Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Жаровня с белым огнём – это тоже, конечно, не требует пояснений, белый огонь способен создать только волшебник. Возле жаровни, на битых камнях, ещё более дико, чем кровать с пологом, смотрится сковородка с остатками какой-то еды. Пригоревшей. Рядом стоит бочка с водой, валяются жестяные кружки… Редкостный бардак, особенно учитывая скудость обстановки.

Револьвера Саррет с собой не взял. На собрания в Ратуше, пусть и тайные, следовало являться без оружия. После того, как у графа Саввея отобрали любимую шпагу – и не вернули! – он вынужден был смириться с обстоятельствами. По правде сказать, без шпаги было гораздо удобнее. Но вот револьвер бы не помешал…

Почему-то сейчас, в этой пустой пещере, Саррет остро жалел об отсутствии оружия.

Действительно ли здесь пусто?..

Саррет подозрительно посмотрел на кровать. С одной стороны полог был отодвинут – можно было разглядеть шерстяное одеяло, из-под которого как будто только что кто-то вылез, и маленькую подушку. А вот с другой…

Он медленно пошёл к кровати. Галька звенела под его ногами: брек, брек… Слышалось чьё-то неровное дыхание… Или это долетал до слуха шум моря, приглушённый каменной толщей?..

– Кто здесь?!

Из-за кровати вывалился Равес. Именно вывалился, а не выскочил – он явно сидел, когда услышал шаги. Саррет не сразу узнал парня – тот похудел, оброс жиденькой щетиной, а голубые глаза будто стали ещё более безумными.

– Спокойно. – Саррет поднял руки. – Это я. Всё хорошо.

Равес смотрел на него снизу вверх, кусая губу и слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Его нужно было убить. Саррет понимал это со страшной ясностью, хотя зачем-то и искал причины, по которым мог бы этого не делать.

– Это она тебя прислала, да? – спросил Равес истеричным шёпотом.

– Да. Разумеется. Как ты тут, Равес? Не слишком уютное местечко… – Саррет демонстративно огляделся. Но быстро – не следовало надолго прерывать зрительный контакт.

– Она не могла… она сказала, что никто не знает, не должен… Ты… Зачем ты здесь?!

Равес начал медленно подниматься на ноги, и его плавные движения были преисполнены такой угрозы, что Саррету сделалось не по себе. Хотя, отличник Академии, он мог одолеть этого типа голыми руками, и прекрасно знал это. Но всё же…

– Она попросила меня помочь тебе, – как можно более убедительно произнёс Саррет.

– Она не могла! Никто не должен знать! Ещё не пора, ещё не время!!

Равеса уже трясло. Он был смертельно напуган и безуспешно пытался это скрыть. Должно быть, знал, что за обряд ему предстоит. Неужели Макора сказала ему?.. Или он просто догадывался?

– Конечно, не время, – сказал Саррет. – Но ты ведь понимаешь, нужно всё подготовить.

– Макора сказала, что она сама, сама всё сделает! А ты… ты лжец! Я давно наблюдал за тобой! Ты не разделяешь наших убеждений, только притворяешься! И сейчас ты пришёл, чтобы помешать! Лжец, лжец! Предатель!

С жуткой помесью боевого клича и звериного воя, Равес бросился вперёд. Саррет был готов к этому и увернулся. Вступать в драку было пока рановато: он надеялся, что можно будет хотя бы чуть-чуть образумить парня и выяснить у него про оружие Макоры.

– Угомонись, говорю тебе! Послушай!

Однако Равес, кажется, окончательно обезумел. Он лишь рычал, всё яростнее наскакивая на того, в ком безошибочным чутьём определял врага. Контролировать ситуацию становилось всё сложнее, и вскоре Саррет начал подумывать о том, чтобы оставить тактику мирных переговоров и попробовать пообщаться с позиции силы, однако тут всё внезапно закончилось.

Быстрее, чем он рассчитывал.

Слишком сильно он его оттолкнул. Слишком близко оказалась стена грота – в пылу схватки Саррет и не заметил, как далеко они ушли от кровати с пологом.

