Текст книги "Белая река. Гримерша"
Автор книги: Мария Королева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
АЛЛА
Не клеился фильм. Определенно не клеился.
Снимали последнюю сцену – герой Гриши с помощью тупого ножа убивал героя Максима Медника. Макс явно нервничал – не мог он забыть полученный фингал, никак нс мог. II Гриша тоже нервничал – только виду не подавал, но Алла все равно заметила – да и нельзя было не обратить внимания на его натянутую веселость, на изобилие плоских шуток и нервный смешок. Хотя, может быть, эта нервозность продиктована другими причинами. Зря Григорий думает, что никто не замечает его курортного романа с гримершей Дашей Громовой. То есть, конечно, так оно и есть – никто не замечает, но от нее, Аллы Белой, таких вещей не скрыть.
Бедная Машка, ходит такая счастливая, с пленительной улыбкой смотрит на своего Гришеньку, а он ей давно изменяет, и с кем!
– Если ты меня поранишь ножом, подам на тебя в суд! – шипел Максим. А Даша Громова в этот момент закрепляла на его груди мешочек с бутафорской кровью.
– Что я, дурак? – улыбался Савин. – Синяк поставить – это я могу, хоть сейчас. За синяки срок не дают.
– Идиот! – возмутился Макс. – Так ты еще и гордишься тем, что поставил мне синяк? Но это была нечестная драка. Я-то играл по сценарию, а ты напал на меня со спины.
– Почему же со спины? – удивился Григорий. – Попал-то в рожу!
– Я с тобой еще после съемки разберусь! – театрально сверкнув глазами, пообешал Медник.
– Конечно. Давай после съемки, ладно? А то вдруг я опять испорчу твою физиономию и ты не сможешь играть? – миролюбиво согласился Гриша.
– Да что ты о себе возомнил? – Максим толкнул приятеля в грудь, и Гриша повалился на землю, словно кегля.
Еще минута – и Макс оказался на нем. Мужчины самозабвенно колотили друг друга, не обращая внимания ни на включенные камеры, ни на истошные крики режиссера.
– Мальчики, перестать! – вопила Алла. Женщина давно привыкла считать свой голос магическим – все всегда с удовольствием подчинялись ее приказам. Но в этот раз ни Гришка, ни Макс даже не посмотрели в ее сторону. – Прекратить съемку.
Камеры выключились.
– Стоп! Включить камеры! – передумала женщина. Пускай эта драка будет зафиксирована на пленке – может быть, пригодится когда-нибудь для фильма.
– Ой! – вдруг завопил Медник, падая на землю. – Он меня убил! Убил! – Голос мужчины слабел, тускнели глаза.
Алла недоверчиво посмотрела на Гришу. Мужчина держал в руках окровавленный нож. Он изумленно посмотрел сначала на страшное оружие, потом на бездыханного Максима.
– Убил. Я его убил, – слабо прошептал Савин.
– Врача, врача! – заверещала режиссерша, кидаясь к Меднику.
– Надо снять с него куртку! – посоветовала Даша. – Скорее всего, там полостная рана, так что дело плохо. Он так быстро потерял сознание! – Девушка наклонилась над Максимом. – Вообще пульс нормальный, даже странно. Похоже, никакой раны нет!
– А откуда тогда кровь? – возразила взволнованная Алла.
– Блин, да бутафорская это кровь! – Гриша Савин устало вздохнул. – Что не помните, как сами пачкали ножик?… Да я вас разыграл.
– Фантастика, – Алла недоверчиво смотрела на обморочного секс-символа, – он играет потрясающе! Так изобразить предсмертный испуг, глубокий обморок. Даже я поверила.
– А он и не играет, – презрительно сплюнул Гриша, – он на самом деле испугался. А разве иначе можно заставить этого пня играть?… И вообще, надоело мне это все. Поскорей бы в Москву.
Фильм не клеился. Явно не клеился. Не клеилась и ее личная жизнь.
Жесткие, давно не мытые рыжеватые волосы (их обладательница явно злоупотребляла весьма недорогой краской максимум польского производства), круглые зеленые глаза, коротковатые ноги… Дешевая сиреневая помада скаталась на пухлых губах. Полные щеки нарумянены так густо, словно их обладательница хочет быть похожей на русскую матрешку.
