Текст книги "Призрачный мир: сборник фантастики"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

Соавторы: Генри Лайон Олди,Элеонора Раткевич,Святослав Логинов,Александр Зорич,Олег Дивов,Евгений Лукин,Александр Громов,Андрей Валентинов,Леонид Каганов,Владимир Свержин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 40 страниц)

Шерлок мягко взял жену за руку. Они ничего не сказали друг другу, но Ватсон смущенно отвернулся.

– То есть ты думаешь, Дженни, что Алиса просто умерла от инфлюэнцы, а Рукасл попытался ее воскресить?

– Да, – грустно кивнула Дженни. – Это похоже на правду. И призрак у церкви – ее душа, которую он задержал в этом мире, совсем как рассказывал мистер Петтифер. Джон правильно сказал: когда жизнь родного человека в опасности, отчаяние толкает на крайние шаги. Даже на безумные…

– Послушайте, гениальные детективы, – взмолился Ватсон, – может, вы все-таки объясните, что происходит? Вы считаете, что за тисовой дверью… воскресшая девушка?

– Позже, друг мой, – пообещал Холмс. – Мы, кажется, уже приехали.

– Нет, немного дальше, – подала голос Дженни. – Там прореха в ограде, мальчишки разломали.

За темными купами тисов едва угадывалась громада старинного дома. В трех окнах второго этажа горел свет: в одном ярко, а в двух – едва-едва.

Шерлок помог Дженни сойти на землю, пробормотал:

– Темнота нам на руку.

– Если не переломаем ноги, – нервно хихикнула Дженни.

– Господа, вы надолго? – подал голос возница. – То есть ждать вас или, может, я поеду? Неуютно здесь…

– Ждите! – категорично приказал Холмс. Проскользнул в щель, образовавшуюся на месте выломанного прута ограды, сделал несколько шагов вглубь парка, прислушался. Обернулся: – Ватсон, Дженни, сюда.

Вопреки опасениям, эта часть парка была не слишком запущенной. Сквозь перепревшую прошлогоднюю листву пробивалась молодая трава. Дженни подобрала юбку и шла, опираясь на руку Шерлока. Ватсон с револьвером наперевес разведывал путь.

– Странно, что не слышно собаки, – тихо сказала Дженни.

– Да, действительно, – встрепенулся Шерлок. – Ватсон, ради всего святого, не прозевайте ее!

– Собака спит, – почти над самым ухом Шерлока сообщил незнакомый голос.

Шерлок подпрыгнул, разворачиваясь, Ватсон вскинул револьвер, а Дженни сказала:

– Добрый вечер, мистер Фаулер. Я искала вас в деревне, а вы, оказывается, здесь. Шерлок, познакомься, это жених мисс Рукасл.

– Мистер Фаулер, – Шерлок не стал тратить время на любезности, – я правильно понимаю, что вы прикормили собаку?

– Да, сэр. И клянусь богом, на сей раз никто не помешает мне увидеться с Алисой! – Молодой человек энергично взмахнул рукой с ломом, едва не задев Ватсона. – Я не собираюсь больше верить этому старому обманщику! Если Алиса не хочет меня видеть, пусть скажет мне это сама! Клянусь, я не позволю водить себя за нос!

– Не клянитесь, мистер Фаулер, – грустно сказала Дженни, беря его за руку, – не клянитесь. Боюсь, вам не удастся сдержать своих пылких обещаний. Мне очень жаль говорить вам это, но Алиса, судя по всему, умерла.

– Что? Что за глупости вы…

Шерлок сделал нетерпеливый жест, но Дженни предупреждающе сжала его плечо.

– Мистер Фаулер, насколько мы можем судить, она не пережила эпидемию. Мне правда очень, очень жаль.

– Нет, – Фаулер упрямо мотнул головой. – Нет, вы ошибаетесь. Я видел ее, она сидела на своем любимом месте в гостиной у окна и смеялась… Смеялась, а меня даже не порог не пустили! Я хочу знать…

– Это была не она, – прервал моряка Шерлок.

– А кто же? Фейри, о которых так любит рассуждать старик Рукасл? Или вы хотите сказать, что я не узнаю´ собственную невесту?

– Это девушка из Лондона, которую мистер Рукасл нанял, заметив ее потрясающее сходство с дочерью. Он хотел скрыть смерть Алисы.