Равес лежал навзничь, раскинув руки. Его кровь алела на каменном выступе стены, о который он ударился головой, растекалась под телом и просачивалась меж камней. Неподвижные глаза смотрели в потолок, отражая лучи световых кристаллов.

Саррет невольно попятился. Ему и прежде доводилось убивать людей, но никогда ещё это не было так глупо. Нелепая, несчастливая жизнь, нелепая смерть…

Он не успел обдумать создавшееся положение – пол неожиданно дрогнул. Потом ещё раз. И ещё… Хотя нет, не пол – вибрировал весь грот, вся скала. Саррет попятился было к выходу – только под обвал попасть не хватало! – однако внезапно увидел такое, что даже инстинкт самосохранения капитулировал.

От пола до потолка грота по стене прошла прямая вертикальная трещина. Она медленно расширялась, две части стены отступали друг от друга – словно раздвигались огромные каменные ворота.

Впрочем, так оно и было.

Вскоре в стене образовался проход – будто прочерченный по линейке прямоугольник, закрашенный чёрным. На мгновение всё замерло; Саррет стоял, таращась на каменную пасть, вглядывался в темноту, но ничего не видел… Зато услышал. Почти сразу.

Шум крыльев.

Ещё секунда – и ему пришлось упасть ничком за ближайший валун, закрыв руками голову. Полицейскому показалось, что вырвавшиеся из новой пещеры птицы сейчас ринутся на него и разорвут на части.

Однако птицы большими белыми призраками, не обращая никакого внимания на человека, поднимались к щели в потолке и улетали в ночное небо. Рискнув посмотреть на них, Саррет так и замер, позабыв как дышать – настолько поразительным было открывшееся ему зрелище. Должно быть, что-то подобное человек испытывает, когда из него самого вылетает душа: когда страшно и восхитительно, и невероятно, и когда мир одновременно прост и непостижим, и столько ещё ждёт там, в небесной выси…

И лишь минуту спустя Саррета настигло ощущение, что во всём происходящем есть что-то зловещее и очень неправильное.

14

Боковая лестница, по которой Элья обычно спускалась в столовую, была узкой и гулкой. Тот, кто шёл на чердак, мог без труда услышать человека, направлявшегося в подвал – и наоборот.

Впрочем, следующим утром, когда Элья спускалась на завтрак, её внимание привлекли вовсе не шаги.

Она остановилась, напрягла слух.

Что-то вроде гула… Или стона?.. Странный звук, заглушённый стенами, проникал на лестницу, и эхо его гуляло по ступенькам. Потом он прекратился; Элья постояла немного, послушала – тишина. Однако стоило ей продолжить путь, как звук повторился. Что это ещё такое?!

Настроение у девушки, надо сказать, не задалось с самого утра. Она проснулась от странного жжения в груди – и, лишь разобравшись, что к чему, поняла, что жгло не в груди, а на ней: амулет, подаренный Гереком, был горячий, как уголёк. Элья с недоумением перекладывала символ Лесного Клана из руки в руку, гадая о причинах странного явления. Кожа под подвеской покраснела только слегка, но это ещё ничего не значило. А вдруг ещё чуть-чуть – и будет ожог?.. Снять подарок, впрочем, Элья не решилась.

Жжение скоро прошло – а недоумение осталось.

На завтраке Элья села на ставшее уже привычным место рядом с Грапаром. Тот поздоровался довольно сухо: он всё ещё злился, что Элья, не дождавшись его, пошла гулять по городу в одиночестве. Вчера по этому поводу у них состоялся довольно неприятный разговор. Грапар почему-то считал, что после того, как он открылся ей, Элья будет относиться к подобным случаям с пониманием; Элья же убеждала его, что она, конечно, всё понимает, однако, не считает себя чем-то ему обязанной, а ждать мужчину – вообще унизительно, какой бы благородной не являлась причина его остутствия. По всей видимости, Грапар не был с ней согласен.

Ну да его проблемы.

За завтраком пустовало место Скарифа. Его позволил себе занять секретарь, придвинувшись ближе к Лэрге, и напротив Эльи теперь никого не было.

