Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Да.

– Ладно, с этим закончили. Пойдёмте. Скоро объявят, что государя Панго, к сожалению, задержали неотложные дела, или что-то такое, но мы всё равно должны быть там. Явиться якобы для приветствия.

Он учтиво помог Элье подняться со скамейки, и они под руку зашагали обратно.

Терраса была пуста, но возле дверей парочку поджидала Жерра.

– Покидать бал в самом его начале – дурной тон, – заметила она.

– Не тебе учить кого-то хорошим манерам, – отрезала Элья прежде, чем Лэрге успел что-либо сказать.

– Между прочим, скоро явится государь Панго. И если Лэрге не окажется в этот момент в зале, боюсь, у него будут проблемы. Но тебе до этого дела нет, верно?

– Дорогой граф, о чём она? – Элья обеспокоенно посмотрела на своего спутника, который явно надеялся вклиниться в эту перепалку, но при этом не смел перебивать девушек. – Какие проблемы у вас могут быть?

– Как видите, мы пришли сюда до государя, так что всё в порядке, – улыбнулся ей Лэрге. – Жерра, вы всё-таки немного преувеличиваете. Уверен, ни мне, ни Элье никакие проблемы не грозят – в любом случае.

Жерра пожала плечами и вышла на террасу.

В зале как раз смолкла музыка, и был перерыв между танцами. За то время, пока Эльи и Лэрге не было, народу, кажется, стало ещё больше.

– О, вот вы где! – воскликнула Макора.

Они с Грапаром появились неожиданно, вынырнули из толпы как раз возле Эльи с её спутником. Как будто знали, где именно они появятся.

Лэрге учтиво поклонился ей.

– Как тебе бал, моя дорогая? – спросила колдунья у Эльи.

– Шумно и душно.

– О, в саду, конечно, гораздо прохладнее, – заметил Грапар. – И тише.

– В саду замечательно! – с вызовом ответила Элья.

– Прошу вас, не стоит выяснять отношения тут. – Макора сделала примирительный жест. – Я думаю, у вас ещё будет для этого время и место. А сейчас…

Внезапно над залом разнёсся зычный голос, перекрывший все остальные:

– Панго, Государь Кабрийский!

Элья почувствовала, как напряглась согнутая в локте рука Лэрге, на которую она опиралась. Однако граф больше ничем не выказал своего удивления. Он осторожно отвёл Элью в сторону – невозмутимый, как и всегда.

«Только бы не выдать его, – волновалась Элья, – только бы не выдать…»

Играла торжественная музыка. Люди расступались, образуя проход для государя.

Принц Панго был очень хорош собой. Узкое лицо, словно вышедшее из-под резца скульптора, помешанного на правильности черт. Коротко подстриженные, по моде, каштановые волосы – чуть светлее, чем у графа. Из-под чёлки на подданных взирают умные проницательные глаза. На тонких губах улыбка – такая, что сердце невольно замирает и хочется улыбаться в ответ…

Однако Элья, чувствуя тепло, исходившее от руки Лэрге, улыбнулась очень сдержанно, хотя и не меньше необходимого – и присела в реверансе, когда Панго прошёл мимо неё к возвышению, на котором стоял обитый красным бархатом трон.

13

На следующий день Элья была удостоена чести отобедать вместе с государём и его приближёнными. По этому случаю Макора с утра отправила её в небольшую бельзутскую лавочку, где Элья смогла купить два приличных платья: белое с голубым и просто белое. Душа лежала больше ко второму – прямому, очень простого кроя – однако, поразмыслив, девушка всё же выбрала бело-голубое платье, чуть более нарядное. На Панго нужно было произвести хорошее впечатление. На Макору тоже – та была очень недовольна тем, как Элья вела себя с Грапаром на балу.

– Дался тебе этот заносчивый мальчишка! – с укором говорила она, имея в виду Лэрге.

Элья небрежно отозвалась:

– Он хорошо относится ко мне.

После бала она вновь и вновь вспоминала вчерашний день, словно бы это могло дать ей какую-то подсказку, объяснить, как вести себя дальше. Как государь освободился? Почему об этом не знал Лэрге?..

