Текст книги "Пираты Короля-Солнца"

Автор книги: Марина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

– Действовать будем так – обойдем всех наших и соберемся в моей каюте, обсудим ситуацию. Надеюсь, успеем до сигнала.

– Если бы я хорошо ориентировался в корабле, взял бы на себя носовые каюты, в вы кормовые, или наоборот, – кротко сказал Анри, – Но следопыт из меня никакой, я и в трех соснах могу заблудиться, тем более в этом пловучем лабиринте.

– Понятно, – сказал Рауль, – Наши все в кормовых каютах. Топайте за мною, Вандом, и не отставайте ни на шаг. Уяснил? – он провел рукой по щеке, – Черт! Жаль, побриться не успел. Какая-то рожа не та.

– Очень даже та! – живо возразил Вандом, – Лучше сказать – та еще… рожа.

Как и предполагал Рауль, их встречали возгласы, очень мало напоминавшие приветствия и любезности светского общества, к которым приучили Бофорочку. Да и в двери кормовых кают, лучших на флагмане, приходилось стучать, правильнее сказать – барабанить. Первым подняли де Невиля. Рауль сделал жест, который Анри понял так: 'Не вмешивайтесь, я сам буду разговаривать с ним' . Хотя Анжелика де Бофор знала Оливье де Невиля с детства, в новом обличье барон показался ей незнакомцем, совершенно другим человеком. Сравнивая Оливье прежнего и Оливье нынешнего, она ужасалась. Оливье заорал: 'Да какой же это сукин сын, раздери его черт, барабанит в такую рань! ' Бофорочка вытаращила глаза – при ней Оливье никогда так не выражался! Даже когда монахини перевязывали его рану, и строгая аббатисса разрешила ему ругаться, при женщинах Оливье не позволил себе и чертыхнуться. 'Свои' ,– спокойно сказал Рауль. Дверь открылась. Какое-то мгновение Оливье тупо смотрел на друга в парадной форме и удивленного пажа, с робким любопытством выглядывавшего сбоку. `'Б-б-бражелон, ты, что ли? – покачиваясь спросил Оливье, – Че те надо?" – 'С тобой все в порядке? ' Паж хихикнул. "Вы не очень-то оригинальны, сударь' ,– шепнул паж. 'Да-да, – произнес Оливье, – А ты как…после вчерашнего? ' – 'Как видишь' , – лаконично произнес Рауль. 'А какого черта ты так вырядился?" – "Приказ герцога. Общий сбор по сигналу колокола. Форма одежды – парадная' . – "Во дьявол! – выругался Оливье, – И чего ему неймется, герцогу нашему!" – «Собирайся». – 'Ты…зайди…это…и юноша пусть тоже зайдет…надо…поправиться… ' – "Неужели вы опять будете пить с ним, виконт? ' – с ужасом спросил Анри. "Разумеется, нет, – ответил Рауль, – С меня хватит". – 'Как? Вы не хотите выпить? У меня припасена бутылочка, уважь, Бражелон, дружище… ' – "В лучшие времена. А сейчас не хочу и тебе не советую". Оливье, еще плохо соображая, начал ворчать что-то о холоде, которым веет от господина де Бражелона и о таких вот друзьях, которые не хотят понять человека. Анри шепнул Раулю: "Время".

"Он еще не совсем проснулся", – сказал Рауль.

"Он еще не совсем протрезвился", – сказал Анри.

Выручил компанию Педро-цыган. Он заверил Рауля и Анри, что барон через три минуты будет готов, поднес своему господину стакан, который Оливье осушил одним глотком.

Рауль усмехнулся, а паж зажмурился.

