Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.4 Тень Ораны (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– А, этих ловил я. Кая считает себя слишком гордой для ловли мелкой рыбы. Зато мне нравится посидеть на бережку…

Он устремил свой взгляд в окно, что по правую руку от Лухса.

В соседней комнате послышались шаги, а вслед за ними громкое «хм…». Шаги удалились, но вскоре вернулись, и на кухню вошла фигура, укутанная тёмными одеждами с капюшоном, полностью скрывающим её лицо.

– Сайлант. – Сказала она женским, тёплым и мягким голосом. – Я думала, этот день никогда не наступит. Судя по поведению Каи, это Астируми спит на софе?

– Да, госпожа. – Лухс встал и поклонился женщине, но она без каких-либо эмоций приняла этот жест.

– Назови своё имя.

– Лухс Сайланте. – Проследовал быстрый ответ, словно юноша хотел, чтобы его не успели разобрать.

Тёмная фигура пересекла комнату, и Карт незамедлительно освободил ей место.

– Никогда бы не подумала, что представитель именно этого рода станет тем, кто найдет в себе храбрость покинуть море.

– Да, ваш слуга уже говорил нечто подобное.

– Слуга? – Чуть удивился голос. – Карт не слуга. Он мой друг и защитник.

– Но он называет вас хозяйкой…

– Это всего лишь старая привычка, которую он никак не может пережить.

Лухс не нашелся что сказать, и какое-то время царила тишина.

– Почему вы скрываете свое лицо?

– Я не желаю быть узнанной.

Может, целителю казалось, но лицо этой женщины таило улыбку.

– Тогда, полагаю, мы знакомы?

– Нет, уверяю тебя.

– Тогда к чему?..

– Ты ведь здесь из-за войны, не так ли?

Карт налил Лухсу стакан прохладной жидкости без запаха. Сначала, ему показалось, что это морс, но это была прохладная, разбавленная чем-то человеческая кровь.

Он вскочил из-за стола и стал пятиться назад, пока не ударился спиной о стену. Содержимое стакана пролилось на стол и капало на пол.

– Тебе не понравился вкус? – Удивился Карт, недоумевающее разглядывая бутыль из темного стекла, которую держал в руке.

– Мне не нравится, что у вас есть столько крови!.. – Испуганно залепетал он, но вдруг внезапно успокоился. С чего вдруг?

– Это не жертвенная кровь, Лухс. Присядь.

Тот повиновался.

– С виду тебе около двадцати лет. Но твой народ умеет сохранять молодость.

– Хах! – Вырвался из него громкий смешок. – Чаще, мой народ умеет растрачивать её и превращаться в сморщенных стариканов много раньше положенного.

– Так сколько тебе лет?

Лухс не сразу ответил. Он увёл взгляд в сторону и думал, чтобы солгать.

– Скажи правду, сайлант. Мы слишком долго ждали, когда же кто-то из вас рискнёт покинуть чертоги города. Я хочу знать что-то о тебе. Так сколько тебе лет?

– Девять. Или около того. Плюс-минус полгода.

У Карта отвисла челюсть.

– Я покинул море, когда мне было около полутора или двух лет. Уже тогда я выглядел мальчишкой лет тринадцати.

– Как это возможно? – Карт накренился вперёд. – У вас сократился срок жизни?

– Нет, – голос Лухса стал хамоватым, – но зато появилась возможность ускорять темп роста своего детёныша, пожертвовав парой-тройкой братьев-сайлантов.

Целитель поднял с пола стакан и поставил его на стол. Расползшаяся по полу красная жидкость стала сползаться и вновь наполнила стакан, из которого Лухс с удовольствием отпил.

– Это мёртвая кровь, хозяйка. – Сказал Карт, повернувшись к ней и ожидая реакции. Но её не последовала. Вместо этого, хозяйка сказала:

– Женщины сайлантов могут родить лишь один раз в жизни и всегда близнецов. Где твой брат?

– Полагаю, в море. – Лухс осушил стакан и поставил его на стол. Опустив кончик указательного пальца на край посуды, он собрал всё, что осталось на стенках, в одну каплю и с удовольствием облизал её. – Вы говорили, что много лет ждали, когда же кто-то из нас рискнёт покинуть отчий дом. Для начала, позвольте спросить, как долго вы этого ждали?

