Текст книги "Гильдия Чёрных Кинжалов (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Никто не вышел меня встречать. То ли из чувства протеста, то ли из страха. То ли в доме и в самом деле никого не было.

Я повесила фартук на калитку, в перекидку, надеясь, что никто из соседей на него не покусится, и пошла вдоль по улице.

Я так и не спросила у Кауса, что это за место. Посёлок, или всё-таки маленький городок. Как его называют местные жители, как его воспринимают дельсунцы? Какой-то он был пёстрый, несмотря на общее впечатление заброшенности. Дома из камня, дома из дерева. Но чаще – из дерева и камня сразу: светлые стены расчерчены деревянными рейками на прямоугольники и квадраты. Односкатные крыши, наклон которых иногда едва заметен. Глухие заборы. И за каждым, за каждым словно кто-то прячется, выжидает, когда можно вонзить меч тебе в спину…

Кажется, я становлюсь параноиком.

Днём, на самом деле, народу на улицах не так уж и много. Мы, когда шли сюда, видели, что большинство из них работает в полях. По домам отсиживались больные или немощные, или женщины из больших семейств, которым и без поля работ хватает – и есть, кого туда отправить при этом… Мы решили вернуться к тем, кто в поле, потом. С человеком хорошо разговаривать, когда он один, и не за кем прятаться.

Не переставая оглядывать заборы, я внезапно наткнулась на прохожего. В этой части городка, нелепой из-за своих вытянутых двух– и трёхэтажных домов с почти горизонтальными, с лёгким наклоном, крышами, он внезапно оказался единственным человеком на тот момент. Словно бы все остальные вымерли. Он стоял и смотрел на меня с ничего не выражающим лицом – но я уже была достаточно подкована в общении с местными, чтобы увидеть в этой фигуре враждебность.

Я сердито поддёрнула закатанные до локтей рукава – кажется, это жест вошёл у меня в привычку, – и решительно направилась к незнакомцу. Молодой мужчина, невысокий, в поношенной одежде. Выгоревшие на солнце каштановые волосы. Вроде бы ничего особенного, но чем ближе я подходила к нему, тем ощутимее у меня сосало под ложечкой.

Тревога. Разъедающая, растравливающая изнутри. Мурашки. Была бы я животным, у меня бы шерсть поднялась дыбом.

Где-то рядом, совсем близко, находилась пустынная тварь. Каус был прав – я действительно научилась истолковывать свои ощущения на их счёт. Но пока не научилась различать нюансы…

А следовало бы.

Только я замерла, прислушиваясь к себе, как незнакомец ринулся на меня – быстро и бесшумно. Это было настолько неожиданно и выглядело настолько не по-человечески, что я только и смогла, что попятиться. Я даже не вспомнила о магии в этот момент. И была бы, несомненно мертва – если бы кто-то не подхватил меня под мышки и не унёс вверх.

Высокое небо хлынуло в глаза, скрутилось в воронку в солнечном сплетении. Я тихо пискнула, не в силах закричать – и тут же рухнула на какую-то крышу. Строение было ветхое, деревянное, довольно высокое и неуловимо знакомое. Голубятня. За неимением письмоносцев, простые люди часто прибегали к услугам этих птиц, и в каждом, даже самом маленьком селении, жил как минимум один заводчик голубей.

У меня была всего секунда до того, как я смогла поднять голову.

Возле меня в такой же неудобной позе полулежал Колпак.

Я не успела ни закричать, ни спросить что-то, ни даже подумать. Удар нечеловеческой силы пришёлся на какую-то опорную сваю. Мне казалось, я чувствую, как подо мной, под тонким деревянным настилом, вспархивают перепуганные птицы, которым некуда лететь. Голубятня накренилась, я перекатилась к краю крыши, в полмгновенье поняв, что не успею начертить символ при всём желании. Колпак тоже не успевал его начертить – если бы он вдруг вздумал зачем-то помогать мне второй раз.

Я полетела вниз, беспомощно мазнув руками по карнизу.

«Не расшибусь, так калекой…», – пронеслась в голове короткая рваная мысль.

И тут на моём запястье словно сомкнулись большие клещи. Плечо едва не выдернулось из сустава. Повиснув на одной руке, я с размаху налетела на стену недообрушившейся голубятни.