ЭПИЗОД 14. «ТАЙНА СЛОВА ПРИКАЗ»

4. 'ЭТО НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ'

Вскоре компания собралась в каюте виконта. Выполняя приказ герцога, все надели парадную форму, шляпы с белыми перьями, белые перчатки. Правда, кружева на жабо и рубашках были слегка примяты, и физиономии Пиратов встревожены, хотя они пытались скрыть эту свою тревогу шуточками, наигранной бравадой и болтовней не без элементов черного юмора, который Анри уже не так шокировал – он, подобно хозяину каюты – Раулю – пытался хранить хладнокровный и безучастный вид. Между тем Пираты пытались восстановить последовательность пирушки – желторотые высказали предположение, что они вчера слишком расшумелись, и герцог рассердился на них за такое ужасное поведение. Люк и Гугенот, наиболее трезвые в компании, до конца сохранявшие ясность мысли, возражали, что ничего ужасного не было. 'Мы и не так пили в Париже, – сказал Гугенот, – А Д'Артаньян только смеялся… ' Обсуждение финала пирушки восполнило пробел в сознании Рауля: в свою каюту он был доставлен с помощью верного Гримо, который явился за ним и с помощью Гугенота дотащил бесчувственного гуляку. Гугенот хотел еще что-то добавить – так, во всяком случае, показалось Раулю, но остановился на полуслове. А желторотые продолжали трястись от страха. Серж де Фуа решил припугнуть их и зловещим голосом, безжалостно сгущая краски, припомнив кое-какие эпизоды из своей бурной юности, списал свои былые грехи на желторотых, заверив, что за такое вопиющее нарушение дисциплины, как их вчерашняя попойка, последует неминуемая кара – их всех закуют в кандалы и посадят в самые темные трюмы на хлеб и воду.

– Но зачем же тогда такое странное распоряжение, господин де Фуа, – с сомнением спросил Жюль де Линьет, – Зачем сажать в трюм людей в парадной форме?

– А форму конфискуют, – заявил Серж, – Отдадут другим, более достойным.

Шарль-Анри надвинул шляпу на глаза и шмыгнул носом.

– О, кузина! – прошептал он.

– Да, – продолжал Серж, – Там, в темном трюме, вы, господин де Суайекур, не сможете писать письма своей прелестной кузине.

– Лучше пусть меня расстреляют! – воскликнул Шарль-Анри, – Я ей обещал!

– Полно пугать ребят, Серж, – сказал Рауль, сжалившись над желторотыми, – Он шутит, мальчики. Он просто шутит. Вчерашняя гулянка тут не при чем, уверяю вас. Герцог разрешил пирушку. Здесь что-то другое.

– И, кажется, я знаю что, – сказал Люк, – Гугенот! Анри! Помните наш разговор в библиотеке капитана?

– А о чем вы говорили? – спросил Рауль.

Посетители библиотеки переглянулись. Гугенот собрался посвятить приятелей в суть вчерашней беседы с капитаном. Анри закусил губу – суровые слова капитана он совсем забыл!

– Дело в том, – начал Гугенот.

Зазвонил колокол.

– Пора, – скомандовал Рауль, – Потом расскажешь. Все на палубу!

– Господи Боже! – прошептал Шарль-Анри, – Защити нас, пожалуйста, прости нас, грешных, никогда не буду так напиваться, слово дворянина!

– Аминь, – насмешливо пробормотал Рауль.

Пираты Короля-Солнца побежали на палубу.

* * *

На верхней палубе не было и следа гулянки Пиратов. Свежевымытая палуба сверкала на солнце. У основания мачты стояли Ролан де Линьет с барабаном, Бофор и капитан. Возле них – большая бочка, на ней перо и чернильница. Пассажиры и члены экипажа появились на палубе одновременно. Справедливости ради заметим, что моряки все-таки опередили парижан на полминуты и по сигналу капитана построились в шеренгу. Парижане сбились в кучу. Бофор кусал усы. Капитан улыбался. Бофор слегка кивнул своему адъютанту. Рауль ориентировался в ситуации и отдал команду построиться. Пираты, в свою очередь, образовали бело-синюю шеренгу. Капитан держал в руках бумагу. По приказу герцога Ролан ударил в барабан, который достался ему ценой упорной борьбы.

