Текст книги "Белая река. Гримерша"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Мария Королева
Белая река. Гримерша
ДАША
Ее жизнь казалась пустой, да и на самом деле была такой, какой казалась. В шестнадцать лет она носила хвостик на затылке и была безответно влюблена в мальчика с соседней парты. В двадцать – носила хвостик на затылке и была безответно влюблена в своего женатого начальника. В двадцать пять – носила хвостик на затылке и пережила свою единственную романтическую привязанность, – впрочем, об этом потом.
Когда ей исполнилось двадцать восемь, она носила все тот же хвостик. Только в нем уже замелькали седые волосы.
Вот тогда-то все и изменилось.
Аутотренингом она занималась каждый день. Уныло рассматривала в зеркале бесцветную физиономию и монотонно повторяла: «Я красавица. Какая же я красавица…»
Двадцативосьмилетней Дарье Громовой катастрофически не везло в любви. Все ее подружки (и даже толстая Надька Кошкина) давно повыходили замуж, успев до этого испытать прелести как минимум первой, второй, третьей и четвертой влюбленности. У многих появились дети. А Даша даже стеснялась идти на встречу бывших одноклассников. Потому что ей нечем – ну решительно нечем – было похвастаться, в отличие от остальных.
Она мечтала стать актрисой, как все девочки-подростки.
Она мечтала защитить докторскую диссертацию по высшей математике, как все некрасивые девочки-подростки.
Она мечтала удачно выйти замуж, как все некрасивые школьницы, обремененные к тому же безнадежно троечным аттестатом.
Серая мышка, унылая троечница, она умудрилась трижды провалится в педагогический институт. В конце концов, одна из сердобольных маминых приятельниц устроила непутевую Дашу на курсы гримеров при «Мосфильме». Полгода она кропотливо изучала строение человеческого лица и старательно пудрила физиономии мосфильмовских статистов. Даше даже говорили, что у нее неплохо получается. Один старенький педагог однажды заявил, что Даша Громова – гример от Бога.
– Ленивая ты, конечно, и руки у тебя не откуда надо растут, – сказал он, – зато ты к клиентам как к людям относишься.
– А другие как? – удивилась Даша.
– Как к манекенам, – спокойно объяснил старик, – красят по шаблону, в точности как на лекции рассказывали. Вот и получаются у них куклы Барби, красивые и бездушные. А ты, Даша, видишь в человеке характер, у тебя есть фантазия, а это в нашем деле семьдесят процентов успеха.
Что верно, то верно. Даша иногда такие подробности про своих клиентов выдумает, такие сюжеты – ну просто «Санта-Барбара»! Насквозь видит людей, ей бы телепатом в цирке работать.
Приходит, например, к ней смазливая статисточка – вытравленные перекисью кудри, приятно загорелая мордашка. Роль ее в лучшем случае состоит из хрестоматийных слов «Кушать подано!», а девчонка ведет себя, словно она Барбара Стрейзанд и Грета Гарбо в одном лице. (Даша, кстати, давно усвоила для себя киношную аксиому – чем мельче у актера роль, тем больше у него гонору. Нет никого злее и наглее эпизодников!) На Дашу и не посмотрит, сядет перед зеркалом, холодно прикажет:
– Меня красить тоном номер девять да под глазами замазать маскировочным карандашиком. А губы пусть получатся полными. А если плохо накрасишь, все режиссеру расскажу, он тебя быстренько уволит!
А Даша смотрит в запрокинутое личико несостоявшейся Шарон Стоун и понимает, что девочка она в общем совсем незлая. У стерв не бывает таких «улыбчивых» морщинок возле губ, и ямочек на щеках тоже не бывает. Скорее всего, у этой особы полно задушевных подруг, много поклонников, ее обожают родители. Просто девушке не везет, оттого она такая сердитая. Поступила чудом в театральный институт, считалась, наверное, первой красавицей на курсе. Думала, что весь мир зажат в ее кулачке. А блата никакого нет, и таланта особенного тоже, – вот и не берут ее на главные роли.
Случается и наоборот. Однажды Даше повезло – ей, недоучившейся практикантке, доверили гримировать саму Марину Коваль, знаменитую актрису, суперзвезду отечественного кинематографа.