Колпак потянул меня вверх, и моё тело тут же принялось ему помогать – не посоветовавшись со мной, инстинктивно. Я зацепилась второй рукой, и мы вместе с моим неожиданным спасителем вытащили меня наверх.

Убедившись, что я больше не падаю, Колпак выпустил меня и быстро кинул в мужчину внизу сразу несколько «пирамидок». Те его буквально пригвоздили к земле, распялив, как звериную шкуру. Когда я встала и, с трудом держа равновесие, глянула вниз, то увидела лишь кровавое месиво.

Я посмотрела на Колпака.

Он был гораздо выше меня. Плащ не скрывал ни размах плеч, ни висящей на поясе сабли, которую он мог пустить в ход в любой момент. Вот только почему он до сих пор этого не сделал? Что это вообще было сейчас?! Я – человек, который пришёл, чтобы ускорить встречу Колпака с эшафотом! Вряд ли он этого не понимал.

Но всё же спас меня. Почему?

Я услышала голоса. Совсем рядом, внизу.

– Что это там?.. Кто-то лежит…

– Это не Эстина? Она ведь куда-то сюда…

Я развернулась, чтобы крикнуть Риаду, что со мной всё в порядке, но тут рука, которая в прямом смысле вытащила меня с того света, зажала мне рот. Моя кисть сама собой взметнулась вверх, но Колпак тут же стиснул мне пальцы свободной ладонью. Я уже была готова садануть его ногой по щиколотке, как учили на занятиях по технике боя, но вдруг услышала над самым ухом до ужаса знакомый голос:

– Тихо, Лягушонок. Я тебя спас уже трижды. Теперь просто дай мне спокойно уйти.

***

Я почти дошла до дома, когда меня перехватил письмоносец директора. Завис в воздухе перед самым лицом, раздражающе шумно махая крыльями.

Придя к выводу, что меня ждёт увольнение, я отстранённо подумала о том, что новая куртка – бледно-голубая, лёгкая, для летних вечеров, – наверное, не влезет в ту сумку, которую дала мне Мавва. Значит, хорошо бы купить новую сумку. А лучше небольшой рюкзачок – с ним должно быть удобно в поезде…

Поезд. Спина Тантара, маячащая впереди; я следую за ней, уверенная, что вот-вот узнаю тайну смерти Аргеллы. Узнаю, кто убил Эризу. И вернусь домой. Спина Тантара, голос Тантара и его последний – я думала, что последний! – нарисованный в воздухе символ, отправивший меня в реку.

Спасший мне жизнь.

«Тихо, Лягушонок».

Я должна была связать его. Я должна была доставить его Риаду. Просто потому, что Тантар убивает людей, а значит, и сам должен быть повешен на главной Дельсунской площади в День Справедливости. И неважно, что он делал до этого. И не важно, что он мой однокурсник.

Я должна была хотя бы пошевелиться – но не смогла. Так и стояла на крыше, словно истукан.

Как глупо.

Я постучалась и вошла в кабинет Грента-Райи.

– Вот и ты. – Он никогда не тратил время на приветствия. – Кор-Тейви сказал, ты болеешь, но его самого сейчас нет, а у нас проводится служебное расследование, и нужен маг. Кинжал при тебе?

– Да, – глухо ответила я.

– Очень хорошо. Нужно, чтобы ты его активировала в нашем подвале и посмотрела следы в энергетическом поле. Нужно будет пойти по тому, который окажется ближайшим к месту преступления.

– Простите, могу я узнать суть дела? Что за служебное расследование?

– Какая разница? Просто делай – и всё.

Я отвела глаза.

Какая разница, действительно?

Во-первых, я покрываю убийцу. Что бы я ни делала сейчас, это не уравняет чаши весов. Всё уже слишком плохо, и намного хуже не будет.

Во-вторых, Городу Высших плевать на то, что здесь творится. Гильдии тем более плевать. Никто не будет отслеживать мой кинжал.

В-третьих, если я буду думать ещё и об этом, то взорвусь.

– Хорошо, – сказала я.

– Пойдём в подвал.

Они вычислили с помощью особых детекторов расползающуюся тёмную энергетику. Я же её даже без детекторов почувствовала. Подобное редко встретишь. Тот, кто оказывается в таком невидимом облаке, может сойти с ума.

