Текст книги "Гадание на иероглифах"

Автор книги: Мария Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

СРЕДИ БУРЬ И УРАГАНОВ

Было уже за полночь, а Берзин все сидел в своем кабинете, обложившись книгами, и, охватив голову руками, читал сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке. На кресле, на диване и даже на полу грудами лежали книги, журналы, газеты.

Да, политическая обстановка на Дальнем Востоке очень сложная. Между Америкой, Англией и Японией идет тайная и явная грызня за сферы влияния в Китае. Каждая из этих стран стремится превратить Китай в свою колонию. Возникает опасная военная ситуация.

Япония в прошлом году оккупировала Шаньдун. Еще в 1915 году она предъявила Китаю Двадцать одно требование. Нота была написана на бланке военного министерства, с водяными знаками, изображающими дредноуты и пулеметы. Попробуйте, мол, не выполнить наши требования! До войны Шаньдун была германской колонией, и теперь между Японией и Германией как бы пробежала черная кошка.

Политически в Китае главенствуют американцы. Конфликт на КВЖД их рук дело. Хотели прощупать крепость советских границ. Маньчжурский диктатор Чжан Сюэлян закуплен ими, как говорится, на корню. Сам он не посмел бы затеять такую драку. Решил сразиться с Блюхером оружием, купленным на американские деньги. Забыл, как видно, что такое Блюхер, вот и получил по зубам.

Берзин усмехнулся. Он вспомнил передовую статью в английском журнале «Чайна ревю», которую читал незадолго до событий на КВЖД. Она называлась: «Галин возвращается на Дальний Восток». В ней выражалось явное беспокойство по поводу того, что на Дальний Восток возвращается Блюхер, известный в Китае под именем генерала Галина.

В связи с Блюхером мысли Берзина перескочили на Чан Кайши. Коварный, изворотливый политик. Как ловко он использовал силы Народного фронта и помощь Советского Союза! Три года длилась борьба народных сил Китая против иностранного засилья. Чан Кайши командовал всеми войсками Народно-освободительной армии, а Блюхер был главным советником национально-революционного правительства. Тогда Чан Кайши кричал о мире и о земле, призывал народ к борьбе с иностранными и китайскими поработителями. А когда победа уже была выиграна, он пошел на сговор с иностранными державами и предал Народный фронт. Полмиллиона революционных рабочих и крестьян были уничтожены в результате этого предательства! Оказывается, Чан Кайши и не собирался строить в Китае социализм, он с самого начала имел в виду буржуазную республику и во главе ее – себя, единовластного диктатора Китая.

Летом этого года Чан Кайши уже заявил: «Красный империализм является более опасным, чем белый, и кто не борется против Советской России, тот не может считаться китайцем». Так-то… Просто и ясно. Берзин вспомнил свою встречу с ним в 1923 году, когда Чан Кайши возглавлял военную делегацию, которой поручено было вести переговоры с Реввоенсоветом о плане военных операций в Китае.

Он сразу не понравился Берзину. Во всем его облике было что-то неверное, зыбкое, ускользающее от точного определения и потому вызывающее тревогу. На худом, удлиненном лице особо выделялись умные, хитрые глаза и усики бабочкой над короткой верхней губой. Казалось, он с трудом натягивает эту губу на крупные, неровные зубы. Его приторная, чисто восточная учтивость не вязалась с внешностью, и это особенно раздражало Берзина. Он подумал тогда про себя, что его впечатления, возможно, всего-навсего индивидуальная антипатия. Теперь он еще раз порадовался своей безошибочной интуиции. Возможно, Чан Кайши как политик хотел для себя лично, ну и для Китая, полной независимости от иностранцев, но все было не так-то просто: китайские компрадоры давно запродали себя японскому, английскому, американскому капиталу. Надежды Чана на их поддержку равны нулю. Милитаристские клики вовсе не заинтересованы в развитии национального капитала – гораздо выгоднее продавать Китай по частям крупным державам и быть под их защитой.

