Текст книги "Пираты Короля-Солнца"

Автор книги: Марина Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 49 страниц)

7. СТАРШАЯ СЕСТРА

/ Продолжение 'Мемуаров' Ролана де Линьета /.

Но, чтобы рассказать о том, как я попал на «Корону», мне придется вернуться в прошлое – не такое далекое как Фронда, от силы дней десять. Я, Ролан де Линьет, приглашаю любезных читателей моих мемуаров перенестись с 'Короны' в богатый особняк, принадлежащий графу де Фуа, о котором я рассказал в предыдущей главе. Богач и пьяница, артиллерийский генерал Жозеф де Фуа жил в этом особняке с молодой графиней, моей сестрой Жюльеттой.

В тот день я прибежал навестить сестру, поднялся по лестнице в залу, где графиня де Фуа стояла перед парадным портретом своего супруга и, сжав кулаки, гневно смотрела на изображение мужа. Парадный портрет генерала де Фуа был написан в год поражения Фронды и свадьбы генерала. Тот год де Фуа, тогда еще полковник, считал счастливейшим в своей жизни, а мы, особенно бедняжка Жюльетта – самым несчастным.

Де Фуа был изображен во весь рост в парадной одежде, в модных тогда ренгравах – он и к алтарю вел свою молодую жену в этой дурацкой расшитой и украшенной бантами юбке, которая меня тогда очень смешила, во время венчания я то и дело фыркал и не понимал, почему не смеется невеста, ведь Жюльетта была такой хохотушкой! Но бедная сестра то и дело вытирала слезы.

Художник, хоть и старался приукрасить графа де Фуа, польстил ему, все же был вынужден передать определенное сходство с моделью, и ему не удалось избежать изображения, хоть и преуменьшенных, но приметных мешков под глазами, надменно оттопыренной нижней плоской губы, которая мне всегда почему-то напоминала дождевого червяка, одутловатых щек. Неприятное впечатление от портрета артиллерийского генерала не могли скрасить ни мастерски написанные драпировки, ни богатое оружие, ни ордена, пожалованные Мазарини за победы над фрондерами, ни пучки колосьев, брошенные к ногам генерала – символ поверженной Фронды.

Я исподтишка наблюдал за сестрой. Мне казалось, Жюльетта с трудом сдерживает искушение плюнуть на портрет.

– Негодяй! – прошептала Жюльетта, – Злодей! Мерзавец! Ничего у тебя не выйдет! Я сорву твои подлые планы, коварный старикашка! Я предупрежу Бофора!

Она погрозила портрету кулаком и заявила:

– Ах, мне лучше удалиться в мой будуар, этот монстр действует мне на нервы.

Но, прежде чем уйти к себе, графиня де Фуа ласково погладила рукой поверженные фрондерские колоски, преклонила колени и поцеловала нарисованные колосья.

''Фронда жива! '– прошептала Жюльетта и вышла.

Я, повинуясь внезапному порыву, сделал то же – поцеловал пучки колосьев, повторяя как пароль:

''Фронда жива!

Жюльетта, шурша пышным платьем, направлялась к себе, я следовал за ней.

Я хотел было напугать Жюльетту и появиться неожиданно, но в последний момент изменил решение и засвистел нашу любимую песню, конечно же, гимн Фронды, конечно же, 'Фрондерский ветер' …

 
Фрондерский ветер веет над страной,
И он зовет всю Францию на бой!
Вперед, вперед, Свободы день настал,
Пускай уйдет проклятый кардинал!
 

Жюльетта приветливо улыбнулась, едва заслышав мелодию 'Ветра' , она приходила в хорошее расположение духа.

– Эй, сестренка! Салют! – крикнул я.

– Осторожнее, Ролан, помнешь мою юбку! – воскликнула графиня, когда я попытался расцеловать ее, – Осторожнее, и извини, дитя мое, я уже накрашена и не могу тебя поцеловать.