Но я не сойду, конечно. Я недостойна спасительного сумасшествия. Мой мозг будет работать на всю катушку, пока не постигнет случившееся до конца.

К тому же я могу убрать эту энергетику, стоит только активировать кинжал… Так просто.

Задание Грента-Райи я выполнила очень быстро. Подчистила поле там, где это было необходимо, разглядела самые свежие следы цвета спелой малины и безропотно пошла по ним.

– Халатность! – кричал потом директор на какого-то мужчину в очках, которого я никогда прежде не видела. – Преступная халатность! Как будто нам мало чокнутых убийц!

Я молча смотрела на невысокого учёного, теребившего в руках пустую пробирку. На его лице явственно читались растерянность и страх. Я видела, что он брился два дня назад, что у него скол на дужке очков, и что за весь день никто так и не сказал ему, что передник на нём надет не той стороной. Человек не от мира сего. Одинокий. Увлечённый.

– Чтобы духу твоего здесь не было уже завтра!.. А ты можешь идти. Спасибо за работу. Выздоравливай.

Первое «спасибо» за все те дни, что я работала в этом Центре. И «выздоравливай». Какая забота. И всё потому, что я безропотно сплясала под его дудку.

Я молча развернулась и ушла.

Дома я села на пол возле окна, обняв колени и прислонившись лбом к подоконнику. Если бы можно было сделаться ещё меньше и сесть ещё ниже – я бы сделалась меньше и села ниже.

Чего я ждала? Того времени, когда можно будет лечь спать. Потому что ложиться спать до заката глупо, а бодрствовать я не могла. Это было мучительно.

Я подгоняла минуты, я ощущала лбом подоконник, я ощущала ноющие синяки от удара о голубятню. Вот и свет, наконец, позолотел, и я, не выглядывая в окно, могла видеть, как преобразился Дельсун. Я знала, что навсегда запомню его таким, закатным. Что бы ни случилось со мной потом. Где бы я ни оказалась.

В дверь постучали, и я вскочила, как будто меня пнули с размаху. Глянула в зеркало, пригладила ещё более взъерошенные, чем обычно, волосы, насильно растянула губы в улыбке. Больше всего я боялась момента, когда меня начнут спрашивать, что не так. Знала, что сил соврать мне не хватит.

– Да-да, войдите. – Я встала возле подоконника, вцепившись в него руками, будто в единственную мачту, не рухнувшую во время кораблекрушения. Вернее, рею. Это ведь реи горизонтальные.

На пороге появился Каус. И, конечно, не стал закрывать дверь.

– Добрый вечер, Тина. Хочу пригласить тебя в одну таверну. Здесь недалеко.

– Спасибо, Каус, я недавно поужинала.

Он наклонил голову, вглядываясь в моё лицо.

– У тебя что-то случилось.

– Нет, всё в порядке.

– Это был не вопрос.

Я закатила глаза. Терпеть не могу, когда так настойчиво пытаются влезть в мои дела.

– Послушай, если ты хотел поговорить, то сейчас, честно говоря, не самое удачное время…

– У тебя синяки на руке, – перебил меня Каус.

Я машинально дёрнула засученный рукав рубашки, и тут же разозлилась. Подумаешь, синяки! Какое его дело?!

– И что, что синяки? – Я потёрла запястья, где и в самом деле успели проступить синеватые следы от пальцев Тантара. – Это я просто…

– Упала, – вежливо подсказал мне Каус.

Я поняла, что он издевается, и стиснула зубы.

– Если бы упала, синяки бы были расположены не так, тебе это известно не хуже меня. Я просто нарвалась на очередного идиота, которому не нравятся Чёрные Кинжалы, и он слишком крепко схватил меня за руку.

Каус закрыл дверь. Негромко, но я отчего-то вздрогнула.

– Почему ты мне до сих пор не доверяешь?

– О, обожаю душещипательные разговоры! – объявила я далёким от радости голосом и уселась с ногами на подоконник. – Если ты за этим звал меня в таверну, то я тем более никуда не пойду.

– Хотя и соврала про ужин, – вставил Каус.

– Хотя и соврала, – не стала спорить я. – Просто не хочу есть.

