Текст книги "Белая река. Гримерша"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
– Да меня это не интересует, – улыбался певец, – я вообще-то мечтаю стать великим путешествеником. Покорять Альпы, плыть куда-то по горным рекам, с парашютом прыгать. Вот накоплю побольше денег и обязательно организую экспедицию.
Алла пожимала плечами, а когда сумасшедший музыкант отворачивался, выразительно крутила пальцем у виска.
А певец был явно к ней неравнодушен.
Так или иначе, клип полупился оригинальным – каким-то нервным и очень выразительным. Во всяком случае, и сам певец, и его продюсер остались ее работой довольны.
– Устроим презентацию на днях. В самом престижном ночном клубе, – пообещал продюсер.
Алла купила шикарное вечернее платье – специально для презентации. Пригласила на дом дорогого парикмахера, массажистку и визажиста из престижного салона красоты.
Примерно в эти дни Митенька ушел из дома. Сначала она не волновалась – в последнее время сын часто ночевал у каких-то своих подружек. То, что он на самом деле ушел, она поняла только через неделю. Заглянула в его комнату и обнаружила пустые полки в шкафу.
Она не стала писать заявления в милицию: Митя взрослый, почти совершеннолетний. Он ушел сам, никто его не заставлял. В конце концов, пусть делает, что хочет. Все равно рано или поздно вернется – ведь его кредитную карточку Алла вовремя заблокировала.
Так оно и получилось. Дверной звонок раздался, когда она собиралась пообедать – диетический творожок и шпинат. Она говорила себе: не торопись, сохраняй чувство собственного достоинства, покажи ему, кто в доме хозяин. Говорила – и, тем не менее, выронила тарелку, и суперполезный шпинат оказался на полу, бросилась к двери, теряя на ходу домашние туфли. Первый замок, второй, третий… В свое время она позаботилась о собственной безопасности – ее входная дверь по степени надежности могла конкурировать с лучшим сейфом центрального австрийского банка.
– Митя, наконец-то! – воскликнула она и замолчала.
На пороге стоял Ярослав Мудрый.
Свежевыбритый, нерешительно переминающийся с ноги на ногу. Он, видимо, был одет в свои лучшие вещи – коротковатые заношенные брючки, белоснежную рубашку с воротничком «заячьи уши» и остроносые лакированные туфли. Так одевались провинциальные интеллигенты годах в восьмидесятых.
– У отца вещи одолжил, – смущенно объяснил он, перехватив ее насмешливый взгляд, – я ж такое и не ношу совсем.
– Ну, проходи, раз пришел, – Алла посторонилась, – адрес-то откуда узнал?
– На Киностудии Горького, – потупился Ярослав, – я уже три дня в Москве. Снимаю комнатку.
– Понятно. А зачем приехал? Что-то купить к свадьбе надо?
– Свадьбы не будет. – Ясик уселся на табуретку.
– Как это – нс будет? От тебя сбежала прелестная невеста?
– Не совсем так, – у него было лицо человека, которого замучила зубная боль, – я се бросил.
– Кофе будешь? – Не дожидаясь ответа, Алла включила чайник. – К сожалению, у меня только растворимый. Что ж, а ко мне-то ты зачем пришел?
– Ну… я подумал… – растерялся он, – Алла, ты будешь смеяться, но я тебя люблю.
В этом месте Алла действительно рассмеялась, – правда, несколько натянуто и ненатурально. Интересно, кем он ее считает, товаром второго сорта, что ли? Запасным выходом?
Ясик словно угадал ее мысли:
– Ты только не подумай, что я пытаюсь тобой заменить Оксану. Нет, я в тебя и тогда был влюблен, просто мне казалось непорядочным бросать невесту перед самой свадьбой… Алла, я же все прекрасно видел.
– Видел – что?
– Я знаю, что нравлюсь тебе. Ты… ты так на меня смотрела. На меня никто так не смотрел.
– Ну, я творческая личность, режиссер, – усмехнулась она, – мало ли как посмотреть могу.
– И все-таки, Алла, ты самая потрясающая женщина из всех, кого я встречал.
– А как же Оксана?
– Оксана… Она хорошая очень и так переживала, когда я уехал. Но… она пустая. И потом…
– Что? И почему ты ее в итоге бросил? Что случилось? – спросило голосом Аллы одушевленное женское любопытство.