Япония, претендующая на полное господство в Китае, отказалась поддерживать Чана и нанкинское правительство. Чан откровенно обратился к дяде Сэму за помощью. Есть сведения, будто американские банки предоставили нанкинскому правительству свыше двух миллионов долларов, но потребовали за это устроить провокацию на КВЖД.

Страницу за страницей внимательно изучал Берзин книгу документов. Договора, ноты… Сколько доброжелательности, истинного терпения со стороны Советского правительства, стремящегося установить дружественные отношения с правительством Чан Кайши в пользу Китая. И что же?.. За все отплатили кровавой провокацией.

Конечно, белокитайцам надавали по зубам. Труднее справиться с белогвардейцами, из которых готовят шпионов и диверсантов все страны и пачками засылают в Советский Союз. В Маньчжурии – банды генерала Хорвата, атамана Семенова и других недобитых беляков.

Только вчера Берзину пришлось «беседовать» с одним из таких типов. Перед ним сидел бывший воспитанник Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса, самого последнего из тридцати кадетских корпусов России, закончившего свое существование на ее территории. В 1922 году корпус был эвакуирован на захваченных беляками судах Дальневосточного флота в Шанхай (белогвардейцы распродали бандитски захваченный флот). Бывший кадет вел себя довольно нагло. Долгое время он жил в Шанхае. Со злорадством рассказывал об английских крейсерах и дредноутах в портах Шанхая, о богатых иностранных концессиях, об английской военно-морской базе в Вэйхайвее.

– Моя карта бита, – говорил этот рыжеватый, хлипкий господин, страдающий нервным тиком. – Но я уверен, что Россия не останется большевистской. Разве вы можете выстоять против Англии, Франции, США? – правая щека его резко дернулась.

– Мы уже выстояли, – усмехнулся Берзин. – А вам никогда не приходило в голову, что ваши хозяева, завоевав (предположим) Россию, в лучшем случае отведут вам место в лакейской?

– Лучше быть лакеем у цивилизованных народов, чем у вчерашних дворовых, трактирщиков и половых, прислуживать красному хамью, – с непередаваемым презрением ответил бывший кадет.

– Однако это «хамье» выбросило вас из России как ненужный мусор. Не помогли вам ни английские крейсера, ни американские доллары, и не помогут. Народ защищает свое родное достояние, свою русскую землю.

– Защищает… – Кадет улыбнулся с выражением какого-то превосходства над собеседником. – Да этот народ просто гонят на убой большевики, как бессловесную скотину. Прикажет красная власть до центра земли добраться – сотни тысяч Иванов и Матрен станут землю рыть.

Берзин снова усмехнулся:

– Вы не логичны. Значит, красная власть пользуется доверием и уважением у народа, если он с готовностью ей повинуется. Власть-то своя, рабоче-крестьянская.

– Узурпаторская, – с ненавистью сказал кадет. – Большевики опутали народ обещаниями, тут же запугали всякими Чека. А народ что? Каким был при Петре Великом, таким и остался. – Бывший кадет высокомерно отвернулся.

Берзин увидел, как часто и мелко задергалась его щека. Кадет зажал одну губу другой, стараясь остановить искажавший его лицо тик. «Ишь какой идейный», – холодно подумал Берзин, ощутив в сидящем перед ним человеке смертельного врага. Однако из любопытства решил продолжить «дискуссию».

– Вы так полагаете? – насмешливо спросил он. – А кто же все строит, как не народ? Всюду экономический кризис, капиталисты сокращают производство, выбрасывают тысячами людей на улицу. А у нас – подъем. Вон даже дядя Сэм завидует успехам нашей первой пятилетки…

Кадет помолчал и, не найдя подходящих возражений, пренебрежительно изрек:

– Возможно, и есть какие-то временные достижения… – Подумав, добавил: – И то лишь потому, что у русского человека неиссякаемый запас энергии.