– Но зачем?! Какой смысл в том, чтобы заменить дочь никому не известной девушкой? Кого он хотел обмануть?

– Вас, очевидно. Ее подруг из Сент-Мери-Мид. Всех, кто знал Алису. И ему это удалось: если похорон не было, значит, девушка жива, не так ли? Все и считают ее живой.

– Беда в том, – продолжила Дженни, – что с ее телом обезумевший отец проводит чудовищные эксперименты. Прошу вас, помогите нам остановить его.

– Пойдемте, – помолчав немного, глухо сказал моряк. – То, что вы говорите, чудовищно. Я хочу разобраться.

– Кстати, – спросил Шерлок, – я верно понимаю, что вон то ярко освещенное окно – кабинет Джефро Рукасла?

– Да. В это время он всегда работает, до полуночи, а то и дольше.

– Прекрасно, – кивнул Шерлок. – Как вы собирались войти?

– Через черный ход, конечно. – Моряк снова покрутил в воздухе ломом.

Над черным ходом тускло светил фонарь, то почти угасая, то вспыхивая на мгновение, – так что казалось, он делает последнее усилие перед тем, как погаснуть окончательно.

С дверью возились недолго. Мистер Фаулер налег на лом с силой, достойной человека его профессии, и вскоре мужчины были в доме. За ними торопливо шла Дженни.

Толлер, слуга, обнаружился быстро – запах перегара и заливистый храп, доносившийся из комнаты на первом этаже, не оставлял сомнений в том, где он и что делает.

– Отлично, – вполголоса сказал Ватсон, – минус один мужчина.

– А-а, – махнул рукой Фаулер, – какой из него мужчина? Придаток к жене. Пойдемте, кабинет старика там. Заставим его рассказать правду!

Фаулер взбежал по широкой лестнице, нетерпеливо оглянулся на отставших спутников и быстро пошел по темному коридору. Шерлок и Ватсон торопились следом; Дженни, к тайному огорчению Шерлока, не отставала. Нет, разумеется, сыщик не ждал неприятностей от Джефро Рукасла, куда тому против трех решительных, сильных, вооруженных мужчин… но, говоря откровенно, мистер Шерлок Холмс предпочел бы, чтобы его жена вовсе не входила в этот дьявольский дом.

Моряк остановился, не доходя нескольких шагов до двери, из-под которой пробивалась тонкая полоска света. Шепнул:

– Здесь. Он не один, кажется.

Шерлок подошел ближе, прислушался. Из-за двери доносилось глухое бормотание.

– Я научу тебя смеяться, – расслышал он. – Научу, будь я проклят…

Короткий стон, стук – как будто удар кулаком по столу. Треск рвущейся бумаги.

– Один, – покачал головой Холмс. – Ученый… у него не ладится что-то.

Мужчины переглянулись, и Ватсон распахнул дверь. Кабинет мистера Рукасла тонул в сумерках, лишь заваленный бумагами и манускриптами стол ярко освещала лампа. Блики света отражались от оконного стекла. Ватсон прищурился, Шерлок шагнул вперед и спросил:

– Кого вы собрались учить смеяться, мистер Рукасл?

Грузный мужчина со всклокоченной шевелюрой вскочил из кресла и попытался сорвать со стены ружье, но Ватсон рявкнул:

– Стоять!

Рукасл обернулся и застыл, увидев направленный на него револьвер.

– Если вы шевельнетесь, сэр, я буду вынужден выстрелить, – холодно произнес Ватсон.

– А я, если что, доломаю то, что от вас останется, – сказал Фаулер и снова воинственно взмахнул ломом.

– Кого вы притащили в мой дом, мерзавец? – зарычал Рукасл, но остался на месте.

– Это не он, – спокойно сказал Шерлок. – Мы наткнулись на него у самого дома. Слишком многие хотят узнать правду, мистер Рукасл. И вы сейчас расскажете нам ее, клянусь Богом. Что вы сделали со своей дочерью?

– Да как вы смеете… – Рукасл рванулся было к незваным гостям, но Ватсон чуть шевельнул дулом револьвера, и он снова замер. – Вы ворвались в мой дом и требуете объяснений, наставив на меня оружие? Да я полицию вызову!

