Текст книги "Сыны мести (СИ)"

Автор книги: Марина Баринова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Ормар злобно усмехнулся.

– Слабак. Увидел самый краешек того, с чем придётся столкнуться, и поджал хвост. Я ожидал больше от Химмелинга.

– Рад, что не оправдал твоих ожиданий. – Я закинул на плечо сумку и взял посох. – Прощай, Ормар.

Начертатель расхохотался. Прикорнувший под деревом Конгерм удивлённо распахнул глаза.

– Что, пойдёшь плакаться Гутлог на Свартстунн? – прокаркал колдун.

– Ага. Зароюсь лицом в мягкие титьки жриц и буду ныть, пока не состарюсь, – огрызнулся я.

– Иди, Хинрик. Но знай: ты больше не найдёшь там того, что ищешь. И когда осознаешь это, приходи в Бьерскогг.

– Да пошёл ты.

Не оглядываясь, я направился к тропе, что должна была вывести меня в сторону Фисбю. Оттуда можно добраться до Свартстунне на лодке, хотя и придется заплатить вдвое больше, чем в Эрхелле. Зато быстрее окажусь у Гутлог и спрошу совета.

Конгерм подорвался было остановить меня, но Ормар приказал ему этого не делать. Так даже лучше.

– Прощай, Птицеглаз! – Я все же обернулся, почувствовав спиной его взгляд. – И спасибо за помощь.

– Я не буду с тобой прощаться, – печально, но понимающе улыбнулся он. – Пока что не буду.

– Как знаешь.

Выйдя на тропу, я бросил мешок на землю и потянулся, разминая уставшие мышцы. Отдохну позже.

Я возвращался домой и ни о чем не жалел.

Глава 20

Крыши Фисбю давно превратились в светлые чёрточки на фоне тёмного леса. Лодка медленно несла меня по спокойным водам к Свартстунну. Я перебрался на нос и уставился вперёд, заметив очертания родного острова.

Полуденное солнце нещадно пекло макушку, не спасал даже лёгкий ветер. Я накинул капюшон и повернулся к паромщику. Молодой парень, в венах которого наверняка текла великанья кровь – до того огромным он казался – грёб, храня безмолвие. Он оказался единственным во всём Фисбю, кто согласился переправить меня на Свартстунн. Правда, и цену задрал такую, что я едва бы наскрёб денег на дорогу обратно.

В Фисбю царили странные настроения. Придя туда, я ожидал увидеть множество лавок, бойких торговцев и крепкие дома – как–никак город стоял на пути из богатого зверем Бьеркскогга. Но людей там почти не было, большинство лавок оказались закрытыми, а угрюмые женщины разговаривали со мной сквозь зубы. Одна из них, узнав, что я искал лодку до Свартстунна, просто захлопнула передо мной дверь.

Лишь рыбаки, с которыми я разговорился, купив немного сушёной трески, рассказали, что несколькими днями ранее видели в стороне Свартстунна зарево пожара. А мрачность местных женщин объяснили тем, что ярл увёл большинство крепких мужчин в поход. Неудовольствие жён было понятно: самое время для работы на земле – и всё легло на их плечи. А вот пожары на Свартстунне не были совсем уж редким делом. Даже на моей памяти несколько раз горели хижины и храмы. Каменных построек на острове было немного.

Свартстунн приближался. Я уже отчётливо видел очертания скал и силуэты высоких елей. Мы подходили к острову с северной стороны, самой безлюдной. Здесь никто не жил, и чтобы добраться до населённой южной части, требовалось идти полдня. Но паромщик не согласился подходить с юга, так что мне предстояла долгая прогулка. И хорошо. Как раз будет время собраться с мыслями.

Гутлог наверняка не обрадуется моему возвращению, но не сможет отказать в гостеприимстве. Я решил, что приду не как бывший воспитанник, но как муж, которому был нужен совет верховной жрицы. В конце концов я и правда не понимал, как поступать дальше.

Наконец мы пристали к берегу.

– Спасибо! – Я бросил сумку на камни и спрыгнул с лодки, оказавшись по щиколотку в воде. Паромщик кивнул мне на прощание, а я, улыбнувшись, отправился в путь.