Сопливая обезьяна!
Алла сразу ее заметила, как только эта девушка появилась в Гузерипле. Их еще никто не познакомил, а какое-то шестое чувство уже подсказало ей, что это и есть Оксана, невеста Ярослава Мудрого.
Если бы Алла Белая просто встретила такую девчонку на улице, она, скорее всего, и головы бы в ее сторону не повернула. Но сейчас ее придирчивый, ревнивый взгляд невольно выискивал в «сопливой обезьяне» всяческие положительные черты. У нее такие ровные белые зубы. У самой Аллы, конечно, не хуже, спасибо парижским протезистам. А этой мымре явно не приходится тратиться на дантиста.
У нее свежая кожа, и такой нежный персиковый цвет лица, какой бывает только у молоденьких девушек. У нее мелодичный смех и приятная улыбка.
Нет, все неправда, все пустое. Она обыкновенная провинциальная клуша с толстыми ногами и характерным южным говорком.
Потом их, конечно, познакомили.
– Алла, самая красивая женщина. Оксана, моя любовь, – представил их друг другу Ясик, нежно обнимая «сопливую обезьяну» за полноватую талию.
– Очень приятно. – Алла старательно растянула уголки губ в разные стороны.
– Уж а мне-то как приятно, вы даже себе не представляете! – радостно затараторила девушка. – Вы такая прям вся из себя удивительная, столичная, сразу видно, что светская дама. А какая на вас кофта. Дорогая, наверное, да?
А обезьянка-то, похоже, ко всему прочему, еще и полная дура.
– Дорогая, – лаконично ответила Алла, пытаясь поймать взгляд Ярослава. Наверняка мужчине стыдно за свою неделикатную невесту. Сейчас они вместе над ней посмеются.
Но Ярослав нежно смотрел на Оксану и восторженно ей улыбался.
– У меня тоже есть дорогая! – радостно возопила девушка. – Красная такая, с зелеными блесточками. На рынке прикупила, триста рублей отвалила.
– Да? А моя кофточка стоит триста долларов. Ну, может, чуть больше, – бесхитростно сообщила Алла и гордо удалилась – надменная и невозмутимая, словно индийский слон.
У нее даже лицо не покрылось характерными яркими пятнами. И никакой дипломированный психолог ни за что не догадался бы, что в этой пуленепробиваемой скорлупе гуляли горячие ветры и бушевало пламя. Внешне спокойная Алла медленно шла по главной улице Гузерипля и светски улыбалась встречным прохожим, но дай она волю чувствам – в истерике билась бы головой о бетонные стены и глухо выла на луну.
Самое интересное – она и поверить нс могла, что все это действительно произошло именно с ней. Она, Алла Белая – светская львица, искушенная, опытная, умная, взрослая, – она действительно умудрилась влюбиться в полуграмотного абитуриента Краснодарского университета! Причем влюбиться безответно – что и говорить, классика жанра! И у нее есть удачливая соперница – деревенская толстушка с крашеными волосами и интеллектом морской свинки. Просто прелесть!
А может быть, она все это сама придумала? Может быть, на самом деле нет никакой любви? Просто Алла привыкла сама выбирать мужчин, и никто никогда ей не отказывал? Да, скорее всего, так оно и есть. Целый месяц на природе, вдали от привычной Москвы, а рядом – ни одного достойного внимания объекта. Не брать же в расчет карьериста Максима Медника. Вот ей и приглянулся Ясик – симпатичный, обаятельный и неглупый. Недоступность, как известно, притягивает. Самое заветное желание – неосуществимое. Так что вся притягательность пресловутого Ярослава – в его недоступности. Вот если бы он воспользовался ее слабостью – кто знает, может быть, он опостылел бы ей через пятнадцать минут?