И Жюльетта ласково погладила меня по голове, ограничась воздушным поцелуем. Меня это нисколько не обидело: я уже привык. Жюльетта стала настоящей светской дамой. Я забрался в кресло с ногами и заявил:

– Вели подать завтрак, Жюльетта! Я чертовски голоден! Этот хрыч, твой муж, уже убрался?

Жюльетта лукаво прищурилась и спросила:

– А скажи, милейший Ролан, почему ты не у Его Величества? Как ты ухитрился сбежать?

Тут я выбрался из своего любимого кресла, сделал постное лицо и сказал загробным голосом:

"Граф и графиня де Линьет с глубоким прискорбием извещают о кончине престарелой графини де Линьет и умоляют Его Величество короля Франции Людовика XIV отпустить шевалье Ролана де Линьета, королевского пажа, проститься с бабушкой и отдать последний долг покойной.

К сему граф де Линьет, графиня де Линьет…"

И я жалобно шмыгнул носом, смахнув мнимую слезу.

– Но наша бабушка, графиня де Линьет, умерла, когда тебя на свете не было! – расхохоталась Жюльетта, – Выходит, ты "отпросился на похороны", плут?

– А какое дело королю до какой-то престарелой графини из провинции? Что он, проверять будет? Подумаешь, старушка померла! А за упокой души бедной старушки-графини Жанны-Анны-Изабеллы де Линьет я сегодня же поставлю свечку в Нотр-Дам. Три дня свободы от Людовика стоят свечки и молитвы пажа, правда, сестренка?

Жюльетта покачала головой.

– Но письмо от имени родителей написать не так-то просто, чтобы никто ничего не заподозрил! – возразила она.

– Подумаешь, письмо! Мой дружок Поль де Шатильон запросто скопирует любой почерк. Я ему дал для образца последнее письмо нашей матушки, где она пишет как всегда: 'Не дерись на дуэли, ходи в церковь, не груби господину графу, будь умницей, слушайся старших…" – и так далее, одной морали на целых пять страниц. И вот Поль настрочил королю бумагу…

Жюльетта сердилась для порядка, по смеющимся глазам сестры я понял, что ее гнев показной. Но, видимо, Жюльетта считала своим долгом старшей сестры воспитывать младшего брата, и она отчеканила, изо всех сил стараясь казаться сердитой:

– Твой Поль – негодный мальчишка, и ты от него учишься всяким проказам, я непременно отдеру его за уши, как только увижу! Так и передай!

Я расхохотался: Жюльетта так и не научилась притворяться! Придворные фрейлины усвоили науку притворства куда лучше.

– Ничего не выйдет! Поль – дворянин, а дворян за уши драть нельзя!

– А я не посмотрю, что он дворянин, – продолжала кипятиться сестра.

– Согласен, пажи Его Величества любят пошутить, но ты ничего не сделаешь Полю, лучше, как добрая христианка, прости нас, грешных! Ты же не позволишь себе, милая сестрица, нанести оскорбление королевскому пажу!

– Почему это?

– Потому что честь – это честь даже у пажа!

– Передай своему Полю де Шатильону, что, хотя его ушам и чести ничего не грозит, на сладости пусть больше не рассчитывает!

– Ах, сестрица, как это жестоко! Но скоро завтрак-то будет? Ты еще не распорядилась? Ну, как можно быть такой вороной? Дай-ка я сам!

– Ролан, это слишком! – сказала Жюльетта. Но я вышел на балкон и крикнул слугам:

– Эй, вы, там, на кухне! Спите вы, что ли? Паж Его Величества умирает от голода! Завтрак пажу Короля-Солнца! И побыстрее!

– Потрясающий нахал! – всплеснула руками Жюльетта.

– А вот увидишь, слуги будут кормить меня как на убой, – сказал я сестре, – Слуги генерала меня обожают, прямо-таки души не чают.

Я знал, что слуги генерала де Фуа так же любят меня и Жюльетту, как терпеть не могут своего хозяина. Жюльетта улыбнулась, потом взглянула на часы, ахнула и заявила:

– Хорошо, Ролан, побудь здесь, а я скоро вернусь.

