Текст книги "Маша Орлова. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

– Не говори глупости. Город один и фантом только один. Другого быть не может.

– И всё‑таки как вы его вызвали?

Вера остановилась прямо посреди тротуара. Она ведь ничего не знала: как Маша резала ладони, когда сама вызывала сущностей, как ощущала себя разбитой и бессильной после встреч с ними. А вот про особую чувствительность знала. Считала, наверное, что это дар, а не проклятье.

– У нас в классе был парень, Арт Майский. Полукровка. Он кое‑что соображал в этом. Подробностей ритуала я не помню, уж прости.

До станции метро оставалось совсем ничего, и Маша знала, что рядом со входом их разговор и завершится. Мама не хотела этого разговора – чего уж тут неясного, и это тревожило Машу больше всего. Зачем скрывать проступки двадцатипятилетней давности, последствия которых уже отгрохотали?

– Ну, пока.

Вера растворилась в людском потоке у дверей в станцию, а Маша осталась стоять. Майский Арт, Арт Майский. Где она могла слышать это имя? Мама никогда не баловала её рассказами о своём прошлом, поэтому – вряд ли от неё.

Бесшумно подошла Сабрина.

– Быстро вы. – Она кивнула в сторону станции. – Сказала хоть что‑нибудь?

Дождь припустился снова, пятная подсохший асфальт.

– Майский Арт, – повторила Маша, просто чтобы запомнить. – Не слышала о таком?

Сабрина мотнула головой, нетерпеливо сбрасывая с лица прядь волос.

– Это тот, которого года два назад на заброшенном складе нашли? Тебе лучше знать, там, кажется, что‑то из сущностей. Скрипач что ли.

Скрипач. О нём в городе не слышал разве что глухой капитан дальнего плавания. История гремела во всех новостных передачах, поднимали переполох газеты. Скрипач жил на старом складе, в промышленном районе города, и дело зашло так далеко, что его «скрипку» каждую ночь слушали жители всех окрестных домов.

Хотя называть это скрипкой было сложно – дикое сочетание воя, скрипов и стонов, которое уж никак не принять за вздохи сквозняка. Говорили, Арт жил в одном из соседних домов. Говорят, однажды ночью он рискнул сунуться туда и больше не вернулся. Врали безбожно, Маша знала это, конечно. Ни один человек, будь он в здравом уме, не пойдёт в пасть сущности, а тем более маг. Маги в этих вопросах просвящены, и соображают в целом получше.

Но они имели то, что имели: разошедшуюся аномалию и труп мужчины на заброшенном складе. С ним не стали разбираться, убит сущностью – короткая пометка в личном деле. Разбираться пришлось со Скрипачом, долго и трудно. Впрочем, это была работа боевиков, а не следователей.

– Версия такая, – сказала Маша, когда дождём их загнало под своды ближайшего торгового центра. – Арт вызвал сущность вроде фантома города, которая его и убила, а потом эта сущность ещё подросла и пошла кушать детей.

Сабрина стояла в двух шагах от стеклянных дверей и провожала взглядом катящиеся по ним дождинки.

– Слабенько. Мы же уничтожили сущность. Можешь поискать дело в архиве.

– Нужно и правда поискать.

В кармане её брюк запищал телефон. Маша достала его и покачала на ладони.

– Антонио. Что опять? Не всех любовниц ко мне прислал?

– Возьми, – потребовала Сабрина, отворачиваясь от дверей.

Рядом с ними ещё несколько человек ждали, когда закончился дождь, а он только припускался сильнее. Маша нехотя приняла вызов.

– Подъедешь? – спросил Антонио вместо приветствия.

– Подъеду. Что случилось?

– Давай быстрее, – буркнул он, и связь оборвалась.

Как только она добралась до Центра, дождь прекратился. Припоминая самые жуткие ругательства, Маша отжала воду с волос и прошла через проходную. Сабрина с ней не поехала – рассудила, что если там Антонио, то вряд ли Маше что‑нибудь угрожает. Разве что начальственный строгий взгляд.

Она пешком взбежала на седьмой этаж – от злости прибавилось сил – и дёрнула дверь в кабинет майора.

