Текст книги "Одной дорогой (СИ)"

Автор книги: Мария Шабанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Наконец она увидела наемный экипаж, остановившийся у дубовой двери дома, за которым следила Асель. С подножки легко спрыгнул Оди Сизер – инженер и без пяти минут женатый человек, как он сам выражался. Сейчас он уже не походил на того Оди Сизера, каким его знала степнячка – тощего, ни черта не понимающего и не умеющего бродягу с вечно испуганным взглядом. Все царапины и синяки зажили, и только тонкий шрам под челюстью напоминал о тех безумных днях, которые, казалось, прошли сто лет назад.

Его спутница была под стать ему – ее темно-красному платью с серебряной отделкой могла бы позавидовать даже жена алгарда, в роскошных вьющихся волосах крепилась заколка с живыми цветами – очевидно, очередной маленький милый подарок романтика Оди.

"Ты хорошо устроился, друг мой, – думала Асель, провожая глазами красивую пару, скрывшуюся за дверьми. – Однажды я не дала тебе умереть в лесу, и теперь надеюсь на взаимность с твоей стороны".

Подождав еще некоторое время, степнячка постучала в дверь, однако открыла ей старуха-экономка с непроницаемым лицом, на котором не читалось ни одной эмоции.

– Мне нужен Оди Сизер, – напрямую сказала Асель.

– Кто его спрашивает? – ледяным тоном произнесла старуха.

– Друг.

– Назовите свое имя, пожалуйста.

Старуха говорила с тем особым достоинством, которое бывает только у старых слуг, которые всю жизнь работали при одном семействе. Асель коробило от ее тона и нарочито подчеркнутой вежливости, да к тому же степнячка не привыкла сорить своим именем и называть его каждому встречному, потому она настойчиво повторила.

– Мне нужен Оди Сизер.

– Вы уж извините, но если вы сейчас же не назовете своего имени и не откроете лица, я буду вынуждена позвать стражу.

"Вот несносная старуха. Чего ж тебе надо, что ты ядом плюешься? Надо тебе мое лицо – получай". Асель рывком сняла капюшон, устремив черные глаза, обрамленные синими кругами, на старую чопорную служанку, которая выводила ее из себя. Взгляд, очевидно, получился не очень доброжелательный.

– Асель. Меня зовут Асель.

– Йарха, кто там? – послышался голос молодой женщины.

– Никого, душа моя, это соседская горничная зашла свечу одолжить.

– Через парадный вход?

– Молодая она еще, забылась девочка! – крикнула Йарха вглубь дома. Потом снова обернулась к Асель и тихо прошипела. – Уж не знаю, на что тебе наш господин Оди сдался, но чтоб ни тебя, ни глаз твоих бесстыжих я у этой двери не видела. Имей совесть и решай свои вопросы вдалеке от этого дома. А вообще, милочка, оставь ты его в покое и держись отсюда подальше, пока тебе кочергой голову не проломили.

Тяжелая дверь с треском захлопнулась перед носом Асель, которая была несколько ошарашена таким приемом.

"Так вот какой ты важной птицей стал, Оди. Такой, что не то что поговорить, а даже появляться рядом не смей. Что, не вышла я рожей для такого господина? Ну ничего, не беда – бываешь же ты когда-то один, верно?"

Асель уныло плелась по городу в Ремесленный Квартал – поискать себе на пару дней жилье подешевле, да и голод ее мучил со страшной силой, хотя на еду до сих пор было противно смотреть.

Пробираясь сквозь нескончаемые ряды рынка Асель оказалась позади двух женщин, которые неспешно шли, загораживая весь проход. На этот раз они были нагружены большими корзинами с продуктами, свертками с чем-то неизвестным, двое карапузов держались за юбку одной из них. Горожанки вели разговор, к которому Асель прислушивалась за неимением другого способа развлечься.

– Как же я устала, как устала! – причитала дама с двумя детьми. – Нет, ты представляешь, что мой благоверный вчера отчубучил? Притащил в дом какую-то мелкую блохастую шавку и сказал, что это специальная охранницкая собака, и что теперь она будет жить у нас в сенях, и что кормить ее надо не абы чем… да и шут бы с ней, с шавкой этой! Я как узнала, сколько денег он за нее отвалил, так у меня чуть разрыва сердца не случилась.

