Текст книги "Белая река. Гримерша"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Через полчаса они уже сидели за столом и весело болтали, как старые приятели. Аллу перестала раздражать двусмысленность ситуации. Конечно же Ясик ничего не имел в виду, когда пригласил ее сюда. Просто он хотел сделать прогулку более интересной. Может, он всех экскурсантов приводит пить чай в эту симпатичную избушку. А если он все-таки решил ее соблазнить… в принципе Алла ничего не имела бы против – и с каждой минутой она все больше в этом убеждалась.
– Ты интересный, – прищурившись, заметила она, – никогда не встречала таких людей, как ты.
– И что же во мне необычного? – Он, казалось, был удивлен.
– С твоей внешностью вполне можно сделать блестящую карьеру на подиуме, – улыбнулась Алла, – это не лесть, поверь мне. И вместо того чтобы покорять мир, ты живешь в какой-то глуши, отращиваешь бороду и катаешь туристов на лошадях!
– Что ж, каждому свое. Я вроде бы говорил, что собираюсь стать историком. Еще меня интересует история религий.
– Ты верующий? – Ее взгляд скользнул по его груди. На Ярославе не было православного крестика.
– Я агностик, – серьезно сказал он.
Алла чуть чаем не подавилась.
– Что?
– Агностик, – улыбнулся Ясик, – человек, который во всем сомневается и не верит ни во что.
– Я знаю, что такое агностик. Просто… нет, это удивительно. В моем сценарии есть точно такие же слова. Героиня спрашивает героя, верующий ли он, а он отвечает: «Я агностик!» Наш актер еще долго не мог запомнить этого слова.
– Какой актер? Похожий на Алена Делона? – поинтересовался Ярослав. – Это меня не удивляет. У него такой глупый вид.
– Есть немного, – засмеялась Алла.
А Ясик даже не улыбнулся.
– А мне показалось, что у вас с ним роман. Хотя… извини, Алла, это конечно же не мое дело.
– Нет у нас никакого романа. То есть роман был… трехдневный роман, но это в прошлом. – Аллу тронула его внезапная ревность.
– А ты смелая женщина. И зря.
– Что ты имеешь в виду?
– Носишься как цунами. Тратишь свою энергию на всех вокруг. Съемки, трехдневные романы. Ты неуютно себя чувствуешь здесь, в Гузерипле, я же все вижу.
– Если честно, ты прав, – призналась она, – нет, здесь здорово, но я типичный городской житель.
– На самом деле здесь ты живешь по-настоящему. И когда-нибудь ты это поймешь.
Алла внимательно рассматривала своего собеседника. С каждой минутой Ярослав Мудрый нравился ей все больше.
Ярослав красивый – такую правильную природную красоту редко встретишь и среди столичных пижонов. Кроме того, он весьма неглуп, хотя, конечно, ему не хватает образованности. Но, в конце концов, это поправимо. А вот если у человека отсутствует интеллект – с этим уже ничего не поделаешь. Взять, например, того же Максима Медника – ведь у него прекрасное образование – какая-то там французская спецшкола плюс престижный ВГИК, а вот природного ума меньше, чем у котенка. Ну и самое главное, Ясик не москвич и вряд ли им в ближайшее время станет.
A значит, он не будет доставать ее дома, он останется для нее всего лишь приятным «курортным» приключением, необременительным и легким. Может быть, она будет вспоминать и немнго – о том, как они сидели в этой теплой избе среди дремучею леса, – разумеется, вспоминать не каждый день, но все-таки…
– О чем задумалась? – поинтересовался Ярослав, подливая в ее глиняную кружку очередную порцию горячего чая.
– Да так. Договариваюсь со своей coвестью.
– Ты это о чем?
– Уговариваю себя, что заняться с тобой сексом в данный момент – это вполне нормально и естественно.
Ясик ненадолго замолчал, – видимо, не смог немедленно придумать остроумный ответ. Потом серьезно посмотрел на нее и выдал:
– А с чего ты вообще взяла, что я собираюсь заниматься с тобой сексом?
Алла подавилась обжигающим чаем.
– Как это – с чего? А зачем же ты меня сюда привел? Чаю попить, что ли? – усмехнулась она.