– Ну и что опять… – выдала Маша автоматически и осеклась: кроме Антонио тут были ещё трое мужчин. Незнакомцы в военной форме, судя по знакам отличия, из поисковиков и боевиков Центра, звание самого младшего было выше Машиного. Все они чинно сидели вдоль стены. Маша застыла в дверном проёме.

Антонио, как всегда похожий на шерифа из старых детективов – в потёртых джинсах и рубашке навыпуск, – кивком пригласил её войти. Вода с мокрых волос текла по шее и попадала Маше за шиворот, пока она шагала под четырьмя испытывающими взглядами к свободному стулу.

– Ну, Антон Павлович, люди работают, а вы их дёргаете, – улыбаясь одним уголком губ, сказал военный. На его кителе была нашивка – соцветие чертополоха. Поисковик.

– Ничего. Мария Алексеевна расскажет нам, как продвигается дело. Есть новости? – Он так посмотрел, что Маша была уверена – это что‑то да значит. Вот только никак не могла сообразить, что.

– Продвигается, – сказала она как можно более уверенным тоном. – Я вышла на мага, который двадцать пять лет назад провёл ритуал. Тем интереснее, что два года назад он погиб. Есть подозрения…

– Так‑так, я не разберу, вы о чём говорите? – перебил её тот самый поисковик рангом никак не меньше полковника.

– Фантом города, – напомнил Антонио. Не поисковику, Маше. Она непонимающе уставилась на начальство.

– Да. Хотелось бы знать, как вы объясните ночные события на набережной, – вступил в разговор второй военный. Из знаков отличия на его рубашке была только чёрная трапеция со стилизованным глазом в центре – войска внутренней обороны.

Маша вопросительно глянула на Антонио. Он как будто ждал этого взгляда – и сразу же подвинул к ней стопку фотографий в прозрачной папке. Все в комнате терпеливо наблюдали.

Она не сразу поняла, что изображено на фотографиях. Обломки камня громоздились в беспорядке, их облизывал прибой, только монументальная стена справа показалась знакомой. Нет. Не в беспорядке. Казалось, гигантское животное зубами вцепилось в парапет набережной и вырвало кусок, и тут же выплюнуло. Обломки каменной кладки были стёсаны ровно.

– Всё говорит о том, что вернулся фантом города, который появился двадцать пять лет назад, а потом исчез. Что ты думаешь? – Антонио смотрел на Машу с тем же странным выражением в глазах, и она не могла понять, какого ответа он ждёт.

– Я думаю… вернее, я совершенно уверена, что это не тот фантом города, который вы знали двадцать пять лет назад.

Она обернулась на военных: их лица остались безучастными. Антонио откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Маша сказала то, что он хотел – она это почувствовала.

– Почему вы так думаете? Мы уже видели такое, – произнёс поисковик, наклоняясь вперёд, как будто собирался поведать ей секрет. – Вас тогда ещё на свете не было, а фантом уже жрал людей.

– Понимаю, что вы видели. – Она подняла фото. Только подумать – она была на набережной ночью, а чуть позже, может, всего через час, неизвестный уже отжевал кусок каменной кладки. – Но у меня есть сведения, что фантом вызвали ещё раз. Теперь он – нечто другое. Это плохие новости, мы не знаем, чего ждать. Есть и очень плохие новости – новый фантом жил куда дольше вашего. Этот успел наесться людей до отвала, и теперь неизвестно насколько он стал силён.

Полковник отвернулся к Антонио, бросил непонятную фразу. Тот ответил в четверть голоса – Маша ничего не разобрала.

– Приходится вам верить, – сказал полковник, обращаясь теперь к ней.

– Почему? – Она бросила фотографии на стол. Серые снимки действовали угнетающе, как будто Машу насильно заставляли вернуться в прошлое. – Можете не верить мне. У вас есть методы, есть силы – ловите новый фантом, уничтожайте его.

В повисшей тишине она поняла, что опять говорит не то. Антонио смотрел куда‑то в угол, нервно поигрывая связкой ключей. Никто не собирался отвечать, и сделать это пришлось ему.

– Потому что приборы его не фиксируют. То, что берёт остальных сущностей, его не берёт. И медиумы тоже ничего толком не могут выяснить.