Даша глазам не поверила, когда увидела в своем кресле приму. Марина была божественно красива – такие идеальные черты редко встретишь даже на обложках модных журналов. Гладкая смуглая кожа, миндалевидные зеленые глаза, ярко-рыжие кудри (причем Марина никогда не красила волосы, это был ее естественный цвет).
– Меня зовут Марина, можно на «ты», – приветливо улыбнулась дива, – ты уж, ради бога, сделай что-нибудь с моим лицом. Чтобы оно не так ужасно смотрелось.
– Вы… вы само совершенство, – ляпнула Даша, – даже не знаю, что здесь гримировать. Я бы вообще ничего красить не стала, только припудрила бы.
– Милая девушка, – умилилась актриса, – я тоже не люблю косметику. Но что поделаешь, раз режиссер сказал, что надо краситься, значит – надо. Я человек подневольный.
И Даша послушно извлекла из своей тряпичной сумки простенькие коробки с гримом, кисточки, пуховки. Она размазывала по знаменитому лицу легкий тональный крем, и ее пальцы слегка дрожали от волнения. Даша старалась запомнить каждую черточку – не каждый день у нее будет шанс прикоснуться к самому совершенству. И вдруг она заметила, что на самом деле у Марины немного хищное лицо – длинноватый острый нос, высокие скулы, цепкий взгляд. Даша даже кисточку выронила от неожиданности, когда разглядела эти агрессивные черты, проявившиеся на ангельском Маринином лице.
– Извините, я помою кисть, – пробормотала она.
– Да брось ты, здесь пол чистый, – неожиданно тепло улыбнулась звезда, – не бери в голову. Я и сама все роняю, когда нервничаю.
Когда Марина улыбалась, «акулий» взгляд исчезал и она снова становилась похожа на Мадонну с итальянской гравюры.
А вечером Дашу подозвал помощник режиссера, милый, краснеющий очкарик в нелепой расхристанней рубахе Он тоже был из подрабатывающих студентов, относился к Даше с пониманием и сочувствием.
– Даш, ты это… не обижайся, но… Короче, наш главный сказал, чтобы ты завтра не приходила.
– Что? – изумилась Даша. Раньше на ее работу никто не жаловался, наоборот – ее считали самой талантливой из гримеров-практикантов.
– Ну… понимаешь, он уже позвонил на твои курсы и сказал, чтобы прислали другого стажера.
– Но почему? Разве я плохо работала? Что мне сказать на курсах? Меня же из-за этого могут вообще не взять больше на практику.
– Ты, короче… знаешь, это Маринка что-то ему наплела, – признался помощник режиссера.
– Какая Маринка?
– Как – какая? Коваль, звезда наша ненаглядная. Она сказала, что больше не будет работать с такой неумехой, как ты!
– Понятно. – Даша вздохнула и пообещала себе больше никогда не иметь дела с женщинами, похожими на Мадонн.
Окончив курсы, воодушевленная Даша Громова разослала свои резюме по киностудиям и телепрограммам. Но ей в очередной раз не повезло.
Как раз в это время в Москве открылись первые школы профессиональных стилистов. Их выпускники – активные тонконогие девушки в укороченных брючках и с модными стрижками-каре заполонили кино– и телестудии. Стилистки эти непринужденно жонглировали понятиями «имидж», «типаж» и «персонаж». Они курили тонкие золотистые сигарки, а вместо туалетной воды использовали египетское ванильное масло. У каждой из них был огромный серебристый чемоданчик с миллионом отделений – настоящая пещерка Али-бабы! Чего там только не было – вкусно пахнущий блеск для губ, тени самых невероятных и смелых оттенков, румяна в нарядных блестящих коробочках. И легкая пудра цвета золотистого морского загара. И пушистые накладные реснички. И даже миниатюрные расчесочки для бровей! Причем все это было куплено в самых дорогих косметических магазинах.