Макора – тоже вся в белом, как и Элья в это утро – сидела с неестественно прямой спиной. Лицо у неё тоже было белое, а вилка в её руке, ковырявшая омлет, ни разу не поднялась ко рту. Сидела колдунья ближе всех к Панго, на противоположной стороне от Эльи, но приковала к себе взгляд девушки на несколько секунд – и почему-то вселила тревогу.

Сам государь Кабрийский сегодня тоже был не в духе.

– Друзья мои, – сказал он, – должен сказать, что сегодня, когда я шёл на завтрак, кое-что привлекло моё внимание…

У Эльи замерло сердце. Выходит, не только ей мерещились странные звуки на лестнице?..

– Мне показалось, будто кто-то кричал в подвале.

– Полагаю, – произнёс Грапар, – государь выбрал боковую лестницу, а не парадную?

– Да, господин Грапар, сегодня я выбрал боковую. Счёл её более удобной. Не объясните ли мне, что происходит?

– Боюсь, всему виной меры, принятые нами для охраны вашего величества.

– Поясните, будьте любезны.

Только особа, воспитанная в королевском дворце, может так искусно сочетать в интонации вежливость и угрозу.

Вилки замерли в руках у всех, кто сидел за столом. Лишь Макора продолжала терзать омлет.

– Этой ночью… вернее на рассвете, – сказал Грапар, – господин Мароль имел честь поймать шпиона, который угрожал безопасности вашего величества и всего Кабрийского государства. Мы уже были знакомы с этим шпионом, и полагали, что он мёртв, однако ему удалось выжить – и сейчас его допрашивают…

– Вы хотите сказать – пытают? – Панго положил вилку на стол. Так выразительно, что лучше бы бросил. – Нет. Я хочу, чтобы это немедленно прекратилось! Я не потерплю такого варварства!

– Вам придётся, – сказала Макора.

Молчание опустилось на стол, как занавес опускается на сцену, с которой ушли актёры. Большие округлые соусники, квадратные солонки, громоздкая ваза с ирисами – всё это утонуло в мгновенной тишине.

– Можно быть справедливым, мудрым и даже гуманным правителем, – продолжала Макора, – однако в некоторых моментах необходимо проявлять твёрдость.

– Но это насилие, – произнёс Панго почти испуганно.

Честно говоря, Элья предполагала, что он поставит Макору на место. Пусть она колдунья, но никто не смеет так разговаривать с принцем крови – а уж тем более, с государём!

Но оказывается, смеет.

– Да, это насилие, – сказала Макора. – Однако мы имеем дело со шпионом. Вернее, не с самим шпионом, а с человеком, который обеспечивал связь между шпионом и Домом Полиции.

– И кто же это? – хмуро поинтересовался Панго.

– Это маг по имени Герек Ловор. Он жил здесь неподалёку, в горах; я видела его однажды через зеркало.

Элья стиснула вилку.

– А мы его знали под именем Гора, – протянул Мароль. – Мы с ним путешествовали по Шеме в Белоборе… Помнишь такого, Лэрге?

– Ещё бы я не помнил. Но… разве я не убил его? Ты же сказал, что ранение смертельное.

Этот спокойный голос. С лёгким оттенком удивления и ноткой недовольства: как можно было принять несмертельное ранение за смертельное!

Саррет.

Элья знала: если он держит себя в руках – она тоже сможет. Его силы воли хватит на них двоих. Главное, дышать ровно и спокойно. Переводить взгляд на того, кто говорит, следить за собственным лицом, чтобы не выдало… Держаться. Держаться.

– Гор… – выдавила Элья. – Я его тоже помню… Неужели вы хотите сказать, что в этот самый момент?..

Однако она говорила так тихо, что её услышал только сидевший рядом Грапар. Услышал – и ободряюще коснулся её плеча.

– Парню повезло, его вылечили люди Лесного Клана, – сказал Мароль. – За два часа допроса это было единственное, что удалось из него вытянуть.

У Эльи потемнело в глазах.

Два часа.

И допрос продолжается. Прямо сейчас.

И может быть… может быть, из Герека уже «вытянули» что-то ещё.

– Возможно, вы правы, дорогая Макора, – с явной неохотой признал Панго. – В конце концов, моё положение сейчас слишком шаткое, чтобы позволять себе излишнее милосердие.

