Текст книги "Там тебя никто не ждёт (СИ)"
Автор книги: Мария Сакрытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Никогда не думала, что так обрадуюсь этому месту. Гомонящему двору, взволнованно кудахчущей Аглае, церковному колоколу. Пробившаяся через оцепление клушка бросилась ко мне, торопливо накинула какой-то плащ на мою грязную, рваную сорочку. Я быстро объявила, что сейчас не до этого, пусть лучше отведёт меня на кухню – есть жутко хочется. Обернулась...
Выпустив поводья, Эд безвольно завалился набок... и рухнул на землю. Точнее на меня, а мы вместе – уже на землю.
– Эдвард, – непонимающе шепнула я, садясь и тряся его за плечо. – Эдвард, что с тобой?
Юноша не отвечал. Его глаза были закрыты, щёки лихорадочно алели, по лбу стекали капельки пота.
Нет. Неправда. Нет!
***
От местной медицины хотелось повеситься. Неудивительно, что они тут повально мрут во время чумы. Странно, что их простуда не сваливает. Если не лечиться и уповать на милость бога, "ибо все мы в руке Его", то можно радостно отправиться в Царство Его, посверкивая нимбом и наигрывая на арфе. Серьёзно, все тут думают: раз помер, значит, так и надо. Раз заболел, значит, почти наверняка грешил, и это кара Господня. О том, что все мы грешны, но одни почему-то здоровы, местные "философы" забывают.
Врачи – десять стариков – собрали вокруг Эда консилиум, посовещались и... Натурально, решили, что "всё в руках Его". А королю один шепнул по секрету, что вообще-то, выражаясь языком современным, вероятность летального исхода почти сто процентов. Придя к этому светлому выводу, господа-эскулапы спокойненько разошлись. Один, правда, предложил вскрыть нарывы, но на него зашикали. Ну да, ну да – всё ж от Господа зависит. Молитесь, молитесь больше, чтобы Его Высочество в рай попал. А мы его радостно туда и проводим...
В спальню к Эду пропустили сиделку, нас, нервно ждущих снаружи, окурили какой-то мерзко пахнущей гадостью, облили уксусом и запретили даже приближаться к больному. А чтобы ни у кого соблазна не возникло (вообще-то желающих и так не было), у комнаты поставили стражу, жутко воняющую уксусом.
Поглядев на всё, я сначала решила, что это шутка такая. Ну, или ритуал. А может, у меня культурный шок и я чего не понимаю? Но, когда Аглая, шепча мне на ухо утешения, подтолкнула к двери, стало ясно: нет, не шутка. Вот тут я и правда испугалась. Они что, так и оставят Эда... умирать? Как тех людей на улицах этого... как его... Заглеса? Ну да, примочки какие-то приложили... но и всё?!
В комнате – гостиной? – уже почти никого не осталось, только стража, да кто-то из врачей, когда я качественно и со смаком устроила форменную истерику. Сначала под лозунгом "Да сделайте же вы что-нибудь!", потом – "Как вы смеете меня к нему не пускать?!". Кто-то из врачей – дедок с длиннющей седой бородой, сильно смахивающий на Леонардо да Винчи на автопортрете – раздражённо сообщил: чудо, что я сама не заразилась и "молись, девица, больше". Я истерила дальше и неизвестно, чем бы это кончилось (хотя почему неизвестно? Стражу позвали – меня в охапку и заперли бы в спальне), но кому-то пришла в голову светлая мысль, что раз не заразилась, значит, пусть сидит у постели больного, если так хочет. Я хотела и немедленно предложением воспользовалась. Кажется, все вздохнули с облегчением.
Через полчаса я выгнала сиделку – благообразную старушку-божий одуванчик. Она молилась, и это жутко действовало на нервы.
Эд был не то без сознания, не то спал – но очень крепко, раз даже мои вопли его не разбудили. Так что я побесилась ещё себе тихонечно, а потом устроилась рядом с Эдом на кровати, держа его за руку. И как-то незаметно заснула.