– А куда ты собралась?

– К герцогу де Бофору.

– Опять старый хрыч скандал устроит. А скажи, Жюльетта, я понимаю, если Бофор у тебя бывает или ты встречаешься с герцогом у ваших общих знакомых – старикашка ревнив, скандал – дело обычное, но все же…я уже не малыш, при Дворе всякого насмотрелся…правда ли, что говорят о тебе и Бофоре?

– Что Бофор мой любовник? – выпалила Жюльетта, – Правда!

– Молодец! Если уж наставлять рога графу де Фуа – а он вполне заслужил это украшение за все 'хорошее' , то с настоящим дворянином!

– Не вздумай только подрисовывать рога к портрету, – улыбнулась Жюльетта.

– Я уже не ребенок. Понимаю, что к чему. Бофор…Бофорище! Бофорчик! А может, ты подождешь, пока Бофор сам нанесет тебе визит? Генерал твой, он в ярости и убить может. А если герцог сам приедет, и генерал будет меньше бесноваться – не выгонит же он из дома внука Генриха Четвертого! Ты просто обязана принять его!

– Бофор может забыть обо мне в суматохе. Покидая Францию, наш взбалмошный и добрый герцог наверняка гульнет со своими дворянами. А гулянка людей Бофора это…

Это было ясно: бессонная ночь Парижа, пирушка до рассвета и так далее. Жюльетта набросила на плечи легкую накидку.

– Так ты сейчас к Бофору? Это правда так важно? Может, останешься? Я так соскучился по тебе, сестренка! Ну, останься!

– Я должна ехать, мой мальчик, – упрямо сказала Жюльетта, – Не задерживай меня, дело очень серьезное…

– Какие-нибудь козни против Бофора?

Жюльетта гордо усмехнулась:

– На то он и Бофор, чтобы ему строили козни! Герцога надо предупредить во что бы то ни стало!

– Какая опасность угрожает Бофору? Здесь, в Париже? Его хотят убить? Покушение?

Я терялся в догадках.

– О! – воскликнула сестра, – Сколько покушений было на герцога – со счета собьешься! Но у герцога такая охрана и такие друзья во всей Франции! Нет, Ролан, не здесь, не в Париже герцога ждет беда, а там, где-то в Африке, куда он уезжает, и я…хочу спасти их!

– Значит, не только герцогу угрожает беда, но и его людям?

– Беда, это я мягко сказала. Может быть, трагедия. И, может быть, всей армии Бофора.

– И Жюлю де Линьету тоже, – вырвалось у меня. Жюльетта вскрикнула и схватила меня за руку:

– О нет! Разве его полк уезжает с Бофором?

– Граф Д'Аржантейль, командир гвардейцев, старый друг Бофора. Стоило герцогу сообщить о своем путешествии, Д'Аржантейль заявил, что берет только добровольцев, дело будет опасное и предложил солдатам серьезно подумать, прежде чем принять какое-либо решение. Но все как с ума посходили – приключения, богатство, слава! Никто не отказался! А наш брат как все. Кроме того, Жюль стремится пробиться не за счет своего шурина-генерала, а собственной шпагой!

– Это он тебе говорил?

– Да, и ругал меня за то, что я принимаю подарки от твоего хрыча. Но старый хрыч за все заплатит де Линьетам! Вот я вырасту, и за каждую слезинку, пролитую тобой по его милости, он получит от меня добрый удар шпагой!

– Тогда он превратится в решето, – отшутилась Жюльетта, – А скажи, Ролан, скажи, дитя мое, что можно сделать с пушками, чтобы они не стреляли?

– С пушками? Порох намочить.

– А еще?

– А еще? Не знаю. Я же не пушкарь. Если бы ты спросила про шпаги или про пистолеты…Я даже из мушкета не стрелял, к своему стыду, только из охотничьего ружья…хотя я так просил Жюля, чтобы он дал стрельнуть хоть разок – помнишь, когда граф со своими солдатами захватил наш замок…

– Не напоминай мне об этом! – вскрикнула Жюльетта, – Хотя нет, мы должны все помнить!