– Да-да-да, кошмар какой, – поддакивала вторая, очевидно не особо вникая в смысл сказанного.

– А вчера я вот думала своим умом, думала… И знаешь, как я завидую девушкам, у которых нет мужа с придурью, спиногрызов сопливых. Ну знаешь, охотницы там всякие… живут себе на природе, никому ничего не должны! Благодать! А тут, как ломовая лошадь, с утра до вечера пашешь и пашешь. Вот увидишь, я когда-нибудь штаны надену да и сбегу в лес!..

Асель шла молча, но в ней уже закипала горячая злоба на дурную бабу за то, что она готова была добровольно отречься от того, о чем степнячка не мечтала только чтобы лишний раз не сыпать соль на рану. Дождавшись, пока ее подруга отвернулась, чтобы поругаться с какой-то торговкой, Асель вплотную приблизилась к женщине со спины и, положив ей руки на плечи, сказала на ухо:

– Сбежишь? А попробуй. Я и подсобить могу… – голос степнячки звучал глухо, таинственно и мрачно. Едва сдерживаемая злоба пугала женщину до дрожи в коленях, но, тем не менее, она не вырывалась, не оборачивалась и не пыталась позвать на помощь. – Ты ведь любишь сушеных ящериц? Или жареных полевок? А еще ты, наверное, любишь гулять под дождем… суток двое, без отдыха. Ты любишь тишину, в которой таится враг, готовый всадить тебе нож в спину? Ты любишь одиночество, полное и безраздельное, когда ты не нужна совсем никому? Тебе нравится лес и свежий воздух? А как на счет чьей-нибудь головы в кустах или кишок, намотанных на сук? Нет? Что тогда? Куриный суп на обед и рыба с луком на ужин? Теплая постель и муж под боком, который не даст тебя в обиду какому-нибудь отморозку? Да? У всего есть своя цена. И вопрос только в том, готова ли ты ее заплатить. Есть о чем подумать, верно?

Степнячка не стала дожидаться, пока горожанка ответит – она боялась, что ее спровоцируют на грубость, или того хуже – драку, и тогда ей предстоит разбирательство со стражами порядка, и решение вряд ли будет в ее пользу. Степнячка стремительно удалялась от молодой женщины, все еще находившейся в ступоре, и ее двух детей, плачущих от страха, который навела Асель.

По пути она размышляла о том, что если случится так, что занять денег у Оди не выйдет, то ей придется у Сигвальда просить прощения и денег. Одна мысль об этом приводила в ее ужасное расположение духа. Хоть Асель и знала, что перегнула палку с оскорблениями в ночь после неудавшегося ограбления, но сам факт того, что ей придется перед кем-то извиняться, был ей противен. К тому же, она просто не верила в то, что несколько слов способны исправить хоть что-то.

Тем временем она дошла до того места, где несколько дней назад Сигвальд устроил себе наблюдательный пост. Асель не боялась приходить сюда снова – вряд ли местные запомнили ее в роли неверной жены. Она выбрала себе столик подальше от дороги и заказала обед, который порадовал ее ценой. Степнячка ковырялась в тарелке без особого энтузиазма и слушала обрывки разговоров, которые велись за соседними столиками. Вдруг она услышала знакомое имя, которое заставило ее напрячь слух и сконцентрировать внимание на одной беседе.

– … из Ралааха, здесь известен больше под именем Свинцовый Кулак, – говорил один из собеседников, сидящих прямо за спиной Асель.

– Что за ерунда?.. – фыркнул второй.

– Да, такие прозвища популярны среди кулачных бойцов.

– Этого еще не хватало, – второй прервал фразу тяжелым вздохом. – Ну и где его можно найти? Ты узнал?

– Конечно. По вечерам, часов в девять, он дерется в таверне "Добрый Арбалет".

– Не лучшее место.

– Пожалуй. Но свое место жительства он на удивление тщательно скрывает – даже мне не удалось его вычислить, хоть я потратил на это весь сегодняшний день. Впрочем, его порой видят в компании наемников-северян в разных частях города. Но, я полагаю, для подобных.. кгхм… встреч больше подойдет "Добрый арбалет", там, по крайней мере, не будет его друзей, которые могли бы вам помешать.