– Какие церемонии, черт возьми, – прошептал де Невиль.

– Господа, – обратился к присутствующим герцог, – Сегодня мы – капитан де Вентадорн и я должны познакомить вас с чрезвычайно важным приказом. Все зарубите на носу и распишитесь! Прошу, капитан.

– Барон де Сабле, выйти из строя, – велел капитан.

Помощник капитана, молодой де Сабле, подошел, взял из рук Ришара де Вентадорна бумагу и развернул перед капитаном. Последний внимательно оглядел общество. Взял рупор. На несколько минут воцарилась тишина. Опасения Люка и Гугенота подтвердились: усиленный рупором голос капитана флагмана 'Корона' поведал собравшимся о строгом запрете на дуэли во время плаванья и об ужасной каре, грозящей нарушителям сего приказа.

– Я так и знал, – прошептал Гугенот.

Герцог де Бофор, встретившись взглядом с Анри де Вандомом, успокаивающе моргнул:

''К тебе-то это не может относиться ни в коей мере, ты ведь не полезешь драться ни с кем из них, не правда ли, мой ангел?

Но 'ангел' прищурился, задрал нос и вызывающе спросил Ришара де Вентадорна:

– А если мы откажемся?

Капитан усмехнулся и выразительно посмотрел на герцога.

''Будь проклят тот день, когда я дал себя уговорить этой дрянной девчонке, – подумал Бофор, – Она всех перебаламутит! Я ж ее, маленькую дрянь, никогда в жизни пальцем не тронул, а сейчас, Бог свидетель, так и взял бы в охапку, уволок в каюту и отшлепал по мягкому месту!

Молчание герцога не предвещало ничего доброго.

– Можно вопрос, монсеньор? – любезно спросил Серж де Фуа.

– Спрашивайте, – вздохнул герцог.

– Но герцог еще не ответил на мой вопрос! – опять воскликнул Анри де Вандом.

– Цыц! – рявкнул герцог, – Спрашивайте, господин де Фуа, надеюсь, ваш вопрос поумнее.

– Я только хотел узнать у вашей светлости и уважаемого господина капитана – разве нельзя, принимая во внимание наше происхождение, в вашем приказе заменить виселицу – извините! – нок-рей – на расстрел?

– Да, – сказал де Невиль, – Мои предки в гробах перевернутся, если вы посмеете вздернуть меня на ноке рея.

– Нок-рей, это который? – шепотом спросил Ролан у де Сабле.

Помощник капитана показал барабанщику нок-рей. Ролан поднял глаза и зажмурился. Он хотел опять забарабанить, но сжал в кулаке палочки и опустил руку. Он хотел сказать, что если его, Ролана, вздернут на рее, его славный предок, крестоносец, верный рыцарь Людовика Святого, доблестный рыцарь Жоффруа отомстит за такое варварство! Он превратится в призрака, нет, лучше в вампира и перекусает всех – адмирала, капитана и весь экипаж. И тогда королевский флагман станет кораблем-призраком с вампирами на борту! Но эти слова показались Ролану очень глупыми и застряли в горле. Страшилками о вампирах можно было развлекать пажей Людовика, те слушали Ролановы россказни, разинув рты! А здесь над ним только посмеются эти усатые дядьки!

– Это не обсуждается, – холодно сказал Бофор.

– Вы посягаете на нашу свободу! – опять воскликнул Анри.

– Свободы захотел, сидел бы в Ф-ф-фонтенбло, черт побери! Это не увеселительная прогулка, а военная экспедиция! Вы все знали, на что шли, когда ныли, чтобы я взял вас с собой! А теперь – на попятный! Убирайся в Фонтенбло, к чертовой матери, – я никого не держу и никого сюда силком не тащил.

– Красноречие нашего милого герцога просто очаровательно, – произнес Гугенот.

– Это в Фонтенбло – свобода?! – иронически спросил Рауль.