– Почти четыреста лет. – Ответила женщина раньше, чем Карт.

– Четыреста?

– Тебя удивляет эта цифра?

– Четыреста лет назад много всего произошло. Родился Руми, были истреблены кошки, родилась Млинес, а Одераричи впал в глубокий сон…

При упоминании змея рука женщины непроизвольно дёрнулась. Лухс не обратил на это внимание.

– И четыреста лет назад в Мьюлле произошел переворот, после которого сайланты стали теми, какими я их запомнил. – Целитель стал пристально всматриваться в темноту под капюшоном, желая увидеть хотя бы часть лица собеседника, но не смог.

– Сайланты всегда были такими, какими ты их помнишь. – Сказал Карт. – До того переворота, они хотели стать чем-то большим, но им не было позволено.

– А когда ты покинул море? – Вдруг спросил Лухс.

– Четыреста лет назад. – Улыбнулся седоволосый сайлант.

– Что-то я ничего не понимаю. – Лухс зевнул, прикрыв рот ладонью. – Но почему-то, складывается такое впечатление, что события тех лет не обошлись без вас двоих. – Он усмехнулся. – Скажите, я должен благодарить вас или обвинять в том, что стало с нами?

– Это зависит от того, кем ты теперь себя считаешь. Если ты душой по-прежнему сайлант – ты должен воспылать ненавистью к нам обоим. Но если жизнь на поверхности рядом с людьми сделала тебя другим, то ты должен испытывать одну лишь благодарность. – Ответила женщина.

Взгляд целителя уткнулся в одну точку на полу. В комнате снова повисла тишина, пока тёмная фигура опять не нарушила её:

– Идёт война, Лухс Сайланте. Бесчисленное множество демонических существ с каждым днём приближается к Оране. Ты ведь отправился сюда не просто так. Ты хочешь попросить о помощи сайлантов?

– Нет. – Как отрезал тот. – Я не хочу, чтобы эти выродки покинули море. Сайланты нездоровы умом. Убивают друг друга ради пары капель энергии. Предают и презирают друг друга даже не пытаясь скрыть этого. Я не желаю видеть, как они начнут кидаться на людей и проводить ритуалы над ними.

Карт не ожидал такого порыва ненависти от столь юного создания, но он разделял его чувства. Как разделял их и когда бежал из моря вместе со своей хозяйкой.

– Тогда почему ты пришел сюда?

Лухс нахмурил брови и облизнул губы. Он видел, что скрывать что-либо от этих людей не имеет никакого смысла: они знают многое, и, чувствовал целитель, им ведомо много больше, чем он может себе вообразить.

Но они не представляли угрозы. Пусть Лухс и не умел как следует чувствовать опасность, он был готов поклясться своей кровью: они не тронут ни его, ни Руми. Карт и эта женщина были заинтересованы в встрече с сайлантом, но почему – они явно не спешили пояснить.

– Вскоре после того, как мне исполнился год, я уже владел телом девятилетнего мальчишки, а умом постарше. Мой отец берег меня, но… Фамилия Сайланте говорит за себя. Мой отец – глава подводного города Мьюлле и он часто оставлял меня наедине с собой и братом. И я как-то нашел у отца одну записную книжку. Преинтересную. Она была написана слишком подробно и точно, чтобы все те записи были выдумкой. Да и хранились они чересчур аккуратно. Я наткнулся на них по чистой случайности, но…

Карт повернулся к темной фигуре. По его лицу стало понятно, что он догадывается, к чему клонит гость. Краешки губ сероволосого сайланта вытянулись в улыбке.

– Я здесь ради Руми.

Астируми открыл глаза и первым, что он услышал, было громкое, с мощной вибрацией по всей софе, урчание.

Белогривая Кая лежала мордой на его животе, а ногами на полу. Довольная такой компанией, она высунула язык и закрыла глаза. Кая не спала, а лишь терпеливо выжидала, когда проснется любимый ею нериец.

Руми поднялся и сел. Кая тут же убрала лапы и села напротив.

