Текст книги "Пираты Короля-Солнца"

Автор книги: Марина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 49 страниц)

– Лучше бы взял в жены дочь Карла Первого, – вздохнул Анри, – Принцесса Генриетта умна и прелестна, она и любила короля!

– Свадьба короля с инфантой опередила Реставрацию Карла Второго. Произойди Реставрация раньше, может, так и случилось бы. Но лучше не сожалеть об этом. И я когда-то очень сожалел, что Король-Повеса женился не на Габриэли Д' Эстре, а на Марии Медичи. Но что толку думать о том, что могло бы быть? – и он все-таки вздохнул.

Путешественники тоже вздохнули.

– Не сыпьте соль на рану, – сказал Вандом, подняв голову, – Тогда королями были бы Вандомы, а не Бурбоны!

– Раз короли – Бурбоны, господин де Вандом, мы их подданные, и долг наш – служить им.

– Смотрю, вы убежденный сторонник Короля-Солнца, – заметил Вандом.

– А как же иначе? – удивился капитан.

– Ох! Даже голова разболелась от этой дискусии.

Гугенот, нагруженный книгами и тетрадями капитана, собрался покидать библиотеку.

– Я вам помогу, – предложил Люк.

– Господин де Монваллан! Я после вас буду читать книгу капитана! – напомнил Вандом, – Никому не давайте!

– Хорошо, буду иметь в виду. Полагаю, кроме вас будут желающие, так что долго не держите.

– Но! – погрозил пальцем капитан.

– Не зачитывать! – хором сказали пассажиры.

– Господин Люк, а вы взяли только две эти маленькие книжки? – удивился Анри.

– Мне читать некогда, – улыбнулся Люк, – Предстоит большая работа, – и он блаженно улыбнулся.

Чем будет заниматься Гугенот, Анри де Вандом представлял – изучать военные действия какого-то там кардинала Хименеса в испанском крестовом походе, а также учить арабский и турецкий. Но что будет делать Люк Куртуа, паж и не догадывался. Капитан пообещал Люку завтра же дать драгоценные белила и охру и решить все технические вопросы. Люк и Гугенот откланялись. Вандом стоял перед графом. Пришло его время.

6. БИБЛИОТЕКА КАПИТАНА

Анри де Вандом давно ждал этой минуты. Но когда время настало, паж оробел и не смог сразу начать разговор об опрокинутом бокале и тосте в честь абсолютного монарха. Состояние легкого опьянения, котором Анри находился сразу после ужина, прошло. Хмель выветрился, уже не было того отчаянного, лихого, смелого подъема, как в кают-компании. Прогулка по верхней палубе и беседа в библиотеке, когда паж больше спрашивал, чем говорил, заставили пажа усомниться в своих возможностях. Анри столкнулся с сильным противником, убежденным сторонником Короля, гораздо более опытным и знающим, чем 'салажонок' Вандом.

И все-таки Анри настраивал себя на грядущий словесный бой, призывая в секунданты всех великих писателей и поэтов. Между тем граф де Вентадорн любезно осведомился, что желает почитать молодой паж. Анри нужна была книга о Китае! Но он не решился сразу так ни с того ни с сего просить заветную книгу. С предыдущими читателями все было ясно. Что художник берет читать Микеланждело и Вазари – вполне естественно. Что Гугенота, командира разведчиков, интересует борьба испанцев с магометанами и языки противника – тоже. Но при чем здесь Китай?!

– Глаза разбегаются, – сказал Анри, – Сокровища Али-Бабы, господин капитан.

– Вы хотите почитать сказки '1001 ночи' ?

Анри покраснел. Неужели капитан считает его таким ребенком?

– Нет, благодарю вас, эти очаровательные сказки уже давно прочитаны.

– Есть сказки, которые время от времени стоит перечитывать.

– Согласен с вами, господин капитан, но я не найду ответа на свои вопросы в арабских сказках.

– А вы ищете в художественной литературе ответы на какие-то важные жизненные вопросы? – спросил капитан, – Я полагал, что вы желаете почитать что-нибудь легкое и захватывающее, для развлечения.

Анри не хотел раскрывать свои карты.

– Да-да, – закивал Анри, – Что бы вы могли предложить легкое и захватывающее?

– Возьмите 'Кира Великого' , – посоветовал капитан снисходительно и вытащил пухлый потрепанный том.

– Однако, – не удержался Анри, – Хоть вы и требуете аккуратно обращаться с книгами, 'Киру Великому' сильно досталось. Вы поклонник творчества Скюдери?

