Текст книги "Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

На самом деле, только хуже сделала. Потому что я, к сожалению, хорошо знала, каких бед может причинить одна пуля, выпущенная из такой штуки.

Ещё двое разбойников рылись в карете. Основательно, вспарывая обивку. Какие-то сундуки уже были выброшены наружу и выпотрошены, как курицы. Мой быстрый взгляд выхватил валявшуюся на траве белоснежную ночную сорочку, чьи рукава напоминали беспомощно раскинутые руки.

«Батист, – пронеслось в голове. – И кружева. Одна из лучших мануфактур в стране… Лав… Лар… как её…»

Почему-то это казалось сейчас жизненно важным – вспомнить название мануфактуры. Отец не раз произносил его при мне: многие изделия, которые шили на его фабрике, отделывались кружевами. Я должна была знать. Я знала.

Но забыла.

Тот, кто держал девушку на мушке, свободной рукой выхватил второй револьвер. Как у всякого порядочного разбойника, у него было несколько видов оружия.

Я предвидела такое развитие событий, поэтому моментально, ещё до того, как револьвер нацелился на меня, резко ушла вниз. Перекатилась по земле, снова села – на одно колено, не выпрямляясь до конца. Левая рука уже держала кинжал за лезвие. Удар. Пальцы начертили в воздухе символ, ладонь быстро (чтобы невозможно было приглядеться) перехватила рукоятку – и кинжал с размаху ушёл в мягкую мшистую землю.

Я знала, что он больше не выстрелит. В народе распространено мнение, что маг после активации предмета силы становится неуязвимым для простого оружия. Брехня, конечно, но нам такое заблуждение только на руку. Попадаются, правда, просвещённые люди, знающие принципы работы магов и магических предметов, но такие, как правило, не грабят кареты.

Я сидела, не двигаясь – чтобы отдышаться, а заодно заставить поволноваться господ разбойников. Пусть думают, что во мне нарастает сила. Потом медленно подняла голову и улыбнулась.

– Ну что, уйдём по-хорошему?

– Слышь, девка, вы же только по магическим преступлениям… – неуверенно протянул один из тех типов, которые рылись в карете. Второй оставался за каретой, его я не видела. Он мог выпрыгнуть оттуда в любую секунду… Но мне почему-то казалось, что он не будет этого делать. Он боялся. Они все боялись.

Меня захлестнул гнев. Ублюдки. Трусливые ублюдки, которые привыкли распоряжаться чужими жизнями только потому, что у них сильные кулаки и куча опасных побрякушек на поясе. Но вот появился действительно опасный противник (с их точки зрения), и они готовы поджать хвосты – потому что умеют не сражаться, а только лишь пугать.

В этот самый момент я вдруг вспомнила: Лаврусская мануфактура. Город Лаврус, тридцать миль от Морлио.

Моя улыбка стала ещё шире. Я чувствовала уверенность и злость. Я чувствовала себя всемогущей.

– А вы посмотрите на гривы лошадей, – усмехнулась я. – В них вплетены блестящие нити, три на каждую. Эти нити мастерит Гильдия Белых Часов. А если в деле присутствует хоть один магический предмет, оно автоматически попадает под нашу юрисдикцию. Так что…

К сожалению, пока я всё это рассказывала, прятавшийся за каретой разбойник не терял времени даром. Я сосредоточила внимание на том парне, что держал на мушке женщин и всё никак не решался поднять другую руку (тоже с револьвером) и прицелиться в меня. Умника, знающего о специфике преступлений, с которыми разбирается наша Гильдия, я сразу сбросила со счетов: один край его платка съехал вниз, обнажив пухлую щёку, округлившиеся глаза нервно моргали, с ужасом взирая на меня из-под шляпы… маленький глупый мальчик.

Про третьего, каюсь, забыла.

Он выскочил из-за кареты так быстро, что я даже голову не успела повернуть. Возможно, он знал чуть больше о мнимой неуязвимости магов, а может, просто решил проверить, не миф ли это. И я бы ни за что не избежала пули – если бы разбойник действительно выстрелил.