– Ну, она стала просто невыносимой. Мне так неприятно об этом вспоминать… Сначала устроила истерику из-за тебя. Что ты ее изуродовала.
– Так не спрашивала бы моего совета, – пожала плечами Алла, – по-моему, я ее приукрасила, но оправдываться не собираюсь.
– Понятно, – его голос сразу потускнел, словно антикварное серебро, – ты просто ищешь предлог, чтобы со мною не общаться.
Она пожала плечами:
– Понимай как знаешь.
Он улыбнулся, вежливо пожал ей руку. И ушел, столкнувшись в дверях с не слишком трезвым Митенькой.
– Маман! – Сын явно собирался сделать реверанс, но поскользнулся на шпинате и грохнулся на пол. – Маман, вижу ты времени даром не теряешь! Завела себе мужчинку!
– Как ты разговариваешь! – поморщилась она. – Я тебя отправляла в Англию не для того, чтобы ты говорил как периферийный сутенер!
– Да что я сказал-то? – Митя икнул. – Пошутил просто. А я вот вернулся. Деньги у меня кончились, и что-то случилось с кредиткой. Ты, кстати, не знаешь что? – На этих словах Митя закрыл глаза и преспокойно уснул – прямо на полу. Алла склонилась над сыном и не почувствовала запаха алкоголя. Значит, опять наркотики. Запаниковав, она вызвала «скорую». Усталый врач похлопал спящего по щекам, приоткрыл его глаз и вынес вердикт:
– Ничего серьезного он не принимал. Так, марихуана. Максимум – какой-нибудь легкий стимулятор. Проспится, и все будет в порядке.
– Что же мне с ним делать? – Вопрос скорее был риторическим.
– Надо увлечь его чем-нибудь, – доктор уже надевал куртку, – рисование, теннис, спортивная рыбалка.
Алла разозлилась. Только в Москве, наверное, остались еще такие равнодушные эскулапы. А ведь она заплатила за прием почти сто долларов – сунула доктору в карман, надеясь, что, приняв подношение, он отнесется к Мите внимательнее. Спортивная рыбалка!
Врач оказался прав – утром Митя выглядел свежим и бодрым. Он как ни в чем не бывало продефилировал мимо нее на кухню, намазал поджаристый тостик черной икрой.
– Проголодался, – дружелюбно объяснил он остановившейся в дверях Алле, – такое впечатление, что я неделю не ел. Хотя… так оно и есть.
– Митя, мне нужно серьезно с тобой поговорить! – без предисловий начала она.
– А что такое? – как будто бы удивился сын.
– Значит, так. Либо ты не пьешь, не куришь марихуану и не жрешь таблетки. И в этом случае остаешься здесь. Либо на следующей неделе едешь в Бельгию. Я присмотрела для тебя славное местечко. Мужская закрытая школа с православным уклоном.
– Очумела, мать? – возмутился Митенька. – В монастырь меня решила упрятать?!
– Я все сказала. Понимай как хочешь.
– Ну вот. А я-то собирался тебя обрадовать.
Она демонстративно отвернулась к окну и принялась поправлять веточки на идеально ухоженной герани. Старая герань досталась ей от мамы – сама бы Алла ни за что не поселила бы у себя дома столь немодное растение.
– Обрадовать тебя хотел! – повторил Митенька. – У тебя, похоже, завелся преданный ухажер.
– Заводятся тараканы.
– Я заглянул в почтовый ящик и нашел там конверт. Незапечатанный. Ну я раскрыл его и обнаружил вот что. – Сын вытащил из кармана мятый, грязный листок.
– Что это за гадость? – Алла брезгливо, двумя пальцами, взяла протянутую ей бумагу.
– Ну, извини, мама. Я его вообще-то уронил пару раз, пока сюда нес. Ты же помнишь, в каком состоянии я был!
– Странно, что ты сам это помнишь, – пробормотала Алла, разворачивая бумагу.
Это было письмо от Ярослава Мудрого. На пяти с лишним страницах Ясик коряво объяснялся в любви. Не дочитав послание до конца, Алла выбросила бумажку в мусорное ведро.
– Ты что делаешь, мама? – удивился Митя. – Хороший же му-жик, по-моему!