На самом деле, есть мне хотелось – мне просто не хотелось ни с кем общаться. Но в ящике стола у меня было припрятано печенье, которым меня угостила хозяйка прошлым вечером, а оно вполне могло стать заменой ужину.

Каус улыбнулся и подошёл ближе.

– Послушные девочки едят три раза в день, – сказал он вкрадчиво.

– А я никогда не была послушной девочкой.

– Почему же? Взять хотя бы сегодняшний день. Съездила, дезактивировала кинжал, как я тебя просил. Потом без лишних споров помогла господину Грента-Райи уволить неосторожного сотрудника. Я, правда, не думал, что тебя удастся так быстро сломать… Но сложно, наверное, строить из себя человека с принципами, когда ты всего лишь обыкновенная слабая женщина. И глупо было ожидать, что всё закончится иначе.

В глазах на мгновенье потемнело. Слабая, значит. Глупо было ожидать.

– А ты что, ожидал всё-таки? – с вызовом поинтересовалась я. – Говорил одно, а думал другое?

– Нет, что ты, я очень доволен тобой, – неубедительно отозвался Каус и огляделся. – Мило у тебя тут. Как зовут твоего письмоносца?

Я покосилась на клетку. Мой пернатый рыжий питомец, ещё ни разу не выпущенный на свободу, преспокойно дремал на жёрдочке. Меня кольнула совесть – нужно всё-таки дать ему полетать, Птицы Радуги чахнут, если долго держать их в неволе.

– Никак не зовут, – угрюмо ответила я Каусу.

– Да, понимаю, – кивнул тот. – Ведь дать имя или прозвище – это значит, создать связь. А ты не любишь создавать связи, не так ли? Разве что с призраками.

– И это ты мне говоришь?! – окрысилась я. – Если бы ты сам их создавал, здесь бы гораздо лучше относились к Чёрным Кинжалам.

– По-твоему, обстановка в регионе может зависеть от моих личных отношений с его жителями? Да если бы я даже женился на старосте Пеньков – а она мне предлагала, кстати, – то вряд ли решил бы проблему. Пеньки, может, и стали бы лучше ко мне относиться, но это всё-таки не единственная деревня на всю округу.

Я помотала головой – слова Кауса налипали на меня, садились, как какие-то неприятные насекомые, и мне хотелось их стряхнуть.

– Какие Пеньки, Каус? О чём ты?

– Я же говорю, деревня. Ты, наверное, видела – она стоит ближе всех к лесу.

Я вспомнила небольшое скопище чёрных домиков у опушки.

– И что ж ты не женился на этой старосте, раз она предлагала? – спросила я.

– Потому что староста всё-таки старовата. Я бы смотрелся её старшим сыном. Которых, кстати, у неё шесть… Но знаешь, это не единственный вариант. Староста Больших Лис тоже ничего такой. Ещё в самом соку. Давай ты за него замуж выйдешь?

Я чуть не фыркнула, но вовремя сдержалась. Ещё решит, не приведи Творец, что я люблю такие шутки!

– Большие Лисы – это вам уже не Пеньки, – продолжал Каус. – Хотя бы потому, что там проживает больше людей. Староста Лис, кстати, тоже вдовец. Неплохая партия. А почему нет? Если тебе кажется, что налаживание личных контактов – это такой действенный способ в данной ситуации. Нет, разумеется, чтобы заставить человека повлиять на вверенных ему людей, выходить за него замуж необязательно … Будь на твоём месте менее целомудренная девушка, я бы предложил вариант попроще. Хотя… откуда мне знать, на что ещё ты готова ради нашего дорогого Центра и родной Гильдии? Сегодняшний день показал, что на многое…

– Ты… – прошипела я, слезая с подоконника. Руки сами собой сжались в кулаки. – Ты либо сейчас заткнёшься, либо… либо я за себя не отвечаю, ясно? Ты ничего не знаешь! Поэтому не смей… не смей говорить такие гадости!

Каус ухмыльнулся. Весело, нахально, как тот парень из моего сна. Значит, моё подсознание откуда-то знало, что он так умеет. Видимо, это выражение уже мелькало на его лице, только редко и ненадолго.

– Ты что, драться со мной собралась?.. Забавно. – Он снова хмыкнул, но тут же снова стал серьёзным. – Ладно, прости. Я перегнул палку. Не хотел, сорвался… Это была просто дурацкая шутка.

