Текст книги "Там тебя никто не ждёт (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

   Юноша поморщился.

   – Уж извини, другое платье тебе здесь достать негде. Есть только моя сменная одежда, но она мужская, и ты же не будешь...

   – Буду! – фыркнула я. – Где?

   Обомлев не то от моей наглости, не то от культурного шока, Эд протянул свёрток.

   Да! Нормальная рубашка и нормальные штаны! Всё, о чём я мечтала в этом чокнутом мире.

   Ну, штаны не совсем нормальные, больше эти... шоссы напоминают, очень облегающие, но... ну и что!

   – Катрин, это..., – пролепетал Эд, ошалело разглядывая меня. – Это....

   – Что?! – буркнула я, скручивая из волос мокрую косичку-колосок.

   Только скажи, что тебе не нравится. Только скажи!

   – Идём, – вместо ответа произнёс Эд. И, чуть тише добавил. – Но в город я тебя в этом не пущу. Сожгут.

   Наверное, я неправильно расслышала. Не могут же здесь сжигать из-за одежды?

   ***

   Кажется, мы с Эдом пришли к компромиссу.

   Во всяком случае, я так думаю.

   Мы успешно делали вид, что гуляем (если это можно назвать прогулкой) по лесу в одиночку и рядом никого нет.

   Да, весь остаток ночи мы шли. Куда-то. Вот интересно, зачем, когда можно с комфортом (ну, почти) погулять днём и получить массу удовольствия.

   Эд молчал, на меня не смотрел совсем – я старалась делать то же самое. Хотя смотреть приходилось, конечно. Он же впереди шёл.

   Интересно, мы ещё не заблудились?

   На следующем привале под утро – где-то в овраге, у ручейка – я об этом спросила. И получила категоричное "нет".

   А вообще – ещё несколько таких походов и я стану заправским сталкером. Или как там это называется? Уже умею искать хворост. Костёр, правда, разжигает Эд. Веточку крутит. Очевидно, спичек здесь нет...

   Тёмные века.

   Что тут, интересно, есть, кроме капустных одежд?

   Ещё мне снова соорудили лежанку. "Не хочу, чтобы ты опять свалилась по дороге", – заявил Эд. Хм, учитывая, что сам он спал на земле, закутавшись в один лишь плащ... Возмущаться было как-то неудобно.

   Но я сходила за водой. Заодно и умылась. И насмотрелась на лягушек.

   Очень надеюсь, что о дизентерии здесь не знают так же, как и о спичках.

   Поднималось солнышко... Мы молча перекусили... чем-то. (Макдоналдс! Хочу в Макдоналдс! Пустите меня!!!). Я на их солёном мясе скоро в дверь проходить не смогу (учитывая здешние косяки – очень скоро). А ещё они его хранят, конечно, без холодильника и потому вкус у него весьма... специфический.

   Также молча, не став, как в прошлый раз, тушить костерок, Эд устроился спать.

   А мне было холодно, местами голодно (Хочу гамбургер! Ничего, что по калорийности он, наверное, как здешнее мясо. У нас косяки шире!), а в лежанке обнаружился паук. Прогресс! Я не стала вопить – я его прогнала... веточкой. Хотя, подозреваю, шум получился ещё больше.

   – Катрин, если ты ночью упадёшь от усталости, я тебя на себе тащить не стану, – буркнул Эд.

   Ночью? Что, ещё одна ночь?!

   – Да когда ж мы придём?! – вырвалось у меня. – Сколько от нас до этого... Марселя?

   Когда уже будет, наконец, цивилизация?!

   – Марцеиса, – дотошно поправил юноша, поворачиваясь на другой бок. – Ещё как раз ночь. Спи.

   Не-а!

   – А почему мы ночью идём, а днём спим? – тщательно проверив лежанку на наличие пауков, спросила я.

   – Потому что мы здесь не одни, – отрезал Эд.

   Ну да, ну да. Ещё пауки и бабочки. И вон там белка на дереве.

   – Ага, – фыркнула я. – А разве этих... Посланцев не ночью бояться надо?

   – Посланцы. Не ездят. По лесным тропинкам, – прошипел Эд, кутаясь в плащ.

   Во-о-от! Как белые люди! А не как некоторые...

   – Так, может, и нам стоит по дороге пойти, только днём? – рискнула предложить я.

   Эдвард сел, прислонившись к дереву, потёр глаза – долго и основательно.