– А ты-то откуда знаешь? Прочитал, что ли?
– Глянь, – сын показывал ей на кого-то сквозь занавеску, – он у тебя под окнами всю ночь простоял, наверное.
Алла отдернула полупрозрачную занавеску. Прямо под ее окнами, на кособокой лавочке устроился Ярослав. Должно быть, он просидел здесь всю ночь – его пиджак помялся, а сам мужчина крепко спал, уронив растрепанную голову на колени.
ДАША И АЛЛА
Она проснулась рано – еще не было семи. Протянула руку и мягко погладила лежащего рядом с нею человека. Она так и не привыкла, что теперь в ее кровати ежедневно спит мужчина. А если быть более точным – это она просыпается в его кровати.
Стройное мускулистое тело. Крепкие длинные ноги. Шикарный загар. Мягкие волосы. Он необыкновенно хорош собой. И кажется, влюблен в нее – нет, действительно, влюблен.
Когда это началось? Как это получилось? История их отношений напоминала вульгарный анекдот. Вроде бы это было в Адыгее, в крошечном горном поселке Гузерипль. Кажется, она, Даша Громова, была чем-то до слез расстроена. Она бежала в поисках спасительного одиночества и невероятно каким образом угодила в его объятия.
– Я знаю, ты плачешь, потому что любишь меня! – сказал тогда Максим Медник. – Пожалуй, еще никто не любил меня так, как ты. Наверное, у нас могло бы что-нибудь получиться.
Она бы рассмеялась, если бы ей так не хотелось плакать. Она бы оттолкнула его, если бы у нее хватило сил. Она бы непременно сказала что-нибудь обидное и резкое, если бы нашла слова.
Но все случилось как случилось. Она позволила ему приобнять себя за плечи увести в свой номер. У него было тепло, и она сняла свой легкий летний свитер. А потом и платье сняла – не без его, разумеется, помощи. Ей запомнились его руки – красивые и крупные на ее красноватом от чрезмерного загара теле.
Короче, когда она, наконец, пришла в себя, они лежали рядом абсолютно голые.
– А ты горячая девушка! – улыбнулся Максим.
– Ты просто воспользовался моей слабостью, – вяло возразила она.
– Меня никто нс любил так, как ты.
Даша удивилась:
– А как же твои многочисленные поклонницы?
– Да нет никаких поклонниц, – устало вздохнул Медник, – кто меня знает? Я же не звезда. То есть… я мог бы ею стать, но не знаю, получится ли.
– Но письма! Ты получаешь письма! Даже в Гузерипль несколько пришло.
– Даша, не будь такой наивной, – красавчик грустно улыбнулся, – эти письма пишу я сам.
– Как это?
– А вот так. Меняю почерк и пишу.
Она не выдержала и рассмеялась, поражаясь этой самолюбивой глупости. А он, вопреки ожиданиям, не обиделся и тоже рассмеялся в ответ.
В течение следующего часа Даша Громова сделала для себя несколько удивительных открытий. Во-первых, Максим Медник – отнюдь не глупец, скорее заложник собственного имиджа.
– Я хотел бы быть комедийным актером, – признался он Даше, – но все привыкли, что я играю мачо. Если я не буду мачо, то меня не купят.
Во-вторых, красавчик оказался необыкновенно ранимым человеком.
– Знаешь, как мне обидно иногда. Вот Гришка Савин никакой, если честно, актер, а ему однажды пришло письмо от девчонки!
А потом вообще случилось нечто из ряда вон выходящее. Съемки отменили, Алла Белая покинула Гузерипль.
Даша заволновалась – то, что началось как банальный курортный роман, должно либо иметь пышное московское продолжение, либо оборваться вмиг.
«В самолете он извинится и скажет, что еще не дозрел до серьезных отношений. Или скажет, что не достоин меня. Или… что еще говорят в таких случаях мужчины? Это будет конец. Я окончательно разочаруюсь в мужиках и умру старой девой. Все поднимут меня на смех».
Но ничего подобного Максим Медник не сказал.
В самолете он уселся рядом с нею, купил для нее какой-то глянцевый женский журнал. И до дома проводил – когда они уже прилетели. А вечером предложил прогуляться по Москве.
