355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина Баринова » Сыны мести (СИ) » Текст книги (страница 1)
Сыны мести (СИ)
  • Текст добавлен: 5 июля 2021, 19:00

Текст книги "Сыны мести (СИ)"


Автор книги: Марина Баринова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Сыны мести

Глава 1

Всегда ненавидел Новолуния.

Время тьмы, страхов и слабости. Время, когда смерть спускается с ледяных гор, шляется по лесам и полям, заглядывает в окна и дышит в затылок. Время самых жарких молитв, великих жертв и тёмного колдовства.

Этой ночью я сам вызвался нести бдение в рощах. Я был единственным взрослым мужем на всём острове, а Новолуние и правда несло опасность, особенно для жриц. В такие ночи их колдовская сила умирала, чтобы возродиться на растущей луне.

Но в священных местах вроде нашего Свартстунна славления не должны прекращаться ни на мгновение. Поэтому я оберегал женщин и в одиночестве бродил по узким тропам рощ, читая воззвания к богам и кутаясь в подбитый мехом плащ.

Тьма была всюду. Я освещал путь факелом, но чем дальше уходил в леса, тем тревожнее становилось на душе. Это было далеко не первое Новолуние, когда мне приходилось нести стражу, но раньше все протекало куда спокойнее. Сегодня место, которое я считал своим домом, почему–то казалось мне чужим и враждебным.

– Вод Великий, отец богов и людей, услышь нашу… Ох, проклятье!

Большая тёмная птица, вроде бы ворон, сорвалась с ветки и бросилась прямо на меня. Я шарахнулся в сторону и от неожиданности уронил факел. Ворон едва не поцарапал меня, сбив с головы капюшон, и с карканьем взмыл в небо. Я быстро подхватил единственный источник света и инстинктивно потянулся к поясу. Из оружия у меня с собой был только ритуальный нож – в священных рощах мечи и топоры запрещены.

Истошно крича, ворон принялся кружить над лесом богини Хевн. Птицы носились над деревьями, орали и тревожно били крыльями. На них это было совсем непохоже: здесь пернатых не трогали. Наоборот, почитали и подкармливали, видя в них посланников богов. Что же тогда их напугало?

Я крепче перехватил факел, на всякий случай обнажил нож и пошёл на шум.

– Хевн–мстительница, услышь мои слова и прими почтение, – прошептал я, ступив на священную землю. Странности странностями, но про славления забывать нельзя.

Ели росли плотными рядами, широкие лапы нависали над тропой так, что мне приходилось пригибаться и следить, чтобы не опалить огнём деревья. Чем ближе я подбирался к алтарной поляне, тем громче становились птичьи крики. Вороны бешено носились над жертвенными камнями, деревьями и моей головой, разрезая ночную тишину громкими криками.

– Подкиииидыш! – Огромная птица рухнула на меня, выплюнув ругательство низким мужским голосом. И тут же снова взлетела к звёздам.

– Убийца! – Другой ворон пронёсся над моей макушкой, задев крылом. Я вскинул руку, чтобы отогнать его, но он приземлился на ветку ели и зашёлся заливистым женским смехом.

Ну и жуть. Умом–то я понимал, что вороны – пересмешники. Слышат слова и просто их повторяют. Но всё равно мне стало не по себе. Не ночь, а котёл дурных знаков. Неужели наши жрицы ничего не почувствовали?

– Невеждааа! – Донеслось откуда–то сверху. Обругать ворона я не мог – непочтительно. Поэтому просто поднял над головой факел и продолжил идти сквозь рощу, надеясь, что пламя отпугнёт особо наглых птиц.

Никогда на моей памяти они себя так не вели. Что же за ночь сегодня такая?

– Жерррртва! – кричали над алтарём. – Жерррртва! Жеррртва! Жеррртва!