Эти размеренные логичные мысли немного ее успокоили. Во всяком случае, в гостиницу она вернулась почти довольной. Надо же, какой простой и понятной выглядит жизнь, если разложить сумбурные эмоции по полочкам! И не беда, что струны внутренней арфы натянуты так, что, того и гляди, лопнут от напряжения. Рецепт спокойствия, как и все гениальное, прост. Окунуться с головой в работу да поменьше встречаться с катализатором всех неприятностей, то есть с Ярославом Мудрым. Не обращать внимания, не думать, игнорировать. Скоро она уедет в Москву, и все пройдет самой собой. Через несколько недель она о нем и не вспомнит. И его необычное имя, и затаенная улыбка, и его близорукий взгляд – все это останется здесь, в Гузерипле, на радость крашеной Оксане, а ее, Аллу Белую, ждет совсем другая жизнь, яркая, полная событий и интриг.
Однако, как только Алла Белая решила предать забвению унизительную для нее историю, как мерзкая парочка стала попадаться ей на глаза практически ежедневно, а то и по нескольку раз в день.
Стоило ей, например, отправиться в деревенский крошечный магазинчик за топленым молоком (говорят, оно способствует улучшению цвета лица), как на ее пути возник Ярослав – гладко выбритый и приветливо улыбающийся. Алла хотела было незаметно перейти на другую сторону улицы и легкой тенью проскользнуть мимо, но «сопроводиильник» оказался проворнее.
– О, Алла! – вскричал он. – Как хорошо, что я тебя встретил! Мне как раз надо было с тобой посоветоваться.
Посоветоваться. Это что-то новенькое.
– Слушаю. – Она посмотрела на часы, но Ясик не обратил никакого внимания на этот весьма красноречивый взгляд.
– Твое мнение очень много для меня значит. Ты такая умная, к тому же звезда.
– Ну и? – Она инстинктивно расправила плечи.
– Мы с Оксаной решили пожениться!
– Поздравляю.
– То есть не совсем так. Короче, это я решил сделать ей предложение, и вот думаю, а согласится ли она?
– Так у нее и спроси, – перебила Алла. – Я-то тут при чем?
– Я приготовил ей подарок. Кольцо, как и положено в таких случаях, – он запустил руку в карман грязноватых брюк и выудил оттуда нарядную бархатную коробочку, – ну и хотел посоветоваться. Как ты думаешь, ей понравится?
Щелкнул золотистый замочек, Ясик бережно приподнял крышечку, и Алла увидела дешевое мельхиоровое колечко с еле заметным, бледным камушком посередине. Такими украшениями торгуют чумазые цыганки в подмосковных электричках.
Сама Алла не примерила бы такое, даже если бы ей заплатили за это тысячу долларов.
– Милая вещица, – улыбнулась женщина, – Оксане такое пойдет.
– Правда? – оживился Ярослав и не без гордости пояснил: – Это фамильная драгоценность, единственная. Прабабка пережила две войны, а не продала побрякушку, сохранила. Его ей привезли из Парижа к свадьбе, стоит бешеных денег. Камень – голубой топаз. Моя мамка, когда напьется, любит об этом рассказывать.
«Врет твоя мамка, когда напьется, – подумала Алла, – никакой это не голубой топаз, а обычная стекляшка, причем из самых дешевых. Уж я-то знаю толк в камнях. Купила, наверное, в галантерее за рубль десять, а историю красивую о прабабке выдумала!»
– Это такое яркое детское воспоминание, – продолжал рассказывать Ясик, – мама наприглашает подружек, достанет из буфета бутылек, картошечки сварит… И вот они садятся собутыльничать, а я тихонечко под столом сижу и слушаю. После третьего стакана мамуля обычно кольцо и доставала.
– Да? Очень интересная история. Впрочем, мне пора. – Алла покровительственно потрепала его по щеке и быстро пошла прочь.
Если бы Ярослав Мудрый бросился бы ей вдогонку, крепко схватил за плечи, резко развернул к себе, заглянул в лицо, он бы обомлел – она плакала! Алла Белая плакала! Нс подумала о том, что едкие слезы обязательно оставят заметные ручейки на ее безупречно накрашенном лице! Нс вспомнила о том, что уродливо покраснеет нос, что расплывутся идеальные черты!
Черт возьми! Фамильная драгоценность! Пьяная мамаша хвастается подружкам якобы бесценным колечком, потому что больше, видимо, похвастаться нечем. А мальчик, сидящий под столом, ей верит. И, превратившись во взрослого бородатого дядьку, продолжает верить и не думает сомневаться в маме!