– Ну… вообще-то да. А если серьезно, то у меня в Краснодаре есть девушка. Я и в мыслях не держал… насчет тебя.
– У всех где-то есть девушка, молодой человек, муж, любовник, лучший друг. Но сексом-то заниматься надо, – вполне миролюбиво заметила она, все еще не осознавая, что ее отвергли.
– Я привык заниматься любовью, а не сексом, – помедлив, ответил он и посмотрел на часы. – Вообще уже половина шестого. В горах темнеет быстро, пора бы нам вернуться.
Алла ничего не ответила, просто молча застегнула красную куртку Медника. Если бы она в тот момент посмотрела в зеркало, то увидела бы красные бесформенные пятна на своих щеках. Женщина разозлилась – давно ей так не портили настроение. Она ведь сама ему себя предложила, буквально на тарелочке преподнесла в качестве экзотического десерта, всучила, словно красочный рекламный буклет. Ее воображение уже рисовало томительно приятные картины, се уже мучили сакраментальные вопросы: а не волосатая ли у него грудь? а знает ли он, что такое оральный секс? А он так поступил!
«Ну и дурак», – решила Алла. Когда еще этому деревенскому бирюку представится возможность попробовать такое изысканное блюдо, как она? Девушка у него, видите ли, есть в Краснодаре! Да неужели эта краснодарская девка лучше ее, Аллы Белой! Такого просто не может быть.
Наверное, он все придумал, насчет этой девушки. Просто он импотент, а признаться в этом постеснялся. Или, что еще хуже, «голубой». Эти успокоительные мысли отверженных женщин немного развеселили ее, и Апла расслабилась.
Обратно ехали молча. Ясик уверенно галопировал впереди, Алла старалась не отстать от него. Возле отеля женщина сухо попрощалась, а он поцеловал ее руку, встав при этом на одно колено, словно герой рыцарского романа.
В номере Алла сменила куртку и брюки на легкий шелковый халатик. Струящийся шелк мягко ласкал кожу, женщина распустила волосы и томно зажмурилась. Там, в лесном домике, ее тело уже приготовилось к сексу. И сейчас сладкая истома все еще не отпускала ее. «Надо пойти к Меднику. Отдать ему куртку», – подумала Алла, подкрашивая губы прозрачным блеском и слегка подводя глаза.
ДАША
– Даша, открой глаза!
– По-моему, у нее остановилось сердце!
– Эй, здесь кто-нибудь умеет делать искусственное дыхание?
– Лучше похлопайте ее по щекам, да посильнее, – мигом очнется.
Тишина разноцветным салютом взорвалась в ее голове, разбилась, словно упавший на пол стакан. Какофония голосов, нестройный хор громких реплик, неприятно пронзительные возгласы – от всего этого у нее мигом разболелась голова.
– Умоляю, замолчите, – хрипло прошептала она.
– Она очнулась, пришла в себя, – крикнул кто-то. – Гриша, не надо ехать за доктором, она очнулась!
Даша медленно открыла глаза и обнаружила над своей головой неровное кольцо расплывчатых лиц.
– Мне холодно…
Тотчас же, словно по мановению волшебной палочки, появился плед – клетчатый и старенький, чьи-то уверенные руки завернули в него Дашу, но теплее ей почему-то не стало.
– Я была уверена, что умерла, – пытаясь растянуть окоченевшие губы в улыбку, призналась она, – я превратилась в реку, меня кидало головой о камни, и это было приятно.
– Может, ее правда долбануло башкой о камень? Слышите, чего несет? – предположила Машка.
– Ладно, отвезите ее в гостиницу, – приказала Алла, – молодец, Дашка, не подвела! Дубля делать не будем!
– А вы собирались еще и дубль делать? – Даша растянула онемевшие губы в стороны. – Ни за какие деньги!
– Пусть кто-нибудь ее проводит, а то мало ли что.
А нам здесь еще две сцены с Машкой снимать, – распорядилась Алла.
– Я ее провожу, – вызвался Гриша Савин.
– Ты мне понадобишься для съемок. Пусть Медник проводит, он мне до обеда вообще здесь не нужен.