– Ну что ж, значит так. В таком случае я заплачу тебе сразу после того, как мы до него доберемся. Например, завтра по утру. Ты ведь еще будешь в городе?

– Конечно, – отвечал первый, и в его голосе звучала безграничная преданность. – По правде сказать, я собирался остаться в городе подольше – меня заинтересовал один местный житель, удивительный человек. Должен вам признаться, что в деле поимки вашего беглеца есть и его доля заслуг…

Дальше Асель слушать не стала – бросив недоеденный обед, она незаметно покинула свое место.

"Вот черт, добрались-таки. И что мне делать? Искать этого упертого осла или самой рвать когти из этого задрипанного города? Далеко мне не уйти, а если его схватят, то и меня накроют. Так значит, с северянами? Ну ладно…"

Асель как могла быстро направилась на площадь Келлара Великого, где, как ей помнилось, чаще всего околачивались выходцы из Велетхлау, готовые наняться к любому, кто готов платить. Придя туда уже ближе к закату, она с горем пополам выведала у одного из наемников-северян, что Сигвальд был здесь совсем недавно.

Степнячка нашла воина на одной из прилегающих улиц – он сидел на низеньком заборчике чуть не в обнимку с большим бродячим псом.

– Сигвальд!..

Он поднял на нее глаза, снова превратившиеся в холодные ранящие осколки вечных льдов, как тогда, после истории с пещерой. Пес недовольно заворчал и слегка оскалил большие клыки. Сигвальд хранил молчание, в упор глядя на Асель.

– Можешь со мной не разговаривать – мне этого и не надо. Я хочу, чтобы ты послушал. Тебя нашли, Сигвальд, понимаешь? Они знают, когда ты бываешь в "Добром Арбалете"! Не ходи туда больше. До твоего дома они еще не добрались, но, будь уверен, доберутся. Уходи отсюда. Не приближайся к "Доброму Арбалету" – это смерть.

Сигвальд продолжал молчать.

– Ты меня вообще слышишь? Тебя убьют, Сигвальд, если ты не засунешь свои обиды куда подальше и не послушаешь меня!

Помолчав еще минуту, северянин с глубоким вздохом облегчения произнес:

– Наконец-то все решилось. Чуть было не разминулись. – Он горько улыбнулся. – Спасибо тебе… Асель.

Степнячка ошарашенно смотрела на него.

– Тебе что, последние мозги из головы выбили? Это не шутки! Сигвальд, тебя убьют!

Воин снова промолчал и, напоследок потрепав пса за ухо, пошел прочь, не останавливаясь и не оглядываясь.

– Ты идиот! – донеслось до него. – Идиот и упрямый осел!

Сигвальд скоро добрался до таверны «Добрый Арбалет» и привычным шагом двинулся к хозяину заведения, по пути поздоровавшись с Дерегом, который осведомился о здоровье воина, и со своей бывшей подружкой, которая сделала вид, будто не замечает его.

– А-а, Фарет Норк, – лениво протянул трактирщик. – Неужто решил вернуться? Не то, чтобы без тебя тут стало совсем скучно, но ты был… зрелищен.

– Я больше этим не занимаюсь.

– Что тогда?

– Сегодня свободен личный зал?

– Он свободен почти всегда – только место занимает. Я уже давно хотел снести перегородку и расширить общий зал. Но раз хоть кому-то он понадобился – пересмотрю свое решение еще раз. Заходи, пользуйся. Заказывать что-то будешь?

– Нет.

– Ну и ладно. Только деньги за съем вперед – а то улизнешь через черный вход, не заплатив…

– Там есть черный вход?

– На то зал и личный – ведь не всем обязательно знать, с кем ты встречаешься, а?

– Не всем, – Сигвальд высыпал на стойку несколько монет. – Если меня спросят – скажешь где я.

– Добро. А кто спросить-то должен?

– Не знаю. Кто угодно. Только сам не заходи и не посылай слуг. Мне ничего не нужно.

Воин сидел у окна, задумчиво глядя на маленький задний двор, который медленно поглощала сгущавшаяся на улице тьма. Сигвальд ждал.