А тут Даша Громова с простеньким гримом ленинградского производства, упакованным в незамысловатую пластмассовую коробку. Кто знает, может быть, и она могла бы добиться успеха, будь в ее распоряжении такой вот элитный «материал». Но у Даши просто не было денег на первоклассную косметику. Она знала, что каждый флакончик с помадой, каждый маленький карандашик стоит не меньше пятнадцати долларов. А сам чемоданчик стилиста – целых триста! Откуда ей взять такие деньги? Не у мамы же – пенсионерки! И не у папы – сторожа. Так что Даша помаялась несколько месяцев, окончательно убедилась в своей неконкурентоспособности и… устроилась секретаршей в одно известное рекламное агентство. Подносила кофе капризным руководителям, весело улыбалась не слишком вежливым клиентам и старательно игнорировала просьбу генерального директора непременно приходить на работу в мини-юбке и блузе, декольтированной до пупка… Все закончилось тем, что Дашу уволили, взяв на ее место вчерашнюю школьницу с интеллектом спаниеля и бюстом пятого размера.
Так что предстоящую встречу одноклассников Даша собиралась проигнорировать. А что делать, если все они добились гораздо большего успеха, чем она сама?
Вот, например, Маша Кравченко – они сидели за одной партой в последнем классе – стала актрисой. Правда ни одного фильма с ее участием Даша не видела, зато девушка снялась в рекламном ролике. Включишь, бывало, телевизор, а там Машка – красиво накрашенная, с голливудской улыбкой – томно поводит плечиком и с сексуальной хрипотцой в голосе сообщает:
– Moй Бобик ест только «Догги-чипс»!
Или Витя Веденеев (в него Даша была влюблена с седьмого по десятый класс) – был троечником, прогульщиком, а стал преподавателем университета. Говорят, написал гениальную кандидатскую. Его даже пригласили читать курс лекций в Принстон.
Школьная красавица Милочка Огнева мечтала стать топ-моделью. Однако что-то у нее там, на подиуме, не сложилось – зато она вышла замуж за известного эстрадного певца и живет теперь в пятиэтажном коттедже. Марина Далакян окончила Суриковку, написала несколько портретов – и про нее напечатали в журнале «Талант», – правда, совсем крошечную заметочку на самой последней странице, но ведь Даша-то не могла похвастаться и этим! А Надька Кошкина – Надька, толстая, некрасивая Надька, над которой в школе не смеялся только ленивый, – стала… балериной.
Об этом сообщила Даше ее лучшая подруга Вера Агеева, с которой они тоже учились в одном классе.
Верка позвонила ближе к вечеру:
– Здорово, Громова, ну-ка быстро включай телик, первая программа, такое увидишь, со стула упадешь!
Даша послушно схватила пульт и пощелкала кнопками. По первой программе шел какой-то концерт. Ведущий с голливудской улыбкой в смокинге торжественно объявил:
– А теперь на нашей сцене долгожданный балет «Пышечка»!!! Давайте вместе поприветствуем милых дам, которые не знают слова «Гербалайф», которые едят на ночь шоколадное печенье и ненавидят тренажерные залы. Итак, на сцене – «Пышечка»!
Ведущий торопливо удалился, а из-за кулис на сцену выбежали кустодиевского телосложения тетки, одетые в одинаковые розовые балетные пачки. Балерины выстроились в шеренгу и под знакомые аккорды «Лебединого озера» ритмично затрясли лишними килограммами. Солировала Надька Кошкина. Со школьных времен она поправилась килограммов на двадцать, но это не мешало ей кокетливо надувать губки и посылать зрителям воздушные поцелуи. После выступления у Надьки взяли интервью.
– А вы не стесняетесь своего веса? Как у вас складываются отношения с мужчинами? – спрашивала стройная наглая журналистка.
– Настоящей женщины должно быть много, – невозмутимо отвечала Кошкина. – Мужчины любят, чтобы все было на месте. – Она красноречиво встряхнула бюстом как минимум шестого размера. – Если хотите знать, мой муж работает в банке, кстати вот он. – При этих словах в кадр вступил вполне симпатичный блондин в строгом костюме. Он нежно приобнял Надьку за то место, где, по идее, должна быть талия, и влюбленно на неё посмотрел.
Даша выключила телевизор.
– Ну как? Отпад, правда? – Висящая на телефоне Верка была, похоже, в экстазе.
– Не вижу ничего смешного. По-моему, это отвратительно. К тому же накрашена Надька просто чудовищно! Нс знаю, кто с ней работал. Кто же красит веки синими тенями, когда на губах – алый блеск?!