– Не я, наша молодежь. Я-то сам читал это в незапамятные времена. Так берите 'Кира' и покончим на этом. Второй том на руках, но вам пока хватит.

– Я читал, – ответил Анри, – Простите, что так бессовестно злоупотребляю вашим драгоценным временем, но не хочу уйти от вас с пустыми руками. Что же до истерзанного 'Кира' , я готов подклеить его странички. А то ведь растеряют!

– Буду вам очень благодарен, милый юноша, – искренне сказал капитан, – У меня не только 'Кир' такой истерзанный. 'Дон Кихоту' еще больше досталось, – он показал на шкаф с испанской литературой.

– Значит, победа осталась за ламанчским идальго? – спросил паж лукаво, – Вы-то сами отдаете предпочтение Дон Кихоту?

– Разумеется, – сказал капитан, – 'Дон Кихота' я часто перечитываю. Хотя это не такое легкое чтиво, как эпопея Скюдери, могу его предложить вам, с условием, что вы не потеряете ни одного листочка.

– Я вам подклею и 'Дон Кихота' , – пообещал Анри, – Перевяжу, так сказать, раны и 'Киру' и 'Дон Кихоту' . Раны, нанесенные небрежными читателями. А, подклеивая и перечитаю кое-что. Но не сейчас.

– 'Роман о Тристане и Изольде' ?

– Читал.

– Гм. 'Амадис Галльский' .

– Старо, господин капитан.

– Гм. Возьмем что-нибудь посерьезнее. Рабле. 'Гаргантюа и Пантагрюэль' .

– Спасибо, я помню. Как там…

 
– 'Входите к нам с открытою душой,
Как в дом родной, пажи и паладины!
 

– процитировал капитан с улыбкой,-

 
Здесь обеспечат вам уход такой,
Что за едой, забавами, игрой
Ваш шумный рой, веселый и единый,
Не находил причины для кручины…
– 'Приют невинный тут устроим вам,
Учтивым, щедрым, знатным господам' ,
 

– закончил строфу паж.

– Браво, – похвалил капитан, – Может быть, желаете 'Гептамерон' Маргариты Наваррской?

Анри покачал головой.

– 'Франсион' г-на Сореля?

Анри вздохнул.

– 'Астрею' г-на Д'Юффе?

Анри зевнул: Достаточно одного раза, – сказал он, – Захочу спать, и без 'Астреи' засну. Что у вас еще на этой полке? 'Опыты' Мишеля Монтеня?

– О! – сказал капитан, – Это вам еще рано.

– Что-нибудь фривольное? – спросил паж лукаво.

– Нет-нет. Просто…сложновато.

– Еще один Мишель. Великий Нострадамус.

– Интересуетесь?

– Как вам сказать, господин капитан…Нострадамуса я могу читать в маленьких дозах. От него у меня голова кружится. Я начинаю думать о вечности, о смысле жизни и тихо схожу с ума.

Анри перелистал страницы книги Мишеля де Нострадамуса.

– Ну, вот это, например…

IX.49. СЕНАТ ЛОНДОНА КАЗНИТ СВОЕГО КОРОЛЯ…

СОЛЬ И ВИНО СВЕРГНУТ ЕГО…

Я уже от этих слов схожу с ума! Откуда он знал это за сто лет до нас? И вино… Кромвель-то был пивоваром…А это…

XI.8. ЛОТАРИНГСКИЙ ДОМ УСТУПИТ МЕСТО ВАНДОМУ…

Увы, пророчество не оправдалось. Нет, я боюсь читать Нострадамуса.

– И не читайте, если вы такой впечатлительный. Я же говорю, на этой полке книги не для мальчишек.

– А на верхней?

– Там поэзия. Желаете? – капитан – сама любезность – подвинул легкую лесенку.

– Спасибо, – сказал Анри, – Я и отсюда вижу. 'Песнь о Роланде' , 'Поэзия трубадуров' , 'Плеяда' , – у меня сейчас отнюдь не поэтическое настроение, займусь поэзией на обратном пути.

Капитан вздохнул. Анри уселся на лесенке и печально посмотрел на капитана.

– Я вам очень надоел, господин капитан?

– На вас не угодишь, – сказал капитан, – Что ж, раз вас не устраивает отечественная литература, посмотрим что-нибудь английское. Томас Мэлори. 'Смерть Артура' . Берете?

– Читал.

– Перечитайте, – пробормотал капитан.

– Не хочется читать книгу с таким мрачным заглавием. А кстати, что думал сэр Томас Мэлори, называя так свое произведение? Уже знаешь, чем закончится. Сюрприза для читателя нет. Все уже сказано. А в книге вся соль в том, чтобы не знать, что будут дальше!