– Слова истинного государя, – улыбнулся Мароль. Подхалимаж явно дался ему нелегко, и фраза прозвучала фальшиво до невозможности. Панго тоже это заметил – однако ничего не сказал, лишь слегка поджал губы.

Кто-то ловко перевёл тему, разговор зашёл о другом.

Для Эльи начались томительные часы ожидания. При этом ещё приходилось контролировать каждое своё действие – здесь нужно улыбнуться, здесь удивённо наклонить голову, здесь участливо спросить… а теперь нужно сделать вид, что рука тянулась вовсе не к груди, где спрятан амулет, а к прядке, которую захотелось заправить за ухо, чтобы не лезла в глаза…

Элья помнила, как она впервые увидела у Герека эту подвеску. Символ Лесного Клана. Костёр, разожжённый теми, кто ждёт.

Воспоминания о часах, проведённых в маленьком домике Герека, настойчиво лезли в её голову. То, как он читал ей стихи. То, как он говорил о ней с Сарретом, убеждая его, что она – козырь. И особенно навязчиво вспоминалась минута прощания – когда они стояли, обнявшись, на ветру…

Наверное, он очень ждал её сегодня утром. Наверное, именно потому подвеска стала обжигать, как самый настоящий огонь. Конечно, он не мог не понимать, что Элья не появится – и всё равно мечтал увидеть её. Погружаясь в этот омут боли, которую она и представить себе не может, несмотря на то, что её дважды касался хлыст тарраганы – он вспоминал о ней…

Сосредоточиться, ей нужно сосредоточиться… Её не должен волновать какой-то Гор, который вёз её по Шеме…

Элья, собрав волю в кулак, прислушалась к беседе.

Лэрге в это время как раз говорил о том, что вскоре отправится в Тангроль на тренировку по фехтованию.

«Он уезжает!!» – запаниковала Элья.

А вслух лишь удивилась:

– Вы – и тренируетесь? Я думала, вы и без того прекрасный фехтовальщик.

Граф чопорно ответил:

– Моя дорогая Элья, даже мастеру необходимо постоянно совершествовать своё умение, а мне и до мастера ещё следует дорасти.

Он уезжает… уезжает… не на один час… Сколько должна идти эта треклятая тренировка?!

– Лэрге у нас скромник, – заметила Жерра.

Граф на это вежливо что-то возразил и благодарно поклонился. Даже в такую минуту он умудрялся оставаться галантным.

Грапар же попенял ему, что он тратит два вечера в неделю не пойми на что, а меж тем это время можно было бы провести с гораздо большей пользой.

В ответ Лэрге в меру раздражённо заметил, что у них с Грапаром разные представления о том, как с пользой проводить время.

Голоса гудели, жужжали, как мухи над разлагающимся трупом, мешали сосредоточиться…

Он уезжает. Он уезжает. Она остаётся одна.

А в подвале остаётся Герек.

После завтрака Элья выходила на лестницу с тем же чувством, с каким, должно быть, поднимаются на эшафот. Всё было тихо, но тишина напугала ещё больше: она проникала внутрь, затопляла грудь, прорастала паникой где-то в животе.

Ничего нельзя было делать.

Не спускаться вниз. Никого ни о чём не спрашивать.

Нельзя.

Стиснув в ладони амулет, Элья быстро-быстро взбежала вверх по ступенькам. Заспешила по коридору под обличающими взглядами стоявших у стен скульптур, села в комнате на кровать, подперев подбородок кулаками – и продолжила ждать.

Прошло какое-то время – Элья не смогла бы сказать, сколько – и её клетку посетила Макора. Она была в белом, как и Элья, но при этом почему-то казалась чёрной. Чёрной, стремительной молнией.

Колдунья захлопнула дверь и сказала страшное:

– Мы с тобой остались одни, Элья. Из всего Клана Альбатроса.

– Что?..

Слова Макоры почти не впечатлили её. Они не смогли сразу приобрести смысл; в голове витало лишь эхо этих слов.

«Я должна её слушать, – сказала себе девушка. – Я должна её слушать и понимать».

Однако мысли её так и норовили соскользнуть в немую беспросветность, в собственную тоску, и Элья, как ни старалась сосредоточиться, слушала лишь вполуха.

