Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Костылева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Элья надеялась, что они уйдут достаточно далеко от посторонних ушей, чтобы она смогла попросить прощения – ей казалось очень важным сделать это; но Жерра следовала за ними по пятам, а за нею, как бы ни при делах, прогулочным шагом шёл Грапар.

Гордый. Он сегодня, видно, исчерпал весь свой запас унижений. «Клянусь, что больше не причиню тебе вреда», «Сделаю всё, что попросишь»… Фальшь. Всюду фальшь. Элья больше не верила в красивые слова. И даже если Грапар вдруг, по каким-то причинам, был искренен, это ничего не меняло.

Они вместе дошли до Бельзутского Моста – действительно весьма изящного и куда более прочного на вид. У Эльи болезненно потянуло в груди, когда увидела четырёх крылатых созданий, украшавших перила… Но нет, это были не лебеди, а мифические существа тагуэры, питомцы прекрасной Сельтенны. Благородные человеческие лица, мощные звериные тела, длинные волнистые гривы и ошейники с ромбовидным знаком прекрасной богини. Большие распахнутые крылья образовывали над тагуэрами что-то вроде остроконечных куполов.

Бельзутский мост оказался даже более оживлённым, чем предполагала Элья: вереница людей тянулась по нему практически без остановки. Медленно, чтобы никого не задавить, ехали пролётки. Одну из них Лэрге поймал на въезде и, остановив, дал адрес «Сверчков».

– Я тоже поеду, – заявила Жерра, когда Лэрге распахнул дверцу кареты.

– А я тебя что, звала с собой? – огрызнулась Элья.

Однако Жерра, не слушая её, забралась в карету первой прежде, чем Лэрге подал ей руку.

– Честно говоря, мне будет спокойнее за вас, если вы поедете не одна, – сказал граф, помогая Элье. – Вы выглядите измотанной, боюсь, как бы что с вами не случилось… А мы с Грапаром пока займёмся теми делами, из-за которых мы здесь и оказались… Счастливой дороги!

Он захлопнул дверцу и подождал, пока экипаж отъедет.

Элья отвернулась от Жерры, делая вид, что той и вовсе нет, и стала смотреть в окно. Украдкой перевела дух: первый акт вроде бы сыгран безупречно!

Однако расслабилась она рано. Стоило только Лэрге исчезнуть в толпе, как под горло Элье ткнулся острый кончик ножа.

– Значит, слушай сюда, идиотка, – вполголоса проговорила Жерра. – Ты исчезнешь из нашей жизни, ясно? Мне плевать как. Мне плевать, что ты будешь делать и на что жить. Но ты не будешь пользоваться деньгами Лэрге, ты не будешь показываться на глаза ни одному из нас. Мы зашли слишком далеко, Грапар только-только справился с тем, что он потерял тебя…

– Ах, бедненький! – язвительно откликнулась Элья. Однако замолчала, когда остриё ножа проткнуло ей кожу, пустив кровавую струйку. К тому же карета слегка подпрыгивала на кочках – небольших, но вполне ощутимых, особенно если к твоему горлу приставлен нож.

– Не смей, – прошипела Жерра. – Он – человек дела. Он поступил так, как должен был поступить. Тебе твоим маленьким мозгом этого не понять. И да, только попробуй что-нибудь ляпнуть Лэрге – тогда ты точно умрёшь…

– Какая же ты тварь, – сказала Элья и заставила себя снова отвернуться. Подумаешь, нож, в самом деле. Подумаешь, кровь.

– Это я-то тварь?!

– Тварь, – повторила Элья. – Ты мне отвратительна. И я не боюсь тебя. Хуже, чем было, мне уже не будет, даже если ты меня убьёшь. Но ты не убьёшь, и мы обе это знаем. И не потому, что тебе жалко меня. Просто ни Грапар, ни Лэрге тебе этого не простят. А они узнают, если я не приеду в «Сверчки». И потом, убить меня не так-то просто… – Элья снова повернула голову и внимательно посмотрела на свою бывшую подругу. – Видишь ли, я теперь не совсем человек.

Жерра не отводила взгляда, однако ненависть в её глазах медленно сменялась испугом, а рука, державшая нож, будто ослабела. Сейчас Элья не старалась сознательно призвать свою «тьму», но горечи и гнева у неё и без того было хоть отбавляй.