– Скажете тоже! Ф-ф-фонтенбло! – фыркнул Ролан, даже, скорее, этак по-кошачьи прошипел:

''Ф Фонтенбло…

– Цыц, малек! – прикрикнул Бофор, – Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Помолчи, когда говорят старшие!

– Расцыкался… – прошипел Анри.

У Ролана потемнело в глазах. Он сжал палочки и выбил тревожную отрывистую дробь.

– Прекрати это безобразие!

– А что, очень даже ритмично, – заметил Серж, – Молодец, малек!

Ролан опустил палочки.

– Вы не имеете права оскорблять меня, монсеньор! Или… найдутся честные люди,… я хотел сказать… се-кун-дан-ты!

И Анри энергично закивал головой: – Я готов!

– Пора кончать этот цирк, – прошептал капитан.

– Пора, – согласился герцог, – Ролан, малыш, несовершеннолетние не могут участвовать в дуэлях. Это правило соблюдается неукоснительно. Присылайте ко мне хоть тыщу секундантов. Остальное вам объяснят эти господа, они побольше вашего смыслят.

Бофор решил обратить протест мальчика в шутку. Он церемонно извинился перед Роланом и покосился на своих Пиратов. Но Пираты тоже не страдали отсутствием чувства юмора – извинения герцога встретили аплодисментами. Правда, герцог заметил насмешливую улыбочку Рауля, иронический взгляд капитана, а де Невиль слегка пожал плечами. Что касается помощника капитана, простодушный де Сабле вытаращил глаза. Ролан поклонился главнокомандующему и ответил:

– Ваши извинения приняты, господин герцог!

Ролану зааплодировали все, включая моряков. Он гордо улыбнулся.

– А теперь, мой мальчик, барабань погромче, и мы в торжественной обстановке подпишем эту бумагу, как гарантию того, что во время плаванья на нашей славной 'Короне' не будет никаких эксцессов!

Ролан выбил дробь.

– За борт – вражду! За борт – интриги! За борт – оскорбления, раздоры и прочие… гадости! Мы все, здесь собравшиеся, должны быть едиными и сплоченными! Мы должны быть друзьями, черт побери! Давайте, ребята, подписывайте поскорее! Ну, кто тут у нас старший по званию? Г-н де Бражелон, прошу!

О, как Анри де Вандом надеялся, что Рауль что-нибудь натворит! Придумает что-нибудь экстраординарное! Такое, такое, разэтакое, что и самому Д'Артаньяну не придет в голову! Во многом герцог прав, и все же – вешать людей благородного происхождения на этой палке – это уж слишком! "Придумай что-нибудь, – внушал Анри Раулю, – Придумай! Неужели не можешь? За тобой пойдут все, у тебя получится. Ну что же ты!!!

Рауль взял перо, повернулся к Пиратам и сказал:

– Это не обсуждается. Мы должны подписать. Пусть победит дружба. Подписывайте, господа Пираты! Так надо, правда.

И подписал! Но на середине фамилии опять поставил кляксу – то ли у него рука дрогнула, то ли назло – Анри так и не понял. Но Пираты поняли отлично и из вредности наставили клякс на приказе.

– Вам угодно издеваться? – спросил Бофор.

– А! Над нами можно издеваться, почему бы и нам не поиздеваться ответ? – заявил Анри.

– Все свободны, – вздохнул герцог.

– Наконец-то, – пробормотал Рауль.

Он не удержался от насмешливого жеста – помахал рукой ноку рея.

– Прощай! – сказал он.

– Ты это кому? – спросил Оливье.

– Это я…нок-рею.

Анри де Вандом постоял, постоял, посмотрел на злополучный нок-рей / так бы и отпилил его, окаянного! / и побежал за Раулем. Прочие Пираты сбились в кучу и начали оживленно обсуждать ситуацию, а моряки вернулись к своим повседневным делам.

5. 'ВОТ И ПОГОВОРИЛИ'

Анри решительно постучался – как и в первый раз в ритме 'Фрондерского ветра' .

– Не заперто! – донеслось из каюты.

– Что вы наделали! Что все это значит! Как вы могли! Я никогда не ожидал, что вы пойдете на компромисс!

– Здрасьте! Снова вы, Вандом! Сколько можно! Я спать хочу!

– Врете вы все! Внаглую врете! Я же вижу, вы притворяетесь, вы вовсе не хотите спать!

– Хочу, ей-Богу, хочу! Оставьте меня в пок-о-о-ое!

– Вы притворяетесь! Вы даже зеваете притворно!

– Ей-Богу, не притворяюсь!

– Зевайте поосторожнее, сударь! Вы рискуете ВЫВИХНУТЬ ЧЕЛЮСТЬ! Что вы смеетесь? Я прекрасно знаю, кто автор этой фразы!

– И кто же сей автор?

– Д'Артаньян.

– Д'Артаньян. Если вы коллекционируете изречения Д'Артаньяна, в лучшие времена я вам подброшу парочку афоризмов гасконца, и вы в любом обществе сможете блистать остроумием.

– Выслушайте меня! Это очень важно!

– Анри, вы потрясающий нахал! Врываетесь в чужое помещение с безумными глазами, лепечете какой-то вздор, когда вас просят, про-сят – не до-ку-чать! Вы просто…персонаж!

– Кто я?

– Персонаж Мольера. 'Докучные' . В лучшие времена, если будет настроение, расскажу подробнее.

– Сам персонаж! – буркнул Анри, надувшись, так, как дети говорят 'сам дурак' .

– А сейчас, умоляю, дайте поспать.

– Спать ночью надо!

– А я хочу сейчас!

– А я вам не дам!

– Вот интересно! Анри, не испытывайте мое терпение. Когда я сплю, я не представляю опасности. Вот так-то. Лучше всего спать – самое мирное безопасное занятие. И вам то же советую – спать. До самого Алжира.

– Сударь!

– М-м-м… Не трясите меня!

– Пожалуйста!

– …

– Ну, погоди же!

Анри взял бандану, намочил в кувшине. Но даже мокрая бандана не помогла.

– Да уж, – вздохнул Анри, – Крепкий орешек.

– Какой есть! Ваши жемчужные зубки слабоваты для такого крепкого орешка как я. Вам меня не разгрызть.

– Ваши дурацкие комплименты банальны! И вообще, я же вас не кусаю! Я только немножко побрызгал на вас водичкой, чтобы разбудить, а вам хоть бы что.

– Даже приятно, а то жара. Спасибо за мокрую бандану. Не мешает освежиться. Да она при такой жаре высохнет за пять минут. Что же до банальных комплиментов – виноват, в лучшие времена придумаю, если жив буду, что-нибудь пооригинальнее.

– Заладил: 'В лучшие времена, в лучшие времена' . Когда наступят ваши "лучшие времена"?

– Хе! Спросите что-нибудь полегче! А вообще-то – никогда! Все! Будьте здоровы! Прощайте!

– Хорошо, я уйду, можете дрыхнуть. Но все-таки последнее слово останется за мной – раз вы такой бессовестный эгоист, и вам плевать на всех нас, можете спать спокойно, или притворяться спящим, а я от всей души желаю вам…

– И вам того же. Баюшки-баю.

– Я не закончил, сударь! Желаю, чтобы вам ПРИСНИЛСЯ САМЫЙ СТРАШНЫЙ КОШМАРНЫЙ СОН!

Тут Рауль встряхнулся.

– Зря вы это сказали, Анри. Вы не понимаете сами, что говорите. Разве я вам враг? Я и врагу не пожелал бы такого!

– Я не хотел вас обидеть, – сказал Анри, – Вас что, кошмарные сны мучают?

– Уже нет. Но однажды, – его передернуло, он опять тряхнул головой и задумался – о чем-то своем.

– Расскажите, – сказал Анри, – Сразу полегчает.

– В лучшие времена.

– Я тоже очень-очень боюсь, когда снятся кошмарные сны. Вы на меня так смотрите, словно сомневаетесь, что я могу видеть страшные сны. Вы думаете, что ли, я только прекрасных эльфов вижу во сне?

– Эльф вы и есть, Анри де Вандом.

Этот комплимент Анри счел более оригинальным, чем предыдущий. Паж улыбнулся, но сделал усилие, стараясь сохранить серьезную мину.

– Польщен, но эльфы – это по вашей части.

– В смысле?

– В смысле – у вас эльфийское имя, господин Рауль. Разве вы не знаете этимологию своего имени? Древнеанглийское Рэд плюс Эльф, так ведь?

– У меня волчье имя!

– В смысле?

– В смысле – есть и другая версия, древнескандинавская. По этой версии мое имя от волка.

– Эльфийский волк! Волчий эльф! Противоречивая личность! Скажите-ка мне, господин Эльф, почему вы подписали приказ? После вас все как один подписались! А надо было бороться! Протестовать! Устроить бунт!

– Валяйте дальше. Захватить корабль, сбежать в Америку, в Индию, на Тортугу.

– Но разве можно брать на себя такие обязательства? Скажите, может, я чего-то не понимаю, Де Бутвиль – вам что-то говорит это имя?

– Разумеется.

– Его вызов кардиналу Ришелье достоин уважения?

– Вы уверены, что вызов де Бутвиля был направлен Ришелье? Противника звали иначе! А впрочем, вы правы, маленький Вандом. Дуэль де Бутвиля была протестом.

– И этот протест вы, лично вы – оправдываете?

– Да. Мне жаль Бутвиля, но он был отнюдь не ангелом.

– Ну вот! А, подписав сегодняшнюю бумагу, мы все предали память де Бутвиля, а ведь он погиб в борьбе за наше право – защищать честь ценой собственной жизни! А вы, господин де Бражелон, расписались в собственном конформизме, – и Анри утрированно произнес, передразнивая царедворцев: 'Монсеньор, смиренно и всепокорнейше получив приказ, который вашей светлости благоугодно было… '[53]53
  Жан де Лабрюйер.


[Закрыть]

– Вот и поговорили, – вздохнул Рауль.

– Вы обиделись? – спросил Анри.

– Я не буду притворяться добрым малым и уверять вас, что не обижен. Да! Потому что ненавижу предателей, а вы назвали меня предателем.

– Я сказал 'мы все' . Но вы виноваты больше всех, потому что все последовали вашему примеру.

– Нельзя нам здесь драться, Анри. Разве это не ясно?

– Ясно-то ясно, но бывают непредвиденные обстоятельства, так ведь? Если вам нанесут оскорбление – смер-р-ртельное оскорбление?! Что вы будете делать?

– Ишь, 'слова-то какие важные' ![54]54
  Слова Д'Артаньяна, адресованные Раулю у Дюма.


[Закрыть] Глупенький паж, не вгоняйте меня в краску! И я когда-то говорил подобные глупости.

– Ну вот, к примеру, вас назовут дураком? Что вы сделаете?

– Ничего. Пусть говорят. Вы читали 'Похвалу глупости' Эразма Роттердамского?

– Да! Супер! А вы это к чему?

– А я это к тому, что за свой недолгий век столько глупостей успел наделать – глупцы Эразма отдыхают.

– Так уж и отдыхают! Скажете тоже! Это вы загнули! / Анри изо всех сил старался говорить по-мальчишечьи, и очень надеялся, что его получается /. Ну что вы от меня отмахиваетесь? Я вижу, вы уверены в своей правоте, а я в своей! И мне очень, очень, очень обидно, что Бофор, тот еще дуэлянт, превращается в тирана! В деспота! Ну перестаньте же смеяться надо мной, сударь! Ух, как я ненавижу вашу насмешливую улыбочку!

– Боже, сколько эмоций!