«Скорее, просто не желают связываться с существом, которое отжевало кусок набережной», – чуть не брякнула Маша. Она хотела объяснить, что и сама толком не чувствует его, но теперь уже говорить это – значило бы ставить под сомнение предыдущие слова.

– Вы поедете туда с нами. Сколько нужно на сборы? – Полковник встал.

Маша беспомощно оглянулась на Антонио – тот спрятал глаза.

Через оцепление было не пройти – даже чтобы спрятаться в тени деревьев, а солнце палило, как будто нарочно. Маша побродила вдоль обглоданного парапета. Сейчас на неё обращали мало внимания, неясно, зачем вообще привезли.

Эксперты копались в обломках. По периметру оцепления – солдаты. Маша бессмысленно слонялась туда‑сюда. Она поймала за локоть Антонио, отвела его в сторону.

– Это надолго? Я следователь, а не медиум, ты же знаешь.

Он развёл руками.

– Ну прости. Ни у меня, ни у тебя нет выхода.

– Слушай, ты меня в это втянул, ты и вытаскивай. Ты же знаешь, что я его тоже не чувствую. Сейчас меня заставят работать с ним, и что мне делать?

Он грустно улыбался и смотрел в сторону.

– Но ты так уверенно рассказывала про второй фантом. Развивай эту тему.

– Это просто мои предположения, – прошипела Маша. – Догадки. Я тебя покрывала, между прочим. Если бы я им сказала, что тот фантом ещё существует, что он ещё с ней, они бы… да они…

Она отвернулась, проглотив очередной упрёк. Хотелось пойти и выдать Вету с потрохами. Пусть бы хозяйка города их убеждала, что она тут ни при чём. Но никаких доказательств. Всего‑то – её слова против слов Маши.

– Значит, мы оба влипли, – сказал Антонио, снова разводя руками, и, пользуясь её замешательством, поспешил уйти.

Маша постояла, рассматривая трещину в асфальте. Их теперь было много – свежих и не очень. В трещины набились оборванные с деревьев листья. Краем глаза она заметила знакомую машину на аллее и зашагала к ленточкам оцепления. Из машины выбралась Сабрина.

– Ты здесь надолго? – Безо всяких предисловий.

Маша раздражённо дёрнула плечом и ничего не ответила. Многое хотела сказать, но не здесь же обсуждать любовницу Антонио.

– Хорошо, я подожду, – заявила Сабрина. Сунула руки в карманы и приготовилась ждать. А ждать она могла часами. Молчание длилось всего полминуты, но Маша сдалась первая.

– Не нужно. Лучше помоги мне. Езжай в архив и найди там дело Скрипача. Когда найдёшь – позвони мне, ладно?

Сабрина внимательно оглядела Машу, потом искорёженный берег.

– Пока я езжу, он явится ещё раз и…

– Не явится. – Вот в этом Маша совсем не была уверена, но говорила, как будто собиралась переубедить саму себя. – Но если я не придумаю чего‑нибудь дельного, меня съедят совсем не инфернальные существа.

Она дёрнула головой в сторону, где Антонио с полковником наблюдали за работой экспертов.

– Ну хорошо, – решилась, наконец, Сабрина.

Она уехала, а Маша вернулась к разрушенному парапету. Закрыла глаза и прислушалась. Сначала она ощущала только разговоры вполголоса – всех тех, кто был вокруг, шаги – тоже вполне человеческие. Волны бились о разрушенный берег. А потом она окунулась в глубину ощущений, как в воду.

Он был здесь. Маша ощутила присутствие не‑жизни, такое спокойное, что даже не испугалась. Открыла глаза: на грани видимости, за кленовой аллеей стояла женщина в светлом платье. Тень, мелькнувшая за её плечом, была просто тенью от широких листьев или же духом города. Дух город позволил маше увидеть себя, иначе она бы ничего не ощутила.

Вета почувствовала её взгляд и отступила дальше, сделавшись совсем неразличимой в зелёных и жёлтых бликах. Маша поискала глазами Антонио, но и он куда‑то делся, зато к ней подошёл мужчина в светло‑зелёном рабочем халате.