Но в тот же миг, как я заметила движение за каретой, что-то вылетело из-за моего плеча, и когда я посмотрела на своего несостоявшегося убийцу, то он уже оседал на землю. Из его живота торчала рукоятка кинжала – простого, не чёрного, но тоже весьма действенного в определённых ситуациях.

Один из револьверов – как раз тот, который так и не был направлен на меня – упал в траву. Его владелец вертел головой – он явно не знал, что делать: спешить на помощь товарищу, которому эта помощь уже могла не понадобиться, или продолжать угрожать своим жертвам.

– Что ты с ними рассусоливаешь? – поинтересовался Рейтег, выходя из своего укрытия – он, как оказалось, прятался где-то в кустах позади меня. – Долбани по yим «пирамидкой» и давай вязать.

Мальчик со сползшим с лица платком поднял дрожавшие руки.

– Не надо п…пирамидкой… – попросил он. Разумеется, разбойник не знал о магическом символе, спрессовывающим воздух в форме трёхгранника – оружие дальнего боя, которым можно запросто ранить противника, а то и убить. Но «пирамидка», как называли этот приём на нашем сленге, прозвучала для него, по всей видимости, угрожающе.

Откуда этот сленг знал Рейтег, думать было некогда.

Я встала на ноги и отрывисто велела:

– Оружие бросили. Оба. И без глупостей.

Удивительно – стоит поднять руку с выпрямленными указательным и средним пальцами, как противники сразу соображают и действуют быстрее. Если они и не знают, что из этой позиции рисуется большинство символов, то начинают догадываться. Поэтому оружие попадало на землю даже, пожалуй, слишком быстро – я в какой-то момент испугалась, что от удара что-нибудь всё-таки выстрелит. Понятливые разбойники сразу же отошли и от кареты, и от этой немаленькой кучки, ощетинившейся лезвиями и дулами.

Рейтег, недолго думая, скрутил руки и ноги грабителей выпавшими из сундука тряпками, перед этим пробурчав их хозяйкам что-то вроде: «Не возражаете?».

Выдернув из земли кинжал и прихрамывая (когда опасность отступила, нога решила вспомнить, что она вообще-то болит), я подошла к путешественницам и поинтересовалась, есть ли у них письмоносец.

– Я своего не взяла, – вздохнула женщина, которая была постарше. – Думала воспользоваться библиотекарским, если понадобится… Видите ли, мы ехали в Библиотечный Дворец. Я сопровождаю будущую служительницу. Мы ваши должники, поэтому, если вам нужно что-то кому-то передать, я сделаю это сразу, как только мы приедем.

– Но ваш кучер… – начала я осторожно.

– Что поделаешь, придётся браться за вожжи. – Женщина вздохнула. – Я умею управлять повозкой, хоть по мне, возможно, и не скажешь… Так с кем вы хотели связаться?

Для жертвы ограбления, пусть и неудавшегося, она была довольно спокойна и рассудительна. Только сейчас, приглядевшись к незнакомкам, я начинала понимать, что поспешила с выводами, решив, что вижу дочку какого-нибудь богатея в сопровождении служанки или гувернантки. Плащ на девушке был хорошего качества, но словно не на неё сшитый, а из-под него торчала простая тёмная юбка явно фабричного производства. Между тем как её спутница одета была хоть и неброско, по-дорожному, но при этом отнюдь не дёшево. По крайней мере, деревянные пуговицы её плаща, украшенные замысловатой резьбой, были фирменным знаком одного известного портного, имевшего, помимо всего прочего, привилегию использовать магические инструменты.

– Да я, честно говоря, надеялась отправить весточку в полицию, и ещё врача нужно вызвать для этого… – Я кивнула на поверженного кинжалом разбойника. – Если он, конечно, ещё жив.

– Жив, – отозвался Рейтег. – Вон, дёргается… Зачем врача? Одним козлом в мире меньше.

– А ты судья, что ли? – сердито отозвалась я и спрятала в ножны свой кинжал. – В нашей стране каждый имеет право на медицинскую помощь, вне зависимости от своих отношений с законом и моральных качеств!