"Пусть я идиот. Пусть. Я стал им еще в шестнадцать лет, когда первый раз попытался убежать от своей судьбы. И к чему это привело? Все равно последние десять лет я на войне. А потом я сглупил снова, сбежав от наказания. Но теперь и оно меня настигло. Я больше не хочу никуда бежать. Я устал прятаться по темным норам, как крыса, но и окончить свою бездарную жизнь в петле я тоже не хочу. Они пришли за мной – вот и отлично, пускай возьмут. Если смогут, – воин провел пальцем по лезвию своего клинка. – В моей жизни не осталось ничего, за что имело бы смысл сражаться, но сдаваться без боя я не привык, меня не учили умирать добровольно".

Проходили секунды, минуты, часы, а Сигвальд все сидел у окна, ожидая своего часа. Он был спокоен и светел, страх смерти ушел уже давно – воин прикидывал, сколько человек придет, чтобы схватить его, и скольких из них он прихватит с собой, прежде чем отправится за грань этого мира. Сдаваться живым он не хотел, оттого молился всем духам и богам, которых знал, чтобы они позволили ему погибнуть в бою с честью.

Его слух, обострившийся до предела, уловил чьи-то шаги за дверью. "Время пришло. Встречай своего верного слугу, Камтанд", – мысленно произнес Сигвальд.

Едва он успел встать и взять клинок наизготовку, как дверь со скрипом отворилась и в маленьком зале повисла гробовая тишина.

– Здравствуй, Сигвальд.

–

ГЛАВА 14

ХРУПКАЯ ЖИЗНЬ

Оди Сизер неспешно вошел в темную спальню Амалы, чтобы принести ей какую-то безделушку, которая срочно понадобилась девушке. Он не хотел звать старую Йарху, ибо присутствие кормилицы могло помешать романтическому настроению Амалы, которое инженер создавал целый день. Оди пребывал в прекрасном расположении духа, и вместе с тем очень волновался – он задумал в этот вечер серьезно поговорить со своей любовью об их совместном будущем. Бормоча себе под нос «Я смогу, я смогу… Я ж мужик… Я смогу», он подошел к прикроватной тумбочке и с ужасом почувствовал, как что-то прикоснулось к его ноге.

Горячая волна прокатилась по телу инженера, он хотел крикнуть, но крик снова комом застрял в горле и единственное, что смог сделать Оди – это выронить из рук свечу и уставиться на руку, схватившую его за лодыжку. В висках билась кровь, а в мозгу пролетали мысли, но ни одну из них поймать не удалось.

В следующий миг он увидел, как из-под кровати показалась вторая рука, которая убрала свечу с ковра, пока тот не загорелся.

– Оди, только не ори, – вслед за рукой из-под кровати вылезла Асель.

В первую секунду у инженера отлегло от сердца, но уже в следующую еще одна горячая волна прошла по телу – он осознал, что находится в спальне своей девушки наедине с другой женщиной. Ситуация была двусмысленной и грозящей крайне неприятным последствиями в случае обнаружения.

– Асель! Ты что творишь? Как ты сюда попала?

– Через окно. Ты мне нужен.

– Даже если так… там внизу есть дверь, через нее тоже можно было войти.

– Если б было можно – я бы так и сделала. Хватит болтать, мне очень нужна твоя помощь!

– Да что происходит? Сначала ты сказала, чтоб я не совал нос в чужие дела и убирался из твоей жизни, теперь это…

– Оди, не начинай. Со всеми твоими обидами мы разберемся позже.

– Я не в обиде. Просто ты выбрала очень неудачное время – внизу меня ждет Амала, я хочу сделать ей предложение и…

– Сигвальда могут убить, – перебила Асель. – Одна я не смогу этому помешать. Помоги, Оди. Не мне – ему.

Инженер стоял в полной растерянности и не знал, что ему следует сказать или сделать. Тем временем Асель продолжала быстрым шепотом:

– Они нашли его, в девять они будут в "Добром арбалете", я сама слышала. И он там будет. Мы должны вытащить его, пока кто-то не снес его дурную башку с плеч.

– Сейчас уже без четверти, – тихо произнес Оди, взглянув на часы.

– Так что ты стоишь, как пень? – крикнула Асель, не выдержав. – Либо бери свою громыхающую хреновину и беги за мной, либо скажи, что тебе наплевать на Сигвальда и что ты остаешься. Ну же! Решай!