Через неделю они стали жить вместе. Нет, она вовсе не была влюблена в Максима Медника. Просто понимала – вряд ли ей еще раз подвернется такой шанс: выйти замуж за человека, при виде которого все подружки будут пускать слюнки. В конце концов, это было чисто женское самолюбие.
Даша была плохой хозяйкой. Привыкшая к родительской заботе, она никогда не готовила ничего сложнее яичницы. Но, как выяснилось, Максим Медник был отнюдь не избалован женской заботой. Он с радостью ел приготовленные ею бутерброды, и пригоревшую яичницу тоже ел. Хотя чаще они обедали в ресторанах.
Каждое утро Максим вставал в половине восьмого утра – для того, чтобы успеть в тренажерный зал. Возвращался оттуда в одиннадцать, раскрасневшийся и потный, завтракал низкокалорийными йогуртами. Даша только вздыхала – надо же, какая у него сила воли! Сама она валялась в постели до двенадцати и питалась бутербродами с колбасой и шоколадными конфетами.
И только через несколько недель Даша поняла, что сила воли тут ни при чем. Просто Максим Медник боготворил свою внешность. Он горько плакал в кресле стоматолога но, тем не менее, был готов терпеть любую боль, если речь заходила о красоте. Он стоически выщипывал перед зеркалом брови, он посещал солярий и маникюрный кабинет.
А однажды Максим, окончательно освоившись, заявил Даше:
– Слушай, у меня сегодня кастинг. Меня хотят пригласить на роль в одном фильме. Не могла бы ты меня накрасить?
– Что? – усмехнулась она. – Это шутка, да? Ты же не на съемки идешь! Там наверняка есть гример, который тебя припудрит.
– Да, но мне необходим тональный крем, чтобы кожа выглядела ровной, – без тени юмора заявил Максим, – и тушь, подчеркнуть длину ресниц. И румяна тоже.
Конечно, Даша выполнила его просьбу. Она даже почувствовала что-то вроде вдохновения – ее руки порхали над загорелым лицом Максима. Через несколько минут его и без того безупречное лицо стало выглядеть как настоящее произведение искусства. Никто бы и не заподозрил, что Максим довольно сильно накрашен. Даша использовала самый легкий грим – чтобы добиться эффекта свежего лица.
– Спасибо, малыш. – Он поцеловал ее в щеку, вернее, поцеловал воздух возле ее щеки. Видимо, боялся смазать тональный крем.
– Пожалуйста. – Даша смотрела на его лицо и с удивлением думала, что нет ничего уродливее совершенства.
И все-таки она продолжала жить в его квартире.
Конечно же она познакомила Максима со своими родителями. И, кажется, он им понравился. А может быть, они просто обрадовались тому, что у великовозрастной незамужней дочери наконец-то появился кавалер.
А через две недели, после того как Даша вернулась из Адыгеи, позвонила Верка Агеева.
– Вера? – удивилась Даша. – Откуда у тебя мой новый номер?
– Мама твоя дала. А ты, мать, совсем, видно, возгордилась. Не звонишь, не интересуешься! А у меня, может, в жизни большие перемены!
– Да ты что! И какие же?
– Да нет никаких перемен, – вздохнула подруга, – я же сказала «может быть»… Л я про тебя все знаю. У тебя шикарный мужик, красивый и богатый. Мне твоя мама похвасталась.
– Мы, наверное, поженимся! А хочешь, приезжай сегодня к нам в гости, сама на него посмотришь! – вежливо предложила Даша.
– Конечно, хочу, – быстро согласилась Верка, – через два часа буду, – и повесила трубку.
Даша вздохнула и подумала, что надо бы прибраться. Да и переодеться не мешало бы. Подумав, она достала из шкафа совершенно новое ярко-алое платье – последний подарок Максима. Верка так любит яркое, она просто умрет от зависти! Даша напялила платье и повертелась перед огромным зеркалом – в квартире Медника везде были зеркала. Да, к такому платью нс подойдут домашние тапочки, придется втискивать ступни в туфельки на тончайшем каблучке. Именно так она и собиралась нарядиться на презентацию нового клипа Аллы Белой. Наверное, и макияж придется сделать. Впрочем, зачем производить впечатление? На кого? На Верку, подружку детства?