***
Ещё не рассвело, когда Эдвард меня разбудил. Сам при этом явно не проснулся – глаза были закрыты, точнее, крепко зажмурены, лицо горело, пот тёк ручьём. Думаю, температура у него зашкаливала. А ещё он метался и бредил. Сильно метался – меня сначала сбросил с кровати (а она вообще-то огромная), а потом и сам, не просыпаясь, попытался встать. А, когда я его уложила и хорошенько укрыла, вдруг стал стонать, напомнив крики, которые я слышала из домов в том ужасном городе.
Надо ли говорить, что я до смерти испугалась? Хуже: я понятия не имела, что делать и отдала бы всё, появись сейчас в комнате врач. Но, как меня не хотели пускать в спальню Эдварда, так теперь не желали выпускать – а стучала и звала я очень громко.
Спустя где-то час я в полной апатии сидела рядом с Эдом, держа его за руки и постоянно укрывая. И лила слёзы – очень полезное занятие. Эдвард в бреду вырывался, хватаясь за грудь – думаю, его очень сильно беспокоили вздувшиеся болячки, образовавшиеся в районе ключиц и подмышками (теперь ясно, почему он сам осматривал меня именно там). Врачи, если мне память не изменяет, называли их бубонами, и мазали какой-то дрянью. Не то дрянь, не то сами болячки причиняли жуткую боль, потому что когда я их случайно коснулась, укрывая Эда, он не то что застонал – закричал от боли.
Так страшно мне не было, даже когда отец Эдварда кинул факел в дрова на помосте и те занялись красивым огоньком. Тогда я просто потеряла сознание – и, слава богу, довольно быстро. Сейчас же я ничего не могла сделать, а мой друг, мой принц, мой Эдвард умирал. Мучился и умирал у меня на глазах, а я была совершенно, абсолютно бессильна. Я отдала бы что угодно хоть за малюсенькуюю возможность его спасти, но её не было...
– Отчего же, – раздался знакомый насмешливый голос рядом. – Есть. И даже не малюсенькая. Отдай мне свою душу, Катя, и он выживет. Я обещаю.
***
Я резко обернулась. Демон сидел в кресле и улыбался. Тёмные глаза алчно блестели, да и весь вид, несмотря на человеческое обличье, был какой-то... звериный. Точно вчерашний мастифф, почуявший оленя.
– Душу, – пробормотала я, во все глаза смотря на Чёрного. – Душу?
Он кивнул, и то ли намеренно, то ли нет, облизнулся.
Эдвард снова застонал и вывел меня из ступора. Душу, значит? Да нафига она мне? Я вообще атеистка! Я в неё не верю!
– Да подави.., – начала было я и осеклась. В глазах демона сверкнул алый огонёк – наверняка отблеск свечи, но он заставил вспомнить... многое. Ад, например. Ну как он ещё хуже, чем это замшелое Средневековье – или бред, или параллельный мир? А ну как... – Постой-ка,– севшим голосом начала я, с силой сжав руки Эдварда. – Ты мне за душу небо в алмазах обещал, помнишь?
Демон быстро кивнул и подался вперёд.
– Вот и огласи-ка расценки! – объявила я как можно суровее. – Если небо в алмазах – одна душа, то здоровье человека – половина? Четвертинка? Место в Чистилище? А?
Зря Чёрный выбрал человеческий облик. Точно зря. Потому что вид у него сделался обалделый настолько, что я даже рассмеялась – истерически.
– Катя, – надо же, у него лёгкий акцент прорезался. Странный какой-то, – ты не понимаешь? Он сейчас умрёт, – объявил демон, и я судорожно выдохнула. – Чудо вроде возвращения из мёртвых совершенно точно стоит души.
– Так ещё ж не умер, – нервно хмыкнула я. – Значит, и стоит дешевле. Давай, демон, колись. И кончай меня разводить, я всё поняла.
Чёрный моргнул пару раз и выругался – по-русски, грязно помянув капитализм и оборзевшую молодёжь, у которой ничего святого нет.
Я прикусила губу от нетерпения.
– Эту проблему очень легко решить, – заявил опомнившийся демон. – Я зайду сюда через какое-то время, и ты сама прекрасно на всё согласишься... котёнок.
– Не смей меня так называть! – зашипела я. – И чтоб ты знал: тогда я в состоянии аффекта сброшусь с крыши. Потому что не верю ни тебе, ни клирикам – никому. А если Эдвард умрёт, меня здесь ничего хорошего не ждёт. И вообще, давно пора попробовать самоубиться – может, домой вернусь.