Когда накануне в разгар торжества появился Панго, всё как-то неуловимо изменилось. Хотя большинство, несомненно, ожидало этого появления – ведь мало кто знал, что принц был арестован. Государь притягивал взоры, был обходителен с дамами, танцевал с Макорой. Потом колдунья и Грапар куда-то исчезли, снова начались танцы. Лэрге пригласил какую-то незнакомую Элье девушку – смуглую, темноволосую, с большими карими глазами. Она была спутницей одного из новоиспечённых кабрийских вельмож, который, хоть и был молод, заметно хромал на одну ногу и, по всей видимости, не мог танцевать. Элью же больше никто не приглашал, и она, несмотря на то, что всё равно бы отказалась, чувствовала себя задетой. К тому же ей хорошо было видно, что Лэрге со своей партнёршей общался как со старой знакомой; они улыбались друг другу, говорили, почти не переставая…

Однако Элья, внимательно наблюдавшая за ними, увидела, что улыбка девушки кажется всё более натянутой, сквозь смуглую кожу неуловимо проступает бледность и к концу танца, когда граф учтиво поцеловал своей партнёрше руку, незнакомка выглядела откровенно испуганной. Но всё же снова улыбнулась, и когда они оба подошли к её супругу – или кем там был этот знатный кабриец – уже полностью взяла себя в руки, приняв чуть надменный, но, по всей видимости, привычный для себя вид.

Что же, интересно, граф ей такого сказал? И можно ли будет у него об этом спросить, или лучше не стоит?..

Странности случались и дальше. После бала государь удалился, а с ним вместе ушли Грапар, Мароль, Лэрге и Макора. Жерру Элья, после встречи в саду, больше не видела.

И вот теперь этот обед. Кто попросил, чтобы она была там? Ясно же, что не сам Панго приметил её в толпе.

За столом ей отвели место в конце длинной стороны. Возле Грапара, из чего Элья заключила, что своему присутствию здесь она обязана либо самому Грапару, либо Макоре – Лэрге, для поддержания легенды, просил бы, чтобы её посадили рядом.

Обед оказался очень долгим и скучным. Одним из немногих значимых событий был комплимент, который отвесил Элье государь Панго. Он так искренне выразил свою радость от того, что в кругу близких ему друзей появилась такая очаровательная девушка, словно бы действительно был рад. Элья, отвыкшая от общения с высокопоставленными особами, несколько растерялась, и была только счастлива, когда все, наконец, расселись: принц во главе стола и по четыре человека с каждой стороны. Двоих Элья видела впервые: один из них, полноватый мужчина в круглых очках, был личным секретарём Панго, а второго Элье представили просто по имени – Скариф – и его роль оставалась для девушки загадкой, потому что Скариф, как и она сама, за весь обед не проронил ни слова. Очень высокий, он сидел, возвышаясь над всеми присутствующими, и с отстранённым видом поедал рябчика.

Остальные же поддерживали обыкновенную светскую беседу. Государь Панго живо интересовался событиями культурной жизни Бельзута, и выразил надежду, что уже через пару лет можно будет открыть музей кабрийской истории – это будет его подарок кабрийцам, которое демонстрируют настоящую стойкость в борьбе со шпионами Эреста, верность ему как государю и единство своего народа, которое нерушимо, что бы ни случилось.

– Работа над систематизацией коллекции идёт самыми быстрыми темпами, – заверил Панго секретарь. – А господин Эккур пожертвовал три сотни татов на реставрацию здания.

– Господин Эккур очень щедр, – заметил Панго. – Меня только смущает то обстоятельство, что он заработал своё состояние на приисках, принадлежащих моему отцу. И, насколько я знаю, был дружен с ним. Как бы его пожертвование не было обманным ходом… Граф, вы же, кажется, были представлены ему вчера и даже танцевали с его женой. Как вам кажется, можно ли ему доверять?

Лэрге выразил уверенность, что господин Эккур – человек надёжный, что он посмотрел мир и знает, как народы с богатой историей тяжело переносят ограничение своей свободы, поэтому всецело разделяет идеалы государя Панго. Он видит будущий Татарэт союзом нескольких независимых королевств, каждое из которых будет иметь свой герб, флаг и своего правителя, и надеется, что эти времена скоро настанут.