– Простите, вы заняты?

– В чём дело? – не слишком вежливо бросила она, сощурилась и опять посмотрела в глубину аллеи. Веты там не было, даже её эфемерной тени.

– Нужна ваша помощь.

Нехотя Маша отправилась за ним следом. Там, где не справился десяток ведомственных медиумов, она справится. Ну конечно, держите карман шире.

По шевелящейся осыпи камней они спустились почти к самым волнам. Здесь пахло тиной и холодом бетонного дна. Сова была серой, тёмно‑серой, как мокрый асфальт, и ни капли не прозрачной.

– Здесь его следы сильнее всего. Вы могли бы проследить, куда он ушёл? Наши приборы не могут сказать ничего определённого.

Маша окинула эксперта взглядом, обернулась: за ними все наблюдали – исподтишка, прислушивались – вполуха. Она присела на корточки, зачем‑то обмакнула руку в набежавшую волну. Вода была холодной. Странно – такое жаркое солнце, такая холодная вода. Маша бросила, не оборачиваясь:

– Отойдите подальше, вы меня путаете.

Разумеется, никто её не путал. Нельзя запутать то, чего нет. Но всеобщее внимание действовало ей на нервы.

По шороху осыпи поняла, что отошли, или сделали вид, но остановились, чтобы понаблюдать. От неудобной позы у неё заныли коленки, но вставать не хотелось. От воды тянуло не‑жизнью. Оставалось только услышать её.

Кончики пальцев онемели. Маша закрыла глаза и прислушалась, привычно отгоняя от себя все звуки жизни. Она снова ощутила спокойное присутствие – почти на грани сознания. Была ли Вета всё ещё рядом, или рядом стояло нечто другое? Маша не удержалась и позвала его к себе.

Она очень давно не делала этого. Сказать по правде – с третьего курса. Да и тогда – разве можно называть профессиональным опытом эксперименты девчонки, которая резала руки, чтобы кровью приманить не‑жизнь? Она знала, что так нельзя, но не имела понятия, как можно.

Этот город был – серый туман над рекой. Волны со всех сторон тянули к нему длинные гибкие пальцы. В городе бок о бок жили люди и те, кто людьми не были. Мать‑птица раскрывала свои крылья и над теми, и над другими. Город был сам – призрак жизни, он так долго стоял на грани, что не заметил, как врос в этот туман, и в бетонный парапет набережной, и в распластанное изваяние птицы, которое парило над ним.

Этот город не выпускал своих – он держал их щупальцами тумана и гибкими пальцами серой реки. Даже тех, у кого были силы разрушить бетонные парапеты набережной.

– Один из медиумов согласился с нами работать.

Маша встала. Её слегка покачивало, и пальцы онемели от холода. Во рту остался настойчивый привкус крови. Она обернулась: за ней больше никто не наблюдал, если не считать угрюмого конвоя наверху, на остатках ограждений.

Она не могла понять: это небо потемнело, или у неё стало темно в глазах. Едва удерживая равновесие, Маша забралась по каменной осыпи наверх.

У оцепления замер служебный автомобиль, а из него выбралась девушка – тонкая, с длинными неубранными волосами, которые тут же подхватил ветер. Ёжась в полупрозрачном платье она сделала пару шагов, словно бы ступала по кипящей лаве, обернулась к Маше, и Маша её узнала.

– Луиза, как ты здесь?

Луиза училась на курс старше, в третьей группе, расписание которой висело в отдельном закрытом коридоре. Ничего удивительного, что они с Машей так мало общались. Точнее сказать, удивительно, что общались вообще. Луиза была разговорчива, вот только её разговоры могли свести с ума кого угодно.

– Сказали – нужно приехать.

– Сказали, все медиумы отказались работать здесь, – в тон ей возразила Маша. Она поняла, что не почудилось – стало гораздо холоднее, и солнце закрылось тучами. Солдатам в форме – ещё ничего, а ей в шортах и летней футболке сделалось не по себе.

– Правда? Но ты‑то здесь что делаешь? Подожди, ты же не в нашей группе училась. – Луиза нахмурилась ещё больше и зашагала к разрушенной набережной, по дороге пощипывая Машу за руку. – И что ты здесь услышала?

– Ты права, я училась не в вашей группе. И что я могла здесь услышать? Я следователь, а не медиум.

– Правда? – ошарашено переспросила Луиза, словно бы забыла, о чём они говорили в прошлую секунду. – А, ты же не в нашей группе училась.

Маша терпеливо вздохнула. Пока они стояли у кромки обрыва, Луиза держала её за руку и дышала так мерно, как будто спала. Потом вздрогнула и переспросила:

– Прости, ты говорила, а я не разобрала, так что ты здесь услышала?

Ветер с реки пробирал до костей. Маша надеялась, что вот‑вот позвонит Сабрина и отвлечёт её от странного разговора, но телефон в кармане шортов по‑партизански молчал.

– Ничего, Луиза. Я просто предположила, что существует фантом города. Второй, а не тот, что был здесь двадцать пять лет назад. Этот второй фантом долго прятался и рос, и вот он решил заявить о себе.

Тонкие руки Луиза покрылись мурашками, но она как будто не замечала. Она походила на девушку со старинной фотографии: серая река, ветер и она в развевающемся платье. Холодные ладони, паутинка её волос на ветру.

– Ты точно уверена?

– Нет, – в который раз вздохнула Маша. – Это мои предположения.

– Почему ты думаешь, что они твои?

Телефон молчал. Маша начинала терять нить разговора. Она так устала и проголодалась, что съела бы, наверное, Антонио вместе с тем полковником без майонеза. Уйти бы. Просто уйти, выключить телефон, пусть ищут.

Нужно уходить.

– Луиза, слушай, – начала она и поняла, что не знает, как продолжить.

– Это его мысли, – сказала та, пожимая плечами – так просто, как пятиконечный кленовый лист.

Первые капли дождя ударили по асфальтовой тропинке. Холодная вода – Маша подняла лицо к небу, и ещё несколько капель потекли по её щекам.

Этот город был серым призраком над серой рекой. Холодные камни набережной, холодная стела, ступеньки – много ступенек, много деревьев, много листьев, много тех, кто живёт среди камней, ступеней и деревьев. Не все из них живы. Некоторые не‑живы.

Он не‑жив. Он хотел сбежать, но город его не отпускал. Город не отпускал своих. Город был очень силён. Гораздо сильнее.

Её передёрнуло.

– Значит, ты тоже это слышишь?

– Что слышу? Нет. – Луиза покрутилась на месте, как будто выясняла, откуда дует ветер. Маше уже казалось, что он дует со всех сторон сразу. – Я просто рассказываю тебе то, чему нас учили пять лет. А, точно, ты ведь была в другой группе! Всё время забываю. А ещё…

Спасительный телефонный звонок застал их не вовремя. Маша и Луиза стояли на краю разрушенной набережной, держась за руки, словно подружки на прогулке, и если бы не ветер, если бы не вывороченные камни, всё это выглядело бы ещё как невинно.

– Прости. – Маша сделала шаг в сторону, выуживая телефон из кармана. Здесь, внизу, ветер и вода шумели так, что она боялась не расслышать голос в трубке, но выбираться к Антонио и остальным тоже не хотелось.

– Сабрина?

Сабрина заговорила не сразу, чем заставила Машу ещё пару раз прокричать «алло».

– Знаешь, – сказала она, помолчав немного, – чем Скрипач отличается от фантома города?

Связь была на редкость хорошей, словно бы Маша стояла не в аномальной зоне под рухнувшим парапетом, а прямо в центре города под вышкой.

– Чем? – спросила она, смутившись от неожиданности.

Послышалось шуршание бумаги, такое отчётливое, будто шуршали у Маши перед носом.

– Вот и я не знаю… – задумчиво проговорила Сабрина. – Точно так же зародился с пустого места, тоже исчез в неизвестном направлении. Отчёты поисковиков какие‑то мутные. Кажется, они его всё‑таки не уничтожили. Тут написано, что Майский Арт вызвал к жизни сущность, а потом сущность его же и убила. Заколдованный круг – и дело можно закрывать.