Меж тем Макора продолжала говорить жуткие вещи. Что Равес умер – и кровь его открыла темницу, в которой томились альбатросы. Обряд прервался раньше, чем должен был, и это огромная потеря для всего. Для мира, для Панго, для Макоры и для Эльи.

– Они должны были стать сверхлюдьми, – говорила Макора. – Сильные, крылатые, прекрасные, как боги… О, я столько вложила в это заклинание! Я столько надежд возлагала!..

– Они все погибли? – спросила Элья.

– Да не то, чтобы… их души заключены в телах птиц.

– Навсегда?

– Нет… Наверное, нет. Можно провести другой обряд… если получится их найти. Все ведь улетели… Но совершенными существами, какими я их задумала, они уже никогда не станут. Столько сил… столько сил…

Она продолжала сокрушаться, меряя шагами Эльину комнату. Казалось, воздух так и искрит от её движений. В этот момент можно было понять, отчего все так боятся её – сейчас колдунья не притворялась, не маскировала свою истинную сущность, и от неё шла невиданная мощь.

Однако то, что терзало Элью, было гораздо мощнее, и потому, возможно, девушка всё никак не могла проникнуться важностью момента.

– Конечно, надо было оставить кого-то с Равесом… Я всегда говорила это, но Грапар не соглашался. Он был уверен в своём протеже. И в Белом Гроте. Говорил, что это самое надёжное место… Но то ли Равеса нашли, то ли он сам оступился и упал… Если не сам… то кому-то очень не повезёт… Я это выясню, Элья. Выясню – и отомщу за наш клан. Если убийца существует, я его уничтожу. Можешь быть уверена.

Злоба в её голосе была такой яркой, что вырвала Элью из её кокона. Почти успешно.

Девушка испуганно кивнула.

– Никому пока не говори о том, что мой план сорвался. – Макора пристально посмотрела на неё. – Здесь больше нет людей, которым я могу всецело доверять. Даже Грапару… Впрочем, ладно, не будем сейчас…

– А мне вы, значит, всецело доверяете? – спросила Элья. И, как она ни старалась задать этот вопрос спокойно, в её тоне прозвучала горькая насмешка.

– Конечно. Я ведь говорила, что уже проверяла тебя. Я всех проверяю… Мне вообще несвойственно полагаться на людей. От них всегда можно ожидать удара в спину – даже от самых близких. И ты моргнуть не успеешь, как окажешься в Зеркальных Глубинах.

– Или в болоте, – сказала Элья.

И всё-таки не выдержала:

– Скажите, Макора… А тот человек, которого истязают в подвале…

– Не истязают, а допрашивают, – отрезала Макора.

Элья снова кивнула. У неё перехватило горло – она не знала, как спросить точнее о том, что ей жизненно необходимо было знать.

Девушка невольно покосилась на сумочку, висевшую на спинке стула. В этой сумочке всё ещё лежали футляры с волшебной жидкостью, которая могла оставлять дыры в металлах и в заклинаниях.

И в людях.

Нет, слишком расточительно и слишком рискованно. Сидеть, сидеть спокойно… слушать…

– Когда я его видела с помощью зеркала, – проговорила Макора, – он сказал кому-то: «Стойте». Он не говорит, кто это был – но скоро скажет. Да, возможно, это бесчеловечно. Но иногда насилие – единственный способ. И очень действенный. Рано или поздно… но ломаются все. А нам необходимо знать, кто ставит нам палки в колёса.

Элья нашла в себе силы, чтобы кивнуть.

Внезапно Макора нахмурилась и втянула носом воздух:

– Чувствуешь? Пахнет палёным.

Колдунья подошла к окну.

– Но он же не может… – произнесла она потрясённо. – Он не может сейчас колдовать, я позаботилась об этом!

Элья метнулась к ней.

Первый этаж был укутан чёрным дымом. Непроглядная пелена клубилась внизу, как пар над кастрюлей. Сразу было понятно, что если это и пожар, то не совсем обычный. Да и языков огня нигде видно не было – хотя палёным действительно пахло. Возможно, магу пришлось сначала что-то сжечь, а потом раздуть получившийся дым и использовать его как прикрытие.

