, незадолго до лет, которые мы, те, кто помнит те времена, называет Веком Истребления.

В те времена, не было такого понятия, как человек. Само это слово на языке одного из долгоживущих племен тверди означает «лишенные силы». Когда я ещё был ребенком, существовала всего одна система природных элементов: это огонь, земля, воздух и вода. Три из этих стихий имели свои живых представителей, несущих в своей крови этот элемент и происходящих от так называемой первоосновы, перворожденного элементаля. Мой род, Одера, является потомством перворожденного элементаля Тверды – Одеравэрде. Она, как и весь мой род, погиб за два столетия до Века Истребления.

Тогда, мир населяло великое множество различных племён каждой из стихии, и поскольку их эра продолжалась не одну тысячу лет, рост и развитие технологий и промышленности того времени достигал невероятных высот. Если прежде естественный отбор ещё во младенчестве или юношестве лишал жизни слабейших из нас, то ближе к закату той эры, наука и в частности медицина, принципиально отличающаяся от нынешних учений, позволяла спасать даже самые никчемные жизни.

Каждый из стихийных элементалей носил в себе то, что вы, люди, привыкли называть «духами». В действительности, это была не совсем разумная заряженная материя, связанная с кровью. Ею нельзя было управлять извне, она подчинялась только хозяевам и перерождалась в потомстве племени. Племя беловолосых нерийцев – яркий пример слияния духа и тела. Даже будь ты, Млинес, в десятки раз сильнее, чем сейчас, ты бы никогда не смогла подчинить себе сокрытых в их душах духов воздуха. Новые виды подобной живой материи рождались едва ли раз в одно столетие, бывало, и реже, а зачастую, эти духи не могли быть отнесены к какому-либо из существующих племён. Их называли уникальными.

Естественный отбор заключался в том, что далеко не все из рожденных в племенах детей могли вынести мощь привязанного к ним духа, и дух убивал эти слабые создания одного за другим, до тех пор, пока не были изобретены три типа кристаллов. Вам известны только два: рьюджи, и риджи, однако существует ещё третий – райджи, кристалл жизненной энергии, позволявший эти слабым существам жить. И однажды настал момент, когда имеющихся в нашем мире духов стало не хватать на всех рожденных в племенах детей. И так появились люди.

В те времена, да и в эту эпоху, ученые элементали и философы, а сейчас – маги, часто спорили о том, в какой момент живое существо обретает душу. Я могу точно ответить на этот вопрос: во время рождения. Как только живое создание вдыхает воздух этого мира, соприкасается с его материей, оно обретает сосуд, в котором образуется энергия.

За восемьдесят лет до падения Северной Звезды родилось существо, обретшее душу, но лишенное её окраски. Вместе с этим человеком, родилась и вторая система элементов.

Это была женщина, и звали её Орита.

Она родилась в одном из сильнейшим племён того времени, и невзирая на отсутствие в ней силы, она была любима и обожаема, и в течение долгих лет она не знала о том, что своим рождением ознаменовала начало новой эры.

Вслед за ней стало рождаться множество людей, и в возрасте двадцати семи лет она повстречала ещё одного представителя своей расы, мужчину по имени Фузасу Тоурен.

Невзирая на свой юный возраст, Орита Тоурен была мудрейшей из нас, и в те времена, когда племена даже родственных стихий были готовы вцепиться друг другу в глотки, она проповедовала мир и всеми силами, о-о-о, она была искусным дипломатом, старалась примирить враждующие кланы…

Вильмут с легкой улыбкой наблюдал как Ричи рассказывает о единственной женщине, ради которой он был готов придумать способ достать звезду с неба. Его чувства прошли сквозь века, и пусть это было так давно, на лице змея по-прежнему читалось восхищение и бескрайняя любовь.

– И ей это удалось. В тридцать один год она основала город Орана, где собрала первый в истории мира сенат, куда входили представители каждого из примирённых ею плёмен, невзирая на разницу в их силе и численности. И эти элементали, эти существа назвали её королевой Оритой Дива.