– Ну, всё же процесс разделения долгий и трудный, надеюсь, он понимает это, – заметил Панго, отрезая кусочек запечённого лосося. – Я думаю, что бывшие округа нужно отпускать в свободное плавание только когда они будут готовы к этому…

– О, несомненно, – сказал Лэрге.

– А что его супруга, разделяет ли его убеждения?

Лэрге ответил не сразу:

– Мне показалось, госпожа Залитта не особенно интересуется политикой. Но думаю, она целиком и полностью поддержит своего мужа в любых его начинаниях.

– А чем же интересуется госпожа Залитта? – спросила Макора.

– Например, музыкой. Она очень хвалила оркестр и по секрету сказала мне, что и сама неплохо умеет играть на арфе.

– В самом деле? Как интересно!

Элья подняла взгляд – Лэрге сидел как раз напротив, со спокойным видом поглощая какой-то заморский овощ, тушёный в сметанном соусе.

Что-то здесь было нечисто. Если они с этой Залиттой, когда танцевали, говорили о музыке – то почему же она выглядела такой испуганной?..

Обед был очень плотным, и, несмотря на то, что Элья не особенно хотела есть и от каждого блюда брала совсем по чуть-чуть, в конце она всё равно чувствовала себя так, будто вот-вот лопнет. А впереди ещё ждал десерт – но перед ним, как правило, делали небольшой перерыв.

Грапар поднялся первым после Панго.

– Не прогуляешься со мной? – спросил он. – Совсем чуть-чуть, пока нет дождя.

Элья мрачно посмотрела на него, потом пожала плечами, и – словно не заметив поданную ей руку – направилась к двери. Грапар поспешил присоединиться.

Они спустились по лестнице и вышли в сад.

Опять эти жуткие клумбы…

– Прошу, не отталкивай меня, – попросил Грапар. – Если бы ты только смогла меня простить… Я не мог поступить иначе, поверь мне. Я не имел права.

Элья снова пожала плечами.

– Конечно, я понимаю, – сказала она. – Сопротивление важнее всего на свете.

– Дело не в Сопротивлении. Я работаю на секретную службу Иланы.

Элья повернула к нему голову. Только не переиграть. Не ахать, не хмыкать недоверчиво – вполне достаточно слегка вскинутых бровей.

– Сопротивление и прочее, воцарение Панго в Кабрии – всё это результаты моей работы, которую я выполнял по указанию иланского правительства. И выполняю до сих пор. Илана помогает Панго в его стремлении занять трон Татарэта – разумеется, не за просто так… Ты мне тоже была нужна для определённых целей – как представительница Клана Альбатроса. Я тебе позже расскажу, для каких именно. Потом появился Равес… Одним словом…

– Одним словом, я оказалась не нужна, – заключила Элья.

– Поверь мне, судьба, которая уготована Равесу, гораздо хуже той, что ждала бы тебя у Болотного Короля, – понизив голос, ответил на это Грапар.

– Вот как? Очень интересно. Выходит, я должна тебя благодарить?

– Нет, но…

– Ты мог бы выбрать кого-то другого, – отчеканила Элья, чувствуя, как начинает закипать.

«Ненавижу… ненавижу…».

Только бы не дать сейчас волю этой гадости! А это так сложно, когда вода словно бы сгущается в воздухе, меленькие, не видимые глазу капли уже здесь, они скоро соберутся в большие, и тогда можно будет сказать, что пошёл дождь… Но он уже шёл, Элья чувствовала это, как и то, что каждая крохотная капелька радовалась ярости, клокотавшей в груди у низшей служанки Подземного Дворца. А в шуме водопада Элье отчётливо слышались отзвуки знакомого горна… так близко, совсем рядом… она раньше не замечала, что путь в Белобор так короток из Сакта-Кей.

Грапар тем временем покачал головой:

– Я не мог выбрать никого, кроме тебя.

Он рассказывал ей то, что Элья уже слышала от Лэрге. Он говорил о своём долге перед Иланой, о том, как для выполнения задания ему нужны были Жерра и Мароль и, конечно, представитель шемейского дворянства.