Но решать Оди не пришлось – на пороге появилась Амала, привлеченная звуком голосов. Любопытство на ее лице сменилось недоумением. Она переводила удивленный взгляд с Оди на Асель и обратно на Оди, который с глубоким стоном достал из тумбочки пистолет и принялся поспешно его заряжать.

– Оди, что здесь происходит? Кто это? Что она делает в моей спальне? – с каждым вопросом тон Амалы все повышался, в голосе различались гневные нотки.

– Амала, любовь моя, я должен идти. Мой друг в беде, я должен ему помочь!

– О чем ты говоришь? Кто это, Оди? Объяснись немедленно!

– Нет времени! Я вернусь и все тебе объясню! Я сделаю все, что ты хочешь, только пообещай выслушать меня потом! – инженер говорил быстро и сбивчиво, взяв девушку за руки.

– Я хочу, чтобы ты остался! – требовательно сказала Амала.

– Нет. Этого я сделать не могу. Прости. Прости меня, – шепнул он на ухо девушке, крепко прижав ее к груди.

Отпустив ее, он быстро сбежал по лестнице, Асель выскользнула вслед за ним, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой дома.

Когда они оказались на темных улицах, инженера охватила паника – он даже не мог представить, что сейчас о нем думает Амала, и как он сможет потом объяснить ей это происшествие.

– Мне не плевать на Сигвальда, – сказал он Асель, остановившись, чтобы отдышаться.

– Я вижу. Спасибо тебе.

Сигвальд, как громом пораженный, смотрел в усталые глаза Кеселара, стоящего на пороге, за плечом которого мялся его паж Лайхал. Рука северянина с занесенным клинком медленно опустилась, но пальцы все еще продолжали сжимать рукоять, воин дышал тяжело и часто. Он хотел что-то сказать, но все слова вылетели из его головы.

– Сигвальд из Ралааха, – строго начал Кеселар. – В ночь Пылающего Очага ты нанес тяжкое оскорбление брату моему демгарду Бериару ре Канетмак.

– Да, мой господин, – произнес Сигвальд, склонив голову.

Костяшки пальцев, сжимающие клинок, побелели от напряжения, пальцы свободной руки слегка подрагивали. Алтургер Кеселар – последний человек, которого он ожидал увидеть здесь.

– Сбежав сразу же после этого, ты поступил недостойно звания оруженосца алтургера. Ты признаешь это?

– Да, мой господин. И я готов понести любое наказание, вплоть до смерти.

Сигвальд бросил свой тесак на дощатый пол, и голос его был тверд и полон решимости, хоть воин до сих пор не решался поднять глаза на старого рыцаря, и чувствовал на себе его укоризненный взгляд.

– За это тебе следовало бы, по крайней мере, всыпать плетей, но… я не буду этого делать. Свое ты получил авансом.

– Но… как?.. Откуда вы узнали?

Сигвальд был крайне удивлен таким поворотом дела – этого он ожидал еще меньше, чем появления Кеселара в Рагет Кувере.

– Мне сказали солдаты демгарда. Жаль, что слишком поздно, – добавил он тихо. – Но скажи мне, Сигвальд, одно – почему я узнал об этом от них, а не от тебя?

– Я не хотел впутывать вас в это дело. Это были наши с демгардом счеты.

– Сигвальд, – устало произнес Кеселар. – У тебя голова пустая, как горшок. Ну какие счеты могут быть у тебя с демгардом? Подняв руку на моего оруженосца, Бериар нанес оскорбление мне в большей степени, чем тебе, и разбираться с ним должен был я, а не ты. А то, что ты сказал на пиру…

– Простите меня за это, – сказал Сигвальд, в порыве перебив алтургера. – Я был пьян…

– Ты был прав.

Кеселар усмехнулся, увидев лицо оруженосца, выражающее крайнюю степень удивления. Сигвальд же не понимал странного поведения своего господина и сказать что-нибудь разумное был не в состоянии. Видя это, старый рыцарь с отеческой теплотой обнял своего непутевого оруженосца.

– Между нами, Сигвальд, Бериар – свинья, куча железяк да имя, как ты тонко подметил. И, хоть по сути ты прав, но больше таких финтов не выкидывай. А ты, Лайхал, нас не слушай, а что услышал – забудь, – обратился он к пажу. – Поздоровайся лучше…

– Сигвальд! – мальчик был очень рад видеть своего старшего товарища и тоже позволил себе обнять его, при этом умудрившись придавить почти все синяки на теле оруженосца. – Я знал, что ты жив. Просто знал.

