Текст книги "Туман и морок (СИ)"

Автор книги: Мария Шебаршова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Далеко не все рождаются с золотой ложечкой во рту и с фамильной библиотекой под боком, – наконец холодно произнёс он, вновь отворачиваясь к книжному шкафу, чтобы хоть как-то скрыть гнев, наверняка явно читавшийся на его лице. – И порой для того, чтобы получить от этой жизни хотя бы такую мелочь, как книгу, остальным приходится либо работать не один месяц, либо поучиться ловкости.

Витарр на это ничего не ответил. Лишь как-то странно хмыкнул, будто принимая его слова к сведению, и продолжил бесцеремонно прогуливаться по хижине, чем, конечно, не мог не раздражать взвинченного Эвана. Задетая гордость, свойственная простолюдинам, требовала выплеснуть копящееся возмущение, но даже в таком пылу юноша осознавал, что развивать ссору было бы с его стороны настоящим ребячеством. Особенно если учитывать, как долго им ещё предстояло находиться вместе, пусть и не по своей воле. Библиотекарь и так сомневался, что после этого разговора ему захочется ещё хоть раз попытаться наладить контакт с попутчиками. Как жаль, что его свобода и даже жизнь были теперь в руках этих людей! Если Роксана пока не успела выказать недоверия к библиотекарю, то о том, чтобы заручиться поддержкой и пониманием будущего герцога, уже не могло идти речи. Впрочем, зарекаться Эвану не хотелось. Он прекрасно осознавал, что голос обиды в его голове упорно заглушал все доводы рассудка. Ясно было одно – о беспечности в походе, который мог затянуться неизвестно насколько, ему отныне предстояло забыть.

Покончив, наконец, с книгами, юноша наспех сунул выбранные справочники в дорожную сумку и тут же отошёл к письменному столу, принимаясь разгребать беспорядочно разбросанные листы бумаги. Иной раз Эван проклинал собственную неаккуратность, однако сейчас, когда кровь шумела в ушах, а в горле от волнения пересохло, даже пара лишних минут, проведённых за разбором собственных конспектов, могла бы помочь ему отдышаться и взять себя в руки. Давать Витарру, наверняка сейчас наблюдавшему за ним, ещё один повод для насмешек было бы глупо и досадно.

Исписанные заметками страницы, неряшливые копии глав, подсмотренных в библиотечных книгах, даже наброски каких-то рисунков, с которыми и ребёнок справился бы лучше… Пальцы юноши неторопливо скользили от одной стопке к другой, вороша бумажные листки и отодвигая в сторону ненужные свитки. Что-то ему могло пригодиться в путешествии, что-то было лучше захватить с собой и изучить уже на месте, а что-то Эван, как ни старался, уже и не мог разобрать спустя столько времени. Сложив в стопку все записи, посвященные рунам, Ридд затолкал конспекты между двумя сборниками по истории и ещё раз осмотрел рабочее место, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Взгляд его невольно остановился на выцветшей от времени карте, которую теперь, не заваленную многочисленными бумагами, можно было разглядеть. При виде её Эван как-то тоскливо усмехнулся, вспоминая, как горячо и убедительно заверял рассерженную смотрительницу архива, обнаружившую пропажу одной из рам в читальном зале, что обязательно вернет одолженный документ, когда закончит своё исследование. Однако прошло много время, а чужая карта, уже наверняка всеми забытая, по-прежнему лежала здесь, накапливая на себе пыль и ржавые отметины от кружек с горячим чаем. А ведь юноша просто пытался тогда установить точные границы эльфийского королевства, от которого ныне не осталось и следа…