– Вы сделали из меня монстра, Жерра, – добавила она. – И вам придётся за это ответить. Тебе тоже.

– Я уже ответила, – глухо сказала Жерра.

– Судя по тому, что ты с такой лёгкостью можешь угрожать расправой – недостаточно. Тебе придётся выучить несколько уроков. Как и Грапару.

– Ты не смогла его убить, – напомнила Жерра.

– Это было бы слишком просто. Я хочу, чтобы он помучился. Так же, как мучилась я. И даже ещё больше…

– Он сделал это ради нашей страны! – воскликнула Жерра дрожащим голосом. – А ты просто мстительная, ничтожная…

– Ради какой страны? – со смешком спросила Элья. – Он сделал это ради собственных амбиций. Никто не говорил, что именно для страны хорошо. И он не может этого знать…

– А, так ты переметнулась обратно к старичку Эресту, – язвительно заметила Жерра.

– Если ты помнишь, старичок Эрест убил моих родителей. Я сама за себя.

И Элья снова стала смотреть в окно.

– Ты права, – сказала Жерра, опуская нож. – Сейчас я тебя не убью. Но тебя надо убить. Мир без таких, как ты, станет лучше. Без таких, которые «сами за себя». И я что-нибудь придумаю, вот увидишь. А ты поселяйся в гостинице, просаживай чужие деньги. Это то, что у тебя всегда хорошо получалось.

– Это чьи же я деньги просаживала? Неужели твои? Или, может, всё было наоборот – ты изображала из себя великую учёную, а я отбивала пятки о камни городских площадей ради горсточки монет? Как, кстати, продвигаются разработки взрывчатых веществ? Государь Панго доволен тобой?

До «Сверчков» они доехали в молчании.

Кучер не успел ещё остановить лошадей, когда Жерра выскочила из экипажа, хлопнув дверью, и была такова.

11

Саррет говорил: «Просто ждите. Грапар не сможет к вам не прийти».

Элья была готова к тому, чтобы пришёл Грапар. Она уже придумала, как себя вести и что говорить.

Но через два дня к ней вежливо постучались, и открыв дверь, Элья, к своему удивлению, обнаружила на пороге незнакомку.

Впрочем, ей хватило лишь пары мгновений, чтобы понять, кто это. В мире сейчас осталось всего две женщины из Клана Альбатроса, и одной из них была сама Элья, а другой…

– Добрый день, – улыбнулась Макора. – Я прошу прощения за беспокойство, но мне необходимо поговорить с вами. Могу ли я войти?

На вид ей можно было дать не больше сорока лет. То ли в Зеркальных Глубинах время шло по-другому, то ли Макора убрала признаки возраста с помощью магии. У неё было очень красивое и располагающее лицо, голубые глаза ласково щурились – ни дать ни взять, добрая тётушка, решившая навестить племянницу. Такой сразу хочется улыбаться в ответ, приветливо говорить: «Да-да, конечно, проходите», расспрашивать о здоровье родителей и многочисленных отпрысков… И Элья знала, что ей необходимо быть такой, ей необходимо подружиться с этой женщиной, чтобы выполнить клятву. Всё её существо стремилось к тому, чтобы услужить Макоре, чтобы не огорчить её, чтобы подлизаться к ней. А для этого требуется быть открытой и дружелюбной.

Но Элья, как наяву, услышала наставления Саррета: никому нельзя доверять. А может, то амулет Герека делал своё дело. Во всяком случае, ей хватило нескольких секунд, чтобы прийти в себя.

Сосредоточиться, сосредоточиться… Она должна вести себя так, как и задумала: отчаявшаяся, надломленная женщина, запертая в клетке собственных обид. У неё нет никаких причин, чтобы проявлять дружелюбие.

Элья приподняла уголки губ и слегка посторонилась:

– Прошу вас.

Макора с порога стала вести себя, как хозяйка – если не жизни в целом, то, по крайней мере, этой комнаты. Она уверенно прошла, сдвинула магией два кресла поближе друг к другу и, сев в одно из них, откинулась на спинку. Плащ – красивого тёмно-лилового оттенка – снимать не стала, только расстегнула пуговицы.