– Алла Михайловна, вы меня чуть не убили!
Алла с удивлением поняла, что она только что столкнулась с гримершей Дашей Громовой и совершенно не обратила на это внимания.
– Алла Михайловна, вы что, плачете? – удивилась Даша.
– А ты что, думала, что я никогда не плачу, что ли?
– Ну… честно говоря, да.
Алла улыбнулась:
– Да все так думают. Я Снежная королева, неприступная, холодная. А человеческие эмоции – это не для меня.
– Ну, я совсем не то хотела сказать, – Даша смутилась, – просто вы так себя ведете, как будто бы вы самая счастливая. Никто и подумать не может, что у вас тоже есть повод расплакаться.
– Наверное, у меня тушь потекла? – подозрительно спросила Алла.
– И не только тушь. Еще смазалась помада, и тональный крем поплыл.
– Что же делать? – Алла почти запаниковала. – Я еще никогда не появлялась на людях в таком вот виде. Что делать?
– Идемте скорее к реке! У меня с собой грим есть. Сейчас умоетесь, а потом я вас так накрашу, словно и не было ничего. Кстати, без косметики вы тоже очень симпатичная!
– Без косметики мне сорок пять, а в макияже нет и тридцати, – проворчала Алла, но послушно пошла за Дашей Громовой.
Они спустились к реке. Алла то и дело озиралась по сторонам – она бы с большей готовностью снялась в порнографическом журнале, – чем показалась на людях без макияжа.
– У меня, вероятно, началась аллергия, – на всякий случай заметила она. А то вдруг гримерша Даша подумает, что Алла и в самом деле плачет. – Да, аллергия. Всегда мучаюсь весной.
Даша Громова деликатно промолчала.
Ледяная чистая вода немного отрезвила Аллу. Нет, ей по-прежнему было тоскливо и неуютно, но, по крайней мере, она перестала плакать – а это уже большой плюс.
Почему она стала такой сентиментальной? Почему ее запросто может растрогать полузнакомый мужик, нс способный отличить голубой топаз от тусклой стекляшки?
Внешняя Алла терпеливо уговаривала внутреннюю, спорила, доказывала. Но на этот раз внутренняя Алла не поверила и поступила по-своему. Все неправда. Не полузнакомый мужик, а человек, внезапно показавшийся родным и теплым. Нет больше смысла притворяться. Незачем себя уговаривать.
Даша Громова заставила ее сесть на большой плоский камень в тени.
– Я думала, что краситься лучше на ярком свете, – пробормотала Алла.
– Что вы, нет, конечно! Когда свет слишком яркий, очень сложно не переборщить. В гримерных ведь всегда немного приглушенный свет. Нас этому еще на курсах учили.
Дашина болтовня подействовала на Аллу как хорошее успокоительное. Она закрыла глаза и подставила лицо умелым пальцам гримерши. Дашин грим пах не так приятно, как ее первоклассная косметика. В следующий раз надо будет выделить ей больше денег на грим.
– Так что случилось? – вдруг спросила Даша. Надо же, а Алла уже успела забыть о ее присутствии. – Если не хотите, можете не рассказывать.
– Ну почему же…
И неожиданно Алла Белая рассказала ей все. На верное, это случилось потому, что Даша Громова не была похожа на заправскую сплетницу, а может быть, потому, что Алле хотелось хоть раз в жизни рассказать кому-то правду… Ведь у нее совсем не было подруг. Никогда. Самое страшное и разрушительное чувство – это женская зависть, и нет на свете ничего чернее нее. Она всегда боялась продемонстрировать немногочисленным приятельницам свою слабость, потому что знала наверняка – это их непременно обрадует.
А вот Даша Громова не обрадовалась.
– Но может быть, это все-таки не настоящая любовь? – наконец спросила она.
– Нет, не может быть, – Алла улыбнулась, – но я постараюсь себя в этом убедить.
– А я видела эту девушку. Она не очень-то и красивая. Думаю, что все шансы на вашей стороне. Ведь человек сам хозяин своего счастья, или не так?
– Ничего ты не понимаешь. У него было уже сто шансов полюбить меня, если бы он этого захотел, если бы была хоть искорка… Хотя странно все это. Я редко ошибаюсь в людях. И мне показалось, что Ярослав ко мне относится как-то особенно.