Лесная прохлада позволяла двигаться быстро. Я нашёл тропу, что должна была вывести меня к главной островной дороге, и, сверившись с положением солнца, взял южнее. Но чем дальше продвигался, тем тревожнее становилось у меня на душе. Я вышел на дорогу, рассчитывая встретить кого–то из женщин, но никого не увидел. И если северная часть всегда была покинутой, то ближе к центру Свартстунна начиналась жизнь. Но не сейчас. Чуя неладное, я отказался от идеи поесть у ручья и ускорил шаг. Всю дорогу меня преследовал запах гари.

Вскоре я добрёл до священных рощ. Самым отдалённым от большого храма было капище Гродды – я заметил, что на деревьях появились новые ленты – символы душ, ушедших на этом острове. Свернув по узкой тропе к алтарю, я увидел двух воронов, клевавших подношение. Значит, кто–то умер. И, судя по обилию мяса, далеко не простой крестьянин.

Я пошёл дальше. Другие рощи казались немного запущенными, но моё внимание привлёк лес Когги. Вернее, то, что осталось от священной рощи богини. Чёрные от огня стволы деревьев, выжженная трава, разрушенный алтарь.

– Вод Великий! – выдохнул я, оглядев разруху. – Как же так вышло?

В лесу Когги не оказалось ни души. Обычно там находилась хотя бы одна жрица, но я не заметил даже свежих следов. Следовало найти Айну. Как можно скорее.

Почти перейдя на бег, я мельком заглянул в рощу Хевн – огонь пожрал и её, но алтарь сохранился. Хуже всего пришлось святилищу Эльскет. Те же голые чёрные стволы, осквернённые жертвенные камни, мёртвая трава и изрубленные в щепки идолы. Это был не просто пожар. Святилища сожгли намеренно.

Кто мог сотворить такое? Кто осмелился?

– Хинрик? – Слабый голос одной из помощниц Гутлог задрожал у меня за спиной. – Хинрик, это ты?

Я обернулся. Сага – верная прислужница нашей госпожи, бросилась мне на шею с рыданиями.

– Ты вернулся! Слава богам!

– Что здесь произошло? – Я бережно отстранил трясущуюся женщину и заглянул ей в глаза. – Кто это сделал?

– Гутлог… – словно не слыша меня, причитала Сага. – Гутлог мертва.

Я оторопел.

– Как это случилось?

Жрица всхлипнула, громко шмыгнула носом и яростно вытерла слёзы.

– Конунг Гутфрит и его люди убили её, – зло прошипела она. – Они сожгли рощи – те, до каких смогли добраться. Забрали нескольких женщин. И убили Гутлог.

С трудом сбросив оцепенение, я шагнул к жрице.

– Что с Айной и Сванхильд? Что с Вигдис? Сколько погибло?

– Айна жива, она здесь – ухаживает за ранеными. Вырезали почти всех жриц и воительниц Хевн, Когги и… Эльскет. Вигдис чудом выжила, но её рана плоха – Гродда заберёт её со дня на день. Остальным жрицам тоже досталось, но люди конунга торопились и не углубились в середину острова. Большой храм тоже разрушен.

Силы оставили меня. Ноги отказали, я сполз, опираясь на посох, и сел, прислонившись к обугленному стволу. Айна в порядке – это хоть немного утешало. Но Гутлог – мудрейшая из жён… Как она могла позволить себя убить?

– Зачем они это сделали, Сага? Ты же прислуживала Гутлог, всегда была при ней. Говори всё, что знаешь.

Жрица замялась, теребя край накидки.

– Говори! – рявкнул я, и она снова разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.

Перегнул. Им и так пришлось тяжело, а тут я разорался. Я с трудом поднялся, подошёл и обнял жрицу.

– Прости, что накричал. Я не знал, что здесь случилось и сам в ужасе. В Фисбю никто ничего не сказал. Когда всё случилось?

Сага отстранилась, снова вытерла слёзы и знаком указала на дорогу – мол, пойдём, по пути расскажу.

– Три дня назад приехал конунг, – начала она. – Хотел посоветоваться с Гутлог, привёз дары. Пришли не на лодках, а на кораблях.

– Значит, шли из Маннстуна.

– Да.

– Чего хотел Гутфрит? О чём советовался?

– Я не знаю. Верховная жрица прогнала всех и беседовала с ним наедине.

– И вы не подслушивали?

Сага оскорбилась.

– Конечно, нет! Но люди конунга говорили разное. Одни – что Гутфрит хотел узнать будущее своего сына и его брака со Сванхильд. Другие – что Гутфрит замыслил поход на Эглинойр и хочет выяснить удачное время. Третьи толковали, что Гутфрит боится набегов свергов и хочет понять, угрожают ли они его землям. Но я думаю, что он хотел знать всё и сразу.

