Текст книги "Белая река. Гримерша"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
Через несколько минут отросшие было крылья растаяли, рассыпались белыми хлопьями, и Даша вновь вспомнила об Алексее Суздальцеве.
Их первая ночь была мечтой, праздником.
К тому времени они встречались почти два месяца. Однажды Суздальцев ворвался в Дашину квартиру, когда девушка готовилась ко сну. Истерику дверного звонка, производимую Лешкой, нельзя было спутать ни с чем. Даша, успевшая намазать лицо жирным ночным кремом, спешно облачилась в свой самый нарядный домашний халат и выскочила в коридор как раз в тот момент, когда ее мама недовольно отчитывала его, не желая пропускать дальше в квартиру:
– Милый молодой человек, Даша уже спит. Она привыкла ложиться не позже половины одиннадцатого. Потому что она приличная девушка из достойной семьи. Чего не скажешь о тех, кто вламывается в чужой дом за полночь.
– Ну, мам! – взвилась Даша.
А Лешка Суздальцев лишь широко улыбнулся.
– Мой батяня четыре раза ходил на зону, – вежливо объяснил он, прорываясь с фланга, – а маманя каждую третью ночь проводит в вытрезвителе. Ее там все уже знают. Так что ничего не поделаешь, воспитание…
Видимо, этот аргумент показался маме достаточно убедительным. Во всяком случае, она так и осталась безмолвно стоять в прихожей, выпучив глаза и широко раскрыв рот.
А Суздальцев уже тянул хохочущую Дашу за собою.
– Подожди! – вяло сопротивлялась она. – Зачем ты соврал? Твой же папа академик, а мама преподает французский!
– Да это так, шоковая терапия!
– Леша! Куда ты меня тащишь? Мне же надо одеться.
– Одежда тебе не понадобится, – подмигнул Суздальцев, – а едем мы в бассейн!
– Что? В какой еще бассейн? С ума сошел, почти час ночи!
– Я снял на ночь бассейн, балда! Целый бассейн, только для нас с тобой! Плавать будем, с вышек прыгать!
Даша остановилась.
– Врешь! Как это понять – снял бассейн! Ты же не миллионер.
– Ничего я не вру, – обиделся мужчина. Даша внимательно посмотрела на него и поняла – и правда не врет. – Я ж. дурища, не бассейн «Чайка» для тебя арендовал! Обычный бассейн, пятьдесят метров. И потом, это в Подмосковье. У меня там одноклассник сторожем работает. Всего триста рублей ему и заплатил!
– Подожди. Ты не предупредил, я и купальник не взяла!
– Красотка, ну а купальник-то тут при чем? – сочувственно посмотрел на нее Суздальцев. – Там же никого, кроме тебя и меня, не будет. У нас есть полотенце, бутылка шампанского и два бокала. По-моему, этого должно хватить.
Еще у него оказался с собой двухкассетный магнитофон, сборник песен «Романтическая коллекция» и четыре ароматизированных презерватива. Но об этом он предупреждать Дашу не стал. Не по-джентльменски это как-то.
Центральный бассейн какого-то маленького подмосковного городка выглядел пугающе безмолвным. Скудный свет, замершая вода, пустые трибуны, Даша немного приуныла. Честно говоря, ей здесь совсем не понравилось. Но не говорить же об этом Лешке, он ведь так старался!
– А ну марш в раздевалку! Только не стой долго под горячим душем, а то в воду потом лезть не захочется, – велел Суздальцев.
Даша послушно поплелась в женскую раздевалку, аккуратно сложила одежду в одном из шкафчиков и подошла к пыльноватому зеркалу во весь роет, висящему на стене. Почему, почему, почему?!
Почему она не родилась Синди Кроуфорд? Почему она не занималась бальными танцами в детстве – сейчас у нее была бы королевская осанка!
Почему она, талантливый гример, никак нс соберется покрасить ресницы стойкой краской?
Почему она съела па ужин полкило шоколадных конфет?
Леша говорил, что она красивая. Ну да, потому, что Даша научилась ловко скрывать свои недостатки с помощью правильно подобранной одежды: она носит обтягивающие кофточки и длинные мешковатые юбки – при этом создается иллюзия, что Даша тоненькая, как балерина.
А вот сейчас Суздальцев увидит ее во всей красе – коротковатая шея, не слишком большая грудь, бесцветное без косметики лицо, мандариновая корочка целлюлита на попе.