Он осмотрелся: просторная комната, уставленная уютно и по-домашнему. В воздухе витали остаточные запахи жареной рыбы. Ни Лухса, ни распространителей других двух запахов в доме не было.

За окном царила ночь, что не мешало Руми хорошо ориентироваться в темноте. За окном урчала река, печку на кухне покидали последние частицы тепла. Нериец обошел весь дом, будто не был уверен, один ли он в нем остался, и нашел свои вещи: длинная белая безрукавка и посох наахт лежали на изголовье софы.

Кая тоже быстро оббежала дом и вышла через распахнутую дверь на лицу. Руми пошел за ней.

На улице было прохладно и влажно. Поводив руками по чистой озерной воде, нериец умылся и, опустившись на колени, огляделся.

Белокаменный дом, с неизвестным ему хозяином, находился в дальней северной части расщелины, где она сходила на нет. Где-то здесь неподалеку должна находиться деревушка, где живет Йоко, «самая странная из женщин, что я знаю» – сказал о ней Стижиан.

– Куда подевался этот серокожий крысёныш?.. – Прошипел Руми, когда Кая уткнулась носом ему в подмышку.

И вдруг, Астируми понял, кто эта кошка. Он стал чесать её шею, за ушами, мордочку. Кая довольно урчала, облизывая ладони нерийца в ответ.

– Ты же Кая, да? Кошка моей матери, воительницы города Нера. – Руми улыбнулся, обняв кошку за шею. Та с удовольствием в глазах замерла в его объятьях. – Как так случилось, что ты жива? – Он посмотрел в её голубые глаза, бездонные как само небо, и умные. Умнее чем у многих людей, что он видал. – Ты сбежала, да? Сбежала из Неры и оказалась здесь? Как жаль, что я не наездник и не могу понять твоих слов и прочесть мысли. А мне бы так хотелось, чтобы ты мне всё рассказала.

В глазах Каи, на её ушах и хвосте, оставалось всего по одной метке. Шесть её жизни уже безвозвратно утеряны, и по её взгляду можно прочесть, что она готова отдать последнюю за Руми.

Подул холодный ветер.

– Где же Лухс? Как думаешь, с ним всё в порядке?

Кая с уверенным «да» слегка укусила руку нерийца.

– Надеюсь. Наверное, он думал, что я не скоро приду в себя. Он слишком нас недооценивает. Сайланты привыкли мнить себя властелинами крови, вот и…

Его висок словно пронзило иглой. Руми согнулся пополам, мордочка Каи легла ему на колени.

– Сайланты… – Едва ли не яростно прошипел он. – Что ж… – Воспоминания вспышками снова стали обжигать его сознание, но теперь Руми уже не позволял им душить его. Он не отключился, как в прошлый раз, лишь тонкая струйка крови потекла у него из носа.

А по ребрам прошла обжигающая волна.

Нерийца окатил холод ужаса.

Быстро, как смог, он вскочил на ноги и скинул с левого плеча безрукавку. Расстегнув пуговицы на темно-голубой жилетке, он сбросил с плеча и её и провел руками по ребрам: там, где должны находится три линии, отражающие оставшиеся у него жизни. Две всё ещё были яркие, но третья стала почти прозрачной, едва заметной.

Утерев кровь с лица, Руми обессилевший упал на землю.

– Моя кровный дар меня убивает, – ухмыльнулся он, когда из носа снова потекла кровь. Опустившись на спину, он подтянул посох поближе к себе, просто на всякий случай, и стал смотреть на звезды.

– Кая, – обратился он к ней не глядя, – это ведь ты была той, кто вытащил Стижиана и королеву Ору из Грана три с половиной года назад?

Та легла рядом и прикрыла глаза.

– Ты искала меня, да? Но не могла найти. Даже самый лучший в мире нюх не привел бы тебя в ту пещеру, где я провел почти четыреста лет моей жизни. – Руми усмехнулся и стал медленно водить когтями у кошки за ухом. – Это было хуже смерти, Кая. Я совсем ничего не помню. Только боль. Ты все же детище создательницы нашей Неры. Элементаля воздуха. Той, что стала древом Смерти. Древом судеб. Ты знала, что останься Стижиан в живых, он нашел бы меня. И он нашел. – Из него вырвался громкий смешок. – Он одно время говорил, что это был я. Ну, вытащил их из Грана. Но как это мог быть я, если я?.. А ладно.