– Мистер Рукасл, послушайте, – Шерлок не успел остановить жену, выскользнувшую из-за спины Ватсона, – здесь никто не хочет вреда Алисе, и вам на самом-то деле тоже. Мне кажется, вы запутались и сами нуждаетесь в помощи. Давайте разберемся вместе. Мистер Фаулер, заберите ружье, пожалуйста. Отлично. Джон, уберите револьвер. Мы можем поговорить как цивилизованные люди, не так ли, джентльмены?

– Джейн? – В глазах Рукасла читалось безграничное удивление. – Джейн Марпл?

– Да, сэр, это я. Присядьте, прошу вас. Я очень сочувствую вам. Бедняжка Алиса, это так ужасно… Вы ведь пытались спасти ее, верно?

– Я… Что значит пытался? С ней все будет хорошо, я уверен! Она уже почти поправилась!

– Мистер Рукасл, вы, должно быть, не обратили внимания на деревенские сплетни, но я вышла замуж за лондонского детектива, одного из лучших в Европе и уж точно лучшего в Британии. Вы уверены, что сможете обмануть его так же легко, как подруг Алисы? Ведь на самом деле совсем нетрудно было догадаться…

– Сопоставить факты, – поправил Шерлок.

– Сопоставить факты, – кивнула Дженни, – и объяснить все непонятное единственно возможным образом. Кстати, мистер Рукасл… Вы, наверное, не слышали о призраке у церкви? Вы ведь не бывали в деревне с тех пор, как…

– Хватит! – внезапно почти фальцетом выкрикнул несчастный отец и наконец рухнул в кресло, закрыв лицо руками. – Перестаньте! Вы выдумываете все, она уже скоро совсем поправится! Она поправится…

И он зло, отчаянно зарыдал.

– Мистер Рукасл, – мягко сказала Дженни, – когда она умерла, вы решили воскресить ее, да? Расскажите нам, мы поймем.

– Я врач, мистер Рукасл, – подал голос Ватсон. – Мой друг – сыщик. Мы оба часто сталкиваемся со смертью и горем. Конечно, мы поймем.

– А мистер Фаулер любил ее, как и вы, – продолжала Дженни. – Расскажите нам все, сэр.

– Или давайте я помогу вам, – сказал Шерлок. – Вы уже однажды потеряли жену, и мысль о том, что смерть может снова явиться в ваш дом, была вам невыносима. И когда вы наткнулись на тот трактат… Что это было?

– Не на один трактат, – глухо ответил Рукасл. – Похожие ритуалы описывались во многих гримуарах. Руководство папы Льва ІІІ, Малый ключ Соломона, Оккультная философия Агриппы… Так или иначе об этом писали многие. Но они были дураками, в их время не знали… А-а, кому я рассказываю… – Он махнул рукой.

– Отчего же, расскажите, – возразил Шерлок. – Мне интересно.

– Когда связь души с телом рвется, в самом деле разрывается некая нить, ее можно сравнить с пуповиной, вот вы доктор, вы поймете. – Ватсон и Холмсы синхронно кивнули. – И душа на некоторое время попадает в тонкий мир, тот самый, откуда к нам приходят духи, на нижних слоях которого живут фейри и прочий маленький народец. Оттуда, из тонкого мира, душа должна сама найти выход, это последнее испытание перед обретением вечного блаженства – или вечных мук. Те, кто не справился, иногда возвращаются в наш мир призраками или, возможно, какой-нибудь нечистью, здесь я еще не до конца разобрался. И если задержать душу там, убедить вернуться назад, в тело, и какое-то время не отпускать, пуповина может прорасти снова. Не просто может – должна. Но нужно время… Нужно время, понимаете? Она не успела… Просто не успела еще!

Дженни покачала головой.

– Вам не удалось удержать ее, мистер Рукасл. Призрак Алисы ходит вокруг церкви, умоляя Господа о помощи, но не смея зайти в храм. Ее неупокоенная душа хватает за руки подруг и молит избавить ее от мук, которым подвергаете ее вы, любящий отец. А тем временем вы держите в своем доме пустышку, всего лишь тело, которое никогда не оживет.

Кулаки Рукасла сжались.

– Вы лжете! Вы не видели ее! Она ходит, разговаривает, ест, может сама улыбаться! Она поправляется! Просто пока еще не может смеяться…

– И молиться? – резко перебил Шерлок.

Рукасл смолчал, голова его опустилась, а взор потух.

– Ваш пес воет по ночам и не подпускает к себе вас, своего хозяина, – безжалостно продолжал Шерлок, – потому что в доме неупокоенный мертвец. Ваши руки, мистер Рукасл, пропитались запахом не лекарств, а нечисти!

– Она не нечисть! – Рукасл снова вскинул голову, в его глазах была ярость. – Не нечисть! Просто собакам не нравятся… средства, которые используются… мази, притирания… микстуры…

– Вы подняли тело, в котором нет души! – ахнул Фаулер. – Да вы чудовище! Безумный старик, не желающий отпустить свою невинную дочь в рай!

– Мистер Рукасл, – сказал Ватсон, – давайте посмотрим на нее вместе. Ваша любовь ослепляет вас, возможно, нам, людям посторонним, удастся помочь вам увидеть очевидное. Если мы не правы, мы порадуемся вместе с вами – о, мы будем счастливы признать ошибку и убедиться, что умерших можно вернуть к жизни!

Рукасл с трудом поднялся из кресла, и они вышли из кабинета.

Тяжелая тисовая дверь располагалась в дальней части дома, подальше от жилых комнат.

– Я правильно понял, – спросил Шерлок, – что тис играет во всем этом какую-то важную роль?

– Да, правильно. Тисовое дерево не просто так символизирует смерть и воскрешение. У древесины этой породы особенные физические свойства. Она частично улавливает эманации души. В общем говоря, тис – одно из немногих деревьев, которые растут и в нашем, и в тонком мире. Миссис Толлер, у нас незваные гости. Алиса, дорогая, поздоровайся.

В полутемной комнате, освещаемой лишь ночником, на узкой кровати сидела бледная девушка. Ее коротко остриженные волосы были аккуратно расчесаны, платье – опрятно, на лице ее царило безмятежное спокойствие. Девушку кормила миссис Толлер, простецкого вида женщина с крупными руками, в фартуке поверх темного платья. Она недоверчиво посмотрела на вошедших, поднялась и поставила тарелку на стол у окна.

Девушка, до того послушно глотавшая еду, встала и поклонилась вошедшим.

– Здравствуйте, отец, – негромко произнесла она деревянным голосом, – здравствуйте, леди, здравствуйте, джентльмены. Хорошая погода, не правда ли?

– Алиса… – ахнула Дженни, всплеснув руками. – Алиса, дорогая, вы не помните меня? Я Джейн Марпл!

– Здравствуйте, Джейн Марпл, – все так же ровно ответила несчастная. – Я не помню вас, я еще недостаточно оправилась после болезни.

Ватсон крепко сжал руку Фаулера.

– Крепитесь, друг мой, – вполголоса сказал он.

– Алиса, дорогая, – Рукасл с нежностью, удивительной для человека такой внешности, взял девушку за руку, – как ты себя чувствуешь?

– У меня все хорошо, спасибо, – Алиса повернула голову к отцу, но, казалось, смотрела сквозь него. – Я поужинала.

– Чего бы тебе хотелось, милая?

– Спать.

Джейн охнула, прижав руку к губам. Ватсон шагнул вперед.

– Мисс, вам хотелось бы прилечь отдохнуть?

– Нет. Мне хотелось бы спать. Уснуть, сэр.

– Насовсем? – уточнил Ватсон. – Вы имеете в виду – умереть?

Девушка посмотрела на него все тем же безразличным взглядом.

– Я уже умерла. Я имею в виду – уснуть. Насовсем, сэр. Там, где темно и тихо. Там, где… – Она схватилась за горло, словно бы его что-то обожгло.

– Там, где Господь? – прошептала Дженни.

Несчастная девушка закричала, будто от боли; Рукасл обнял ее, успокаивая. Наконец Алиса умолкла и продолжала сидеть на кровати, выпрямив спину.

– Вы все слышали, мистер Рукасл, – сказал Ватсон. – Она сказала все прямо. Вы же никогда не задавали ей таких… прямых вопросов, верно?

Дженни подошла к кровати, на которой в объятиях Рукасла сидело несчастное существо, и опустилась на колени рядом.