– Тебе разве не нужно оставить его на месте преступления, пока ты не передашь их полиции? – спросил Рейтег, наблюдая за моими манипуляциями.

Я молча показала ему перебинтованную ладонь.

– Ясно… – Рейтег хмыкнул. – Прямого контакта не было. Умно. Ну да, детектор мог бы и не сработать – слишком слабый фон от этих ниточек…

Развивать тему активации кинжала было некогда. Я повернулась к раненому разбойнику, раздумывая, как быть дальше, когда женщина негромко сказала:

– Я могла бы ему помочь. Но сначала… Простите, мне показалось, или вы хромаете?

И тут я с изумлением увидела, как она достаёт из-за пазухи медицинскую трубку зелёного цвета.

Всё верно, активировать эту штуку можно только для лечения магов или исцеления от болезней, вызванных магическим способом. Никак не для лечения разбойников, раненых обычным кинжалом. Если кто-то узнает об этом…

– Я не могу допустить, чтобы вы нарушили закон, – медленно произнесла я. – Даже если вы для вида сначала вылечите меня, то потом всё равно совершите должностное преступление.

У Зелёных Трубок с использованием символов дело обстояло гораздо строже, чем у нас. Чёрные Кинжалы ещё могли колдовать, не отчитываясь о каждом своём символе: главное, чтобы кинжал был активирован по делу. Но Зелёных Трубок могли сурово наказать за лечение простой травмы у простого человека. Одного такого случая достаточно, чтобы тысячи других простых людей с простыми травмами почувствовали себя ущемлёнными. А там и до беспорядков недалеко.

– Но о том, что я совершу это преступление, никто не будет знать, кроме нас. Активировать трубку ради одного этого человека я не буду – об этом сразу станет известно в Гильдии, а я всё-таки не настолько хочу его спасти, чтобы самой отправляться в тюрьму. Поэтому, если вы мне не поможете, он умрёт.

Так просто она всё это сказала, так спокойно. А у меня будто все внутренности перевернулись.

С одной стороны, Рейтег прав: это разбойник, который всё равно заслужил казнь. Возможно, именно от его руки и погиб кучер, а даже если нет, то он наверняка убивал кого-то и прежде. Он собирался убить меня, в конце концов.

С другой стороны, отказавшись служить прикрытием, я беру ответственность за его смерть на себя. И это страшно.

С третьей стороны, я всё-таки законник…

– Мы теряем время, – напомнила медик.

– Хорошо, я согласна. – Я повернулась к Рейтегу. – Ты ведь будешь молчать?

Тот пожал плечами:

– Я вообще не болтлив.

Что правда, то правда.

– А вы? – спросила я у будущей служительницы Библиотечного Дворца.

Девушка удивлённо посмотрела в ответ.

– Конечно, – сказала она неожиданно низким для своего прозрачного облика, бархатным голосом.

Ладно. Поверим.

У нас почему-то не принято было общаться с Гильдией медиков. Вернее, это они так себя поставили, чтобы никто не искал с ними дружбы. И если с Гильдией Белых Часов мы иногда даже расследовали вместе какие-нибудь дела и помогали друг другу, не говоря уже о дружных студенческих попойках, то Гильдия Зелёной Трубки стояла как бы особняком. Никому и в голову не пришло бы просить кого-то из этих ребят посоветовать, например, полоскание для горла, хотя они и изучали медицину не меньше обыкновенных докторов, потому, кстати, и учились дольше нас – пять лет, а не три. Только официальный запрос, и только в случаях, предусмотренных законодательством или согласованных с высшим начальством. У меня был один знакомый оттуда – он работал по одному делу с руководителем моей прошлогодней практики. Я на всякий случай записала его адрес, на будущее, но про себя решила, что к этому надменному типу обращусь только в случае крайней нужды.

А с этой женщиной можно было иметь дело. Мне нравилось её сдержанность и мягкая, уверенная сила, исходящая от каждого её движения.

Звали медика Вирма. Она усадила меня в карету, велев остальным подождать снаружи, и спокойно активировала трубку, покатав её между ладонями. У меня ёкнуло под ложечкой – не нужно было обладать чутьём Тантара, чтобы ощутить ту мощь, которая словно окутала в мгновение ока мою новую знакомую. У неё самой при этом только слегка дрогнули веки.

Пока я сидела с закатанной штаниной, те двое, остававшиеся вне кареты единственными свободными людьми, решили поговорить. Девушка поздоровалась, поинтересовалась, как Рейтег здесь оказался; он коротко объяснил, что провожает гостью тётушки, и, в свою очередь поинтересовался, что подвигло его собеседницу посвятить себя служению Библиотечному Дворцу. Я снова представила лицо девушки со спокойными, глубокими темно-голубыми глазами. Такой же глубокий, грудной голос отвечал на заданный Рейтегом вопрос:

– Я выросла в приюте. Гильдия Зелёной Трубки покровительствовала нам, и это они устроили отбор. Я оказалась самой подходящей кандидатурой…

Какие всё-таки удивительные музыкальные интонации! Ей бы в опере выступать.

Неделикатный Рейтег спросил:

– Ваши родители умерли?

– Мне говорили, что мой отец в тюрьме, – так же спокойно отвечала девушка. – Но я его никогда не видела.

– Мой тоже сидел в тюрьме, – вдруг сказал Рейтег. – Но умер два года назад. А вы точно решили… ну, в Библиотечный Дворец?

– Конечно. – И я снова вспомнила то выражение на её лице: удивление, что люди спрашивают такие простые вещи.

– Но вы слишком молоды. У вас же… вся жизнь впереди.

По голосу можно было бы подумать, что Рейтег смущается. Хотя я не могла представить его смутившимся.

– Да, и я счастлива посвятить её величайшему явлению в мире – памяти…

Я невольно поморщилась. Во-первых, из-за тупого нытья в ноге, а во-вторых, потому что не люблю таких высокопарных фраз. Девочку просто научили красиво разговаривать, и она старается – не особо вдумываясь в смысл слов, которые произносит.

Рейтег, кажется, это тоже понял. И понял, что бесполезно переубеждать. Я услышала вздох, представила, как он стоит, хмуро глядя в траву. И, наверное, засунув руки в карманы. Локти в разные стороны, брови сведены на переносице. Человек, состоящий из углов.

– Что ж… удачи вам.

Вылечив мою многострадальную коленку, женщина выбралась из кареты, чтобы помочь разбойнику. Я слышала, как Рейтег спрашивает разрешение взять какую-то очередную тряпку. Ещё бы, ему следовало быть настороже – здоровый разбойник сразу станет слишком опасным.

Я же осталась в карете.

«Если вы мне не поможете, он умрёт».

Она знала, что я соглашусь. Эти «зелёные», они как-то чувствуют то, что сидит в тебе – отчасти ещё поэтому с ними так мало людей общается. Подобное умение отталкивает – никому не хочется, чтобы читали у него внутри. Чему их там учат, в их Гильдии?..

Не так уж и важно. Важно, что и этой девчонке, и Рейтегу – им обоим было плевать, выживет разбойник или нет. Но мне было не плевать, и она это знала – иначе не стала бы предлагать стать своей сообщницей…

Как же так получается, что логика и закон говорят одно, а ты точно знаешь, что правильно другое? И как так получается, что это знание всё сложнее и сложнее игнорировать, всё сложнее делать вид, что твой внутренний компас ошибается?

Да, система беспощадна к тем, кто нарушает закон – и так должно быть. Но эта женщина только что нарушила его – и что, в тюрьму её теперь сажать? Данная ей сила – благословение. Вместо мёртвого человека будет один живой преступник, который вполне может измениться однажды. И стать полезным для общества.

Нет, всё-таки иногда закон можно и обойти. Потому что он несовершенен. Эти несовершенства когда-нибудь исправят, может, даже с моей помощью. Но пока их не исправили, я не буду себе врать и делать вид, что всё идёт так, как должно. Потому что себе нельзя врать. Особенно в моём случае. Потому что чутьё на правильные вещи – это именно то, что определяет меня. Как человека, как личность… Если я буду тупо следовать правилам, меня не будет. Я перестану уважать сама себя, а это равносильно исчезновению.

Иногда – если это никому не вредит – я должна действовать так, как считаю верным. Так, как чувствую.

И в те минуты, сидя в карете, я чувствовала только то, что должна ехать в Библиотечный Дворец. Никому, кроме меня, так не нужна была разгадка этой тайны. Не только из-за Аргеллы. После того, что случилось в поезде, я стала понимать, что за всем этим стоит нечто большее. Моя подруга узнала что-то важное, разворошила какое-то осиное гнездо. Но кроме меня этого никто не знает, никто не видит, никто не станет избавляться от гнезда. В лучшем случае, убьют одну осу – и то маловероятно.

Можно было бы, конечно, пойти к главе Гильдии Тормуру и всё ему рассказать; пускай загадку решают лучшие законники… Но кто сказал, что меня туда пустят? Кто сказал, что он будет меня слушать? И потом, у меня нет доказательств. Только домыслы.

Я должна была всё разгадать сама. Чего бы мне это ни стоило.

Именно поэтому, как только Вирма открыла дверь кареты, я сразу, пока не успела передумать, выпалила:

– Вы не могли бы взять меня с собой? Пожалуйста. Я могу сесть на место кучера.

Но она ответить не успела – перебил стоявший рядом Рейтег:

– Ты собираешься в Библиотечный Дворец?

– Да.

– Дурацкая идея.

– Тебя не спросила!

Сейчас, приняв решение, я вновь почувствовала жажду действия. Мне не терпелось взобраться на козлы и сорваться с места – и помчаться с ветерком, чувствуя, будто с помощью вожжей я управляю не лошадьми, а собственной дорогой… Я очень хорошо помнила это ощущение со времён детства и соскучилась по нему. Мне, разумеется, не разрешали управлять коляской – возможно, именно поэтому я научилась это делать очень неплохо и тогда же полюбила скорость. Правда, править мне доводилось лёгкими повозками, в которые была впряжена всего одна лошадь, но я не сомневалась, что сейчас проблем не возникнет.

Я выбралась из кареты.

Поглядев на моё лицо, (а я не сразу поймала себя на том, что улыбаюсь в предвкушении скачки), растерявшаяся Вирма наконец ответила:

– Конечно, мы довезём вас до Дворца, но это закрытое место, и без рекомендаций вы не пройдёте дальше приёмной…

– Приёмной мне будет вполне достаточно, – сказала я, слегка покривив душой. Я не думала, что получу ответы на нужные мне вопросы в приёмной Библиотечного Дворца, но попытаться всё-таки стоило.

«А дальше – по обстоятельствам», – решила я.

– Тогда поедем, конечно. Только остановимся на ближайшей станции, сообщим в полицию о разбойниках.

– Я посторожу их, – пообещал Рейтег.

Мне не особенно хотелось проявлять при нём любопытство, но я не сдержалась:

– Откуда ты знаешь про «пирамидку»?

– Я начинал учиться в Гильдии, – ответил Рейтег. – Лет пять назад. Отчисли на втором курсе, но кое-что ещё помню.

– За что?! – выпалила я.

Получилось как-то чересчур громко, но слишком уж я была изумлена. И самим фактом, что Рейтег – мой недоучившийся коллега, и тем, что он умудрился как-то завалить сессию на втором курсе. У нас даже самые законченные идиоты дотянули, по меньшей мере, до начала третьего. В первые два года даже практики почти нет, одна теория.

– За драку, – сказал Рейтег. – Один мой однокурсник оказался законченной сволочью.

Извиниться за вырвавшееся слово он даже не подумал. Хотя я, по роду своей деятельности, привыкла ещё и не к такому, а мои будущие попутчицы – вернее, пассажирки – были заняты тем, что собирали валявшуюся на траве одежду в сундуки; они удачно притворились, что не услышали.

– Не дал списать? – не удержалась я от предположения.

– Списывали обычно у меня, – буркнул Рейтег и посмотрел на меня так, что я как-то сразу поняла, что не получу точного ответа. – А этот просто совал нос куда не надо.

Странно и неуютно было находиться рядом с человеком, с которым мы, возможно, могли бы даже работать вместе, если бы… если бы что?

– По-твоему, я тоже сую нос куда не надо?

Он хмыкнул:

– Я ни на что не намекал. Просто ответил на твой вопрос. Да и потом, совать нос в чужие дела – твоя профессия.

– Что верно, то верно. А ты не пробовал пойти учиться куда-нибудь ещё?

– Обстоятельства помешали. Мне очень нужны были деньги. Тормур позволил мне остаться и дал работу.

– Это странно. Мне было бы сложно остаться и смотреть, как мои бывшие однокурсники идут дальше, в то время, как я заказываю уголь для их печей.

– Я их почти не видел. В тех помещениях, где я работаю, студенты обычно не бывают.

– Действительно. Я за три года тоже ни разу тебя не видела.

– Ты могла просто не запомнить.

Я покачала головой, возразив:

– У меня хорошая память на лица… Послушай, ты же пока учился должен был хотя бы раз активировать кинжал.

Рейтег медленно кивнул, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Ты потом… у тебя не было проблем, когда ты больше не смог этого делать?

– Нет. У меня всегда хорошо получались упражнения на контроль энергии… А что, проблемы есть у тебя?

– Нет, разумеется, нет. – Я постаралась, чтобы голос звучал как можно более беспечно. – Но говорят, они бывают, если долго не пользоваться кинжалом. Мне просто любопытно.

Он не поверил, я это сразу почувствовала. И испугалась. Нет, вряд ли Рейтег будет трепаться о своих подозрениях на каждом углу. Вряд ли он даже скажет об этом господину Тормуру, главе Гильдии, несмотря на своё уважение к нему. Но я всё-таки не была уверена, что не сделала ошибку, задав этот вопрос…

– Ладно, спасибо за помощь. – Я глянула в сторону Вирмы и её подопечной, которые уже собрались давно, просто ждали деликатно в сторонке, с опаской поглядывая на надёжно связанных разбойников. – И Мавве тоже спасибо ещё раз скажи.

Рейтег снова кивнул.

– Увидимся, – сказал он. – Может быть.

Может быть.

6.

Солнце уже прицельно зависло над горизонтом, когда я осадила лошадей у Библиотечного Дворца и стянула с рук перчатки. Перчатки мне на время поездки одолжила Айза – так звали Вирмину подопечную. Тоненькие, но очень плотные, они надёжно защитили кожу от вожжей, только вот ладони вспотели. Теперь я рассеянно помахивала ими, заодно оглядывая высоченную ограду, возле которой мы остановились. Каменная кладка с трудом угадывалась за переплетением плотных ветвей неизвестного ползучего растения и крошечных пучков невероятно жизнелюбивой травы.

Мы подошли к воротам: две створки с частоколом железных прутьев, ощетинившихся наверху пиками. До этих пик я не достала бы даже если бы забралась на плечи себе самой – до того они были высокие. За воротами просматривались такие же древние каменные башни Библиотечного Дворца, которые я видела ещё издалека посреди уединённой, окружённой небольшими холмами равнины. Собственно, эти башни и есть дворец: пять массивных высоких прямоугольников, каждый из которых мог бы стать домом для нескольких семей, и небольшие галереи между ними: на уровне первого и третьего этажей. Перед дворцом раскинулся небольшой дворик, вымощенный широченными плитами, каждая из которых прожила несколько человеческих жизней; между плитами давно и прочно обосновалась осока. Единственное дерево, невысокое, но кряжистое, растёт на маленькой горке, заключённой в каменный круг – тоже древний, оплетённый и травой, и корнями деревца. Чуть поодаль от него стоит большая металлическая чаша чёрного цвета с золотой росписью, в которой горит огонь. Я пригляделась к надписям, и непроизвольно передёрнулась от пробежавшего по спине холодка. Это был древний островной язык, Миор-ри, который нарочно был вытеснен из Гроуса и заменён другим – когда выяснилось, что его придумали ранее населявшие остров существа, ушедшие за Свен после Великого Изгнания. Известно, что они до сих пор понимают этот язык, и писать на Миор-ри – занятие опасное и непредсказуемое. Говорить тоже не следует, хотя человек не в силах извлекать эти звуки таким образом, чтобы они смогли принести вред – речевой аппарат у нас устроен по-другому. До сих пор сохранились некоторые слова и даже названия на Миор-Ри – как например, та же улица Грантон-Сор – и ни с кем ничего плохого от произнесения этих слов не случилось, как и от написания их с помощью современного алфавита. А вот символы, которые мы применяем в магии, пришли как раз из алфавита Миор-ри, хоть и несколько видоизменённые. Конечно, если кто-то, не обладающий силой, будет пользоваться древним островным алфавитом, это вовсе не означает, что он призовёт кого-то из-за реки Свен – но не означает и обратного.