   – Посланцам без разницы – день или ночь. Они трупы, поднятые колдовством. Почему ты решила, что днём они снова ложатся?

   Потому что в моих детских сказках зомби днём отсутствуют! И гуляют только ночью. И даже в страшилках так. Все же знают, что время страха – тёмное.

   А тут всё не как у людей.

   – Катрин, откуда ты? Как ты здесь оказалась? – спросил вдруг Эд, искоса глядя на меня.

   Хороший вопрос. Понять бы ещё, где это – здесь?

   – Я... э-э-э... я... не помню, – вот! Выкрутилась?

   Судя по лицу юноши – нет.

   – Помнишь, – отмахнулся Эд. И принялся вслух размышлять. – Язык еле-еле знаешь, хотя будь ты откуда-то из соседних земель, понимала бы и говорила прекрасно, – у них тут ещё страны есть? – За столом себя вести не умеешь, одеться нормально не можешь, даже волосы уложить – тоже не можешь, к тому же они у тебя слишком короткие. При этом держишь себя то как аристократка, то как плебейка, – красноречивый взгляд на мой наряд. – Ну и откуда же ты?

   – Иногда мне кажется – что из другого мира, – вырвалось у меня.

   Эдвард громко хмыкнул, издевательски улыбаясь.

   – Ты выдумщица, Катрин. Я не знаю, что там у тебя за земля такая, но очень хотел бы понять, как ты смогла пересечь нашу границу и при этом выжить?

   А у них что тут – Железный занавес?

   Эд выжидающе смотрел на меня. А я что? Я пожала плечами и глупо улыбнулась.

   – Эдвард, я не знаю. Правда. Я вообще не помню, чтобы что-то там пересекала. Я просто оказалась у вас на улице... и всё.

   Эд прищурился, но взглядом я прожигалась плохо.

   Юноша отвернулся и разочарованно вздохнул.

   – Жаль.

   – А почему ты меня спас? – быстро спросила я. Ну, раз уж у нас тут утро откровений.

   Эдвард поднял голову, снова посмотрел на меня. И тихо выдохнул:

   – Потому что я знаю, каково это – бояться и быть беспомощным. И потому что мне в своё время тоже помогли. А тебе помочь было некому. Потому мне тебя жаль.

   Надо же. Альтруист?

   Я закусила губу, но вопрос всё равно вырвался:

   – А от чего тебе помогли? И зачем ты нужен Посланцам?

   Эдвард долго молчал. Очень – я даже решила, что он всё-таки уснул.

   Но он, в конце концов, ответил:

   – Помнишь костёр на площади? Ты ещё тогда решила почему-то, что это ведьму жгут.

   Я кивнула. О да, такое забудешь!

   – На самом деле она просто была меченой, – продолжил Эд. – Меченые – те, на ком стоит знак короля. Те, кого потом сожгут. Жертвы.

   – Жертвы? – ахнула я. – Жертвы кому? Зачем?

   – Тёмным силам. Аду, – совершенно спокойно откликнулся юноша. – Заклинания вроде оживления умерших имеют цену.

   Класс. И этот их король, который колдун, платит за такое... чужими жизнями?

   Я не пойму этот мир. Никогда.

   – То есть и тебя... Тоже... когда поймают...

   Эдвард молча кивнул.

   – И давно.., – начала я, но Эд перебил:

   – Десять лет.

   Я присвистнула. Ух ты. Десять лет в роли затравленного зайца... положа руку на сердце, я бы так точно не смогла.

   – Поэтому я и говорил, что без меня тебе безопаснее, – пробормотал Эд.

   Я посмотрела на него. И вдруг очень резко – словно ветер по спине ледяными пальцами прошёлся – ощутила, насколько же мы разные.

   Я просто представить не могу, как можно прятаться и сбегать десять лет, как можно продавать себя, как можно спокойно говорить, что рано или поздно тебя поймают...

   Как можно спасти незнакомца только потому, что пожалел.

   – Я так не думаю. Без тебя я точно пропаду. А с тобой – ещё вопрос, – улыбнулась я.

   Странно, но Эд тоже улыбнулся в ответ. Грустно, коротко, но всё же.

   А у меня в голове на секунду блеснула догадка, почему он согласился взять меня с собой, хотя наверняка понимал, что я ему нужна, как собаке пятая нога.

   Со мной – пусть и обузой – он не чувствовал себя одиноким.

   Как же всё это грустно.