– Садись, милая моя, чувствуй себя, как дома, – насмешливо проговорила волшебница.

Элья села, непрерывно ощущая на себе испытующий взгляд. Сложила на коленях руки.

– Как ты думаешь, почему я пришла сюда? – спросила Макора.

– Вам виднее, – сказала Элья. – Но честно говоря, я ждала не вас.

– Ну ещё бы. Ты ждала Грапара, верно?

Элья не ответила, чтобы не подтверждать очевидное.

– Я немного знаю твою историю… – Взгляд в сторону, задумчиво прищуренные глаза. Элья, поглядев на эту маленькую пантомиму, постаралась ещё больше расслабить лицо, которое и так ничего не выражало. – И, поверь мне, могу тебя понять, как никто другой.

– Вы тоже получили удар в спину от любимого человека? – поинтересовалась Элья.

Макора усмехнулась.

– Вообще-то да. Но об этом потом. Скажи сначала, как ты смогла противостоять моему заклинанию?

– Понятно. Вы пришли, чтобы превратить меня в птицу.

– Нет, конечно. – Возмутилась она почти натурально. Но Элья видела, как голова Макоры раздражённо дёрнулась: колдунья привыкла, чтобы ей подчинялись. – По правде говоря, я рада, что так случилось. Если бы можно было накладывать эти чары выборочно, я бы превратила всего несколько сотен, этого было бы достаточно… И не смотри на меня так – это временная мера. Наших с тобой братьев и сестёр ждёт очень интересная судьба… Но ты не ответила на мой вопрос. Кто тебе помог?

– Маг из Лесного Клана, – сказала Элья. – Меня нашёл отряд Наблюдающих.

– Слышала о таких… – Макора ненадолго замолчала, снова изображая задумчивость. Хотя – Элья знала откуда-то – чародейка всё поняла давным-давно, просто ей нужно было подтверждение. Ну и заодно расположение собеседницы.

– И чем же ты отплатила им?

Разумеется, про порядки, царившие в Лесном Клане, она тоже слышала.

– Я сопровождала одну их травницу. Какое-то время жила с ней и помогала.

– И не забывала о своей мести, так ведь? – спросила Макора. – Ну конечно… В Подземном Дворце, небось, несладко.

«Замолчи, ведьма, – подумала Элья. – Замолчи, замолчи, замолчи… Оставь свой отвратительный светский тон, отстань от меня, отвяжись!»

– А пообщавшись с Лесным Кланом, ты только уверилась в том, что задумала правильное дело, – продолжала Макора. – Тебе нужно было, чтобы Грапар заплатил за ту боль, которую он причинил тебе. И это прекрасно легло на их философию… Но ты, наверное, забыла, что ты не из Лесного Клана. Ты из Клана Альбатроса. Месть – это не для нас.

Вот теперь следовало сделать свой ход:

– Не заступайтесь за него! – Элья вскочила с кресла. – Вы ничего не знаете, вы не можете ничего понимать! Когда-то во мне, возможно, и текла кровь Клана Альбатроса, но потом её сменила болотная вода! И виноват в этом Грапар!

– Сядь, – бросила Макора.

Элья медленно опустилась обратно. Пусть ведьма порадуется властному звучанию своего голоса. В конце концов, с ней нужно не ссориться, а совсем наоборот.

Макора поднялась и медленно прошла к окну. Плащ красиво колебался в такт её шагам. До чего же изуметельная струящаяся ткань – подумать только, сколько она может стоить…

– Ты спрашивала насчёт удара в спину от любимого человека, – проговорила Макора, глядя на улицу. – Я очень хорошо знаю, что это такое. Ведь Дертоль – полагаю, ты знакома с ним? – Дертоль был когда-то тем, кому я отдала сердце и душу… В какой-то момент я даже была уверена, что выйду за него замуж.