Я отмахнулся от ещё одной птицы и ускорил шаг. Вороны теперь просто кружили надо мной, но не пытались нападать. Может поссорились из–за добычи – мы всегда оставляли жертвенное мясо на алтарных камнях. Или же исчезнувшая луна на них так повлияла. Я должен был проверить алтарь.

– Хинрик…

Я остановился. Звали меня, и этот голос не был вороньим. Мягкий, вкрадчивый женский – но незнакомый. И слышен был так отчётливо, словно шептали мне на ухо. Я обернулся – никого.

– Хинрик, иди сюда.

Я тряхнул головой. Бред какой–то. В роще не должно быть никого, кроме меня. Все жрицы наверняка уже спали. Жертвоприношения совершились на закате, здесь больше некому и незачем находиться. Кого же тогда могло принести в рощу Хевн?

Выйдя на поляну, я замер. Вороны продолжали носиться над кронами деревьев. Поднялся ветер с моря – такой сильный, что едва не сбил пламя факела. В центре вытоптанного круга у алтаря стояла женщина. Я никогда не видел её прежде – и это уже показалось странным. На Свартстунне чужих людей нет – это небольшой остров посреди моря, и здесь каждый человек наперечёт.

– Кто ты? – тихо спросил я.

Она не ответила. Женщина была хороша собой – красивое чуть суровое лицо, длинные косы трепетали на ветру, сияющие, словно звёзды, глаза. И всё же что–то в её облике меня отталкивало. Что–то неправильное, ненастоящее… Неживое. От облачённой в длинный плащ фигуры исходило слабое сияние.

– Хинрик, – позвала она. – Подойди ближе.

Я медлил. На всякий случай моргнул – наваждение никуда не делось. Женщина не улыбалась. Наоборот, при взгляде на меня по её лицу пробежала тень гнева. Только сейчас я заметил, что в руке незнакомки был длинный ритуальный нож, каким жрецы забивали жертв.

– Кто ты? – повторил я и опустил факел. Вороны прекратили орать.

– Время пришло, Хинрик, – мягко сказала странная гостья и подняла нож. – Пришло время для истины. Правда здесь, на острове.

Я непонимающе уставился на неё.

– О чём ты говоришь?

Незнакомка словно не слышала. Лишь сверлила меня странными блестящими глазами.

– Выполни долг! – крикнула она, и сотня воронов снова принялась с карканьем носиться над нами. – Уплати!

– Долг!

– Плата!

– Кррровь! – орали они.

– Что за долг? – громко спросил я, перекрикивая птиц и ветер.

И вновь женщина не ответила. Лишь печально улыбнулась. Отгоняя воронов, я шагнул к ней, но она вскинула руку в предупреждающем жесте. А в следующий миг пронзила себя ножом.

– Ох ты ж!

Я бросился к ней, но вороны обратились против меня. Кружили, клевали, били крыльями и царапали когтями, стремясь мне помешать.

– Пошли прочь!

Взревев, я выхватил нож и прокладывал себе путь, размахивая им во все стороны, словно и сам заразился их безумием.

Наконец птицы отступили, взмыли ввысь, и я добежал до незнакомки. Она лежала неподвижно у подножия алтаря и улыбалась. Странное свечение вокруг её тела пропало. Лишь глаза по–прежнему сияли.

– Дура! Что ты наделала?

Я опустился на колени и протянул руку, чтобы осмотреть её рану. Я знал руны – пусть не все, но жрицы даровали мне пару исцеляющих заклятий, и у меня отлично получалось. Может, я ещё успею ей помочь. Может…

– Не прикасайся ко мне, Хинрик. – Она прикрыла глаза и улыбнулась ласково, как мать при взгляде на родное дитя. – Тебе ещё… рано.

– Лежи смирно, – приказал я и потянулся к её плащу.

– Оставь. Всё уже давно свершилось. Всё предначертано. Выполни долг, Хинрик.

Я не знал, кем она была и зачем сделала это. Но мог попробовать спасти ее. Хотя кого я обманывал? Эта безумная только что воткнула нож себе в грудь. Странно, что она всё ещё дышала и могла говорить.