   ***

   – А всё-таки – почему мы путешествуем ночью? – не выдержала я. – Эд!

   – Эд? – тут же вскинулся юноша, впрочем, и не думая останавливаться. А у меня, между прочим, с вечера нога болит! И, кажется, я мозоли натёрла...

   – А что? Ты называл меня Котёнком, – погоди, я тебе ещё и не такое прозвище придумаю! Дай только отдохну... И поем... желательно, что-нибудь сладкое...

   – А тебе не понравилось? – искренне изумился Эдвард, оглядываясь. – Всем, кого я так раньше называл, очень даже нравилось.

   Нет, вы посмотрите... Нет, это... Хам!

   – Хочешь, я покажу, как мне понравилось? – зловеще прошипела я. В антураже ночного леса очень ничего получилось.

   Эдвард долго смеялся.

   – Ладно, ладно, прости, Котёнок!

   – Прекрати! Лучше бы "Катя" выучил!

   – Ка-тьа-а? – старательно делая ударение на последний слог, повторил Эд.

   Да чтоб тебя!

   – Эд-вар-р-рд! – с сильным русским акцентом передразнила я. – Ну хватит! И ответь, наконец, почему мы путешествуем по ночам?

   – А ты, правда, хочешь столкнуться с разбойниками? – усмехнулся Эд. – Что? Только не говори, что не слышала. Вы там, у себя, что, совсем не путешествуете?

   – Путешествуем, – буркнула я, некстати вспоминая, как вроде бы совсем недавно планировала летний отдых с подругами во Франции. – С комфортом и днём.

   Разбойники, ага. Вон, как глаза бегают – врёт. И зубы заговаривает.

   У-у-у, я домой хочу!

   – И разбойников у вас нет? – саркастично осведомился юноша.

   – Конечно, нет!

   – Катрин, – медленно, и наверняка улыбаясь, произнёс Эд. – А ты вообще из дома когда-нибудь выходила?

   – Конечно, да!

   Эдвард кивнул.

   – Но, кажется, недалеко.

   – Эдвард!

   – Катрин, – спокойно перебил юноша. – Нормальные люди действительно путешествуют днём, потому что именно в это время люди бодрствуют. Как и наёмники. И, – усмешка, – рыцари с большой дороги.

   Э-э-э... В голове почему-то всплыла фраза: "Спрос рождает предложение".

   – А что ж ваш король, который трупы поднимает, не может с этими рыцарями справиться? – хмыкнула я.

   – Он пытается, – уклончиво произнёс Эд. – Ещё два года назад по всей страны рейды устраивал. Но в прошлом году был неурожай, так что... думаю, у него сейчас другие проблемы.

   Какие проблемы могут быть у человека, который договаривается с этими... силами Ада? Пожелал – и нет голода. Правильно?

   А вообще, что-то здесь не так...

   – Ты же говорил, к утру будем в городе! – проныла я, какое-то время спустя увидев, как сквозь листву пробивается солнечный лучик.

   – Будь я один – добрался бы, – откликнулся Эд.

   Ой-ой. Какие мы.

   – Вон там остановимся, – юноша махнул в сторону лощины.

   Я вздохнула. Как же всё достало... Надеюсь, это наша последняя такая ночёвка.

   Больше мы не разговаривали. Спустя где-то час, наскоро позавтракав, – а я видела, у нас запасы еды кончились! – я буквально рухнула на ворох веток, накрытый плащом Эда.

   Надо будет ему спасибо сказать. Потом, если не забуду.

   Засыпая, я видела, как Эдвард вырезает из ветки что-то вроде лука.

   Может, я даже завтра увижу, как он из него стреляет?

   Наверное, это не как в кино?

   Вот бы, правда, увидеть...

   ***

   В дерево рядом со мной, красиво просвистев, вонзилась стрела.

   Мама!

   Я скатилась на землю, тут же чуть не полностью зарывшись в листья. Но – успела осмотреться.

   Эд, сжимая что-то напоминающее короткий меч (или очень длинный нож?) стоял совсем рядом, внимательно рассматривая... это что, этих здесь рыцарями с большой дороги называют?! Да я в подворотне, поди, лучше выглядела. Форменные звери, от медведя не отличишь! Наверное...

   Но у этих медведей оружие было посерьёзней, чем у Эда. И ещё – их было больше.

   И они полукругом обступили наш... э-э-э... лагерь, пока не приближаясь.