– Читатель знает, ЧТО 'будет дальше' , но не знает, КАК будет. Что же вам предложить, мой юный друг? А возьмите-ка Робин Гуда!

– 'Веселый месяц май! ' – воскликнул Анри, – Я обожаю Робина из леса, но, как и трубадуров, отложу на потом.

– Тогда…Шекспир…Но…поймете ли?

– У меня своих проблем выше крыши, а вы хотите, чтобы я терзал свою душу из-за Гамлета, Лира и Джульетты? Премного благодарен!

– 'Что ему Гекуба? ',[32]32
  Слова Гамлета из трагедии Шекспира.


[Закрыть] – вздохнул капитан.

– Вы не поняли меня, господин де Вентадорн! Я не хочу сказать, что герои Шекспира оставляют меня равнодушным. Но мне надо успокоиться, а разве я успокоюсь, читая Шекспира? Я еще больше помешаюсь, чем от Нострадамуса.

– Тогда возьмите комедии.

– Вы мне предлагаете изысканные блюда литературной кухни, а я хочу нечто попроще.

– Посмотрим у испанцев. ' Плутовские романы' .

– Я, – сказал Анри, – дурею от скуки, читая длиннющие рассуждения и описания. Я больше люблю читать книги, где напряженное действие, живые диалоги и счастливая развязка.

– А вы начните, зачитаетесь. 'Хромой бес' .

– Не надо о хромых, тем более, о бесах. Я знаю одну хромую… ведьму, – сказал Анри, нахмурившись, – Читайте сами своего 'Хромого беса' .

– Тогда 'Назидательные новеллы' Сервантеса.

– У-у-у! – завыл Анри, – `'Назидательные! ' От этого эпитета мне сразу не по себе. Вы скажете, что я 'начну и зачитаюсь' , но у меня само название вызывает предубеждение.

Капитан уже не по-великосветски почесал голову.

– Раз уж вы любите живой диалог, возьмите пьесы Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Кальдерона.

– Понимаете, я больше люблю смотреть пьесы, чем читать их.

– Вы же любите диалоги. А тут только 'говорят' .

– Говорят, – согласился Анри, – Но не так, как в романах. Реплики следуют после имен действующих лиц. Теодоро – двоеточие и слова Теодоро. Диана – двоеточие и слова Дианы. Это меня отвлекает.

– Тогда, – вздохнул капитан, – Вас не устроят ни Эврипид, ни Софокл, ни Аристофан…

– Вы собираетесь всучить мне древних греков? – с ужасом спросил Анри, – Да я их еще в годы… э… отрочества…зубрил…Вот, вижу толстушку 'Илиаду' а за ней не менее толстая, но более потрепанная 'Одиссея' . Понимаю, что ваш экипаж увлекается приключениями Уллиса, но гекзаметры мне не идут в голову.

 
Право, поверьте, любезный сеньор Вентадорнский,
Песни сии я сегодня читать не желаю.
 

– Сдаюсь, – сказал капитан, добитый гекзаметрами пажа, – Что вы сами хотите? Выбирайте, что вам угодно.

– Мне угодно, – вкрадчиво сказал Анри, – Что-нибудь историческое.

– Какой период? Наша история?

– Нашу историю я знаю.

– Вы полагаете? – улыбнулся капитан.

– Если чего-то не знаю, вы, такой просвещенный человек, восполните пробел в моем образовании. Но я хотел бы познакомиться с историей Китая.

– Китая? – удивился капитан, и задал ожидаемый Анри вопрос, – Зачем вам Китай?

– А просто так, – сказал Анри.

– История Китая? Полагаете это 'для души' или 'для развлечения' ?

– Для образования. Но у вас, видимо, нет ничего о Китае? – с иезуитским коварством спросил Анри, – Я так и полагал, у кардинала Мазарини была, наверно, получше библиотека, та, что разграбили во время Фронды.

– Экс-либрис Джулио Мазарини! – фыркнул капитан, – Как сказать!

Капитан 'Короны' выговорил имя Мазарини с отвращением. Анри утвердился в своих предположениях. Ришар де Вентадорн в прошлом был явным противником кардинала. Хоть в этом повезло. Ишь как он агрессивно говорил о племяннице Мазарини. А капитан достал откуда-то сверху после непродолжительных поисков небольшую книгу среднего формата.

– Возьмите это для начала. Но вы большой оригинал.

– 'История Поднебесной' , – прочел Анри.