Незнакомка покачала головой и закрыла глаза. Она выглядела безмятежной, словно совсем не чувствовала ранения. Я прикоснулся к ней, и тут же перед моим лицом взорвалась яркая вспышка. Глаза чуть не лопнули от внезапной острой боли.

– Ааа!

Сияние ослепило меня, я почувствовал, что ноги оторвались от земли. Я выронил факел, повис в воздухе и куда–то полетел, яростно болтая руками и ногами.

Удар. Боль пронзила спину и шею. Всё перед глазами резко потемнело. Я оглох и ничего не видел.

А затем пришла тьма.

Глава 2

– Хинрик! – Низкий рык воительницы Вигдис сотряс лес. – Где ты, лисье отродье?

Мгновенно очнувшись, я подпрыгнул, точно напуганный кот.

И тут же пожалел об этом: спина и голова болели так, что впору было молить о быстрой смерти. Но боль отступила, когда я с ужасом вспомнил события прошлой ночи. Та безумная женщина! Она же наверняка лежит у жертвенного камня, мёртвая. И мне придётся как–то объяснять остальным, откуда она взялась в лесу Хевн.

Я осторожно поднялся и, пошатываясь, напраился к алтарю. Под утро явно прошёл дождь, вся одежда промокла. Плащ стал тяжёлым, меня бил озноб. Но сейчас, судя по всему, это было меньшей из моих проблем.

При свете солнца роща выглядела всё такой же зловещей, но привычной. Жрицы огородили тропу шестами с черепами, к ветвям деревьев привязали множество красных лент. Плоский валун, служивший алтарным камнем, был покрыт следами засохшей крови, остатками мяса и птичьим дерьмом.

Женщина будто испарилась. Словно и не было здесь никого прошлой ночью – ни незнакомок, ни стаи воронов. Отпечатки ног, если они и остались, занесло песком с берега и прибило дождём. Мой потухший факел валялся неподалёку. Я похлопал себя по поясу – ритуальный нож был со мной. Повезло, что не потерял, иначе нарвался бы на ругань.

Хорошие вести – не придётся объяснять, откуда взялась зарезанная женщина. Плохие – я вконец перестал понимать, что видел ночью.

И кроме того, теперь я оброс целой гроздью проблем.

Во–первых, ночное бдение я испортил и не довёл до конца. Это быстро выяснится, и мне влетит. Провинность очень серьёзная.

Во–вторых, что бы я ни видел ночью, но ударился я наяву, и причём сильно. Словно и правда рухнул на спину с большой высоты. И вряд ли смогу выдержать тренировочный бой. Ходить–то мог с трудом, не то что драться. К тому же, судя по положению солнца, на учёбу я давно опоздал.

В-третьих… У меня не получится внятно объяснить, что случилось ночью. Одно дело, когда женщины Свартстунна проводили обряды, чтобы увидеть видения – там всё было понятно: колдовство, вороньи ягоды, особые песни. Но меня к подобным ритуалам не подпускали, ибо я родился мужчиной. А значит, вороньих снов увидеть не мог. Тогда что это было? Вряд ли боги снизошли до меня и дали знак. Получается, я помешался. Видимо, не стоит рассказывать о произошедшем. В лучшем случае засмеют.

– Хинрик!

Ну всё, она меня нашла. Вигдис продралась сквозь лапы елей и вышла на меня. Я поклонился и приготовился к наказанию.

– Здравствуй, воительница.

Она возвышалась среди поляны, словно гора: русая с проседью коса покачивалась меж лопаток, изрезанное старыми шрамами лицо зверски оскалилось. Правда, выглядела она бледнее обыкновенного. Под глазами легли глубокие тени.

Щурясь от солнца, она разглядывала меня. Заметила мокрую одежду и поняла, что я ночевал в лесу. Обычно в таких случаях мне прилетала крепкая затрещина за опоздание на тренировку – и не всегда даже я удерживался на ногах. Если чего Вигдис, жрица богини Хевн, не жалела, так это тумаков и нагрузок. Особенно для меня.