– И я тот, кто помнит – сказал я как можно серьезнее и торжественнее.

Жюльетта обняла меня. Так мы стояли минуты две-три. Потом сестра очнулась и вернулась к своим пушкам.

– Но насчет пушек я не могу тебе объяснить! Тут нужен специалист. Вспомни своих друзей по Фронде!

– Де Невиль… Де Бражелон…Найти бы их.

– Я не уверен, что они разберутся в твоих пушках. Я не уверен, что разберется сам Бофор – он не артиллерист, а адмирал.

– А на кораблях тоже пушки!

– Ты, похоже, помешалась на пушках. А виконт и барон…

– Что они, пушек не видели?

– Видеть-то видели, но навряд ли сами стреляли из пушек. Кавалеристы, знаешь ли, особая публика, элита армии, не то, что работяги-артиллеристы. А твои фрондерские приятели все на лошадках, все с принцами, и пушки – это не по их части.

– Ты смеешься, что ли?

– Я? Я мечтаю быть мушкетером! Но увы! Возраст пока не позволяет. Но в чем дело, отчего ты так заинтересовалась пушками? Ищи тогда дочь Гастона!

– Прекрати ехидничать. Дело серьезное. Мой муж собирается подсунуть герцогу де Бофору поврежденные пушки. Причем это не такая банальная штука как мокрый порох. Неисправность может установить только хороший специалист, знающий толк в артиллерии. А может, спросим Д'Артаньяна?

И этот вариант не подошел. Д'Артаньян и Бофор не очень-то ладили, и, кроме того, Д'Артаньян и его мушкетеры, королевский эскорт, мало имели дело с богами войны. Конечно, мы считали Д'Артаньяна прекрасным профессионалом, но я вспомнил, что капитан мушкетеров давно не появлялся при Дворе, выполняя какое-то секретное поручение.

– Кто же тогда нам поможет? – вздохнула Жюльетта. Я развел руками.

Тут Жюльетта набросилась на меня:

– Что ты расселся! Поедешь со мной!

– А завтрак?

– Я тебя накормлю по дороге, когда мы все уладим.

– Но кого мы будем искать? Бофора? Невиля? Бражелона? Кому мы можем довериться?

– Кто попадется!

8. ЧУДНЫЙ УЛОВ

/ Продолжение мемуаров./

– Ты прав! – согласилась Жюльетта, – Быстренько переоденься.

– Во что?

– О, мой дорогой, я уже позаботилась. Ты вырос, мой Роланчик, и я надеюсь, новый костюм от Персерена тебе подойдет. Это мой подарок. Ведь тебе скоро – подумать только, как время летит! – уже четырнадцать!

– Ты заказала мне костюм у самого Жана Персерена, королевского портного? Вот молодчина! Но ты меня подождешь? Не уезжай без меня!

– Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!

Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.

Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.

– Жюль, – пробормотал я, – Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!

Гвардеец расхохотался.

– Роланчик, – отвечал гвардеец, – Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!

– Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!

– Я решила тряхнуть стариной, – улыбнулась юная графиня, – Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?

– Один к одному! А усы где взяла?

– Приклеила! – объяснила Жюльетта.

– А карету будем брать?

– С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.

Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.

– Неужели я так плохо играю свою роль? – прошептала Жюльетта.

Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.

По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо 'Три золотые лилии' – во времена Людовика XIII кабак назывался 'Сосновая шишка' , Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!

Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели – простые солдаты. Такая подлость – даже для жюльеттиного старикашки чересчур!

Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? – говорил молодой маркиз.

– Кто остальные? – прошипел де Фуа, – Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?

– У Бражелона, – заметил маркиз, – Всегда была безупречная репутация.

Де Фуа еще больше разъярился:

– Вот именно – была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!

– У вас, генерал? – удивился маркиз.

– Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!

– А-а-а, вот вы о чем, – протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.

– Я знаю эту историю, – сказал маркиз, – Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…

– Что я?

– Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!