– Да что я, нанимался, что ли, всяких там провожать? – возмутился секс-символ.
Даша Громова открыла рот – отказаться от посильной помощи капризного провожатого, но онемевшие губы не послушались, и вместо предполагаемой гневной тирады девушка промычала нечто невразумительное.
– Ладно уж, так и быть, поеду, а то она совсем плохая, еще коньки откинет, – смилостивился герой.
В автобусе ехали молча – Максим надменно отвернулся к окну и, казалось, демонстративно не обращал на Дашу внимания; даже обычно болтливый «сопроводильник» Ясик был нем, как айсберг, – только с неприкрытым любопытством поглядывал на дрожащую, мокрую девушку в зеркальце заднего вида.
– Вот видишь, – вдруг ожил Медник, – видишь, какой я на самом деле благородный? Провожаю тебя до отеля!
– Да уж, прямо рыцарь Айвенго на белом коне, – хихикнула девушка.
– Кто? – нахмурившись, переспросил Максим. – Даша, ну скажи, ведь я же совсем не пафосный? Ведь мне же чужд снобизм? Я знаменитость, а провожаю тебя, обыкновенную девушку.
– Польщена, – буркнула Даша и подумала: «Ну надо же, какой идиот!»
– Еще бы! – Максим обрадовался скудному комплименту. – Наверняка теперь будешь рассказывать подругам, как я тебя провожал. Хвастаться, да?
– И детям расскажу, и внукам. Это будет нашей семейной легендой, – успокоила его Даша, и красавчик замолчал.
Дорога к отелю «Энектур» змеилась вдоль реки, и Даша молча смотрела на мутную, торопящуюся куда-то воду. По венам гулял адреналин, мелко-мелко тряслись ладони. Женщина не могла отогнать от себя мысль, что только что она побывала в обманчиво мягких лапах фантастического чудовища. Честное слово, она слышала, как волны разговаривали с ней, только вот никак не могла вспомнить, о чем именно. Таким секретом нельзя поделиться с коллегами – есть риск быть отправленной в лечебницу для душевнобольных.
Отделавшись от навязанного сердобольными коллегами провожатого, Даша с некоторым облегчением скинула с синего, покрытого гусиной кожей тела насквозь мокрые одежды. Непонятно, чем же так хорош разрекламированный гидрокостюм?! Все равно ей и мерзло, и мокро – даже трусы влажные, хоть выжимай!
В дверь настойчиво постучали – почему-то сразу было ясно, что источником этого громкого стука была твердая мужская рука. На секунду Даша оживилась, – наверное, это Гриша, больше некому… Но потом вспомнила – Гриша участвует в съемках, и открывать дверь сразу же расхотелось. Тем не менее, победило женское любопытство, и, наспех натянув холодный свитер и махровые домашние штаны, она бросилась к двери. Может быть, это любопытный «сопроводильник» со странным именем Ясик?
– Ты?! – удивилась она, впуская непрошеного гостя в номер.
– Да я, я, – пожал плечами Максим Медник, – принес тебе фен. А то выйдешь с мокрой тыквой на улицу – и получишь воспаление легких. Хотя вообще-то это только предлог.
– Это у тебя тыква, а у меня вообще-то голова, – машинально огрызнулась Даша и осеклась. Какой кошмар – секс-герой пришел сюда, чтобы соблазнить ее! Вон как он посматривает на босые Дашины ноги – как ястреб-охотник на не вовремя высунувшуюся из укрытия ящерицу. И ведь рядом-то никого нет – все уехали на съемки. В случае чего ей будет даже не к кому обратиться за помощью! Все эти безрадостные мысли в одно мгновение пронеслись в ее голове. – Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила она, одновременно пряча провокационные босые пятки в растоптанные тапочки. – Предлог для чего?
– Да вот неохота возвращаться на съемки, еще запрягут для чего-нибудь. Тебя-то там нет, а работа администратора осталась, вот ее и поделят на всех. А я в ближайших сценах не снимаюсь, делать вроде бы нечего, вот мне больше всех и достанется, – бесхитростно объяснил герой, и Даша расслабилась.
– Ну а от меня-то тебе что надо? – беззлобно поинтересовалась она.