– Подожди, – перебила её Маша, перехватывая телефон другой рукой – правая занемела от холода. – Есть несколько формулировок, которые пишут в отчётах по уничтожению. «Полная зачистка» – если медиумы подтвердили, что сущности больше нет. «Информационная чистота» – это если чистоту подтвердили приборы, а медиумы засомневались. И последнее…

– Отработано, – отчётливо произнесла Сабрина и перестала шуршать бумагой.

– …Это значит, что исчезновение сущности ничем не подтвердилось, но и сделать что‑то ещё у них не вышло. Вот демоны, – ругнулась Маша с опозданием. – Значит, я была права. И что теперь делать?

– Натрави их друг на друга, – сказала Сабрина.

Маша быстро глянула на уцелевшую часть парапета: оттуда за ней уже наблюдали с недоброжелательным интересом. Нужно бы вернуться к работе или хотя бы сделать вид.

– Правильно. Пусть разнесут полгорода, нам же не жалко. Ладно, приезжай. – Маша торопливо сбросила вызов, потому что по осыпавшимся камням к ней спускался товарищ полковник поисковых войск.

Она была уверена, что этой ночью кому‑то пришла в голову точно такая же мысль, как и Сабрине. Натравить их друг на друга. Город оказался сильнее. Второй – как мелкий хищный зверёк – вцепился в него и рвал зубами, и даже нанёс кровоточащую рану, но не убил. Не хватило сил, чтобы убить.

– Приношу свои извинения, но вам придётся сдать все средства связи.

– Я арестована? – поинтересовалась Маша. Она сдала телефон – разве могла бы не сдать?

– Нет. Вы задержаны до выяснения обстоятельств. У нас появились сведения, что этой ночью вы были на набережной.

Маша посмотрела в его застывшее лицо, взглядом поискала Антонио среди выстроившихся на парапете военных. Бесполезно. В их сторону смотрела теперь и Луиза, хотя до этого она беспечно вглядывалась в горизонт, раскинув руки по ветру. В её лице было беспокойство.

– И что же? – нервно переспросила Маша. Ей следовало бы вести себя спокойнее, но теперь уже не получалось.

– Именно в то время, когда произошло обрушение.

Она почти рассмеялась.

– Это не доказательство.

– Пожалуйста, пройдёмте.

Что она могла сделать? Разве что нырнуть в ледяную воду и утонуть в воспоминаниях о фантоме, в его призрачном следе. Но в машине было хотя бы теплее, и скучал водитель.

День начался паршиво, а закончился ещё хуже. Маша сидела в допросной комнате – но по другую сторону стола. Было непривычно. Ощущение затянувшейся ошибки мешало ей думать.

– Нет, вы серьёзно полагаете, что я вызвала фантом города, чтобы разрушить набережную?

Разумеется, с ней разговаривал не полковник. Полковник наверняка давно был дома и поглощал поздний ужин. Маше ужина не полагалось. Напротив неё сидел майор поисковых войск, и рубашка его в приглушённом свете казалась то пыльной, то промасленной. Белый свет бил Маше в лицо, потому ни узнать, ни запомнить лица следователя она не могла.

Это был не Центр, где она знала каждый тёмный угол. Это была контора поисковиков – основательное приземистое здание, окна которого выходили прямо на набережную. Ко входу вела каменная лестница, а в коридорах нет‑нет да и попадались патриотические военные плакаты, пожелтевшие, но не покорённые.

Маша отчётливо ощущала, как рушится её мир под напором серого камня и старых военных плакатов, и от этого ей делалось ещё хуже.

– Мы серьёзно полагаем, что вы обладаете большей информацией, чем рассказали. Зачем вы пришли ночью на набережную?

– Я вам уже сказала, зачем! – Она прекрасно знала, что так нельзя. Она ещё лучше знала, что нужно говорить спокойно и убедительно, но голова раскалывалась, внутренности сводило, и спокойно не получалось. – Я вела дело об убийстве девочки. Подозревала, что оно произошло по вине фантома города, как и двадцать пять лет назад.

– То есть изучив данные о самоубийстве, – он сделал красноречивую паузу, – девочки, вы тут же подумали о фантоме города?