   И тишина... Вечер, солнышко алые лучики пускает. Птички молчат...

   Хрустнула ветка, когда эти... робин гуды шагнули ближе. И заговорили.

   Мда... Общаясь со мной Эд специально делал темп речи медленнее и к тому же постоянно менял слова на те, что попроще. В общем, я этих разбойников ничерта не поняла: ни то, что они говорили, ни то, что Эд им сквозь зубы отвечал.

   Но судя по тону реплик – и слава богу. Местами это, наверное, было даже похабным, потому как пялились некоторые из этих громил на меня и весьма сально. А ещё при этом хохотали!

   Мерзкое чувство, когда на тебя показывают пальцем и при этом ржут, как лошадь.

   Это было последним, что я видела.

   Хотя нет, вру – физиономию того придурка, который мне врезал по голове, я рассмотрела.

   Только что толку-то?

   ***

   Её-то я первой и увидала, когда очнулась. Ни с чем несравнимое удовольствие – больная голова и... какой гад прикрутил меня верёвкой к дереву?! Да ещё и между грудей. Больно..!

   Я с дуру подёргалась. Очень зря – кора у дерева шершавая. А ещё – на меня заинтересованно смотрел этот – стукнутый... стукающий... В общем, грязный, вонючий, немытый мерзавец с синяком на полфизиономии и заплывшим глазом. Ф-ф-фе!

   А потом он ещё и высказался – я снова ни слова не поняла, но тон мне не понравился.

   Чего он на меня так пялится? Тоже мне – Робин Гуд!

   О, да, да, правильно, давай, вали отсюда. Хоть осмотрюсь.

   Так. Картина маслом – разбойники на отдыхе. Куча немытых мужиков и ни одной женщины.

   Что-то меня это уже напрягает.

   Эд обнаружился привязанным к дереву не так и далеко от меня. Тоже синяк на скуле, но в целом живой, хоть и немного потрёпанный.

   И его взгляд мне тоже не понравился. Слишком настороженный.

   Мда...

   Вот так и сидим.

   Чего-то ждём.

   Вечер длился и длился, эти... которые с большой дороги... объедались чем-то, сильно напоминающим по запаху шашлыки весной. Урчал мой животик, трещал костёр, туда-сюда за пазухой бегал муравей (надеюсь, что не блохи с этих "медведей"), и очень хотелось сообщить всему миру о своём недовольстве и прочих чувствах, но – благодаря ли настороженному взгляду Эда? – я молчала.

   А потом всё как-то резко закончилось – самый немытый и бородатый из "рыцарей" вдруг поднялся, толкнул речь (чего он так согласные-то жуёт, я ни черта не понимаю!) и шагнул... ко мне.

   Вот тогда-то мне впервые стало действительно страшно. До этого происходящее воспринималась как ролевая игра – ну связали, ну мало ли как тут народ развлекается? А вот когда этот... своими пальчищами потянулся к моим губам – игра закончилась.

   Я смотрела на его руку и мгновение размышляла: заорать или укусить.

   Из прошлого опыта: крик ещё ни разу не помог. А значит...

   Цапнутый выругался – судя по тону. И с чувством вмазал мне по лицу.

   Тварь! Мне! По лицу?!

   Из глаз сами покатились слёзы – больно, блин! – я захныкала... но это не помешало цапнуть мерзавца ещё раз. На этот раз цепко и до крови.

   Вот от кого я точно подхвачу дизентерию.

   Мне снова съездили по физиономии. А потом ещё и добавили – под дых.

   И, пока, я хватала ртом воздух, этот... под хохот всей честной компании... стал развязывать пояс.

   Йа-а-а-а!!!

   Впрочем, вопль получился исключительно мысленный – у меня язык к нёбу прилип от страха, а сама я замершей птичкой следила за показушными движениями этого... этого...

   Относительную тишину и нереальность происходящего прервал голос Эдварда.

   "Этот" замер – прямо так, держась за пояс – и повернулся к юноше.

   Переспросил.

   Как же меня злило, что я не понимаю, о чём они говорят! И как же хотелось уцепиться за эту беседу, как за соломинку.

   Ну, пожалуйста! Пусть чудо, что угодно, только...

   "Этот" шагнул к Эду. Наклонился, буркнул ему что-то в лицо. Эдвард на удивление спокойно ответил. А "этот" потянулся к Эду, так мерзко улыбаясь, что...