Ни для кого не секрет, что существ, способных реагировать на силу Миор-ри, достаточно и на этом берегу. Я это знала особенно хорошо, потому что всегда остро чувствовала присутствие этих существ и дома, и на улицах Морлио – и знала, что они не всегда ограничиваются только присутствием. Именно поэтому вид чаши с огнём посреди старого каменного двора и встревожил меня. Конечно, сказала я себе, наверняка архивные старички защитили надпись, и она не может никого вызвать – специальные символы были нанесены даже на корешки учебников, по которым этот язык изучали мы. Вернее, не сам язык – нам просто прививали понимание того, что это такое, и какую опасность в себе несёт; если и доводилось писать или даже произносить какие-то слова, то не раньше того, как преподаватель рисовал те же защитные символы в воздухе.

И всё же, всё же…

Прошло, наверное, минут десять после того, как мы позвонили в чугунный колокол – и вот, наконец, кто-то явился по нашу душу. Тёмная, с лиловатым отливом, мантия, прямая осанка, короткие седые волосы вокруг островка лысины.

– Приветствую, – степенно произнёс мужчина. – Что привело вас в Библиотечный Дворец?

Вирма представилась и сказала, что привезла новую служительницу. Айза смиренно потупилась, не произнеся ни слова. Я сначала тоже промолчала, решив, что изложу своё дело кому-нибудь более представительному, но старик смотрел на меня очень пристально и тяжело.

Что ж, ладно.

– Мне необходимо получить консультацию у секретаря.

– Секретарь Библиотечного Дворца не даёт консультаций, – так же неторопливо отвечал привратник.

Он раздражал меня невероятно.

– Это не научная консультация, – отрезала я. – Я иду как частное лицо к частному лицу.

– К секретарю?

– Да!

Он хмыкнул, но всё-таки пропустил меня.

Прошли через двор; привратник – впереди, мы, три женщины – за ним. От костра в чаше повеяло жаром и каким-то горьковатым, травянистым запахом. Дворец был огромен и молчалив. Мы двигались к одной из башен, не в силах произнести ни слова при виде её грандиозности – даже Вирма, которая уже наверняка бывала здесь. Высокая деревянная дверь, оправленная в металл, открывшаяся без скрипа – и неожиданно холодная после тёплого вечера темнота…

Впрочем, нет, не темнота – полумрак. Мои глаза не сразу привыкли к нему, но вскоре я увидела, что привратник ведёт нас по коридору, узкому, как в старинном замке, и по стенам редкой цепочкой тянутся маленькие, похожие на факелы, светильники.

Где-то в глубине здания раздался громкий звук, вроде как от резко захлопнувшейся тяжёлой двери, и Айза испуганно ойкнула. Я покосилась на неё: поблёскивающие в скудном свете глаза девушки были наполнены испугом и благоговением.

Вирма не вздрагивала, но шаги её стали мельче и тише, а голова была опущена. Женщина словно старалась быть незаметной, чтобы ненароком не нарушить почтительную темень коридора Библиотечного Дворца.