– И что было дальше?

– Они долго беседовали. Затем спорили, кричали. Никогда не слышала, чтобы Гутлог на кого–то так кричала… Гутфрит вышел от неё, да так пнул дверь храма, что та слетела с петель. А потом… Потом он приказал привести Сванхильд. Сказал, что они уходят.

– Она же пробыла у вас всего ничего.

– Да. Но Гутфрит пожелал её забрать. Сванхильд отказалась с ним идти. Сказала, что хочет остаться на Свартстунне и стать жрицей Эльскет. У девицы и правда дар – с первой попытки зейда она вошла в такой мощный поток, что даже Гутлог изумилась. Вот она, кровь Химмелингов…

– Но Гутфрит этого допустить не мог, – догадался я.

– Да. Отказ Сванхильд его разозлил. Он приказал увести её на корабль силой. За девушку вступилась Гутлог, приказала Вигдис и воительницам защищать её. Прямо там, на площади, объявила Сванхильд жрицей – а жрицы неприкосновенны… – Голос Саги сорвался. – Так мы считали.

Мы шли по пустынной дороге мимо горелых остовов построек, то и дело наступая на разбросанные угли. Факелы, которые ставили на высоких шестах для освещения дороги ночью, либо сгорели дотла, либо валялись на земле – сломанные и теперь бесполезные. Всё здесь дышало смертью, бессильной яростью и страхом. Боялась и сама Сага – она даже говорила осторожно, тщательно подбирая слова, будто боялась, что Гутфрит вернётся и добьет всех выживших.

– Что было дальше? – страшась этого вопроса, всё же спросил я.

Сага споткнулась о камень, и мне пришлось придержать ее за локоть. Она совсем ослабла и едва передвигала ноги. Возможно, и сама была ранена – ходила она неуклюже, прихрамывая. Вернув равновесие, жрица прикрыла глаза, обращаясь к ужасным воспоминаниям.

– Гутфрит отдал приказ бить воительниц и вести Сванхильд на корабль. Вигдис протрубила бой. Завязалась битва. Ну как битва… Два десятка хорошо вооружённых хускарлов конунга и столько же наших. Но мы были слабее. Воительницы пали одна за другой. Вигдис сражалась, как медведица, но пала и она. Странно, что не погибла сразу.

– Значит, Сванхильд увели, – прошептал я.

– Её и самых молодых воспитанниц. Всех, кто не прошёл посвящение, забрали. – Сага прикоснулась к своей грязной, но некогда великолепно расшитой тунике. – Гидей они узнавали сразу, мы приметные. Если сопротивлялись и пытались драться, убивали. Многие предпочли смерть, а я… Струсила. И позволила Гутфриту добраться до госпожи.

– Не думаю, что она взялась за топор. Почему тогда погибла?

– Гутлог прокляла его, поэтому конунг её убил. Видя, что творят мужи, она прокричала проклятье. Гутлог не нужно было ставить нитсшесты, чтобы боги её услышали. Достаточно голоса и воли.

Я рассеянно кивнул. Слово верховной жрицы – само по себе закон, а последнее слово – почти что воля богов. А Гутфрит, видимо, решил, что убив Гутлог, не даст проклятью лечь. Это он зря, очень зря. Потому что отныне я стану его личным проклятием. Не знаю, как. Не знаю, когда. Но я отомщу ему за весь Свартстунн, чего бы мне это ни стоило. Я не просто прикончу его. Я сам сожгу всё, чем он дорожит. Дотла.

Сага, видимо, поняла, о чём я думал.

– Хинрик, ты один, – тихо проговорила она. – Ты не сможешь.

– Боги этого не оставят.

– Но они позволили этому случиться.

– Кажется, я даже знаю, почему.

Жрица с недоумением на меня взглянула, но я не стал ничего объяснять.

– Отведёшь меня к Вигдис? – попросил я. – Хочу увидеть, пока она не…

Сага кивнула и махнула рукой в сторону одинокой хижины, чудом уцелевшей при пожаре.

– Почти пришли. Там сейчас ютятся служительницы Когги. Ухаживаем за ранеными.

Она подвела меня к порогу и тронула за руку.

– Ты изменился, Хинрик. Вроде совсем недавно нас покинул, но уже вернулся другим.