   – Та-а-ак! Я, кажется, говорила: в моём лесу не буянить? – прошелестел негромкий старушечий голос.

   Слово даю – мы все как один повернулись на голос.

   А "рыцари" вытаращились так изумлённо и испуганно, что я даже на минутку поверила: спасатели явились.

   – Ма-а-атушка! – проблеял "этот" настолько отчётливо, что даже я поняла.

   – Говорила, – усмехнулась проковылявшая на середину поляны старушка-божий одуванчик -почему-то вся в чёрном и с остроконечной шляпой в седых кудрях.

   Это тут мода такая у бабулек, да?

   – Ну что, мальчики,– объявила старуха. – Как обычно – я считаю до трёх, а кто останется – чинит крышу. Раз. Два. Три.

   Пустая поляна сиротливо потрескивала забытым костерком.

   – Ну, – прокряхтела старуха, поворачиваясь к нам с Эдом. – И кто у нас тут... остался...

   Пронзительные синие глаза уставились на меня. И весело подмигнули.

    Глава 6

   – Хм, радость моя... ты девушка?

   Я покосилась на клюку, которой старуха тыкала мой подбородок, и буркнула:

   – А что, кто-то сомневается?

   Клюка ткнулась мне в грудь.

   – Думаю, нет, – хмыкнула старуха, как ни странно, поняв мой местный ломаный. И тут же добавила. – Уже... А вообще, немолода я, глаза подводят.., – она обернулась и уставилась на Эда. – Эдвард, сынок!

   Сынок?!

   – Добрый вечер, матушка Ганз, – со вздохом откликнулся тот.

   А старуха уже ковыляла к его дереву.

   – Как я рада тебя видеть! Что же ты не зашёл, не навестил старуху? Я же тут неподалёку... Ты же знаешь, как я люблю гостей... Непутёвый мальчишка, а похудел-то как! И с лица спал! Ай-ай-ай! И водишься невесть с кем!

   Я поперхнулась. Что значит, "невесть"?

   – Это Катрин, матушка, – потирая запястья, вставил Эд, хитро улыбаясь. – Вы её освободите, ладно? И мы дальше пойдём.

   Старухина клюка, абсолютно без участия самой старухи, метнулась ко мне. Я все глаза проглядела, пытаясь понять, на чём она держится... где там леска, за которую эта клоунша дёргает...

   Клюка, тем временем, потыкала в верёвки и те упали... сами! Я подалась вперёд, рухнула на клюку, перекатилась, зажала эту... волшебную палочку и принялась водить над ней свободной рукой.

   Лески не было!

   Клюка, точно живая, дёрнулась раз-другой, потом врезала мне по носу и, высвободившись, метнулась обратно к старухе.

   – Что-то она у тебя какая-то.., – выдала та, пристально меня разглядывая. И, уже обращаясь ко мне, позвала. – Деточка, тебя, чай, заколдовали?

   Всё это время клюка, явно выделываясь, плясала вокруг старухи. А я, разинув от удивления рот, таращилась на неё.

   – Матушка, мы, наверное, пойдём, – не выдержал Эд, сдерживая улыбку. – Спасибо вам огромное! Катрин? Катрин!

   Я с трудом оторвалась от клюки.

   – Никуда вы не пойдёте! – загремела старуха. – Эдвард Дебуа! Ты сейчас же отправишься ко мне в гости и первым делом как следует поужинаешь! Ну а после как следует поспишь! Это я тебе как целительница прописываю! И только посмей мне отказать! Ясно?! Ну а... эта умалишённая пусть идёт, куда хочет.

   – А я с ним хочу, – буркнула я. – И объясните, наконец, как эта ваша трость работает?

   Старуха недоверчиво хмыкнула и повернулась ко мне.

   – Что значит – как работает?

   – Ну, как вы её летать заставляете?

   Старуха покосилась на Эда.

   – Она точно головой не стукалась?

   – Нет, матушка, – только что не смеясь, отозвался юноша, подходя ко мне. – Она всегда такая... И спасибо вам за гостеприимство, мы его с удовольствием принимаем. Да, Катрин?

   ***

   – Совсем эти разбойники распоясались. Появился этот... Гийом, обозвал себя Страшным и принялся безобразничать. В моём лесу! Около моей избушки! – разглагольствовала старуха.

   Идущий рядом Эд молча кивал.

   Ну а я и трость тащились позади, изучая друг друга с взаимным интересом.

   Синяков на мне заметно прибавилось.