– Ты не явился на бой, Дылда, – вместо приветствия проворчала воительница.

– Прости меня.

– Ты не закончил бдение – в нескольких рощах нет твоих следов. И ты не убрал алтари.

– Виноват, почтеннейшая.

Что ещё мне оставалось делать? Только принимать кару и держать язык за зубами. Вигдис выбросила вперёд руку, но тумаков не последовало.

– Снимай плащ, обсохни, – огорошила женщина и пошевелила пальцами от нетерпения. – Что стоишь, как чурбан? Давай сюда мокрое и иди со мной. Гутлог желает тебя видеть.

Я удивлённо взглянул на Вигдис.

– Но мы же собирались тренироваться?

– Ещё помашем топорами, если богам будет угодно. Сначала к Гутлог.

– Зачем я ей понадобился?

– Не знаю. Я не ведаю её мыслей. Приказала привести тебя – и я приведу.

Я молча последовал за Вигдис. Гутлог была мне как мать и многое прощала, но для всех она в первую очередь оставалась верховной жрицей. Не следовало предавать её доверие.

Главный храм, где стояли изваяния многих богов, располагался на самом высоком холме острова. Там Гутлог и другие мудрые жёны принимали просителей, вершили ритуалы и посвящали в жрицы. Я частенько бывал наверху: то и дело приходилось таскать воду, дрова, свечи, клетки с жертвенными зверями и прочие тяжести.

Едва мы подошли к длинной лестнице, что вела к храму, со стороны моря раздался шум голосов. Несколько девушек взволнованно щебетали, но я не расслышал их разговора. И всё же обернулся. К берегу причалила небольшая лодка – паромщик привёз двоих гостей: высокого мрачного воина и печальную светловолосую девицу чуть старше меня. Женщины шли их встречать.

Вигдис толкнула меня в плечо.

– Хватит пялиться, ослепнешь.

Я же не мог отвести глаз от сгорбленного силуэта девушки. Словно прибытие на Свартстунн её не радовало.

– Кто это?

– Конунг Гутфрит Седой прислал свою воспитанницу, – отозвалась воительница. – Девица выйдет за его наследника. Гутфрит хочет, чтобы мы подготовили её к свадьбе и научили женской мудрости. Идём.

Конунг слыл человеком жестоким. В наших землях его не любили, но склонялись пред силой, богатством и могуществом. Говорили, он убил собственного брата и племянника, чтобы править не только родным Туннландом, но и нашим Нейдландом. Рассказывали, что Гутфрит хотел жениться на вдове своего брата, но она предпочла смерть – украла лодку и уплыла на север, где погибла во льдах. А ещё конунг ходил далеко на запад и совершал набеги на богатые острова.

Жрицы редко говорили о Гутфрите, хотя порой проводили для него обряды, и я решил, что они его остерегались. Гутфрит, впрочем, тоже нечасто стремился на Свартстунн.

– А кто его воспитанница? Дочь ярла?

Вигдис наградила меня мрачным взглядом.

– Несчастная девица, вот она кто. Сванхильд её зовут. Она дочь Эйстриды.

– Той самой Эйстриды? – изумился я. Имя этой непокорной женщины знали все. Много песен сложили о том, как она отказала Гутфриду. – Которая украла у него лодку и сбежала?

Воительница кивнула.

– Да. Девица нужна Гутфриту, чтобы укрепить власть и стать законным правителем Нейдланда. – Вигдис с не свойственной ей печалью взглянула в сторону берега. – Эйстрида унизила Гутфрита, выбрав смерть, а не брак с ним. Но этот грязный тунн теперь всё равно получит желаемое.

Я обернулся напоследок. Увидел, что гостья сошла на берег, и её тут же окружили юные послушницы. Паромщик и воин отчалили в сторону большой земли.

– Не попадайся ей на глаза, – предостерегла меня воительница. – Не встречайся со Сванхильд.