Ничего не скажешь, красавица.
Даша вздохнула, скрестила руки на груди и поплелась в бассейн.
– А что ты под ручонками прячешь? – сально пошутил Леша, и ей стало совсем тоскливо. – Мне-то можно взглянуть?
А потом было шампанское. И заплывы наперегонки, и полеты в воду с трехметровой вышки.
– Дашка, ты прям как маленькая, – весело говорил он, – даже плавать толком не научилась, все по-собачьи!
– Да негде мне было учиться, – смутилась она.
– Ты что, море не любишь?
– Люблю, наверное, – вздохнула Даша, – в последний раз была в Крыму, когда мне было девять лет. Мама меня возила.
Леша присвистнул:
– Ну, ты мать, даешь! Почти десять лет без моря! Я бы не выдержал.
Даша хотела возразить, что поездка на море – удовольствие не из дешевых, но передумала. Для такого человека, как Алексей Суздальцев, отсутствие денег вовсе не аргумент. Ему бы даже было интереснее отправиться на море без денег.
– Ничего, я летом тебя свожу, – пообещал он, – есть у меня один проект… Хочу построить плот и переплыть на нем Тихий океан.
– С ума сошел?
– А что? Я знаю, что Тихий океан неоднократно переплывали на байдарке! Один раз даже женщина переплыла – в гордом одиночестве. Если баба сумела, значит, и я смогу! И тебя с собой возьму.
– Я подожду на берегу. Буду вглядываться вдаль и размахивать белым платочком, – улыбнулась Даша.
А он остался серьезным:
– Даша… А ты знаешь, что символизирует море? – вдруг спросил Суздальцев.
– Свободу? – предположила она.
– И вовсе нет. Любовь. – И он растрепал ее влажные волосы.
Даша расслабилась, повеселела.
Леша пытался научить ее прыгать в воду ласточкой, головой вперед. А у Даши ничего не получалось: она широко расставляла руки и плюхалась на живот. Весь живот в итоге себе отбила.
Припасенные бдительным Лешкой презервативы понадобились только под утро, когда плескаться в холодноватой воде уже надоело.
– Пойдем прыгнем с десятиметровой вышки? – предложил он.
– Ты что? – испугалась Даша. – Так и убиться можно.
– Какая же ты все-таки осторожная. Брось, ничего не случится, я тебя проконтролирую. Ну же, я сто раз с такой прыгал.
И Даша позволила ему увести себя наверх. Она плелась, за Лешкой по скользкой лестнице, не выпуская его руки. А когда подошла к краю вышки и посмотрела вниз, даже побледнела.
– Нет, я не буду! – твердо сказала Даша. – Ни за что. Никогда! И вообще, я высоты боюсь!
– Не будешь? Никогда? – усмехнулся он. – А если бы от этого зависела твоя жизнь?
– Ну… не знаю.
– А моя жизнь?
– Прыгнула бы, – ответила Даша, пожалуй, слишком быстро.
– Ну, вот видишь. А говоришь – никогда, – он усмехнулся уголками губ, – а ты прыгнула бы, если бы я сказал, что после этого поступка тебя зауважаю?
– Леш… ты издеваешься, что ли?
– Отвечай: да или нет.
– Ну… нет. То есть да. Конечно, да!
– Ну, так вперед!
– Что? – не поняла Даша.
– Прыгай. Если хочешь, чтобы я тебя уважал.
Она внимательно посмотрела на Лешку, пытаясь найти тень улыбки на его лине. Он шутит, конечно, шутит. На самом деле он вовсе не хочет, чтобы она прыгала с этой вышки. Не хочет, чтобы она рисковала, не хочет, чтобы ей было некомфортно и страшно.
Но Суздальцев не шутил.
И Даша поняла, что, если сейчас она нс прыгнет, их отношениям придет конец. Они допьют кислое дешевое шампанское, потом он проводит ее до дома и больше никогда не позвонит. Зачем ему женщина-рохля? Женщина-мямля? Которая будет ждать, размахивая платочком, на берегу?
Нет, ему нужна спортсменка, Джеймс Бонд в юбке, такая же энергичная и смелая, как он сам.
И Даша Громова решительно подошла к краю вышки. Посмотрела вниз. Зажмурилась. Что ж, она станет такой, как он хочет. Она смелая. Не рохля. Не мямля. Не…
– Даша! – Внезапно он схватил ее за руку.