   – Я его, охальника, – продолжала старушка, – к порядку-то, конечно, призвала – когда он в мою избушку заявился и стал требовать... э-э-э... поквартироваться. Ну, я его... поквартировала кочергой. А остальные ребята мне садик выкопали. Как же я давно хотела яблочный садик! Чтобы цвёл по весне, и на сердце теплело... А ещё вот недавно королевские мертвяки проезжали – я так и подумала, что тебя, Эдвард, скоро встречу. Вот, даже пирожков твоих любимых напекла, с перепелами.

   – Вы очень добры, матушка Ганз, – откликнулся Эд.

   Старушка кивнула и повернулась ко мне.

   – Ну а ты? Даже не попросишь ничего?

   Э-э-э... в чём тут связь?

   – А должна? – выдавила я, поглядывая на активизировавшуюся клюку.

   – У ведьм всегда что-то просят, – усмехнулась старуха. – А друзьям Эдварда я не отказываю. Ну, говори, что хочешь?

   Ха!

   – Верните меня домой! – выпалила я.

   Эдвард обернулся. Старуха закрыла глаза и покачала головой.

   – Твой дом... здесь, – немного удивлённо произнесла она. – Не понимаю... ладно, придём, всё и расскажешь.

   Домик у старухи оказался форменной хижиной. Нечто, только издали выглядящее как каменное, а вблизи – скорее глиняное, с торчащим там-сям тростником и – мда – соломенной крышей. Хор-р-роший такой ворох соломы, даже издали несвежей.

   И стояла эта избушка не где-нибудь, а на берегу болота. Старуха сразу предупредила – туда ходить не стоит. И красноречиво показала, что будет с теми, кто пойдёт – кинула в трясину камешек. Оттуда мигом вынырнула плоская змеиная голова, клацнула челюстями, облизнулась и заинтересованно уставилась на меня.

   Я заверила: ходить не буду. Не больно-то и надо.

   С другой стороны избушки колосились яблони. Именно колосились: маленькие, хилые деревца с кронами странного, пшеничного вида.

   – Лучшие саженцы из самой Загории! – с гордостью сообщила старуха. – Весной будут цвести розовым и сладко пахнуть. Говорят, от их аромата на душе не только тепло, но и... как же там... в общем, сны приятсвенные снятся, вот!

   Я мысленно предположила, что старуху обманули и подсунули коноплю. Хотя на коноплю это тоже походило.

   – А если не зацветут, мне эту... слово дали, – продолжила старуха. – В общем, из этой самой Загории прилетят и всё поправят.

   Я живо представила, как угрюмые рабочие привинчивают к деревцам розовые глючные цветочки.

   – А на чём прилетят? – вырвалось у меня.

   – Как на чём? – в который раз опешила старуха. – Конечно, на мётлах.

   Конечно. Ага. И как же я не подумала.

   – Ну, заходи, деточка, чего стоишь? – хмыкнула между тем старуха. – Эдвард, милый, попроси! Моя старушка любит твой голос.

   Эд покосился на меня и скороговоркой выдал:

   – Избушка-избушка, повернись к болоту задом, ко мне передом.

   Я заподозрила, что цветы у старушки всё-таки зацвели, а "приятсвенный" сон уже видится – мне.

   Избушка повернулась. Спокойно и очень тихо. Я даже заглянула посмотреть, есть ли у неё там, ну, внизу, ноги.

   Внизу обнаружилась юбка. Из соломы. Гниющей. Но – юбка.

   – Ты знаешь, это очень невежливо, деточка, – спокойно заметила старуха.

   Избушка согласно скрипнула-фыркнула и гостеприимно распахнула дверь.

   Внутри оказалось совсем не интересно – громадная печь (как я и ожидала), только вот дымоход у неё, похоже, выводился вниз, под дом. Впрочем, вверх тоже чего-то тянулось и это "чего-то" (в виде трубы) поймало пролетающую мимо птичку, засосало и окорочком выбросило на стол, к стоящим там яствам.

   А ещё здесь совсем не оказалось кровати. Никакой – ни с балдахином, ни без. Только лавки, две штуки, да сундук, как у Эда там, в городе. Кстати, тоже на замке.

   И всё. Остальная мебель отсутствовала.

   ...А вообще вечерок ничего прошёл. Первым делом нас усадили ужинать – при этом на меня смотрели так пристально, что кусок в горло не лез. Но пару пирожков (нормальные, кстати, хотя кости можно было при готовке и выкинуть) съесть получилось. А старуха громко пробормотала:

   – Значит, живая...