Элья смотрела на неё во все глаза. Врёт? Нет, не похоже…

– Мы вместе боролись против Эреста. Мы не хотели, чтобы Татарэт разрастался, но нынешний король – тогда ещё обыкновенный выскочка с горой амбиций – выигрывал одну битву за другой. Наши друзья из шемейского сопротивления хотели решить всё миром, но мы с Дертолем понимали, что нужны более решительные действия, иначе мы потеряем всё то, что составляло нашу жизнь раньше. Потеряем свои корни… Я, знаешь ли, выросла в Шемее, мои родители эмигрировали, когда я была совсем маленькой. И для меня это было очень важно… В общем, мы с Дертолем решили убить Эреста. Мы действовали вдвоём, никого не посвящая в свои планы. Мы нейтрализовали охрану, и Дертоль пробрался в его покои для решительного удара. И потом… – Макора невесело усмехнулась, – как он мне рассказывал после, Эресту хватило одной фразы, чтобы остановить его руку. Эрест попросил дать ему всего минуту – и благородный старина Дертоль согласился… А у короля Татарэта язык всегда был хорошо подвешен. Дертоль вышел оттуда совсем другим человеком. Он сказал, что у него открылись глаза, что он разделяет идеи Эреста, что готов встать под его знамёна и построить одно великое государство… Он умолял меня, чтобы я тоже работала на Эреста. А когда понял, что это бесполезно, то просил, чтобы я, по крайней мере, не вмешивалась…

Я могла бы послушаться и его и уйти. Просто уйти, не продолжать борьбу. Честно говоря, мне на тот момент уже ничего не хотелось. Но… я не смогла так поступить. Я только удвоила усилия. Его предательство так глубоко ранило меня, что я словно бы загорелась изнутри. И тот огонь ничем нельзя было погасить. Дертоль это тоже понял, конечно… Понял, что меня нельзя остановить, сражаясь вполсилы. И тогда он пошёл ещё дальше – он принял эти условия игры. Он согласен был убить или погибнуть – ради Эреста. Я это расценила как второе предательство… я была уверена, что в глубине души он всё ещё любит меня. Честно говоря, я рассчитывала на это. И… и лучше бы он убил меня, знаешь. Потому что Зеркальные Глубины – это место, куда я не пожелала бы отправиться и самому злейшему врагу. Мне пришлось многим пожертвовать и многому научиться… Мне пришлось измениться полностью, перекроить себя с головы до ног, вывернуть на изнанку свою душу – и так множество раз… просто для того, чтобы выжить.

Макора замолчала. Она не лгала ни в чём, Элья чувствовала это.

Она вспоминала главного министра Дертоля, которому была обязана всем, что имела когда-то. Он подарил ей три лучших года в её жизни, которые – Элья была уверена – никогда не повторятся. Это она, она его предала! Предала, когда согласилась помочь Грапару.

Было что-то космическое в этом круговороте предательств. Макору предал Дертоль, которого предала Элья, которую предал Грапар…

– Как ты видишь, – сказала Макора, – мне есть, за что мстить Дертолю. Однако я отказалась от своей мести – и теперь могу тратить силы на то, что действительно важно. Месть – это тупиковый путь. Тебе нужно это осознать и принять.

– Зачем? – спросила Элья. – У меня другие понятия о том, что действительно важно. Я теперь нечисть. Меня не интересуют политические дрязги, мне плевать, кто будет королём Татарэта или Шемеи. Я сосредоточена только на том, что важно для меня.

– Это мелко, – заметила Макора. Безо всякого презрения – просто констатируя факт.

– Возможно, – не стала спорить Элья. – Душа моя обмельчала, мысли тоже. Я продвинулась так далеко лишь потому, что хотела убить Грапара.

– Но всё же не убила его.

– Потому что это было бы слишком просто – пристрелить его на мосту.

– Нет. – Макора повернулась к ней и пронзила таким взглядом, что Элье стало не по себе. От доброй тётушки не осталось и следа – перед ней стояла женщина, приручившая самый дикий из миров. – И даже не потому, что ты всё ещё любишь его – а я уверена, это так. Ты не могла не дать ему второго шанса потому, что ты из Клана Альбатроса. Такие, как мы, не наказывают виноватых. Мы уходим. Улетаем. Наше естественное состояние – это полёт. Зацикливаться на чём-то, сгорать от чувств, в том числе, от ненависти – это для Клана Огня.

– Не верю я во всё это, – буркнула Элья. – Можно подумать, все они поголовно зацикливаются. А мы поголовно «летаем».