– Ну вот, значит, так оно и есть! – почти обрадовалась Даша. – Хотя в моем случае вы все-таки ошиблись. Ну, помните, насчет Гриши Савина?
– И что у тебя с Гришей?
– Любовь! – безмятежно улыбнулась Даша Громова.
…Что ей оставалось? Работа. Только работа.
А после того как прозвучало последнее «Снято!», Алла Белая заперлась в своем номере люкс, умыла лицо, переоделась в уютный спортивный костюмчик и с ногами забралась на диван. Выпить красного вина, расслабиться, забыться, уснуть и по возможности посмотреть приятные сновидения.
Она не сразу услышала стук в дверь. А когда услышала, решила не открывать. Во-первых, она устала и не ждет посетителей, а во-вторых, на ней нет ни грамма косметики, а кому хочется обнародовать свое настоящее, природное лицо?
Однако человек по ту сторону двери, видимо, и не думал сдаваться – он терпеливо топтался под дверью, сопел и мерно стучал кулаком о деревянный косяк. «Свои бы уже поняли, что я не открою и ушли, – решила женщина, – горничная бы что-нибудь сказала. А значит, это опять он».
Но на этот раз она ошиблась. На пороге ее номера стояла… сама «сопливая обезьяна»! Девушка, видимо, надела свое самое лучшее платье – во всяком случае, Алла еще никогда не видела подобной безвкусицы – на ярко-желтом бархате красными нитками вышиты какие-то американские слова.
Оксана перехватила ее колючий взгляд, но истолковала его по-своему:
– Нравится платье, да? Мне тоже очень нравится. Американское. На распродаже отхватила, пятьсот рублей отвалила, дорогое.
– У тебя замечательный вкус, – фальшиво улыбнулась Алла.
Дверь так и осталась приоткрытой всего на несколько сантиметров – Алла не собиралась пускать девчонку в свой номер.
– А я пришла не просто так, – заявила гостья, – Ясик присоветовал к вам обратиться.
– Вот как? – надменно приподняла брови Алла. Неужели этот остолоп надеется, что она станет другом семьи?!
– Мы, видимо, поженимся. Ясик, правда, еще не сделал мне предложения, но я думаю, что так оно и будет.
– Поздравляю.
– Одна у меня проблема. – Лицо девушки вдруг погрустнело. – Не знаю, какое платье выбрать на свадьбу… А у вас такой хороший вкус, вон как красиво вы одеваетесь. И платье мне ваше красное нравится, и шубка у вас норковая есть.
– Так в чем проблема? – удивилась Алла. – зайди в любой салон свадебных нарядов, тебе там консультант все подберет.
– Ага! Салон! – Ее вздернутый носик подозрительно покраснел, а зеленые выпуклые глаза увлажнились. – А вы знаете, сколько там все стоит, в этом салоне?! Как же это несправедливо! Одним платье за триста баксов, а другим фиг без масла… Ой, извините, вырвалось наболевшее. Нет у меня денег по салонам разгуливать. На платье тысячу рублей накопила, почти полгода собирала.
– А от меня-то что требуется? – удивилась Алла. Неужели обезьянка пришла к ней выпрашивать деньги?
– Вот если бы вы съездили со мной в Краснодар и помогли бы выбрать фасон, – застенчиво заулыбалась Оксана.
Алла чуть не задохнулась от возмущения. Да что эта пигалица о себе воображает?! Будет сама Алла Белая ходить за ней по магазинам, словно личный стилист!
– Извини, детка, – в ее глазах серебристыми гранями переливались льдинки, – я здесь на работе, и у меня нет времени, чтобы поехать с тобой.
Только идиотка не поняла бы, что за нарочито корректным ответом кроется откровенная неприязнь. Но Оксана, видимо, как раз и была идиоткой.
– Ну, вы же работаете только по утрам, мне Ясик рассказывал, – заканючила она, – а еще он сказал, что почти все уже отснято.
В принципе девчонка была права. В арсенале съемочной группы осталось всего несколько чистых кассет. Еще от силы неделя – и можно, наконец, возвращаться в Москву.