Я перевела дух, зыркнула на него исподлобья и вернулась на подоконник. Золотой солнечный свет стал ярко-розовым, почти красным. Дома превратились в тени. Это было недоброе небо, предвещавшее сильный ветер на следующий день…

– В самом деле, Эстина… – Каус подошёл и легонько коснулся моего плеча. – Мне очень стыдно. Я не знаю, что на меня нашло. Что мне сделать, чтобы загладить свою вину? Можно я тебя завтра обедом угощу, раз уж ты отказываешься от ужина?

Я ответила не сразу. Голос Кауса звучал искренне, но мне всё равно мерещилась фальшь. Может, потому что раньше этот человек проявлял удивительную деликатность, тонко чувствуя грани, которых лучше не касаться. А сейчас… «Сорвался», говорит? Но почему на мне? И что…

– Что так тебя расстроило? – спросила я.

– Прости?

– Ты сказал, что «сорвался». Значит, у тебя тоже что-то случилось. В смысле, не «тоже», – быстро поправилась я. – Просто случилось.

Каус ответил не сразу.

– Сложно сказать. День… не из лёгких. Прости ещё раз… Так что насчёт обеда завтра?

Угу. Если он во все «нелёгкие дни» так себя ведёт, то у меня никакого терпения не хватит.

С другой стороны, я тоже не подарок.

– Не надо никакого обеда. Вчера ты сделал то, за что я до конца жизни не расплачусь.

Сказав это, я подумала, что за последнее время меня слишком часто спасают. Я могла бы умереть уже давно. Если бы не Каус. Если бы не Тантар.

– То, что я сделал вчера, не даёт мне права вести себя с тобой… вот так. Это отвратительно, и ты такого не заслужила.

– Ладно, забыли, – буркнула я.

А про себя подумала: забудешь такое, как же. Теперь я точно знаю, что он считает меня бесхарактерной дурой, не умеющей общаться с людьми. И это по меньшей мере.

Каус вздохнул. Спросил осторожно:

– Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

«Почему ты мне до сих пор не доверяешь?» – вспомнила я.

Что ж. Это был закономерный вопрос от человека, который накануне спас мне жизнь.

Однако Тантар спасал мне жизнь уже неоднократно. И перед ним я была виновата даже больше, чем сейчас перед Каусом.

Я снова покачала головой.

– Хорошо, – сказал Каус. – Но если что, я к твоим услугам.

– Спасибо.

Он ушёл, а я медленно слезла с подоконника. Ощущение было, будто я только что разгрузила десяток вагонов. Подошла к клетке, открыла дверцу. Потом, слушая радостный писк проснувшегося письмоносца, распахнула створку окна.

– Лети, Огонёк.

14.

В следующие пару дней мы с Каусом виделись мельком, и то успевали лишь поздороваться. Я почти всё время торчала в лаборатории, он пропадал на выездах, куда меня до сих пор с собой не брали. По правде говоря, я даже радовалась, что не брали. Знала, что там может появиться Колпак – и тогда мне придётся помогать его арестовывать.

А на третий день в Центр неожиданно пожаловал Рейтег.

Вообще-то я знала, что нам из Гильдии должны привезти коробку новых детекторов. Но эта информация, за ненадобностью, быстро вылетела у меня из головы. Поэтому я очень удивилась, увидев из окна коляску с гербом Гильдии, которая остановилась на площади возле здания Центра. И ещё больше удивилась, когда из этой коляски выбрался Рейтег и, одной рукой прижав к себе какой-то ящик, закрыл дверцу.

Пока я размышляла, хочу ли выйти и поздороваться с ним, драгоценные секунды уходили. Рейтег поговорил с конюхом, пошёл в сторону входа… и только тут я сообразила, куда его отправили с этими детекторами.

Конечно, в «сарай». Точнее, в кабинет Чёрных Кинжалов, который, по правде говоря, только числился таковым, мы там практически никогда не бывали. Но необходимые артефакты, оборудование, документы – всё лежало именно в этом кабинете. «Сараем» его окрестила я, и со временем не только Каус, но и все, кто работал в Центре, подхватили это название.

«Сарай» находился в главном коридоре второго этажа. Как и кабинет директора. Как и небольшая комната, которую Каус оборудовал для совещаний с отрядом полиции, отлавливающим Тантара. То есть Колпака. Когда Каус бывал не на выезде, его можно было найти именно в этих двух помещениях. Или в коридоре между ними.