Глаза Чёрного округлились.
– Ты.., – начал он и замер, явно поняв, что я не лгу.
Ещё минут пять – драгоценных пять минут жизни Эдварда – мы с демоном пялились друг на друга. Потом Чёрный, не сводя с меня глаз, выдохнул:
– В таком случае... желание.
– Какое? – вскинула бровь я.
– А вот это, милая Катя, уже на моё усмотрение, – отчеканил демон.
– Хорошо... Но которое я в силах выполнить! – быстро поправилась я.
Демон скорчил забавную рожицу и протянул мне какой-то пергамент.
Я непонимающе его осмотрела и протянула обратно.
– Так, давай на русском. Я эти закорючки не понимаю. Ты бы ещё японскими иероглифами зашифровал, умник, – а у самой руки трясутся, пергамент пляшет...
Демон снова выругался, махнул рукой и пергамент быстренько "перевёлся". Блин, мне бы на уроках так!
Ещё минут пять мы ругались по поводу формулировок – что я, папины документы не читала? Я знаю, как договор составляется. И, когда Эд подозрительно затих, а в глазах демона появился знакомый алчный огонёк, я быстро схватила у демона ручку и расписалась, запоздало подумав про кровь.
– Всё?
– Всё, – хмыкнул демон, аккуратно складывая договор. – Чтобы я ещё раз с такими, как ты, связался... В следующий раз будешь мне душу должна. И не спорь.
– А что, и следующий раз будет? – закричала я, но демона уже и след простыл.
Я ещё какое-то время пялилась в никуда, потом упала рядом с Эдвардом на кровать и закрыла глаза.
Что же я натворила?
***
– Катрин, – слабым голосом позвал Эдвард, и я тут же проснулась.
Светило солнце – ярко, радостно. Эдвард щурился, и я быстро поправила занавеску балдахина.
– Что, – начал юноша, проводя рукой по груди. И тут же замер.
Болячки за ночь лопнули – в гное оказалось испачкано всё оделяло. Я поскорее его скатала и укрыла Эда верхним тёплым покрывалом.
– Катрин, – обретя дар речи, воскликнул юноша. – Ты что здесь делаешь? Умереть захотела? Вон отсюда! – и снова замер, когда я бросилась ему на шею.
– Только посмей ещё раз умереть у меня на глазах. Слышишь? Только посмей!
Эдвард, невнятно бормоча, пытался меня выгнать, я попеременно плакала и смеялась, пока в комнату не заглянули вчерашние врачи и стража – с таким похоронным видом, что мне немедленно захотелось показать им язык.
А вот так вот! Знай наших, ясно?!
Глава 19
– А потом принесли его тело в простой крестьянский дом, положили на стол, и изумились все: настолько прекрасным был он. И усомнились они тогда, что человек этот незнатного происхождения... Катрин, в чём дело?
Я захрюкала в ладошку. Эдвард отложил книгу и укоризненно воззрился на меня.
– Катрин, ты разве не находишь эту повесть прекрасной?
Я не выдержала и расхохоталась в голос.
Эд нахмурился.
– Катрин, благородный человек погиб, а ты... смеёшься?
– Да какой... кхе-кхе... благородный! – меня снова разобрал смех. – Сначала поехал охотиться на кабана, потом спустил на него любимую собаку, после чего решил за эту собаку мстить, причём в одиночку. Эдвард, извини, но я нахожу, что у этого человека не всё ладно с мозгами. Серьёзно, ну зачем было охотиться в одиночку?
Эдвард сосредоточенно перелистал книжку.
– Его убил не кабан, а люди...
– Тем более, – фыркнула я. – Тоже мне, граф, а у самого под боком разбойники шастают.
Эд отложил книгу и оглядел меня с головы до ног.
– Знаешь, Катрин, в такие моменты я готов поверить, что ты из другого мира. У вас там этот граф что должен был сделать, чтобы считаться благородным?
– Хороший вопрос, – я зевнула и украдкой глянула в окно. Луна уже высоко, наверняка полночь. А мы читаем всякую фигню. – Ну, наверное, помогал бы сиротам... В благотворительности участвовал. А вообще, нет. У нас он был бы благороден, если бы раскидал всех этих разбойников, как... как... пушинок, вот!