– А поездка в город займет всего полдня. Ну, максимум день, – страстно уговаривала «обезьяна», – вам-то это ничего не будет стоить, а для меня так важно!
А может, и правда поехать с ней? Придумать для наглой мымры такой наряд, что счастливый жених сбежит прямо из ЗАГСа, мелко-мелко крестясь от праведного ужаса.
– И все-таки нет, – отказалась она уже менее решительно, – слишком далеко до Краснодара.
– Да почему далеко? Близко же. Если на такси, за три часа обернемся! – От возбуждения Оксанины щеки покрылись некрасивыми розовыми пятнами. – Ну, пожалуйста!
– Ладно, посмотрим.
– Ура-а! – довольно вскричала «обезьяна».
– Я еще не дала окончательного согласия, – напомнила Алла и не без удовольствия захлопнула дверь.
Тривиальное «воронье гнездо» на голове, склеившиеся от дешевого лака пакли волос, тонна дрянной косметики (обязательное условие – карминно-красные катышки дурно пахнущей помады на губах и сине-бурые разводы теней вокруг воспаленных от некачественной туши глаз), вышедшее из моды платьишко, скрывающее вполне приличные ноги, тончайшие иглы высоченных каблуков – достойно передвигаться в такой обуви сможет лишь профессиональная манекенщица, обычная же женщина будет сильно смахивать на прихрамывающего пингвина.
Именно так и будет выглядеть очаровательная невеста. Алла улыбнулась. Терзаемая заурядной женской ревностью, она мысленно рисовала все новые приятные сердцу картины: вот невеста выходит из машины и падает навзничь, не спрашивать с каблуками, ее платье перемазано грязью, гости украдкой переглядываются и презрительно смеются. А вот и счастливый Ярослав – на нем классический «жениховский» пиджак, выглаженные брюки со стрелками и заляпанные грязью резиновые калоши – свадьбу-то наверняка будут справлять на свежем воздухе, а по кавказским горам не походишь в лакированных ботиночках! Жаль, что ее самой не будет на этой свадьбе. Остается надеяться, что ей хотя бы пришлют фотографии и она сможет здорово над ними повеселиться.
Замечательный план! Невесте так хочется, чтобы Алла выступила в роли стилиста? Пожалуйста. Посмотрим, что скажет Ясик, увидев будущую жену в платье, купленном Аллой. Уж она-то постарается, чтобы Оксана выглядела типичным огородным пугалом!
Вечером она вызвала в свой номер гримершу Дашу Громову.
– Мне надо с тобой посоветоваться, – без предисловий сказала Алла, – это вопрос личного характера, надеюсь, что ты неболтлива.
– Конечно, нет, – удивилась Даша. Неужели режиссерша спросит ее, какая пудра лучше скрывает мешки под глазами?
– Скажи, как с помощью прически можно изуродовать человека? Так, чтобы наверняка?
Даша поперхнулась.
– Что?
– Изуродовать человека, – спокойно повторила Алла, – молодую девушку. Нужно придумать какую-нибудь стрижку.
– А… а вам это зачем?
– Неважно. Просто ответь на вопрос.
– А эта девушка красивая? У нее овальное лицо?
– Не очень красивая, – поморщилась Алла, – но и не урод. Лицо круглое, простое. Вздернутый нос, глаза большие, губки бантиком.
– Значит, это должна быть совсем короткая стрижка, – уверенно сказала Даша, – под мальчика. Лучше с коротенькой челочкой – это убийственно для круглых лиц, и потом, челочку никуда не спрячешь. Девушка останется такой, пока волосы не отрастут. Можно еще ярко покрасить волосы, например, сделать разноцветное мелирование, чтобы привлечь к прическе еще большее внимание.
– Понятно. – Алла замолчала.
Даша собралась уходить. Она была удивлена, если не сказать – шокирована. Может быть, Алла выпила лишнего за ужином? Когда Даша уже открыла дверь, Алла спохватилась:
– Даша, постой! Ты только ничего не подумай. Мне это нужно для моего нового фильма. Есть одна актриса, круглолицая, и вот по фильму нужно, чтобы сначала она была симпатичная, а потом – нет. – Она говорила быстро-быстро. Алле и самой было противно – она оправдывается перед гримершей, как нашкодившая первоклашка! Наверняка Даша все поняла. Она ведь не дурочка. Правда, молчунья – и это хорошо.