Макора качнула головой и сказала уже мягче:

– В той или иной степени, так или иначе… Мы – древний народ. Многое потерялось, конечно. Однако не наша сущность.

– Моя сущность изменилась, – отрезала Элья. – Я уже сказала вам об этом. То, что было мной, умерло. Родилось новое, куда более приземлённое. Я бы даже сказала, подземное.

Макора загадочно улыбнулась:

– Ветер никогда не умирает. Он только затихает на время. Если бы ты съездила со мной в одно удивительное место, то поняла бы, что я права. Это займёт дня четыре, не больше. Тебе же всё равно нечего делать, ведь так?

– Возможно, – уклончиво отозвалась Элья. – Но вы мне представлялись куда более занятым человеком.

– Думаю, несколько дней отдыха мне не повредят.

– Но зачем вам это нужно?

– Ради Грапара, конечно, – удивилась Макора. – Он очень полезен, и мне будет жаль, если ты действительно соберёшься его убить. – И, видя, что Элья намерена резко возразить – она не хотела никуда ехать ради Грапара! – добавила: – Ну, и потом, мы с тобой из одного Клана. Я не хочу бросать тебя в той темноте, в которой ты пребываешь теперь.

Элья помедлила. Она понятия не имела, что ей делать. Ей бы посоветоваться с кем-нибудь! Или хотя бы просто поставить в известность Саррета… Что будет, если она пропадёт на четыре дня? Надежды на то, что Макора оповестит всех о своём путешествии, у Эльи почти не было. Магичка не была похожа на человека, который отчитывается в своих действиях кому бы то ни было.

С другой стороны, за это время они, возможно, смогут подружиться… и это приблизит Элью на шаг к зеркалу.

Да, конечно, но Саррет… Он же просил всё с ним согласовывать, он же просил…

Я должна принести зеркало…

– Хорошо, как скажете, – брякнула Элья.

И тут же испугалась, последними словами помянув клятву и Герека впридачу.

– Отлично, – сказала Макора. – Пойдём, экипаж на противоположной стороне улицы, ждёт меня. Нас.

***

Карета у Макоры оказалась на редкость неудобной. Маленькая, чёрная, узкая, как гроб. Им едва-едва хватало там места. То ли при дворе у Панго всё было совсем плохо, то ли волшебница хотела быть как можно более неприметной.

В дороге, в основном, молчали. Элью очень интересовало, куда они едут, но расспрашивать она боялась: в той апатии, в какой она должна была пребывать после встречи с Грапаром, наверное, не следовало проявлять любопытство. Макора тоже не спешила ничего объяснять. Колдунья заговорила лишь тогда, когда карета проезжала по долине, с обеих сторон окружённой стенами отвесных скал: Элья припомнила, что с этих самых скал видела долину сверху, когда шла к мосту. В огромных каменных ладонях бесновался ветер, сгибая редкие тонкие деревца до самой земли, по которой были разбросаны большие валуны. Дорога была ухабистой; обе лошади легко перескакивали неудобные кочки и ямки, а вот пассажирам приходилось несладко. Мир вокруг танцевал, клонился то в одну, то в другую сторону, похожие кульбиты выделывало и стиснутое тревогой сердце в груди Эльи – лишь скалы были незыблемы и неподвижны.

– Это место напоминает мне земли наших предков, – сказала Макора. – Я бывала там однажды… Там такие же маленькие долины и такие же отвесные скалы. И ветер… много ветра. Мы, кстати, сейчас с тобой тоже едем туда, где живёт ветер.

– И куда же? – как можно небрежнее спросила Элья.

– В беседку Халитху.

В груди у Эльи тревожно ёкнуло – вспомнилось путешествие по озеру, слабый отзвук болотного горна, запах воды…

– В Катумский округ? – тихо спросила она, повернувшись к попутчице.

– В Катум. При дворе Панго про «округа» говорить не принято, привыкай.

– Привыкать? Зачем? Что мне делать при дворе Панго?

Макора загадочно улыбнулась:

– Очень скоро весь Татарэт станет «двором Панго». Тебе просто некуда будет деться.

Элья не знала, что на это отвечать, и решила не отвечать вообще.