– Но начертателем так и не стал.

– Зачем вернулся? Что–то почувствовал?

Я пожал плечами.

– Боги привели меня сюда. Жаль, что опоздал.

Айну я заметил сразу, едва отворил скрипучую дверь. Моя подруга суетилась вокруг лежачих у очага больных – четверо были накрыты одеялами. В нос мне ударил густой запах травяных мазей, дыма, крови и гноя. Увидев меня, она застыла со ступкой в руках.

Я бросил сумку на пол и молча её обнял.

– Жива, хвала Воду! Жива.

Она молча кивнула. Злилась, прятала ярость на дне сердца, питала её и поддерживала, но не показывала. И всё же я слишком хорошо её знал, чтобы суметь разглядеть это.

– Зачем вернулся? – сухо спросила она и отстранилась.

– Захотел домой.

– Нет у нас больше дома.

– Вижу.

Айна поправила повязку на голове, чтобы волосы не мешали работать, и опустилась на колени возле Вигдис. Воительница была бледна как мел. Ни кровинки на изувеченном синяками лице. Айна откинула одеяло и покачала головой.

– Я здесь уже не помогу. Осталось только ждать.

Вигдис, услышав мой голос, приоткрыла глаза.

– Хин… Какого хрена… тебя принесло?

Она протянула ко мне руку, и я сел возле воительницы.

– Сага всё мне рассказала.

– Хорошо… Потому что я говорю с трудом. – Она распахнула глаза шире и неожиданно сильно притянула меня к себе. – Слушай внимательно, Хинрик. Гутлог спрятала твоё наследство… в роще Гродды. От алтаря на запад… кривая липа. Обойдёшь её и увидишь дупло. Там всё лежит… Забери и уходи отсюда.

– Я останусь помогать.

– Слушай меня! – тихо прорычала воительница. Её лицо исказилось гримасой боли, она заскрипела зубами и вцепилась в мою рубаху сильнее прежнего. – Ты доучился?

– Нет.

– Возвращайся и учись. Закончи… Ты знаешь свой долг. Выполни его. Железо тебе не поможет. Ты одолеешь его только смертным колдовством. А потом… Можно и железом. – Она отпустила меня и тяжело повалилась на лежанку. – Я умираю. Гродда тянет ко мне руки… И это моя последняя воля.

Вигдис затряслась в агонии. Айна отставила миску со снадобьем и принялась читать воззвание к богине смерти. Теперь здесь не было разделений служительниц – каждая жрица и лечила, и калечила, и провожала на смерть. Я сжал скрюченные и переломанные пальцы Вигдис в своих ладонях, присоединился в воззвании к Айне.

– Доучись, Хинрик, – выдохнула Вигдис. – Я вижу… Теперь я вижу…

Прославленная воительница и жрица богини мести Хевн умерла с кривой улыбкой на губах.

Айна прикоснулась к её шее и кивнула.

– Ушла, да осветит Гродда её путь.

Я аккуратно сложил руки воительницы на груди и начертал её же кровью руну Грод. Айна быстро осмотрела остальных.

– Эти выживут. Я напоила их сонным отваром, чтобы спали подольше. А Вигдис словно ждала тебя. С такой раной должна была умереть сразу, но упрямо боролась. Пойдём на воздух.

Мы вышли. Айна села на пороге и устало положила голову мне на плечо.

– Сага сказала, что всех послушниц забрали. Как ты выкрутилась?

– Я здесь каждую нору знаю, – отозвалась Айна. – Убежала и спряталась подальше, когда началась резня. Вылезла, когда корабли ушли. А ты как жил?

– Нашел начертателя, стал преступником, не доучился и ушел от него. Долго рассказывать. Потом.

Я обнял её за плечи. На этот раз Айна не отстранилась. Наоборот, прильнула и взяла мои руки в свои.

– О чём говорила Вигдис? – спросила она. – Про дупло.

– Достану и потом покажу, обещаю.

– Очередная тайна?

– Да. Тебе не понравится.

Айна печально усмехнулась.

– Значит, теперь тебе придётся доучиться? Последняя воля…

– Ага. Правда, не знаю, как возвращаться. С наставником мы и правда расстались не очень хорошо.

– Кто кого довёл?

– Оба постарались. Мы друг друга стоим.

– Он ещё долго продержался. – Я не видел лица Айны, но понял, что она улыбалась. – Ты кого угодно допечёшь.