   Эд толкнул меня под столом, и я промолчала.

   А вообще единственная тут на голову стукнутая – это старуха.

   И я даже знаю, чем.

   Её клюка радостно скакала вокруг меня весь вечер.

   Недолгий, однако. Стоило поесть, как нам предоставили что-то вроде баньки – в соседнем сарае. Но – господи! – какое блаженство! Нормально попариться, да после этого глинтвейнчика глотнуть! Эх!

   Баня-а-а! Наконец-то!

   Правда, старуха очень нетактично вслух изумилась, почему я отказываюсь париться вместе с Эдом.

   Ещё чего!

   Ну а потом подвыпившую и с трудом держащуюся на ногах меня устроили всё на той же лавке, которая, оказывается, и не такая твёрдая, а очень даже удобная.

   Во сне мне снилась всё та же старуха, которая смотрела моими глазами на мой же универ и громко удивлялась.

   Забавно, да?

   ***

   – Да говорю же вам, я, честное слово, из другого мира!

   Старушка хмыкнула и как ни в чём не бывало продолжила раскатывать по столу тестовую "сосиску".

   – Но вы же сами сказали, что видели! В моём сне – видели! – простонала я. – Да поверьте же мне!

   Белым облачком взлетела в воздух мука, и на столешницу лёг очередной ком теста.

   – Ну поймите! Слышите, я даже языка вашего толком не знаю! И не только языка, я и...

   – Лично я, деточка, считаю, – перебила старуха, сосредоточенно похлопывая по тесту белыми от муки руками, – что тебя кто-то очень могущественный попросту проклял. Не знаю, кто, и почему, но кому-то ты, деточка, сильно насолила. Кстати, подай мёд.

   Я машинально протянула нужную миску.

   – Но...

   – Знаю, знаю, – голосом препода, которого очередной студент упрашивает поставить хотя бы "удовлетворительно", отозвалась старуха. – Ты не веришь в волшебство. И даже я с моей избушкой для тебя... э-э-э... как там... исключение, подтверждающее правило, так вроде?

   Я промолчала. Ну да, да, так и есть. И что?

   – Милая, – вздохнув, подытожила старуха. – От всего сердца советую тебе просто жить дальше.

   Жить? Та-а-ак? Вот здесь, в этом... в этом...

   – Поверь, деточка, – философски заметила старуха. – Время лечит. Ты привыкнешь, всё образуется... Знаешь, помню, был случай: одна принцесса тоже вот, как ты, себя забыла. Возомнила, что она вроде как лягушка, и, представь, каждый раз, когда ей надо было "стать человеком", её отец шёл на соседнее озеро за лягушачьей шкуркой. Вроде как, если та принцесса видела такую шкурку, то уверенно считала, будто именно она её и сбросила. И снова "становилась" человеком. Правда, ненадолго.

   Наверху что-то бухнуло, на стол посыпалась пыль. Старуха хозяйственно стёрла её растопыренными пальцами, обдала меня мукой, и снова взялась за тесто.

   – Но так же не бывает, – слабо пискнула я. – Не бывает же, чтобы...

   – Деточка, поверь мне, – авторитетно заявила старуха. – В мире бывает всё. Но вот параллельных миров, как ты там говоришь, к несчастью не существует. Есть только наш мир – и потусторонний.

   – Потусторонний? – живо заинтересовалась я.

   – Нет, милая, – улыбнулась старуха. – Он не для тебя. Это мир мёртвых.

   Я со стоном сдавила виски пальцами.

   Ничего не понимаю! Ничего! Какой ещё мир мёртвых, что городит эта старая ведьма и, чёрт возьми, что со мной-то происходит?!

   – Так, милая, а ну-ка, хватит! – гаркнула вдруг старуха. – Давай, помоги мне с пирогами разобраться.

   Я покосилась на тесто. Старуха сосредоточенно лепила пирожки. Снаружи и сверху Эд – наверняка не менее сосредоточенно – чинил крышу.

   Ну что ж... Живи дальше, да?

   ***

   Пирожки закончились. Вытащив откуда-то из-под досок бутыль с чем-то мутным и красным, старуха плеснула в кружку мне и себе и, покосившись наверх, громко "прошептала":

   – А теперь рассказывай, милая, что у тебя с Эдвардом.