– А почему на четыре дня? Катум вроде ведь недалеко…

– Я собиралась туда по делам. Просто по дороге решила заглянуть к тебе.

– Ясно…

Элья снова отвернулась и стала смотреть в окно. После слов Макоры о землях Клана Альбатроса это место стало восприниматься немножко по-другому и приобрело особое очарование.

– Я бы хотела побывать там, – неожиданно для самой себя сказала Элья. – Дома.

– Я бы тоже. – Макора прекрасно её поняла и не стала переспрашивать, что за «дом» она имеет в виду. – Но пока не время. Сейчас я не могу так надолго оставить дела.

К озеру они прибыли поздним вечером. Элья думала, они воспользуются услугами перевозчиков – Герек рассказывал, в Катум часто ездят паломники, и есть транспорт специально для них – однако у Макоры была на берегу своя лодка. Вернее, даже не лодка, а небольшой баркас, управлявшийся с помощью магического кристалла. Здесь транспорт с кристаллами был ещё дороже, чем в столице, из-за меньшего количества производителей, однако Макора, очевидно, в деньгах недостатка не знала.

Баркас двигался куда быстрее лодки, и до Катума они ехали всего полтора часа. Как назло, небо было затянуто облаками, и ни единая звёздочка не оживляла густую темень. Только проскальзывала иногда луна в обрывках небесной пелены, бросая блики на воду.

Элья сидела в небольшой каморке, внутри, с одним тусклым светильником. Через крохотное окошко было видно, как на палубе свет одного из трёх кристаллов очерчивает тёмную фигуру Макоры и высвечивает её волосы до белизны. Колдунья подставляла лицо ветру и иногда запрокидывала голову. Она явно получала удовольствие от происходящего. Элья завидовала. Во-первых, она точно была уверена, что вовсе не ветер станет её спутником, если она присоединится к Макоре. Во-вторых, девушке казалось, что напряжение, которое владело ею всё это время, никогда её не покинет, а как в таком состоянии чем-то наслаждаться? Особенно Элью тревожила мысль о Саррете. Всё шло совсем не по плану! Целых четыре дня будет потеряно – и всё из-за того, что…

Всё из-за Герека, на самом деле. Если бы не дурацкая клятва, у Эльи были бы силы как следует обдумать ситуацию, а потом уже соглашаться ехать с Макорой… или не соглашаться, что скорее всего. Проклятье!

Элья достала висевший на её груди амулет. Жёлтый кристалл светильника как будто бросил на металлический костерок в венке не только блики, но и частичку своего тепла. Небольшого – но достаточного. С Эльи тут же слетела вся злость; ей вспомнилось, как Герек рассказывал ей о кострах, о том, что для людей Лесного Клана костёр, разожжённый в ночи – это признак места, где тебя ждут. Ей бы хотелось однажды пойти на свет костра, а достигнув цели, просто усесться рядом с кем-то. И вдруг почувствовать себя на своём месте, ощутить, что достигла цели…

«Твоя цель – это зеркало», – напомнила себе Элья.

Она убрала амулет обратно под платье. Закрыла глаза. Хоть бы всё получилось…

***

К тому моменту, как баркас причалил к Катумской пристани, Элья уже плохо соображала, что происходит. Её начало клонить в сон, и в память впечатались только парящие среди темноты жёлтые огни – это была, собственно, пристань и лестница, ведущая на вершину отвесных скал, которую освещали несколько вмонтированных в ступеньки кристаллов.

«Я иду по лестнице из света», – пронеслось у Эльи в голове.

Она довольно быстро устала, и всё больше отставала от Макоры, которая легко и без усилий шагала вверх, не делая передышек.

Потом было небольшое путешествие по сонным, поросшим травой холмам. От твёрдой, как камень, земли исходило тепло – память об ушедшем дне. Здесь гулял ветер, а россыпь огоньков говорила о близости города. Однако туда Макора не пошла – колдунья с уверенностью шагала мимо, сквозь ночь, к полосе каких-то деревьев, протянувшейся вдоль горизонта.

«Тут-то она меня и прикопает», – вяло подумала Элья.

Однако деревья оказались небольшим перелеском, а за ними был ещё один город – туда Макора и направилась.