На следующий день они уже были в Краснодаре.
– Сначала купим ткань, потом сходим в ателье, – скомандовала Алла, – так получится дешевле, чем покупать готовое платье. Ну а потом тебя надо сводить в парикмахерскую. Перед свадьбой надо обязательно менять имидж, говорят, что это хорошая примета.
Оксана серьезно слушала и готова была согласиться с каждым словим.
В магазине тканей девушка заметно оживилась и попробовала проявить самостоятельность. Ее цепкие обезьяньи пальчики с длинными, не слишком аккуратными ногтями тотчас ухватились за кусок отвратительно алой синтетики.
– Слышала, что в этом сезоне носят красные свадебные костюмы, – самым светским тоном заявила она, прикладывая к себе убогую ткань, – а ведь мне идет, верно?
Аллу едва не передернуло от отвращения, невольно представив дешевую ткань на своем собственном теле. «То, что доктор прописал!» – удовлетворенно подумала она, но вслух почему-то сказала:
– Просто ужасно!
– Ужасно? – расстроилась девушка. Однако она тотчас же воспряла духом, заприметив на прилавке массивный рулон канареечно-желтого бархата. – О, а вот это точно супер! Мне так идет желтый цвет!
«Желтый цвет идет только загорелым стройным брюнеткам, – подумала Алла, – тебя он будет толстить и бледнить».
– Да, тебе это, безусловно, пойдет! – Алла с удивлением отметила, что реплика прозвучала недостаточно убедительно. А она-то считала себя магистром интриги!
– Значит, берем эту, желтую? – Круглое лицо Оксаны сияло таким неразбавленным счастьем, словно она собиралась приобрести «мерседес-бенц».
Алла пожалела дурочку:
– Давай посмотрим что-нибудь, еще. Нельзя же хватать первое попавшееся.
В следующие четверть часа неунывающая «обезьяна» представила на строгий суд новоявленного стилиста зеленый ситец в трогательно белый горошек («А что, буду альтернативной невестой!»), грязно-розовый занавесочный тюль и тяжелый темный бархат, сильно смахивающий на диванную обивку.
Приунывшая Алла каждый раз собиралась с широкой улыбкой объявить:
– Дорогая, это как раз то, что надо!
Но вместо этого она почему-то говорила правду: выбранная Оксаной ткань настолько отвратительна, что даже Жан-Поль Готье не в силах сшить из нее приличное свадебное платье.
В итоге Алла, брезгливо порывшись на полках недорогого магазина, приобрела для Оксаны несколько метров нежно-сиреневого шелка.
– А не слишком ли это будет незаметно? – заволновалась «обезьянка». – Не потеряюсь ли я в толпе?
– Ну, если ты собираешься прослыть светофором, купи что-нибудь на свой вкус, – отмахнулась Алла, – так, теперь марш в ателье, а потом к парикмахеру! А то времени у меня мало.
– Хорошо, пошли, – покладисто согласилась Оксана, – закажем в ателье фасон. Мне хочется, чтобы было побольше всяких оборочек, воланов и рюшечек. А еще пусть пришьют к нему разноцветные стразы, а сзади приделают огромный бант!
«Промолчу, – решила Алла, – это просто. Мне надо только сдержаться и не открывать рта. Тогда и совесть моя будет чиста, и эта дура будет выглядеть как ассистентка фокусника из деревенского цирка!»
Но, в итоге, она в очередной раз сжалилась над «обезьянкой», да и как не пожалеть – полное отсутствие вкуса! Она сама поговорила с мастером и осталась вполне довольна результатом. Портной должен был сшить для девушки модное в этом сезоне платье-комбинацию на тоненьких серебристых лямочках и с интеллигентным декольте.
Та же история повторилась и в парикмахерской.
О, как ждала этого момента Алла! До рассвета почти не спала, все предвкушала акт превращения Оксаны из милой провинциалки в уродливого монстра. По мнению Аллы, эта чудесная метаморфоза должна была произойти именно в парикмахерской. Всем известно – «талантливый» мастер может в четверть часа изуродовать даже топ-модель. Не говоря и уж об Оксане – тут ему не придется особенно стараться.