– Катрин, их было двадцать, – скривился Эд.
Я вспомнила, как в прошлом фильме какой-то супергерой расправлялся с целой армией, и громко хмыкнула.
– Вот я и говорю: мало. Ну ладно, мог бы их облапошить, раз такой хиленький. Эдвард, ну я не знаю! Но погиб он глупо. И вообще, зачем мы читаем какую-то глупость? Я думала, у вас её только на пирах исполняют, а тут ты ещё...
– Пирах? – переспросил юноша. – В смысле?
Я цокнула языком: зря вспомнила.
– Ну, эта, песня про рыцаря, который дружил с каким-то подонком, тот его предал, а рыцарь от полного благородства прикрывал спину какому-то государю, а государь ничего не заметил, и рыцаря убили и.., – я выдохлась, – в общем, там конец ещё тупой.
Эдвард вытаращился на меня.
– Катрин... Это песня о Роланде?
– Да я что, помню, как этого чудика звали, – начала я. – А-а-а... Что, правда, что ли? Это был Роланд? Бли-и-ин, я его как-то иначе представляла.
– Что-то я уже не хочу в твой мир, – задумчиво, но с ноткой усмешки протянул Эдвард. – У вас не чтут ни достоинство, ни верность сюзерену, ни честь...
– У нас другие приоритеты, – многозначительно объявила я. И также многозначительно залезла под одеяло поближе к тёплому Эду. – Давай спать, а?
– Катрин, ты с ума сошла? – скривился Эд, тем не менее придвигаясь ко мне. – Ты ведёшь себя неподобающе. Слуги уже болтают.
– Это было до жёлтого плаща или после? – парировала я, закрывая глаза. – Кстати, о слугах. Не хочу никого звать – поможешь снять эти капустные одёжки?
Эд молча уставился на меня, словно не веря ушам.
– Ну помоги, что тебе стоит, – заканючила я. – Раньше всегда помогал!
– Раньше мы не были во дворце, – деревянным голосом произнёс юноша.
Я повернулась на спину.
– И что? Типа принцем заделался, всё теперь, да? Ну и... Ну и фиг с тобой, – я села и принялась выворачиваться, пытаясь достать завязочки, крючочки, ленточки...
Спустя минуту за спиной вздохнули.
– Катрин, ты должна научиться хотя бы раздеваться сама, – тоскливо произнёс Эд, помогая мне с особенно противной завязочкой. – Не вертись! Сиди спокойно...
Какое-то время мы молчали – Эд сосредоточенно меня развязывал. С его теперешней постоянной слабостью на это наверняка ушли все силы.
А ещё спустя какое-то время, когда я избавилась от блио и недокорсета, Эдвард тихо произнёс:
– Катрин, ты очень красивая.
Я повернулась к нему, теребя ленточку на вороте сорочки.
– Очень?
– Очень, – взгляд юноши скользнул куда-то в район моей груди. Да, с ней у меня всё в порядке. Не жалуюсь.
Я ждала, что Эд меня поцелует. И он поцеловал – руку.
– Как целомудренно, – фыркнула я, ложась и отворачиваясь.
– Катрин, я тебя люблю, – неожиданно произнёс Эд, и прозвучало это как-то... обречённо.
– Подумай об этом, когда в следующий раз решишь сунуться в чумной город, – объявила я, тем не менее поворачиваясь к нему.
Эд только улыбнулся и, взяв меня за руки, прижал их к своей груди.
И этот нехитрый жест показался мне романтичней поцелуя.
– Никогда не отпущу, – пробормотал Эд, засыпая. – Никогда.
– Банально, – смущённо буркнула я. И, не выдержав, чмокнула его в щёку. – Спокойной ночи.
Но Эд уже спал. Последнее время он много спит – быстро устаёт. Всё никак не придёт в себя после этой, что б её, чумы.
Я вздохнула, отогнав неприятные воспоминания, и закрыла глаза.
Я тоже. Тоже тебя люблю. Но фиг ты от меня этих слов дождёшься!