И Даша решительно сменила дорогое платье на тривиальные джинсы и застиранную светлую футболочку.
А вот Верка Агеева вырядилась так, будто бы собиралась на прием к английской королеве. Обтягивающее черное платье – строгое спереди и глубоко декольтированное сзади, туфли на шпильке, изящная миниатюрная сумочка. В общем, Максим Медник уставился на Дашину гостью с явным интересом. И даже сказал ей:
– Вы такая красивая. Даша даже не говорила мне о том, что у неё есть такие подружки!
Верка раскраснелась и смущенно заулыбалась.
– Даша у нас вообще молчунья. Опа и мне не сказала, что у нее такой красивый бойфренд! Вы прямо как с обложки журнала!
Лицо Максима раскраснелось. Даша никогда нс баловала его такими комплиментами.
– Ну, у меня профессия такая, я же актер, – несколько смутился он.
– Да что вы говорите? Никогда нс видела живого актера, – бесхитростно заявила Верка, – хотя я должна была сразу догадаться. Такое выразительное лицо, такая фактура. О, я уверена, что вы станете звездой!
– Предлагаю перейти на «ты», – оживился Макс, – я налью тебе шампанского, и мы мило поболтаем.
Они уселись за низенький журнальный столик. Максим принялся рассказывать о своем последнем кастинге – давно Даша не видела его таким оживленным. А Верка рассказала о своем новом поклоннике – судя по се словам, миллионере.
– Он обещал подарить мне яхту и загородный домик. Но я не приняла. Он мне не нравится, я никогда нс беру деньги у мужчин. Из принципа.
– В наше время редко можно встретить такую принципиальную девушку. – Он подлил ей шампанского.
А Даша почти не принимала участия в оживленной беседе. Конечно, она прекрасно видела, что происходит между Веркой и Максимом. Агеева готова выпрыгнуть из своего декольтированного платья – только чтобы он обратил на нее внимание. Конечно, это не слишком хорошо с ее стороны, все-таки Максим – жених се лучшей подруги. Но, как ни странно, Даше совсем нс было обидно. И даже наоборот, она испытала нечто вроде облегчения. Может быть, ей стоит серьезно поговорить с Веркой Агеевой? Пусть забирает холеного красавчика Максима Медника себе. Вместе с его увлажняющими кремами для век, теркой для пяток и щипчиками для бровей.
АЛЛА И ДАША
Зря все думают, что Москва – огромный аквариум, в котором легко затеряться и спрятаться полупрозрачному мальку. Нет, Москва на самом деле – это крошечный пятачок, в котором хочешь ты или не хочешь, но обязательно встретишь старого знакомого.
Например, на пути Аллы Белой с подозрительным постоянством стал попадаться Ярослав Мудрый. Сначала она встретила его, когда пошла в магазин за хлебом. Откуда он только узнал, что она здесь будет? Ведь обычно Алла посылала за продуктами домработницу – просто в тот день женщина отпросилась пораньше.
– Кто последний за хлебом? – поинтересовался Ясик, пристраиваясь за ней. Алла не ответила.
Люди из очереди посматривали на них с нескрываемым любопытством.
– А вы не скажете, который час? – через несколько минут прошептал он, склонившись близко к ее затылку – Алла почувствовала ветер его дыхания на своих волосах.
– Половина пятого, – небрежно сообщила она, взглянув на свои часики.
Купила хлеб и ушла, не оборачиваясь. Когда она подошла к собственному подъезду, Ярослав уже сидел на лавочке у двери и безмятежно улыбался.
– А я знаю короткую дорогу. Да и бегаю быстрее, – объяснил он удивленной Алле.
– С чем тебя и поздравляю, – лучезарно улыбнулась она, захлопывая тяжелую дверь прямо перед его носом.
Алла вовсе не кокетничала, не пыталась, как говорится, набить себе цену. Просто в московских интерьерах Ясик как-то растерял лучшую часть своего очарования. Там, в Гузерипле, он был героем на коне, царем природы, мудрым язычником. А здесь? Просто растерявшийся провинциал.
И все же ей было любопытно. Утром она выглядывала в окно – не сидит ли на лавочке сонный Ярослав? И если он там был, она пренебрежительно усмехалась и резко задергивала занавески. А если не было – долго смотрела в окно – почти с разочарованием.