Сигвальд взъерошил мальчику волосы – он тоже по нему соскучился. Он вспомнил, сколько раз тот получал от него подзатыльники за мелкие шалости и проступки. "Похоже, к Кеселару просто притягиваются такие малолетние паршивцы как он, да и как я когда-то был. Хотя что уж там, до сих пор таким остался".

– А что мы стоим-то на пороге? – спросил рыцарь. – В ногах правды нет, да к тому же я зверски голоден. Эй, трактирщик! Три обеда получше и вина сюда! – крикнул он в общий зал.

Когда все уселись за стол, Кеселар критически оглядел Сигвальда, его одежду и незнакомый клинок. Придя к неутешительным результатам осмотра, он аристократически взмахнул рукой, указывая на все это безобразие:

– Расскажи мне, Сигвальд, как ты дошел до такой жизни.

– По пути из замка я встретил людей, которые помогли мне выжить и добраться до города, – начал Сигвальд, не желая вдаваться в подробности.

– Они твои друзья?

– Да… То есть, нет. Не совсем… Я не знаю, я запутался.

– Интересно, – Кеселар снова потирал виски. – Раньше ты мог без труда делить людей на друзей и врагов.

– Раньше все было просто.

Кеселар понимающе кивнул головой. Как раз в это время принесли обед – к счастью Сигвальда, хозяин трактира решил сам обслужить рыцаря, оказавшего честь его таверне своим посещением.

– Ты прибыл в Рагет Кувер еще дней десять назад. Ты решил остаться здесь?

– Нет, я должен был вернуть два долга.

– И как ты в этом преуспел?

– Один долг я смогу отдать еще нескоро, – он вытряхнул на стол несколько медяков, которые на сегодняшний день и составляли все его состояние. – А второй я не смогу вернуть никогда.

– А что это за долг? – спросил любопытный Лайхал, на миг оторвавшись от еды.

– Ешь молча, Лайхал, и не имей привычки выведывать чужие тайны, – строго сказал Кеселар. – Если бы Сигвальд хотел сказать – он бы сказал.

– Простите, господин, – по привычке отвечал паж, продолжая поглощать обед.

Сигвальд благодарно взглянул на старого рыцаря – он не спросил о втором долге, тем самым избавив Сигвальда от необходимости врать или признаваться, что он почти стал грабителем и вором. Оруженосец был готов скорее умереть, чем солгать своему наставнику или сознаться в своем падении.

– Так что дальше, Сигвальд? Опять будешь заниматься боями?

Сигвальд покачал головой, прикрыв рукой сильно подбитый глаз.

– Тогда на войну?

– Мои земляки не взяли меня в свой отряд. Так что мне светит Артретардский Добровольный.

– Ну и местечко, – Кеселар хмыкнул. – Пару дней назад я встретил своего старого друга Толиара, и завтра на рассвете мы отправляемся к нашему хивгарду готовиться к войне. И в ней мне не помешал бы опытный оруженосец, которому я могу доверять как самому себе, – старый рыцарь смотрел на Сигвальда с хитрым прищуром.

– Вы… вы хотите, чтобы я вернулся на службу? – Кеселар кивнул. – О небо…

Восстановленный в должности оруженосец поспешил преклонить колено перед своим вновь обретенным господином. Причем сделал он это так усердно, что, врезавшись грудью в кромку стола, чуть было не перевернул его, заставив ничего не ожидавшего Лайхала подавиться едой.

– Встань, Сигвальд из Ралааха, мой оруженосец, – с усмешкой проговорил Кеселар.

– Но… Вы не гневаетесь на меня за мое недостойное поведение? – Сигвальд упорствовал в своем рвении и не поднимался с пола.

Увидь Асель гордого северянина, преклонившего колени, она бы сильно удивилась. Но ей было неведомо чувство привязанности верного оруженосца к своему рыцарю, которое сейчас Сигвальд испытывал особенно остро. Он не мог поверить, что злая судьба наконец сжалилась над ним и разом вернула все, что он потерял.