''Хотя вы получили Поднебесную, сидя на коне, но нельзя, сидя на коне, управлять ею' .

Елюй-Чу-Цай.

Анри де Вандом с жадностью впился в картинку на форзаце. Во весь разворот шла высокая и толстая крепостная стена, над широкими воротами возвышалось деревянное сооружение с загнутыми вверх краями крыш. Архитектура китайской крепости очень отличалась от привычной европейской архитектуры, и романской и готической. Конный отряд встречала какая-то армия в шапках-лодочках, круглых шлемах, у некоторых повязки на голове, но не банданы, не чалмы, не испанские платки. Нечто совсем новое. Вооружены китайцы были луками, копьями и причудливой формы щитами. Анри перелистал странички.

''Империя Юань' .

– О, картинки! – обрадовался Анри.

''Император Хубилай – основатель империи Юань. Император Тогон Тэмур' .

– Вот страшилы, – сказал Анри, – У Хубилая борода как у козла, да еще и раздвоенная. И щурится так хитро, как иезуит.

– Четырнадцатый век, – сказал капитан.

– А! Современники Филиппа Красивого? Тогда смотрим дальше. Пропускаем Хубилая.

''Крепостная стена Пекина' , – прочитал Анри и задумался, разглядывая человечков возле пекинской стены. Опять эти дома с загнутыми крышами, выпуклый каменный мост с арками, река, лодочки… И где-то здесь, возле пекинской стены, наверно, бродит Шевалье и задумчиво смотрит на реку и, быть может, вспоминает Сену, лодочки и…м-ль де Бофор… Анри тряхнул кудрями.

''Империя Мин… – прочел Анри, – 'Небо поставило государя, чтобы он заботился о народе' .

Чжу Юань Чжан' .

– Да Мин – 'Великая империя Света' . Император является тем самым долгожданным 'Князем Света' , о котором говорится в пророчествах…17 – летняя гражданская война… после ста лет варварского произвола и войны, пришло время мира…

Капитан терпеливо слушал Вандома.

– Король-Солнце – Князь Света, – прошептал Анри, – Гражданская война. Пророчества. У Нострадамуса есть что-нибудь о Людовике XIV?

– Есть, – сказал капитан, – Найти?

– Я вам верю. Но это же как про нас!

''Я хочу искоренить чиновников – взяточников, – говорил император, – утром казнишь одних, а вечером совершается новое преступление. Отныне казнить всех взяточников, независимо от тяжести проступков' .

– Вы проводите параллель с нашей историей, с казнью сторонников Фуке в прошлом году? – спросил капитан.

– По сравнению с китайским императором наш король еще мягко обошелся. Он, насколько я знаю, велел казнить только двоих.

– Китайский император– варвар, а Людовик – цивилизованный монарх. И виселица – это все же не…

– Ой, ужас какой! 'С крупных взяточников и вымогателей сдирали кожу, набивали чучело и выставляли на обозрение народа. Вытаскивали сухожилия. Втыкали иглы под ногти, отрубали ноги, брили и клеймили' . Мы не так уж плохо живем, капитан.

– Варвары, я же говорю.

– Неужели в Китае так же жестоко поступают со…шпионами или с… миссионерами? – спросил Анри, бледнея.

– Вот уж не знаю, – сказал капитан, – Очень может быть.

– Да хранит их Господь, – перекрестился Анри, – Миссионеров, а не взяточников. Что там дальше? 'Храм Неба в Пекине' , – прочитал Анри подпись под очередной картинкой, – Это вроде как их Нотр-Дам? А тут что? Вау! АДМИРАЛ Чжан Хэ…Флот Чжан Хэ в открытом море… Торговля с Западом. 'Галерея в императорском дворце близ Пекина' .

– Это вроде нашего Фонтенбло, – заметил капитан.

Анри прижал книгу к груди.

– Спасибо! – сказал Анри, – Душевно рад! Лучшее вы мне предложить не могли.

Капитан пожал плечами. Он не то, что не разделял страсти пажа к Китаю – он не мог понять Анри. Оставалось только удивляться.

– Все? – спросил он с улыбкой.

– Не все. Есть у вас что-нибудь подобное тем книгам, что вы дали Гугеноту? По другому языку.

– Китайскому? – расхохотался капитан, – Простите, нет. В Китай мы не ходили.

– Я так и знал. Нет, сударь. Меня интересует древнееврейский язык.

– Только библия.

– А учебника нет? И словаря?

– Что нет, то нет. И записи не сохранились.

– А вы пытались изучать древнееврейский?