Она вздрогнула и едва не потеряла равновесие, но Суздальцев уже прижал ее к себе.
– Даша, ты что, серьезно собралась прыгать?
– Ну конечно! – удивилась она. – Ты же сам сказал…
– Я пошутил, дурочка, – он ласково погладил ее по голове, – просто хотел посмотреть, как ты себя поведешь. И знаешь, ты меня не разочаровала.
Даша даже раскраснелась от удовольствия.
– Да я и, правда, могу прыгнуть, – раздухарилась она.
– Это опасно. Ты и с трехметровой неправильно прыгаешь. И потом… у меня есть предложение получше. Иди ко мне, смелая ты моя…
Там, на площадке десятиметровой вышки, это и произошло. Нельзя сказать, чтобы Даше очень поправилось. Но и разочарована она не была. Несколько нелепых телодвижений, и Суздальцев сразу стал родным, много роднее ближайших подруг, вдруг захотелось рассказать ему все-все о себе, начиная с самого детства. Девушка веселилась, как юный щенок, нежно покусывала его пахнущие хлоркой ухо и взлохмачивала его мокрые кудри.
– Даш, о чем задумалась-то?
Она встряхнула головой, прогоняя непрошенное видение. Пустой зал ночного бассейна, холодный пол, выложенный черно-белым кафелем, зеленоватая вода – все это исчезло, словно легкая шторка резко отодвинутая чьей-то грубой рукой.
А перед Дашей снова был стылый гостиничный номер, и смятая влажная постель, и голый Гришка Савин. Впрочем, нет, он уже успел натянуть на себя джинсы.
– О чем задумалась-то? – повторил он.
– О тебе, – соврала Даша, и он польщенно улыбнулся.
– Мне было очень хорошо. А тебе?
– Мне было очень хорошо, – эхом повторила она.
– Так я пошел, ладно, – он ласково растрепал ее и так уже довольно лохматые волосы, – ты не обидишься?
– Я? Нет, ну что ты… – пожала плечами женщина.
Хотя, конечно, лучше бы сейчас не оставаться одной, а, перестелив постель, свернуться калачиком, уткнуться в его плечо и крепко уснуть, вдыхая запах знакомого тела.
Савин поднялся с кровати и суетливо натянул свитер. Потом они вместе ползали на четвереньках, разыскивая его носки.
– Да ладно, оставь их здесь, – предложила Даша, – я потом спокойно поищу и верну.
– Ну да, а как же Машка? Она увидит, что я вернулся без носков, и что подумает?
Даша замолчала. Она успела совсем забыть о Маше Кравченко. Какая Маша? Кто это? Разве теперь он влюблен не в нее, не в Дашу Громову?
– Машка может проснуться, – оправдывался Савин, уже стоя на пороге, – увидит, что меня нет, и как начнет бегать с воплями по коридору и ломиться во все номера!
– Тогда иди быстрее, – вздохнула Даша, – хотя… можешь и остаться, если хочешь.
– Конечно, хочу, – он вернулся, взял в ладони ее лицо и влажно поцеловал ее в нос, – конечно, хочу, глупая. Но не могу. Ты же знаешь!
И Гриша Савин ушел.
…А Даша Громова долго еще не могла успокоиться – все меряла нервными шагами миниатюрное пространство. Еще несколько минут назад она мечтала забраться под тонкое шерстяное одеяло, закрыть глаза и задремать, но стоило Савину уйти, как спать моментально расхотелось.
Каков он, однако! Ушел, украл ее законную порцию сна.
Нет, Даша совсем не жалела о том, что произошло. И все-таки как-то не по-человечески у нее все складывается… Надо что-то изменить, нет, надо изменить абсолютно все.
Жалко припадочную Машу Кравченко, бесспорно, жалко. И человек она неплохой, и Даше в трудную минуту помогла, на работу устроила. А могла ведь предложить вакансию любой из своих приятельниц – работка-то непыльная и никаких специальных навыков в принципе не требует. А она взяла и помогла бывшей однокласснице Даше Громовой. Хотя Даша ей, по сути дела, никто и даже в школе они совсем не дружили.
Но жертвовать своим личным счастьем ради сомнительной приятельницы Даша не собирается. А если надо будет, она и постоять готова за свою внезапно материализовавшуюся любовь. Когтями выцарапает, клыками вырвет зыбкое свое счастье, налетит на соперницу, словно тайфун Наташа на солнечное побережье далекой Флориды.