– Добро пожаловать в Горго-кен, – сказала Макора. – Тебе здесь понравится.

В её тоне прозвучало что-то вроде насмешки, однако Элья была не в силах задумываться об оттенках интонаций своей спутницы.

Городские ворота оказались открытыми. Сидевшие в будке стражники бдительно глянули в прорубленное в бревенчатой кладке окошко, но увидев двух женщин, практически без вещей, выходить поленились.

При свете дня городок, наверное, можно было бы назвать «белокаменным», но сейчас он имел голубой, с жёлтыми пятнами, раскрас – словно бы каждый из этих домов со строгими башнями был, на самом деле, каким-то невиданным заморским зверем гигантских размеров. Все эти звери дремали в тени раскидистых ив и кутались в палисадники, как пожилые дамы кутаются в шали.

Этот берег озера и сам по себе был высоким, однако пласты земли поднимались ещё выше. Мощёные улицы, извиваясь, стремились вверх, вверх, вверх… Некоторые из этих улиц были лестницами, а на стенах домов даже имелись перила…. Впрочем, таких мелочей умаявшаяся Элья не замечала. Она устало шла за своей провожатой и мечтала лишь о том, чтобы поскорее оказаться на месте – а потом, желательно, ещё поесть и прилечь.

Дом, к которому её привела Макора, стоял на одной из особенно узких извилистых улочек. Небольшой, аккуратный, с мезонином. Одно из окон источало приглушённый жёлтый свет.

На стук вышла пожилая женщина с большими выцветшими глазами. Она была очень вежлива и даже приветлива, однако казалась словно потухшей изнутри.

– Дорогая Ольда, я бесконечно признательна тебе за то, что ответила на моё письмо!

В этот дом Макора вошла совсем по-другому, не так, как входила в гостиничный номер Эльи. Она здесь была не хозяйкой, а всего лишь благодарной гостьей – бесконечно признательной, именно. Кротко опущенные глаза, разговор о долгом пути и размышления о грядущей погоде…

Элья поняла, что у колдуньи есть несколько стилей «появления», для разных случаев. Причём она чувствовала, что дело не в возрасте и не в социальном статусе того, перед кем появляешься, а в тех целях, которые преследует Макора. Ольда была ей необходима для того, чтобы бесплатно останавливаться в Катуме, а значит, к ней следовало проявлять доброжелательность и почтение. А вот для Эльи колдунья была кем-то вроде дружелюбной наставницы. Макоре явно было нужно, чтобы девушка ей доверяла. Интересно, зачем? Неужели она что-то подозревает?..

На следующий день Макора, объявив о том, что ей необходимо уладить какие-то дела, ушла и пропала. Она не появилась ни через несколько часов, ни ночью, ни утром… Зато утром пришёл почтальон и принёс письмо на её имя. Письмо получила Ольда и отдала девушке:

– Сохрани, передай, когда придёт.

Элья тупо и, в то же время, с некоторой опаской, ощущаемой как холодок меж лопаток, уставилась на конверт в своих руках, с обломком сургучной печати на язычке.

Письмо вскрывали. Но кто? Ольда?.. Вряд ли, она лишь дошла от входной двери до комнаты Эльи, у неё не было времени взломать печать и прочитать письмо.

Элья соединила два обломка сургуча вместе. Герб ни о чём ей не говорил. На лицевой стороне был написан только адрес с пометкой: «Для Макоры». Ей писал кто-то, кто точно знал, что она будет проживать именно в этом доме, у Ольды… И, должно быть, сообщение было очень важным.

На секунду Элья представила, как она говорит Саррету: «Я узнала, что замышляет Макора!». А Саррет… хм… скажет, что она молодец. Или даже просто одобрительно кивнёт… уже немало. Элью совершенно не смущало, в каком ключе она иногда думает о Саррете – она прекрасно понимала свои границы, понимала, что она безродная актриска с сомнительным прошлым, а значит, никогда не составит конкуренцию такой жене, как Клесса, пусть даже и нелюбимой; и вообще, она нежить, чего уж там. Однако сердцу не прикажешь. Придётся смириться и как-то жить с этим, стараясь ничем себя не выдать. Впрочем, Элья знала, что хорошо научилась притворяться. Никто ничего не поймёт. Никто не помешает ей думать о том, о ком ей хочется. Никто не помешает ей чувствовать – если уж она вспомнила, как это делается…

Элья отогнула язычок конверта, и тут вдруг словно кто-то шепнул ей на ухо: «Не делай этого!! Не смей!».