«Молодец, Герек! – ликовала про себя Элья. – Молодец!»

Макора выбежала за дверь. Девушка – за ней. И тут же замерла, поражённая удивительной картиной: фигура в белом стремительно и плавно неслась над полом, а потом исчезла в конце коридора.

Элья летать не умела, поэтому бежать пришлось на своих двоих.

Угольно-чёрная пелена уже подступала ко второму этажу. Элья слышала крики и чувствовала, как в ней будто тревожится что-то неведомое, неназываемое – это её «тьма» приветствовала открывавшиеся калитки миров, чуяла обнажённые пороги, по которым порхала Макора, пытаясь укротить чёрный дым.

И чёрный дым потихоньку отступал. Но медленно, слишком медленно…

Когда чары удалось обуздать, Герека в Сакта-Кей уже не было.

***

Позже Элья поняла, что рано радовалась. Колдовство, которым был атакован Сакта-Кей, исходило вовсе не от Герека.

Девушка довольно быстро разыскала Грапара и старалась держаться с ним рядом. Даже не скидывала его руку со своих плеч. Со стороны должно было казаться будто Элья ищет защиты, ищет того, рядом с кем можно было бы переждать эту суету. На самом же деле, она слушала. Слушала снова.

От Мароля Элья узнала, что Скариф без сознания и ему требуется помощь – хотя и не поняла, причём тут Скариф.

От самого Грапара – что в подвале оказалось слишком много людей, которых там отродясь не было, и как они туда проникли, никто не знал. Но очевидно, что они приходили за Гереком.

От Макоры – что ей в противники достался хоть и не очень сильный, но довольно умелый маг. Её магическая сила была больше – однако, столкнулась со слишком качественными заклинаниями, на снятие которых потребовалось время.

По всему выходило, что некая группа людей с магом во главе ворвалась в Сакта-Кей, чтобы похитить Герека. И это им с успехом удалось, хотя пленник был без сознания.

– Что-то выяснилось? – спросил Панго.

Мароль покачал головой:

– Это станет понятно только тогда, когда придёт в себя Скариф.

Неужели это Скариф… неужели Скариф – палач? Или он просто был в подвале вместе с Гереком?..

И если Герек находился без сознания, когда за ним пришли люди настоящего короля – значит ли это, что дело совсем плохо?..

Элья мучилась неизвестностью вплоть до одиннадцати часов, когда в её комнату, освещённую двумя слабенькими кристаллами, через окно проник Саррет. Он был в чём-то чёрном – наверное, чтобы удачно скрываться в тенях в саду и не выделяться на стене дома.

– Жив, – шёпотом сказал полицейский в ответ на немой вопрос подскочившей к нему Эльи.

Лицо его, и без того бледное и усталое, при таком освещении казалось лицом анемичного старика.

– Это вы?.. – начала Элья вполголоса.

– Это я. Вернее, мои люди. – Саррет прошёл вглубь комнаты, остановившись посередине. Вероятно, для того, чтобы на занавеске не отпечатывался его силуэт – хотя ткань была достаточно плотной. – Скажите, вы говорили сегодня с Макорой?

Элья совершенно не ожидала, что разговор о Гереке будет таким коротким. Видимо, Саррет счёл, что сказал всё, что ей следовало знать – и теперь необходимо было сосредоточиться на деле.

Однако Элье безумно хотелось забросать Саррета вопросами, хотелось, чтобы он обнадёжил её, сказал, что с Гереком всё будет хорошо… но, возможно, для этого не было времени.

Она постаралась собраться и вспомнить их разговор с колдуньей.

– Да, Макора сегодня заходила ко мне. Она сказала, что умер Равес… – Элья наморщила лоб. – Сказала, его смерть завершила обряд, который должен был завершиться позже, поэтому теперь…

«Мы с тобой остались одни, Элья».

Ужас этих слов дошёл до девушки только сейчас.

Они остались одни. Клана Альбатроса больше нет.

Элья постаралась объяснить всё это Саррету. Тот слушал, напряжённо хмурясь и как будто разглядывая что-то на стенке.

– То есть, они не погибли? – спросил он.