– Ну как, не одному же мне в номере своем сидеть. Вот пришел к тебе, принес клюквенной водочки – посидим, выпьем…
– Я не пью. – Девушка уже настроилась на категоричное сопротивление.
– Я тоже, – он разлил красноватую жидкость по гостиничным мутным стаканам. – Ну, за меня!
Даша, морщась, медленно выпила водку. Как ни странно, тут же ей стало немного легче – назойливые мурашки прошли, а кожа снова стала гладкой и теплой. Она с неуверенной улыбкой посмотрела на своего невольного собутыльника. Лицо Максима раскраснелось, глаза подозрительно заблестели, в какой-то апатичной усмешке искривился красивый рот. «Может, он скрытый алкоголик?» – подумала Даша.
– Нет, я не алкоголик! – обиделся непонятным образом угадавший ее мысли киногерой. – Просто люблю выпить иногда. Особенно если холодно… Мне ведь нечасто приходится бывать на таком морозе. Мы, кинозвезды, привыкли к роскоши и комфорту.
Даша поморщилась. Дурак и сноб.
– У нас, талантов и знаменитостей, все по-другому, нс как у простых смертных, – продолжал разглагольствовать Медник, – мы изнеженные, избалованные, – он подлил себе еще клюквенной водки, – после съемок в этом фильме я планирую податься в Голливуд.
– Вот как? – вяло отреагировала Даша.
– Буду сниматься у Бессона, у Камерона, у Верховена. Главные роли, Шарон Стоун, Джулия Робертс. Поклонники, бесконечные интервью, назойливые журналисты… – уныло перечислял Максим, – особняк на голливудских холмах, с пятиметровым, нет, шестиметровым бассейном, обожание супермоделей, женщины, женщины… – Он опрокинул еще один стаканчик водки. – Ладно, мне пора. Запомни этот день, детка, – он снисходительно похлопал ее по щеке кончиками пальцев. – Когда-нибудь ты будешь рассказывать своим внукам, что ты пила водку с самим Максимом Медником! Внуки, конечно, тебе не поверят, но ты-то сама будешь знать, что это правда… Впрочем, если ты так настаиваешь, я как-нибудь могу сфотографироваться с тобой на память!
– Я…
– Знаю-знаю, ты только об этом и мечтаешь!
Даша возмущенно выдохнула. Она так удивилась, что не смогла придумать остроумной реплики в ответ. А Максим Медник, красивый, с красным, пьяным лицом и мечтательными глазами тем временем собрался уходить. У двери он еще раз обернулся и с понимающей улыбкой заметил:
– Да ты так не смущайся, я давно привык, что все бабы от меня без ума…
– Я вовсе не…
– Ладно, понимаю, что ты бы еще со мной посидела, выпила, но я пошел! Если хочешь, заходи вечерком, дам тебе автограф. Но ни на что не надейся, я не завожу отношений с поклонницами.
Дверь захлопнулась. Даша осталась стоять посреди маленькой комнаты с наиглупейшим выражением лица: рот открыт, округлившиеся глаза удивленно изучают входную дверь. Она, конечно, всегда подозревала, что у красавца Максима Медника не все в порядке с головой, но чтобы до такой степени… Может быть, это клюквенная водка так подействовала на сознание будущей звезды Голливуда? Только бы ему не пришло в голову делиться своими мыслями с коллегами. Его же здесь все давно знают, а Даша – новенькая, авторитета у нее нет – разумеется, все поверят не ей, а Максиму. Ее же, Дашу, как обычно, поднимут на смех.
В дверь постучали. «Не буду открывать!» – твердо решила девушка. Скорее всего, это опять Медник, больше некому. Будет еще гоняться за ней вокруг стола, чтобы поставить на ее ягодицах автограф! А что, все уважающие себя суперзвезды расписываются на задницах своих обожательниц – это так называемый модный кич.
– Даша, открой, ты дома? Это Гриша Савин! Она немедленно бросилась отпирать замок.
– Гриша? А я испугалась, думала, что опять пришел этот ненормальный!
– Медник? – ухмыльнулся Савин. – Да, я заметил, что ты ему нравишься.