Впрочем, брать карту с собой и, тем более, возвращать её назад в библиотеку было бы бессмысленно. Да и никакой особой ценности для населения Кентелберри она не представляла, разве что размера была приличного. А для походов или поездок в соседние города или хотя бы герцогства и вовсе была бесполезна. Лишь два размашисто нарисованных континента, разделенных широкой полосой океана. Больший из них, Валантайн, был разделён границами на три королевства. Адальор, в котором родился Эван, было самым большим и процветающим из всех. Оно и понятно. После объединения восточных и западных земель их обширные леса, поля, полноводные реки – все пошло в дело. На новых огромных территориях люди стали промышлять охотой, засеяли пашни, вырубили часть многочисленных рощ и дремучих чащоб. А на их месте, в свою очередь, выросли города, села, королевская резиденция, а затем и герцогства… Два другие королевства, Инверналь на севере и Васара на юге, были не в пример меньше своего соседа и, к тому же, сильнее него зависели от погоды и времени года. Библиотекарь ни разу не выезжал за пределы Адальора. Да что там, даже не покидал герцогства, в котором прожил всю жизнь. Так что о соседних странах знал то, что прочитал сам или услышал от других краем уха. Так он помнил, что в Инвернале было гораздо холоднее, чем где-либо еще. Зимы там стояли долгие, суровые и снежные, а его жители промышляли в основном рыболовством и уходом за оленями. Говорили даже, что океан там сплошь покрыт льдами, которые иной раз возвышаются над его кромкой гигантскими глыбами размером с дом, если не больше. В Васаре же по слухам все обстояло наоборот. Она не была похожа ни на ледяную пустыню, ни на заливные изумрудные луга Адальора. Скорее, на бескрайнюю рыжую степь, где гуляли жаркие ветра. Люди там, по слухам, жили гордые и своевольные, они разводили лошадей и объезжали диких мустангов. Породы этого королевства славились своим норовом, видимо, унаследованным от хозяев, так что многие иностранцы готовы были отдать крупную сумму за возможность владеть таким животным. О втором же материке, Мифесаре, Эван и вовсе не мог вспомнить чего. Никому еще не удавалось ступить на неизведанные земли, обозначенные на карте лишь схематично. Король Адальора неоднократно высылал корабли к загадочному материку, обнаруженному совершенно случайно, во время исследования Бушующего океана, однако ни одно судно с той поры так и не вернулось назад. Будто бы все они затерялись среди буйных темно-синих волн или же нашли печальное пристанище среди острозубых серых скал, которые, по рассказам матросов, окружали видневшийся вдали континент подобно молчаливым стражам. Со времен последней трагедии, случившейся лет десять назад, экспедиции в те края прекратились, так что о Мифесаре и его жителях, если таковые вообще существовали, никто во всём Валантайне не имел понятия, а жители Адальора, как думал теперь библиотекарь, и вовсе предпочли забыть о существовании таинственного материка, забравшего не один десяток жизней их земляков.

– Это все? – Витарр заметил, что Эван уже отошёл от стола и, закинув, котомку на спину, теперь застегивал плащ. Судя по облегчённому взгляду, которым тот прошёлся по туго набитой сумке, солдат наверняка порадовался, что бывший заключенный не стал долго возиться и сумел ограничить себя в поклаже. – Если да, поспешим. Было бы хорошо заночевать на постоялом дворе, а не посреди какого-нибудь дикого леса.

– После тебя, – юноша, всё ещё задетый, кивнул без тени улыбки, пропуская аристократа вперёд. Пройдёт ещё какое-то время, прежде чем он сумеет окончательно отпустить ситуацию, и ещё несколько дней, прежде чем начнёт относиться к случившемуся как к глупому недоразумению.

На крыльце Эван остановился, чтобы запереть дверь, торопливо провернул ключ в замке и опустил засов, весь покрытый бурыми пятнами ржавчины, после чего хотел было присоединиться к товарищам, но вдруг обнаружил, что за время его недолгого отсутствия кони будто совсем обезумели от страха. Они брыкались с громким фырканьем и упорно отстранялись от рук Роксаны, которая с трудом пыталась успокоить потревоженных лошадей. Шерсть их лоснилась от пота, густые гривы разметалась, а от широких ноздрей в холодный воздух то и дело поднимались сизые облачка пара. Даже Дымок, словно позабыв наказ нового приятеля, теперь переступал с ноги на ногу и нервно дёргал мордой, стараясь высвободиться от мешавшей ему уздечки. Остановившись в неловком замешательстве, юноша мельком глянул в сторону Витарра, ринувшегося на подмогу чародейке. Что-то было не так. Эван явственно чувствовал это, наблюдая за беспокойным Дымком, который всего каких-то двадцать минут назад в незнакомом месте вёл себя покорно и невозмутимо, а теперь ни с того ни с сего разволновался, точно подменённый. Преобразился и обступивший их еловый бор, резко умолкший, будто в скорбном ожидании чего-то неизбежного. Лишь громкая возня и конское ржание прорезали повисшую в воздухе лесную тишину. Всё вокруг, казалось, насторожённо замерло, и даже ветер, ещё недавно шумевший среди зелёных верхушек, куда-то улетучился. Что-то было не так, и лошади чувствовали это, предупреждая хозяев и стремясь как можно скорее покинуть это место. Но что?