Я печально улыбнулся.

– Ормар и сам не промах. Но да, придётся вернуться. Я ужасно не хочу этого делать, но воля Вигдис для меня много значит.

– Тогда я пойду с тобой.

Я отпустил руки Айны.

– Зачем?

Она выпрямилась и обвела рукой разруху, среди которой мы оказались.

– Не хочу здесь оставаться. Не после всего, что случилось. Кроме того, мы со Сванхильд успели немного подружиться – очень уж она тобой интересовалась. Постоянно расспрашивала и выведывала, какой ты.

Я нервно сглотнул. Надеюсь, сестре хватило мозгов не озвучивать никаких догадок.

– Намерена найти Сванхильд? – уточнил я.

– Да. Она не хочет замуж. По крайней мере, не за этого Ивера Гутфритссона. Говорит, он подлец и свинья. Я попытаюсь найти Сванхильд и помочь ей. А заодно и всем тем, кого отсюда увезли силком. Хвастаются, небось, что взяли таких рабынь. – Айна зло плюнула на землю. – Всех бы оскопила за такое.

– Но их увезли в Маннстун. А я должен вернуться в Бьерскогг.

– Разберёмся, – уверила Айна. – Дай мне день–другой привести больных в порядок. Дальше справятся без меня.

Я с сомнением глядел на девушку.

– Уверена, что хочешь в это ввязаться? Затея опасная.

– Хинрик, я тебя знаю как облупленного! – возмутилась подруга. – Вижу, что ты всё для себя решил. Ты ж упрям, как баран! И если тебе терять нечего, то мне и подавно.

– Могу отвезти тебя в Юхланд.

– И что я там забыла?

– Ну родня–то у тебя есть…

– Они меня не знают и я им никто, – отмахнулась девушка. – Брось, Хинрик. Я пойду с тобой. Окажемся на большой земле – решим, кто и куда отправится. Но даже не думай снова меня бросать.

– И в мыслях не было.

– Ну–ну.

Не будь обстановка такой мрачной, я бы рассмеялся, подхватил её на руки и принялся кружить – она всегда смешно визжала и умоляла отпустить. Но радость пришлось сдержать, а следом за этим неуместным порывом на меня накатила лютая тоска. Три дня. Опоздал на три дня. Пришёл на пепелище. Прав был Ормар. Я не нашёл на Свартстунне того, чего искал. Теперь и самого Свартстунна не осталось.

Я мысленно вознёс благодарность Эльскет и Когги за то, что уберегли мою единственную подругу. Теперь, после смерти Гутлог и Вигдис, у меня не осталось никого, кроме Айны и Сванхильд. Ну и Ормара, пожалуй. Старый хрен слишком нагадил у меня в душе, чтобы так быстро позабыть его уроки.

– Тебя никто не тронул… – я замялся.

– Не насиловали, если ты об этом. Меня поди поймай. Так что дар сохранился. Хочешь, чтобы я увидела вороний сон?

– Не сегодня. – Я поднялся, опершись на посох. – Пойду заберу наследство.

Айна кивнула. Я был благодарен ей за то, что она не задавала вопросов. Молча вышел на дорогу и направился в сторону рощи Гродды. Солнце шло к закату, и я хотел вернуться к женщинам дотемна. Хотя на самом деле мне просто нужно было побыть одному. Чем дальше я отходил от хижины, тем сильнее во мне рос гнев. Ярость становилась оттого сильнее, что я понимал – сейчас, прямо сейчас, я не мог сделать ничего для отмщения.

Но я хотя бы мог начать к нему готовиться.

Роща Гродды встретила меня мрачным безмолвием. Лишь вороны дрались за куски мяса на алтаре. Дупло я нашёл быстро. Сунул руку почти по локоть и вытащил тканевый свёрток. Гутлог оставила мне в наследство кольцо матери с тем невероятным камнем, увесистый кошель серебра и рунный амулет, украшенный красными и зелёными бусинами.

– Благодарю тебя, Гутлог, – прошептал я, уткнувшись лбом в ствол дерева. – Встретимся в царстве смерти. Я найду тебя, мудрейшая.

Подарок не принёс ни радости, ни облегчения. Да, кольцо подтверждало, что я был сыном Эйстриды и Химмелингом. Амулет наверняка помог бы мне в пути и в бою. А серебро… Как пришло, так и уйдёт. Я не мог думать ни о чём, кроме мести. Всё нутро выворачивало и сводило болью. Теперь у меня даже дома не осталось.