– Я? – удивилась Даша. – Быть этого не может. Во-первых, он любовник Аллы, а во-вторых, ему нравится только единственный человек – он сам.
– Ну, отчасти ты права, – Гриша уселся на ее кровать, – и все-таки Макс к тебе неравнодушен. Вчера, например, за ужином он поспорил с осветителями, что ему удастся затащить тебя в постель.
– Шутишь?
– Я серьезно. Так что будь бдительна – на кону тысяча рублей!
– Какая гадость! – расстроилась девушка. – Но могу тебе гарантировать, ничего у него не получится!
– Правильно! Негодяя надо проучить… А вообще, я к тебе не за этим пришел. Просто мне в голову пришла замечательная мысль, вот и решил с тобой поделиться!
– Ну! – без особого энтузиазма поддержала его Даша.
– Я считаю, тебе надо стать актрисой! Ты сегодня была так убедительна, когда прыгала в реку!
– С ума сошел? Кто же меня возьмет сниматься в кино?!
– Я все придумал! – Глаза мужчины сияли, как фотовспышки. – Одна работа у тебя, считай, уже есть. Значит, можно занести твои данные в картотеку на «Мосфильме». Только надо сделать фотографии!
– А что, в картотеку на «Мосфильме» могут занести кого попало? Мне всегда казалось, что туда берут только людей с высшим актерским образованием.
– Господи, какая же ты наивная! За это я тебя и люблю. У меня же там связи, я же уже много лет в этой тусовке! Устрою я тебя в картотеку, не волнуйся. Будешь потихонечку сниматься. Сначала – в массовочке, потом – эпизоды. Кто знает, может, когда-нибудь дорастешь и до главной роли!
– Ну… я подумаю, – растерялась Даша.
– И думать здесь нечего! – Гриша явно был настроен решительно. – Прямо сейчас и сфотографируемся. У меня и фотик профессиональный с собой есть.
– Ну… надо тогда хотя бы кровать поаккуратней застелить, а то неудобно в таком бардаке сниматься. – Даше совершенно не хотелось стать актрисой кино. Но стоит ли отказываться от перспективы провести целый час, а то и больше, в обществе Гриши Савина?
– С ума сошла? – возмутился актер. – В такой убогой обстановке собралась фотографироваться?! Пойдем хотя бы в бильярдную. Там приглушенный свет и вполне европейский интерьер. А что у тебя есть с собой из одежды?
– Ну… Джинсы есть, кофты, – замялась девушка и на всякий случай добавила: – Все почти новое.
– Понятно, значит, ничего нет, – констатировал Гриша, – ладно, я так и думал, поэтому позаботился о прикиде заранее. – С этими словами он протянул ей паутинку каких-то черных кружев.
– Что это? – Даша испуганно разглядывала принесенный им наряд. Полупрозрачный пеньюар, какие-то тоненькие тесемочки, легкомысленные бантики… И он хочет, чтобы она все это надела?! К тому же понятно, чей это наряд. Фривольные кружева принадлежат Машке Кравченко. Даша невольно позавидовала красавице актрисе. Она вообще немного завидовала женщинам, которые умеют не выглядеть идиотками в откровенном эротическом белье.
– Да не смущайся ты, как восьмиклассница! – Гриша заметил свекольный румянец, мгновенно проявившийся на ее щеках. – Ты же у нас будущая актриса! А вдруг тебе придется сниматься обнаженной? Ты об этом не подумала?
– Это… это же Машкино нижнее белье? – тихо спросила она.
– Ну… да! Но ты не волнуйся, оно же чистое.
– А если Маша узнает, что я надевала ее шмотки?
– Тогда мне отрежут уши. Или кое-что похуже, – улыбнулся он. – Но она никогда не узнает. Если, конечно, ты сама ей не расскажешь!
Даша вздохнула и приложила к себе отвратительные кружева. Господи, неужели он не понимает, неужели он ничего не понимает? Маша Кравченко – классическая красавица Ей идут любые фасоны, в том числе и нарочито – сексуальное белье. А Даша? Она же будет выглядеть как героиня порнографического комикса!