Ещё раз бросив короткий взгляд в сторону попутчиков, потерявших к нему интерес, Эван глубоко вздохнул и крепко стиснул кулаки, пытаясь сконцентрироваться. Он старался не прибегать к своему дару при людях, однако сейчас ему, похоже, не оставалось ничего другого. Волнение стремительно нарастало, а развеять одолевшие сомнения можно было лишь одним способом. Знакомое светлое чувство уже пульсировало в груди, готовое вырваться наружу, и Эван, на секунду прикрыв глаза, мысленно потянулся к Дымку. Теплота заструилась по его запястьям и пальцам, лишь на мгновение замерев на их кончиках, а затем с новой силой двинулась навстречу серому коню. Секунда – и она, тонкая и слабая, как первый лучик света, уже смешалась с другим потоком, горячим и мощным, как горная река. От напряжения руки Эвана слегка задрожали, но не потеряли контроля. Он и сам толком не осознавал, как каждый раз проделывал подобное. Чувствовал лишь, как живая энергия в нём, появляющаяся неизвестно откуда, вдруг выискивала выход и устремлялась к находившимся вокруг животным, будто готовым принять её и ответить. В такие моменты собственные мысли всегда покидали его сознание, медленно растворяясь в вытеснявших их блёклых незнакомых образах. Мир вокруг переставал существовать, оставаясь за границами чужого нечеловеческого восприятия. Как и сейчас, когда обступивший их лес потерял очертания, а Эван, сосредоточенный на странном, но приятном чувстве, видел пятнистую шерсть Дымка, его тёплый шероховатый нос и огромные чёрные глаза, блестевшие, как тлеющие в очаге угли.

Но потом исчезло и это. Перед глазами замелькали новые картинки, незнакомые впечатления, целые ворохи острых и таких разных ощущений. Юноша прислушивался к ним, стараясь не потерять рассудка от резко переполнивших его чужих эмоций и воспоминаний. Свежий бодрящий запах леса. Бесконечные силуэты деревьев, пугающие, но неподвижные. Любопытная низкая постройка посреди поляны. Тяжёлый осточертевший трензель во рту. Прохладная ароматная роса на тёмно-зелёной траве. Влажные стебли, сочные и немного колючие. Белокурая девушка в светлом плаще, то и дело прохаживающая мимо. Её маленькая лёгкая ладонь, почему-то источавшая тонкий цветочный аромат, так напоминавший о лете. Снова деревья, окружённые высокими кустарниками. А за ними – что-то большое и тёмное, лишь на секунду мелькнувшее среди густых зарослей.

Животные инстинкты откликнулись быстрее, чем Эван успел что-либо сообразить. Волна внезапной паники, леденящей душу и пронизывающей тело до кончиков пальцев, захлестнула его, заполонила, точно взбунтовавшееся северное море. Неестественный холод сковал ноги морозными путами, сжал внутренности доспехами инея, зашевелил волосы на затылке зимним дыханием, от которого по спине пробежали мурашки, как от порыва стылой метели. На какое-то время юноша будто забыл, как дышать. Губы беззвучно шевелились, пытаясь не то втянуть воздух, не то выпустить полный ужаса крик, а образы, порождённые фантазией и воспоминаниями коня, никак не исчезали, продолжая мелькать перед глазами Эвана мутными пятнами. Вид поляны сменился пейзажами леса, мрачного и тёмного, с узловатыми корнями и голыми покорёженными деревьями, протягивающими ветви к неприветливо чёрному небу. Земля полнилась шорохами, криками переполошившихся лесных обитателей и тоскливым завыванием ветра. Пока к ним не прибавился ещё один звук. Звук тихого хруста сучьев и приближающихся сзади шагов. Хотелось обернуться, стремительно броситься в сторону и укрыться за ближайшим стволом, кривым и усохшим, словно щепка, когда мир снова потонул, на этот раз – в ослепительной боли и солёном запахе железа. Мрак стремительно сгущался над головой тяжёлыми тучами, но прежде, чем он успел окончательно сомкнуться, совсем рядом в темноте блеснули обагренные тёмно-рубиновой кровью клыки.

С судорожным вдохом Эван вынырнул из водоворота переживаний Дымка, кажущихся почти явными. С каждой минутой они всё больше одолевали скакуна, да юноша и сам перепугался не на шутку от сильных звериных эмоций. Сердце громко колотилось в груди, а дыхание сбилось, как от продолжительного бега. Взгляд его, лихорадочно шарившийся по заросшей лесной прогалине, теперь метнулся к зарослям у самой кромки деревьев. И хотя их ветви, даже не покачивающиеся от лёгкого дуновения ветерка, с виду казались безопасными и ничем не примечательными, чутью лошади Эван поверил больше, чем собственным глазам.