– Ну вот? – фыркнула Агеева. – Сейчас ты в очередной раз расскажешь о том, что на женском лице должно быть только одно яркое пятно.
– Именно, – Даша не уловила сарказма в Вериных словах, – и это пятно – либо глаза, либо губы. Если губы накрашены ярко, значит – нс трогай веки. А если уж подвела глаза, будь добра, обойдись прозрачным блеском для губ. По крайней мере, так нас учили на курсах гримеров…
– Да, а вашей преподавательнице, должно быть, было лет пятьдесят!
– Шестьдесят, – поправила Даша, – она гримировала звезд, работала на лучших советских фильмах.
– Поэтому и подход к творчеству у нес совковый, – объявила Верка. – Пойми, Дашута, сейчас у нас новый век. Век торжества сексуальности! Век женской самостоятельности! Век блестящих губ и жирно подведенных глаз!
– Ты цитируешь какой-то феминистский трактат, – съязвила Даша, – или сама все это придумала?
– Да ну тебя, – обиделась Верка, – по-моему, молодец Надька – вместо того чтобы комплексовать, радуется жизни. Еще и деньги гребет лопатой, наверное. – Вера вздохнула. – Да, интересно будет на нее посмотреть. Ты ведь придешь на встречу выпускников первого апреля?
– Фиг тебе. Конечно, не приду. Да еще и первого апреля – какой идиот туда пойдет? Все подумают, что это шутка.
– А мне кажется, все придут. И ты пойдешь как миленькая. А сама не пойдешь – я тебя силой потащу, прямо в халате и тапочках. Надо же как-то тебя развлекать!
– Ничего себе развлечение. Все придут красивые, нарядные, начнут рассказывать про свою головокружительную карьеру и счастливую семейную жизнь, показывать фотки детей и мужей. А что я скажу? Здрасте, это я, я замужем никогда и нс была, живу по-прежнему с родителями, три раза провалилась в институт и семь лет проработала секретаршей – пока меня не уволили, взяв на мое место грудастую фотомодель. Так, что ли?
– Нет, не так. Ты тоже придешь красивая, нарядная, про карьеру будешь молчать в тряпочку, а насчет фотографий – могу тебе дать фотку Кутепкина. Скажешь, что это твой любовник, жутко богатый француз.
Вася Кутепкин, запойный алкоголик, был Веркиным соседом по лестничной клетке. Время от времени он начинал индифферентно ухаживать за Дашей, даже однажды пытался одарить ее вялой веткой мимозы.
– Кутепкин – француз? – невесело усмехнулась Даша. – Хотя там такие, наверное, тоже есть. Их еще называют клошарами.
– Да ладно тебе, Дашка. Я же вот тоже не замужем – и ничего.
– Ты разведена! Это совсем другое дело.
– Какая разница? – удивилась Верка.
– Такая, что на тебя хоть раз кто-то польстился, – разозлилась Даша. – В общем, я тебе сказала твердо – на встречу я не пойду. Ты меня знаешь – если я что-то решила, так оно и будет!
На встречу выпускников они отправились вместе. Благо Верка жила в том же самом доме, что и Даша, только в соседнем подъезде. Наверное, подруги давно бы уже расстались, если бы не этот территориальный фактор. Уж слишком разными они были. Вера – болтливая, веселая, немного нервная, сама она любила применять по отношению к себе хрестоматийный эпитет «чертовски мила». Энергичная, словно японский моющий пылесос, с улыбкой в пол-лица, как у убежденных феминисток. Пожирательница мужчин в алой мини-юбке и цветастых дольчиках. А Даша? Застенчивая, неулыбчивая, молчаливая, не особенно симпатичная…
Иногда Даша даже подозревала подругу в корыстолюбии. Сколько раз Агеева всепожирающим вихрем влетала в ее квартиру и, едва поздоровавшись, заявляла:
– Подруга, быстрее накрась меня поярче, сегодня у меня свидание с потрясающим мужчиной!
Надо сказать, такие свидания случались в ее жизни довольно часто – почти каждый день. Вера меняла любовников, как нижнее белье. И каждый раз Даша безропотно красила веки подружки в отчаянно-фиолетовый цвет (хит сезона!), выщипывала се брови ниточкой и мазала пухлые губы стойкой карминно-красной помадой.