Год спустя… у неё родилась старшая дочь. Мать назвала её Монтера Дива, а отец -Веллизы Тоурен. Она стала перворожденным элементалем новой стихии – носителем сияния в его чистом, первоначальном виде…

Ричи не стал выдерживать паузу, как это любит делать его старинная подруга Линн, и, не дав слушающим обдумать уже сказанное, продолжал говорить.

– Ещё через четыре года на свет появилась ещё одна девочка, имя которой – Ксардера Дива, или же Иримра Тоурен. Она была первым магом. Магом в его истинном значении, владеющим силой, которой прежде не было ни у одного из живших в мире существ: она была стихийным магом. Вместе с ней на свет родился мальчик, которому имя рода Дива не было дано. Назвал его только отец, и имя ему – Малькольм Тоурен, рожденный первым из представителей независимого, прежде несуществовавшего народа тени. Он – наша главная проблема, ввиду нынешнего положения дел.

Теперь Ричи слегка сбавил темп рассказа и потер сухие руки. По выражению лиц присутствующих здесь двух потомков рода Дива, он, не задумываясь, понял, что Визы скрывала от них эту историю так хорошо, как могла: им, как и всем прочим живущим ныне созданиям, ничего не было известно об эре, предшествующей эре людей.

Стижиан про себя усмехнулся, вспоминая полное имя своей племянницы. Ксарда – сокращение от Ксардера. Дримен вычитал это имя в одной старинной книге, выкопанной им в королевской библиотеке. Книга была не только зашифрованной, но и написанной от руки кем-то из родственников Оры: почерк был необычайно красивым, но выцветшим и совершенно непонятным. После нескольких месяцев мучений, Дримен сумел точно определить только это имя, и что та, кто его носила – один из первых магов стихий.

Ора старалась не думать.

Млинес и подавно.

Пока змей говорил, в их головах происходил целых фейерверк из коротких и длинных цепочек вопросов, но как только шипящий и низкий голос Ричи смолк, в их головах зазвенела тишина.

– Всё, что происходит сейчас, я уже видел прежде. – Он продолжал потирать руки. – Тень, как и сияние, возникли в тот день, когда бывшая новорожденным младенцем, Орита издала первый крик. Объем тени, обитавшей тогда на побережье моря и позже переброшенный Малькольмом на юг, прямо пропорционален числу людей… Я говорю и о нынешних носителях духов: магов и монахов. Ключевое различие между носителями духов среди людей и элементалями лежит в крови, в происхождении. Сила стихии течет по нашим венам, в то время как ни один человек, сколькими знаниями он бы ни обладал, и сколько сил бы не положил, никогда не сможет передать всю свою магию своему телу. Это очевидно. В те времена людей было слишком мало, чтобы их обращение в демонов стало бедствием. Когда родился Малькольм… тень стала тянуться к нему, и уже повзрослев, он обнаружил в себе способность предавать тени форму. И он передал её, создав новый народ, новую расу нового магического элемента: тоуренов.

– Значит, Малькольм – это… единственный человек, могущий вернуть тени её форму? Снова превратить её в разумных созданий? – Спросила Ора, медленно проговаривая каждое слово.

– Мы называем его «сердцем», – перевил Ричи Вильмут, – «сердцем тоуренов». И с ним есть проблема…

– Что за проблема? – Встрепенулась Сфирита.

– Кровавое Критши. – Ричи сложил руки на груди. – Малькольм был убит. Убит родной сестрой, я говорю о Монтере. – Он вздохнул. – Она с детства отличалась нетерпимостью по отношению к прочим двум элементам её системы: к тени и негативу. Если ненависть к негативу я понимаю, и даже разделяю…

– Ну да, негатив испускают людишки, а их никто не любит… – Вильмут усмехнулся, но не дерзнул продолжить мысль.

– То к тени… Она не знала, что смерть Малькольма повлечет за собой рассеивание всех переданных им форм, и… Да никто не знал.

Он вздохнул полной грудью и прикрыл глаза.

– Я верю в баланс. – Сказал Ричи после недолгой паузы. – Я верю, что если Малькольм действительно умер, то где-то в этом мире живет существо, способное играть с тенью…

– А как же ваш компаньон, Вильмут Скуро? – Подал голос Астируми.