Теперь я был свободен окончательно. Этого ли хотел для меня Ормар? Этого ли должен добиться каждый начертатель? От моей свободы смердело гнилью и дымом.

Над алтарём кружили птицы. Я прогнал их, размахивая палкой, и они расселись на ветвях дерева, с любопытством наблюдая за мной. Не дождутся они от меня почтения. После всего увиденного я слишком устал, чтобы выказывать вежливость.

– Это плата, которую ты обещала с меня взять? – крикнул я, с силой ударив кулаком по алтарю. Кожа лопнула, отбитые костяшки засочились кровью. – Это твоя цена, Гродда?

На голову почерневшего от старости идола сел ворон.

– Перррвая! – каркнул он. – Перррвая плата!

Птица защёлкала клювом, забила крыльями и с хохотом взмыла в небо. За ней, оглушительно каркая, унеслись и остальные.

– Кррровь! Кррровь! Кррровь!

Я устало опустился на землю у подножия алтаря.

– Если это – первая плата, то какими будут остальные? – тихо спросил я.

Мне никто не ответил.

Глава 21

Айна смогла закончить с ранеными только через три дня. Мы проводили всех мёртвых с почтением и скудной тризной – на разграбленном острове осталось мало ценного, чтобы положить женщинам в дорогу к Гродде.

Когда всё было кончено, подруга велела мне готовить лодку.

– Значит, Фисбю? – уточнила она. – До Эрхелла ближе.

Я виновато развёл руки в стороны.

– Мне нельзя там появляться. Убьют.

Айна удивлённо вскинула бровь.

– Ты что, нагадил ярлу на стол?

– Хуже. Мой наставник проклял его нитсшестом. А я ему помогал. Меня там запомнили.

Девушка раздосадовано покачала головой.

– Занятный у тебя учитель. От Фисбю тебе будет ближе добираться до Бьерскогга. Но море сейчас неспокойное.

– Справимся, – заверил её я. – В Фисбю сейчас почти никого не осталось – всё ушли в поход с местным ярлом. Нам же лучше.

Айна кивнула.

– Готовь лодку, отплывём с северной части. А я пока добуду припасов в дорогу. Жди меня на берегу.

– Много не бери, – предупредил я. – Деньги есть, купим еды в городе.

Подруга отправилась прощаться и собираться в путь, а я принялся искать подходящую посудину. Нужная нашлась на западном берегу. Простенькое рыбацкое судёнышко, но крепкое. Я проверил вёсла и уключины – все было цело. С женщинами я попрощался ещё на рассвете, поэтому решил дождаться Айну возле лодки. Развёл костёр для тепла, стянул сапоги и принялся сушить промокшие ноги.

Айна явилась много позже, зато с битком набитой котомкой. Говорил же ей не брать много. Но она всегда была запаслива, как белка.

Подруга подошла к костру, стянула плащ послушницы и бросила в огонь.

– Ты чего? – удивился я. – Хорошая же вещь! Была…

– Я не успела пройти посвящение и жрицей уже не стану, – тихо ответила она, наблюдая за занявшимся пламенем. Вышитая зелёными листьями ткань трещала. – На большой земле быть послушницей опасно. Теперь я просто Айна.

– Айна–травница, – напомнил я. – Уважаемая женщина.

– Сначала я хочу стать осторожной и знающей женщиной, – процедила она и нахмурилась. Всегда так делала, когда думала. Значит, у неё в голове созрел какой–то план. – Уважение придёт само.

– Полезай в лодку, – скомандовал я. – Плыть долго.

Айна проворно забралась и разложила на дне сумки с припасами. Я вытолкнул нашу скорлупку в море и запрыгнул следом. Грести предстояло только мне – подруга была слишком измучена ночными бдениями над больными.

Море пока что благоволило нам. Ветер успокоился, снова выглянуло солнце. Лодка неспешно скользила по слабым волнам. Айна расположилась на носу, глядя в сторону большой земли. Ни разу не обернулась, чтобы поглядеть на остров. Я не винил. Пусть наш дом останется в её воспоминаниях цветущим и гостеприимным местом, а не выжженной землёй.

– Так что ты задумала? – спросил я, пытаясь отвлечься от мыслей об усталости. Давненько не грёб сам, отвык.