Виски снова пронзили иглы, и боль стала расползаться по всей голове. Но в лежачем положении с болью и головокружением оказалось бороться куда проще.

– И жизни останется две. Нам с тобой следует теперь быть очень осторожными. – Сказал он Кае.

Та резко подняла голову, будто кто-то приближался. Руми ничего не услышал, так что неторопливо и медленно поднялся с земли и, вопросительно подняв брови, кивнул кошке.

Та, почти не шевелясь, всматривалась во тьму, но Руми по-прежнему не чувствовал запахов и не слышал никаких звуков, кроме естественных.

– В чем дело? – Спросил он у кошки, но та вместо ответа зашагала вперёд.

Руми поднял посох и разделил его на два клинка. Он не чувствовал опасности, но после всего, что он повидал путешествуя со Стижианом, ему казалось, что ни в чем нельзя быть уверенным.

В воздухе запахло чем-то странным. И кислым, и горьким, и мерзким, и приятным одновременно. Нериец поморщился.

– Кто здесь? – Спросил он.

Ответ последовал. И первым, что увидел Астируми, прежде чем потерять дар речи, были пышные клубы синего дыма, валящиеся изо рта и носа невысокой, толстой, старой и сморщенной бабки.

– Ты любишь смотреть на море? – Женщина, так и не снявшая черный балахон, подошла к Лухсу со спины. Карта с ней не было.

Стояла ночь. Вдалеке горели огни портов, переправляющие беженцев на другую сторону. А на востоке, там, где парил остров Орана, мелькали вспышки самых разных цветов. Бой, продолжающийся уже полтора месяца, все ещё идет. Маги сдают позиции, это видно невооруженным глазом. Да и что они ещё могут сделать? Их слишком мало. Если эта война закончится, то может случиться такое, что академия магии прекратит своё существование.

Лухса бесила его беспомощность. Дримен, тот, кто повел магов в бой, – великий магистр. В глазах целителя, он не только был ему другом, но и во многом наставником. Никто не мог сравниться с ним в способности размышлять о теории магии. Полученные от Дримена знания оказались невероятно ценны и полезны.

Но он там, и он точно жив, Лухс в этом был уверен. Дримен не из тех, кто может позволить какому-то там демону легко убить себя. Даже если демонов так много. Но он не всесилен, особенно сердцем, а будучи стихийным магом, он так же слаб и телом.

Когда Лухс впервые встретил магистра, вскоре после того, как излечил его, он показался ему холодным и расчетливым, каким и должен быть маг. Без тени сомнения, твёрдой рукой Дримен убивал людей, любого пола и возраста, если видел в них демонов. Для того чтобы творить такое и спать по ночам, нужно вырезать свое сердце, думал Лухс. Но Дримен спит благодаря усталости и крепким снотворным настойкам.

Став неофициальным ректором, магистр полюбил подвластную ему академию. Ему нравилось вести практику и читать лекции. Он всегда подчеркивал, что когда начинает уходить в ещё не написанные в учебниках размышления и теории, ему особенно нравится видеть в глазах студентов попытки понять, о чем он говорит. А как он радовался, когда студенты начинали выходить за рамки аксиом и теорем, и пускались в размышления, пусть не всегда верные.

«Умение размашисто думать – вот главная сила мага» – всегда говорил Дримен, а потом, если поблизости оказывался Циавис, добавлял: – «ну, кроме магов огня».

Было это шуткой, или нет, но для магистра стихий, все студенты, независимо от элемента их духа, были как родные. И они сейчас погибали у него на глазах. Там, в тени Ораны.

– Оно прекрасно. – Едва слышно ответил Лухс, не сводя глаз с морской глади, спокойной, чистой, с едва видными волнами.

– Я думала, ты ненавидишь свой дом – город Мьюлле.