Бывший кадет чем-то неуловимо напоминал Берзину директора учительской семинарии Страховича. Прохаживаясь между столами, за которыми сидели притихшие семинаристы, он «философствовал» примерно в таком плане: «Социалисты кричат о равенстве и братстве. Не верьте им, они просто морочат вам головы, чтобы получше одурачить в своих целях. Да разве возможно всеобщее равенство между людьми? Всеобщее равенство такой же абсурд, как мечтания, чтобы, предположим, в океане вся рыба стала одинаковой. Даже среди животных равенства не существует. Одна собака умней, другая глупей». Как ненавидел тогда четырнадцатилетний семинарист Петер Кюзис этого русского царского чиновника. Ненавидел и где-то в душе был даже согласен с его словами – разве могли быть братьями латыши и угнетавшие их русские и немецкие богачи. Гнать их всех надо со своей земли! И немецких баронов, и русских богачей. Гнать, гнать… И только позже он, юный Петер Кюзис, член РСДРП, слушатель экономических курсов в Риге, понял, как ловко господин Страхович подменял социальную суть вопроса биологией и направлял юные умы по ложному руслу размышлений…

И вот сейчас сидит перед ним обломок бывшего мира Страховичей. Возможно, где-нибудь в Херсоне у него было родовое поместье. Он чего-то еще хочет, на что-то надеется.

Берзин бросил на кадета тяжелый, неприязненный взгляд.

– Да вы философ, как я послушаю, – сказал он с издевкой. – Только лучшие сыны России при всех обстоятельствах оставались на Родине, помогали сделать ее лучше, сильней. Блока любите небось? Вот он не сбежал. И Павлов не сбежал… А вы, русский интеллигент, продали свою шпагу жадным чужеземным коммерсантам. Где ваше национальное достоинство? Вы – человек без Родины. И у вас, и у ваших детей нет будущего. В лучшем случае на заработанные предательством сребреники вы купите пивную лавку… Ваш удел – одиночество.

В конце концов бравый кадет оказался больше чем сговорчивым. В Харбине у него осталась семья, и он не хотел терять надежду на встречу с ней. Он сообщил Берлину немало ценных сведений. Уже сам факт того, что бывший кадет оказался агентом японской разведки (а не чанкайшистской, как предполагал Берзин), давал немалую пищу для размышлений. Кадет рассказал, что в Харбине организовалось общество российских эмигрантов под началом генерал-лейтенанта Кислицына. Общество тесно сотрудничает с японской разведкой. Задача общества – на первых порах помочь японцам завоевать Россию по Урал, а потом уже японцы помогут белоэмигрантам завоевать Центральную Россию. Значит, Япония не оставила своих притязаний на советский Дальний Восток. Ей нужны сырьевые ресурсы – нефть, железная руда, уголь, цветные металлы и многое другое, чтобы освободиться от американской зависимости и вышибить США из Китая. Ведь сейчас вся промышленность Японии строится на привозном сырье, и львиная доля импорта приходится на американское сырье. Все свои надежды на экономическую независимость Япония сейчас связывает с советским Дальним Востоком. Конфликт па КВЖД лишь прелюдия к каким-то большим событиям.

Ясно одно, что советские границы на Дальнем Востоке в опасности. Нужны точные данные о замыслах милитаристов, о намерениях врагов нашей страны, утвердившихся в Китае. А для этого нужен человек исключительных качеств, который сочетал бы в себе трезвый аналитический ум ученого с политической страстностью, с умением анализировать обстановку на месте. Конечно, он должен иметь большой опыт подпольной работы. И кажется, такой человек найден – доктор Зорге. Ян Карлович давно присматривался к этому худощавому, стройному немцу с умным волевым лицом. Он познакомился с ним еще в 1926 году. Оба они состоят на учете в Хамовническом райкоме партии и часто встречаются на партконференциях. Но чаще всего они видятся в клубе немецких коммунистов, председателем которого является Зорге. Каждый вторник Берзин ходит в этот клуб на семинары по международным вопросам. Ян Карлович хорошо владел немецким языком, и, случалось, Зорге просил его выступить с оценкой политических событий. Берзин никогда не отказывался. Однажды на вопрос, успевает ли товарищ Берзин при той громадной работе, которую он ведет, повышать свой политический уровень, Ян Карлович ответил, что сама работа, которую он исполняет, заставляет его повышать свой уровень. Что же касается международной обстановки, то приходится разбираться в ней основательно, поскольку это вопросы его непосредственной работы.