И все-таки чаще он там был.
И не только там.
Он с независимейшим видом прогуливался по аллейкам близ Киностудии имени Горького, он приобрел светскую привычку пить кофе в ее любимой кофейне на Чистых прудах, он вежливо здоровался, «случайно» встречаясь с ней на улице.
Аллу такая внезапно проснувшаяся преданность забавляла, но не более – слишком много у нее самой было нерешенных проблем.
И первая проблема – сын Митенька.
После его очередного неудачного романа с какой-то начинающей актриской Алла отказала ему в карманных расходах. То есть она, конечно, давала ему деньги – пятьдесят рублей в день.
– Мам, да что на полтинник купишь-то? – Митя едва не плакал, сжимая в кулачке мятую купюру.
– Ну почему? Мороженое можно купить, пива бутылку можно. С орешками за пять рублей. Большинство твоих ровесников располагают именно такими деньгами.
– Я не большинство, – буркнул сын. Но деньги все-таки спрятал в карман.
И ей показалось, что она одержала первую победу. Почти целую неделю Митя возвращался домой до полуночи, причем абсолютно трезвый.
А потом все началось сначала – вместе с ним однажды пришла девушка. Вульгарно накрашенная, в блестящей мини-юбке, с невозможно белыми кудрявыми патлами. Сын вяло улыбнулся и, как водится, произнес заученную речь:
– Мам, знакомься, это Лена. Мы на следующей неделе подаем заявление в ЗАГС, а пока она будет жить здесь, в моей комнате.
Лена радостно вступила в прихожую, скинула туфли, продемонстрировав драный чулок, и хотела было проскользнуть в комнаты, но Алла ненавязчиво загородила собою дверь:
– Что ж, пусть Лена подождет на лестнице. А мне надо с тобой поговорить.
Лена громко засмеялась, и Алла поняла, что девица нетрезва.
– Па каком вокзале ты ее подобрал? – зашипела Алла, когда Лена наконец обулась и вышла.
– На Киевском, – ничуть не смущаясь, пояснил сын, – мам, она из Твери, приехала в Москву на конкурс манекенщиц, и у нее украли все деньги. Неужели ты выгонишь Лену на улицу?
– У нас не приют для бродяжек, – напомнила Алла, – а для конкурса манекенщиц твоя подружка слишком толстозада.
– Понятненько, – Митя спокойно улыбнулся, – что ж, тогда мы уйдем вместе. И пусть тебя замучает совесть, – надел куртку и ушел, хлопнув дверью.
Однако совесть не успела приступить к истязаниям Аллы, потому что на следующее утро Митенька вернулся – бледный, расстроенный и с синяком под глазом.
– Она оказалась такой дрянью, – поведал он, – мы отправились на вокзал, в зал ожидания. Уснули, а ночью я проснулся и увидел, что она собирается сбежать вместе с моим рюкзаком, курткой и каким-то мужиком. А когда я попробовал протестовать, мужик мне двинул в глаз.
После этого инцидента Митя как будто присмирел. Стал вежливее, перестал выпрашивать деньги на карманные расходы. Ложился спать не позже десяти, рано вставал.
Сначала такое послушание показалось Алле подозрительным. Она пессимистично ждала удара – вот-вот Митя приведет очередную пассию, или вернется к наркотикам, или…
Ее настораживало поведение сына. Почему он ежедневно ставит будильник на семь утра? Куда торопится? Где пропадает целый день? Почему вечером у него так горят глаза?
Однажды она решила выяснить это наверняка. Подождала, пока сын выйдет из дома, прыгнула в свой автомобиль и порулила за ним. Правда, на полдороге ей пришлось вылезти из машины – Митя предпочитал пользоваться общественным транспортом.
Алла не была в метро почти десять лет. Спустившись в подземку, она растерялась и едва не упустила «объект». Такая толпа, угрюмые люди в китайских куртках, едва не сбила ее с ног, а она в свою очередь чуть не опрокинула лоток с дешевой польской косметикой.
– Смотри, дура, куда идешь! Корова недоделанная, – немедленно отреагировала дебелая продавщица, которая до этого момента мирно дремала на раскладном стульчике, прикрыв лицо какой-то бульварной газеткой.