– Стойте! Там, сзади! – хриплым и срывающимся голосом крикнул он спутникам, делая резкий шаг навстречу, но тут же замирая. Нельзя было по неосторожности спровоцировать дикого зверя, кем бы он ни был.

– Что? В чём дело? – Роксана недоумённо нахмурила светлые брови, а Витарр, стоявший подле неё, с раздражением вскинул подбородок. Предупреждение юноши оба словно пропустили мимо ушей. Неужто решили, что он их разыгрывал?

– Сзади, – уже тише произнёс библиотекарь, в нетерпении сжимая края длинных рукавов. – Какое-то животное, прямо за деревьями. Возможно, это волк…

– Волк? – тонкие губы Фэйрхолла дрогнули и изогнулись в ехидной усмешке. – В самом деле?

– Откуда знаешь? – не поверила ему и колдунья, с каким-то странным выражением лица рассматривавшая Эвана. Наверняка пыталась уличить его во лжи или насмешке. Осознание этого покоробило библиотекаря, который не мог не понимать, что из-за отсиженного им срока мало кто доверится ему с первых слов, однако думать об этом и сожалеть сейчас попросту не было времени.

– Я видел его, – наконец туманно произнёс юноша. Рассказывать чистую правду этим двоим было бесполезно. Как и кому-либо ещё из людей. Никто бы не понял. И никто бы не счёл его историю хоть сколько-либо возможной. – Нужно уходить отсюда, и как можно скорее. Если это и в самом деле волк… Они не охотятся поодиночке.

– А ты, значит, уже испугался? – в ответ на это Витарр беспечно усмехнулся, а затем резким движением извлёк меч из ножен. Серая сталь негромко лязгнула, угрожающе блеснула в лучах пробивающегося сквозь плотную пелену облаков солнца. При виде оружия Эван невольно стушевался и отвёл взгляд. Почему-то мысль, что приставленные герцогом конвоиры могут быть серьёзно вооружены, не приходила ему в голову. До этого момента.

– Витарр, что ты задумал? Ты же… Ты же не собираешься нападать первым? – осторожно спросила Роксана, скрестив руки на груди. Было видно, что происходящее, несмотря на неясность, мало её радовало.

– Нападать? На кого? Наш учёный испугался обыкновенного шороха в кустах. И, так уж и быть, ради его спокойствия я проверю, что там.

От самодовольного тона Фэйрхолла в Эване начала закипать злость, однако на выпад в свою сторону он не отреагировал, лишь молча стиснул зубы и вновь взглянул на высокие силуэты сосен, куда теперь должен был направиться Витарр. Однако, прежде чем тот успел сделать шаг, заросли кустарников пришли в движение, а после расступились, являя взорам молодых людей крупную вытянутую морду со странно горящими глазами. Зверь принюхался и медленно шагнул вперёд, мягко ступая по ещё влажной от ночной сырости траве. В бледном утреннем свете чёрная шерсть его едва заметно отливала серебром, словно только что вычеканная монета, а хищные жёлтые глаза излучали блеск, напоминавший танцующий огонёк пламени на тонком фитиле свечи. Теперь Эван, словно потерявший дар речи, видел, что это был не волк. Это был кто-то больше волка. И гораздо опаснее.

– Баргест… – будто бы угадал его мысли Витарр, и хотя голос его оставался всё таким же ровным, ясно было, что парень нервничал. Напрягся, крепче сжал рукоять меча, слегка пригнулся, будто готовясь броситься на появившегося на поляне зверя. Побледневшая Роксана медленно попятилась, но затем, остановившись, подняла руки на уровень груди, сжала и разжала пальцы, точно для заклинания. И только тогда до Эвана дошло, что его сопровождающие, несмотря на испуг, были в шаге от того, чтобы вступить с баргестом в бой.

– Нет! – вдруг вмешался юноша, вновь привлекая к себе внимание. Мысль о том, чтобы из-за них пострадало ни в чём неповинное животное, привела его в настоящий ужас. – Не убивайте его!

– Да ты никак шутишь? – сердито шикнул на него Витарр. Лицо его вытянулось от плохо скрываемого волнения, но, надо отдать герцогскому наследнику должное, служба в армии для него не пришла даром и привила какую-никакую храбрость.