– Успокойтесь, маркиз! – усмехнулся де Фуа, – Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!

– Что вы мне сообщите?

– То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!

– Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили – как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!

– А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя – барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь белый свет!

Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:

– Я ваш, господа.

Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.

– Что за глупость, какая-то там черная шляпа! – перебила меня Жюльетта, – Речь идет о жизни и смерти, а ты об этой дурацкой шляпе.

– Вовсе не дурацкая! Дурацкая шапка – колпак с бубенчиками, что надел Ришелье, когда по наущению герцогини де Шеврез плясал сарабанду перед Анной Австрийской! А у виконта дворянская шляпа, широкополая, с перьями. Моя, наверно, хуже!

– Оставь шляпы в покое! Будет время, я достану тебе шляпу в сто раз лучше, чем у виконта, нашел чему завидовать!

– Сомневаюсь.

– Не сомневайся. Скажи лучше, что ты знаешь о бароне де Невиле.

– У де Невиля новая лошадь. Он ее купил совсем недавно у де Гиша, а тому продал его приятель Шарль де Сен-Реми. Отличный конь! Английский жеребец. Кличка Дуглас. А любовница старая – твоя подруга маркиза.

* * *

– Лучше бы было наоборот, – вздохнула Жюльетта, – это все, Ролан?

– Это все, Жюль…етта, / я шепнул ее имя тихонько./

– Шляпа, лошадь… одни глупости в голове у этого мальчишки?

Я тихонько засмеялся и пропел вполголоса:

''Во что-то надо верить, о чем-то надо петь,

И на ноги примерить, и на голову надеть?

– Откуда это?

– Да так, старая песенка. Сочинил ее когда-то давно Шарль де Сен-Реми. Помню, там еще такие слова были:

''Интриг я не любитель, в политике профан,

Что делать дворянину, если он не Д'Артаньян?

Жюльетта вздохнула:

– А время идет!

– Подожди…Еще не вечер!

И тут нам неожиданно повезло! Мы сидели себе в уголке, для вида заказав кисленькое винцо и довольно съедобный обед, ели-пили потихоньку, поджидая кого-нибудь из друзей нашего фрондерского детства. Мы сравнивали себя с рыбаками, закинувшими удочки в ожидании, пока клюнет какая-нибудь рыбешка. Хоть мелкая, да наша…

''Ловись, рыбка, большая и маленькая' , – пробормотал я, чокаясь с Жюльеттой. Но Жюльетта недаром воспитывалась у монахинь. Она напомнила мне о Чудном Улове Рыбы и процитировала Иисуса:

`'Я сделаю вас ловцами человеков' .

– Ого! Кажется, нам повезло! Бог нас услышал!

– Что такое? – спросила Жюльетта – она сидела спиной к двери и не видела вошедших.

– Не оборачивайся! Какие к нам плывут… крупные рыбы…

Я развел руками как хвастун-рыбак.

– Кто?

– Не оборачивайся! Я говорю,…крупные рыбы… Есть вариант: прилетели птицы высокого полета. Нам повезло больше, чем мы ожидали!

– Да кто, не томи!

– Знаешь, кого занесло в эту харчевню?

– ?

– Сюда явились маршал де Граммон и граф де Ла Фер, и с ними целая компания каких-то лихих парней, судя по всему, ребята серьезные!

– Что они делают?

– Разговаривают.

– Но у них свои дела.

– Конечно. Пусть обсудят свои дела, а мы пока прикончим это винцо. А потом я, Ролан де Линьет… закину удочку. А наживкой будет…

– Что?

– Наша песня, Жюльетта, наша песня!

И я тихонько просвистел несколько тактов 'Фрондерского ветра' . Глаза Жюльетты вспыхнули.

– О да, Роланчик, ты умница, на такую наживку как "Фрондерский ветер' и граф и маршал наверняка клюнут! – восторженно сказала графиня де Фуа и, продолжая разыгрывать гвардейца, разлила остатки вина.

– За удачу, Роланчик!

– За удачу, Жюльетта! Ой – прошу прощения – Жюль!