– Да, ненавижу. Но я по-прежнему люблю смотреть на море. Иногда… – Он прикрыл глаза. – Иногда мне хочется окунуться в воду и отправиться домой. Обучить их открывшемуся мне дару и освободить от гнета моря и тяжести ноши демонического сосуда. Но… Потом я вспоминаю, что сайланты уже обезумели. Попади они сюда, независимо от того, нужна им будет кровь или нет, они станут её проливать.

Женщина ничего не сказала на это. Она вглядывалась в глаза целителя, выглядывающие из-под опущенных век – серые, словно залитые серебром, и думала.

Она всегда полагала, что первый из сайлантов, кто покинет море, будет достоин получить приготовленный ею подарок. И сколько бы лет ни прошло, что бы в действительности не творилось на дне моря, тот, кто покинет его, будет достойным.

Но в реальности все далеко не так просто. Сайлантом, покинувшим море, является кровный отпрыск того, кто погрузил собственный народ в пучину кровопролитного безумия. Тот, кто изобрёл жертвенные ритуалы и научил могущественнейший народ целителей убивать друг друга ради капли крови.

Вдруг, она вздрогнула, вспоминая.

Сайланты никогда не были просто демонами. Они всегда были теми, кто правит кровью. Женщина не знала, догадались ли людские маги о том, что в действительности представляет из себя кровь, текущая в жилах любого из живых существ. Она бывает разной: едкой кислотой, как у народа дэна, кипящей лавой, что у фламмов, или простой, красной густой жидкостью, текущей по венам людских созданий.

«Что есть кровь?» – этот вопрос когда-то задала ей её младшая дочь – молодая, красивая, милая девушка, с огромными синими глазами, искрящимися жаждой знаний или желанием поделиться ими. – «Кровь – это есть энергия, мама. Ведь не зря сестра говорила: чтобы человек всегда вырабатывал сияние, нужно следить за телом. Ведь если нам грустно или радостно, то мы и телом чувствуем это, да? Дрожим или не чувствуем ног, плачем и смеемся. Сестрица сказала, что ей, чтобы не позволять негативу проникать в её сосуд, нужно, чтобы её тело всегда было полно сияния! Но откуда его взять? Она сейчас работает над какой-то техникой. Говорит, с её помощью выделять сияние будет чуть проще. Кровь – это энергия, мама! Она течет в моих жилах, она течет в твоих! И независимо от того, есть ли в человеческих душах дух, энергия есть всегда. И чистая кровь – людская – она нейтральна»

Народ, управляющий нейтральной формой энергии, а ведь она присутствует во всех: будь то люди, будь то нерийцы или кто ещё.

До падения Северной Звезды сайланты были свободным народом. И они показали себя. Они, именно они, и никто другой, ответственны за гибель всех народов элемента земли. Они уничтожили всех: змей, черепах, народ кольчи (одно из самых многочисленных, после змей, племя червей). Они не смогли убить лишь одного, и когда он прознал об их деяниях, сайланты, испугавшись его гнева, решили спрятаться в море, там, где всеслышащий Одераричи не мог их найти. И они угодили в ловушку – Море, никогда не вмешивавшийся в дела людей и элементалей или в какие-то другие междоусобицы народов поверхности, пленил целый народ, оставив их на дне пожирать друг друга.

Столько лет прошло, сколько женщина в темном одеянии ждала этого дня и вовсе забыла о том, кто мог покинуть море: лишь самый искусный из сайлантов, способный обойти хитросплетенные заклинания перворожденного элементаля воды.

– Юнец. – Сказала она вслух.

– Простите?..

– Ты сказал, тебе около девяти лет. Ты не врал, и я верю в это. Расскажи мне о причине своего побега, Лухс Сайланте.

Он посмотрел на тёмную фигуру и снова перевел взгляд на море.

– Я сам себе не могу объяснить, почему так случилось. Просто однажды я взял и ушел. Бежал. За мной гнались, но у них не было шанса. Мой отец научил меня говорить через неделю после рождения. Через месяц я уже учился читать руны, а ещё через два – применять их. Вы же знаете о природе рунической ритуальной магии сайлантов. Позвольте рассказать вам это так, как это всегда видел я.