Кто бы мог подумать, что на двадцать девятом году жизни ей, скромной секретарше, придется напяливать панельные тряпки и изображать из себя секс – бомбу.
– Гриш, – pобко начала она, – а может, ну его, а? Ну подумай, какая из меня актриса? И потом мне двадцать восемь. Кто в каком возрастe начинает звездную карьеру?
– Ты будешь первой! – безапелляционно возразил он. – Ладно, Даш, кончай ломаться, время поджимает! Одевайся и поднимайся в бильярдную! Да, и захвати с собой косметику! Я сам тебе накрашу. Ты замечательная гримерша, но в отношении себя вкус тебе определенно изменяет!
У него были удивительные пальцы – прохладные и нежные, словно у холеной барышни. Они легко прикасались к ее щекам, носу, подбородку, гладили лоб и губы, а Даша Громова, прикрыв замутненные нахлынувшей нежностью глаза, молча таяла, как кусочек льда в бокале с теплым коктейлем. Она украдкой рассматривала его из-под полуприкрытых ресниц. У Гриши было cocpeдоточенное лицо – словно он пытался решить логарифмического уравнение.
– Ты со мной знакомишься, – прошептала Даша.
– Что? – удивился Савин.
– Не обращай внимания, – улыбнулась она, – я так это называю. Просто я лучше узнаю человека, когда мне приходится его красить. Можно сказать, заново с ним знакомлюсь. Иногда можно узнать такие фантастические вещи!
– Например?
– Ну, бывает, красишь красавицу, которой завидуют все окружающие, и понимаешь, что на самом деле она в душе пессимистка. И совершенно себя не любит.
– Интересная теория. А что же тебе удалось узнать обо мне?
– Ну… – Даша смутилась, – ну… ты добрый. Ты не такой, как все. Ты… похож на Есенина, – выпалила она.
Он немного смутился. Во всяком случае, Савин не ответил ничего – он торопливо перебирал коробочки с гримом.
– Так, еще на крылья носа добавим темного тонального крема, чтобы наш носик выглядел на фотографии тоньше и изящней! – бормотал Савин.
– Говорил, что не любишь, когда я ярко накрашена, а сам! – усмехнулась женщина.
– Ну, Даш, это же съемка! Я хочу, чтобы ты получилась красавицей! Роковой женщиной.
– Ну да, а главный атрибут роковой женщины – это, судя по всему, данные кошмарные тряпки, – хмыкнула Даша, закутываясь в некрасивую шерстяную кофту, которую она надела поверх фривольного кружевного пеньюара. Гриша все-таки заставил ее облачиться в сомнительный «прикид», но предстать перед Савиным в одном пеньюаре Даша все же не решилась.
– Все! Готово! – Он отошел на несколько шагов и, прищурившись, критически осмотрел ее подрумяненную физиономию. – Теперь снимай старушечью кофтенку и прими эротическую позу.
– Ни за что! – ужаснулась Даша, застегивая в качестве дополнительного аргумента несколько пуговиц. – Снимай прямо так. Пусть сверху чуть-чуть торчат кружева, а все остальное будет закрыто кофтой!
– Ага, и по получившемуся фото тебе присудят почетный титул «Девственница года»!
Даша нахмурилась. При чем тут ханжество? Она просто пытается соблюсти элементарные правила приличия. Может быть, конечно, ее слишком строго воспитали. Леша Суздальцев, например, неоднократно говорил Даше, что иногда она ведет себя, как председательница всемирного общества старых дев. Ей нравилось заниматься любовью в темноте. Прикрыть глаза и чувствовать, как воздух пахнет его ладонями. Это не Суздальцев, это сама темнота ласкает Дашу, пространство становится осязаемым. При зажженной лампочке чувствуешь себя совсем по-другому. Ласкаешь любимого, а сама мучаешься неразрешимыми вопросами: а не слишком ли я потолстела, а не обвисла ли у меня грудь, а нет ли на попе прыщиков? «Это же любовь, а не конкурс красоты! Я тебя всякую люблю!» – удивлялся Леша, а его рука тянулась к выключателю.
А еще однажды он предложил Даше посмотреть порнофильм. Не как средство мгновенного возбуждения, а просто забавы ради.
– Прикинь, у приятеля такое взял посмотреть на один день! – возбужденно говорил он, а его глаза при этом сияли, как будто бы он признавался в любви или находился на автомобильной выставке. – «Белоснежку»!
– Что, «Белоснежку» не смотрел, что ли? – Даша выразительно покрутила пальцем у виска. Конечно, он инфантильный, но не до такой же степени.
– Да не ту «Белоснежку», ты меня неправильно поняла! Они ее там всемером… ну ты понимаешь!
Даша сразу заподозрила неладное и тем не менее позволила ему усадить себя в кресло перед телевизором. С первых же кадров ей все стало ясно – на экране появились мультипликационные пенисы, снабженные зачем-то белыми пушистыми крылышками. Прошли титры, начался фильм – великовозрастные «гномы» (роли которых исполняли кривоногие мужчины с волосатыми ногами и апатичными, усталыми липами) заперли в доме «Белоснежку» (потасканную блондинку с двойным подбородком и грудью как минимум седьмого размера). Суздальцев был в восторге. А Дашино лицо покрылось подозрительными красными пятнами.
– Какая гадость? Я нс буду это смотреть! – Как и положено прилично воспитанной девушке, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.
А Лешка удивился:
– Ты бы, мать, еще затопала ногами, как пятидесятилетняя учительница литературы при виде школьницы в мини.
Может быть, он был прав? Может быть, надо было, стиснув зубы, досмотреть кино про похотливую Белоснежку, захлопать в ладоши и весело заржать, демонстрируя прилив положительных эмоций?
Даша скинула с плеч шерстяную кофту, и Савин восхищенно присвистнул.
– Да тебе ни в коем случае нельзя прятать тело! У тебя такое тело… – он рассматривал женщину в объектив фотоаппарата.
Даша смутилась. Тело как тело. Талия тонкая, плоский живот, а вот бедра в последнее время располнели, а на попе есть целлюлит.
– У тебя шикарная грудь, – ворковал Гриша, – такие длинные ноги. Так, хорошо, а теперь поставь правую ногу на бильярдный стол и немного раздвинь их!
– Кого – их? – испугалась девушка.
– Ноги раздвинь, ноги, орлеанская ты наша девушка!
Даша послушно выполнила нескромную просьбу. Получилось, на се взгляд, отвратительно – прямо королева панели. Поэтому она тотчас же приняла исходную позицию – ноги вместе, плечи ссутулены, руки скрещены на груди.
– Эй, ты что?! – вскричал новоявленный фотохудожник. – Я же не успел ничего снять.
– Вот и не надо! Снимай как есть.
Он оторвался от фотоаппарата. Подошел к ней и положил ладонь на Дашино плечо. Та замерла и недоверчиво на него посмотрела – ведь по закону жанра сейчас он должен бы ее поцеловать. Даша уже договорилась со своей строгой совестью и твердо решила на поцелуй ответить. У нее уже даже зачесался копчик языка. Именно в этот момент в бильярдную и зашла Алла Белая.
Идиотка! Даша не знала, на кого она злится больше – на не вовремя пришедшую начальницу или на саму себя. Так поступить с Машкой – а ведь именно она устроила Дашу на эту работу. Если бы не Кравченко, месила бы она сейчас растоптанными ботинками московскую густую слякоть, и не отражались бы в ее глазах эти снежные горы, и не ласкала бы ее тело эта суровая река. С другой стороны, ей ведь нравится Гриша Савин. Она понимает, как это нелегко – жить с клинической психопаткой, и искренне ему сочувствует. И несостоявшийся поцелуй – это всего лишь знак сочувствия – быстро договорилась сама с собой уязвленная женщина.
– Ладно, Даш, – Гриша похлопал ее по плечу, и почему-то этот банальный дружеский жест показался ей унизительным, – вижу, ты сегодня не в настроении. Зайду к тебе вечером, тогда и до фотографирую. А сейчас – отдыхай!
Легко сказать – отдыхай! Запершись в собственном номере, Даша нервно опрокинула недопитую Медником обжигающую «клюковку». «У меня началось самое настоящее раздвоение личности!» – невесело констатировала она. Есть две Даши Громовы. Одна – рассудительная и спокойная. Это именно она носит пресловутый хвостик на затылке и побаивается мужчин. Она бы ни за что не стала целоваться с приятелем своей подруги, да она бы на него даже и не посмотрела.