   Я поймала себя на том, что тоже смотрю наверх. Наверняка там всё-всё слышно. Солома-то... Хотя есть ещё прослойка досок, собственно и составляющих для нас потолок. Но хилых каких-то досок.

   – Ну? – поторопила старуха, одним глотком заправски осушив кружку.

   – А у вас? – машинально отозвалась я.

   Старуха каркающе захихикала.

   – Ох, милочка, я всего лишь старая, выжившая из ума ведьма, – она красноречиво глянула на меня, – которая когда-то спасла бедному мальчику жизнь. Видишь ли, я единственная, к кому Дерик... наш король никогда не сунется, а значит только у меня Эдвард в безопасности.

   Я взяла кружку, поболтала эту... наливку – хотелось чем-то руки занять.

   – Король? Вы имеете в виду тех мертвецов?

   – Мертвяков, ага, – радостно кивнула старуха. – Видела уже, да? Давненько за Эдвардом ездят. Эх, а ведь говорила ему, непутёвому: "Чего тебе со мной на болоте не живётся?"... Так нет, предпочитает с места на место бегать. Уж годков-то сколько... А ведь я его ещё такусеньким, – старуха быстро отмерила расстояние от пола до стола, – видела... Я ведь его на коленях ещё... А оно вон как обернулось... Эх!

   – Как? – попыталась уточнить я, впрочем, отлично понимая, что найти в словах старухи зерно истины всё равно не удастся.

   – Как? – встрепенулась старуха. – Так ты ничего не заешь, деточка?

   О-бо-жа-ю, когда из меня делают дуру. "Ха-ха, все знают, а ты нет? Ну ты даёшь!"

   – Ну, значит, и не я тебе рассказывать должна, – подвела черту старуха. – Эх, а я-то как тебя с ним увидала, думала, наконец-то мальчик остепениться решил... Он же нелюдимый, недоверчивый... ну да это и понятно, после всего-то... Ну, после того... ну...

   Я с размаху стукнула кружкой по столу.

   – После чего?!

   – Ну ка-а-а-ак же, – лукаво щурясь, протянула старуха. – Что, и род Дебуа тебе ни о чём не говорит? Эк, тебя милочка колданули-то, а!

   Так, ведьма, щас я ка-а-ак озверею!

   – Нет, а я-то думала, он тебе и так всё рассказал, – продолжала гнуть своё старуха. – После того, как он тебя перед разбойничками-то выгораживал...

   – Выгораживал? – вырвалось у меня.

   – А ты, чай, оглохла тогда от страха? – хихикнула старуха. – Как есть – выгораживал. Так и сказал, что ты принцесса заграничная и твой отец будет рад отдать за дочку много-много золота... Хотя какая из тебя принцесса, милочка! Ни рожи, ни кожи, ни манер... Так и не пойму, что Эдвард в тебе нашёл...

   – Эдвард? – вырвалось у меня, – что он нашёл?! Да кто на него самого позарится, после всех...

   – Чего? – мгновенно прекратив веселиться, сощурилась старуха.

   Чёрт, ну надо же было сорваться...

   – Я просто хочу сказать, – глядя в кружку, выдавила я, – кому нужен человек, который продаёт себя за деньги?

   Повисло длинное неприятное молчание – словно затишье перед бурей.

   – А ты, деточка, оказывается, дура, – глотнув наливки, заявила старуха.

   Я редко краснею. Наверное, повода не находилось. Зато тут нашёлся – шикарный. И как назло все слова из головы точно выветрились. Ну ничего, сейчас я как придумаю... Как отвечу...

   Скрипнув, распахнулась дверь.

   – Готово, матушка, – стряхивая солому с рубашки, отрапортовал Эд. И уставился на меня. – А...

   – Эдвард, наконец-то! – голосом любимой бабули заюлила старуха. – Вот и пирожки тоже готовы, с пылу, с жару. А вот ещё попробуй твою любимую наливочку...

   Я молча поставила кружку и, не глядя на удивлённого Эда, вышла на крылечко – воздухом подышать.

   Ну я же была права, разве нет? А?

   Только почему тогда на душе так гадко?

   ***

   – Катрин, что случилось?

   Я обернулась. Эд сидел на крыльце двумя ступеньками выше.

   И, конечно же, улыбался. Как обычно – фальшиво.

   – Ничего.

   Эд хмыкнул и зачем-то пересел на мою ступеньку.