Клуб объединяет немецких коммунистов, которые после поражения Гамбургского восстания в 1923 году и запрещения КПГ вынуждены были выехать в Советский Союз. Берзину было очень любопытно слушать выступления очевидцев, прямых участников событий. Иногда такие семинары превращались в настоящие потасовки. Дело в том, что в клубе свили гнездо «ультралевые», которые навязывали коммунистам дискуссии. Здесь Берзин увидел Зорге во всем блеске ораторского таланта. Привлекала политическая страстность его выступлений. С карандашом в руках Берзин прочитал все его статьи, которые печатались на страницах журнала «Коммунистический Интернационал»: «Своеобразный характер возрождающегося германского империализма», «Империалистическая политика на Дальнем Востоке», «Позиция II Интернационала в отношении послевоенного империализма», «Дипломатия доллара». Берзин подивился политическому предвидению автора, глубине анализа международной обстановки. Зорге беспощадно обнажил замыслы США и Англии, которые решили воссоздать военно-промышленный потенциал Германии и направить его против Советского Союза. В работе «Национал-фашизм в Германии», которую Берзин прочитал с большим интересом, доктор Зорге предсказывал конечную цель национал-социалистов: насильственное и правовое подавление революционного рабочего движения и установление открытой диктатуры фашизма.

Критикуя в своих статьях политику вождей II Интернационала, Зорге издевается над их попыткой представить Англию и США этакими миротворцами, которые, якобы уравновесив свои силы, сделали невозможным возникновение второй мировой войны. Он высказывает ряд ценных соображений о колониальной политике великих держав и о развивающихся между Америкой и Японией противоречиях в Китае, противоречиях, которые могут привести ко второй мировой войне.

Да, доктор Зорге знал удельный вес каждой капиталистической страны в мировом хозяйстве и мировой политике, основные империалистические противоречия. Социолог, страстный политик, журналист международного класса. В нем нет ни грана мелкобуржуазности, беспочвенного идеализма. В его работах сила и напряженность оригинального, целенаправленного ума. Законченный марксист-ленинец. Захочет ли он, крупный ученый-теоретик, исследователь, от теорий перейти к практическим делам? Согласится ли поехать в Китай?..

Ян Карлович зябко передернул плечами, посмотрел на странно посветлевшее окно. Неужели рассвет? Его часы показывали четыре утра… Расправил занемевшие плечи – устаешь больше, чем от самой тяжелой физической работы. Голова не то что отяжелевшая, а какая-то предельно тупая, неспособная уже выдать ни единой мысли.

Он не слыхал, как вошла Лиза, осторожно ступая мягкими туфлями.

– Ты конечно же еще не ложился?! – строго спросила она.

Он взъерошил волосы, улыбнулся виновато.

– Кончаю, кончаю… А ты что не спишь? Я, пожалуй, лягу на диване здесь, в кабинете, чтобы утром не беспокоить вас с Андрейкой…

– Как хочешь, – сухо сказала Лиза и так же тихо вышла, осторожно прикрыв дверь.

Последнее время в связи с дальневосточными событиями он совсем отбился от семьи – рано уходил и очень поздно возвращался, осторожно открывая дверь квартиры своим ключом. Лиза сердится. Внешне все остается по-прежнему, но он чувствует ее отчуждение.