– Знаешь, за что я тебя люблю? – спросила однажды Верка.
– За что? – улыбнулась Даша.
– Только у тебя есть помада, которая действительно не оставляет следов на воротничке мужской рубашки!
– Ну, спасибо! А я-то думала – мы подруги!
– Что, шуток не понимаешь? – спрашивала Верка.
А Даша только вздыхала. Она прекрасно знала, что среди Веркиных ближайших приятельниц была талантливая маникюрша, и великолепная парикмахерша, и дивная стоматологиня, и чудесная массажистка… И дипломированная гримерша – Даша Громова. Но обижаться на Агееву не было смысла, других-то подруг у Даши и вовсе не было!
– Давай поймаем тачку? – предложила Вера. – А то я сейчас все туфли испачкаю, такая слякоть!
Погода действительно оставляла желать лучшего. Тяжелые тучи, отвратительный колючий полуснег-полудождь и глубокие ледяные лужи – и это все почему-то называлось ласковым словом «апрель».
– А кто тебя заставлял надевать туфли? – ворчала Даша, обутая в немодные, зато практичные непромокаемые боты. – Все хочешь выпендриться. Учти, у меня денег на такси нет.
– Молчи уж, у тебя никто и не просит. – Верка вышла на дорогу и вытянула руку. – Лучше бы, конечно, тебе тоже надеть туфли. И платье какое-нибудь, а не эти мерзкие джинсы с Черкизовского рынка. Может, переоденешься, пока не поздно? И хотя бы ресницы подкрасишь?
– Ты уже покрасила – за двоих.
– Пойми, физиономия гримера – это как бы его витрина.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, по-моему, удачливый стилист должен классно выглядеть, как бы рекламировать свое искусство. А когда клиент увидит тебя, он в ужасе убежит за тридевять земель.
– Ты же знаешь, что я неудачливый стилист, – вздохнула Даша, – и потом, известные парижские гримеры не красятся и носят исключительно джинсы. Есть даже такое выражение – сапожник без сапог! И вообще, сейчас договоришься – я вообще никуда не поеду.
Верка на всякий случай умолкла.
В школьном гардеробе выяснилось, что на Верке надеты не только туфли, но и умопомрачительное ярко-красное платье с глубоким вырезом на спине.
– Ты с ума сошла? – выпучила глаза Даша. – Ты похожа на мадам.
– На проститутку, что ли? – кокетливо улыбнулась подруга. – Так это сейчас модно. Называется – стиль гламур.
– Нет, на хозяйку публичного дома! Я притворюсь, что незнакома с тобой, хорошо? А ты мне подыграй – делай вид, что меня не помнишь. И потом, что-то я не слышала про такой стиль. Хотя иногда читаю модные журналы.
– Нашла чем похвастаться – иногда! – фыркнула Вера. – А я читаю каждый месяц. Причем не только русские, но и парижские тоже. Мне приятельница присылает. Пойми, мода – это моя жизнь. Ты должна меня слушаться, плохого не посоветую!
– Тебя послушаешься, – пробормотала Даша, – если я тебя послушаюсь, буду выглядеть как попугай,
– Нашлась ханжа, – обиделась Вера, – ну и не слушайся. И оставайся похожей на попрошайку. Из тех, что ходят по электричкам и клянчат двадцать копеек на хлеб.
Привычно переругиваясь, подруги дошли до актового зала. Знакомые школьные коридоры казались тесными и узкими.
– Ты иди первая. – Даша спряталась за спиной подруги.
Вера не сопротивлялась – она и так всегда была первая. В их многолетней дружбе симпатичная и энергичная Верочка была явным лидером. Она очень любила Дашу, но привыкла относиться к ней немного снисходительно. На Дашином фоне Вера всегда смотрелась остроумной, удачливой и красивой.
Первым, кого они встретили, был молодой ученый Виктор Веденеев, бывший одноклассник, троечник и шалопай, а ныне – гордый обладатель наимоднейшего костюма-тройки, серебристого мобильного телефона и едва заметного пивного животика. Витя Веденеев. В прошлом – мечта всех школьных сентиментальных барышень. Даша занервничала и непроизвольно поправила челку – когда-то Витька ей очень нравился. Конечно, он не обращал на нее никакого внимания. Его интересовали первые красавицы класса, самовлюбленные отличницы, которые начали красить ресницы уже в тринадцать лет и обрезали покороче юбки школьной формы.