– Хочу отправиться в Маннстунн. Это город Гутфрита. Свадьба Сванхильд должна состояться там.

– И что ты будешь делать, когда доберешься до туда?

– Постараюсь поступить на службу к конунгу, – пожала плечами Айна. Она отвечала так просто, словно мы обсуждали, что готовить на ужин. – У Гутфрита есть жена и дочери. Сванхильд наверняка будет при них.

– Самонадеянный план, – отозвался я. – Стать служанкой в доме конунга будет непросто. В такие дома абы кого не берут.

Айна кивнула.

– Знаю. Сперва поселюсь неподалёку, буду наблюдать и выжидать. Приду к ним в дом сперва как торговка, предложу редкие травяные сборы – я кое–что прихватила из храма. Кое–что по–настоящему редкое и ценное. И много. Стану торговать с ними, советовать, защищать их тайны. Заставлю женщин довериться мне, а затем они сами захотят взять меня к себе в дом. – Она взглянул на меня и недобро усмехнулась. – Почти у всякого человека есть желания, которые можно утолить моим ремеслом. Жены хотят избавиться от нежеланных детей или, наоборот, снова понести. Мужи страшатся бессилия в постели. Матери мечтают, чтобы их сыновья выросли крепкими. Влюбленные все отдадут за приворотное зелье… К душам людей есть много ключей. Я найду правильные и для дома Гутфрита. Пусть не сразу, но найду. Клянусь тебе.

Я удивлённо качал головой, не узнавая свою подругу. Где теперь была та чистая душа? Где был ее редкий и оттого столь дорогой мне смех? Если что–то и осталось, то айна спрятала это так глубоко, что не найдешь. Люди Гутфрита не просто уничтожили наш с Айной дом. Они очернили ее душу. Заставили желать мести.

Но подруга была права. Её план мог и сработать, если сделать все грамотно.

– Даже если получится, ты будешь жить в доме, где бывает много мужей, – предостерёг я. – И ты хороша собой. Кто–то может соблазниться, а тебе…

– Нельзя ни с кем возлегать, если хочу сохранить дар вороньих снов, – оборвала меня Айна. – Придумаю что–нибудь. Болезнь или проклятье. Или уродство…

– Кажется, ты плохо понимаешь опасность.

– Люди суеверны, – отрезала Айна. – Я знаю, как задурить людям голову. В храме же служила. Кроме того, мой дар не принёс мне ничего хорошего. Ни пользы, ни предупреждений. Даже тогда, когда это было по–настоящему нужно. Однажды я буду готова с ним расстаться.

Я взглянул на подругу в упор.

– Уверена? Сейчас в тебе говорят боль и отчаяние. Подумай хорошенько, Айна. Назад дороги не будет.

Девушка насмешливо фыркнула.

– Не смотри на меня так, словно готов немедленно избавить меня от этого бремени. Я знаю, что мы друг к другу чувствуем. Сложись всё иначе, я бы уже давно стала твоей женщиной. – Она подалась вперёд, и мы едва не столкнулись лбами. – Будущее переменчиво. Я понимаю, что сейчас от Айны с даром толку больше, чем от Айны–женщины Хинрика. Быть может, я смогу предвидеть что–то важное и помочь тебе в мести. Но, буду честна: бремя дара слишком тяжело. Дело не только в том, что я не смогу завести семью. Здесь… Всё гораздо сложнее. Я не знаю, как это объяснить. Весь мир для меня другой. Так было с самого рождения. Сложно знать больше, чем доступно остальным. И ещё сложнее, когда эти знания приходят внезапно и без спроса.

Я вложил вёсла в уключины и прикоснулся к сложенным на коленях рукам подруги.

– Ты не представляешь, как я благодарен тебе за стойкость. Как решишь, так и будет, и я стану уважать твою волю. Ты свободная женщина, Айна. Теперь точно свободная.

Она рассеянно кивнула.

– Сейчас я ничего не буду решать, не время. Сперва переправь нас на сушу.

Я снова взялся за вёсла и сверился с солнцем. Немного отклонились, но ничего страшного, наверстаем. Только сейчас я осознал, что так и не успел рассказать Айне о своём происхождении. Она знала, что я намерен мстить, но думала, что только за Гутлог и остров. Я должен был рассказать ей всю правду, но сейчас, когда она собиралась отправиться на службу к конунгу, не был уверен, что это разумно. Айна была умной девицей, но всегда мог найтись кто–то посмекалистее. Самый простой способ защитить близких от моей тайны – не посвящать их в неё.