– Давно когда-то. В вашем возрасте.

– Зачем?

– Хотел попробовать перевести Библию.

– На латынь? С древнееврейского? С ума сойти!

– На французский.

– О! Вы что, гугенот?

– С чего вы взяли? Католик, самый что ни на есть католик.

– А зачем тогда перевод?

– Для себя. Хотелось разобраться кое в чем. Ведь наш перевод очень старый.

– А…может, вы – иезуит?

– Я – иезуит? – расхохотался капитан, – Я простой моряк, господин паж, и от политиканов предпочитаю держаться подальше. Почему вы решили, что я – иезуит?

– Иезуиты изучают древнееврейский, – объяснил Анри, – И еще…Разве не бывает капитанов – иезуитов?

– Мне, конечно, доложили об этом, – сыронизировал граф, – Может и есть, не знаю. Вас проводить?

– Не выпроваживайте меня, господин де Вентадорн! Я должен сказать вам самое важное!

– Тысяча чертей! – воскликнул капитан, – Так говорите в двух словах!

– В двух словах не получится, – вздохнул Анри.

– А вы учитесь быть лаконичным. Итак?

– Хорошо, – вымолвил Анри, – Постараюсь. Помоги, Господи! Господин де Вентадорн! Я знаю, что негоже идти в чужой монастырь со своим уставом. Я уважаю традиции вашей 'Телемской обители' под парусами, и все же, поймите, вы, монархист, самый что ни на есть монархист, приверженец Короля – Солнца, о пришествии которого после гражданской кровопролитной войны за сто лет предупреждал Нострадамус, что первый ваш тост: 'За Короля! ' в этой конкретной ситуации не этичен! Честь имею! – чуть ли не хрипло сказал Анри де Вандом.

Мировая литература от Гомера до Сервантеса помогла златокудрому пажу. Капитан де Вентадорн так устал от разговора об изящной словесности, что у него просто не было сил продолжать полемику. К тому же вопрос о первом тосте был давно решен в пользу романтиков. Он внимательно посмотрел на взволнованного и напряженного Анри.

– Господин де Вандом, – устало, улыбаясь, сказал он, – Вашему приятелю, господину де Бражелону, совсем не нужно опаздывать на ужин, или, Боже сохрани, переходить на сухой паек. Первый тост мы, находясь в море, поднимаем за Нептуна, царя морского. За ужином мы сегодня за него и пили. Если бы вы пришли вовремя, вы присоединились бы к нашему тосту. К сиренам и русалочкам морского царя виконт не собирается ревновать властелина морей, не так ли?

– За Нептуна? – вытаращил глаза Анри, – Первый тост – за Нептуна? А не за Людовика Четырнадцатого?

– Этот вопрос, – сказал капитан, – Мы решили с вашим…нашим светлейшим адмиралом, играя в биллиард после обеда.

– Черт возьми! Вы говорили об этом в биллиардной?! – вскричал Анри, – Как вам не стыдно!

– Игроков было двое – Бофор и я. Это было секретное совещание, скажем так. Тогда же мы решили вопрос о дуэлянтах.

– Следовательно, игра закончилась вничью? – спросил Анри.

– Да, но мы непременно продолжим партию.

– Тут и биллиард имеется?

– И биллиард, и фехтовальный зал к вашим услугам, пажи и паладины. Но это для особых условий.

– Понимаю. Когда корабль ложится в дрейф или полный штиль.

Капитан улыбнулся.

– У вас должен быть план корабля.

– План есть. Но я в нем еще не разобрался. Позволю только уточнить, господин капитан, – добавил Анри, – Вы назвали господина де Бражелона моим приятелем, а я это категорически отрицаю! Мы с ним почти враги! Я его терпеть не могу! Я его почти ненавижу! Что вы смеетесь? Разве я говорю что-то смешное?

– Обратите свою ненависть против настоящих врагов, господин де Вандом! Какие вы враги! Да, дитя мое, с вами не соскучишься!

– Но мы все время спорим и ругаемся. Он все высмеивает!

Капитан махнул рукой.

– Одного поля ягоды, – сказал он, – А насмешка, это своего рода защита.

Анри опять хотел возразить, но капитан де Вентадорн состроил трагикомическую гримасу.

– Увольте…вы меня с ума сведете. Если вы намереваетесь выпалить р-р-романтичекий монолог, вроде того, что вы произнесли давеча о шестнадцатом веке и в таком же стиле говорить о нашей эпохе, у меня нет ни малейшего желания внимать вам. Меня ждут люди. Сколько можно, черт вас раздери!