– Почему?

– Нельзя.

Вигдис старалась держаться отрешённо, но я чувствовал, что она знала намного больше, чем говорила. Мы быстро преодолели лестницу – мне это давалось с трудом, но я не показал, что испытывал боль. Мы остановились перед дверями и поклонились богам и жрицам. Я ожидал, что воительница оставит меня наедине с Гутлог, но, к моему удивлению, в зал храма она вошла вместе со мной.

Гутлог сидела на земляном полу у подножия идолов богов. Увидев нас, она жестом приказала остальным жрицам удалиться. Вигдис закрыла за ними дверь, и храм тут же погрузился в полумрак. Здесь пахло ароматными травами и заморскими смолами – ярлы привозили драгоценные благовония в качестве даров.

– Мудрейшая, – поклонился я. Это было необязательно, но я не знал, чего она от меня хотела, так что старался проявлять уважение.

– Подойди, Хинрик.

Сколько себя помню, Гутлог казалась мне древней старицей. Моим первым воспоминанием была её длинная, до самых пят, седая коса, украшенная бусинами из кости. Уже тогда она была старухой, но смерть всё никак не желала забирать её в своё царство. Говорили, что Гутлог минуло девять десятков зим.

– Зачем ты за мной прислала, госпожа?

Гутлог взглянула на Вигдис поверх моей головы, и та, кивнув, встала у дверей, словно женщины опасались, что я сбегу.

– Не бойся, Хинрик. – Гутлог взмахнула татуированными пальцами. – Будем говорить. Время пришло. Завтра на рассвете ты покинешь Свартстунн.

Я опешил.

– Я провинился и не закончил ночное бдение, но разве это повод меня изгонять?

Морщинистый лоб Гутлог немного разгладился, когда она улыбнулась.

– Дело не в бдении, хотя это тяжкая провинность. Нет, Хинрик. Мы с тобой всегда знали, что однажды тебе придётся оставить дом. Взрослым мужам нет места на Свартстунне. Это священная земля жриц.

Она была права. Да, мне с детства говорили, что однажды придется уйти отсюда. Но это всегда казалось чем–то далёким. Я думал, у меня будет время, чтобы доучиться и как следует подготовиться к изгнанию. В словах Гутлог не было злобы, но я чувствовал себя обманутым.

– Я ещё две зимы назад выучил грамоту, познал два ряда рун, научился сражаться. – Вигдис насмешливо фыркнула, но я пропустил это мимо ушей и уставился в бесцветные глаза Гутлог. – Почему сейчас, а не тогда? И почему так быстро?

Мудрейшая пожала плечами.

– Боги не показывали твоего будущего. Я не видела тебя в Великом полотне. Но минувшей ночью боги наконец–то явили мне кое–что. И увиденное меня пугает. Если останешься на Свартстунне, навлечёшь беду на всех нас.

В речах Гутлог никогда не приходилось сомневаться, но её манера говорить загадками порой меня бесила.

– Расскажи, – попросил я. – Любая правда лучше неведения. Свартстунн – мой дом, вы – моя семья. Но если я действительно опасен, хочу знать, почему.

– Он видел Сванхильд? – спросила старуха у Вигдис. Воительница кивнула.

– Видел. Но она его – нет.

– Славно.

Я окончательно перестал их понимать.

– При чём здесь какая–то Сванхильд?

– Вам нельзя встречаться. Это может навлечь беду.

– Почему?

Кряхча, Гутлог поднялась с земли, опираясь на украшенный рунами посох. Навершие из горного хрусталя сверкало, отражая каждый огонёк свечи. Старуха подошла к алтарю.

– Боги наконец–то разрешили мне говорить. И лишь они ведают, как давно я хотела избавиться от бремени молчания. Тебе пора узнать о своих предках, Хинрик.