– Нет, – отвечал рыцарь. – Ты совершил серьезный проступок, но жизнь наказала тебя так, как никто другой не смог бы. Надеюсь, ты усвоил этот урок. Да встань ты, нечего штаны на коленях протирать.

– А как же демгард? – теперь Сигвальд от волнения расхаживал по комнате. – Оскорбление, которое я ему нанес… Он не сможет оставить его без возмездия.

– Об этом не волнуйся, – Кеселар с довольным видом вспоминал сломанный нос Бериара и ужас в его глазах. – Теперь это наши с ним счеты.

– Я не могу поверить…

– Отчего же? Я ведь сам когда-то был таким же молодым и рьяным, как ты, и отлично тебя понимаю. Но спустить тебе это с рук я не могу, – строго добавил Кеселар. – Пусть твоим наказанием станет эта война, которую ты пройдешь моим оруженосцем.

– Наказанием? Но я десять лет был вашим оруженосцем на всех войнах.

  – И настолько хорошим, что я и не заметил, как они пролетели. А потом понял, что ты просто теряешь время – ты мог бы стать отличным воином, командиром. И я взялся выбить для тебя звание тургера

32

, и сейчас уже почти все готово, не достает нескольких формальностей, исполнение которых зависит от меня.

Сигвальд, все еще меряющий шагами комнату, остановился. Он был не в силах поверить в происходящее, и все слова благодарности казались ему ничтожными в сравнении с великодушием его господина.

– Вы слишком добры ко мне, – только и смог произнести он.

– Я всегда добр настолько, насколько это требуется, – Кеселар подошел к своему оруженосцу. – И позволь дать тебе один совет: когда закончится война и ты получишь свое звание – женись.

– Я? Жениться? Это невозможно – у меня война чуть не каждый год, сражения, у меня будет отряд и…

– Я тоже так говорил, Сигвальд. Когда мне было двадцать шесть. А когда мне стукнуло сорок, я понял, что было бы неплохо и семью завести, но оказалось, что немолодой, небогатый бастард никому не нужен. Так что, пока ты хотя бы молод…

Он умолк, услышав за дверью в таверну грохот и крики. Не успел он понять, что там происходит, как дверь распахнулась и на пороге возникли двое: Асель в своем капюшоне и Оди, нижнюю часть лица которого закрывала зеленая повязка.

Сигвальд не понимал, что они делают здесь, но он видел, как Асель поднимает заблаговременно заряженный лук и натягивает тетиву. Наконечник стрелы указывал прямо в грудь Кеселару.

– Стой! – крикнул Сигвальд степнячке, но она уже расслабила пальцы, стянув их с тетивы, и ничто больше не могло задержать полета стрелы.

В мгновение ока северянин метнулся к рыцарю и, сильно толкнув его, на миг занял его место. Стрела, разрезая воздух со зловещим шипением, вонзилась в плечо Сигвальда – не сумев удержать равновесия, он упал к ногам ошарашенного Кеселара.

"Что?! Что происходит?! Сигвальд!" – Оди, от сильного волнения и так не вполне владеющий собой, увидел, как северянин упал со стоном, как недоумевающая Асель опустила лук, как кто-то, до этого сидевший за столом, вскочил и направился к раненому, держа что-то блестящее в руке. Оди казалось, что его сердце сейчас выскочит из груди, проломив ребра. Он чувствовал только опасность, которая грозит его другу – это длилось всего мгновение, но его хватило, чтобы он нажал на курок.

Вслед за звуком выстрела таверну огласил испуганный крик посетителей, которым было неведомо оригинальное изобретение инженера – часть из них, как по команде, спрятались за первое, что попалось на глаза, остальные убежали с криками о демонах.

Когда дым рассеялся, инженер разглядел сперва тяжело дышавшего Кеселара, который смотрел на него глазами, полными удивления и непонимания. Когда инженер перевел взгляд чуть ниже, он увидел человека, лежавшего на полу. Вокруг его головы растекалась лужица крови, шапочка пажа лежала рядом, а рука все еще продолжала сжимать блестящую металлическую ложку.

– Мама… – помертвевшим голосом произнес Оди. – Это же ребенок… Я убил…

– Стража!!! Стража! Позовите солдат! – заорал трактирщик, заглянувший в маленький зал. – Резня! Убийство!