***
Музыка была безумно красивой. Ещё чудесней казался голос – никогда бы не решила, что он принадлежит девушке... да и вообще человеку. Так должны петь ангелы. И именно это – музыка, славящая бога. Гимны. Аллилуйя. Не знаю, но это, правда, было божественно. Надо же, а с виду обычная девочка...
"Обычную девочку" привела моя новая знакомая – герцогиня де Сиета. Очень суровая, строгая, принципиальная дама – настоящая английская леди, даром, что азвонка. И Её Сиятельство приходилась матерью тому храброму красавцу, бросившемуся вместе с Эдом на кабана. Читай – спасшему моему принцу жизнь. За это я готова была терпеть всех чопорных дам на свете. А леди, напротив, терпела меня благодаря сыну, нынешнему герцогу де Сиета, подружившемуся с Эдом. Вот, а вы говорите, у нас блат. Связи, они и в Азвонии связи.
Леди де Сиета (кажется, её первое имя – Маргарет) явилась в мои комнаты однажды утром, без приглашения. И чудом меня застала – с тех пор, как Эд стал выздоравливать, я негласно получила полную свободу передвижения по королевскому дворцу, чем и пользовалась. Обычно я выбиралась в сад (он здесь громадный) или просто бродила по коридорам. Слуги делали вид, что меня нет, придворные косились и хихикали. Иногда я развлекалась, строя им рожицы. Видимо, они считали, что я... того, с приветом. Хотя... как-то раз я состроила рожицу кардиналу, и Эд вечером меня отчитал. Было неприятно, но не настолько, чтобы во время службы удержаться ещё раз. Под вуалью всё равно незаметно. Ну, бесит меня кардинальская сутана!
Так вот, леди явилась и сходу принялась всех строить. Служанок, Аглаю, меня... Губы поджала, на меня глядя. И заявила на языке Эдварда:
– Девочка, из какой дыры ты вылезла?
У меня вертелось на языке парочка названий, но я даже по-русски их произносить не стала: физиономия леди не располагала. Прямо как наша декан – миссис "я-вечно-всем-не-довольна".
– Ты входишь в окружение Его Величества, Его Высочества и моего сына, – объявила дама, повертев мой подбородок из стороны в сторону. – А стиль и манеры отсутствуют начисто. Ты дурно влияешь на принца Эдварда. И на моего сына, – убийственным голосом добавила она. – Если ты хочешь остаться при дворе, девочка, ты должна вести себя и выглядеть соответствующе. Ты понимаешь? Твои манеры более приличествуют сборищу черни в домах удовольствий, о которых даже говорить в приличном обществе противно... Ты понимаешь меня, девочка?
"Девочка", опешив, взирала на странную тётк... простите, леди, и не находила слов.
– Ты должна ответить: "Да, Ваша Светлость", – подсказала герцогиня.
– Да, Ваша Светлость, – машинально откликнулась я.
Леди неожиданно улыбнулась. Чопорно и не разжимая губ.
– Ну, посмотрим, может, из тебя и выйдет толк.
Вот так неожиданно моя жизнь в Азвонии резко изменилась.
Первым делом леди привела своих служанок, вместе они осмотрели мои наряды и остались недовольны.
– Эти тряпки для мещан никуда не годятся, – перебирая одежду, морщила носик леди. – Невыносимо... Сначала тебя нужно одеть и причесать, девочка. Хоть внешне будешь похожа на... на приличествующую положению принца госпожу.
Мистрисс. Что-то в этом роде она употребила. Вроде официальной любовницы королевской особы. Господи, скоро, поди, узнаю, что у них тут вообще гарем.
Позже меня просветили, что моё счастье: у герцогини де Сиета нет дочерей. Иначе с таким же рвением, с каким она занималась моим облагораживанием, леди сжила бы меня со свету – никакой бы Эдвард пикнуть не успел. Охотно верю. Эта дама даже тигра заставит манерно рычать. Я серьёзно.
В общем, с такими герцогинями лучше не связываться.
В первый день мы занимались до глубокой ночи. И только когда обеспокоенный Эд прислал слуг узнать, куда пропала его мисстрис, меня отпустили.
Мы с Эдвардом теперь открыто спали вместе – если честно, я просто боялась засыпать одна. То ли после путешествия в чумной город, то ли после болезни Эда меня мучили кошмары. Эдварда, впрочем, тоже, так что ни о какой романтике и речи не шло. Так, пара поцелуев в щёчку. Эд был ещё слишком слаб, а я уставала после уроков "хороших манер".
За тот месяц, пока мой принц выздоравливал, леди де Сиета спустила с меня пять шкур и всё равно была недовольна – и в седле я сижу плохо, и азвонский ничерта не понимаю, и кланяюсь, как старуха древняя, и ем неаккуратно (на своего сына бы посмотрела!), и в платьях путаюсь. Её Светлость всё в толк не могла взять, что во мне нашёл благородный принц, так избалованный женским вниманием. То, что Эд когда-то сам работал в "доме удовольствий", почему-то никого тут не смущало. А вот то, что он приволок с собой "шлюху"... Да-да, болтали все: от придворных до слуг. Кто-то даже решил, что я очаровала несчастного Эда. В смысле, напоила приворотным зельем. Но тогда, стоило бы Эду пообщаться со священником, заклятье было бы снято. Эд же постоянно о чём-то совещался с кардиналом, а, значит, я невиновна.
Обалденная логика, а?
Столицу, кстати, лихорадило. Пошёл слух, что принц умирает, да не просто, а от чумы, и теперь "мы тоже все умрём". С ума сойти, у них тут митинги проводятся – монархия-то, монархия-сё... А как толпа ко дворцу явилась, так только Эд их и остановил. Мой Эд, к тому времени уже оклемавшийся настолько, чтобы сидеть. Вот в седло его и усадили. А дальше он сам, без охраны, без демонов выехал к бушующему людскому морю и полчаса его успокаивал. Как меня трясло, когда я на него смотрела, боже... Орущая масса перекошенных рож, которые я с трудом назвала бы человеческими, и хрупкий, бледный всадник – один-одинёшенек против неё.
А все эти придворные сволочи – кардиналы, герцоги и прочая шушера наблюдали, спрятавшись за замковыми стенами! У-у-ух! Я пыталась устроить истерику, кричала, что они должны выслать армию, пусть рубят это бушующее противное нечто! Но на третьем крике мне благополучно зажали рот, перекинули через плечо и оттащили к крытой галерее, где приватно сообщили, что буду болтать – свяжут и выкинут в толпу, а принцу скажут, что так и было. Оставалось дрожать от страха, глядя из окон галереи на дворцовую площадь. На Эда. На собравшихся за стенами замка Проклятых. Но я же прекрасно знала, что никто, даже демоны, не успеют помочь, реши толпа расправиться с моим принцем.
Слава богу, всё закончилось хорошо. Не знаю, был ли Эд так убедителен, или демоны у него за спиной, но толпа снова кричала: "Салвадо". И снова порывалась его качать, наверное, вместе с конём. Эд потом проехался по всему городу – один, без демонов. Кажется, после этой прогулки мой принц стал почти местным святым – что-то в этом роде. Тем более что чума в городе и его окрестностях так и не случилась.
А меня к нему даже не пустили. Леди Сиета была исключительно убедительна (демоница с плёткой отдыхает), продержала меня до полуночи, а, когда я всё-таки пробралась в спальню наследника, Эд уже спал. Подушка промокла от слёз, прежде чем мне тоже удалось заснуть. Я тысячи раз представляла Эда мёртвым, тысячи тысяч...
И прекрасно поняла тогда, что, сколько ни бросайся ему в ноги, сколько ни бей посуду, сколь ни рыдай перед очередным "подвигом", он всё равно его совершит. Надо – в его морали это важнее, чем любовь.
Да, постепенно я начинала понимать девиц из баллад, с грустным видом машущих платочками вслед своим рыцарям. Кто знает, может, до этого девица ругалась трёхэтажным матом и била всё, что бьётся.
Но дракон важнее.
***
Из комнат Эда доносился смех, слава богу, мужской. Я подобрала подол и уставилась точно в середину двери, дожидаясь, когда её для меня откроют.
В чужой монастырь... да?
Не слишком расторопно, но дверь распахнулась (а раньше, между прочим, я мучилась, толкая её сама. Тяжёлая деревянная дверь. И хрупкая я). Специальных слуг, объявляющих о моём приходе в личных апартаментах Эда не было – троекратное ура. К "леди Катрин" привыкнуть почему-то не получалось. Так и хотелось каждый раз оглядеться по сторонам – ну, где та леди?
Я целенаправленно прошла в спальню, но смеялись не там, а в маленьком кабинете-библиотеке, последней из череды комнат, принадлежащих принцу. И картина была очаровательная: не до конца окрепший Эд и чернокудрый герцог, чья мать меня так активно достаёт уже месяц, сидели за столом друг напротив друга и, поставив локти, схватившись за руки, мерились силами. Кто кого к столешнице прижмёт, вот как.
Я, открыв рот, с минуту наблюдала, про себя удивляясь, почему не до конца окрепший, выглядящий как половинка герцога, Эд до сих пор не проиграл.
Потом Его Светлость, не оборачиваясь, заявил:
– Иди, ты нам не нужна.
– А вас никто и не спрашивает, – экспромтом выпалила я. И добавила в удивлённую макушку. – Ваше Сиятельство.
– Катрин! – расцвёл улыбкой запыхавшийся Эдвард. – А мне сказали, ты уехала с герцогиней на конную прогулку.
Я громко фыркнула.
– Щас! Не дождёшься.
Парни, видимо негласно решившись на ничью, разжали руки. Эд встал и попытался подойти ко мне, но на третьем же шаге пошатнулся. Я бросилась к нему, естественно в сотый раз запуталась в подоле, чего-то там оторвала, а Эда поймал герцог. И, глядя на меня с такой... очень странной улыбкой, произнёс:
– Ваше Высочество, думаю, вам стоит немного отдохнуть.
Эд улыбнулся, сказал что-то быстрое на азвонском. Мужчины засмеялись, а я немедленно почувствовала себя лишней. Ничего, сейчас этот чернокудрый красавец отсюда уберётся, и Эд останется в моём полном распоряжении.
– Ты прекрасна, Катрин, – жадно глядя на меня, произнёс Эдвард, когда мы остались одни. – Тебе очень идёт этот наряд.
Ну ещё бы! Закрытые блио ушли в прошлое. Просвещённый азвонский двор носит декольте! Да какое... Эд немедленно уставился в мою выпирающую грудь – особенно, когда я села рядом с ним на кровать.
Минуту царила тишина, потом Эдвард, засуетившись, потянулся к прикроватному столику. И, наконец, молча протянул мне бархатный мешочек.
Хмурясь, я взяла. В прошлый раз мне так вручили кардинальское "благословенье" – после случая с рожицей. И заставили стоять на коленях в церкви! Долго.
На этот раз там точно было что-то твёрдое. Я запустила руку, нащупала прохладное, металлическое. Вытащила... Господи!
Кольцо. Богато усыпанное мелкими алмазами, изумрудами и рубинами. Венок алых роз. Ювелирное чудо.
Кольцо. Кольцо – это что-то да значит, а?
– Катрин, – по-своему истолковав моё молчание, произнёс Эд. – Прими. Пожалуйста.
А что, от такой красоты можно отказаться?
– Эм... э-э-э... это какой-то символ, да? Знак?
Эд, изучающе глядя на меня, кивнул.
– Знак. Знак того, что ты моя. Моя леди.
Э-э-э... Ну... Круто...
"Моя леди" – тогда я уже знала, что так говорят мужчины, когда уверены, что женщина действительно принадлежит им. Полностью и абсолютно.
Мачизм собственной персоной.
– А знак того, что ты принадлежишь мне, в вашей культуре имеется?
Эд моргнул.
– Катрин... Я не... не понимаю...
Значит, не имеется. Жаль.
– Ладно, – хмыкнула я. – Так и быть, – и, разрываясь от радости и желания угодить, вдруг спросила. – А хочешь, я тебе сегодня почитаю? – Ладно уж, пусть смеётся над моим азвонским. Сегодня можно. – Мы какую-то забавную историю изучали, про чудика с ослом.
Эдвард улыбнулся, притянул меня к себе и, взяв кольцо, аккуратно одел мне на палец. И, поднеся к губам, поцеловал – у меня в груди всё перевернулась. Ровно как каждый раз, когда он так делал.
– Ты моя.
И даже моя феминистичная натура упала к верху лапками от того, как он это сказал. Обещание защиты, покоя и безопасности. Что ещё надо женщине?