Я напряжённо замер, улавливая каждое слово Гутлог. С самого детства я утомлял верховную жрицу вопросами о родителях, но она неизменно отмалчивалась. Интересно, почему боги разрешили ей говорить именно сейчас? Может не мне одному было видение в Новолуние? И быть может, Гутлог смогла верно его истолковать?

– Я хорошо помню ту ночь, Хинрик, – слабо улыбнулась верховная жрица. – Твоя мать прибыла на Свартстунн в маленькой скорлупке. Море волновалось, ветер рвал солому на крышах. Паромщик потом говорил, что она чудом добралась до острова. Бедняжка была ранена и истощена, к тому же на сносях. Ты же родился двумя днями позже, в Новолуние. Раньше срока. Тёмная была ночь, и столько воронья в рощи ещё не заглядывало.

Я изумлённо вытаращился на старуху. Новолуние, тучи воронья…

Вигдис неожиданно кивнула.

– На каждом дереве сидели. Хлопали крыльями, орали. Прямо как минувшей ночью. Сам Вод послал их наблюдать, и мы дали его вестникам много мяса. Но вороны продолжали кричать до самого рассвета. Носились над лесом, словно безумные. Никак не могли угомониться. То был знак. Мы бросили руны и поняли, что ты должен остаться здесь.

Я нервно сглотнул.

– А мать? Она же…

Не знаю, зачем я спрашивал. Помнил ведь, как для неё всё закончилось. Гутлог закрыла глаза.

– Твоя мать была смелой и неистовой женщиной. Это сгубило её и спасло тебя.

Опираясь на посох, Гутлог доковыляла до алтаря. Отшлифованный временем плоский камень хранил следы утреннего жертвоприношения.

– После родов у неё долго шла кровь, – продолжила она. – Не помогали ни заговоры, ни руны, ни травы. Твоя мать чувствовала холодное дыхание смерти, но вместо того, чтобы сдаться на её милость, совершила последнюю дерзость. Великую дерзость. И боги её услышали. – Гутлог взглянула на статую Всеотца и улыбнулась. – Боги любят отчаянных.

Я заворожённо глядел на испещрённые рунами руки старухи. Рассказывая, она шевелила пальцами, словно плела невидимый узор, и мне казалось, что татуированные знаки оживают.

– Что она сделала? – тихо спросил я.

– Улучила миг, когда жрицы ушли на трапезу. Схватила нож в одну руку, тебя – в другую. И пришла в рощу Хевн. До сих пор гадаю, как у неё хватило на это сил… Она требовала возмездия за то, что сотворили с её семьёй, с первым сыном и вторым мужем. Возмездия за весь Нейдланд, захваченный туннами. Она требовала отмщения для своего обидчика и заплатила за это собственной кровью. – Гутлог прикоснулась к алтарю. – Твоя мать легла на камень, держа тебя на руках, и пронзила свою грудь ножом, моля богов принять её жертву и даровать тебе благословение на месть. Мы нашли её уже мёртвой, и ты был в её объятиях. А рядом сидел ворон, накрыв твою голову чёрным крылом. Всеотец услышал твою мать, Хевн приняла её жертву, и теперь ты, Хинрик, принадлежишь им обоим до тех пор, пока не отомстишь. Ты рождён должником. Таких, детей, называют сынами мести.

Я открыл было рот, чтобы завалить Гутлог вопросами, и вдруг осознал, кого видел ночью в роще Хевн. Неужели дух матери вырвался из царства смерти и подал мне знак? Неужели я и правда видел именно её?

Но время для размышлений ещё придёт. Сейчас требовалось выяснить другое.

– Кому же я должен мстить, почтеннейшая? Чьей смертью будет уплачен долг?

Гутлог печально усмехнулась.

– Конунга Гутфрита, – ответила Вигдис вместо старухи. Она подошла к алтарю и положила руку мне на плечо. – Женщиной, принёсшей себя в жертву на этом камне, была Эйстрида из Химмелингов. Ты, Хинрик – последний муж в вашем роду. Твоя судьба – убить конунга и вернуть родные земли.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю