Текст книги "Пираты Короля-Солнца"

Автор книги: Марина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 49 страниц)

19. ДВОЙНАЯ КОНТРАБАНДА

– Опаньки! – возопил де Невиль, – Какие люди! Пришвартовывайтесь, господин де Бражелон!

Господин де Бражелон 'пришвартовался' .

– Ты опять за старое?

И щелкнул себя по шее.

– Я?! Да ну, Рауль, ты что! Ни Боже упаси! Ни в одном глазу!

– Говори-говори! Что под подушкой прячешь?

– Микстуру.

– Как же, микстуру. Так я тебе и поверил.

– Вы сомневаетесь в моей искренности, сударь? Позвольте заметить, что ваши подозрения необоснованы.

 
– Поменьше пафоса, побольше цинизма —
Пьянчуга Невиль заработал клизму.
 

– Вот язва, – сказал Оливье, – Погоди же!

 
С военного совета смотался адъютант
И лопает на палубе фруктовый провиант.
 

– Если бы… – вздохнул адъютант.

– Не понял, – удивился Оливье, – Я имел в виду твои апельсинчики. Самое то!

– И не поймешь. Что с пьяным говорить.

– Знаешь, Рауль, это не очень-то по-товарищески! Я тут валяюсь, дохну со скуки, и ни одна свинья из нашего хваленого Пиратского Братства не наведается проведать страдальца! И тебе меня, несчастного, ни капельки не жалко?

– Дела были, – сказал Рауль холодно, – И док велел тебя не беспокоить. А насчет жалости – смотри не спейся.

– Да какие у вас дела, скажи на милость? Греть брюхо на палубе и трепаться – вот ваши дела. Конечно, один черт, где подыхать от скуки – в гором одиночестве, как я в этой богадельне или в вашем милом обществе, господа Пираты, но сути дела это не меняет.

– Ничего ты не знаешь, Оливье. Пока ты тут валялся, мы работали как проклятые. Но теперь, слава Богу, все закончили.

– Что же за важное дело вам помешало проведать страждущего друга, господин виконт? Пираты Короля-Солнца драили палубу? Или паруса штопали?

– Пожалуй, драить палубу и штопать паруса легче. Работа, которую мы выполняли…

– 'Корона' , насколько я понимаю в морском деле – парусное судно. Галеон. Если бы 'Корона' была галеасом, я еще мог бы предположить, что наш милый герцог посадил вас на весла.

– Скажешь тоже – на весла! Веслом махать и то легче, чем переводить документы Отцов Святой Троицы. После этого действительно хочется напиться… в хлам.

– Какие такие документы?

– Потом расскажу. Когда протрезвеешь, – и Рауль перешел на пиратский жаргон, – А ты лыч налил с утра пораньше.

– Ну иди, сдай меня доку!

– Сдавать я тебя не буду, и ты это отлично знаешь. Но 'микстуру' я конфискую до лучших времен.

– Да пошел ты подальше со своими лучшими временами! Заладил как попугай 'до лучших времен' ! Не сегодня-завтра придем в Алжир, будут там лучшие времена, держи карман.

– Это просто выражение. Что касается Алжира, то сегодня еще нет, а завтра уж наверняка. Народ уже закопошился. Вещи собирают помаленьку. Круиз подходит к концу. Разнежились мы тут. Оливье! Ты что, поэтому пьешь?

– Почему – поэтому?

– Из-за Алжира? Забей! Прорвемся! Это тебя я говорю!

– Почему я пью, тебе не понять.

– Объясни, может и пойму.

– Не могу я объяснить. Дай-ка 'микстуру' .

– Ром? Опять? Где ты его раздобыл?

– Ямайский. Контрабандный.

– Эн-Зе? Тогда был шторм.

– Я еле выпросил эту бутылочку у милейшего г-на де Сабле. Какой милый юноша этот де Сабле! И я, болван, когда-то хотел драться с ним! Он сегодня с утра зашел, спросил, не надо ли мне чего-нибудь. И, поскольку док разрешил посещения, любезный помощник капитана протащил сюда контрабандой контрабандный ром. Двойная контрабанда получается. А ты, как какой-то таможенник.

– Получишь ты свой ром, успокойся. Я не собираюсь выливать в море двойную контрабанду. Но сначала, пока ты хоть что-то способен понять…

– Да я все способен понять! У тебя какие-то новости? Что новенького на нашем корыте?

– 'Корыто' прет в Алжир со скоростью от семи до девяти узлов.

В фордевинд 'Корона''прет, – заявляет Гугенот.

Врешь, 'Корона' прет бакштаг, ошибаешься, дурак, – новый дистих Сержа.

– И пусть себе прет, – сказал Оливье, – И что?

– Сегодня утром к нам подошло торговое судно, и мы приняли на борт одного таинственного пассжира. А капитану отдали наши документы, так как судно возвращалось в Европу.

– А что за таинственный пассажир? – с любопытством спросил Оливье.

– Я его видел только мельком. Кажется, какой-то священник.

– Из Братства Святой Троицы?

– Вот уж не знаю. Но у меня сложилось впечатление, что наш новый пассажир не тот, за кого себя выдает, а какая-то важная персона. Судя по тому, как с ним разговаривали герцог и капитан.

Но это не моего ума дело. Вроде бы ученый или медик. Когда этот путешественник, представившийся как 'отец Сильван' , знакомился с экипажем, я сам разговаривал с капитаном.

– С Вентадорном?

– С испанцем, с того корабля. Я отдал ему наши бумаги и объяснил, что к чему… Пассажиром занялся герцог, а тут подошел де Сабле и поведал, что ты изнываешь от скуки и хочешь меня видеть. У меня как раз выдалась свободная минутка, и вот я здесь.

– И вот ты здесь. Так какого же черта ты злишься?

– Я не злюсь. Но ты и так из-за своих неумеренных возлияний вышел из строя на несколько дней. А нам пригодилась бы твоя помощь.

– Переводить ваши бумаги?

– Наши бумаги! Это очень важные документы. Раньше мы не отдавали отчета, насколько все серьезно. И вот что меня беспокоит, Оливье… Если ты и на суше будешь продолжать вести такой образ жизни…

Оливье икнул. Рауль выразительно посмотрел на него и покачал головой.

– Да не буду я! – заверил Оливье.

– Дай мне договорить. Не перебивай, пожалуйста. Ты начальник охраны герцога. Это большая ответственность. Если, не дай Бог, по твоей вине с Бофором что-нибудь случится, ты мне больше не друг.

Понял?

– Я и так тебе не друг, – хрипло сказал Оливье.

– Я пытаюсь объяснить, а ты обижаешься. Ты не можешь быть выше каких-то мелочных обид? Мы не первый год знаем друг друга, и я считаю, что на тебя можно положиться, тебе можно доверять. Как и славного малого де Сабле, меня встревожило твое внезапное алкагольное отравление. Извини, если я как-то не так выразился, но как прикажешь понимать твои слова?

– Дай р-р-рому, Р-р-рауль! – попросил Оливье.

Рауль тихо выругался и вернул де Невилю бутылку. Оливье сделал жадный глоток. Рауль снова завладел 'двойной контрабандой' .

– Я отвечу на твой вопрос. Я пью, чтобы не думать, какая я сволочь. Я хотел быть твоим другом, Рауль. Ты отличный парень. Тебя все очень уважают. Ты…

– Я тупой! Я не понимаю, к чему ты клонишь?

– Это все из-за меня! Если бы не я, ты сидел бы у себя дома, и не ввязался в этот долбаный Девятый Крестовый Поход! Как говорил там Франсуа Вийон? 'Нет, лучше побалдеть, ребята, дома' . Вот потому-то я и пью. И все, что ты говоришь об опасной ситуации в Алжире и о документах Отцов Святой Троицы камнем ложится на мою грешную душу! Сволочь я! Сволочь самая распоследняя!

– Да ты глупец, мой бедный Оливье! При чем тут ты? Успокойся, и не вздумай проливать слезы, подобно милашке Вандому. Пьяные слезы.

– Вандом плачет не по пьянке.

– Вандом вообще не пьет. И правильно делает. Что же до моего решения увязаться с герцогом в – как я тогда трепался – Джо – Джу-

Джижелли, думка эта посетила меня на несколько минут раньше, чем ты попался мне на глаза. А когда я узнал, какая милая компашка собирается штурмовать Джо – Джу – Джиджелли, то решил, что без меня вы уж точно не обойдетесь. И теперь эта милая компашка превратилась в Пиратское Братство. Я вообще этого не хотел! Я подыхал от тоски. Но вы сами свалились мне на голову.

А вообще-то – спасибо за то, что вы есть. И есть наше Братство.

– Братство Пиратов Короля-Солнца, – сказал Оливье.

– Да, – повторил Рауль, – Братство Пиратов Короля-Солнца, и о нас – чтобы мне пропасть! – в скором времени услышит все Средиземноморье! И пусть меня повесят, но, выражаясь на пиратском жаргоне, мы надерем задницы работорговцам-реисам. долбаным наследникам Хайр-эд-Дина!

– И Драгут-Реиса, – добавил Оливье, – Надерем, ясное дело! Твоя правда, командир! По такому случаю – давай!

– Что ж, – проворчал Рауль, – Дела закончены, буду твоей нянькой, лучше сказать, сиделкой.

– Сиди, сиди, 'сиделка' ! Из тебя сиделка, как из меня…

Но Оливье находчивость изменила, он так ничего и не придумал.

– Деградация, – насмешливо сказал Рауль.

Де Невиль не уловил насмешку и осторожно потянулся к бутылке.

– Полная деградация, – все так же насмешливо сказал Рауль, даже несколько язвительно, – Дай бутылку.

– Ты?

– Да, я! Все… тебе меньше достанется.

– Да ты деградируешь, дружище!

– Деградирую! Черт возьми! Закуска есть?

– Увы, – вздохнул Оливье, – Я слопал все угощенье. Впрочем, на закуску остроумная максима одного нашего знаменитого современника: если не всегда можно есть, то пить всегда можно!

– Дурацкая максима, – заметил Рауль, – Крепкие напитки надо пить залпом и сразу закусывать – это сказал гасконец.

Оливье расхохотался.

– Но наш уважаемый гасконец и предал гласности цитируемую мной максиму, дружище! А ты говоришь, дурацкая… Бьюсь об заклад, ты откажешься от своих слов, когда узнаешь автора афоризма!

– Д'Артаньян? Применительно к нему – не такая уж и дурацкая.

В юности гасконец был очень беден.

– Холодно, господин де Бражелон! Мимо! Автор афоризма – Атос!

Ну, как, 'дурацкий' афоризм?

– Сдаюсь. Беру свои слова назад. Просто как-то не верится – неужели у мушкетеров были дни, когда им есть было нечего?

– И у нас будут – когда провиант подъедим, а выпивка останется.

А закусывать будем… песнями, стихами, афоризмами.

– Духовной пищей, – сказал Рауль.

– А что? Гасконец частенько нас угощал своими хохмами и афоризмами Атоса. Разве ты не замечал, что твой отец иногда изрекает потрясающие афоризмы?

– Конечно, замечал. Но у него есть афоризмы и повеселее.

– Так поведай!

– Не припоминается. Вспомню, поведаю. Если не всегда можно есть, то пить всегда можно… Да… Печально.

– Почему – печально?

– Эти слова могут быть девизом отчаявшихся голодных бедняков.

– 'Отчаявшиеся голодные бедняки' стали успешными респектабельными господами, и их столы ломятся от закусок и изысканных вин. Фортуна! – заявил Оливье.

– Закономерность, – сказал Рауль.

– Ты не веришь в счастливую случайность? – спросил Оливье.

– Я верю в объективную закономерность. Победа зависит и от расчета и от случая.

– За нашу Победу и за нашу Фортуну! – провозгласил Оливье, снова завладев заветной бутылкой.

– Тебе лишь бы напиться.

– Не ворчи, Рауль, меня вновь посещает моя… 'бухая' Муза!

А все-таки жаль… что вина… на донышке. Но есть еще выпивка на нашем суденышке.

– Бездонная бочка, – сказал Рауль.

– Неиссякаемый источник, – сказал Оливье.

– Источник иссяк, – заметил Рауль.

– Пересох родник, и Муза улетела, – Оливье выбросил в окно пустую бутылку, – Быстро мы ее приговорили.

– А все-таки это свинство, – вздохнул Рауль, – Ведь де Сабле принес тебе ром из Эн-Зэ.

– Ну и что? Мы же пили ром после шторма.

– Помнишь, что тогда сказал капитан? Ром – для раненых.

– Все обитатели посудины в добром здравии. Даже я, – сказал Оливье, почесав живот.

– Для будущих раненых, – вздохнул Рауль.

– Лучше мы выпьем немножко рома, пока его не растащило начальство, бофоровские генералы!

– Не растащат. У Вентадорна – не растащат.

– Так стоит ли сокрушаться из-за одной бутылки?

– Оливье, – спросил Рауль, – Тогда, в монастыре… тебе было очень больно?

– Я забыл, – ответил Оливье, – Я, правда, забыл. Предвосхищаю твой вопрос – зачем я выхвалялся перед помощником капитана? А я и сам не знаю – бес попутал. Не все же такие честные как ты и говорят только правду. Я и приврать могу для красного словца. Кстати, это правда, что ты всегда говоришь только правду – или очередной миф?

– Стараюсь… По возможности.

– А если ты не можешь сказать правду?

– Тогда… отмалчиваюсь или ухожу от ответа. А почему ты спросил?

– Да так, – вздохнул Оливье, – а насчет рома, не волнуйся. Хватит и на нашу долю. В случае чего… без обезболивающего не останемся.

– Утешил, – фыркнул Рауль, – Я не о себе беспокоюсь.

 
– Успокойся, Бражелон,
В порт войдет наш галеон,
Вновь увидим мы Тулон,
И вернется 'легион'
 

Успокойся, Бражелон! – тупо? Мое рондо!

– Тупо, – сказал Рауль, – Тоже мне, легионер!

Не надейся, Бражелон,

Не вернется 'легион' – моя редакция.

– Послал мне Бог сиделку, – вздохнул Оливье, – Сам же говорил – думай о хорошем!

– Думай о хорошем, но готовься к худшему. Ко всему. Тебе объяснить, к чему мы должны быть готовы?

– Не объясняй, и так все ясно. Объясни лучше этим молокососам – они так и глядят тебе в рот, ожидая, какую истину поведает Пиратский Оракул.

– Неудачное сравнение – оракулы предсказывали будущее, а мы не знаем наше будущее.

– К счастью, – сказал Оливье.

– Учитывая индивидуальные особенности наших младших товарищей, чтобы предотвратить кое-какие трагические ситуации во время наших 'покатушек' , я решил всегда иметь, по примеру г-на де Вентадорна, ром в своей фляге.

– Что за особенности?

– Шарль-Анри… Помнишь, как он лизал ладошки после шторма?

– Болевой шок? Пожалуй, ты прав. Запасайся ромом, Рауль, чтобы на всех хватило.

– Приоритет – молодняку, – сказал Рауль жестко, – И у меня ты не выцыганишь ни капли 'за просто так' .

– Приоритет – тяжелым. А не рано ли мы начинаем такие разговоры? И что за 'покатушки' ?

– Сам пока не знаю. Решим на месте. Плохая из меня сиделка, извини. Попробую развлечь тебя. Смотри, что подарил нам капитан.

– Коран? – удивился Оливье, – Зачем тебе Коран?

– Кое в чем разобраться. Ну, какую суру прочитать?

Оливье пробежал глазами 'Оглавление' :

– Пески, Лицемеры, Башни, Джинны… О! Женщины! Валяй четвертую, о женщинах! А то я без прекрасного пола совсем одичал.

– С 'Женщин' и я начал знакомство с Кораном, – признался Рауль, – Открываю наугад…

– … и загадываем на будущее, читай!

– Сура 4. Женщины. Стих 83. Они говорят: 'Повиновение! ' А когда выйдут от тебя, то группа из них замышляет ночью не то, что ты говоришь, и Аллах записывает то, что они замышляют ночью.

– Я понял это так: наша группа замышляет ночные 'покатушки' , по ущельям, плато, горным тропинкам – на месте разберемся и уточним маршруты 'покатушек' . А днем будем с умильными физиономиями преданно смотреть в глаза милому герцогу.

– Прямое попадание! – кивнул Рауль, – Аллах сказал правду.

* * *

А новый пассажир 'Короны' , представившийся экипажу и путешественникам как 'отец Сильван' , войдя в капитанский салон на баке, крепко обнялся с Бофром и Ветадорном.

– Мишель, – сказал капитан, – я знал, что мы встретимся. Кто-кто, а вы не усидите на месте. Добро пожаловать, дорогой Мишель! Будьте как дома, вы здесь среди друзей.

– Мишель, – сказал Бофор, – сколько лет, сколько зим! Наконец-то вы с нами, морской бродяга! Я чертовски рад!

– И я чертовски рад, друзья мои. Франсуа. Ришар. Но здесь и сейчас вы в первый и последний раз назвали меня по имени. Для всех я отец Сильван, священник и хирург из братства св. Козьмы и скромный пассажир, согласно легенде.

– Но вашему племяннику вы откроете свое настоящее имя? – спросил капитан.

– Не здесь и не сейчас, – ответил Мишель, – Позже.

– Мишель, вы не изменились за эти годы, – сказал герцог, – Все такой же таинственный и загадочный, и все так же любите мистификации. А уж хотел пригласить Рауля и познакомить вас.

– Не надо, – сказал Мишель, – Сами познакомимся. А кстати – ваше мнение о моем племяннике?

– Самое лучшее! – сказал капитан.

– Шальной, но очень милый, – сказал Бофор, – За это время я полюбил его всем сердцем.