Сигвальд видел, как Кеселар бросился к Лайхалу, как Асель смотрела на Оди, который был в шаге от нервного срыва и истерики. Он стоял, не шевелясь, а со спины на него уже был готов накинуться особо храбрый посетитель, надеющийся получить какую-нибудь награду за поимку преступника.

– Оди, беги! – крикнул Сигвальд, пытаясь подняться, но опереться на руку он не смог.

Асель, которая уже пришла в себя, среагировала быстрее – она втолкнула безвольно стоявшего инженера в комнату и, захлопнув дверь и заперев ее на небольшой засов, протащила Оди к другому выходу, еще раз приказав ему бежать. На это раз он понял команду и понесся по темным улицам с такой прытью, какой Асель от него не ожидала.

Когда Оди скрылся из виду, степнячка упала на колени рядом с Сигвальдом:

– Какого черта, Сигвальд? – крикнула она.

– Что с Лайхалом? – спрашивал северянин, игнорируя слова Асель и пытаясь обернуться и увидеть собственными глазами. – Что с ним? Он жив?

Асель перевела взгляд на рыцаря, который уже положил пажа обратно на пол и направлялся к Сигвальду. Степнячка мгновенно вскочила на ноги и кинжал сверкнул у нее в руке серебристой молнией. Но ударить Кеселара в грудь ей не удалось – опытный рыцарь перехватил ее руку.

– Не приближайся к нему, – прошипела Асель, плюя на все приличия и звания рыцаря. – Я не позволю его убить!

– Так это же ты только что расстреляла его! – удивительно спокойным тоном произнес он.

– Господин Кеселар, что с Лайхалом? – спрашивал Сигвальд, которому так и не удалось обернуться.

– Господин?.. – переспросила Асель. От удивления она даже перестала дергаться и пытаться вырваться, чтобы добить Кеселара. – Так вы что, знакомы?

– Он мой оруженосец! – отвечал рыцарь, заглушая стон Сигвальда после очередной неудачной попытки подняться. – Ему надо помочь. Не возражаешь?

Асель снова первой оказалась у раненого.

– Лайхал жив? – все не унимался северянин.

– Все с ним в порядке, – сказал Кеселар, опускаясь рядом. – Ему просто оторвало ухо. Вам обоим нужен лекарь. Тебе в особенности.

Он уже хотел было выглянуть в общий зал, чтобы послать кого-нибудь за медиком, но Сигвальд остановил его, схватив за руку.

– Нет. Нельзя, я должен уйти.

– Сигвальд, ты ранен и истекаешь кровью, – Кеселар указал на кольчугу, между колечками которой виднелась кровь, уже пропитавшая дублет.

– Я знаю. Но Оди… он не хотел, я знаю его. Его оружие… его будут искать. Если у них буду я или Асель – для Оди все кончено. Я должен уйти.

– Ты сошел с ума. Куда ты один?

– Он не будет один, я помогу ему, – вмешалась Асель, отламывая древко стрелы у самого дублета.

– Ты уже помогла, – скептически заметил Кеселар, но, тем не менее, подпер дверь стулом, когда в общем зале послышался подозрительный шум и движение.

– Эта стрела была для тебя, – резко бросила Асель, запросто "тыкая" алтургеру, сыну хивгарда, одному из лучших мечников Норрайя, который годился ей в отцы.

Сигвальд уже стоял на ногах, тяжело опираясь на плечи Асель. Кеселар только покачал головой – он знал, что упертого оруженосца уже не разубедить. Ему ничего не оставалось, как подать степнячке лук, который она в суматохе бросила у двери, и проводить их до черного хода. Они уже были за порогом, когда он остановил Асель и вытащил из ее колчана одну стрелу. Она не спросила разъяснений.

– Надеюсь, что ты поступаешь правильно, – сказал рыцарь, наблюдая, как Асель и Сигвальд скрываются в ночной темноте.

Уже через несколько минут дверь, выходившую в общий зал, выбили солдаты, толпой ворвавшиеся в небольшое помещение. Они держали оружие наготове и были настроены изрубить всех, кто попытается оказать сопротивление или сбежать. Но вместо грабителей и демонов, о которых кричали все посетители во главе с трактирщиком, стражники увидели только одинокого рыцаря, пытавшегося привести в чувство своего пажа.