Грапар говорил так виновато, что Элья почти прониклась, и потому чуть-чуть успокоилась.

– Зачем ты мне всё это сейчас-то выкладываешь? – спросила она хмуро.

– Я не хочу больше иметь от тебя секретов. Я ужасно обошёлся с тобой, и я раскаиваюсь в этом. Теперь всё будет по-другому. Я закончу здесь свои дела и увезу тебя в Илану. Мы поженимся…

Грапар явно волновался. Он то и дело оглядывался – не как заговорщик, а как человек, привыкший ежесекундно маскировать свою осторожность. Голос изменял ему, периодически срываясь. И когда Элья изредка смотрела на Грапара, в ответном взгляде проскальзывала такая мольба, что сердце начинало щемить по-настоящему. От этого чувства та часть Эльиной души, которая продолжала ненавидеть Грапара и жаждать его смерти, словно спряталась куда-то.

Элья внезапно поняла, что способна простить этого человека. Не прямо сейчас, наверное – но в принципе…

Ах, если бы она согласилась! Как бы всё стало просто! Это здесь Элья – приживалка без гроша в кармане, преследуемая законом. А если она станет женой иланского подданного, у неё будет своё место в этом мире. Свой дом. Муж. Дети. Какая замечательная картина! Ещё пару месяцев назад она, вчерашняя служанка Подземного Дворца, и мечтать о подобном не смела…

Ему даже можно было бы довериться и рассказать о клятве. Он бы пошёл ради неё против Макоры. Теперь – точно пошёл бы…

Элья прерывисто вздохнула.

– На ком ты собираешься жениться, Грапар?

Она так тихо задала свой вопрос, что он не расслышал. Пришлось повторять. Зато ответ прозвучал незамедлительно и с подкупающей уверенностью:

– На женщине, которую люблю.

Элья покачала головой:

– Ты любил другую женщину. Ту, у которой не было шрамов на спине.

– Мне плевать на них! Неужели ты думаешь, что подобная мелочь может иметь для меня какое-то значение?

Мелочь… Элья горько усмехнулась.

– Но это не просто шрамы, – сказала она. – Ты представить себе не можешь… и мне тебе не объяснить. Ни один человек не стал бы сносить те унижения, которым подвергаются низшие служанки. Но проблема в том, что когда твоей спины касается хлыст Тарраганы, ты согласен больше не быть человеком. И ты перестаёшь им быть. И я тоже перестала. Эта часть, отринувшая свою человеческую природу, по-прежнему во мне. Оно, возможно, никуда не денется. До конца моей жизни.

Грапар взял её за плечи, развернул лицом к себе и посмотрел пристально:

– Это всего лишь часть.

Опять эти руки, опять это тепло… А в глазах – свет… Свет, способный изгнать тьму белоборской трясины… Возможно, насовсем…

«…Дня не пройдёт, как она кинется ему в ноги… – вспомнились ей вдруг слова Саррета. – Никакие чары не спасут…»

Герек поручился за неё. Саррет, то есть, Лэрге, ей помогает – в ущерб заданию и самому себе. Ему ведь вообще не сдалось это зеркало.

Как было бы удобно простить Грапара – или хотя бы сделать вид, что простила – и уехать вместе с ним. Как было бы удобно всё ему рассказать, переложить свои проблемы на его плечи – и знать, что эти проблемы будут решены. Она уже давно пришла к мысли, что надо заботиться, в первую очередь, о себе, и эта была замечательная и правильная мысль. Но…

Элья зажмурилась.

«Я больше никогда никого не предам».

– Я пока не могу тебе сказать. Мне сейчас сложно находиться рядом с тобой. Но, может быть, это временно… я не знаю. В общем, давай вернёмся к этому разговору позже, ладно?..

***

Элья с нетерпением ждала одиннадцати часов вечера. Саррет обладал способностью одним своим присутствием разгонять все сомнения, заставлял почувствовать твёрдую почву под ногами. А ей это было просто необходимо, и как можно скорее.