– Нет, Макора говорит, что они по-прежнему могут стать людьми, только обычными.

– Она знает, как это сделать?

– Наверное. Но, по-моему, не очень хочет. Говорит, что существует обряд, только альбатросы разлетелись, и сначала нужно собрать всех птиц в одном месте…

– Но всё-таки это возможно?

Элья не могла понять, почему Саррета так интересует Клан Альбатроса.

– Ну… насколько я понимаю, возможно, – осторожно сказала она.

– Ясно.

– Скажите… – нерешительно начала Элья, – а Герек – он выживет?

– Да. Я думаю, да.

Саррет прошёлся по комнате к дальней стене. Теперь он стоял к Элье спиной, опустив руки.

– Ему вырвали глаз, – тихо сказал он. – Вывихнули суставы. Сломали рёбра – по меньшей мере, два. И начали отпиливать палец на правой руке, но вроде бы палец можно спасти…

Элья сама не поняла, как очутилась в кресле. Только что стояла – а теперь вот, сидит. Эти два момента были разделены мгновенным смешением красок и странным чуством вертящегося потолка. Причём села она в кресло явно сама – Саррет по-прежнему даже не поворачивался к ней.

Элья до боли вцепилась одной рукой в другую. Ей хотелось содрать с себя кожу. Ей хотелось не быть здесь и сейчас.

– Он не выдал нас, – услышала она голос Саррета. – Он ничего им не сказал.

Тело в кресле скрючилось, как от удара. Комок ужаса, неспособный кричать, раздавленный невозможностью момента. Ещё чуть-чуть – и…

– Хотя Скариф, говорят, ни на кого не тратил столько времени… – произнёс Саррет.

Элья выпрямилась, тяжело дыша. Всё ещё не веря, всё ещё дрожа – но уже, по крайней мере, способная мыслить и говорить. Сказала хрипло:

– Значит, это всё-таки он…

– Вы даже не удосужились узнать, с кем сидите за одним столом?

– К..как… – выдавила Элья, – как… Скариф же человек… Разве можно вырывать… вместо завтрака?..

Саррет, глянув на неё вполоборота, молча подошёл к прикроватной тумбочке, где стояли графин с водой и пара чистых стаканов.

– Я была в Подземном Дворце… и даже там…

Она кое-как взяла протянутый стакан.

Первый глоток пошёл тяжело – горло сдавливал спазм ужаса – но потом пить стало легче.

– Мой вам совет, – медленно произнёс Саррет, – забудьте о том, что имеете дело с людьми.

Элья подняла на него глаза.

Саррет стоял почти неподвижно – порождение темноты этой комнаты, молчаливый призрак Сакта-Кей, приучившийся общаться с нелюдями. Вынужденный делать это. Уже год.

А они здесь все нелюди. Скариф, конечно – но не только он. Все те, кто соглашаются с этими методами и считают, что подобное – в порядке вещей. Мароль, Макора, Жерра. И, разумеется, Грапар.

Граф Лэрге Саввей, возможно, сначала был решительно против, но потом всё-таки согласился. Иначе нельзя было. И, возможно, Герек оказался не первым его другом, который прошёл подвал Сакта-Кей и умелые руки Скарифа…

– Саррет… – тихо произнесла Элья, сама не зная, что собирается говорить дальше. Объяснить, что она понимает, что восхищается им, что будет делать всё, чтобы ни одна минута, проведённая им в этом месте, не была напрасной?.. Или, может, даже подойти и обнять его – просто по-дружески, как его, наверное, давно никто не обнимал, обнять так же, как обнимал саму Элью Герек, когда она уходила сюда?.. Тогда она плакала первый и единственный раз за всё это время. Тогда она стала живой. Может, и Саррет станет живым, может, он выйдет из мира неподвижных теней и вновь вернётся в себя?..

– Пожалуйста, не нужно называть меня моим настоящим именем, – сказал полицейский.

Элья слегка растерялась:

– Так ведь никто не слышит…

– Этого никогда нельзя знать наверняка. Скажите, например, с тех пор, как вы вернулись сюда из столовой, вы открывали шкаф?

– Нет. Зачем?