Мы наделены даром управлять не кровью, а нейтральной энергией, находящейся в сжиженном состоянии. Я не думаю, что сайлантам известна эта формулировка: её предложил придворный маг Дримен Перферо. Моим даром он смог объяснить давно забытую теорию о материальной природе энергии.

В сосудах живых существ, будь то люди, звери или элементали, генерируется энергия. Покуда сосуд цел, она будет восполняться, медленно или быстро, а её количество ограниченно объемом сосуда. Но энергия хранится не в нём. Сосуд заполняет дух. Энергия – вот она, в нашей крови. Её концентрация пропорциональная объему сосуда.

Теория о сосудах, духах и регенерации энергии касается всего в этом мире, кроме нас, сайлантов. Мы в этом смысле похожи на растения. Когда мы рождаемся, наши жилы полны крови, но у нас нет того, что принято называть душой. Сайланты не способны воспроизводить энергию.

Вы же знаете историю происхождения сайлантов? Мы были ещё необращенными в демонов носителями тени, и до того, как дух моря разделил между нами свою элементальную сущность, какая-то другая сила создавала для нас заполненные сосуды, чтобы мы оставались в промежутке между людьми и демонами.

Но подарок Моря не давал нам свойства людей генерировать энергию. Он лишь защищал нас от обращения в демонов, а энергия – энергия крови – всегда была нужна. Но в нас она не бесконечна.

И настал день, когда начался хаос.

Сайланты убивали друг друга, чтобы заполучить новую энергию. Для чего? Для жизни. Нам нужно есть, пить, развиваться. Создания ритальной рунической магии позволило нам синтезировать из имеющихся на дне моря ресурсов себе кров и пищу, но на это уходило невероятное количество энергии, а брать её было неоткуда до тех самый пор, пока один из моих предков не решился применить четырехгранный круг против своего брата-близнеца.

Опыт был успешным. Ему удалось высосать из него всю кровь до последней капли, а после, он передал это учение своему преемнику. Тот – своему, и в итоге, знание перешло ко мне.

Четырехгранный круг позволял ритуалисту забрать всю энергию, но сосуды души бывают очень разными даже у близнецов и часто отнятая энергия попросту не помещалась в сосуд. И тогда был изобретено трехгранный круг. Он позволял сотворить с шаткой, неоднородной душой сайланта куда более ужасную вещь: разрушить её.

Ритуалист расщеплял не только душу жертвы, но и свою, чтобы пересобрать её и сделать более объемной. Размеру души нет предела. Мой отец проводил этот ритуал более трех десятков раз.

Техника построения такого круга известна лишь очень узкому кругу, но знания о четырехгранном… уже знает каждый ребенок.

Я родился старшим. Всего на одну минуту, но это дало мне невероятно привилегию. Меня учили, в то время как мой младший брат был обделен вниманием, на его рост было потрачено куда меньше сил, и его обучением никто и не занимался. Я ещё спрашивал себя – почему? Мы же одинаковые?..

Моей первой жертвой должен был стать брат. Отец верил, что поглощение родной крови куда более благоприятно скажется на моем росте и развитии. Но я не смог. И я сбежал.

Я не помню, сколько скитался во тьме океана, но когда псы отца уже дышали мне в спину, я…

– Я применил новый, никому неведомый до этого тип круга. – Он усмехнулся нелепости своих слов и повернулся к женщине. – Я провел ритуал без круга. Так. Из одной точки. И этой ночкой был я. Я расщепил собственное тело на молекулы и атомы, а собраться смог уже на поверхности. На суше. Никогда не забуду вкус песка на северном берегу.

Женщина молчала.

– Надеюсь, это заставило отца сохранить Аттну жизнь. Надеюсь. – Он утер рукавом взмокшие от выступающих слёз глаза. – Эта пересборка самого себя разорвала мою связь с духом Моря. Ведь живая часть моего сосуда перестала существовать на некоторое время, и дух его покинул. Но то, во что превратилась моя душа… – Лухс зачем-то положил руку на сердце. – Не стало генерировать энергию. Я был опустошен. Тот ритуал требовал много сил… Я добрался до деревеньки. Это было ночью. Увидев меня, таким, какой я есть, а я многим непохож на человека, какой-то мальчишка, лет семи, громко закричал. Я разорвал его тело как-то по наитию… рефлекторно. И… увидел, что он… его кровь мертва. Но я мог использовать её.