«Но он наверняка на выезде», – подумала я. Что бы Каус ни говорил о невозможности убрать бардак в Приграничье, он работал там так, будто ничего невозможного нет. Спасал людей от чудовищ, арестовывал тех, кто пытался колдовать, уничтожал заряженные предметы. Даже затеял чистку леса, куда жители Приграничья относили всё, что оставалось от пустынных тварей…

У него слишком много работы – там, рядом со Свен. Что ему делать в Центре?..

Лаборатория, где мы с Лантегой и Нинтой исследовали труп дельсунца с прокушенной глоткой, находилась всё на том же втором этаже. И мне ничего не стоило выйти ненадолго и перехватить Рейтега до того, как он окажется там, где может оказаться Каус. Забрать у него детекторы, поблагодарить, и отнести коробку в «сарай».

Но тогда не исключена вероятность, что мы столкнёмся все втроём. А я не хочу… Не хочу и не буду в это вмешиваться.

В конце концов, что такого – встретятся в коридоре двое бывших друзей. Они же не дураки, чтобы отношения тут выяснять.

А если дураки – им же хуже.

Рассердившись непонятно на что, я продолжила с помощью символов прощупывать рану, отделяя «чужеродные элементы» – то есть биологические следы пустынной твари: слюну, шерстинки… Слюны, как это не удивительно, в ране почти не осталось: зубы у твари словно были сделаны из раскалённого металла: края раны обуглились, влага испарилась, а остатки вещества схватились с плотью убитого так, что извлечь их было практически невозможно. Но я всё равно пробовала, потому что одного короткого волоска – серого, с тёмным кончиком – было явно недостаточно для того, чтобы понять, какая из тварей отправила несчастного на тот свет. Впрочем, меня не оставляло ощущение, что это очередной новый вид… Сколько же их, в конце концов, будет здесь плодиться?! И что с этим делать?..

Грохот в коридоре прозвучал, как выстрел.

Я выскочила из лаборатории прежде девочек и увидела Рейтега, стоявшего через пару дверей от нас возле коробки с детекторами, и Кауса, сидящего посреди рассыпанных ящиков, ранее выстроенных рядами у стены. Лицо у законника было в крови, и я на мгновенье лишилась возможности вдохнуть – но потом сообразила, что Рейтег просто разбил своему бывшему другу нос. Нинта за моей спиной подняла такой визг, что заложило уши. Коридор стал наполняться встревоженными голосами, хлопали двери, но Рейтег как будто ничего не слышал и не замечал. Он пошёл было на Кауса снова, но уже через шаг рухнул, словно от подставленной подножки.

Вообще-то этот символ часто так и называется – «подножка». Очень популярен был в Школе Гильдии во время сессии, когда разрешалось активировать кинжалы для отработки материала.

Рейтег сел и уставился на меня ненавидящими глазами.

– Ты… – прошипел он.

Вот она, радость встречи.

– Лежачего не бьют, – хмуро сообщила я, взмахом кисти уничтожив повисший в воздухе символ. – Ты ничего умнее придумать не мог, кроме как выяснять отношения посреди Дельсунского Центра?

Рейтег огляделся и обнаружил, что вокруг куча народу. Большинство в халатах или в прорезиненных передниках – с непривычки, наверное, жутковато смотрится. Как будто сейчас все вынут из-за спин мясницкие ножи и бросятся на тебя.

– Господин Кор-Тейви! – Нинта со всех ног кинулась к законнику, потиравшему ушибленный затылок.

Вообще-то силе удара Рейтега можно было только позавидовать – Каус пролетел добрых пять футов, и летел бы, наверное, ещё дальше, если бы не ящики. Неудивительно, что он так приложился головой, и, кажется, теперь вообще с трудом мог сказать, где находится.

– Что здесь творится?! – громыхнул голос, и зрители почтительно расступились, давая дорогу директору. – Кор… – Грента-Райи, кажется, потерял дар речи, увидев начальника дельсунских Чёрных Кинжалов в таком неприглядном виде.