– Рад слышать, – улыбнулся Мишель, – А шальной… и я был шальным в его годы.

– Я тоже, – сказал герцог.

– И я, – сказал капитан.

Они расхохотались.

– Но довольно лирики, – сказал Мишель, расстилая на столе карту побережья, – Взгляните сюда, господа. Ручаюсь, такой картой не располагает король Франции.

Бофор и капитан переглянулись. Ришар де Вентадорн положил рядом карту, привезенную Шевреттой.

– Сравните обе карты, – сказал капитан.

– Один в один, – удивился Мишель, – Я полагал, что контрразведка Мальтийского Ордена превосходит агентуру Людовика Четырнадцатого.

– Не от агентов Людовика Четырнадцатого мы получили эту карту. Взгляните, у нас еще и план цитадели!

– Хотел вас удивить, да сюрприз не получился. Откуда это у вас?

Бофор рассказал о том, как документы попали в их руки.

– Тогда я не удивляюсь, – сказал Мишель, – 'Рогановскую барышню' я знаю с юных лет. Но с этой минуты называйте меня, пожалуйста, отец Сильван.

– Не слишком ли вы засекречены, дорогой… 'отец Сильван' ? – вздохнул Бофор.

– Человека по имени Мишель не существует. Есть плита в соборе Сен-Жан в Ла Валетте с моим именем. И есть легенда.

– Вы сами – легенда Средиземноморья, – заметил капитан.

– Да полно вам, – усмехнулся Мишель, – Я вполне реален.

– Еще один вопрос, святой отец, и перейдем к самому главному – установив тождество этих двух карт, мы можем обсудить организацию высадки, и здесь нам очень пригодится ваш богатый боевой опыт, – сказал Бофор.

– Я слушаю, монсеньор, – ответил отец Сильван.

– Но мой вопрос не к святому отцу, – сказал герцог, – Мой вопрос к моему старому другу, чье имя я до поры до времени буду произносить только в мыслях – это вы вернули своему кузену Ато…

– Тс! – сказал отец Сильван, – Имен не называйте. Привыкайте к моей легенде, монсеньор адмирал.

– Знаменитое кольцо с сапфиром, которое гасконец получил в подарок от первой жены вашего кузена, а они впоследствии загнали его ростовщику, чтобы снарядиться в Ла Рошель?

– Да, я, – сказал скромный пассажир, – Я снял кольцо с пальца убитого мною в абордажном бою турецкого военачальника и вернул его владельцу. Кузену.

– Вы обратили внимание на восхитительное кольцо на руке… нашей гостьи?

– Сапфир в оправе из алмазов? – спросил граф де Вентадорн, – Я обратил внимание на него сразу, целуя ручки прелестной графине.

И что это – чудо? Счастливый случай? Воля Провидения?

– Не могу знать, – скромный пассажир отделался солдатским ответом.

– А вы верите в Провидение, святой отец? – спросил капитан.

– Хочу верить, – ответил святой отец, – Но я верю в то, что человечество, вопреки всем войнам и несправедливостям, творящимся в этом далеком от совершенства мире, хоть и медленно, но движется к гармонии и Всеобщему Миру. И мы попытаемся немного помочь страдающему человечеству. А вы, монсеньор, позовите на бак ваших музыкантов, скрипачей, флейтистов – кто там у вас – велите организовать фейерверк с танцами, пусть ваши мальчишки повеселятся напоследок. У меня сложилось впечатление, что они как-то скисли. Ракеты для фейерверка – в моем ящике. Свои, 'коронные' , поберегите на будущее.

– Вам не помешает музыка и фейерверк? – спросил капитан.

– Вот еще! Я ко всему привык.

Капитан отдал необходимые распоряжения своему помощнику.

– Такого сюрприза, ручаюсь, наш молодняк не ожидал! – усмехнулся Бофор.

– Эге! Все мои сюрпризы еще впереди. А пока молодежь гуляет, разработаем план высадки во всех деталях.

– Ваши варианты? – спросил герцог де Бофор.

– Мой вариант,… – сказал капитан… и с бака донеслись звуки веселой музыки.

– А что, если,… – предложил Мишель, и небо над флагманом расцвело огнями фейерверка.

– И еще,… – добавил адмирал, а пассажиры и экипаж дружно закричали: 'Ура-а-а! ', когда пушки флагмана 'Корона' снова выпалили в ночное небо над Средиземным морем, и в нем отразились цветные огни, погасшие мгновение спустя, до нового залпа, а звезды продолжали сиять.