Маша вжалась в спинку стула. Антонио не придёт её спасать. Может, не посчитает нужным, а может, он просто понятия не имеет, как её спасти. Сабрина, наверное, рвёт и мечет, но она тоже ничего не сможет поделать. Неужели придётся ночевать в камере? Худшего варианта и не придумаешь.

– Не тут же. Я нашла в архиве дела о подобных самоубийствах. Можете вскрыть мой кабинет и проверить. Я даже запрашивала данные о подростковых самоубийствах по всему городу.

У неё ко всему прочему болели глаза.

– И всё же я не понимаю вашей логики. – Следователь собирался уходить – складывал в стопку бумаги и выравнивал края. Наверное, если он уйдёт, к ней отправят другого, или же не пустят никого, а оставят поразмышлять в гнетущей тишине. Возможно, это была уловка, но Маше стало ещё тревожнее – он собирался уходить, так и не придя к утешительным выводам.

Он хмыкнул и поднялся.

– Я хотел бы услышать от вас о фантоме. Поймите, что информация нужна для блага города. Что мы будем делать, если ночью он разгромит не набережную, а пару домов центре?

Маша отвернулась от белого света, как могла, а он продолжал.

– Я и мои коллеги хотим избавить мирных жителей от такой угрозы. А вы, чего хотите вы? Почему вы запираетесь, старший лейтенант Орлова? У нас есть видеозапись, датированная вчерашней ночью. Вы пришли на набережную, и в ту же ночь она рухнула. Что вы там делали?

– Это не доказательство, – фыркнула Маша в отчаянной попытке быть невозмутимой.

– Конечно. Но у меня есть все основания, чтобы задержать вас.

Она упрямо склонила голову.

– По какому праву?

– По подозрению в злом умысле. Вы могли вызвать сущность и разрушить набережную. Конечно, потом вы бы переключились на что‑то более существенное. Терроризм? Научный эксперимент? Шутка юмора? Я не знаю, зачем вы это сделали. Выдайте нам сущность, чтобы мы смогли её ликвидировать, и ваша совесть будет чиста, товарищ старший лейтенант.

Было много доводов и ещё больше возмущения, но Маша сдержала внутри и то, и другое. Следователь понимал и сам: ей незачем крушить набережную. Но она вдруг оказалась единственным его способом докопаться до правды. Как же вовремя появилась эта видеозапись! Словно кто‑то ждал, пока она влипнет в это дело по самые уши, а потом взял и подсунул запись товарищу полковнику. Взял и подсунул. Маша вздрогнула.

Следователь принял её реакцию на свой счёт и усмехнулся. Решил добить:

– Хорошо, вы можете подумать в тишине. Надеюсь, за эту ночь не случится больше никаких катастроф. Но если же случится – они будут на вашей совести. И девочка Алиса Васильева. Помните её? А знаете, скольких ещё детей он может убить?

Он вышел. Вместо него явились два конвоира и проводили Машу до дверей. В конце стерильно‑светлого коридора нашлась всего одна дверь – с замком и паутинкой из тонких полупрозрачных нитей. Отсюда не сбежишь, разве что только ты – фантом города.

Единственное окно в камере находилось под потолком. Через стекло молочного цвета пробивались лучи солнца. У стены – узкая койка с тонким поролоновым настилом. Здесь было чисто и пахло нежилым помещением.

Единственное, что она услышала – звук собственных шагов. Ни шума ветра за окном, ни звуков в гулком коридоре – ничего. И ещё целая ночь один на один с мыслями. В углу комнаты Маша сползла по стенке вниз и сжалась там, обхватив коленки руками.

Она могла бы сдать Вету вместе с её фантомом города, вместе с Антонио, их неудавшимся романом, их загадочным прошлым и недоговорками. Несправедливо – они ведь даже не рассказали Маше всего. Велели, как служебной собаке: иди и найди.

Но жалость к самой себе не была конструктивной. Маша сморщилась, ткнулась лицом в локоть. Там всё ещё пахло лавандовым мылом и солнечным светом. И, чтобы не расстроится окончательно, заставила себя думать о другом. Видеозапись. Антонио не мог её подставить – зачем бы ему, вдруг она бы выдала его любимую биологичку? Тогда кто?