Даша вспомнила выпускной вечер. Как она мечтала, чтобы Веденеев хоть раз пригласил ее на медленный танец! Она и платье-то выпускное выбирала с тем расчетом, чтобы оно понравилось Витьке. Однажды он вскользь упомянул, что больше всего ему нравится коричневый цвет. И вот все девчонки пришли на выпускной вечер в нарядных воздушных платьях – белых, голубых, нежно-розовых. Одна Даша Громова была в пенсионерском коричневом. В итоге никто ее, конечно, не пригласил. Весь вечер она простояла у стены – с независимой улыбкой на слегка подкрашенном лице. А Витя Веденеев весь вечер протанцевал с красоткой Милочкой Огневой, кого рая была одета в серебристое платье.
Надо же, как время меняет человека! Прошло чуть больше десяти лет, а Витька, лоботряс Витька превратился в серьезного мужика в клетчатом костюме. Хотя костюм ему, бесспорно, идет. Интересно, а он помнит ее, Дашу Громову? Многие говорили ей, что со школьных времен она изменилась в лучшую сторону. Может быть, Витя приятно удивится, заинтересуется ею, пригласит ее на запоздалый школьный вальс. Может быть…
– О, Агеева! – Веденеев поцеловал Верку в густо напудренную щеку. – Ты прям, как кинозвезда. Так изменилась, постройнела. – Он перевел взгляд на Дашу. – Мммм… Громова, по-моему? Э-э-э… Ты тоже неплохо выглядишь…
– Ну вот, начинается, – шепнула Даша. – Говорила же я, не надо было мне сюда идти.
– Ну, бывает, – Верка кокетливо вздохнула, – ты, главное, держись поувереннее, расправь плечи! Улыбайся!
В актовом зале было уже полно народу – явился почти весь класс. Рассматривая собравшихся, Даша подумала, что Верка, пожалуй, права – надо было ей как-то приодеться. Она единственная, кто не стал наряжаться, все остальные оделись так, словно собрались на премьеру модной оперы. Женщины щеголяли блестящими платьями с открытыми плечами – прямо как у звезд на вручении «Оскара»! Мужчины же предпочли черные смокинги или дорогие костюмы-тройки. Подумать только – с ума они, что ли, все посходили?! Да это же обыкновенная встреча одноклассников в крошечном актовом зале окраинной средней школы!
Стараясь не привлекать внимания, Даша схватила с фуршетного стола пластиковый стаканчик с красным вином и какой-то бутерброд и устроилась в самом углу, у стены. Может быть, ее никто не узнает и не заметит? Ведь ни с кем из них, кроме, конечно, Верки Агеевой, Даша особенно не дружила.
А в центре зала во всей своей красе блистала бывшая школьная прима Мила Огнева. С годами она стала еще лучше.
– Вчера мне предложили позировать для обложки французского «Вог», – с самым независимым видом рассказывала она, доставая из сумочки тонкую золотистую сигарку, – жалею, что отказалась. Посоветовалась с мужем, лучше мы вместе поедем на его гастроли в Монако.
– Мне нравятся песни твоего мужа, – сказала ей Марина Далакян, инстинктивно расправляя плечи и втягивая живот. – Пожалуй, я как-нибудь напишу его портрет. Правда, это будет дорого стоить – я беру за портрет не меньше пяти тысяч долларов. Но, думаю, дело того стоит. Недаром, журнал «Талант» назвал меня многообещающим художником,
– Да, я читал про тебя, – вступил в беседу Витя Веденеев. – Мне, кстати, тоже приложили выступить в этом журнале. Скорее всего, это будет интервью на развороте. Сейчас у меня, правда, совсем нет времени на журналистов. Но вот вернусь из Принстона, тогда посмотрим.
– Журнал «Талант»? Никогда о таком не слышала, – высказалась Надя Кошкина, одетая в оранжевое мини-платье, щедро оголявшее ее складчатую плоть. – Про меня вот писали в журнале «Богема». И в журнале «Афиша». Еще показывала по НТВ, ОРТ и РТР. А еще я поеду на гастроли и Рим!