– Всё в порядке, господин Грента-Райи, – спокойно ответил тот, поднимаясь на ноги не без помощи маленькой Нинты. – Интендант Чёрных Кинжалов привёз нам детекторы, но не рассчитал своих сил и выронил коробку.

– А что у тебя с лицом?!

– Споткнулся. – Губы Кауса исказила уже знакомая мне ухмылка, выглядевшая сейчас очень впечатляюще, учитывая, что лицо законника от носа до подбородка было залито кровью. – Не из-за чего было поднимать такой переполох.

Но переполох не утихал ещё где-то час. Кто-то причитал, кто-то ругался, кто-то помог мне отнести коробку с детекторами в «сарай». Когда я вышла, Рейтег помогал составлять ящики на место, Лантеги и директора в коридоре не было, как и ещё многих, кто выбежал на грохот и визг Нинты. Сама Нинта торопливо и настойчиво тащила Кауса к лестнице, настаивая на том, чтобы он как можно скорее показался медикам. Не знаю, к чему была вся эта суета – если у Кауса и был перелом носа, в Зелёных Трубках его должны были вылечить в минуту. Именно это законник и пытался объяснить говорливой лаборантке, но вскоре сдался и ушёл вместе с ней на улицу.

Рейтег, оторвавшись от ящиков, проводил их мрачным взглядом. Потом заметил меня и сказал:

– Мы с ним учились вместе. И знаешь, за эти годы ничего не изменилось. Каус всё такой же надменный ублюдок с замашками принца крови, а вокруг него бегает толпа активно сочувствующих девок. Тебе очень не повезло, что ты связалась с ним.

– Это мне судить, повезло или не повезло, – сухо ответила я. – И я тебе не девка. А устроишь такое ещё раз, я тебе шею сверну.

– Ой, нашлась воительница! – хохотнул Рейтег. – Смогла воткнуть кинжал, и теперь нос задирает. Смотри, как бы не отрезали, малявка.

– Это воспринимать как угрозу? – Я недобро сощурилась.

– Это воспринимать как добрый совет. Здесь такие выскочки долго не задерживаются. Хотя, если ты полезла на защиту этого сопляка, то у вас сложились… хм, доверительные отношения. – Рейтег осклабился. – Так что вполне возможно, тебя не вытурят в ближайшие полгода. Пока ты ему не надоешь. Кстати, ты его уже называла трусом за лампу-ловушку? Или решила пожалеть?

Я скрестила руки на груди, стараясь не кривить лицо в яростной гримасе.

– Во-первых, я встану на защиту любого, кому ни за что ни про что сломают нос…

– Ни за что, ни про что?..

– Во-вторых, – повысила я голос, – у вас очень похожие идиотские шутки. Так что у тебя с Каусом гораздо больше общего, чем ты думаешь. А в-третьих, ты отвлекаешь меня от работы. Спасибо за детекторы и счастливого пути.

Я развернулась и зашагала обратно в лабораторию, неслышно скрипя зубами.

– Эстина, – догнал меня голос Рейтега, – я не из тех людей, кто может сломать человеку нос просто так.

– Конечно, нет. – Я не удержалась и всё-таки остановилась, чтобы сказать последнее слово. – Ты из тех мстительных идиотов, которые будут ломать нос за дело – за одно и то же, при каждой встрече.

– Я смотрю, он тебе уже всё растрепал, да?!

Рейтег снова кипел от гнева, но я даже не стала поворачиваться, только презрительно фыркнула и продолжила свой путь…

– Послушай-ка сюда…

Размечтался.

Я молча ускорила шаг и скрылась в лаборатории.

***

С четверть часа я работала. Потом, сделав всё, что могла, отправилась на предписанный обход – раз в день кто-нибудь из нас с Каусом обязательно обходил хотя бы центр города, взяв с собой пару-тройку полицейских. С пустыми руками, надо сказать, мы никогда не возвращались.

В этот раз со мной был Риад – он хотел поговорить по делу той женщины с мечами – и его коллега Тельмер, невысокий, темноволосый парень, с которым мы и прежде не раз работали здесь.

Но мы не успели обойти и один квартал – ко мне подлетел письмоносец Грента-Райи. На редкость глупый для Птиц Радуги, он всегда раздражал меня, но в этот день, при виде приближающегося ко мне жёлтого пятнышка на фоне серых облаков, вместо раздражения я ощутила что-то вроде дурного предчувствия. Как выяснилось, не зря.