Алиса Васильева. Девочка тринадцати лет, которая сбросилась с крыши. Какая‑то мысль об Алисе не давала Маше покоя с тех самых пор, как следователь вышел из допросной комнаты. Васильева Алиса. Такая распространённая фамилия, но Маше казалось, она слышала её совсем недавно, совсем не в контексте самоубийства несчастной школьницы.

Перед глазами встал список, распечатанный прямо из базы данных. Васильева – девочка из класса Елизаветы. Кажется, её зовут Руслана. Возможно ли, что погибшая Алиса – дочь той самой Русланы, или у Маши температурный бред после двух ночей, проведённых на набережной. Может же это быть другая Руслана Васильева – по отчаянному, головокружительному совпадению.

Первым Скрипач убил Арта, и теперь уже не выяснить, был ли Арт единственным создателем, или вместе с ним на заброшенный склад явился весь бывший восьмой А класс. Она могла бы узнать чуть точнее, но мама не расскажет. И по её взгляду не понять, скрывает ли она страшную тайну, или просто не в настроении болтать.

Ночь в камере – в целом, прекрасное время, чтобы подумать. Маша перебралась из своего угла на кровать. Плохо, что не прихватила с собой хотя бы куртку. Она была точно уверена, что не сумеет здесь заснуть.

– Дом с видом на набережную, – сказала Вета, спиной прижимаясь к Матери‑птице. – Отлично помню.

Вооружённое оцепление к вечеру сняли, и теперь обрушенный парапет охраняли лишь трепещущие красные ленточки. Прохожих не было: все праздные гуляки переместились к зданию речного вокзала, а здесь даже фонари как будто светили не так ярко.

– Я там бывала, помнишь? Несладко, – произнесла она, не особенно рассчитывая на ответ.

Антон стоял в тени стелы, хмуро уставившись в асфальт. Он помнил – Вета и не сомневалась, – но кому же захочется обсуждать давнюю и неприятную историю, после которой тебя бросила девушка. Правда, её тогда очень быстро выпустили. Обнаружили, что на такую наживку фантом города не поймать.

Стремительно холодало, и ветер с реки доносил запах осени. Вета ощутила на своих плечах прикосновения этого ветра, он скользнул под распущенные волосы, в ямочку между ключицами, обхватил её под грудью. Если бы Антон вгляделся повнимательнее в вечерний сумрак, в призрачные блики фонарей, он бы увидел Город – силуэт за левым плечом Веты. Но Антону не особенно хотелось вглядываться.

Он смотрел на светящиеся окна казённого дома и знакомо щурился.

– Как вышло, что её камеры засекли, а тебя нет?

– Мы вышли на набережную разными дорогами. Что будет, если она расскажет? – Тон Веты сам собой сделался тревожным и резким. Ветер обхватил её сильнее, прижался, успокаивая. – Чего они вообще хотят?

– Я не знаю, веришь? Я попытался выяснить, но поисковики и Центр – слишком независимы друг от друга.

– Да‑да, – с невесёлой улыбкой остановила его Вета. Почему‑то перед ней майор Центра делался испуганным мальчишкой. Собирался рвать противников и рыть землю, а потом вдруг угасал, как почерневшая спичка. – Но если просто предположить?

Антон отвернулся, чтобы уж точно не различить призрачный силуэт за её левым плечом.

– Это ясно. Они хотят найти фантом города. Как и тогда – двадцать пять лет назад – они хотят найти его. Ты же помнишь?

Вета кивнула. Сейчас им не с кем было воевать. Но почему бы не заиметь себе совершенное оружие, пока оно само идёт в руки. Это ведь так удобно, разрушать набережные силой бестелесной сущности. Уничтожать неугодных силой Города.

– Боюсь, тебе лучше не возвращаться домой. Там тебя станут искать в первую очередь. Поймают и посадят в соседнюю с Машей камеру. Уезжай из города.

Вета улыбнулась краешком губ. Он забылся. Они так давно не виделись.

– Как, любопытно, я могу уехать? Ты сам прекрасно знаешь, что это невозможно – даже физически.

Город дохнул осенним теплом ей в шею и сжался там, уцепился за пряди волос. Словно боялся, что его бросят.