«Сейчас передерутся. Прямо убить друг друга готовы из-за того, кто из них самый успешный и знаменитый», – подумала Даша.
– Просто цирк уродов какой-то, ты согласна, Громова? – услышала Даша мелодичный, подзабытый голос.
Она обернулась и увидела звезду рекламного ролика про собачий корм Машу Кравченко. Маша выглядела потрясающе – золотистый загар, едва заметно подведенные зеленые глаза, ухоженные блондинистые кудри – ну просто ожившая Барби! А вот одета она была так же просто, как и Даша, – в синие джинсы и серый пуловер. Правда, эта одежда была приобретена скорее в дорогом бутике, чем на дешевой толкучке.
– Что же ты не идешь туда, к ним? – ехидно улыбнулась Даша. – Ты же у нас тоже вроде как звезда. Актриса.
Маша посмотрела на нее так, как породистая собака, употребляющая только «Догги-чипс», посмотрела бы на вчерашнюю котлетку.
– Ну а ты-то сама, Даш, как живешь?
«Надо наврать про любовника-француза!» – решила Даша, а вслух сказала:
– Да так… Если честно, не очень. Не замужем. Не работаю. Похвастаться мне нечем.
– Да, в общем-то, мне тоже, – смягчилась Маша, – пока нечем. Я мечтала стать русской Шарон Стоун. Но после ВГИКа меня не позвали ни на один приличный кастинг. Если и снималась, то только в эпизодах. Причем в большинстве случаев эти эпизоды вообще вырезали из фильма… Правда, сейчас мне предложили один проект. Буду играть главную роль в новом фильме.
– Ну вот, а ты говоришь, не сложилось.
– Так это первая главная роль за столько лет! И потом – фильм малобюджетный. Звездой он меня явно не сделает, но, может, меня хоть кто-нибудь заметит… А ты почему не работаешь? Ты, кстати, что закончила, я не помню, – нахмурилась Маша, – вроде ты собиралась стать учительницей?
– Да так, – Даша неопределенно пожала плечами, – я никуда не поступила, окончила курсы гримеров при «Мосфильме». Но устроиться на работу мне так и не удалось. В итоге меня приняли в рекламное агентство секретаршей. А потом генеральный директор решил, что для этой должности я недостаточно сексапильна. И вместо меня взяли пустоголовую красотку – сейчас модно, чтобы в приемной сидела порнозвезда. Не представляю, как она справляется, – вздохнула девушка.
– Интересно… – Маша задумчиво изучала бывшую подругу, – значит, сейчас ищешь работу?
– Вроде того. Только как ее найти? – усмехнулась Дарья. – Образования-то у меня нет. Не в ларек же идти торговать!
– Вообще я тут подумала… – замялась звезда рекламы, – короче, я могла бы тебе помочь. Хочешь, работать в нашем фильме?
– Ты что? – испугалась Даша. – Какая из меня актриса? У меня и дикция плохая. И вообще – я нефотогеничная.
– Никто и не предлагает тебе роль, – снисходительно улыбнулась Маша, – нам нужен гример. Правда, большая часть съемок будет проходить не в Москве. Ты сможешь надолго уехать?
– А где?… То есть… Смогла бы, наверное… А у меня получится?… Что делать-то надо? – растерялась Даша.
– Всё то же самое, – усмехнулась будущая звезда, – пудрить морды, румянить щеки.
– А почему это ты вдруг пригласила меня? – подозрительно спросила Даша. – Это что, гуманитарная помощь приятельнице-неудачнице?
– Брось, – усмехнулась Маша, – мы же с тобой никогда особенно не дружили. Я помню, ты всегда была такой серой мышкой.
– Не надо напоминать, кем я была, – нахмурилась Даша, – ты, помнится, тоже носила длинные юбки и не выщипывала брови.
– Ну не хватало нам еще поссориться, – смягчилась Маша, – в общем, я же говорила тебе, наш фильм – малобюджетный. Это значит, мы на всем экономим. А ты знаешь, сколько стоит дорогой стилист? Сто долларов в день! Ну а тебе мы будем платить долларов четыреста в месяц. Тебя это устроит?