– Сэр, прошу вас, отпустите ее. Дайте ей наконец покой – то единственное, к чему она стремится. Вы ведь любите ее, и ваша любовь – отражение любви Гос… – Она запнулась, покосившись на Алису. – Той любви, которая превыше всего. Ради нее, ради этой любви и самой вашей дочери, дайте ее уйти туда, где нет скорби. Вы же мучаете ее, мистер Рукасл! Она никогда не сможет смеяться. Ведь смеется душа, а ее душа сейчас витает у церкви и просит Отца небесного о милости, которую не дал ей родной отец. Умоляю вас, заклинаю тем именем, которое нельзя произнести в этой комнате, – да неужели вы не видите, чьей силой пользуетесь? Опомнитесь же!

– Сумасшедший старик, – хрипло сказал Фаулер, – отпустите ее. Вы совсем потеряли голову, побойтесь хотя бы Высшего судию!

Миссис Толлер стояла скорбным изваянием возле стола. На кровати Джефро Рукасл цеплялся за тело, от которого уже исходил едва уловимый сладковатый запах.

С утра шел дождь, мелкий, почти незаметный. Оседал моросью на лицах, на жухлой прошлогодней траве, на крышке гроба и рыхлых комьях весенней земли. Жители Сент-Мери-Мид провожали шестую, последнюю жертву эпидемии. Тихо, сдавленно плакала младшая Эллиот. Сестры сначала пытались ее утешать, но вскоре прекратили. «Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего», – читал викарий, и Дженни подумала вдруг, что не зря он взял именно эту тему. Мистер Рукасл всю ночь просидел над гробом дочери. Родительская любовь – святое чувство, но человек остается человеком, со всеми его страстями, заблуждениями и, к счастью, раскаянием.

«Любовь никогда не перестает…»

– Я надеюсь, – сказал им перед похоронами мистер Петтифер, – что эта страшная ошибка вернет Джефро на путь, предначертанный Господом нашим. Однажды он уже возроптал на Него, не простив смерть близкого человека, и вот к чему это привело… Дьявол ловит людей на лучшее в них.

Дженни смотрела на мистера Рукасла и его вторую жену: та стояла рядом с мужем, сжимая обеими руками его ладонь, и губы ее дрожали все сильнее. К Рукаслам подошла миссис Петтифер, погладила молодую женщину по плечу, что-то тихо сказала. Дженни осторожно подобралась ближе.

– Моя девочка… – Джефро Рукасл говорил с явственным трудом, как будто горло его сжимал спазм. – За что, скажите, за что? Такая молодая, невинная… Господь жесток.

– Мы не можем знать, – тихо ответила миссис Петтифер. – Возможно, Господь спас ее от худшей участи. Мы ропщем на то, что есть, не зная того, что могло бы случиться. Не нам судить о путях Его. И не нам сомневаться в Его милосердии…

Больше не будет печального призрака у церкви, думала Дженни. Раньше ей и в голову бы не пришло, что смерть и похороны могут оказаться счастливой развязкой дела. Бедная Алиса…

– Алисе хорошо сейчас, – эхом от ее мыслей продолжала миссис Петтифер. – Она в лучшем из миров, и она знает, что вы ее любите. Ведь любовь не заканчивается смертью.

– Мне кажется…

Джефро Рукасл резко замолчал, лицо его исказилось, странно задергалось, а потом он заплакал. Старая миссис Петтифер погладила его по плечу нежным материнским жестом.

– Мне кажется, она…

Смеется, подумала Дженни. Она смеется. Значит, мне не послышалось.

Анастасия Шакирова
Стимпанк-детектив (перевертыши и видящие)

1. столичный экспресс отбывает в семнадцать тридцать, он точен, как солнце и звезды, как счетчик дней. Агата – очки, чемодан и мужская стрижка, она отправляется в город. к чужой родне.

кондуктор приносит ей теплого чаю с мятой, «вот леди! – он думает, – всем бы в пример ее». кондуктор не знает, что сердце в груди Агаты испуганно бьется подстреленным воробьем.

Агата пока еще держится – прямо, строго, подумаешь, город! подумаешь, что одна!.. экспресс, как собака, почуяв ее тревогу, неслышно рычит дрожью столика у окна.

он слышит Агату, он видит ее опаску, но как успокоить? вот разве едва-едва… вот люди своим младенцам читают сказки… экспресс начинает напевно шептать слова.