– Я вас по-хорошему просил объяснить, в чем я неправ, а вы насмешничаете! Почему вы не можете поговорить со мной, как с нормальным человеком? Почему вы смотрите на меня как на недоумка?! Знаете, господин де Бражелон, я ненавижу лицемеров.

– 'Страшна здесь ненависть… ' – продекламировал Рауль.

– "…любовь страшнее! ' – закончил Анри, – Не паясничайте, пожалуйста, и не смейте издеваться над Шекспиром! Должно же быть что-то святое, а вы, вы…

– Что я?

– Вы утрируете слова Ромео.

– Вовсе нет.

– Да, наверно! А то я не понял ваши интонации!

– Что вы ко мне привязались?

– Хочу во всем разобраться. Почему вы так решительно сказали: 'Это не обсуждается' .

– Вам знакомо понятие 'братство по оружию' ?

– Конечно!

– Так о чем спорить? Братство исключает решение каких-то разногласий вооруженным путем. Мы должны быть сплоченными, едиными, дружными. Конечно, в таком разношерстном…коллективе могут быть какие-то недоразумения, но их лучше избегать любой ценой. Не должно быть деления на морских и сухопутных, на вентадорновцев и бофоровцев. И конфликтов не должно быть. Их надо избегать.

– Любой ценой? Но не ценой чести!

– Опять! Анри, у меня впечатление, что мы говорим с вами на разных языках. Подначки и шуточки Пиратов не приведут к поединку. Я этого не допущу, раз уж эти бедовые ребята прозвали меня Пиратским Королем. Клянусь… – он хотел было сказать 'клянусь честью' , но подумал-подумал и сказал:

– Клянусь нок-реем, на котором никто не будет повешен!

– Вы опять насмешничаете! Какой же вы ужасный человек! Какой вы вредный! Я очень уважаю искренних людей…

– Я тоже.

– В этом, господин де Бражелон, позвольте усомниться. Вы слишком язвительны и ироничны, а искренних людей, по-моему, считаете придурками.

– Анри! Но нельзя же выбалтывать встречному-поперечному, что у тебя на душе! Провались в преисподнюю такая искренность! И знаете что…Позвольте вас предостеречь. Не надо быть чересчур доверчивым. Это я вам советую от души и вполне серьезно. Вот – хотел же впрок полентяйничать, побездельничать, так нет, явился, растормошил…

– Вы что, испанский король,[55]55
  Церемонный этикет испанского двора запрещает придворным дотрагиваться до монарха.


[Закрыть] что вас нельзя потормошить?

– Слушайте, вы, неугомонный! Я – вот я лично – живу сегодняшним днем. В данный момент мы все отлично себя чувствуем. Вот и цените этот момент. Время быстротечно. Сейчас нам хорошо – и слава Богу! Как знать, какие беды и лишения ждут нас в будущем.

– Вы боитесь будущего?

Рауль покачал головой.

– Честно?

Рауль кивнул.

– Совсем-совсем? Неужели вы нисколько, ни чуточки не боитесь ужасных иноверцев? Ведь они подвергают людей чудовищным пыткам, превосходящим человеческое воображение.

– Если и боюсь – да, пожалуй, боюсь, – то за своих приятелей. За вас, за малька, за желторотых.

– А за себя вы не боитесь?

– Мне все равно. И вообще, как любит повторять наш милый герцог, двум смертям не бывать…

– Вы, наверно, сочтете меня малодушным трусом, господин де Бражелон, вы такой отъявленный храбрец, но… когда я начинаю думать о войне, и о том, что меня могут убить, я мысленно обращаюсь к Богу: "Боже Всемогущий, если уж мне суждено погибнуть, сделай так, чтобы СРАЗУ, чтобы не мучиться долго' .

Анри робко взглянул на Рауля, ожидая очередной насмешки, презрительной фразочки типа 'ишь чего захотел' , но Рауль понимающе кивнул и поднял руку в дружеском жесте. Паж понял этот жест, и они ударили друг друга по ладошкам.

''Вот и поговорили", – сказал Анри с улыбкой.