– Нет-нет, – кротко сказал Анри, – Я ухожу. Вы, наверно, больше на порог меня не пустите?

– А кто-то обещал подклеить книги, – напомнил капитан.

– Я сдержу обещание.

– Отлично. А теперь идемте, – он посмотрел на часы, – Я провожу вас до вашей каюты, не дай Бог, вы заблудитесь.

Анри в смятении отправился в обществе капитана в обратный путь.

ЭПИЗОД 9.СЕРЖ ДЕ ФУА ПРЕДУПРЕЖДАЕТ: НА КОРАБЛЕ СТУКАЧ

7. 'БЫВШИЙ ЛУЧШИЙ, НО ОПАЛЬНЫЙ СТРЕЛОК'

– Вот так номер! – сказал Гугенот, когда они с Люком вышли из библиотеки капитана, – Черт возьми!

– Ай, де ми Алама… – пробормотал Люк.

– Скажи еще 'мама миа' , как когда-то говаривал Мазарини или: 'Это сурьезно' .

– Очень надо! – огрызнулся Люк, – Вижу, доблестный Д'Артаньян воспитал у своих мушкетеров ненависть к Мазарини. Судя по тому, как вы презрительно произнесли имя кардинала и передразнили его итальянский акцент.

– Д'Артаньян, – грустно произнес Гугенот, – Д'Артаньян нас не дал бы в обиду. Вот попали! Тысяча чертей, да что же теперь с нами будет?

– Господин де Монваллан, я надеюсь…

– Оставь надежду всяк сюда входящий, – мрачно сказал Гугенот, – А какого дьявола мы сейчас разводим церемонии, Люк? Мы уже пили на брудершафт в 'Золотых лилиях' у папаши Годо и еще тогда решили перейти на ты. Все остается в силе. Согласен?

– Что ты предлагаешь, Гугенот? – спросил Люк, – На мой взгляд, надо обо всем рассказать нашим Пиратам. И они нас уже заждались.

– Мы расскажем, но не сегодня. Пусть хоть сегодня гуляют. Сегодня не будем ничего говорить нашим товарищам.

– Но они перепьются и могут передраться, – возразил Люк.

– Нет, – сказал Гугенот, – Этого не случится. Пираты пить умеют. Вот только Оливье…он иногда срывается… И эти, молодые – я их совсем не знаю. Но Рауль не пригласил бы кого попало. Ему виднее.

– Пойдем к Пиратам? – предложил Люк.

– Подожди. Я что-то как пришибленный. Надо выработать нашу тактику.

– И стратегию, – пробормотал Люк, – Объясни мне, Гугенот, в чем ты видишь опасность? Может, мы преувеличиваем? Ты же сам сказал, что собираешься обнажать шпагу только против мусульман.

– Человек предполагает, а Бог располагает, – вздохнул Гугенот, – Ты вроде давно меня знаешь, Люк.

– Да, Анж, я давно тебя знаю. Но тогда, в Париже, ты был блистательным мушкетером, а я бедным, вечно голодным художником.

– Уже тогда я понимал, что ты нечто большее, чем бедный художник.

– Я Люк Куртуа, – сказал художник, – А ты – Анж де Монваллан.

– Да полно сказки-то рассказывать! – сказал Гугенот, – Хочешь скрывать свое дворянское имя, твоя воля. Мушкетера этим не удивишь!

Люк поджал губы.

– Никогда бы не подумал, что де Бражелон меня сдаст.

– Рауль знает, кто ты такой?

– Да.

– Но он мне ничего не говорил о тебе, Люк.

– Почему же ты решил, что я дворянин?

– Это знал не только я, а все наши ребята из Роты Гасконца. Люк, наивный ты мой Люк, это же не скроешь!

– Несмотря на мою заляпанную краской одежду и стоптанные башмаки? – спросил Люк.

– Да, Люк. Это проявлялось во всем.

– Ах, – вздохнул Люк, – что теперь говорить о наших дворянских грамотах, если Бофор и капитан завтра огласят свой чудовищный приказ! Плаха – это одно. Но болтаться в петле на ноке рея – это уже выходит за пределы моего понимания.

– Это произвол. Наши так и расценят этот приказ.

– Выражусь посильнее, используя арго Двора Чудес – это беспредел.

– Согласен, – кивнул Гугенот, – И выхода нет. Черт возьми! Как не хватает гасконца! Вот кто всегда прикрывал дуэлянтов!

– Мы в ловушке. Мы в западне. Бежать-то здесь некуда. Открытое море. В Париже столько возможностей, столько вариантов! Добрый конь, дорога, верные друзья!

– А тут – только за борт и топиться. Но ведь жалко душу губить!

– Да… – протянул Люк, – Влипли. А ты думаешь, без дуэлей не обойтись?

– Кто знает? – пожал плечами Гугенот, – Уже сам подобный приказ может вызвать у наших парней возмущение.

– Бунт на корабле? Ай, де ми! А если попробовать проанализировать ситуацию спокойно, не предвзято. Здесь у них свои законы. Мы здесь пассажиры. Мы должны подчиняться их правилам.

– Они и так к нам приспосабливаются, – сказал Гугенот, – Ты помнишь тост 'За Нептуна' ?

– Да, – сказал Люк, – Морская традиция, на мой взгляд.

– Это не что иное, как уступка экипажа нам.

– Почему? – спросил Люк.

– Уточню, раз ты такой непонятливый. Не нам, а Раулю. Лично ему. Опять не понял?

– Понял! Очень тактично со стороны моряков. Интересно, они сами догадались, или их кто надоумил?

– Вот уж не знаю, – пробормотал Гугенот, – Один подводный риф мы миновали.

– Думаешь, больше не будет тостов за здоровье Короля-Солнца? Там, за морем?

– Не знаю. Но знаю, что Рауль не будет пить за короля.

– И я не стал бы пить на его месте.

– И я, – сказал Гугенот.

– Но мы же пили на обеде, – сказал Люк, – Ерунда какая-то получается! Дай Бог, чтобы вся эта история скорее забылась!

– Дай Бог, – кивнул Гугенот, – Мне только на сегодняшнем обеде стало ясно, как умно и дипломатично вел себя граф де Ла Фер, не принимая участия ни в парижском, ни в тулонском банкетах адмирала, несмотря на настойчивые приглашения милого герцога.

– А Атос не стал бы пить за Людовика?

– После того, что было? Конечно, нет!

– А ты был на банкете?

– Да. За короля пили и в Париже и в Тулоне. В этой ситуации один выход – уклониться от банкета.

– Ай, де ми, – опять сказал Люк, – От этих разборок схватиться за голову хочется.

– Вы еще всего не знаете о короле и Атосе, – хмуро сказал Гугенот.

– Ты опять 'выкаешь' ?

– Я имею в виду не только тебя. А моего капитана. Гасконца, разумеется.

– Я понял. Кого еще?

– Ближайшее окружение Людовика и Атоса.

– Рауль, Луиза, Анна Австрийская.

– Да, да, они самые.

– А ты знаешь?

– Знаю. Но ничего не скажу тебе, и не спрашивай лучше.

– А Раулю?

– Потом. Пусть малость придет в себя. По-моему, он еще не вполне очухался.

– Черт возьми, Гугенот!

– Я для себя решил быть эталоном выдержки и самообладания. И уже начал заводить дружбу с моряками.

– Я видел вашу приятельскую беседу с помощником капитана.

– Да. Но я объясню тебя ситуацию и прошу взглянуть на события остраненно, с точки зрения экипажа. У нас – как и во всем этом далеком от совершенства мире – много шума, показухи и прочей мишуры. Моряки жили спокойно, не тужили и вот – на тебе! – им выпала честь принимать на борту важных персон – Адмирала Франции со штабом и свитой. Я знаю эту кухню, черт побери.

– Разве ты повар? Прости друг, я пошутил. Ты говоришь о тех временах, когда ты был мушкетером Его Величества?

– Эх! Сколько ругани мы выслушивали от гасконца после всяких парадов и путешествий с королевским Двором. Раз Жюссак свалился с лошади… А, не стоит. Он нам не прощал ни одной ошибки. Но мы не обижались, зная, что он нас всех очень любил…

– Любит, – поправил Люк, – Тебя и Оливье, наверно, еще больше, чем тех, кто с ним сейчас в Париже. Но я не замечал, когда видел прекрасных мушкетеров, что вы совершаете какие-то ошибки. Вы казались идеальными всадниками. Правда, я рассуждаю как мечтатель, а не как профессиональный кавалерист.

– Но мы-то замечали свои ошибки и надеялись втайне, что Д'Артаньян не заметит! Напрасно! От него ничего скрыть было невозможно. Я не о том. Я о показухе, которая сопутствует важным персонам на море и на суше. Так вот, дорогой мой Люк, моряки из кожи вон лезут, чтобы не ударить в грязь лицом перед парижанами. Мы не профессионалы, мы многое не замечаем. Но де Вентадорн видит все промахи своего экипажа, как видел все наши оплошности Д'Артаньян.

– На корабле полный порядок, по-моему. Опять же с точки зрения художника.

– Это со стороны пассажиров. Но я не стремлюсь проникнуть в тайны корабля. А наши, попав в общество таких классных навигаторов, пытаются доказать, что они не 'сухопутные крысы' , и играют в пиратов. Пираты, корсары, флибустьеры, авантюристы… Дети считают подобную публику круче, чем военные моряки, каковыми являются члены экипажа 'Короны' .

– Согласен, игра в пиратов несколько ребячлива, но ты тоже повязал бандану с лиилями.

– Я в детстве не наигрался в пиратов, – усмехнулся Гугенот, – Хотя и родился в Ла Рошели. Но меня эта игра сначала забавляла и увлекала. А сейчас я вижу, что Оливье начал злоупотреблять морским жаргоном, а моряки начинают посмеиваться над ним. И даже, пожалуй, считают это профанацией своей профессии. Он этого пока не замечает. Но он такой вспыльчивый!

– Ай, де ми! – свистнул Люк, – Думаешь, конфликт неизбежен?

– Думаю, эти чрезвычайные меры все-таки оправданы. Нельзя расслабляться. Вот что я думаю.

– А можем мы хотя бы выразить протест? Любой может сорваться. У всех нервы на взводе.

– Что ты предлагаешь?

– Я сам человек не конфликтный. Когда речь идет обо мне лично. Но если затронут мою живопись! Это моя ахиллесова пята, и тут я очень уязвим. Назовите Люка мазилой, пачкуном, бездарью, и Люк…знаешь, Анж, в минуты отчаяния я сам говорю себе это, но от профанов я выслушивать такие вещи не намерен! И я уже не буду добродушным 'своим парнем' . Я буду… разъяренным монстром. И вызову на дуэль того, кто посмеет,…позволит себе…Кстати! С драки и началось мое знакомство с Раулем. Он посмеивался над моими коммерческими картинками, а я, понимая, что это мазня на продажу, все-таки обиделся на 'барчонка' , которому собирался сбыть свою продукцию.

– Да? Вы дрались? Как ты еще жив остался?

– Мы, в сущности, и не дрались. Минуты две-три… В моей мастерской. Стычку прервали.

– Кто же остановил ваш, с позволения сказать, поединок?

– Иисус Христос.

– Кто-кто?

– Иисус Христос, – повторил Люк.

– Явился к вам с небес? Люк… я понимаю, у художников богатое воображение, и все же позволь усомниться. Это слишком.

– На моей картине, – сказал Люк смущенно, – Кабатчик Годо увидел, что мы деремся, схватил мой картон с Христом-Спасителем и отчаянно закричал: 'Не проливайте кровь, господа! ' Рауль увидел моего Христа и сразу прекратил 'поединок' . И мы помирились.

– А мне ты не показывал свой картон с Иисусом.

– Он еще не закончен, – сказал Люк смущенно, – Годо увидел случайно. У художников есть очень дорогие им работы, которые они пишут для души, а не для продажи. Но, чтобы писать такие работы, надо что-то есть. Нужны краски, много чего нужно…Вот и приходится порой…Эх!

– Люк! Неужели ты боишься, что будут ругать твою живопись? Да ты пишешь как бог!

– Нет, – сказал Люк, – Все-таки, все, что я хочу, выразить не удается. Но я буду работать как лошадь, чтобы писать как бог. Вот и сейчас мне предстоит уйма работы.

– Я понял, – сказал Гугенот, – Какой-то заказ.

– Экслибрис для капитана, – сказал Люк, – Но это мелочь, прикладная графика.

– Не морочь мне голову. Для экслибриса не нужны ни охра, ни белила.

– Я получил большой заказ, – сказал Люк тихо, – очень интересный, но сложный в техническом отношении. Групповой портрет капитана и его офицеров для кают-компании. Маслом.

– Но корабль качает?

– Пока буду делать наброски композиции, эскизы…Капитан обещал какие-то приспособления. Потом мы идем с опережением, и, когда флагман будет поджидать, пока подтянется весь караван, можно будет работать. Завтра корабельный плотник приготовит подрамник, натянет холст. Никогда не писал на парусине! Мои холсты тоньше. Но, надеюсь, справлюсь. А еще грунтовать холст, ждать, пока грунт высохнет. Но это мои профессиональные тонкости.

– Значит, ты выходишь из игры, – сказал Гугенот, – Придется мне в одиночку пасти эту пиратскую компанию. А у меня тоже дел по горло.