Женщина положила руку ему на плечо. Её кожа была не серой, как у сайлантов, а напротив, бело-розоватой, естественного цвета. Кровь равномерно пульсировала по венам, Лухс чувствовал удары сердца. Одного этого касания ему хватило, чтобы увериться в том, что эта женщина – человек.

– Ты совершил удивительное, Лухс. – Сказала она, уже другим, но от того не менее знакомым голосом и тоном. – Жертвой того ребенка, ты сумел узнать способ освободить свой народ…

– Я не хочу их освобождать! – Рявкнул в ответ целитель, сбросив с плеча её руку. – Они сами выбрали свой путь! Они могли жить на дне моря, и остаться нормальными! Вменяемыми! Слияние сосудов не проходит бесследно! – Он продолжал реветь почти в полный голос. – Те, кто проводил слияние – больные! На голову больные! А это все! Все! Каждый рожденный мужчина обязан убить своего брата! Это наш обряд посвящения в уродов моря!

– Лухс…

– Пусть они сгниют там, на дне! Убьют друг друга! Надеюсь, мое исчезновение пошатнуло авторитет отца, и подданные разорвали его в клочья!..

Он резко отвернулся и прикрыл рот дрожащей рукой. Его трясло от кипящего в нём гнева.

– Лухс. – Снова обратилась к нему женщина. – На востоке идет война. Страшная война. Все население южной полосы не успели спасти, и все, кто жил там, были уничтожены. Обращены в демонов, Лухс. Да, один великий маг возвел барьер, тянущийся от самого Бактика, с севера на юго-запад, но он лишь задал направление движения орды. Если демоны уничтожат Орану… Это будет концом для этого мира.

– Стижиан отправился за помощью…

– Да, и он её приведет. Будущий король людей справится. Но и бессмертный феникс может быть умерщвлен хаосом демонической силы. Оране нужны вы. – Лезвием, её последние слова пронзили слух Лухса. – Вы – единственные в своем роде целители, для которых нет лучшего места для работы, чем поле брани…

– Сайланты неспособны управлять мертвой кровью. Это могу лишь я. Я! Только мне известны преобразования из одной точки, и только я могу использовать кровь, которую давно впитала земля. Но я никого не собираюсь учить этому. Это слишком большая сила, для того чтобы давать её кому-то из моих соплеменников.

Рука женщины замерла в воздухе. Прав когда-то был Море, думала она, лишь тот, кто рискнет покинуть его воды и сможет сделать это, будет достоин принять её подарок.

– Приведи я сайлнатов к людям, станет лишь хуже…

– Лухс…

– Они слишком безумны. Я знаю, я жил там!.. – Говорил он наперебой самого себя, не давай собеседнице вставить и слова.

– Лухс! Лухс!

Он осёкся и испуганно посмотрел на женщину, увидев краешек её подбородка.

– Остановись. – Из-под капюшона вырвался смешок. – Ты не по годам умен. Это точно. Словно в тебе, как и в нерийцах, хранится великая память.

– У кошек абсолютная память. У нас… она заблокированная. Кровь ведь хранит память. Я как-то пробовал выхватить отзвуки памяти сайлантов, из чьей крови меня взращивали, но…

– Лухс. Ты понимаешь, что такое сила, и что это значит – обладать ею. Мои дочери этого не понимали. Ни старшая, ни младшая. И виною старшей, ведомой одними благими намерениями, все мы теперь находимся на краю гибели. Сила твоего народа, Лухс, может внести величайший вклад в победу разумных существ.

– Я не…

– Твой дар способен провести ритуал не только над твоим сосудом, но и над душой любого сайланта. Разница лишь в том, что ты знаешь, как собрать крупицы своего тела и вернуть ему форму, а им это неведомо. Лухс. – Она снова положила руку на плечо целителя и повернула его к себе лицом. – Я могу подарить тебе силу, которая даст тебе абсолютную власть над собственным народом.

Глаза целителя широко распахнулись.