Ведь Гриша Савин, похоже, в нее влюблен. Стоит только посмотреть на то, как он украдкой на нее поглядывает, как улыбается ей – еле заметно, уголками губ. А то, что произошло сейчас – разве это не есть лучшее доказательство любви? Разве это не высший момент близости между женщиной и мужчиной?
И она готова ответить ему взаимностью. Он самый красивый, самый лучший – что, разве неправда?
А в этой съемочной группе он вообще единственный нормальный человек. Максим Медник хоть и красавчик, но полный дурак. К тому же, кажется, подлец. Гриша ведь рассказал ей, как Максим поспорил на тысячу рублей, что сможет затянуть се в постель. Не видать ему тысячи, никак не видать.
А Гриша ее любит, точно любит. Зря Алла Белая пытается ее напугать. Либо она искренне ошибается, либо специально зачем-то хочет ей помешать.
Вот и Леша Суздальцев впервые признался ей в любви именно тогда, в ночном подмосковном бассейне.
– Люблю я тебя, Дашка, – сказал он, а потом, подумав, добавил; – И попа у тебя ядреная!
Почему она все время вспоминает о Суздальцеве? Столько лет его не видела, а до сих пор отчетливо помнит каждую его черточку – и еле заметный шрамик под правой бровью, и крупную родинку под коленкой, и маленькую морщинку между бровей. Даже форму ногтей его помнит, даже расположение главных линий на его ладони!
Однажды она попробовала поговорить на эту тему с Веркой Агеевой.
– Вер, а Вер, – краснея, обратилась Даша к подруге, – а ты часто вспоминаешь своего первого мужчину?
– Конечно, – радостно согласилась Агеева, и Даша немного расслабилась, – конечно, люблю вспоминать. Его звали Петя! Ой, нет, Вася!
Даша присела на смятую постель и закрыла ладонями разгоряченное лицо. Она молодец, она справится. Просто пока она не привыкла к своему новому статусу. Она почти всегда была одинокой женщиной. А кому, как не одинокой женщине, лелеять призрачные идеалы?
А теперь у нее есть любовник. И начиная с этой минуты она будет думать только о нем. Даша закрыла глаза и попыталась представить себе Гришино лицо.
Но представился почему-то Суздальцев – вот же он, как живой, лохматый, в мятом свитере, сидит, закинув ноги на стол, и раскатисто хохочет.
Она и сама не заметила, как уснула. На смятой постели, без одеяла, с косметикой на лице! Холодны горные ночи. Еще вчера она не могла уснуть без свитера, плотнее закутывалась в одеяло, проклинала особенности местного климата и молилась о наступлении утра. А сегодня безмятежно проспала до девяти – полуголая, неприкрытая даже тоненькой простынкой. И сны ей снились хорошие, правда, их содержания Даша вспомнить так и не смогла.
«Ну вот, теперь на лице появится аллергия, ведь пудру-то я не смыла!» – почти весело подумала она. И красноватые аллергические пятна действительно выступили на ее щеках, этот факт подтвердило беспристрастное зеркало. Но Даша совсем не расстроилась. Да какая разница, какого цвета ее щеки?! Кому какое дело? Ведь Гриша Савин влюбился в нее вовсе не из-за цвета лица.
Гриша Савин… Даша зажмурилась и улыбнулась. Ямочки на щеках, русые кудри… Да, она видит его, только его, Григория Савина. Никакого Алексея Суздальцева больше нет.
Она умыла лицо прохладной водой, похлопала по воспаленным щекам мягкой пуховкой – легкое облачко бежевой пудры сделает аллергические пятна почти незаметными. Достала из шкафа свежее белье, машинально накинула на плечи легкое платье из зеленоватого шелка – его одолжила ей Верка Агеева.
Скорее в столовую! Скорее к нему! Они позавтракают вместе, потом она станет для него незаменимой помощницей на съемочной площадке, потом, должно быть, они где-нибудь погуляют, а потом… о-о-о!..
Она помчалась в гостиничную столовую, на ходу поправляя ремешки кокетливых босоножек.
Гриша Савин уже был там; он с мрачным видом жевал какой-то бутерброд. А напротив него сидела цветущая Маша Кравченко. Ее кожа покрылась на зависть ровным шоколадным загаром, смоляные волосы и пухлые губы придавали ей сходство с бразильской топ-моделью. Она о чем-то весело щебетала и маленькими глоточками пила прохладный апельсиновый сок.