Однако её желание встретить Саррета сбылось раньше, чем было запланировано. Когда день начал медленно клониться к закату, Грапар повёл Элью прогуляться по городу, пообещав, что речи о замужестве больше заводить не будет – по крайней мере, пока. Разговаривать, впрочем, больше было особо не о чем, поэтому в беседе то и дело наступали неловкие паузы, которые становились всё длиннее и длиннее. Наконец, их обоих от мучений избавил некий «информатор». Элья, правда, ничего не заметила, но Грапар увидел одному ему известный условный знак, сказал, что его зовёт этот самый «информатор» и, извинившись, скрылся в уличной толпе. Элья даже возмутиться не успела. Причём ни вслух, ни мысленно, потому что в следующее же мгновенье обнаружила Лэрге у распахнутой двери какого-то сарайчика, и стало не до возмущений.

Граф, поймав её взгляд, кивком указал на сарайчик: заходите, мол. И тут же, подавая пример, нырнул внутрь.

– Что случилось? – зашептала встревоженная Элья, закрыв за собой дверь. – Здесь Грапар, он пошёл встретиться с каким-то информатором.

– Я знаю. Это, на самом деле, мой информатор. Он задержит его минут на пятнадцать. Планы изменились, вечером я прийти не смогу, а мне нужно передать вам это.

Лэрге достал из внутреннего кармана своего камзола – на сей раз, светло-коричневого – два маленьких кожаных чехла.

– Будьте с ними очень осторожны. Внутри чехлов – склянки, в которых содержится зелье – прозрачная жидкость, способная проделать на месте замка в тайник Макоры большую дыру, несмотря на заклинания. Но такую же дыру она может проделать и в человеке, так что советую очень аккуратно отвинчивать крышку. По идее, должно хватить одного пузырька, второй – так, на всякий случай.

– Спасибо…

Элья осторожно положила чехлы в сумочку. Ощущение было такое, будто она прячет какую-то взрывчатку, вроде той, что делала Жерра.

И только застегнув сумку на пуговицу, девушка огляделась.

В сарайчике был склад мебели, по виду – весьма недешёвой. Элья обратила внимание на золочённые изогнутые ножки дивана, которые отбрасывали змееподобные тени на выраставший под большим окном светлый прямоугольник. Само окно было застеклённым – что удивительно для подобного помещения. Стулья, кресла, стол…

– Эта мебель раньше стояла в Сакта-Кей, – сказал Лэрге, заметив, что Элья осматривается. – Я отвечал за то, чтобы её поменяли на новую, а старую переправили сюда – государь, понимаете ли, не любит вспоминать о тех временах, когда он был заключённым…

– Вы знаете, почему он здесь? – прошептала Элья.

Лэрге покачал головой. Вид у него был на редкость обеспокоенный.

– Вчера после бала, когда Панго собрал нас, он отдельно поблагодарил меня за то, что я писал письма своим друзьям, другим шемейским дворянам, чтобы те позаботились о его свободе. По его словам, то, что он оказался здесь, отчасти их заслуга… Но этого не может быть. Одному из них я обязан тем, что до сих пор не раскрыт – это он учил меня быть шемейским дворянином. И вообще он очень помогает Дому Полиции. А двое других – шапочные знакомые Лэрге Саввея, которые не имеют никакого отношения вообще ни к чему, что здесь происходит. К тому же один из них в отъезде и не должен был получить письмо… Так что я не знаю, что происходит. Завтра я поеду в Тангроль, загляну к Гроку, пусть пошлёт запрос.

Элья не сразу вспомнила, что под именем Грока скрывается Герек. Наверное, Лэрге из осторожности даже мысленно не произносит настоящего имени своего друга – так же, как она сама мысленно не произносит его имени.

Внезапно скрипнула дверь, и кто-то вошёл в сарайчик.

– Саррет?.. – испуганно произнёс женский голос.

Дверь закрылась всего через мгновенье, однако этого мгновения хватило на то, чтобы Саррет выхватил револьвер и, взведя курок, направил его на фигурку, замершую у двери. Золотой закатный свет проникал сквозь доски, из которых был сделан сарайчик, и падал на вошедшую неровно, полосками, поэтому узнать её было сложно – однако Элья, которая накануне рассматривала эту девушку довольно внимательно, всё-таки её узнала. Невысокий рост, смуглое лицо, тёмно-каштановые вьющиеся волосы, которые на балу были убраны в замысловатую причёску, а сейчас красиво рассыпались по плечам… Именно с ней танцевал Лэрге.