– Четыреста? – выдохнула Даша. В рекламном агентстве ей платили сто пятьдесят. – Что ж… четыреста – это вполне! – Она попыталась не выдать своего внутреннего ликования. – А что, прямо завтра приходить?
– Нет, придешь в пятницу на летучку, на студию Горького. Я закажу тебе пропуск. А двенадцатого апреля мы уезжаем.
– А куда?
– В Адыгею, на натуру. В маленькую горную деревушку. Фильм будет называться «Белая река». Какая-то философская нудятина, в конце которой кто-то бросится в реку – наш сценарист еще нс решил, кто именно. Пошло, конечно, но зато у меня главная роль. Ну, так что, едем?
– Едем! – И Даша отсалютовала ей пластиковым стаканчиком.
Домой Даша возвращалась с Веркой. Слегка подвыпившая подруга всю дорогу загадочно посматривала на Дашу.
– Агеева, я же вижу, ты мне что-то хочешь сказать, – наконец не вытерпела та.
– Вообще хочу, – призналась Вера, – но боюсь, а вдруг ты будешь ревновать?
– Что, кто-то предложил тебе руку и сердце? – оживилась Дарья.
– Ну, почти, – замялась Вера, – в общем, Веденеев дал мне номер своего мобильника.
– И что?
– И тo, балда, – разозлилась Верка, ожидавшая явно другой реакции на это сообщение, – мы договорились, что я как-нибудь позвоню и мы куда-нибудь сходим.
– А сам он не может позвонить?
– Нет, ну я так и знала! Лучше бы я тебе вообще ничего не рассказывала. Ну, какая разница, кто из нас кому позвонит? Я, между прочим, феминистка и могу сама проявить инициативу, – важно сказала Вера. – Главное то, что я ему понравилась!
– Он тебе это сказал?
– Ну что ты пристала? – занервничала подруга. – Ничего он мне не сказал. Зато так посмотрел! – Ее взгляд стал туманным, словно у разнежившейся на солнышке коровы.
– Здорово… А мне, представляешь, предложили работу.
– В балете «Пышечка»? Я видела, как ты здоровалась с Кошкиной. Ну, для эстрады тебе придется набрать пару-тройку килограммчиков.
Даша никак не отреагировала на ядовитую реплику оскорбленной в лучших чувствах приятельницы.
– Нет, гримером в кино. Машка Кравченко.
– Да ты что? Надеюсь, шутишь?
– Почему это – шучу? Я согласилась. Давно хотела поработать по профессии. И потом, зарплата – четыреста баксов.
– Ты же никогда не работала по специальности, – усмехнулась Верка, – столько лет прошло с тех пор, когда ты закончила ли курсы! Уже, наверное, и забыла все! Не боишься опозорится?
– Ну, освежу кое-что в памяти, конспекты-то остались, – Дашу немного удивила агрессивная реакция лучшей подруги, – попрактикуюсь. Хочешь, приходи ко мне завтра, я тебя как-нибудь накрашу?
– Ты? Меня? – Вера неестественно громко расхохоталась. – Да я и сама себя могу накрасить в тысячу раз лучше. Даш, у тебя же, между нами, вкуса нет! И вообще, работать с этой крашеной куклой? С этой пустоголовой профурсеткой?
– Четыреста баксов, – деликатно напомнила Даша. – Кроме того, съемки будут проходить в Адыгее. Хоть развеюсь, а то я уже четыре года никуда дальше родительской дачи не выезжала.
Верка озадаченно замолчала и отвернулась к окну. Да, четыреста баксов – это весомый аргумент. Сама Вера – технический переводчик – получала в своей конторе чуть ли не вдвое меньше.
– И все равно, я бы на твоем месте не согласилась. Из принципа, – наконец высказалась она.
– Ты просто завидуешь, – усмехнулась Даша.
– Я?! Завидую?! – взвилась Верка.
Даша удивленно на нее посмотрела. На самом деле она просто пошутила – подруги с детства любили безобидно подкалывать друг друга. Но, на этот раз, язвительная реплика попала точно в цель – как говорится, в самое яблочко. Верка действительно ей позавидовала – как же так, незаметная Дашка, героиня второго плана, домохозяйка и классическая неудачница, будет работать в кино и даже получать больше, чем она, красивая и талантливая Вера?!