Эд легко поцеловал меня в макушку, протянул книгу и, ехидно улыбаясь, заявил:
– Читай. Ты обещала.
***
При дворе я так и не прижилась. Нет, на меня никто не покушался, и Проклятые меня не охраняли. Ну, по крайней мере, я их не видела. В принципе, всё было даже терпимо – особенно, когда Эд окреп настолько, что стал вставать. По большей части меня или игнорировали или посмеивались. Знаете, такие взгляды исподтишка и смешки. И здесь я не могла поговорить со всеми по душам, как с Камиллой когда-то. Фактически, любой праздник... да что там праздник – любой выход за двери апартаментов сопровождался шепотками в спину и хихиканьем.
При Эдварде они, конечно, так себя не вели. Но Эд был здесь отдельно, а я – отдельно. А после кольца только хуже стало.
Не повезло мне на следующий же день попасться буквально под ноги королю. Нет, я девушка вежливая, поклонилась, как учили... ну, как смогла, точнее. А он на меня так зыркнул, у-у-у... Ещё и кардинал рядом тащился – шли под ручку, сладкая парочка. Так этот злыдень в красном подал мне руку... Это я сейчас поняла – перстень поцеловать. А тогда я решила – помочь встать решил. Ну, и схватилась за святейшую ручку... Мда. Лица у них были те ещё. А когда Его Величество кольцо разглядел... В общем, надеюсь, что этот живчик всё-таки скоро помрёт и оставит корону Эду, потому что меня он явно не любит. Или даже ненавидит. Наверное, мог бы – со свету сжил, не будь у меня Эда.
А вечером Эдварда вызвали к деду. Ну, официально так, красиво... А я вроде как случайно решила "пройти мимо" королевского кабинета, благо уже знала, где он. К тому же я тут теперь форменная невидимка или даже привидение. А невидимкам и привидениями полагается подслушивать.
Жаль, на весь разговор я не успела. Но того кусочка, который услышала, хватило за глаза.
– ...Мало того, что ты притащил сюда эту девку, ты ещё и позоришь меня, мой двор своим непристойным поведением, – гремел знакомый голос. Вчера он радостно провозглашал тост во славу процветающей Азвонии. И вчера в нём, конечно, не было этих угрожающих ноток. – Мне, естественно, не стоило надеяться, что при дворе колдуна тебе дали надлежащее воспитание, но я полагал, что хотя бы моя дочь... Но вижу, что ты похож на неё только внешне.
– Ваша дочь, – голос Эдварда звучал странно громко. Ещё чуть-чуть и превратится в крик. – Ваша дочь, королева, согрешила с графом и хотела отнять трон у законного короля, кем бы он ни был. Я благодарю бога, что похож на неё только... внешне.
Чьи-то шаги послышались у самой двери и тут же что-то упало.
– Мерзкое отродье колдуна, да как ты смеешь! – прогремел король. – Маргарита делала всё на благо Азвонии, а ты...
– Значит, это вы, – теперь в голосе Эдварда звучало показное равнодушие. Очень громкое, – подложили любовника в её постель? На благо Азвонии?.. Пусть лучше у меня не будет семьи, чем такая, как ваша.
– Ублюдок! – выплюнул король, и я вздрогнула. – Распутник! Довольно! Я вынужден терпеть тебя на троне, но твоей девки это не касается! Ты сегодня же вышвырнешь эту шлюху из своей постели или завтра я её вздёрну!
Я прикусила губу. Постели? Шлюха? Э-э-э... У Эда есть любовница? Та-а-ак, дедушка-король, а можно я верёвку подержу, пока вы эту стерву вешать будете?
– Вы пальцем её не тронете, – отчеканил Эдвард после продолжительного молчания. – Катрин куда добродетельней моей... матери. И она остаётся со мной.
Что?! Так этот старый хрыч обо мне так отзывался?! Ладно, слуги, придворные... но король?!
– Добродетельней? – язвительно провопил король. – Добродетельней? Из какого борделя ты её забрал, а, сладкий мой? Вместе работали?
Я с силой сжала кулаки, а Эдвард за стеной ответил:
– Ещё одно слово о Катрин, Ваше Величество, и вы поближе познакомитесь с моими "мерзкими демонами".