– Можно я сяду с вами? – Не дожидаясь ответа, Даша плюхнулась на деревянную скамейку напротив Гриши и пленительно ему улыбнулась. Долой застенчивость, долой нерешительность, сегодня ночью умерла прежняя Даша Громова и родилась новая – сексуальная и уверенная в себе, и эта, новая, женщина непременно будет счастлива. – Гришенька, как спалось?
– Да нормально. Как обычно, – пожал плечами мужчина, но глаза его смеялись.
– Интересно, а почему ты не спрашиваешь, как мне спалось? – шутливо надула пухлые губки Маша. – Ты что, влюбилась в моего Гришулю?
– Ну и как тебе спалось? – холодновато поинтересовалась Даша.
– А спалось мне превосходно! – засмеялась Маша, демонстрируя собеседникам ровные крупные зубы.
Даша с невольным любопытством наблюдала за соперницей. Не верится, что она на самом деле истеричка, постоянная пациентка психиатрической больницы, никак не верится. Обычная девушка, красивая, вежливая, веселая. Немного, пожалуй, взбалмошная. Но это ей даже идет.
– Девчонки, вы тут посидите, а я, пожалуй, пойду покурю на свежем воздухе, – вдруг сказал Гриша, отодвигая от себя тарелку с недоеденным омлетом.
– Я тоже хочу покурить! – Даша выудила из кармана слегка помятую сигаретную пачку. – Подожди меня.
– Не стоит, – улыбнулся ей Савин, уже уходя, – ты же еще не позавтракала, а впереди такой длинный рабочий день. Набирайся сил, ешь.
– Странно, – пожала плечами Машка, когда он уже ушел, – Гришуля так хотел есть, и почему-то ушел… Да он вообще какой-то в последнее время странный…
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Даша. – Почему странный?
– Да вот ушел вчера куда-то среди ночи. Сказал, что гулять, и ушел. А меня с собой не позвал…
«Еще бы он тебя позвал с собою! – ядовито подумала Даша. – Ты бы, наверное, очень удивилась!»
– Ну, может, он просто хотел побыть один…
– Не знаю, – погрустнела красавица, – иногда я его не понимаю. Он может быть таким сумасшедшим иногда.
«Это кто бы говорил! Психопатка!» – мысленно возмутилась Даша, а вслух с приветливой улыбкой произнесла:
– Все мы порою нестабильны!
– Но, понимаешь, я так давно его знаю. Мы даже хотим пожениться. Только никому не говори.
– А он тебе не изменяет? – не удержавшись, спросила Даша.
– Изменяет? – рассеянно переспросила Кравченко. – Да, иногда, наверное. Как правило, я все равно об этом, в конце концов, узнаю.
– Откуда же? – насторожилась Даша.
– Да сам рассказывает. В моменты страсти нежной…
– И что же ты делаешь?
– А что я могу делать? – удивилась Маша. – Я считаю, что все мужчины по своей природе полигамны. Погуляет и вернется. Между нами, я тоже не святая… А Гриша… Вce равно он все время возвращается ко мне. Он же меня по-настоящему побит.
– Откуда ты знаешь?
– Что? – Маша пристально посмотрела на нее, и Даша занервничала: не перегнула ли она палку? – Неужели ты не видишь, когда мужчина тебя любит, а когда нет?
«А меня никто не любит… Кроме Гриши!» – подумала Даша, а вслух сказала:
– Ну… Есть, конечно, какие-то признаки… Если он любит, то постоянно говорит о любви. Носит меня на руках, цветы дарит…
– Какая сентиментальность, – хмыкнула Машка, – нет, не в букетах дело. Влюбленный мужчина смотрит по-другому. Он держит тебя за руку, и ты чувствуешь ладонью его энергию. Он хочет, чтобы ты родила ему ребенка… Да, Гриша меня очень любит! – весело подытожила она.
«Как бы не так! – злорадно подумала Даша. – Не хочется разочаровывать бедную красотку, но любит-то он меня!»
– Ну ладно, Маш! Я уже позавтракала, пойду покурю!
– Курильщики! – улыбнулась девушка ей в спину. – Курение вредит здоровью. Ты должна думать об этом как будущая мать.