Алла вежливо извинилась и даже улыбнулась противной тетке. Какой кошмар, а ведь кто-то спускается в метро ежедневно! Впрочем, для нее самым важным было не упустить Митеньку.
Видимо, из нее получился бы хороший сыщик. А может быть, просто Митенька был слишком невнимательным и беспечным. Во всяком случае, сын не заметил «хвоста». И вообще, он вел себя так, как будто бы поездка в метро была для него самым обычным мероприятием. И это было странно, ведь в Англии у него был свой арендованный автомобиль, да и здесь, в Москве, она до недавнего времени давала ему деньги, которых вполне хватило бы на такси.
Алла не обращала внимания на то, куда она едет. Кажется, они сделали три пересадки. В итоге Митя вышел на улицу на станции «Беговая». Алла удивилась – на машине она бы доехала до Беговой за пятнадцать минут, а в метро добиралась почти час.
Но самым удивительным открытием стал для нее пункт назначения сына – Митя направился аккурат на Московский ипподром. У Аллы опустилось сердце, а перед глазами замелькал назойливый видеоряд: бега, ставки, долги, счетчик… Ведь это вполне в характере ее сына. Она никогда не забудет о том, как год назад сводила Митю в казино. Сын тогда приехал в Москву на зимние каникулы. Алла совсем не знала, как развлечь вдруг ставшего взрослым сыночка. Она пригласила его в зоопарк, но Митя так выразительно посмотрел на мать, что та не рискнула повторить предложения.
– Тогда, может, боулинг? В Москве это сейчас очень модно!
– Ma, я тебя умоляю. В Лондоне уже никто не играет в боулинг, только в трик-трак.
– Ну, я не знаю, – растерялась Алла, – ресторан? Кино? Большой театр? Опера, балет?
– Ну, я же не замшелый иностранец, чтобы водить меня в Большой театр! – рассердился сын.
– Ну, тогда можно сходить на дискотеку. В ночной клуб, казино.
– Ó, казино! – оживился Митя. – Это можно.
Сама Алла, хоть и считала себя крайне светской особой, почти никогда не ходила в казино. Была, конечно, пару раз, делала какие-то мелкие ставки на рулетке, понятное дело, ничего не выиграла. Поэтому се поразила Митенькина осведомленность в вопросах игры. Он по-свойски называл крупье дилером, легко жонглировал какими-то непонятными ей терминами – слить, открыться… В итоге проиграл (или, как он сам выразился, «слил») всю ее наличность – а именно почти семьсот долларов.
– Ничего, можно завтра еще раз сходить. Обязательно отыграюсь! – пообещал сын, когда они уже садились в машину, а глаза его сияли лихорадочным огнем.
– Ты что, играешь? – подозрительно покосилась на него Алла.
– Мне же всего шестнадцать, в казино не пускают! – широко улыбнулся сын.
А Алла ему поверила. То ли действительно в то время Митя казался ей крылатым ангелом, то ли легче ей было поверить, нежели затевать допрос с пристрастием, который бы непременно закончился некрасивой ссорой.
Теперь она была уверена на все сто: Митя – опытный игрок. И, между прочим, в свои шестнадцать он выглядел на все двадцать пять – так что пройти в любое казино – не проблема. Тем более, при наличии денег.
И вот теперь история с ипподромом. Видно, что Митя пришел сюда не впервые – он так уверенно шел по аллеям и даже поздоровался с шедшим навстречу человеком в жокейской форме.
– Добрый день, Дмитрий Геннадьевич! – почтительно приветствовал его жокей.
Алла чуть не задохнулась от возмущения. Подумать только, Дмитрий Геннадьевич! Да, она сама виновата, что так запустила воспитание сына. Такая глупость – отправить подростка за границу совершенно одного. Но ничего, пусть только Дмитрий Геннадьевич вернется вечером домой, уж мало ему не покажется.
А Митя тем временем зашел в один из ангаров, Алла тенью проскользнула за ним. Хорошо, что сегодня она надела старые джинсы и какой-то свитер, а холеные волосы стянула в хвостик на макушке. Сын привык видеть ее в полном макияже, да в короткой юбке, да в изящных туфельках на высокой шпильке!