Утром впервые за много недель они завтракали все вместе. Ян Карлович смотрел на сына, на его темный чубчик и испытывал радостное чувство от мысли, что Андрейка совсем уж взрослый и очень похож на него. Иногда Лиза смотрела на них с открытой радостной улыбкой и ласково говорила: «Ах вы мои Берзины…»

Сын чутко улавливал отношения между родителями и молча страдал от их размолвок – ведь он любил их в одинаковой степени.

Ян Карлович медленно шел по улице, с наслаждением вдыхая уже зимний воздух. Свежо и остро пахло только что выпавшим снегом, на ветках деревьев по-утреннему звонко трещали воробьи. Несмотря на ранний час, на улицах было шумное оживление. Газетные киоски то и дело обрастали подвижными очередями. Люди читали газеты на ходу, собирались группами и что-то радостно и горячо обсуждали. Часто слышались ставшие привычными названия чужих городов: Хайлар, Чжалайнор, Футдин… Мальчишки размахивали портфелями, задорно выкрикивали песню:

 
Стоим на страже всегда, всегда.
Но если скажет страна труда:
Винтовки в руки! В карьер! В упор!
Товарищ Блюхер! Даешь отпор!
 

Уличные громкоговорители создавали ту особую, оживленную атмосферу, когда люди не стесняются вслух выражать свои чувства.

Взяты главные укрепрайоны: Чжалайнор и Маньчжурия – это огромная победа! Макс Клаузен, с весны обосновавшийся в Харбине, информировал Берзина о событиях на КВЖД. «Великолепный радист! Просто клад», – с удовлетворением подумал Берзин. Он вспомнил, как совсем недавно пришел к нему в кабинет молодой, коренастый крепыш добродушного вида с чуть развалистой походкой бывалого моряка. Клаузен был черноволос, с широким твердым лицом и низкими густыми бровями. Он сразу же покорил Берзина своей обстоятельностью, умением внимательно слушать.

Макс Клаузен уехал в Маньчжурию в марте. Его сообщения помогали Берзину четче уяснить расстановку политических сил в Маньчжурии. Но этого все же недостаточно…

На углу старая женщина с маленьким морщинистым лицом торговала самодельными, ядовито раскрашенными деревянными игрушками. Берзин вспомнил о просьбе сына подарить ему на Новый год игрушечный пистолет, похожий на настоящий, – и чтобы стрелял. Право, за этими бесконечными делами иногда действительно забываешь, что ты отец и муж.

Когда Берзин подходил к шоколадного цвета особняку управления, мысли его автоматически переключились на дела. Он тут же забыл и о семейных неприятностях, и о всяких мелочах быта, которые иногда больно ранили сердце. Ему не терпелось усесться за свой обширный стол и, пока не начался рабочий день, просмотреть массу газет и журналов на многих языках.

Тусклый, сумеречный свет ноябрьского утра скупо освещал просторный кабинет Берзина – рабочий стол, заваленный толстыми папками дел, массивные резные шкафы, удобные кресла, пеструю карту на стене.

На столе дожидалась утренняя почта. Берзин удобно уселся в свое рабочее кресло, и его охватила привычная деловая озабоченность. Он просматривал газету за газетой, энергично подчеркивая особо заинтересовавшие его строчки.

Итак, конфликт на КВЖД можно считать ликвидированным. Погашен опасный очаг. Империалисты не зря беспокоились: Особая Дальневосточная под командованием Блюхера, можно сказать, уничтожила Чжан Сюэляна как полководца, хотя армия белокитайцев по численности превосходила советские войска почти в двадцать раз! Не помогают им ни новейшие чехословацкие пулеметы «Шкода», ни германские пушки Круппа, ни английские самолеты и бронепоезда (когда речь заходит о Советском Союзе, империалисты сразу забывают свои распри и объединяются). Трехсоттысячная армия плюс семьдесят тысяч белогвардейцев, возглавляемых такими опытными бандитами, как генерал Хорват, Калмыков, Шилинг, превращены Красной Армией в деморализованную орду. Ставка японцев на Чжан Сюэляна бита.

