Текст книги "Сыны мести (СИ)"

Автор книги: Марина Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Я вознесу ей хвалу, не беспокойся, – отозвался я. – Как мне доучить третий ряд?

Ормар отодвинулся от костра и принялся чертить на вытоптанной земле руны.

– Знак Грод ты выучил после обряда прощания с Вермаром. Руну Гульг познал в бою, проявив высокую доблесть. Бран я велел начертать тебе после кражи коня. После попытки исцелить мальчишку можешь вырезать руну Хев – символ наказания, ибо ты увидел, как боги карают обманщиков. – Он процарапал на земле знак в виде обращённой вниз стрелы. – Так она выглядит, и такой ты вырежешь её на ясеневой плашке и окрасишь своей кровью. Осталось четыре руны.

– Ог, Ил, Санг и Нит, – произнёс я.

– Верно. Три из них ты освоишь здесь, в Бьерскогге. Но последнюю получишь сам.

– Какую?

– Нит. Руна холода, льдов, зимы и проклятий. Руна оков и цепей, неотвратимости и неумолимости.

– Руна ледяных великанов, – шепнул я.

– Верно. От неё произошло название нитсшестов. И когда ты сотворишь своей первый нитсшест, тогда и вырежешь эту руну для своего мешка. Но это произойдёт не здесь, ты сам решишь, где и когда. В Бьерскогге нет места такому тёмному колдовству, и тревожить духов мы не будем.

Я немного замялся, сомневаясь, что справлюсь. Впрочем, время текло быстро, а Ормар обладал невероятной способностью ускорять события в моей жизни. Мне даже подумалось, что не случайно. Вероятно, он и правда слишком торопился. Потому как руны я исправно резал и чертил, но не успевал проживать их как следовало. На Свартстунне жрицы вырезали и окрашивали каждую руну, а затем ходили с ней полный лунный цикл – так они постигали мудрость каждого знака. Но то было женское колдовство. Мой путь пролегал сквозь риск и спешку.

– Три испытания ты пройдёшь в этом лесу, и каждое будет разным, – пообещал начертатель. – Ни один колдун не будет считаться таковым, если не сможет использовать мудрость волшебных народов. Руна Ог – для гнавов – искусных жителей земельных недр. Руга Ил – для ильвов, хранителей мудрости и знаний. И, наконец, Санг – для общения с духами. Лишь познавший руну Санг может воззвать к духам–защитникам и получить своего фетча.

Я кивнул. Фетчами у нас называли духов, которые соглашались охранять людей. Чаще всего они принимали облик животных. Один фетч мог оберегать лишь одного человека, между их душами устанавливалась особая связь. После смерти человека фетч получал свободу и мог вернуться в родное место. Но фетчи считались своенравными. Не всегда можно было угадать, кто откликнется на зов. А разорвать нежеланную связь было той ещё задачкой для колдуна, поэтому многие предпочитали не рисковать.

– Чью же мудрость мне предстоит познать сначала? – спросил я.

– Прошлое, конечно же. Историю и традиции. А их хранит земля, – отозвался Ормар. – Пойдёшь искать гнавов. Они любят камни и скалы, и приманить их можно чем–то драгоценным, благо безделушек у тебя полно. Без жертвы даже не думай идти – убьют на месте, и довольно мучительно. Народец хитрый и вредный, но дружить с ними нужно.

– Как мне найти подходящее место?

Колдун взмахнул рукой в сторону от хижины.

– К северу отсюда, за ельником, есть груда камней с прожилками прозрачных кристаллов. Не ошибёшься – они светятся в темноте. Гнавы привязаны к самоцветам, и через них могут являться в наш мир и становятся видимыми. Иди туда ночью, принеси дары и позови их – вису, обращение, составишь сам. Про жертву не забудь. Но обычно они сами выбирают, что с тебя взять.

– И о чём же мне их просить?

– Чтобы показались. Гнавы сами решат, что тебе стоит знать. Вещи оставь здесь и иди.

– Что, сегодня? – опешил я. – Сейчас?

Начертатель пожал плечами.

– Ночь подходящая. Зачем медлить?

Я вытащил из мешка оставшиеся припасы для жертвы, проверил амулет Гутлог на груди – красные и зелёные бусины были из самоцветов, причём довольно редких в наших краях. Должны подойти в качестве подношения.

– Лучше огня возьми вместо посоха, а то ноги переломаешь, – посоветовал колдун.

Я быстро соорудил факел, благо у Ормара было несколько заготовок, и направился на север. Ночной лес был ещё красивее, чем при солнечном свете. Меж ветвями деревьев носились с тихим жужжанием светящиеся мошки, вдоль тропинки росли удивительные цветы, раскрывавшие бутоны лишь в тёмное время, и их лепестки источали дивный аромат, а ещё слабо сияли. Я брёл на север, стараясь не опалять растительность огнём. Лес сперва потемнел – я вошёл в ельник, о котором говорил начертатель, но быстро прошёл его насквозь и остановился на опушке.

Несколько больших камней были свалены в подобие горки. Прожилки на породе отражали лунный свет и действительно немного светились. Я подошёл ближе, воткнул горящий факел в землю и опустился на колени возле самых камней.

Спиной я ощущал, словно кто–то пристально на меня глядел, но здесь не было никого, кроме жужжащих мошек. Может один из духов–стражей? Или же я просто оттягивал время обращения, потому что толком не знал, как говорить с волшебными народами. Этому меня на Свартстунне не учили. Жрицы не обращались ни к гнавам, ни к ильвам. Только к богам да изредка – к духам.

Я аккуратно разложил принесённые дары: остатки хлеба, рыбину. Снял с шеи амулет Гутлог и положил его на камни. Затем рассёк себе руку и кровью начертил на камнях руну Ог. Три чёрточки в виде крыши или шатра.

Почему–то меня охватило волнение. Не страх – скорее любопытство. Но я помнил, что гнавы – народ вредный и к людям не особенно дружелюбный. Я набрал в грудь побольше воздуха и принялся шептать над руной.

– Взываю к вам, древний народ гнавов! Хозяева Гнавхейма, хранители божественной мудрости, прославленные воины и мастера! Я Хинрик из Химмелингов, будущий начертатель, взываю к вам. Примите моё подношение, явитесь пред мои очи и даруйте мне знание, какое сочтёте нужным!

Рука ещё кровоточила. Я сжал кулак, проливая больше крови на руну. Камень, показалось, начал сверкать чуть ярче.

– Услышьте меня, о гнавы! – Повторил я. – Явитесь пред мои очи. Возьмите дары. Пожалуйте мне свою мудрость и испытайте меня, если желаете этого.

Меня качнуло из стороны в сторону, и я едва удержался на коленях. Внезапно что–то толкнуло меня снизу, из чрева земли. Я охнул, но продолжал держать руку над камнями.

– Явитесь пред мои очи, народ гнавов! – крикнул я. – Взываю к вам!

Земная твердь зарокотала, загудела, зашевелилась подо мной. Я ухватился за камень, чтобы не свалиться, но почва подо мной разверзлась. Что–то схватило меня за ноги и потащило вниз.

Глава 28

Я отчаянно молотил руками и ногами, пытаясь вырваться. Хватка была крепкой, словно в меня впилась зубами свора собак, пытаясь растащить в разные стороны. Боль пронзила мои жилы, в плечах то–то хрустнуло.

– Отпусти, чтоб тебя! – заорал я, отплёвываясь от комьев земли.

Меня продолжало тащить вниз. Руки и ноги вязли в песке и земле, в корнях и чем–то склизком, локти и колени царапали камни. Я уже не мог вдохнуть и просто набрал в грудь побольше воздуха. Может продержусь. Внезапно тварь – или нечто иное – отпустила меня, и я мешком шмякнулся на неожиданно твёрдую и ровную поверхность.

– Чтоб тебя волки терзали! – выругался я и попробовал осмотреться.

Ну да, конечно. Здесь было темно – ни зги не видно. Мой факел остался наверху у камней. Я осторожно пошевелился и принялся шарить руками по земле, пытаясь понять, где оказался. Но понял лишь, что пол здесь был неестественно ровным, словно кто–то отесал камень.

Что–то тихо зашуршало позади меня. Я резко обернулся и по привычке потянулся к ритуальному ножу на поясе, но обнаружил, что его со мной не было. Странно. Неужели выронил, пока меня тащило сюда?

– Покажись! – вложив в голос всю волю и твёрдость, приказал я. – Яви себя, кем бы ты ни был.

– А не то что? – хихикнули из темноты. – Убьёшь то, что нельзя убить?

– Не убью, но настроение испорчу, – пообещал я. – Я Хинрик из Химмелингов, ученик начертателя. Представься.

Незнакомец не ответил. Я лишь слышал тихое шарканье и поворачивался на звук. Вдруг в нескольких шагах от меня что–то вспыхнуло. Словно сотканный из света шар подбросили вверх, и он рассыпался сотней сотен мелких искр. Никогда не видел подобного колдовства. Я отпрянул от неожиданности и по привычке потянулся к амулету, но вспомнил, что снял его.

Зато теперь я мог разглядеть место, в котором очутился. Пещера была явно рукотворная – свод из отполированного чёрного камня походил на купол. Стены из такой же блестящей породы украшала затейливая резьба. По каменным стенам вилась лоза из чистого золота, а листья, бутоны и лепестки были выполнены из сверкающих самоцветов. Пол оказался мозаичным, и я понял, что стоял на драгоценных камнях, идеально прилаженных друг к другу – и волос не просунешь. Я очутился в настоящей сокровищнице, во дворце самоцветов. Гнавхейм?

У противоположной стены в нише, овитой искусным орнаментом, стоял трон из чистого золота, а подступы к нему были усеяны серебряными монетами, золотой утварью, драгоценностями и украшениями. На троне, хитро и мерзко улыбаясь, восседало создание, ростом с ребёнка, но с лицом старика.

– Ты гнав? – Я шагнул к трону, но золотая лоза тут же сползла со стены и крепко вцепилась мне в ногу. Ну и капканы у них.

– А ты кого ожидал увидеть?

Волшебный мужичок ловко соскочил с трона, подбежал ко мне и выставил руку. Я заметил, что он держал амулет Гутлог – жертву, что я принёс ради этой встречи.

– Ты оскорбил меня и мой народ, Хинрик из Химмелингов! – Гнав швырнул амулет мне под ноги. Нить зацепилась за острый лист золотой лозы, порвалась, и по полу покатились бусины. – Как ты посмел предложить мне такую дешёвку?

– Этот подарок много для меня значил.

– Твой наставник совсем ничего не рассказал о нас? Не вбил в твою тупую башку, что этого недостаточно? Ты б ещё на священные камни помочился!

Гнав противно захрюкал, и я услышал, как со стороны стен ему ответили осуждающим гулом. Значит, мы здесь были не наедине. Я бросил косой взгляд на лозу – нога намертво застряла в металлической хватке – и слегка поклонился.

– У меня и в мыслях не было оскорблять тебя, почтенный гнав, – сказал я. – Учитель сказал, что твой народ можно вызвать с помощью самоцветов, и такую жертву вы примете. Поэтому я отдал амулет.

– Дешёвка! – взвыл гнав и принялся скакать по залу, высекая пятками искры. – Дешёвка!

Я бросил взгляд на груды драгоценностей возле трона.

– Прости, почтенный, но зачем вам так много самоцветов и золота?

Гнав остановился и принялся сверлить меня маленькими ярко–красными глазками. На фоне огненно–рыжей бороды и лохматых косм, увенчанных смешной шапочкой, они смотрелись забавно, но не пугающе. И всё же я осознавал, что имел дело с силой, которой не понимал. Гнавы были одним из древнейших народов, что создали боги. Их называли кузнецами Всеотца. Они выковали копьё Вода для битвы с великанами. Подарили наконечники стрел богу охоты Якту, чтобы он каждый день приносил добычу в чертог Всеотца. Гнавы создали из звёздного и лунного света венец для Гродды и подарили волшебную наковальню богу–кузнецу Йирду. И они же научили Йирда создавать зачарованные предметы и делать оружие из незримых глазу вещей. Так бог Химмель получил от Йирда крылья из всех мировых ветров, а богиня Хевн обрела плащ из слёз вдов.

Гнав помотал головой по сторонам, словно прислушивался к голосам.

– Зачем камни? Зачем золото, спрашиваешь? Это же пища!

– Вы едите камни?

Гнав расхохотался.

– Поверил! Слышите, болван поверил!

Ему вторил нестройный гогот, и стены содрогнулись. Гнав тут же замахал руками, и смех утих.

– Дар неценный, – заявил он, топнув обутой в алый сапожок ногой. – Жертва не принята.

Я улыбнулся.

– Но ты мне все же показался.

– Чтобы покарать тебя! Если, конечно, ты не дашь мне другую жертву. А если не дашь, мы тебя растерзаем! И кости твои пустим на украшения отхожих мест.

Мне едва удалось удержаться, чтобы не прыснуть. Угроза, несомненно, была страшна. Да только верилось в неё с трудом.

– И чего же ты хочешь, почтенный? – спросил я.

– Сам знаешь! – ворчливо проскрипел он. – Самое ценное! Самое дорогое! Чую, оно при тебе! Меня не обманешь. – Он принюхался, словно почуявший мясо пёс. – Точно, оно здесь! Оторвать бы тебе башку за оскорбление, но если отдашь сам, то пощажу. Давай, решайся, юный глупый человечишка!

Кажется, я начал догадываться. Но не успел потянуться к потайному карману, как вдруг лоза снова ожила, взвилась передо мной, словно плеть, больно стеганула по руке. Тонкий золотой ус резанул меня по груди, разорвал ткань и забрался за пазуху.

– Вот оно! – возопил гнав. – Вот достойная жертва!

Я мрачно уставился на перстень матери, что повис на золотой лозе. И правда, самое ценное. Не потому, что он стоил баснословных денег, а потому, что имел для меня особый смысл. Моё единственное наследство, моё доказательство принадлежности к роду Химмелингов. Одного цвета глаз маловато, чтобы выступить на вейтинге пред ярлами и объявить о себе. Мне нужно было дать им что–то… очевидное, что все они видели и знали.

– Дар! – Вновь сотряслись стены, и я наверняка бы упал на пол, кабы не крепкая хватка лозы. – Дар! Дар! Дар! Дай нам дар!

Голова едва не разорвалась от множества голосов.

– Кто так кричит? – спросил я, покосившись на стену.

– Те, кто ошибся, придя сюда. Те, кто пришли с недостойным даром. Те, кто оскорбил нас. Те, кто пытались нас обмануть. Мы вмуровываем их в стену и заставляем петь, чтобы нам не было скучно работать.

Я снова опасливо глянул на стену. Теперь она не казалась мне такой красивой. Рыжий гнав стоял передо мной и бесстыже пялился на пылающий камень перстня.

– Ммм… Иноземный, южный камушек… Оправа ужасная, но самоцвет… Ох, какое обрамление мы ему подберём. Сами боги будут просить о таком!

– Значит, если я отдам тебе его, ты будешь удовлетворён? – Хмуро произнёс я, не сводя глаз с перстня.

– А то. Тебе же придётся расстаться с такой ценностью. Я знаю, кто ты, глупый Хинрик. И знаю, почему эта штуковина так важная для тебя. В этом и смысл. Ты должен выбрать.

Я не смог удержаться от язвительности.

– Смерть сейчас или смерть начертателем, который не сможет добиться цели? Такой выбор, да?

– Чтобы совершить свою месть, ты должен стать начертателем. Но ты не станешь им, если не получишь нашего благословения. А чтобы получить благословение…

– Нужен дар, я понял.

Гнав осторожно подобрался ближе ко мне, протянул маленькие ручки к лозе, но она внезапно хлестнула по его ладоням. Он зашипел и отскочил назад.

– Ты ещё не решил, поэтому я не могу его взять. Торопись, Хинрик из Химмелингов! Мы не будем ждать вечно!

Я хмыкнул. Значит, и правда, силой отнять они перстень не смогут. Жертва, особенно такая жертва, всегда должна быть добровольной. Я должен пойти на это сам, взвесить всё и сделать выбор. Ох, как же тяжко. Впрочем, путей у меня было немного: не получив желаемого, гнавы могут просто замуровать меня в эту стену. Ну почему Ормар не предупредил, что плата будет настолько высока? Старый хитрец и здесь выставил меня дураком. А что, если бы я не взял перстень с собой?

– Хорошо, – кивнул я. – Это наследство моей матери, и оно теперь ваше. Забирайте его, пусть служит вашим нуждам. Делайте с ним что захотите, но прошу, не украшайте этим камнем нужник. Всё же его носила сама Эйстрида.

Гнав недоверчиво прищурился.

– Отдаёшь в дар? Делаешь подношение?

– Да.

– По своей воле? Даже зная, что это сломает твою судьбу? – мерзко ухмыльнулся он.

Я кивнул, хотя от досады хотелось рвать и метать.

– По своей воле. Примите, почтенные гнавы, перстень моей матери. Таково моё слово.

Гнав высоко захихикал, захлопал в ладоши. Золотая лоза дёрнулась и поднесла перстень в его руки. Камень вспыхнул, едва гнав до него дотронулся, и разноцветные всполохи стали ярче, а золотая оправа засияла как новая. Вот уж поистине волшебство. Может и правильно, что гнавы собирали самоцветы – в их руках они становились ещё прекраснее.

– Твой дар принят, – посерьёзнев, сказал мой собеседник. – Ты прошёл испытание, Хинрик.

Лоза отпустила меня, отползла во тьму и свернулась узором на стене. Гнав подошёл ко мне ближе.

– Моё имя Илюк, – представился он с поклоном. – Мы принимаем тебя и разрешаем обращаться к нашей силе. С какой просьбой ты пришёл сюда, Хинрик? Какую мудрость желаешь познать?

Я удивлённо моргнул. Гнав теперь выглядел совсем иначе. Те же алые глаза, те же рыжие космы и даже дурацкая шапочка. Но держался он по–другому. Взгляд серьёзный, уважительный. Ни тени насмешки. И от него веяло истинной мощью – незримой, непостижимой и древней, как сами камни.

– Вам ведомо больше, чем мне, – осторожно начал я. – Прошу, поделитесь знаниями, которые помогут мне на пути становления начертателем.

Илюк тяжело вздохнул.

– Твой путь – это путь мести. Путь битвы и войн, Хинрик из Химмелингов. Плащ начертателя – всего лишь первый шаг на этой бесконечно длинной дороге.

– Значит, вам ведомо не только прошлое, но и будущее?

– Кто знает прошлое, ведает и грядущим, – пожал маленькими плечами гнав. Он был вдвое ниже меня, но почему–то сейчас именно я чувствовал себя маленьким, беспомощным и слабым. – Тебе нужно научиться обращаться к былому. Видеть, знать и предугадывать.

– Как я могу сделать это? При помощи зейда?

Илюк добродушно рассмеялся.

– Тогда тебе придётся отрастить сиськи и спрятать яйца Нет, зейд – не единственный способ. Ты и правда из Химмелингов, Хинрик. Я вижу это. Я был одним из тех, кто мастерил крылья для твоего бога–пращура. И я чую в тебе его силу. Кровь разбавлена, много поколений умерло с тех пор, но сила живёт в потомках. Твои предки правили народом людей ещё до той поры, пока война богов и великанов не расколола миры. И этот мир – Маннхейм – достался людям, а ведь он был началом начал. Этот мир – сердце всего прочего. Отсюда всё началось и здесь всё может закончиться. Погибнет Маннхейм – погибнут и все остальные миры. Ты и твои потомки должны хранить его и память о былом.

Я растерянно кивнул, не совсем понимая, к чему клонил гнав.

– Химмелинги были правителями, жрецами, воинами и даже землепашцами, – продолжил Илюк. – Разные герои для разных времён. Но всех их объединяли не только глаза бога, а знания и традиции. В этом сила Севера, Хинрик. Знай и соблюдай.

– Но как? Что я должен знать?

– Сам поймёшь в нужное время. Я лишь скажу, как добыть необходимое. Две стихии сильны в твоей крови – земля и ветер. Земля несёт память, а ветер – движение вперёд. Это знали твои предки. Обратись к ним, и они ответят на твои вопросы.

– Мои предки мертвы, – возразил я. – Выходит, мне нужно взывать к Гродде?

– Можешь рискнуть. Да только она уже однажды отпустила тебя. Попадёшься ей в руки ещё раз – не вернёшься в Маннхейм. Не к Гродде ты должен взывать, а к своему роду. К тем, кто дал тебе жизнь. Они в земле, и они знают всё.

– Но я не знаю ритуала воззвания к предкам, – ответил я. – Да, у нас принято чтить род, из которого происходит человек. По праздникам мы делаем подношения, готовим особые кушанья. Но не общаемся с мёртвыми. Только иногда можем прийти к жрицам и попросить их провести обряд зейда, чтобы узнать что–то из прошлого. И то выходит не всегда. Мёртвые не любят говорить.

Илюк отступил, склонил голову и несколько раз хлопнул в ладоши, что–то бормоча себе под нос. При каждом хлопке из ладоней гнава сыпались искры – как тогда, когда он озарил светом эту пещеру. Илюк повторил хлопки ещё несколько раз, затем плотно сомкнул ладони и крикнул что–то на неведомом языке. Стены содрогнулись, по залу пронёсся вихрь и влетел в руки гнава.

– Вот. – Он наконец распахнул глаза – теперь они светились ещё ярче, и вытянул руки. – Подойди, Хинрик.

Я с опаской шагнул к гнаву, надеясь, что это не было очередной шуткой. Волшебный муж медленно раскрыл ладони, и я отшатнулся, закрывая глаза руками. Сияние было столь ярким, что ослепило меня.

– Ничего, привыкнешь. Да и в Маннхейме он не будет так сверкать. Его истинная мощь раскроется лишь в нашем царстве.

– Что это? – Я осторожно отнял руки от глаз и взглянул на сияние.

– Камень памяти. В нём заключена частичка духа–хранителя твоего рода. Божественная частичка, вложенная в твоих предков самим Химмелем. – Гнав протянул мне сверкающий кристалл. – Только ты и твои родичи смогут обращаться с ним. Для всех остальных он будет просто камнем.

– Как мне с ним обращаться? – спросил я, бережно взяв камень памяти в руки. Он был тёплым, хотя источал холодный, почти лунный, свет.

– Не нужно особых ритуалов, ведь взывать к предкам будет твоя душа. Выбери место, где тебя никто не побеспокоит, положи камень на землю, дай своей крови. Взови к роду и задай предкам вопрос. А затем смотри и слушай внимательно. Если они согласятся ответить, ты увидишь нужные знаки.

– Благодарю тебя, Илюк. Тебя и весь твой народ.

Гнав улыбнулся.

– Главная мудрость, которую я тебе передам – это вопрос цены и ценности. Много ли вещей у начертателя?

–Нет.

– Именно. Один из первых уроков, который постигают колдуны – урок отречения от благ. Не держись за вещи, какими бы ценными они ни казались тебе. На самом деле ничто из того, чем ты обладаешь, тебе не принадлежит. Оно вышло из земли и однажды в неё вернётся. Так или иначе. Золото и красивый камушек рождены землёй. Однажды тебя или твоего потомка похоронят вместе с этим перстнем, и он снова вернётся туда, откуда явился. Ты лишь используешь земные дары – так будь благодарен за них и отдавай, если требуется. Скупость убивает колдовскую силу.

Илюк снова хлопнул в ладоши, но на этот раз всё перед моими глазами резко померкло. Я моргнул несколько раз, но это было бессмысленно. Тьма снова окутала меня, я почувствовал, как что–то шершавое скользнуло по моему телу, зацепилось за штаны и плащ. А затем схватило и стиснуло меня так крепко, что я не смог дышать. Мне в нос и рот снова набились комья земли, меня тащило сквозь камни и корни, но на этот раз я даже не мог сопротивляться. Я обмяк в этих странных лапищах, что больше походили на корни, и потерял сознание.