«Госпожа Кей-Лайни, – вчиталась я в убористый почерк секретаря, – так как господин Кор-Тейви по состоянию здоровья не может поехать сегодня на вызов, убедительно прошу вас заменить его и срочно, после прочтения данного письма, направиться в деревню Семидеревка для обезвреживания пустынного существа (предварительный класс развития – 3) и доставки его в Центр Пустынных Аномалий для изучения. Карта и письмо жителя деревни прилагаются».

– Мы поедем с вами, – тут же сказал Риад, когда я объяснила, что дальше продолжать обход не могу. – Возьмём нашего толкового возницу, Мельда – он поможет, в случае чего…

– Но это может быть до вечера, – запротестовала я.

Риад посмотрел на меня с укоризной.

– Выезды с Чёрными Кинжалами – приоритетная часть нашей работы. Я надеюсь, вы не собирались отправляться к Свен в одиночку?

Я посмотрела на карту. Деревня Семидеревка действительно была одной из ближайших к Границе. У меня снова ёкнуло под ложечкой, и я помотала головой.

– Не волнуйтесь. – Риад, правильно истолковав моё растерянное молчание, легонько хлопнул меня по плечу. – Я видел, как вы работаете. Всё будет в порядке.

Легко сказать – в порядке. Я-то надеялась, что впервые поеду на вызов вместе с Каусом. Конечно, я не сомневалась в полицейских, но, как ни крути, колдовать они не умеют. А ловкость, храбрость и смекалка – мягко говоря, не достаточно надёжные помощники, когда речь идёт о пустынной твари с третьим классом развития. Потому что третий класс означает, что тварь не только хищная, но ещё и очень умная.

Я отнюдь не была уверена в своих силах, но понимала, что это моё первое серьёзное задание, провалить которое нельзя. Так как я уже точно знала, что не буду до скончания веков сидеть в Дельсуне, мне нужен был блестящий послужной список для будущей работы.

Очень быстро растерянность уступила место лихорадочному возбуждению. Пока мы ехали в полицейском экипаже, я пристально вглядывалась в карту, уточняя у сидящего рядом Риада детали местности. В письме я вычитала, что какая-то полоумная женщина, живущая на отшибе, держит у себя пустынную тварь в качестве домашнего питомца. Саму тварь никто не видел: она сидит на цепи в небольшой конуре, из которой днём раздаётся рычание, а по ночам берег Свен оглашает жуткий нечеловеческий вой. Третий класс этой твари присвоили уже в Центре, из тех соображений, что менее развитое существо приручить бы не удалось. А о том, что это существо именно прирученное, говорила сохранность конуры – для дикой твари хлипкая деревянная постройка не помеха, да и цепь, честно говоря, не всегда. Для своего монстра хозяйка покупает мясо на кости, сырую печень и бычье сердце. Пару раз местный мясник по пьяни давал женщине банку говяжьей крови (на трезвую голову он эту чокнутую даже на порог не пускает).

Ну что ж, посмотрим.

Часа через полтора я выскочила из кареты, как пробка из бутылки с игристым вином. Я так хотела поскорее заняться делом, что почти не обращала внимания на сосущее чувство тревоги – а ведь в глубине души боялась, что здесь, рядом со Свен, оно станет для меня значительной помехой. Во мне будто зажёгся огонёк, согревающий изнутри и не позволяющий страху подбираться слишком близко к сердцу.

Но мой пыл всё же слегка поумерился, стоило мне оглядеться. Никогда не видела ничего подобного.

– Семь деревьев, – негромко сказал за моей спиной Риад.

Деревьев, здесь, конечно, было больше. Но именно семь выделялись на фоне остальных, как семь уток в стае воробьёв. Они возвышались в стороне от невысокого холма, облепленного домиками, там, где могло быть усеянное овсом или пшеницей поле, но не росло даже травы. Когда-то это были ивы. Теперь же казалось, что к деревне подступают высоченные монстры в три, а то и в четыре обхвата. Тёмно-серая кора собиралась складками, причём как-то по спирали, словно чья-то невидимая рука пыталась скрутить стволы в огромные жгуты. Кривые ветки, похожие на большие изломанные руки, тянулись в сторону холма, трепеща редкими листочками.