Страницы газет были заполнены сообщениями о боях Особой Дальневосточной. Многочисленные корреспонденции рассказывали о подвигах красноармейцев, строчки пестрели именами героев, цифрами пленных и трофеев. В результате разгрома белокитайцев в Чжалайноре и Маньчжурии взято в плен восемь тысяч китайских солдат вместе с их командующим генералом Лян Чжуцзяном и штабными офицерами. Захвачена почти вся артиллерия, два бронепоезда, множество военного имущества. Отступая в глубь страны, белокитайцы грабили и убивали мирное население. Берзин с отвращением читал о мародерстве, о жестоких убийствах и зверских издевательствах. Вот во что выродилась армия Чан Кайши – в фашистскую банду, стремящуюся террором запугать свой народ.

Берзин был счастлив. Дела идут неплохо, в сегодняшних успехах Особой Дальневосточной есть доля участия и его учеников. Пусть косвенного, но отнюдь немаловажного.

В кабинет вошла Наташа Звонарева, его давний, бессменный секретарь, и молча положила перед ним аккуратную папочку.

– Зорге? – кратко спросил Берзин, приветливо кивнув головой.

– Да, – так же кратко ответила она. Оба давно уж понимали друг друга с полуслова.

Он неторопливо открыл темно-зеленую папку, с намерением по скупым данным документов составить хотя бы общее представление о прошлом человека, которому собирался поручить исключительно ответственное дело. Если говорить откровенно, он почему-то больше полагался на свою интуицию старого подпольщика, чем на бумажки, как бы высоко они ни характеризовали то или иное лицо.

Биография Зорге… Как она похожа на биографии многих революционеров-профессионалов, хотя тут есть и неожиданности. Родился Зорге в 1895 году в поселке Сабунчи, неподалеку от Баку. Мать – Нина Семеновна Кобелева. Русская, дочь подрядного рабочего на железной дороге Баку – Сабунчи – Черный город. Отец – Адольф Зорге, техник-нефтяник. Немец. С 1898 года проживает в Германии, в пригороде Берлина. Рихард учился в повышенной средней школе в Берлине. В 1914 году, восемнадцатилетним юношей, не окончив школы, уходит на фронт. Был дважды ранен. В 1918 году поступил в университет, стал членом социал-демократической партии. В университете увлекся трудами Маркса, Энгельса, Ленина. По заданию партии создал в Кильском университете социалистическую студенческую организацию, возглавил кружок политического самообразования.

Вел нелегальную лекционную работу среди матросов и портовых рабочих по проблемам социализма. В ноябре 1918 года участвовал в подготовке восстания кильских военных моряков, В 1919 году знакомится с Эрнстом Тельманом. Ведет нелегальную партийную работу в Гамбурге. 15 октября 1919 года официально вступает в Коммунистическую партию Германии. Руководил подпольной студенческой организацией, активно занимался нелегальной партийной работой среди грузчиков. Считался партработником высокой квалификации. По заданию партии работал среди горняков Аахена, сам трудился с киркой и лопатой в шахте.

В марте 1920 года вместе с рабочими участвовал в подавлении контрреволюционного капповского путча. В 1921 году – главный редактор коммунистической газеты «Бергише арбайтерштимме» в Золингене. Был арестован. Отсидел срок в тюрьме Эльбенфельда и снова занялся подпольной партийной работой.

Журналистская деятельность в партийной печати – целая полоса жизни Рихарда Зорге. Он – блестящий публицист, автор многих трудов, посвященных исследованию сущности современного империализма. Да, он глубоко знает этот империализм. И глубоко ненавидит его.

В 1924 году по заданию партии охранял советских делегатов, прибывших в Германию на Девятый съезд КПГ: Мануильского, Лозовского, Куусинена, Пятницкого. Был участником, делегатом съезда. В конце декабря 1924 года приехал в Москву, работал в советских учреждениях. Знает немецкий, английский, читает по-французски, по-русски. В Германии остались родственники: мать, две сестры, брат, занимающийся коммерцией. Буржуазная семья… Ну и отлично!