– Странный способ экономить на освещении, – громко сказала я. – В обыкновенной мебельной лавке самый большой газовый фонарь стоит в два раза меньше этих стилизованных штучек. Газа тратится примерно столько же, а света при этом получается в два раза больше. Или это просто попытка пустить пыль в глаза посетителям, а, господин привратник?

– У нас редко бывают посетители, – отозвался тот. Речь его была всё так же нетороплива, но по небольшой паузе перед ответом я поняла, что невозмутимости в нём чуть меньше, чем он хочет показать. И, довольная, прошла остаток коридора в молчании, делая вид, что не замечаю укоризненных взглядов Вирмы.

За дверью в конце коридора оказалась светлая комната, узкая, но с необычайно высоким потолком – он терялся в переплетении многочисленных лестниц. На этажах, возле некоторых дверей, горели газовые фонари, и, если задрать голову, можно было увидеть бесконечность из лестничных пролётов и несколько звёзд в полутьме, каждая из которых означала одно помещение. Ужас, сколько их тут. А ведь есть ещё и другие башни! Честно говоря, в этот момент даже я прониклась величием Дворца. Правда, ненадолго – у меня здесь было дело, для которого требовалась объективность.

Секретарь сидел за длинным столом, почти пустым. Чернильница, ржавое перо и небольшая стопочка то ли книг, то ли блокнотов – вот и весь арсенал. Мужчина с вытянутым лицом, сухощавый, в такой же мантии, что и у привратника, он даже не пытался изобразить занятость и был почти неподвижен – только сухо кивнул в ответ на наше приветствие и зачем-то сцепил в замок руки.

Привратник удалился вместе с Вирмой и Айзой через одну из дверей, которых и на первом этаже хватало. Я же осталась один на один с этой живой статуей. Кресло, стоявшее на почтительном расстоянии от секретарского стола, подвинула так, чтобы можно было положить руки на столешницу. И положила – локоть, сев вполоборота.

Блёклые глаза секретаря медленно округлялись. Прошло немало времени, прежде чем он совладал с речью:

– Что вы себе позволяете?!

– Просто сижу. Или у вас запрещено? – Возможно, если бы меня так не злило показное превосходство, которое сквозило здесь буквально во всём и во всех, я бы не наглела, села в кресло там, где оно стояло, и завела бы вежливую беседу – как и планировала. Но увы, мне теперь просто необходимо было как-то спустить пар. – Я к вам по личному делу, господин секретарь. Меня Эстина зовут, а вас?

– Передвиньте кресло на место, – деревянным голосом сказал секретарь.

– Неохота кричать через полкомнаты. Так вы не хотите представиться? Что ж, понимаю. Какое значение имеет имя, если вы секретарь Библиотечного Дворца? Вам позволительно то, что непозволительно простым смертным. Например, слишком много свободного времени в течение рабочего дня. Можно читать редкие издания поэмы Слаффу… – Я многозначительно покосилась на корешок книги, одной из немногих в лежавшей перед ним стопке. На корешке стоял цеховой знак книжной мануфактуры, уничтоженной около двухсот лет назад. – Или, например, распивать травяные отвары с шиповником.

Острое недовольство на лице секретаря тут же сменилась удивлением. Он настолько стал похож на обычного человека, что я немного остыла.

– Той девушки, которая всегда носила с собой в полотняных мешочках любимые штарбуртские сборы, больше нет в живых, – сказала я. – Она убита. Вы ведь её помните, не так ли? Её звали Аргелла. Она писала диплом о влиянии магической силы на сознание мага.

Секретарь молчал. Смотрел на меня, непонимающе хлопал глазами. Руки, раньше сцепленные в замок, теперь начали теребить одна другую. Но недолго – скоро секретарь снова их стиснул, ещё крепче, чем раньше.

Я нетерпеливо наклонилась к нему:

– Ну же, я знаю, что у всех, кто здесь работает, превосходная память. Вспомните, пожалуйста. Какие книги она брала, с кем общалась?

В лице секретаря что-то неуловимо изменилось.