«Уж здесь-то я не постесняюсь!» – мстительно думала Алла. Она вспомнила о том, что сказала ей гримерша Даша Громова. Похоже, эта Даша знает толк в своей работе. По крайней мере, она фантастически ведет себя в экстремальных ситуациях. Как ловко она рисовала брови Савину? А как умудрилась приклеить уши Маше Кравченко? Даша-то думает, что Алла ее искусства не заметила.
Поэтому, когда весело щебечущая Оксана плюхнулась в крутящееся кресло, Алла властно приказали индифферентной парикмахерше:
– Этой девушке сделайте что-нибудь поэкстравагантней. Стрижка пусть будет совсем короткая, желательно маленький «ежик». И сделайте молодежное мелирование.
– Это как? – проснулась наконец парикмахерша.
– Ну, красные прядки сделайте, зеленые. Можно и синие. Чем ярче, тем лучше.
– А вы уверены, что данной особе пойдет такое безобразие? – ухмыльнулась женщина. – По-моему, у нее лицо для такой короткой стрижки кругловато, да и щеки полные. Лучше давайте сделаем классику – каре, градуировочку или стрижку на длинных волосах.
– Делайте то, что я сказала, – перебила Алла, вручая ей десятидолларовую купюру.
Парикмахерша мгновенно умолкла и принялась деловито перебирать испорченные крыской волосы Оксаны. Девушка каждую секунду оборачивалась на Аллу, и даже, кажется, пыталась заговорщицки ей подмигнуть: мол, мы-то с тобой знаем, какая я скоро буду красивая и модная.
Алла старалась не смотреть в это светящееся детской радостью лицо. Недолго осталось веселиться этой круглолицей толстушке. Пару щелчков ножничками, и она завоет от ужаса, глядя на свое собственное зеркальное отражение. Закричит, запричитает, возможно, даже зарыдает в голос. Но будет уже поздно. Волосы несчастной «обезьянки» превратятся в ярко разукрашенную ботву.
Алла отвернулась к окну. Какое-то странное чувство железным червячком свербело под ложечкой. Может быть, это сомнение? Доставит ли ей, Алле, «обезьянкино» горе удовлетворение? В конце концов, это ненадолго: девушка привыкнет к своему новому образу. А Ясик? Вряд ли он ее разлюбит из-за каких-то дурацких волос. Чего же тогда она, Алла, добивается?! Славы отвергнутой женщины, решившейся на месть?
Да эта мелкая месть – почти, что признание в любви. Акт полной капитуляции. Вот она я, на тарелочке подана, съешьте меня, ну хоть маленький кусочек попробуйте, все равно счет уже оплачен!
Она обернулась. Парикмахерша уже вымыла Оксанины волосы и обмотала вокруг ее шеи огромное цветастое полотенце. С влажными, налипшими на лицо прядями девушка напоминала унылого больного сенбернара.
Алла решительно встала и подошла к парикмахерше.
– Я передумала. Не надо нам никакого молодежного мелирования, – безапелляционно заявила она, – сделайте ей обычное каре по плечи. Да, и покрасьте волосы в какой-нибудь приличный цвет. Темно – каштановый, например.
Мастер пожала плечами и достала из кармана рабочего халата изящные золотистые ножницы.
Она, вероятно, будет самой красивой невестой, эта сопливая Оксана. Классическое, строгое каре с кокетливой пышной челкой удивительно преобразило простоватое лицо «обезьяны». Кроме того, волосы девушки больше не выглядели как пучки пересохшей на полуденном солнце соломы, они аккуратными глянцевыми прядями спускались вдоль лица. Если еще умело подобрать макияж: тонкое облачко дорогих духов, немного серых теней в уголках глаз, блестящая бледная помада – и Оксану вполне можно присоединить к малочисленной группе неотразимых женщин.
Когда они наконец покинули парикмахерскую, солнце уже было не таким обжигающим и по-вечернему золотым.
– Выпьем кофе где-нибудь, и надо ловить такси обратно, – скомандовала Алла, – а то мне лично не хочется ехать по серпантину среди ночи.