– Значит, у вас нет стопроцентной уверенности, что в нём никто не сидит? Ведь в ваше отсутствие любой мог влезть в открытое окно, как это сделал я несколько минут назад.

– Но я давно пришла…

Нужный момент ускользнул, деловой тон Саррета обрекал всё невысказанное и несделанное оставаться невысказанным и несделанным. У Эльи ещё сильнее сжалось сердце – она чувствовала, что всё уже бесполезно.

– Поверьте мне, просидеть несколько часов в шкафу – это вполне реально. – Саррет открыл дверцу шкафа, никого внутри не нашёл, но на всякий случай заглянул ещё в ванную комнату и под стол у окна, застеленный длинной, свисающей до пола скатертью. – Если бы где-то здесь действительно сидел шпион – неужели вы думаете, что он вышел бы к вам с извинением и жалобой на то, что у него, скажем, нога затекла, или просто стало скучно? Нет. Поэтому совет второй: всегда проверяйте свою комнату, даже если отсутствовали всего пару минут. То же относится ко всем помещениям – разумеется, при условии, что никто не заметит этой проверки…

– Хорошо, – кивнула Элья. – Хорошо, я понимаю.

– Но даже теперь, когда мы знаем, что в комнате никого нет, реальных имён всё равно называть не следует. – Саррет снова остановился перед креслом, но смотрел куда-то в сторону. – Просто на всякий случай. Я не поручусь, что если окажусь в руках Скарифа, буду таким же героем, как Герек. И совершенно точно сломаюсь, если на соседней дыбе растянут мою жену.

Все эти жуткие вещи он произносил всё тем же спокойным голосом. Просто ставил в известность. Просто просил.

– Ни за что не назову, – пообещала Элья шёпотом.

Саррет кивнул. Вопрос был закрыт.

– По поводу Макоры, – сказал он. – Благоприятный момент сам собой не появится, так что думайте над тем, как его создать. Я хочу, чтобы уже завтра вечером у вас был какой-то план. Надо поскорее покончить со всем этим… и отправить вас домой.

– Вы завтра тоже придёте в это время?

– Пока договоримся так, – кивнул Саррет. – Если что-то изменится, я, конечно, постараюсь вас предупредить. Но ничего не обещаю. Этот маг, который сегодня помогал с Гереком, живёт в Бельзуте, но сеансы связи из Бельзута – это равносильно самоубийству… Мне нужно придумать, как передавать информацию в Аасту.

– Но у вас же был, наверное, маг до Герека?

– Да, в Эстау. Когда появился Герек, тот парень занялся чем-то другим… Сейчас я даже не знаю, как на него выйти. А ведь он был профессионалом, он мог исчезать и заметать следы, его учили всему этому… в отличие от Герека.

– Вы хотите сказать, Герек плохо работал? – Элья вся подобралась.

– Нет, он работал хорошо. Но он совершенно не умеет притворяться. И там, где нужно отступить и спрятаться, лезет на рожон. Хотя я столько раз ему говорил… – Саррет прерывисто вздохнул – это была первая настоящая эмоция, которую он позволил себе за всё это время. – Не надо было его привлекать, конечно. Но он так хотел быть полезным, а Эстау – это было так далеко и так неудобно… В итоге же получилось, что я его подставил. Уже второй раз. Первый раз – когда выстрелил в него из револьвера, и теперь тоже – когда позволил работать на передатчике.

– Вы его не подставляли! Ни сейчас, ни тогда! – Элья так разволновалась, что вскочила с кресла. – Сейчас – это был его выбор, а там, в лесу… вы ведь не могли не выстрелить! И он это прекрасно понимал, он знал, что иначе его бы убили наверняка…

– Конечно, он понимал. И я бы на его месте понимал. Но я бы не простил. Даже с учётом обстоятельств… Ладно, Элья, поздно. Удачи вам. И спокойной ночи.

Элья невольно хмыкнула.

Саррет обернулся в двух шагах от окна.

– Да, нужно уснуть, – сказал он. – У вас нет такой роскоши, как возможность помучиться от бессонницы.

Он нырнул за шторы, почти не колыхнув их, и в комнате тут же стало очень пусто и очень страшно.