Мы долго молчали, лишь плеск волн да ветер шумели в ушах. Небо прояснилось, и я отчётливо увидел тёмную полосу суши.

– А если не получится стать служанкой? – спросил я и налёг на вёсла. Близость города подбодрила меня и придала сил. – Что тогда?

– Тогда я всё равно буду ближе к конунгу, чем ты в своём Бьерскогге. Стану собирать новости и ждать тебя.

– Хорошо. Найди на дне моего мешка кошель и возьми половину денег, – распорядился я. – Этого хватит, чтобы прожить несколько лун в тепле и уюте. Не хочу, чтобы ты ночевала в свинарнике.

Айна порылась в моих вещах, выудила кошель и, открыв его, охнула.

– Сколько серебра! Откуда у тебя?

– Наследство Гутлог. Ты унесла со Свартстунна ценные травы, а я – деньги. Бери половину. Одно дело делаем, всё должно быть честно.

Подруга не стала спорить. Пока я правил к берегу и выискивал подход поудобнее, она мудро разделила свою долю на несколько частей и рассовала в разные места пожитков. Часть в маленький мешочек на шее под одеждой, другую – в поясную сумку, третью – в котомку. Ей деньги точно пригодятся: помимо платы за ночлег ей придётся покупать посуду и недостающие травы для снадобий. А я… На что мне тратить деньги, если застряну в Бьерскогге?

Я уже видел крыши Фисбю, когда Айна внезапно вздрогнула и побледнела. Глаза её закатились, плечи затрясло. Опять видение. Я бросил вёсла, схватил её за руки, потянул к себе и крепко обнял: после озарения на неё накатывала слабость, и она переставала ориентироваться. Не самый удобный момент, когда кругом вода.

– Эй! – позвал я, когда она перестала содрогаться. – Как ты?

Айна моргнула несколько раз, ее взгляд снова стал осмысленным, и она раздраженно отодвинулась от меня.

– Нам нельзя в город, – коротко сказала девушка. – У меня дурное предчувствие.

– Что ты видела?

– Не видела. Слышала. Звон железа, треск огня и много криков.

– Звучит, как пожар в кузне, – усмехнулся я.

– Послушай же! Я серьёзно! Лучше не заходить в город.

Айна и правда выглядела напуганной. Я ещё раз внимательно оглядел землю. Фисбю располагался в небольшой бухте, окружённой отвесными скалами с севера и юга. Город втиснулся в небольшой промежуток, где берёг был пологим: только отсюда и можно было выйти в море.

– Не получится, – отозвался я. – Но можем пристать к берегу подальше от пристани и попробовать обойти город по окраине. Оттуда в лес. Там есть где заночевать. Я немного разведал эти места.

Айна всё ещё колебалась.

– Другого выхода нет, – сказал я. – Скалы тянутся на север до самого Бьерскогга, я не смогу нас высадить.

Девушка прикрыла глаза, словно спрашивала ответа у богов. Но, видимо, ничего не услышала.

– Ладно. Но на улицы не идём. Мне не по себе.

Спорить с ней я не стал. В конце концов, дар следовало уважать. Если она чего–то страшилась, то постараемся этого избежать. Я принялся грести к северной части берега – там сушились вытащенные из воды лодки, стояли высокие рамы с сетями. Рыбацкая часть. Как раз для посудин вроде нашей.

Мы были уже совсем рядом, когда Айна взмахом руки привлекла моё внимание.

– Ты видел этот корабль, когда был в Фсибю? – спросила она и указала на небольшое судно с убранным парусом.

Я лишь смог разглядеть, что полотно было белым. Добротный корабль, украшенный скромной, но изысканной резьбой. Хозяин явно был богат, но не желал демонстрировать это первому встречному. Или же ему просто было незачем. Носовую фигуру сняли, чтобы не пугать духов этой земли, так что я даже не сумел понять, был этот корабль сейчас торговым или боевым.

– Нет, раньше его здесь не было, – ответил я. – Может, торговцы из Сверланда?

– Вряд ли. У них корабли сильно больше. На этот влезет не больше двадцати воинов.

Наше дно заскребло по мелкой гальке. Я снял вёсла, спрыгнул в воду и руками затащил нашу лодку на берег. Айна собрала все сумки, и я помог ей выбраться. А затем оттащил посудину к остальным лодкам.