Сохранилась записка Мануильского: «Знаю т. Зорге с 1921 года по работе в Германии и считаю его товарищем, заслуживающим доверия. Д. Мануильский. Москва 19/VII—27».

За каждым фактом биографии Зорге старый подпольщик Берзин видел ясную линию поведения, удивительную целеустремленность, верность избранному пути, твердость характера… Записка лишний раз подтверждала правильность ориентации Берзина при подборе людей, кроме того, она являлась блестящей характеристикой Зорге. Берзин окончательно утвердился в мысли, что Рихард Зорге именно тот человек, нравственные и психологические качества которого вполне отвечали требованиям, нужным разведчику для выполнения ответственного задания.

В то время когда Ян Карлович думал о Зорге, в приемную вошел молодой командир в форме летчика. Он сердечно поздоровался с Наташей Звонаревой как со старой знакомой и, кивнув в сторону кабинета Берзина, негромко спросил:

– Ну как сегодня Старик? Глаза голубые?

Наташа улыбнулась:

– Глаза ничего, в норме, и настроение хорошее, но не велел никого пускать.

– Жаль, мне хотелось с ним повидаться. Может быть, подождать?

– Ладно уж, – сказала Наташа, – будь что будет.

Летчик не успел даже запротестовать, как она уже скрылась за дверью кабинета.

– Там в приемной Маневич, – сказала она Берзину извиняющимся тоном. – Он хочет вас видеть.

– Зови, зови, – поспешно проговорил Берзин. – Лев Ефимович, входи! – громко крикнул он в приемную.

Летчик вошел в кабинет. Его несколько тяжеловатое лицо с круглыми карими глазами южанина было освещено приветливой улыбкой. Он по-военному отдал честь, прищелкнув каблуками. Берзин встал ему навстречу, дружески протянул руку.

– Ну, ну, отвыкать надо от военных привычек, господин коммерсант. – Оба рассмеялись. Маневич сел в пододвинутое Берзиным кресло. – Ну как, Лев Ефимович, дело подвигается?

– Да, все получается весьма убедительно. Богатый коммерсант мистер Кертнер, спортсмен-авиатор, к вашим услугам.

– Обстановка в Европе очень сложная, – озабоченно проговорил Берзин. – Германские монополии резко увеличили помощь гитлеровцам. Вдохновителем является король «стального треста» Тиссен. Я получил сообщение о том, что Тиссен пригласил Гитлера в Дюссельдорф и представил его сборищу трехсот крупнейших промышленников Рура. Правление Рурского угольного синдиката приняло решение: с каждой проданной тонны угля пять пфеннигов отчислять в кассу гитлеровской партии, А американский миллионер Уорбург передал гитлеровцам десять миллионов долларов. То же делают английские монополисты. Представляешь себе, чем это пахнет для СССР?

– Представляю, – усмехнулся Маневич. – Войной.

– Вот именно. Они хотят руками немцев расправиться с Советской Россией. Гитлер принимает в свою партию бандитов, профессиональных убийц и громил, сексуальных маньяков, морфинистов. Ужасно то, что это становится чуть ли не государственной политикой – политикой открытого разбоя. Какая должна быть ненависть у мирового капитала к нашей стране, если они развязывают руки всякому преступному элементу. Кто такой сам Гитлер?