историй людских он не знает – лишь то, что помнит, что было когда-то внутри, меж его боков.

Агата, свернувшись клубочком на нижней полке, сквозь сон слышит сказки – про умных и дураков,

про сыщиков с напомаженными усами, про юных актрис, про молчащий в ночи вагон… Агата вначале ахает – записать бы! потом замолкает, и слушает: час, другой.

про псов тайной службы, про выстрелы и рубины, про треснувшее случайно стекло в часах. Агата уже не боится. ночь будет длинной. она представляет лица и голоса.

светает. экспресс прибывает в свою столицу. ему непривычно спокойно, почти легко. и прежде чем с пестрой вокзальной толпою слиться, Агата смеется. и машет ему рукой.

2. мистер Холмс, помогите! Я к вам со своею бедой. может, вы не поверите – я бы себе не поверил. но за мной неусыпно следит стая черных дроздов, в чашку чая с утра осыпаются черные перья.

бьются крылья и клювики в старых напольных часах (не глядите, что я близорук – я все вижу отлично!), птичий пух у жены моей в длинных ее волосах, и глядит на меня она искоса, сбоку, по-птичьи.

началось все с родни – «мы семья, мы должны их кормить»: сестры, братья жены, мать, отец, пятиродный племянник. Я, куда бы ни шел, опасаюсь на них наступить, чей-то сын в моем кресле… В комоде – две старые няни…

как их счесть? сосчитайте-ка стаю дроздов на ветвях! птичьи глазки сверкают. щебечут. о чем? я не знаю. я стараюсь их слушать, мы все же семья… ведь семья? я чириканье слышу, они же меня – понимают.

мистер Холмс, помогите! меня, я считаю, убьют – не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю. эти черные птицы невинно так зерна клюют, но они, я уверен, замыслили черное дело.

если б только они! я в палату собраний вхожу – стаи черных мангустов клубками свернулись на креслах. я не вижу людей… адвокат мой – сверкающий жук, жук-рогач с твердым панцирем, вечно напорист и весел.

мистер Холмс, помогите! я больше плачу – раза в два, раза в три или в пять, только сделайте эту уступку… мистер Холмс… ах, простите, я, кажется, вижу не вас – вижу черного пуделя в кепи и с лаковой трубкой.

ухожу, мистер Холмс, ухожу. извините. до встреч. выпью горькой настойки, согреюсь, усну как сумею. у меня начинается жар и мерещится бред… не забыть бы купить свежих зерен на ужин семейный.

3. В этом сыскном бюро не берут аванса, в этом сыскном бюро не предложат чаю. темная комнатушка с одним диваном, и секретарь у выхода не встречает, запах, как на болоте из чащи леса, стертый паркет давно не знавал уборки. бледный и тощий тип в серебристом кресле с трех до пяти сидит за своей конторкой. рядом – собака, что-то по типу дога, мирно читает утреннюю газету…

это крыльцо гостей повидало много, много созданий тьмы и созданий света.

в дырку под дверью порой проползают змеи, тихо шипят учтиво: «проссстите, можно?». раз за декаду приходят стальные феи, просят найти половинку ржавелых ножниц. разные звери, кентавры, бродяги, франты, духи, что чем-то звякают или стонут, дама с пучком крапивы (искала брата), парень в помятой шляпе (искал котенка). люди в плащах – появляются лишь под вечер, школьники, профессора, колдуны погоды…

в этом сыскном бюро не дают осечек. рано иль поздно находится что угодно.

я расспросить пытался – они ни слова, как ни упрашивай, глупо и бесполезно. бледный смеется: все существа из крови, или – что то же самое – из железа. кровь говорит с тобою, но ты не слышишь, только порой под ребрами что-то тянет – бегать, хватать, метаться, залезть на крышу, ветер ловить, звеня серебром в кармане… пес добавляет, нос почесавши лапой: это не тема, в общем-то, для беседы, каждая вещь на свете имеет запах, просто закрой глаза и шагай по следу. можно найти ключи, адреса и мысли; вора, убийцу, налетчиков даже банду…

в этом сыскном бюро не берут расписок, ценных залогов, чеков любого банка. Вывески нет, и в офисе грязновато – а без рекламы клиентов, конечно, мало.

я предлагал им названье: «Судьба». Иль: «Фатум».

нет, не хотят.

говорят, что и так нормально.