– Ты мог бы грозить им распадом. При твоих навыках, уничтожить мнимую душу сайланта – это пустяковое дело. Но ты этого не хочешь. Ты не хочешь гибели твоего народа. – Она провела своей нежной рукой по его щеке. – Ты мечтаешь увидеть народ сайлантов свободными от всего: от моря, от гнева, от безумия. Ты хочешь даровать им жизнь. Тебе известна история происхождения сайлантов, Лухс?

Он медленно кивнул.

– Люди, жившие рядом с неоформленной тенью. И когда их сосуды были наполовину разрушены, некая сила, это было до Моря, подарила им возможность сохранить себя в обмен на абсолютное подчинение. Сайланты натворили много бед, мой мальчик, и я ненавижу их, но понимаю, что это было неизбежно. Всё случилось так, как случилось. Люди, Лухс, тебе известно происхождение людей?

Он опять кивнул, но уже куда менее уверенно. Рассказ Ричи были неполным и расплывчатым. Змей многое утаил, и может, его рассказ и вовсе был ложью.

– Первая из родившихся людей была не просто человеком. Не просто отпрыском племени элементалей, рожденным без духа. Она была Матерью. Она родила трех элементалей второй, новой системы. И она должна была родить четвертого, Лухс. Четвертого.

– Но элементов всего три… – Голос целителя совсем потерял силу. Это простое прикосновение её руки с его лицом привносило в хаос его души некую упорядоченность.

– Четыре, мой мальчик. И именно поэтому наш прекрасный, богатый мир пошел под откос. Но все будет хорошо. Я дам тебе силу, чтобы ты смог внести свой вклад в защиту мира от изъянов в его системе.

Не моргая, Лухс продолжал таращиться во тьму капюшона, из которого выглядывал только кончик подбородка. Он не понимал, о чем она говорит, но никак не мог догадаться, что же она пытается до него донести.

– Та женщина была Матерью. Она была самой жизнью. А сайланты – носители жизни. Вы можете спасти её, можете отнять. Но главное, чего вы, сайланты, не можете – это придать жизни форму. Вы неспособны собрать из бесконечной энергии то, что принято называть сосудом. Я дам тебе такую силу, Лухс. Ты будешь тем, кто сможет вернуть сайлантам души.

Она убрала руку от лица и сняла с головы капюшон.

Целитель пошатнулся и сделал шаг назад, с возгласом:

– Ора?! – Он таращился на высокую, светловолосую женщину с белой кожей и ярко-голубыми глазами. Во всем она походила на знакомую ему Синенту Диву, но только на её голове блистала не диадема – там была тонкая, с заостренными риалроновыми зубьями, походящими на клыки змеи, корона.

Она сняла её, и ничто в её лице не изменилось.

Ричи шел по темному коридору подземелья дворца на четвертом острове Орана вслед за Лин. Она искала определенный магический артефакт, спрятанный где-то на этом острове, и в то же время пыталась отдохнуть: полтора месяца беспрерывного боя оставили заметный отпечаток на её досель молодом лице. Рыжие волосы будто перестали быть такими же пламенными, кожа побледнела, плечи осунулись и искривили грацию осанки.

Резко, змей замер и устремил свой взгляд куда-то в сторону, на стену из золотого камня. Лин показалось, будто он что-то увидел, но его лицо говорило о другом: его взгляд стал рассеянным, хотя глаза выглядели напряженными. Маг остановилась, вопросительно глядя на Ричи, но тот не замечал вопроса на её лице.

– Я слышу её. – Ошарашено проговорил змей. – Слышу. Это она.

Его голос так изменился, что Лин даже не пришлось спрашивать, о ком это он говорил. Она подошла к старинному другу и хотела его успокоить: его холодное сердце было разбито, и даже сквозь столетия эта рана давала о себе знать.

– Ричи, она давно умерла…

– Я знаю. – Краешки его губ потянулись в улыбке, и он медленно повернул голову к Лин. – Но я слышу.

– Орита. – Представилась она. – Орита Дива. Первая королева земель Ораны, мать Монтеры Дивы. И я… – Она взяла руку Лухса и положила её себе на грудь. – Я дам тебе частицу своей души.