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась она, и Элья увидела, как один глаз, выхваченный светом, стал почти круглым от ужаса. А потом, к своему изумлению, обнаружила, что девушка не стоит неподвижно, а медленно опускается на пол, выставив перед собой ладони, словно надеясь таким образом защититься от пули. – Пожалуйста, не стреляй! Я не хотела… я не… У меня будет ребёнок! Пожалуйста!

Саррет медленно опустил руку.

– Мне казалось, я тебе вчера ясно дал понять, что факт нашего знакомства опасен для нас обоих, и его нужно скрывать, – сказал он.

– Я помню. – Девушка тоже опустила руки, хотя подниматься не спешила, замерев в неудобной позе – на корточках, упираясь коленом в пол. Подол красивой юбки цвета спелой вишни купался в пыли. – Я случайно, прости меня… Я больше так никогда не скажу. Мы вообще уезжаем послезавтра… Мы сделали здесь всё, что хотели, да и Эккур, честно говоря, боится слухов о Белом Гроте… Так что ты ещё долго не увидишь меня, обещаю… Мне просто показалось, что я заметила тебя на улице, поэтому я заглядывала во все двери, хотела поговорить…

– О чём?

– Ну… – Девушка покосилась на стоявшую рядом Элью, по-прежнему взиравшую на неё со смесью страха и недоумения.

– Элья – один из моих агентов, – сказал Саррет, убирая револьвер в спрятанную под камзолом кобуру. – И знает, кто я такой. На счастье вас обеих. Так что ты хотела, Залитта? – Зачем ты так со мной говоришь? Мстишь, да? Той глупой девочке, какой я была семь лет назад?..

– Можно ближе к делу?

Залитта горько усмехнулась, поднимаясь на ноги и отряхиваясь:

– Неважно. Наверное, неважно… Просто… можешь мне не верить, но я до сих пор чувствую себя виноватой. Мне хотелось объясниться, чтобы ты не думал, что мне было легко… Но, видимо, для тебя это уже не имеет никакого значения. Я могла бы догадаться…

Саррет молчаливо ждал, глядя, как она подходит к двери. Окликнул её только перед самым порогом:

– Заль…

Она обернулась так резко, словно он кинул в неё камнем:

– Да?

– А что за слухи о Белом Гроте?

Девушка пожала плечами.

– Говорят, оттуда доносится чей-то голос, – сказала она равнодушно. – Будто живёт там кто-то. Какой-то якобы маг. И творит тёмное колдовство. Поэтому над скалой, где грот, собираются тучи. Словно она притягивает их… В общем, обычные бредни. Но ты же знаешь людей, они уже конец света напророчили.

– Знаю, – согласился Саррет. – Ладно. Спасибо. Иди.

Когда за Залиттой закрылась дверь, он, как ни в чём не бывало, продолжил прерванный разговор:

– Значит, завтра я еду в Тангроль. Будем надеяться, что в одиннадцать часов вечера смогу оказаться у вас. Знаки остаются прежними. Я имею в виду шторы… Всё ясно?

– Да, – кивнула Элья. – Саррет, скажите… а эта девушка…

– Просто старая знакомая.

– Понятно…

Немного подумав, Саррет добавил:

– Честно говоря, плохо, что она узнала о вас. Это не тот человек, которому стоит доверять. Так что осторожнее с ней.

Элья снова кивнула.

– Хорошо… Вы знаете, я на неё обратила внимание вчера, на балу, когда вы танцевали. Она выглядела немного испуганной…

– Вполне вероятно. Вчера я пытался дать ей понять, что если она меня выдаст, то сорвёт операцию и погубит нас обоих. Дескать, здесь полно моих людей, и Дому Полиции станет известно, кто во всём виноват. А они не оставят это просто так… Но видимо, напугал я её недостаточно.

– Вы её не убили только потому, что она сказала про ребёнка?

– Да, – не сразу ответил Саррет. – Только поэтому. Хотя я и не уверен, что она не солгала.