– Это просто зверь, Витарр, – торопливо заверил его Эван, кивая на неподвижно стоявшего баргеста и изучавшего окруживших его людей. Хищник он или нет, юноша не понаслышке знал, что и такие, как он, умеют мыслить и переживать. Жаль, что далеко не все готовы замечать это. И дело тут было не только в странном даре, к которому библиотекарь успел привыкнуть за годы жизни. – Дикий зверь, незлой к человеку по свой природе. Я уверен, что он сейчас уйдёт. Просто подождите немного. Видите? Он же совсем один…

– Эван… – с ощутимым нажимом произнесла Роксана, настойчиво взглянув на него, однако юноша, уже отбросивший в сторону страх и загоревшийся неожиданной идеей, к её намёкам остался глух.

– Прошу, давайте подождём немного. Не двигайтесь, и, я уверен, баргест не учует в нас угрозу.

– Угрозу, как же! – Фэйрхолл негромко фыркнул, однако внял просьбе попутчика и не сдвинулся с места, покорно давая баргесту шанс развернуться и скрыться в лесной чаще. Юноша, впрочем, не обратил на уступку солдата никакого внимания. Взгляд его вместе с сознанием уже затерялся в золоте холодных внимательных глаз, насторожённо изучающих человеческие лица. Привычная теплота вновь подхватила Эвана и понесла его навстречу чужим мыслям, путанным, хаотичным и совершенно не сопротивляющимся. Звериные и лесные образы вновь обступили библиотекаря, однако времени для того, чтобы получше присмотреться к ним, у него не было.

«Уходи, – попытался обратиться он к баргесту, удивляясь, каким далёким и глубоким теперь казался ему собственный голос. – Здесь нет ничего интересного».

Однако дикий зверь даже не шелохнулся, продолжая стоять возле деревьев и принюхиваться к холодному воздуху. Взгляд его, жёлтый и голодный, остановился на Эване, неподвижно замершем впереди. Неужели хищник услышал его и теперь присматривался?

«Уходи, – уже настойчивее повторил юноша, мысленно напрягая все силы и пытаясь говорить громче. – Прошу тебя. Вернись к своей семье. Вернись к своей стае».

Баргест едва заметно склонил голову, навострил висячие чёрные уши, точно прислушиваясь. Теперь он вовсе напоминал библиотекарю обычную дворовую собаку, разве что более крупную. Эта мысль воодушевила Эвана, который, сжав дрожащие пальцы в кулаки, вновь погрузился в водоворот мыслей и воспоминаний зверя. Ну же, осталось совсем немного… Ещё чуть-чуть, и он сумеет достучаться до баргеста, явно не привыкшего к какому-либо контакту с людьми. Только бы не разгневать его, только бы не вынудить напасть…

«Уходи отсюда. И больше не приближайся к городу», – каждая новая фраза отчего-то давалась юноше с большим трудом. Он уже чувствовал, как слабели его колени и как тяжелели плечи, будто не выдерживая груза чужих эмоций. И хотя мыслями Эван всё ещё продолжал блуждать среди обрывков сознания животного, боль и усталость в теле манили его обратно, так и норовя выцепить из чужой головы. Баргест не внимал ему, а время стремительно утекало, точно родниковая вода сквозь пальцы. Только бы не сейчас…

– Эван, что ты делаешь? – вдруг донёсся до него слабым эхом голос Роксаны. Неужели ноги предательски не выдержали? Библиотекарь попытался на секунду вернуться в собственное тело, однако то отозвалось тупой ноющей болью. Эван не без сожаления осознал – ещё одного шанса у него могло бы не быть. А потому, оставив напрасные слова, юноша попытался прикоснуться к воспоминаниям баргеста, надеясь, что какое-то из них убедит его вернуться к собратьям. Он представил бесконечные зелёные коридоры соснового бора, по которым часто гулял, возвращаясь из Кентлберри. Представил поросшие мхом кочки и разинутые пасти глубоких оврагов. Размашистые листья папоротника и пёстрые шляпки грибов, появляющихся после дождя. Представил серебристый серп луны, который изредка показывался из-за древесных верхушек, точно подмигивая припозднившемуся путнику.

Пейзажи перед глазами начали размываться. Эван тряхнул головой, пытаясь вновь сосредоточиться на чужих воспоминаниях, однако дар его отчего-то сопротивлялся, выталкивал обратно на поляну, в немощное и слабое тело, уже согнувшееся, как от непосильной тяжести.

– Эван! Эван! – голос Роксаны становился всё громче и тревожнее, однако, прежде чем юноша успел вынырнуть из мыслей и хотя бы вскинуть голову, его тело вдруг сковало внезапной судорогой. Эван вскрикнул от боли и без сил рухнул на землю, перед погружением в темноту едва успев увидеть, как в густых колючих зарослях скрывался кончик мохнатого чёрного хвоста.