Она стояла, словно связанная невидимыми путами.

«Я должна, я хочу, чтобы Саррет меня похвалил, я хочу…»

Не смей!

И, словно во сне, неспособная сопротивляться неведомой силе, Элья положила конверт на тумбочку и села на диван, зная, что больше туда не подойдёт. Даже не взглянет.

Проклятая клятва! Герек!

***

– Прости, задержалась. Сама не ожидала, что так надолго… Ольда говорит, ты почти не выходила. Неужели тебе не хотелось посмотреть город?.. Что ты там протягиваешь?.. Это мне?

Элья мрачно наблюдала за тем, как Макора открывает конверт, зачем-то проводит над ним ладонью и достаёт письмо. За сутки, минувшие с прихода почтальона, она успела уйти в столь глубокую апатию, что даже осознание, что за пять дней Саррет не получил о ней ни весточки, почти ничего не значило. Какая разница, в самом деле? Всё кончено. Всё кончилось, не успев начаться. Потому что эту силу ей не победить даже с амулетом Герека. Ей не дано сделать ничего полезного. Она никому не поможет – только будет мешать. Клятва будет уберегать её от любых рискованных шагов – а помочь Саррету без риска практически невозможно.

– Письмо от моей портнихи. Очень кстати… При дворе Панго, к твоему сведению, намечается бал. Возможно, сам Панго будет, хоть это и неизвестно…

«Как же я ненавижу фальшь, – думала Элья. – Как я ненавижу всё».

Письмо от портнихи. Ну да, конечно.

Сам Панго явится на бал… отпросится у охраны, видимо.

Ненавижу-ненавижу-ненавижу…

Элья зажмурилась.

– Ты чего тихая такая? – услышала она голос Макоры.

– Надоело, – буркнула Элья.

– Что надоело?

Говорить, думать, жить.

– Сидеть, – сказала Элья. И, открыв глаза, поднялась: – Возможно, вы правы. Мне стоит прогуляться.

– Уже вечер, – заметила Макора и улыбнулась: – Лучше ложись спать пораньше. Завтра на рассвете пойдём к беседке Халитху.

Ах, ну да. Беседка.

Элья кивнула и села обратно.

– Вот увидишь, завтра всё изменится, – сказала Макора. – На том холме все обретают себя. Иначе просто невозможно.

– Вы в это верите? – подняла брови Элья.

– Я это знаю.

Колдунья пожелала приятных снов и вышла, оставив девушку в смешанных чувствах. Элья вовсе не была уверена, что она хочет «обретать себя» при Макоре, что бы это ни значило. По легенде, в беседке Халитху появились первые люди и спустились на землю. Это место считалось святым; Элья слышала разговоры, будто на кого-то якобы снисходило там некое просветление. Но если раньше она могла бы поверить в силу земли, на которой, предположительно, когда-то стоял бог, то теперь относилась к подобным заявлениям весьма скептически. Однако если сама Макора говорит о свойствах холма с такой уверенностью, то, вполне возможно, что-то там действительно есть… И надо быть с этим поосторожней.

В ту ночь Элья спала беспокойно, и когда Макора – отдохнувшая, с приветливой улыбкой на губах – без стука вошла в её комнату, девушка поднялась на постели сразу же. Что вырвало её из полудрёмы, сложно было сказать – то ли звук шагов, то ли слабый скрип дверной петли… Но когда волшебница поздоровалась, сна у Эльи уже не было ни в одном глазу.

Горго-кен ещё спал. Пустынный, сумеречно-фиолетовый, он очень неохотно впускал на свои улицы солнце. Однако Макоре и Элье пришлось идти довольно долго, и когда городской пейзаж внезапно сменился огромным яблоневым садом, над которым возвышался холм с круглой сероватой беседкой, почти совсем рассвело.

– Видишь, как удачно? Никого нет, – сказала Макора. – А уже к полудню наверняка выстроится очередь.