Родился в 1889 году в маленьком австрийском городке Браунау в семье мелкого таможенного чиновника Алоиза Шикльгрубера. Провинциальная, мелкобуржуазная чиновничья семья, в которой царили шовинистические, националистические взгляды. В школе любимым героем был Фридрих Великий. После реального училища пошел в Венскую академию изобразительных искусств. Не выдержал экзамена. Работал чертежником, чернорабочим на стройках, маляром. Родители умерли рано, и он скитался по ночлежкам. Из Вены переехал в Баварию. В 1914 году вступил добровольцем в кайзеровскую армию. Был дважды ранен и награжден железным крестом. Получил звание ефрейтора. Прославился своим ярым антисемитизмом и выступлениями против социал-демократов. Был замечен высшим начальством и повышен в должности – стал осведомителем контрразведки мюнхенского военного округа. В дни Ноябрьской революции 1918 года действовал как предатель, за что в мае 1919 года был приговорен к расстрелу революционными рабочими, но каким-то образом спасся. Участвовал в расстрелах рабочих Баварской советской республики. В 1919 году стал членом так называемой «немецкой рабочей партии», которой руководил Дрекслер. Политические тенденции партии: крайний национализм, жажда реванша, ненависть к революционному рабочему движению, безудержная агрессивность. Гитлер ловко отстранил Дрекслера и стал во главе партии. Политический авантюрист, исключительно честолюбив, интриган, позер. В 1925 году издал книжку «Майн кампф», в которой призывал немцев воскресить походы тевтонских рыцарей, получивших в истории наименование «Дранг нах Остен», то есть «Движение на Восток».

В настоящее время ему 40 лет. Недавно вступил в связь с семнадцатилетней Евой Браун, но жениться на ней отказался, заявив, что он уже женат на Германии.

Каков, а? – усмехнулся Берзин. – А вот его окружение: Рем – капитан рейхсвера, извращенец. Экарт – неудавшийся поэт, морфинист и пьяница. Гесс – сын купца, бывший однополчанин Гитлера. Розенберг – прибалтийский немец, белоэмигрант, идейный вдохновитель фашистской партии. Эсер – бездарный журналист, сутенер. Глава СС Генрих Гиммлер – сын католического профессора. Владелец куриной фермы близ Мюнхена (любитель курятины!). Гейдрих – помощник Гиммлера – бывший морской офицер. Отчислен из армии за какие-то грязные дела. Герман Геринг – летчик-истребитель, служил в знаменитой эскадрилье Рихтгофена. В 1922 году уволился из армии. Морфинист, крупный авантюрист.

Хорошенькая компания, не правда ли? Гитлер ловко использует тяжелое экономическое положение в стране, безработицу, ослабление рабочего движения. А главный упор делает на реванш. – Берзин встал из-за стола и взволнованно заходил по кабинету. Маневичу казалось, что Старик думает вслух. – Он не скупится на обещания перед массами, безработным обещает работу, рабочим – более высокую зарплату и лучшие условия труда, мелким торговцам и ремесленникам – снижение налогов, бывшим офицерам – новую армию и славу. Именно такая фигура, как Гитлер, и нужна сейчас империалистам, и они щедро субсидируют его партию. Особенно усердствуют американцы – они закабаляют Германию своими займами. План Дауэса, план Юнга… Американские монополисты вкладывают свои деньги в военную промышленность Германии, осуществляя полный контроль над прибылями. Таким образом США хотят убить сразу двух зайцев: нажиться на военных поставках Германии и создать из нее мощный кулак против Советского Союза. А германские монополисты тоже не теряются: формально подчиняясь Версальскому договору, Крупп, Тиссен, Фиглер и другие тайно производят оружие в нейтральных странах. Есть сведения, что в Италии несколько фирм строят военные самолеты и изготовляют новейшее авиационное оборудование. Так что, дорогой мистер Кертнер, коммерсант и спортсмен-авиатор, вам придется здорово поработать… – Берзин вздохнул и после минутного раздумья просто, по-товарищески сказал: – Нелегко тебе придется, Лев Ефимович. Как жена реагирует?

– Ничего… Она у меня не из слабонервных, одним словом, мать-командирша.

– Да, у нас чертовски мало времени, а угроза второй мировой войны с каждым днем нарастает. – Берзин снова сел за стол, устало потер глаза и дружелюбно посмотрел на Маневича. – Ходи больше в штатском, приобретай аристократические манеры, в общем, перевоплощайся.