Будущая мать! Издевается она, что ли? Эта сумасшедшая еще будет ей советовать, как поступать! И вообще, что-то слишком часто она говорит о ребенке. Может быть, она беременна? Хотя это маловероятно – ведь Гриша сказал, что между ними давно нет никаких близких отношений. Впрочем, Маша могла завести отношения на стороне – она такая легкомысленная!
Ну, ничего, скоро карты будут раскрыты, и все станет на свои места. А сейчас хорошо бы найти Гришу и наконец, объясниться.
Она рассчитывала встретить его на крыльце, среди прочих курильщиков. Но Гриши там не оказалось. Зато к ней подошел широко улыбающийся Максим Медник. Сегодня он так обильно надушился дорогим одеколоном, что возникало желание деликатно зажать двумя пальчиками нос.
– О, Даша, а ты опять меня преследуешь! – почти обрадовался он. – Куда я, туда и ты. Не надоело тебе?
– Надоело, – весело согласилась девушка, решив, что спорить с самовлюбленным идиотом б полезно, – надоело, и я уже как раз ухожу!
– Да ладно, постой, – он удержал ее за рукав платья, – ты пойми, меня совсем не раздражает твое постоянное внимание, скорее веселит!
– Угу, – промычала Даша и постаралась незаметно освободить плененный рукав, но у секс-символа оказалась крепкая хватка.
– Ты такая смешная и трогательная… Такая влюбчивая.
– Давай поговорим об этом позже! – начала злиться Даша.
– Да ты не смущайся так, – мудро улыбнулся Максим, – если ты иногда будешь находиться в моем обществе, это меня совсем не обременит. Главное, чтобы ты не преследовала меня постоянно. А так, ты же знаешь, я привык к женскому вниманию.
– Сочувствую. А теперь мне уже пора. Отпусти, пожалуйста, мой рукав.
– У меня всегда было много поклонниц, – его взгляд затуманился, и Даша поняла, что он ее попросту не слушает, – поклонницы, поклонницы, сплошные поклонницы… Но знаешь что я тебе скажу?
– Что? – машинально переспросила она.
– Пожалуй, ты самая искренняя и преданная из них. – Его глаза увлажнились, или ей показалось? – Меня еще никто так не любил, как ты.
– Вот и замечательно. Так я пойду?
– Иди. Можешь зайти ко мне после обеда, дам автограф.
Даша выдавила из себя самую вежливую из возможных улыбок и нырнула обратно в отель. Надо подняться в Гришин номер и расставить все точки над «и».
Однако, остановившись перед дверью в Гришин номер, девушка замешкалась. Правильно ли она поступает? Не торопит ли события? Может быть, стоит подождать возвращения в Москву?
Когда-то она задавала себе те же вопросы, стоя перед дверью московской квартиры Лешки Суздальцева. Правильно ли он ее поймет и не сочтет ли ее решительный поступок за непростительную наглость. Тогда, как и сейчас, Даша Громова решила признаться в любви. Как это было давно и как недавно!
Тогда она решилась. Совсем недолго потопталась перед входной дверью, а затем резко надавила на кнопочку звонка. Кстати, как потом выяснилось, Лешка все это время стоял по ту сторону двери, прильнув к глазку, и с любопытством за нею наблюдал.
– Ну, ты мать, даешь, – такими словами он ее приветствовал, – топчешься на лестнице уже пятнадцать минут. Губы зачем-то красила. Не могла, что ли, у меня покрасить? Свои же люди все-таки. Или нет?
– Как раз об этом я хотела с тобой поговорить, – промямлила она. – Леш, ты меня любишь?
Суздальцев так и замер – с ее курткой в руке. – Ты чего это вдруг?
– Да так. Просто интересно, – улыбнулась она, чувствуя, как к щекам приливает кровь.
– Ну… люблю. И что?
– Тогда… может, поженимся? – Даша чувствовала себя полной дурой. Нс так все должно было быть, не так. Это он, Лешка, должен был сделать ей предложение. Припасть на одно колено и застенчиво протянуть нарядную коробочку, в которой покоилось бы бриллиантовое кольцо. А потом он с замиранием сердца ждал бы ее ответа. А она… ну а она, конечно, помялась бы – как и положено приличной девушке. А потом, разумеется, согласилась бы. Он бы заключил ее в объятия, и с тех пор они бы жили долго и счастливо, а если повезет, и умерли бы в один день – конечно же в глубокой старости… А еще у них родились бы замечательные, красивые дети – двое, нет, лучше трое, а потом у этих детей появились бы свои дети, а у этих самых, очередных детей…
– О чем задумалась-то? – ухмыльнулся Суздальцев, привычно опрокидывая ее на диван.