– Дмитрий Геннадьевич, Аякс вас ждет, – обратился к сыну какой-то мужик в грязноватой телогрейке, – видимо, он присматривал за лошадьми.
«Аякс!» – досадливо поморщилась Алла. Ну, понятное дело, речь идет о члене бандитской группировки. Только у такого сомнительного типа может быть псевдоним Аякс.
Митя кивнул и прошел в один из небольших загончиков. Алла проскользнула в соседний. Через несколько минут до ее ушей донеслось подозрительное чавканье и довольный голос сына:
– Аякс, хороший мой, я знал, что тебе понравится жженый сахар! Мне самому нравится. Я еще и хлебушка черного тебе принес, горбушку, как ты любишь!
Алла приподнялась на цыпочках и заглянула в загон. Митя был там, он нежно обнимал за шею огромного мускулистого коня. А рядом с ним стоял… стоял Ярослав Мудрый, с шикарным кожаным седлом в руках.
– Ну, на Аякса садиться тебе еще рано, – Ясик покровительственно похлопал Митю по плечу, – он на самом деле серьезный конь, строптивый довольно. Вот в соседнем загончике живет Буренка, все начинающие сначала обкатывают ее, она уже старенькая, а раньше была королевой бегов!
– He хочу Буренку, – закапризничал сын, – что я, слабая девчонка, что ли? Только Аякс. Никакой Буренки.
– Буренка – имя для коровы а не для лошади! – не выдержала Алла.
Митя нервно обернулся, и его лицо вытянулось.
– Ma! Что ты здесь делаешь?! Следила за мной, да?
– Вовсе нет! Я, видишь ли, интересуюсь конным спортом, вот и забрела на ипподром'
– Врешь! – рассердился сын. – И как вырядилась – в джинсы, свитерок убогий! Специально, чтобы я не заметил! Да я краем глаза видел тебя в метро! Еще подумал, что тетка на мать мою похожа. А это, оказывается, ты и была!
– Глупости, – улыбнулась Алла, – ты же знаешь, что я никогда не пользуюсь общественным транспортом. Приехала сюда на такси.
– А по-моему, твоей маме очень идут эти джинсы, – вступил в разговор Ярослав, – она выглядит в этом совсем как девчонка. Старшеклассница.
– Ага, а ведет себя как дошкольница, – надулся Митя.
– На себя лучше посмотри! – отрезала Алла. – Губишь свою жизнь. Одни гулянки на уме и проститутки. А теперь вот еще бега. Ставки. Учти, я тебе денег на это не дам.
– Какие ставки? – округлил глаза сын.
– Митя просто интересуется лошадьми, – пояснил Ясик, – учится кататься. Аякс – его фаворит. Он приезжает к нему каждый день, кормит его и чистит его загон.
– Понятно, – ядовито улыбнулась Алла, – что-то раньше я за ним не наблюдала такого благородного увлечения.
– Так я всего неделю назад уговорил его сюда прийти!
– Это правда! Я еще давно с Ясей познакомился! – затараторил Митя. – Он давно говорил, что у меня получится кататься на лошадях, но я все не верил, а тут попробовал – и правда говорят, что у меня есть задатки настоящего жокея!
– Это верно, – согласился Ярослав. – Алла, оставайся, посмотришь, как он ловко управляется с лошадью! Тем более что я сегодня хотел к тебе зайти. Мне надо кое-что тебе сказать!
– Ну, я пошел! – засуетился Митя. – Надену седло на Буренку.
– Ну и что ты хотел мне сказать? – спросила Алла, когда Митя их оставил. – Учти, долго я слушать не стану. Ты и так за последние дни мне ужасно надоел.
– Да я много и не скажу, – спокойно улыбнулся Ярослав, – просто я завтра уезжаю обратно в Адыгею и хотел попрощаться.
– Замечательно. Значит, я больше тебя здесь не встречу.
– А ты изменилась. Но не в этом дело. Просто я хотел тебе кое-что подарить. На память о нашем знакомстве. – Он порылся в кармане и извлек на свет уже знакомую ей бархатную коробочку.
– О, где-то я уже это видела. Кажется, ты собираешься одарить меня фамильной драгоценностью. Не слишком ли опрометчивый шаг? Ведь мы больше никогда не увидимся. Ты потом не пожалеешь, что отдал мне этакую ценность?