Иное дело – вторая, новая Даша Громова. Это именно она сегодня не постеснялась напялить постыдные тряпки, это она рискнула опробовать разрекламированный Веркой Агеевой стиль гламур, это она беспардонно влюбилась в почти женатого актера, это она… И, что самое удивительное, вторая Даша нравится ей куда больше!
В дверь постучали.
«Господи, опять! – досадливо подумала Даша. – Наверное, это Гриша вернулся, он определился, сейчас он меня поцелует… А что мне делать? Какая из двух Даш откроет ему дверь? И вообще, какая из них есть я?»
«Первая», – решила она и распахнула дверь, торопливо застегнув перед этим верхние пуговички на своей строгой блузе.
– Гриша, ты неправильно меня понял, я не это имела в виду, – начала она и вдруг осеклась.
Прямо перед ней стояла Алла Белая – с безупречным вечерним макияжем, в обтягивающем длинном платье из тонкой шерсти интеллигентного винного цвета, ослепительная, холодная, совершенная… Даша в очередной раз восхитилась – эта женщина умудрялась быть похожей на картинку из модного журнала, даже находясь в деревне.
– Алла Михайловна?
– Войти можно? – Не дожидаясь, Алла переступила порог и брезгливо поморщилась: – Господи, ну и бардак. Знаешь поговорку – беспорядок в комнате, – значит, беспорядок в душе!
– В моей душе полный порядок! – бодро улыбнулась Даша.
– Сомневаюсь. Впрочем, поэтому и пришла.
Даша насторожилась. При чем тут душевный порядок? Она-то была уверена, что Aллa пришла к ней затем, чтобы похвалить гримершу за ответственный подход к съемкам, за оправданный риск…
– Вообще, прежде всего я хотела бы тебя поблагодарить, – Алла села на единственный свободный стул и закинула ногу на ногу, – за ответственный подход к съемкам. За оправданный риск.
Даша невольно рассмеялась.
– Что смешного? – нахмурилась режиссерша. – Вообще-то я имела в виду, что любой хороший работник поступил бы на твоем месте точно так же.
– Спасибо, Алла Михайловна.
– Но главное не это. Не сочти меня наглой, но… у тебя что-то есть с Гришей Савиным?
– Что… я… – Даша растерялась, но быстро взяла себя в руки. – Я думала, что это мое дело. По-моему, воздержание не входит в мой контракт.
– Не хами, – миролюбиво сказала Алла, – я тебя предупредить хотела, дурочка. Я тебя опытней и старше почти на десять лет. Не удивляйся, я знаю, что выгляжу моложе но, тем не менее, не собираюсь, скрывать свой возраст. Это было бы глупо.
– Наверное, – согласилась Даша, – но при чем тут Гриша-то?
– Гриша совсем не такой, каким кажется. Я его довольно давно знаю. Ловелас. беспринципный и беспардонный. Может разбить тебе сердце, извини, что так пошло выражаюсь.
– Но вы-то тут при чем?
– При том, – усмехнулась Алла, – я всех насквозь вижу. Ты хорошая девочка, ты мне чем-то нравишься. Конечно, одеваешься yжасно и ведешь себя странно, но… В общем, когда я была молоденькой, тоже часто попадала в такие ситуации.
– Спасибо за предупреждение, конечно, – слабо улыбнулась Даша. У нее никогда не хватило бы смелости сказать навязчивой начальнице, что она думает о ее «предупреждении» на самом деле, – но думаю, что вы ошибаетесь. Гриша совсем не такой. Он искренний, неиспорченный, он самый лучший, он…
– Понятно, влюбиться успела, значит. Ну, поступай, как знаешь. Наверное, мне вообще не стоило тебе всего этого говорить. Ты наверняка считаешь, что я вмешалась в твою личную жизнь из любопытства. Но все-таки подумай о том, что я сказала. Я все-таки гораздо опытней тебя. Меня-то теперь не заставит плакать ни один мужчина!