– Но почему вы не верите ей? Она показалась мне очень искренней…

– Казаться искренней она умеет, – отозвался Саррет. – Но я считаю, что человек не может быть честным, потом предать, а потом снова стать честным. Доверять предателям глупо. Поэтому я и не доверяю Залитте – и вам не советую.

Элья кивнула. Она не стала уточнять, кого предала Залитта – это и так было понятно.

– Вроде всё… – Саррет слегка наморщил лоб, припоминая, нужно ли снабдить Элью ещё какой-то информацией. – Зелье у вас, думайте над тем, как выкроить момент, чтобы им воспользоваться. Здесь есть ещё одна дверь, она ведёт в узкий проход между двумя складами, оттуда вы сможете вернуться на то же место, где мы встретились – но лучше не напрямую, обойдите соседний дом по параллельной улице. Скажете Грапару, что просто пошли погулять.

– Вот ещё. Я вовсе не обещала, что буду ждать, пока он наговорится. И объяснять, где я и что делаю, не обязана. Так что я действительно пойду гулять, а он как хочет… Где второй выход?

Саррет усмехнулся.

– Я смотрю, вы так и не прониклись к нему прежними тёплыми чувствами.

– И не проникнусь, – отрезала Элья. Потом, немного помолчав, призналась, немного смутившись: – Хотя он меня тут замуж звал…

Саррет поднял брови:

– И что, пойдёте?

«Он надо мной издевается, – поняла Элья. – Как тогда, в Белоборе. Ему просто нравится надо мной издеваться. Ему просто надо на ком-то вымещать раздражение – а тут такая удобная я».

Она хмуро посмотрела на полицейского исподлобья и процедила:

– Как прикажете.

Саррет хмыкнул, но больше, к счастью, говорить ничего не стал. Вместо этого прошёл к боковой стене и не без усилий отодвинул огромную картину выше человеческого роста, на которую был наброшен кусок какой-то ткани – очевидно, чтобы произведение искусства не запылилось. За картиной оказался дверной проём – просто дыра, без, собственно, двери.

– Спасибо.

Элья осторожно, поднимая подол своего светлого платья, выбралась в заросший травой проход между домами. И, не успела она обернуться, как услышала характерный скрип – это Саррет ставил картину на место.

«Лэрге, – мысленно поправила себя Элья. – Его зовут Лэрге».

Позже, когда она уже прошла в соседний квартал, безо всякого восторга разглядывая свежевыкрашенные фасады бельзутских домов, её пронзила горькая мысль: а не относит ли её Лэрге к предателям? «Человек не может быть честным, потом предать, потом снова стать честным» – что, если эти слова были и о ней тоже?

И на какое тогда уважение с его стороны она может после этого надеяться?..

***

Господин Эккур, чтоб ему пусто было, опасался не зря. Даже конь не хотел идти к Белому Гроту – пришлось оставить его в одном из прибрежных селений и добираться на своих двоих. Впрочем, оно и к лучшему – всадник привлекает куда больше внимания, а Саррет не хотел, чтобы о его интересе к этой скале узнал кто-то из прихвостней Панго. В первую очередь, Макора – а он голову был готов дать на отсечение, что если с Белым Гротом действительно неладно, то без колдуньи из Клана Альбатроса не обошлось.

Погода портилась. Море ревело, сердито ломилось в скалы, словно надеялось пробить в них брешь, и хлопья пены оседали на острых каменистых уступах. Да, без страховки сюда лучше не соваться… Но выбора у Саррета не было. В очередной раз похищать Кракка у его семейства ради смутного подозрения ему не хотелось – парень и так много рискует. Про магов и говорить нечего.

Нужно самому…

Саррет снял и вывернул наизнанку камзол, спрятал его, на всякий случай, под небольшим камнем, где было посуше, и, засучив рукава рубашки, мрачно посмотрел вниз. Сумерки сгущались, ещё чуть-чуть – и станет вообще ничего не видно. Как лезть потом наверх – непонятно… Но не днём же, в самом деле, этим заниматься! И раз уж пришёл…

Уступы были узкие, мокрые. Если руками ещё удавалось более-менее надёжно зацепиться, то ноги пару раз соскользнули – пришлось останавливаться и какое-то время переводить дух. А потом лезть дальше. К тому же спуск был не только крутым – он как бы огибал одну из скал, и приходилось поворачивать ногу под самыми неудобными углами прежде, чем ставить её. Зато эта, с позволения сказать, тропа уводила подальше от моря, оставляя на растерзание волнам другую скалу, поменьше, стоявшую ближе к воде, а также россыпь больших камней.