– Рисую перспективы семейной жизни, – вяло пошутила Даша.
– А… ты все об этом. Ну… раз тебе так этого хочется… давай поженимся… как-нибудь…
– Даш! Даш, ты чего здесь стоишь с таким странным выражением лица? – перед ней стоял Гриша Савин.
Надо же, она так глубоко задумалась, что совсем забыла, где находится. И это происходит с ней не в первый раз. Так недолго и с ума сойти. Бедный Гриша Савин – у обеих его девушек не все в порядке с головой!
– Я… А я к тебе вот пришла.
– С ума сошла? – неожиданно грубо спросил он. – А если бы Машка здесь была? И так ты зачем-то села с нами за один столик в столовой. Хочешь, чтобы у меня были проблемы?
– Но. Гриша… Я думала… Сегодня ночью… – Даша никак не могла сообразить, с чего начать столь волнующий для нее разговор. Гриша, конечно, заметил ее смятение и немного смягчился.
– Дашута, я тебя обожаю. Ты супер, и сегодня ночью у нас все было замечательно. Уверен, это была не последняя наша ночь.
Ее лицо просветлело.
– Но, Дашенька, мы должны быть осторожными.
В Москве, конечно, можно будет немного расслабиться и иногда появляться вместе на людях. Не на громких премьерах, разумеется. Но здесь, когда Машка всегда рядом…
– Об этом я как раз и хотела поговорить… Гриш, ведь теперь ты се бросишь?
Уголки его губ медленно поплыли вниз, за одно мгновение он, казалось, постарел лет на пятнадцать.
– Даш, я думал, что мы прояснили этот вопрос. Я заранее тебе обо всем рассказал, и у тебя был выбор.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты все знала, – спокойно объяснил он, – знала, что Маша больна и что я несу за нее ответственность. Я ее никогда не брошу, я же тебе говорил. И дело тут не в любви, а в чувстве долга.
– Но нельзя же так! Ты давно искупил свою вину. Нельзя же портить себе жизнь из-за душевнобольной! – возмутилась Даша.
– Тебе легко говорить, – вздохнул он, – все, Даш, не будем об этом. Надеюсь, ты меня правильно поняла.
Он отвернулся и принялся нарочито медленно запирать входную дверь, тихонько насвистывая при этом какую-то популярную мелодию. Видимо, такое поведение должно было означать, что этот разговор окончен. Даша немного постояла рядом, наблюдая за движениями ключа в замке, потом развернулась и медленно пошла прочь – она все же надеялась, что Савин закончит наконец возиться у двери и догонит ее. Но никто не стремился за ней следом…
Быстрой тенью проскользнула она мимо гостиничного крылечка – только бы самонадеянный Максим Медник ее не заметил.
Что же делать? Неужели ее опять обманули? И почему она все время вляпывается в подобные ситуации? Говорят, что есть Бог, который все видит и распоряжается – кого наградить, а кого наказать. Вот Верка Агеева свято в него верит, и, если у нее что-то не клеится в личной жизни, она непременно идет в церковь – поставить свечку за собственное благополучие.
Даша Громова тоже в Бога верит, правда, вот в церковь никогда почему-то не ходит. Может быть, дело в воспитании – коммунисты родители были, конечно, атеистами. А сейчас идти в церковь как-то неудобно – ведь она не знает даже, как себя там вести, чтобы особенно не выделяться из толпы. Кажется, надо голову повязать платком, и еще надо надеть юбку – только, конечно же не мини…
О чем она думает? Сейчас не время думать, надо действовать. Ее судьба зависит только от нее самой. Кто знает, будь она порешительней, может быть, сейчас гордо звалась бы мадам Суздальцевой!
Ясно одно – Гриша Савин – слабохарактерный и инфантильный субъект. Он не способен принять самостоятельное грамотное решение. А ее, Дашу Громову, угораздило в такого типа влюбиться. Логика проста – она должна принять это самое решение за него, причем сделать это как можно быстрее. И тактика тут может быть одна – надо поговорить с Машей Кравченко. Пусть будет скандал, пусть у красотки случится истерика, Даша все равно откроет ей глаза. Причем сделает это немедленно.