Оказавшись на маленьком пятачке у подножья скалы, где чернел вход в грот, Саррет обозвал себя последними словами. Во-первых, в пещеру можно было протиснуться только боком, и то не каждому, а во-вторых, никаких намёков на присутствие здесь человека не наблюдалось. Под ногами гремела галька, пена от волны, прошедшей все препятствия, дотягивалась до подошв Сарретовых сапог и с разочарованным шипением отступала. Обыкновенная заброшенная пещера. Никаких аномалий, никаких следов… Грот непрогляден, как глубокий колодец. Как там может кто-то жить? Ни один маг не обладает кошачьим зрением, Саррет знал это наверняка.

Но почему сюда не пошёл его верный Каштан? Это ведь не осёл какой-то, а элитный жеребец. И слухи… Саррет слышал о Белом Гроте не только от Заль – в Бельзуте давно говорят об этом месте с опаской. И как это всё понимать? Ведь поблизости больше нет ни одной пещеры…

Ситуация, тем не менее, выглядела безрадостной и бесперспективной. По всему выходило, что пора думать о том, как отсюда выбираться, к тому же через два часа должно было состояться тайное собрание в Бельзутской Ратуше, где ему необходимо было присутствовать. Однако Саррет был человеком дотошным, и уйти, не проверив всё до конца, не мог.

Можно было достать подготовленный специально для подобных случаев световой кристалл – очень маленький, он отлично помещался в карман брюк для верховой езды. Однако Саррет боялся преждевременно выдать себя этим светом – вдруг в гроте и правда кто-то сидел? Поэтому пришлось идти на ощупь. Медленно и очень осторожно, выверяя каждый шаг и не отрывая правой ладони от влажной стены, Саррет пробирался всё дальше, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что просвет остаётся за спиной. Хотя это было излишним – проход вёл вперёд, ни разу не сворачивая, и заблудиться здесь было невозможно.

Только глаза Саррета привыкли к темноте, как её разорвал свет – тусклый, но после мрака показавшийся нестерпимо ярким.

Неужели?..

Вспомнив, что в седельных сумках есть чистая рубашка, Саррет прижался спиной к стене, почти воочию видя, как на белую ткань налипает грязь. Эх, где там эти сумки… До Каштана надо ещё добраться… Но это важнее. Если он не появится в нужное время в Ратуше, он скажет… Нет, что он скажет, он придумает потом, сейчас не до того.

Становилось светлее. Саррет надеялся, что проход будет расширяться постепенно, но стены неожиданно раздались, и в какой-то момент мужчина вдруг обнаружил себя в просторном гроте, освещённом парящими в воздухе световыми кристаллами.

Никто, кроме мага, не мог их так подвесить.

Паршиво…

Жёлтые пятна света ложились на усыпанный галькой пол, редкие валуны и тёмные гранитные стены, источавшие сырой холод. Место было довольно мрачным – грот получил своё название отнюдь не за цвет, а за то, что здесь когда-то хранила свои сокровища знаменитая пиратская банда, особенно любившая грабить ловцов жемчуга. Днём сюда проникал свет сквозь большую щель в потолке – ту самую, куда сейчас смотрела одна из первых звёзд. Сквозь эту щель, наверное, лил и дождь – но грот был слишком большим, и от непогоды можно было спрятаться, отступив ближе к стенам.

Немного поколебавшись, Саррет вышел из своего укрытия.

Кто-то сделал это место пригодным для жилья, причём явно не пираты. Кровать под багряным пологом Саррет узнал – она когда-то благополучно перекочевала в сарайчик вместе с другой неугодной Панго мебелью. А потом исчезла – Макора ведь не могла знать, что она не одна бывает на этом складе, и кто-то заметит пропажу.